Текст книги "Монстр с края света"

Мюррей Лейнстер
Монстр с края света

1

Остров казался всего лишь кучкой темных скал, затерявшихся среди безбрежных океанских просторов. Со всех сторон света дули пронизывающие ветра. С грохотом обрушивались на прибрежные утесы волны, зарождавшиеся порой на противоположной стороне земного шара. Над одной из оконечностей острова в дневное время обычно висело некое подобие клубящегося облака, образованное тысячами гнездившихся там белокрылых морских птиц. В другой части острова с площади приблизительно в сотню акров к небу поднималась сплошная серая стена испарений от горячих минеральных источников. Вода в них имела резкий, неприятный запах и причудливую грязно-белую окраску.

О присутствии на острове людей свидетельствовали миниатюрная метеобашня с чулком флюгера на верхушке, ряд сборных металлических домиков-складов и площадка на подветренном берегу, приспособленная для выгрузки тяжелого оборудования. Также на острове располагались приземистые жилые бараки, помещение для отдыха и еще несколько подсобных построек. А еще деревянная будка, увенчанная мощной радиоантенной и непрестанно вращающейся чашей радара, неутомимо сканирующей пустынное небо над океаном.

В то утро из радиорубки в эфир то и дело незримо уносились сигналы, посылаемые коротковолновым передатчиком, а в принимающее устройство с такой же частотой поступали ответные. Чаша радара продолжала свое безостановочное вращение. Он еще не поймал цель, но уже появились новости. Они распространились мгновенно, взбудоражив девятнадцать жителей острова. Маленький клочок суши назывался Гоу-Айленд и располагался в точке с координатами 60 градусов 15 минут южной широты и 100 градусов 16 минут западной долготы. От Веллингтона, столицы Новой Зеландии, его отделяло 3740 миль; от Вальпараисо на Чилийском побережье – 1992 мили; примерно 600 миль от ледового шельфа Антарктиды и не меньше миллиона миль от родного дома каждого из островитян.

В сущности, ничего потрясающего в полученном сообщении не содержалось. Просто на Гоу-Айленде должен был совершить промежуточную посадку транспортный самолет, следующий транзитом в Соединенные Штаты из бухты Гиссела в Антарктиде. Груз самолета составляли научные материалы и несколько пассажиров, возвращающихся домой. Часть научных экспонатов составляли пять живых пингвинов, предположительно вида Адели, а также совершенно потрясающие образцы растительности из района Горячих озер, совсем недавно обнаруженного и обследованного научной экспедицией, переброшенной туда с помощью вертолетов. Остальную часть багажа составляли отчеты персонала научно-исследовательских антарктических станций. Но для обитателей острова основной интерес представляли пассажиры. Их было семеро, и каждый из них возвращался на родину после восьмимесячной работы на ледовом континенте.

Обычно самолеты долго не задерживались на Гоу-Айленде, служившем в основном перевалочной базой. Но в этот раз метеорологи предупредили об образовании у берегов Чили зоны пониженного давления. Циклон, разумеется, имело смысл переждать, и поэтому планировалось, что самолет останется на острове почти на сутки. Трое членов экипажа и семеро пассажиров на целых шестнадцать часов сделаются желанными гостями населения маленькой колонии. Это был невероятный, небывалый случай! Всеобщее ликование объяснялось еще и тем, что самолеты приземлялись на Гоу-Айленде не чаще чем раз в неделю, а порой и гораздо реже. Они садились на единственную взлетно-посадочную полосу, заправлялись топливом, грузили на борт то или иное оборудование, имевшееся на складах острова, и тут же улетали, редко задерживаясь дольше чем на полчаса. При такой спешке у членов экипажа нечасто находилось время или желание для светских бесед, тем более в такой отдаленной и Богом забытой дыре.

Так что нетрудно было предсказать, что прибытие самолета станет знаменательным событием в жизни островитян. Оно настолько всколыхнет их однообразную рутинную жизнь, что начальник базы Дрейк начал всерьез побаиваться возможных последствий. Кто знает, какие страсти и противоречия разгорятся при появлении новых людей? Некоторые Дрейк мог предсказать уже сейчас.

Среди служащих базы было четыре девушки. Нора Холл не вызывала беспокойства. Она появилась на острове позже остальных, и в ее здравомыслии Дрейк не сомневался. Но был еще Сполдинг, добивающийся благосклонности Норы. У него появление незнакомых мужчин и потенциальных соперников наверняка вызовет чувство ревности, а возможно, и озлобленность. Что же касается трех остальных девушек, то они буквально дрожали от возбуждения в предвкушении знакомства и танцев с новыми кавалерами, которые восемь месяцев не видели женщин и потому были особенно восприимчивы к дамским чарам.

Повар базы намеревался поразить гостей кулинарными изысками и затмить своих коллег на полярных станциях. Если же гости не сумеют оценить должным образом приготовленную им пищу, кок непременно обидится.

Главный электрик базы был раздражен уже от одной только мысли, что девушка, которую он считал невестой, будет общаться и – не дай бог! – флиртовать с посторонними мужчинами.

Несколько парней-механиков и складских рабочих собирались завлечь новоприбывших на партию в покер и хорошенько облегчить их бумажники. Если же им не удастся оторвать гостей от девушек и танцев или чужаки сами изрядно потрясут их карманы, островитяне будут весьма раздражены.

Дрейк подумал о Томми Белдене, помощнике авиамеханика, обслуживающем взлетную полосу. Посадка транспортного самолета неизбежно напомнит ему о существовании далекого мира, в котором его сверстники смотрят кино, ходят на свидания с девушками, играют в бейсбол и увлекаются другими играми, свойственными девятнадцатилетним. А когда самолет улетит, Томми будет страшно завидовать его пассажирам, возвращающимся к родным очагам и к тем удовольствиям, о которых он может только мечтать.

Ну а как поведет себя биолог базы Бичем, занимающийся на острове проблемой культивирования зерновых в условиях высоких широт? Ученый уж точно места себе не находил, ожидая долгожданной минуты, когда сможет осмотреть образцы флоры из района Горячих озер. Этот уникальный оазис среди антарктических льдов был впервые сфотографирован с вертолета пару лет назад. Он представлял собой полоску свободной от снега земли площадью в несколько сотен квадратных миль. Поверхность оазиса была усеяна множеством небольших горячих озер, вода в которых была окрашена в удивительные цвета: от темно-синего до розоватого. Направить сюда экспедицию удалось лишь сравнительно недавно. Тогда же были получены первые образцы растительности, которые сейчас должны прибыть на Гоу-Айленд, и к ним было приковано внимание Бичема. Интерес биолога объяснялся тем, что оазис с термальным подогревом образовался, судя по всему, одновременно с возникновением южной полярной шапки льдов и многие миллионы лет был отрезан от остального мира. Растительность там развивалась как бы по законам другой планеты. Но после отлета самолета с драгоценными образцами Бичем вернется к прежней рутине, что ввергнет ученого в черную меланхолию.

В каком-то смысле эти волнения начальника базы были абсурдны, и Дрейк, разумеется, не мог этого не видеть. В конце концов, что особенного в том, если десять человек с прибывшего самолета проведут на острове ночь? Вроде бы ничего, да уж больно уныло и монотонно протекала на Гоу-Айленде жизнь его обитателей. Этот крошечный клочок суши был изолирован и удален от всего мира. Население его составляла ничтожная горстка людей. Вечно затянутое облаками свинцовое небо и неумолчный рокот разбивающегося о прибрежные скалы прибоя в немалой степени способствовали болезненно повышенной чувствительности жителей острова к беспричинно вспыхивающим ссорам. Но эта гнетущая обстановка отнюдь не мешала возникновению романов. Даже шумный гомон и хлопающие крылья гнездящихся на острове птиц вызывали в людях депрессию и глухую раздражительность.

Напряжение на острове между тем нарастало, и это было отмечено Дрейком. Из радиорубки поступило сообщение, что самолет вылетел из бухты Гиссела два часа назад. За это время он преодолел тысячу двести миль и находился теперь на полпути к острову. Полет проходит нормально. Чуть позже радист принял радиограмму, что до Гоу-Айленда остался всего один час лету. Отклонения от курса не наблюдалось. Еще через некоторое время борт транспортника передал, что рейс длится три с половиной часа. Значит, до посадки осталось ровно тридцать четыре минуты.

Три девушки на острове лихорадочно прихорашивались в последние минуты. И только четвертая, Нора Холл, вела себя спокойно, с вежливой улыбкой пресекая все попытки Спеллинга увести ее в сторонку, чтобы сделать предложение и заручиться согласием избранницы до появления возможных конкурентов. Главный электрик устроил своей невесте бурную сцену, что никого особенно не удивило: ссора между ними была неизбежна – если не сейчас, то уж наверняка после отлета с острова гостей. Кончилось тем, что девушка заплакала, вырвала руку и вернулась к зеркалу восстанавливать нарушенный слезами макияж.

Дрейк уже в который раз задавал себе риторический вопрос, какого дьявола он согласился на пост начальника в этой отрезанной от мира колонии? Биолог Бичем в ожидании загадочных образцов из оазиса Горячих озер пришел в такое хорошее расположение духа, что на радостях презентовал коку половину выращенной им молодой редиски. К сожалению, этот поступок был единственным проявлением положительных эмоций. Все остальные островитяне пребывали в близком к невротическому состоянии, что свидетельствовало о неблагополучном морально-психологическом климате, сложившемся в коллективе. Нет, никто не отрицал необходимости размещения на Гоу-Айленде перевалочной базы, тем более что остров почти идеально подходил для этой цели. Прибрежная акватория круглый год оставалась свободной ото льдов, так что суда имели возможность даже зимой доставлять необходимые грузы для последующей транспортировки их в Антарктиду самолетами. К тому же полет отсюда занимал совсем немного времени и был существенно безопасней прямого рейса из Новой Зеландии, во время которого возникало больше шансов оказаться в критических метеоусловиях. Из этого следовало, что без базы на острове никак не обойтись. Вот только работающим здесь людям приходилось несладко. Постоянного населения остров Гоу-Айленд никогда не имел, хотя уже полтора столетия остров был отмечен на всех картах. Правда, до начала строительства базы на него периодически высаживались какие-то смельчаки, но никто из них не уцелел. Когда геодезисты производили съемку местности перед закладкой станции, они обнаружили полуразбитый вельбот на берегу и скелеты членов команды поблизости от него. Вероятно, эти несчастные были китобоями, всех шторм выбросил на остров, который стал их могилой…

Самолет находился в воздухе уже три часа сорок пять минут. До посадки осталось девятнадцать минут. Радист в наушниках сидел перед рацией, небрежно развалившись в кресле, и курил, время от времени роняя какие-то загадочные реплики в закрепленный на груди микрофон. Помимо него в рубке находилось еще четверо. Один молча следил за оператором, а трое остальных не сводили глаз с экрана монитора радара, на котором приближающийся самолет должен был отразиться намного раньше, чем его заметит самый зоркий наблюдатель.

Барственным жестом радист переключил тумблер на громкую связь: пусть и другие послушают. Рубка заполнилась прямой трансляцией с борта транспортника. Обычно двусторонняя прямая связь с заходящим на посадку самолетом являлась распространенным делом, так как взлетную полосу иногда затягивало туманной дымкой. Сейчас же из динамика доносились лишь неразборчивые обрывки фраз и междометия.

– Что там эти парни сзади… – раздраженно прозвучал чей-то голос, утонувший потом в трескотне помех.

– Интересно, чем нас будут угощать за обедом? – лениво поинтересовался другой.

– Ничего не понимаю! – взволнованно подключился третий. – Вроде бы из отсека кричат, что-то у них случилось…

Голоса внезапно исчезли в невнятном шуме, подозрительно напоминавшем потасовку, с отдаленными воплями и криками о помощи.

– Что за черт?! – послышался первый голос. – Пойди-ка взгляни…

Шум резко усилился: должно быть, кто-то из экипажа открыл дверь, отделяющую кабину пилотов от грузового отсека. Прозвучала неразборчивая команда, и тут же кто-то болезненно вскрикнул. Громко и настойчиво разнесся второй голос:

– Револьвер! Скорее дайте револьвер!

Откуда-то послышался душераздирающий крик:

– Грузовой люк! Откройте грузовой люк! Где, черт побери…

Грохот выстрела. За ним другой, третий… Снова неразборчивые вопли и мольбы о помощи. Чье-то тяжелое, прерывистое дыхание прямо в микрофон.

– Сюда, сюда давай! Дружно, парни, и в люк их, в люк… – Еще несколько выстрелов подряд. – Держи, держи, кому говорят! А теперь толкай! Да толкай же! Скорее!

Последний выстрел и какой-то непонятный скрежет. Затем раздался оглушительный грохот. Воцарилось молчание.

Потрясенный радист тупо уставился на рацию. Затем, опомнившись, схватил микрофон и начал быстро говорить:

– Вызываю «Полюс»! Что у вас произошло? Вызываю «Полюс»! «Полюс», «Полюс», ответьте!

Но динамики прямой связи были безмолвны, а глаза пятерки островитян буквально впились в них со страхом и надеждой. Склонившись над передатчиком, радист непрерывно вызывал самолет, настойчиво требуя ответа.

– Может, у них передатчик разбился? – высказался кто-то робко.

Стоящий рядом жестом указал на экран радара. На нем отчетливо виднелась медленно перемещающаяся к краю светящаяся точка, которая не могла быть ничем иным, как заходящим на посадку транспортником.

– Как бы то ни было, а самолет все еще в воздухе.

Все завороженно смотрели на продолжающее ползти по экрану световое пятнышко. В радиорубке установилась какая-то необыкновенная, гнетущая тишина. В этот момент начальник базы Дрейк просунул голову в дверь.

– Ну что, как там у них дела? – спокойно осведомился он.

В ответ все заговорили разом, перебивая друг друга, но по-прежнему не отрывая глаз от монитора: светящаяся точка подползала к краю экрана. Радист перевел дыхание и затараторил:

– Самолет изменил курс! Он поворачивает! Он определенно сбился с курса!

– Так скажи им об этом! – приказал Дрейк. – И выясни…

– У них связь не работает, – обреченно выдохнул Спаркс. – Только что прервалась. Наверное, с передатчиком что-то случилось.

– Тогда не исключено, что приемник продолжает работать, – строго заметил Дрейк. – Так что прекрати задавать вопросы и начинай выдавать ответы. Сообщай им обо всем, что происходит, и сразу дай параметры корректировки курса.

Радист снова поднес к губам микрофон и заговорил:

– Вызываю «Полюс»! Вызываю «Полюс»! Вы сбились с курса на Гоу-Айленд. Ваш последний разворот был на триста сорок градусов вместо ноль пятнадцати. Отклонение от курса – тридцать пять градусов. Срочно проведите коррекцию. «Полюс», если вы меня слышите, немедленно поворачивайте и идите на посадку.

Он твердил одно и то же в течение пяти минут, и его призывы словно были услышаны. Световое пятно на экране, перемещаясь с черепашьей медлительностью, постепенно отошло от края и сдвинулось ближе к центру. Если верить радару, самолет вернулся на прежний курс и летел теперь почти по прямой в направлении острова.

– Так, отлично, – проворчал Дрейк. – Осталось миль тридцать, если я не ошибаюсь. Держи его на курсе и не отпускай. Продолжай вести коррекцию. Ну а сейчас я бы хотел услышать членораздельный доклад о том, что же там все-таки произошло.

Все четверо опять заговорили одновременно, перебивая друг друга, сообщили о непонятных звуках, воплях, командах и о том, что кто-то из членов экипажа потребовал револьвер, после того как заглянул в багажный отсек. В заключение Дрейк узнал о серии выстрелов и похожем на взрыв грохоте, после которого связь оборвалась.

Внимательно выслушав свидетелей, начальник базы пришел к единственно возможному в его положении выводу. Будучи руководителем небольшой изолированной группы людей, Дрейк отлично представлял все трудности, с которыми приходится сталкиваться его коллегам на полярных станциях. Глава научной экспедиции отвечает не только за выполнение подчиненными их профессиональных обязанностей, но и следит за их психическим и физическим здоровьем. Среди сотрудников станций, затерянных в материковых льдах, было немало случаев внезапного помешательства. Люди, по воле обстоятельств вынужденные работать в постоянном тесном контакте в течение долгих полярных ночей, не всегда способны мирно ужиться друг с другом. Пластинки, аудиокассеты и даже периодическая связь по радиотелефону с родными и близкими – всего этого порой бывает недостаточно, чтобы сделать хотя бы сносной жизнь в неимоверно тяжких условиях. Нервозность и раздражительность усиливаются особенно после того, как постоянное преодоление трудностей утрачивает первоначальный романтический оттенок приключения и становится невыносимым грузом. Поэтому Дрейк не видел ничего странного в том, что у одного из пассажиров самолета по какой-то причине вдруг сдали нервы.

– Стреляли, говоришь? – спросил он, размышляя. – Пожалуй, не помешает принести аптечку, да и носилки захватить на всякий случай.

Выйдя из будки, Дрейк оглядел свои владения. Небо над островом и бескрайний океан за линией прибрежных утесов были одинакового унылого свинцово-серого цвета. Сборные металлические конструкции складских помещений, неряшливо выкрашенные тусклой коричневой краской, навесы для машин и жилые бараки тоже не радовали глаз. Единственным цветовым пятном на всем обозримом пространстве был туго надутый красный колпак флюгера, укрепленный на метеобашне в начале взлетно-посадочной полосы.

По пути Дрейк наткнулся на Спеллинга, который цепко держал за руку Нору Холл и что-то настойчиво ей втолковывал. С появлением начальника базы девушка облегченно вздохнула.

– Что слышно о самолете? – спросила она. – Как вы считаете, не пора ли мне собирать народ на торжественную встречу гостей?

Она мило улыбнулась, отодвинувшись подальше от Спеллинга. Тот закусил губу и помрачнел. Дрейк автоматически отметил эту ситуацию.

– На самолете возникли проблемы, – сухо сообщил он. – Вероятно, у кого-то из пассажиров поехала крыша, и он начал буйствовать. Машина сбилась с курса, а еще там кто-то стрелял. Сейчас Спаркс пытается вывести их на посадку. Что-то не нравится мне это марево над посадочной площадкой,

– покачал он головой и добавил: – Кстати, ты могла бы помочь. Ступай в рубку, и если у радиста появятся трудности, забери у него микрофон и вызывай самолет сама. Женский голос любого истерика моментально приведет в чувство. – Дрейк повернулся к Спеллингу и добавил: – А вам придется на всякий случай приготовить пару носилок и аптечку для оказания первой помощи. Кто знает, что там на самом деле стряслось? Во всяком случае, нам лучше заранее приготовиться к любым неожиданностям, даже если столкнемся с буйным помешательством.

Нора торопливо направилась к радиорубке. Сполдинга такой поворот событий явно не устраивал. Он скорчил недовольную гримасу, но приказ начальства нарушить не посмел и послушно двинулся к складам, прихватив в качестве помощника подвернувшегося по пути механика.

Проводив его взглядом, Дрейк зашел в кладовую с неприкосновенными запасами и вынес оттуда пару бутылок. Человек, долгий срок лишенный привычных благ, возвращаясь к нормальной жизни, как правило, выбирает одно из двух: либо начинает лихорадочно и без разбора наверстывать упущенное, либо замыкается в себе, наотрез отказываясь от удовлетворения насущных потребностей. Большинство здоровых телом и духом людей, подвергнувшихся стрессам в течение длительного периода, обычно приходят к разумному компромиссу. Именно на этот случай Дрейк и прихватил спиртное, надеясь, что один лишь вид бутылок окажет расслабляющее воздействие. Однако ситуация могла выйти из-под контроля, если кто-то на борту свихнулся всерьез и, боясь последствий, намеренно препятствует посадке. Такого психа, несомненно, придется укрощать силой.

Когда начальник вернулся в радиорубку, Спаркс раздраженно орал в микрофон, обращаясь к безмолвствующему пилоту:

– Какого дьявола?! Сбрендил ты, что ли, парень? Поворачивай налево! Налево, говорю! Эй, придурок, таким курсом ты только в Африку попадешь!

Он повернул к Дрейку потное, покрывшееся багровыми пятнами лицо.

– Этот пилот окончательно спятил! Вы не поверите, но пару минут назад он вдруг начал кружить на одном месте, а потом резко развернулся и рванул курсом прямо на вест. И сейчас продолжает лететь в том же направлении!

Дрейк кивнул Норе.

– Попробуй ты, – приказал он.

Девушка взяла в руки микрофон.

– Вызываю «Полюс», – нежно проворковала она. – На связи Нора Холл с Гоу-Айленда. По показаниям нашего радара, вы повернули совсем не в ту сторону. Быть может, у вас вышел из строя компас? В таком случае слушайтесь моих указаний, а я постараюсь вывести вас на посадку вслепую. – Она прикрыла микрофон ладонью и озабоченно прошептала: – Как зовут первого пилота? А второго? – Получив ответ, она снова поднесла к губам микрофон и бодро сказала: – Я пока не знаю, с кем говорю: с капитаном Брауном или капитаном Уорреном. К сожалению, мы вас не слышим. Я бы почувствовала себя намного уверенней, если бы точно знала, что вы меня слышите. Не могли бы вы сейчас сделать небольшой круг? Как только вы ляжете на правильный курс, я тут же вам сообщу, и вы сможете зафиксировать автопилот в нужном направлении.

Нора продолжала говорить. Глаза ее ни на миг не отрывались от экрана. Казалось, прошли долгие часы, прежде чем световое пятнышко начало описывать окружность.

– Стоп! Так держать! – внезапно воскликнула девушка. Она нервно сглотнула и продолжала успокаивающим тоном: – Вы знаете, мы, кажется, с вами встречались. А вы меня помните? Не волнуйтесь, вы замечательно идете. Я буду говорить все время, чтобы задействовать ваш пеленгатор, если, конечно, он тоже не вышел из строя. Вы даже не представляете, как мы все будем рады оказать вам самое искреннее гостеприимство. Мы так ждем вашего визита, потому что Гоу-Айленд очень заброшенное и уединенное местечко.

Дрейк снова вышел из рубки, прикрыв за собой дверь, отрезавшую его от милого девичьего голоса. Он бросил взгляд в южном направлении, но небо оставалось чистым, если не считать парящих в нем чаек и других морских птиц. Дважды он замечал на горизонте выделявшуюся застывшую черную точку, считая, что это приближающийся транспортник, но убеждался, что ошибся, приняв за самолет обыкновенного альбатроса.

Он начал действовать автоматически. Дрейк был хорошим администратором, чью работу можно считать образцово выполненной, только если ее никто не замечает. Первым делом он убедился, что взлетная полоса чиста, а показывающий направление ветра флюгер ни за что не зацепился. Затем окинул взглядом замершую в ожидании рядом с развернутыми носилками кучку людей, среди которых было достаточно здоровых мужчин, способных скрутить самого буйного психа, если такой обнаружится на борту среди пассажиров. Подобная ситуация в данный момент не исключалась. В голове мелькнула мысль, что было бы неплохо приготовить пару работников с огнетушителями. Струя пены с углекислотой в лицо запросто охладит любые агрессивные действия, даже если имеешь дело с вооруженным бандитом. Не теряя времени, Дрейк заглянул в пожарку и поделился своими мыслями с Томми Белденом. Если обстоятельства потребуют его экстренного вмешательства, юноше достанутся лавры за сообразительность и быструю реакцию. Наскоро обдумав еще кое-какие возможные варианты, Дрейк посмотрел на часы. Самолет запаздывал уже на целых семь минут.

Начальник базы опять вернулся в радиорубку, в ней к уже собравшимся присоединились еще двое. Радист то и дело вытирал мокрое от пота лицо, а Нора Холл продолжала говорить в микрофон.

– Если бы мы только могли понять, почему вы постоянно разворачиваетесь, едва оказавшись над островом, – произнесла она ласково, – то сумели бы заранее подготовиться к любой неожиданности. Сейчас ваши действия выглядят так, будто вы не хотите приземляться на острове. Вы заходите на посадку по прямой, но в самый последний момент почему-то резко сворачиваете и уходите в сторону. Почему бы вам не пролететь над нами и сбросить записку, чтобы мы хотя бы знали, чего ожидать. Пожара при посадке можете не опасаться: огнетушители и необходимое оборудование уже наготове.

Спаркс дрожащим пальцем ткнул в экран монитора. Светящаяся точка вновь начала смещаться из центра к краю.

– В третий раз он проделывает одно и то же, – проговорил он обреченно.

– Как только оказывается в пределах видимости, тут же поворачивает в открытое море. Ну вот, куда он прется? В той стороне ближе Гавайев ничего нет!

– Мы все слышали выстрелы, – негромко отметил кто-то из присутствующих.

– Кто-нибудь может мне сказать, в кого и для чего стреляли? И зачем им понадобилось открывать грузовой люк? Кого, интересно, они собирались в него столкнуть?

– Я бы попросил воздержаться от подобных рассуждении, – ледяным тоном произнес Дрейк. – Уверен, что все разъяснится, как только самолет произведет посадку. Обещаю, что каждый желающий получит исчерпывающие сведения.

Внимательно наблюдающая за монитором Нора опять начала передачу:

– Замечательно! Просто великолепно! Как я понимаю, вы намерены пролететь над островом и сбросить нам послание. Очень хорошо, мы будем следить внимательно и сразу же подберем записку. Постарайтесь подробно изложить все ваши опасения. Только умоляю вас не сворачивать больше с курса. Через несколько секунд Гоу-Айленд покажется в зоне вашей видимости. Полагаю, сейчас уже появился. Так держать, капитан! Ни в коем случае не сворачивайте! Включите автопилот и приготовьте записку.

Точка на экране описала дугу и начала двигаться по прямой к острову. Полет совершался равномерно и уверенно, казалось, что нос воздушного корабля нацелен строго на посадочную полосу.

– Всем наружу! – рявкнул Дрейк. – Следить за небом. Как только самолет появится, глаз с него не спускать! Если он сбросит записку, мы должны как можно быстрее ее заполучить, чтобы убедить пилота в нашей полной готовности и рассеять терзающие его страхи.

Он первым выскочил из радиорубки. Остальные последовали за ним, кроме Норы, которая по-прежнему не выпускала из рук микрофона. Она уверяла сидящего за штурвалом летчика в том, что все на острове предупреждены, ждут его послания и готовы немедленно принять любые меры, следуя его указаниям.

Самолет появился над горизонтом с запада. Сначала это была крохотная черная точка, потом пятнышко, которое продолжало расти, постепенно обретало различимые глазом контуры фюзеляжа и крыльев. Что-то непонятное виднелось под брюхом машины, но это точно было не шасси.

– Открытые створки грузового люка, – первым догадался Дрейк и, сам не зная почему, с облегчением вздохнул. Сейчас у него не было времени анализировать увиденное, но подсознательно он, очевидно, ожидал худшего. – Похоже, что там что-то висит, но это всего лишь створки, друзья, – добавил он.

– А вы что ожидали увидеть? – насмешливо фыркнул кто-то за спиной. – Летающую тарелку?

Дрейк не узнал голоса шутника, но хорошо представлял, какие невообразимые догадки и предположения возникают сейчас в головах окружающих его людей. Он и сам не избежал общей участи, представив на миг, что кому-то взбрело в голову испытать новый вид оружия, используя один из антарктических рейсов. О чем-то подобном, без сомнения, думал в эти минуты каждый из островитян, обладающий хоть каплей воображения. Но все это, разумеется, было бредом и чепухой на постном масле.

Шум двигателей самолета уже перекрывал рокот прибоя и продолжал нарастать по мере приближения к острову. Люди на берегу неотрывно следили за ним. Самолет перевалил через прибрежные скалы, с ревом пронесся над взлетной полосой, достиг противоположного конца острова и устремился вперед, уходя все дальше к востоку над океаном. Пролетая над Гоу-Айлендом, он не поднимался выше пятисот футов и был отчетливо виден в течение долгих секунд. Шасси оставалось невыпущенным, а створки грузового люка были распахнуты. На короткое мгновение стоящие внизу островитяне получили возможность заглянуть внутрь открытого люка.

А потом самолет опять скрылся из виду, превратившись в едва различимое темное пятнышко, постепенно растаявшее на фоне серого неба. Никакой записки так никто и не сбросил.

Дрейк устало поднялся по ступенькам в деревянную будку радиостанции. Нора все еще продолжала свой монолог:

– Не волнуйтесь, мы все видели, как вы пролетели над островом. Ваше послание непременно подберут. Ой, кто-то идет. Это начальник нашей станции мистер Дрейк.

– Нечего там подбирать, – мрачно сказал тот. – Все видели самолет как на ладони, но записки не было. Они… – Дрейк замялся, не зная, как лучше выразиться. В его голове опять мелькнула абсурдная мысль об испытаниях оружия. – Снаружи самолет выглядит абсолютно нормально. Ничего к нему не прилипло, никто его не преследует. И вообще в воздухе ничего больше нет – если верить радару, по крайней мере!

Руководитель базы внезапно почувствовал себя совершенно беспомощным в сложившихся обстоятельствах. За штурвалом машины сидел опытнейший пилот, налетавший тысячи часов на полярных трассах. Дрейк просто не мог представить себе такой ситуации, в которой этого старого воздушного волка необходимо утешать и уговаривать посадить самолет, как какого-нибудь напуганного воображаемой опасностью новичка.

Нора непрерывно говорила в микрофон, одновременно наблюдая за монитором. Световое пятно, указывающее положение самолета, неуклонно смещалось к краю экрана. Если хватит горючего, такой курс над бескрайними океанскими просторами рано или поздно выведет машину к мысу Горн в обход Антарктического континента.

– И пожалуйста, успокойтесь, – продолжала утешать безмолвного пилота Нора. – Вас никто не преследует. Я все время смотрю на радар, и, кроме вас, на экране никого нет.

Но светящаяся точка не изменила направления. Вот она подошла к краю экрана вплотную, последний раз мигнула и исчезла, уйдя за пределы досягаемости локатора.

У Дрейка непроизвольно сжались кулаки, стоило только представить, как отреагирует начальство на его официальный доклад о случившемся. Весьма вероятно, на этом его административная карьера закончится. К горлу подкатил противный, липкий ком.

– На борту было десять человек, – с трудом произнес он, рассуждая вслух. – Они летели домой. Потом с одним из них что-то произошло.