Текст книги "Тоталитарный язык. Словарь и речевые реакции"

Купина Н. А.
Тоталитарный язык: Словарь и речевые реакции

ПРЕДИСЛОВИЕ

Семь десятилетий Страны Советов оказались достаточным сроком для формирования советского человека с его политически запрограммированным мировоззрением и системой ценностей, а также особого лингвокультурного сообщества, основа которого заложена не в национально-культурной, а в государственно-политической сфере. Советский народ – не миф и не публицистическое клише, это действенная и по сей день реальность, предполагающая определенное состояние сознания и установку на языковое поведение личности.

Черты такого сознания уже хорошо известны: провозглашение (и только) примата общественных интересов, господство директивного общения, размытость и несущественность этических норм, официоз и ритуальность во всех публичных ситуациях. В результате появляется огромное множество людей, слушающих не слыша и говорящих не думая, а тоталитарное общество в целом становится обществом двоедушия отнюдь не в бердяевском смысле. Тотальная идеологизация, официоз и ритуальность уравновешиваются раскрепощенностью у себя на кухне: юмором, разъедающей самоиронией, этическими сдвигами, закрепленными в языковой семантике. С одной стороны: партия – авангард рабочего класса, верные ленинцы, революционные традиции, загнивающий капитализм; с другой: совок (презрит.) – житель страны Советов, или Совдепии; страна дураков (презрит.) – об СССР, несун (ирон.) – весьма снисходительное именование лица, которое незаконно уносит для себя что-либо с производства, с работы.

Ментальность – миросозерцание в формах родного языка (В. В. Колесов) – тоталитарного общества находит свое выражение в отдельных словах и переосмыслениях отдельных значений слов, в устойчивых оборотах и речевых предпочтениях, наконец, в целых текстах. Формируется язык идеологии, идеологизированный язык эпохи. В своем знаменитом романе «1984» Дж. Оруэлл изобразил такой язык – «новояз». Блистательная художественная демонстрация новояза в антиутопии Дж. Оруэлла нашла подтверждение и научное обоснование в трудах отечественных и зарубежных лингвистов на материале языков с печальным опытом тоталитаризма (это прежде всего А. Вежбицка, Ю. Н. Караулов, Р. Келлер). Их усилиями в научный оборот введено понятие «тоталитарный язык».

Феномен тоталитарного языка имеет лингвокультурный характер и не может рассматриваться в отрыве от истории и культуры определенного народа. Предлагаемая вниманию читателей книга содержит целостную интерпретацию русского тоталитарного языка советской эпохи. Думается, что осмысление этого феномена особенно важно в период освобождения от вериг тоталитарного сознания (а он длителен) и поиска фундаментальных основ русской ментальности.

Изучение тоталитарного языка первоначально строилось на базе анализа отдельных лексических единиц и микротекстов, извлекаемых из тенденциозных по содержанию речевых произведений политической и философской тематики. На этом материале выстраивалась гипотетическая модель тоталитарного языка. Накопленный к концу 20-го века языковой материал, а также исследовательский опыт позволили автору данной работы поставить задачу системно-лингвистического осмысления проблемы, что предполагает, во-первых, целостное обследование словарной практики советского периода; во-вторых, типологическое осмысление речевых реакций; в третьих, лингвоидеологический анализ корпуса целостных текстов разной идеологической ориентации и функционально-жанровой принадлежности.

В качестве основного лексикографического источника в книге использован «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935–1940), который с полным правом можно отнести к лексикографическим памятникам тоталитарной эпохи. Из этого словаря методом сплошной выборки извлекается совокупность слов-идеологем, группирующихся в соответствии с семантическими сферами культуры. На основе идеологической лексики прослеживаются процессы формирования в языке семантической сферы политического тоталитаризма, выявляются пути и способы идеологического переосмысления семантических сфер философского, религиозного, этического, художественного знания. Обобщенно, на материале данного и других толковых словарей, описываются формы, в которых проявляется влияние идеологии на язык (глава 1).

Важной для исследования является категория сверхтекста. В монографии впервые предлагается прочтение идеологем толкового словаря как особой системно-структурной целостности, обладающей целенаправленной адресованностью (глава 2). Последнее позволило автору определить функцию идеологических предписаний как главную функцию тоталитарного языка и показать, как система идеологем трансформируется в сверхтекст мифологем. В этой связи детально описываются зафиксированные в иллюстрациях толкового словаря прецедентные тексты – канонически, догматически ориентированные знаки тоталитарной эпохи – и выявляются параметры идеологически предписываемого ментального мира, запечатленные языком: особенности пространства и времени, представление событий эпохи, характер субъектной позиции говорящего.

Категория сверхтекста сохраняет свою значимость и при исследовании речевых реакций советского времени (глава 3). С точки зрения автора, характер речевых реакций должен изучаться на материале сверхтекстов разной ментальной и функционально-стилевой определенности. Анализ категорий носит очерковый характер: она включает очерки, посвященные апологии тоталитаризма (на материале агитационной поэзии В. Маяковского), фиксированию сознания жертв тоталитаризма (на материале «лагерной» поэзии), языковому сопротивлению (на материале советских политических анекдотов) и языковому противостоянию (на материале афористических текстов И. Губермана). Таким образом выявляется характер текстового отражения тоталитарного сознания, фиксируются основные позиции личности в тоталитарном обществе.

Предлагаемый в книге путь от толкового словаря к корпусу текстов акцентирует внимание на осмыслении механизмов влияния языка на процессы социализации личности, конструирования заданного ментального мира, манипулирования общественным сознанием. Извлечь лингвокультурные уроки из тоталитарного прошлого значит способствовать освобождению человека от психологической роли «винтика» государственной машины и политической системы. В меру своих сил автор книги, которую вы держите в руках, участвует в этом процессе.

Предисловие ко второму изданию

Во второе издание монографии внесены необходимые редакционные изменения, а также уточнения, касающиеся представления словарных помет. Устранены технические погрешности и опечатки, вкравшиеся в первое издание книги.

Текст монографии дополнен разделом, содержащим интерпретацию лингвоидеологических процессов в России постсоветского времени. Новейшие наблюдения и выводы автора развивают концепцию, представленную в первом издании монографии.

Автор искренне благодарит профессора Ирину Трофимовну Вепреву, заведующего кафедрой риторики и стилистики русского языка, а также всех преподавателей и сотрудников кафедры за подготовку к печати второго издания книги. Особая благодарность – профессору Тамаре Вячеславовне Матвеевой, научному редактору монографии, за конструктивные теоретические замечания и моральную поддержку.

Глава 1
СЛОВАРЬ ИДЕОЛОГЕМ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ СФЕРЫ ИДЕОЛОГИИ

Идеологи коммунизма… низвергли религию, философию, мораль, отрицали дух и духовную жизнь

Николай Бердяев

В последнее время русисты все чаще обращаются к феномену тоталитарного языка, причем изначальным объектом наблюдения и одновременно доказательством существования языка такого типа служат антиутопия Дж. Оруэлла, а также высказывания, извлеченные из тенденциозных по содержанию произведений философской и политической тематики [Оруэлл 1984; Вежбицка 1993; Кронгауз 1993; Романенко, Санджи-Гаряева 1993; Седов 1993].

Нам представляется, что феномен тоталитарного языка требует конкретного системно-лингвистического осмысления, так как тоталитаризм представляет собой политическую систему, в которой «государственная власть достигает полного или тотального контроля над обществом» [Медушевский 1993: 9] и над языком. Классическим примером тоталитаризма называют гитлеровскую Германию и СССР периода Сталина [Медушевский 1993; ср.: Totalitarismus und Faschismus 1980].

Очевидно, что непосредственными источниками для изучения тоталитарного языка могут быть толковые словари сталинского времени и определенные объединения текстов (сверхтексты) советского периода.

Толковый словарь может служить материалом исследования того, как язык членит знаковые системы, действующие в обществе, какие из них представлены в словарном речевом нормативе – состав лексем; как даны в нем правила интерпретации знаков и знаковых систем и правила действий с ними – состав дефиниций [Дорошенко 1984: 221]. Действительно, «словарный список есть не что иное, как абстрагирование, научно отработанная запись явлений, взятых из реального коммуникативного средства – языка» [Колшанский 1975: 28], а язык описывает и называет не только себя, но и другие явления, реалии и способы их бытования [Barthes 1970: 80].

Толковый словарь может стать источником несобственно лингвистической информации – культурологической, в том числе идеологической.

Уникальным памятником тоталитарного языка советского периода является «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (далее ТСУ), зафиксировавший константы новейшей идеологии.

С помощью ТСУ осуществлялся «процесс сознательного и планомерного формирования личности» [Комлев 1992: 174], живущей в эпоху социальных катаклизмов. Словарь предоставляет в распоряжение читателя систему идеологических предписаний и зависимостей, подлежащих внедрению в языковое сознание. Адресат ТСУ – личность, наделенная чувством классового самосознания, стремящаяся к идеологическому совершенствованию.

Материалы Толкового словаря русского языка под редакцией Д. Н. Ушакова обнаруживают прямое давление идеологии на лексическую семантику, экспансию значений мировоззренческого типа [Комлев 1992: 52], искусственный примат сигнификативной функции, квалифицирующей язык как «фиксатор» идеалов классовой борьбы, социалистической революции, диктатуры пролетариата.

От какого рабочего определения идеологии целесообразно оттолкнуться? Если воспользоваться энциклопедическими и философскими словарями советского периода, идеологию можно определить как многокомпонентную содержательную сущность, представляющую собой совокупность политических, правовых, нравственных, религиозных, художественных и философских взглядов, являющихся духовным выражением коренных материальных интересов и экономических условий жизни социальных групп. В трудах советского времени отмечается, что идеология является отражением общественного бытия, входит в надстройку и развивается идейными представителями определенных классов [Малая Советская Энциклопедия 1959: 1222; Философский словарь 1987: 157].

Идеология реализуется прежде всего в языке. Именно благодаря языку она внедряется в общественное сознание и функционирует в социуме. Влияние официальной идеологии осуществляется через языковую политику. Языковая политика мыслится как совокупность идеологических принципов и практических мероприятий по решению проблем в государстве. Она связана с сознательным воздействием на язык, его функционирование и развитие, оказывает непосредственное влияние прежде всего на лексико-семантическую систему, маркирование лексики и размещение последней на аксиологической шкале [Лингвистический энциклопедический словарь 1990: 616].

В трудах по проблемам связи языка и идеологии советского времени данная связь не отрицается, но констатируется в общем виде в границах влияния на язык явлений надстроечного порядка [Общее языкознание 1970: 438; Домашнев 1983: 147–148; и др.]. Первые попытки нетенденциозного осмысления связи языка и идеологии мы наблюдаем в наши дни. Так, в проспекте энциклопедического словаря «Культура русской речи» отмечается, что формирование и поддержание особого идеологизированного языка является эффективным средством пропаганды, позволяющим создать определенную картину социальной действительности [Культура русской речи 1990: 93–96]. Язык может быть использован для искажения информации в целях контроля за сознанием и поведением людей. Манипулирование языком становится важнейшим средством воздействия на общественное сознание [Сычев 1991: 51].

Как уже отмечалось, анализ тоталитарного языка может быть проведен на базе толковых словарей тоталитарной эпохи. Нами проанализированы извлеченные из ТСУ методом сплошной выборки лексические единицы, семантика которых включает идеологический макрокомпонент, то есть цельную, развернутую, достаточно самостоятельную часть словарного толкования и/или набор качественно новых для русского языка идеологизированных контекстов (от словосочетания до развернутого высказывания), рекомендуемых ТСУ в качестве нормативных, типовых. Литературный, культурный авторитет вытесняется идеологическим: в числе демонстрационных контекстов многочисленные извлечения из трудов и речей В. И. Ленина, И. В. Сталина.

Толкования и иллюстрации рассматривались как цельная интерпретация идеологических смыслов. Во внимание принималась также система словарных помет, в том числе: (устар.) – устаревшее, (дореволюц.) – дореволюционное, (нов.) – новое, (ритор.) – риторическое, (полит.) – политическое, (нов. полит.) – новое политическое, (полит. презр.) – политическое презрительное, (парт.) – партийное, (филос.) – философское, (загр.) – заграничное, (социол.) – социологическое, (иронич.) – ироническое, (бран.) – бранное, (так наз.) – так называемое и др.

Механизм идеологизации лексической системы русского языка обнаруживается на этапе замысла ТСУ. В предисловии к словарю констатируется попытка отразить процесс переработки словарного материала в эпоху пролетарской революции, полагающей начало новому этапу в жизни русского языка, и вместе с тем установившиеся нормативные употребления слов (ТСУ, т. 1: 9). Специальная «политическая редакция» осуществлялась А. А. Болотниковым, П. А. Казанским, Ф. Я. Коном; организационное руководство – Н. Л. Мещеряковым (ТСУ, т. 1: 10).

Идеология становится главным средством воздействия на язык, а через него – на языковое сознание, задает особую модель мира, засвидетельствованную словарем [Звегинцев 1973: 174].

Толкование слова идеология в ТСУ дается без перечислительного ряда. Не дифференцируются видовые логические компоненты: Идеология. Мировоззрение, система взглядов и идей. Пролетарская идеология // Идейное содержание, философское направление. Идеология книги. При сужении, примитивизации семантики слова идеология расширяется семантика слова политика: Политика. Общий характер, отличительные черты деятельности, поведения, образа мыслей государства, общественной группы, отдельного лица. По ТСУ, собственно идеология включает лишь две подсистемы: идеи политические и идеи философские.

Знаменательна активизация и спецификация слов идеолог, идейный (последнее часто используется в толкованиях): Идеолог. Представитель и защитник какой-н. идеологии, руководитель какого-н. идеологического направления. Идеолог марксизма; Идейный. 2. Распространяющий, пропагандирующий какое-н. мировоззрение. Идейная литература. Идейное искусство. 3. Действующий во имя идеи, руководящийся твердыми принципами. Идейный работник. Идейные учителя.

Целый ряд единиц имеет общую семантику «проводник идеологии (лицо или организация)» с соответствующей пометой (полит.): Агитатор (полит.). Член политической партии или ее сторонник, занимающийся агитацией, убеждающий массы в правильности политики партии и в необходимости активно бороться за осуществление ее лозунгов. Тысячи организаторов и десятки тысяч агитаторов колхозного дела. Стлн.; Групповой агитатор. Коммунист, по поручению партийной организации агитирующий среди группы рабочих, работающих на одном и том же участке производства (см. также: Агитировать. Убеждать (массы) в правильности политики какой-н. партии или иной организации); Агитпроп (нов. истор.). Отдел агитации и пропаганды при ЦК, а также при местных комитетах ВКП(б), функции которых в 1930 г. перешли к культпропу; Актив (полит. нов.). Наиболее передовая, политически закаленная и деятельная часть членов партийной или др. общественной организации. Партийный актив. Профсоюзный актив. Беспартийный актив. Передовые рабочие и колхозники, привлекаемые партией к борьбе за проведение политики партии и к активному участию в социалистическом строительстве. Сила большевиков в том, что они умеют окружить нашу партию миллионами беспартийного актива; Авангард // перен. Передовая часть какой-то общественной группы, ведущей за собой массы. Коммунистическая партия – авангард рабочего класса; Власть (полит.). 2. Права и полномочия правительства, правительственного лица. Вся власть Советам! (лозунг Октябрьской революции). В СССР у власти коммунистическая партия.

Семантический примитивизм – следствие утилитаризма как элемента тоталитаризма, его нравственного идеала [Ахизер 1993: 14–19]. Яркое средство выражения идеологического примитивизма – семантическая оппозиция. Одной из главных оппозиций, по материалам толкований, является оппозиция революционный / контрреволюционный. Частные варианты этой оппозиции развиваются на базе новейших антиномий: красный – белый, вражеский, враждебный; левый – правый; советский – антисоветский, бур-жуазный, западный, английский, американский и др.; коммунистический – антикоммунистический.

Левые и правые члены типовых оппозиций соответственно вступают в отношения синонимии. В словарной статье могут быть представлены оба члена оппозиции, но чаще присутствует один: Гвардия. // Отборные привилегированные войска. Красная гвардия (полит.). Революционные рабочие отряды, дружины. Белая гвардия (полит.). Контрреволюционные войска; Загибщик. Человек, допускающий загибы (крайности) в своей деятельности (нов.) // с определением «левый» или без него. Лицо, обнаруживающее левый загиб в своих воззрениях или политической деятельности (полит.). Левые загибщики являются объективно союзниками правых уклонистов. Стлн; Иммунитет. 2. Изъятие кого-н. из-под действия некоторых законов. Хотя в буржуазных странах члены парламента, пользуясь иммунитетом, не могут быть арестованы, депутатов-коммунистов все-таки арестовывают; Белогвардеец (нов.). Сражающийся в рядах белой гвардии // перен. Контрреволюционер; Белый. 3. Контрреволюционный, белогвардейский; Красный. 3. Прил., по знач. связанное с революционным, коммунистическим строем, советский, коммунистический (нов.). Красная армия. Красный флот. Красный командир. Красный профессор. Красный директор. Красные войска. 4. В знач. сущ. Революционеры, коммунисты; Желтый. 4. Работающий в сотрудничестве с капиталистами, реформистский (о профсоюзах; презрит, в языке революционеров). Желтый союз горняков в Англии. 5. Сущ. Член желтого профсоюза (презрит.) // Штрейкбрехер (презрит.); Контрреволюционер (полит.). Активный деятель контрреволюции // Убежденный сторонник контрреволюции; Контрреволюция (полит.). Общественно-политическое движение, ставящее целью уничтожение результатов революции и восстановление старого, дореволюционного порядка, строя. Подавить контрреволюцию. Борьба с контрреволюцией; Контрудар. Ответный удар в какой-н. борьбе. Вопрос о подготовке контрудара объединенных сил революции против удара со стороны империализма является неотвратимым вопросом дня. Стлн; Барин.1. Помещик, дворянин-землевладелец (дореволюц.) // Лицо, принадлежащее господствующим, эксплоатирующим классам (разг., теперь презрит.); Барство.

1. Сословие дворян (пренебр.); Барышня (устар.). Девушка из барской семьи; Коммуна. 4. Общественный строй, основанный на коммунистических началах (как идеал и конечная цель коммунистического движения; книжн. полит.). Борьба за коммуну. Знамя коммуны; Коммунист. 1. Член коммунистической партии. Только партия пролетариата, только партия коммунистов способна выполнить роль основного руководителя в системе диктатуры пролетариата; Коммунистический. Прилагательное к коммунизм. Коммунистическая партия. Коммунистические убеждения. Коммунистический строй. Коммунистический интернационал. Коммунистический лозунг. Коммунистическая академия. Коммунистический университет трудящихся Востока; Банда. // Вооруженный вражеский контрреволюционный отряд (пренебр. нов.). Белогвардейские банды; Бандит. // Участник вражеской контрреволюционной партизанской банды (пренебр. нов.). Бандит из шайки Махно // перен. Угнетатель, насильник (нов. ритор.). Империалистические бандиты; Басмач. Бандит, участник контрреволюционного движения в Ср. Азии; Басмачество (полит, нов.). Бандитизм, контрреволюционное движение басмачей; Вредитель. Контрреволюционер, наносящий советскому государству экономический и политический вред с целью подорвать его мощь и подготовить антисоветскую интервенцию; Гидра. 2. перен. Враждебное тайное политическое движение, борьба с которым требует много сил и времени (газет.). Гидра контрреволюции; Гнездо. 2. Тайный укромный притон, пристанище (книжн.). Воровское гнездо. Гнездо контрреволюции.

Следующая группа примитивных идеологических столкновений основана на идее классов эксплуатирующих, привилегированных, отчужденных от народа и классов эксплуатируемых (пролетариат, крестьяне, батраки, бедняки, массы). Классовая окрашенность – типичный признак идеологии [Клаус 1967: 31].

Идеологема буржуазный вбирает в себя смысл «дворянский». Так образуется квазиидеологема дворянско-буржуазный – «не наш», чужой, враждебный. Например: Комильфо. В дворянско-буржуазной среде – о том, кто вполне благовоспитан, о том, что отвечает правилам светского поведения; Аристократизм. // Благородство, изящество (в дворянско-буржуазном обществе).

Все непролетарское, относящееся к зоне «буржуазное», наделяется отрицательными коннотациями, получает дифференциальные семы, выводящие семантику за пределы идеологического концепта «народ»: Выявить. 3. Кого-что. Разоблачить, показать в подлинном виде (нов. газет.). Выявить хозяйчика; Аристократ. 1. Представитель высшего привилегированного слоя дворянства. 2. перен. Человек, сторонящийся масс, ставящий себя в исключительное положение, белоручка (разг. ирон.). На общее собрание пришли все, кроме наших аристократов; Важный. 3. // Горделивый, надменно-спесивый. Важная барыня; Вельможа (книжн. устар.). Знатный, родовитый, богатый сановник; важный и знатный человек (теперь преимущественно с оттенком иронии).

Таким образом, идеология интерпретируется словарем Д. Н. Ушакова как концепт, классовый по своей природе. Ср.: Внеклассовый (книжн.). Стоящий вне классовых группировок общества. В обществе, раздираемом классовыми противоречиями, не может быть никогда внеклассовой или надклассовой идеологии. Лнн. Не случайно в границах фразеологизированных сочетаний идеологемой (квазиидеологемой) является слово враг, а синонимами – прилагательные классовый, идейный: Враг. Человек, борющийся за иные, противоположные интересы, противник. Классовый враг. Идейный враг.

В тисках классовой оппозиции, классовой идеи резко деформируется, идеологизируясь, семантика слов интеллигент, интеллигенция. Если в Словаре В. И. Даля с данными лексемами связано духовное внеклассовое содержание (например: Интеллигенция. Разумная, образованная, умственно развитая часть жителей), то в ТСУ декларируется тенденциозно идеологическая характеризация интеллигенции. В семантическую структуру слова – названия лица – включаются семемы с пометами (презр.), с большим презрением: Интеллигент. 2. То же, как человек, социальное поведение которого характеризуется безволием, колебаниями, сомнениями (презр.). Вот она, психология российского интеллигента: на словах он храбрый радикал, на деле он подленький чиновник. Лнн. Ср. также: Интеллигентство (презр.). Образ мыслей, привычки, свойственные интеллигенту (во 2 знач.); Интеллигентщина (нов. разг. презрит.). 1. собир. Интеллигенция, интеллигентные люди. Собралась одна интеллигентщина. 2. То же, что интеллигентство, но с большим презрением. Его взгляды – сплошная интеллигентщина.

Зона «буржуазного» (капиталистического) предписывает семантику упадка, гибели, разрушения. Эта последняя активно включается в толкование слова, передается через стандартную, часто метафорическую сочетаемость: Закат. 3. перен. Конец жизни, гибель. Закат буржуазного строя; Кризис. 2. Периодически наступающее в капиталистической экономике явление перепроизводства товаров, ведущее к разорению мелких производителей, сокращению производства и безработице. Толкование сопровождается пространным разъяснением идеологемы кризис капитализма: «Наступивший со времени мировой войны и Октябрьской революции и выражающийся в том, что противоречие между СССР – страной строящегося социализма и загнивающей капиталистической системой, обострение классовой борьбы пролетариата против буржуазии… и резкое обострение всех противоречий капитализма расшатывает коренные устои капитализма».

Все негативные общественные явления, наименования форм протеста привязываются к «буржуазному»: Антисемитизм. Преследование евреев, враждебное отношение к евреям, возбуждаемое эксплуататорскими классами с целью отвлечь эксплуатируемые массы от борьбы против их угнетателей; Говорильня // (иронич.). Обозначение государственной думы, буржуазных международных конференций и др. парламентских учреждений. Очередная говорильня в Женеве; Демонстрация. 1. Массовое шествие с целью заявления определенных политических требований. Демонстрация протеста против антинародной политики в Индии // Массовое уличное противоправительственное выступление (дореволюц.).

Идеологемой (или вербально закрепленным идеологическим предписанием) становится концепт «коллективизм», внедряемый через толкования и иллюстрации в границах понятийной и аксиологической оппозиции коллективизм – индивидуализм; всеобщее – групповое. Местоимение наше приобретает смысл «общее, принадлежащее коллективу». Всё коллективное интерпретируется как передовое, общественно полезное, социалистическое (коммунистическое) по содержанию; всё отделяющееся от коллектива – как разрушительное, антиобщественное и дается с пометой (неодобр.): Коллективизм. 2. Принцип общественной солидарности, товарищества; Коллективист (полит.). Последователь коллективизма; Коллективный. 2. Основанный на принципах коллективизма. В качестве образцового рекомендуется словосочетание коллективная психология.

Идеологическая коррозия проникает не только в семантическую структуру слова, но и в словообразовательные гнезда, порождает цепную семантическую реакцию: Группа. 2. Совокупность людей, объединенных общностью идеологии; Группировка. То же, что группа во 2 знач. Партийные группировки; Групповод. Руководитель группы в каких-н. занятиях или работах; Групповщина (нов. неодобр.). Засилие отдельной замкнутой группы в какой-н. области общественной жизни. Ликвидировать групповщину в литературе! Ср.: Кружок. 3. Группа лиц, объединенных общностью взглядов и занятий. 4. Организация лиц, объединенных для каких-н. совместных занятий; Кружковец (нов.). Руководитель кружка (в 4 знач.); Кружковщина. Склонность замыкаться в узких рамках какого-н. кружка, ведущая к отрыву от всего коллектива; раздробленность, отсутствие единства в действиях коллектива вследствие обособленности отдельных его кружков.

Идеологемами становятся не только слова с семантикой, передающей концепты-идеи, но и единицы из сферы конкретной, бытовой лексики, которые получают идеологические приращения: Азбука, перен. Основные начала какой-н. науки или системы знаний: Азбука коммунизма; Банкрот. 2. перен. человек, потерпевший идейное крушение (книжн.). Политические банкроты из среды белой эмиграции; Безграмотный. Исполненный грубых ошибок против правил в какой-н. области знания, невежественный. Эта брошюра политически безграмотна.

Идеологизация захватывает даже наречные образования: Снизу. 2. нареч., перен. Со стороны масс, по почину масс. В результате напора снизу, напора масс буржуазия иногда может идти на те или иные частичные реформы, оставаясь на базе существующего общественно-экономического строя. Стлн. Своеобразие этой революции состояло в том, что она была произведена сверху, по инициативе государственной власти, при прямой поддержке снизу со стороны миллионных масс крестьян, боровшихся против кулацкой кабалы, за свободную колхозную жизнь. История ВКП(б) (о ликвидации кулачества как класса на базе сплошной коллективизации).

Идеологическая экспансия захватывает все ступени семантической структуры слова, проникает в коннотативную часть семантики, диктует прямолинейную аксиологическую поляризацию.

Используемый в настоящем исследовании метод компонентного анализа позволяет описывать содержание концептов, заданное идеологически, имеющее множество форм языкового выражения. При этом под концептом понимается некое общее значение, сформулированное на основе представленных в Словаре форм и являющееся их началом [Концептуальный анализ… 1990; Лукин 1993: 63; Фрумкина 1992].

Компонентный и контекстологический анализ позволяет выявить характер деформаций, которые претерпевает семантика слов и связанные с ней концепты.

Первый многотомный толковый словарь русского языка советской эпохи одновременно является первым словарем идеологем тоталитарного языка. Слово в нем выступает как результат «внешнемеханического сопряжения отдельных моментов» [Лосев 1990: 69], идеологических догм. Из последнего и складывается та сторона лексической семантики, которая задает примитивный, поверхностный, однолинейный взгляд на мир и человеческие взаимоотношения.

Идеологические тиски, сжимающие семантику, порождают примитивность лингвистического мышления, создают благоприятную почву для функционирования тоталитарного языка.

Предварительные наблюдения дают возможность говорить об общих тенденциях, сопровождающих формирование тоталитарного языка:

– к редуцированию, вытеснению, трансформации константных семантических составляющих идеологии на уровне концепта;

– к созданию искусственных идеологем и квазиидеологем;

– к прямолинейной аксиологической поляризации лексики;

– к развитию антонимических и синонимических рядов; системно закрепляющих идеологические догмы;

– к кодифицированию нетрадиционной для русского языка лексической сочетаемости, отражающей новейшие идеологические стандарты.