Текст книги "В лабиринтах истории. Путями Святого Грааля"

В Гималаях

Наше с В.Надежиным трехнедельное путешествие проходило под опекой очень хороших и чрезвычайно внимательных людей. Ни шагу без сопровождения. И вот, в Дели, на один день мы оказались предоставленными самих себе. Предстояло купить билеты на автобус в долину Кулу и уехать в тот же день. Друзья настоятельно советовали быть предельно внимательными со случайными турагентами, предлагающими всевозможные услуги. И мы, естественно, все сделали прямо наоборот. В результате, в Гималаи мы уехали на самом дешевом рейсовом автобусе, билет на который нам был продан по цене комфортабельного интуристского. Свою ошибку поняли скоро, но решили ехать – будь, что будет. Растрясло нас, конечно, изрядно, и ночью мы продрогли до костей. Но в продувном и разбитом автобусе мы всё же добрались на утро до места. Выскочили из автобуса почти на ходу в местечке Подли Кули, откуда на скутере быстро доехали до Наггара.

А дальше были три дня в Гималаях. Три дня среди снежных вершин и величественных деодаров. Три дня, пробежавших, как один. Мне показалось, что я там и не спала вовсе. Есть не хотелось, чашки овсяной каши хватало на весь день. Ощущение бодрости и душевного комфорта не покидало ни на минуту.

Всё происходящее понималось, как награда за что-то, как итог некоего пути. Не забудем, что именно здесь формировалось то, что мы потом назовём «миссией Рерихов».

Обычного в эту пору январского снега не было. Будто это и не зима вовсе, а просто прохладная весна. Лишь сухая трава и деревья без листьев напоминали о зимнем покое природы.

Сразу же пошли в имение Рерихов. По дороге заглянули к владельцу маленькой гостиницы Жюлю. Он – француз, почти 20 лет живёт в долине, потому что, говорит, лучшего места на земле нет. Женился на местной девушке, теперь у них уже четверо дочерей. Вместе идём в поместье, Жюль должен помочь говорить с Урсулой – главной хранительницей именья (я не знаю английского, но говорю на французском языке). Договариваемся о программе на завтра и идём к заветным местам.

Долина Кулу

Площадка, где был кремирован Николай Константинович – место особое. Здесь кольцо гор отгораживает тебя от мирской суеты, и ты остаёшься наедине с беспредельностью. И это не придуманные высокие слова, а естественное ощущение. Место создано природой для медитации, и тот, кто никогда не знал, что это такое, обязательно почувствует её завораживающее воздействие.

…Снежные вершины сверкают в лучах солнца. Гора «М» во всей своей красоте. Она открыта взору – на небе ни облачка – и лишь меняет наряды, становясь то белой, то розовой, то пурпурной. Луч солнца первой её зажигает на рассвете и гасит последней при заходе. Внизу – река Биас. Сейчас она больше похожа на ручей. Тишина. Слышен лишь шум сбегающей где-то с гор воды, иногда крики птиц. Порой откуда-то издалека доносится ритмичный бой барабана.

Гора «М». Наггар

На краю площадки стоит, как страж, извилистый ствол с поломанными сучьями. Он выбивается из панорамы природной гармонии – узловатый и кривой, – словно символ людского несовершенства, напоминание о том, что все наши «заковыки», как и его сучья, не вечны. А истинная жизнь где-то дальше – там, за его плечами…

Сижу напротив этого уродливого старика, с его ветви на меня смотрит ворона. И вдруг гортанным, не птичьим голосом говорит мне:

– Кей-кро, кей-кро, кей кро…

– Ты хочешь мне что-то рассказать? – спрашиваю её изумленно. И тут же по-птичьи она отвечает:

– Карр, карр, карр, – говорит долго, и мне кажется, что-то очень важное. Да вот я-то не умею её понять! Говорят, век ворон – долгий. Может, многое она здесь видела, многое знает.

Любуюсь видом на долину. По склонам гор деревья, ближе к реке крыши домов, ступеньками поля. В горе напротив проплешина, при разном освещении она напоминает то воина, то деву…

Об этом месте мы беседовали с Дорджем – сыном Майны Деви, недавно умершей. Она прислуживала здесь ещё во времена старших Рерихов. А Дордж сегодня – последний из живущих, кто общался с Николаем Константиновичем, Еленой Ивановной, Святославом Николаевичем и Юрием Николаевичем Рерихами.

– Когда хоронили Николая Рериха, мне было девять лет, – вспоминает Дордж. – В то время здесь был огород, рос картофель, помидоры. Камень, который стоит на месте кремации – тащили издалека, мы, дети тоже помогали. А потом Юрий и Елена Ивановна уехали в Калимпонг. В 1962 году Святослав привёл могилу в порядок, проложил к ней мощёную дорожку, сделал ограду и место, где можно посидеть. Он дал нам подробный рисунок, по которому всё это было устроено. Но мы надеемся достать деньги и восстановить былой вид могилы. Посетители должны её видеть такой, какой она была прежде. Теперь, когда правительство зарегистрировало Мемориальный Фонд Рерихов, думаю, дело пойдёт на лад, и мы сумеем сохранить имение Рерихов в хорошем виде. Мы хотим привести в порядок сад и, как прежде, продавать фрукты, а доходы использовать на поддержание поместья. Рерихи мечтали о том, чтобы здесь были художественная школа, медицинский колледж по изучению лекарственных трав. В 1966 году по просьбе Святослава мы разобрали пять старых хозяйственных построек, на их месте собирались построить новые, но так и не сделали этого. Теперь думаем создать галереи Николая и Святослава в новом здании, а здесь, в их доме, сделать музей семьи Рерихов. Николай, а позднее и Святослав хотели построить храм для статуй богов, которые они собрали в поместье. Надо бы исполнить их желание. Но работа идёт медленно, всё из-за отсутствия средств.

Мой спутник – В. Надёжин в это время без устали работает, не упускает ни одного мгновения, чтобы запечатлеть очередной рисунок гор. Он пишет художественную летопись поместья. Его здесь хорошо знают, он был в имении два года назад и написал много этюдов. А потом все их подарил музею Рерихов. Теперь мы с удивлением обнаружили их на стенах комнат Рерихов, в залах на первом этаже, где выставлены фотографии, репродукции и некоторые картины Святослава. Сегодня работы Владимира Васильевича уникальны, ведь на них изображено именье ещё до перестройки, то есть таким, каким оно было при Рерихах. В художественной галерее Урусвати они выставлены рядом с картинами художников, оставивших здесь свои дары.

А я, пока Володя занят своим делом, брожу по имению, всё, что вижу, записываю, стараюсь вобрать в себя, чтобы ничего не упустить, а потом не утерять. Поднимаюсь к дому, где жили Рерихи. Он сейчас мало похож на тот – их прижизненный. Дом обнесён галереей для туристов, сделана пристройка, где будет демонстрироваться знаменитый рериховский автомобиль. Здесь тоже тишина. А в туристские сезоны сюда приезжает до 50 человек в день[56]56
  Ныне, в 2008 году – в год «России в Индии» можно добавить сведения из Информационного сообщения ИТАР – ТАСС: «Колледж имени Е.И.Рерих – супруги выдающего русского художника, философа Николая Рериха – был создан в 2003 году при Международном мемориальном тресте Рерихов, действующем в Наггаре в бывшем рериховском имении. Сейчас в этом единственном в своём роде учебном заведении в штате Химачал-Прадеш учатся около двухсот детей. Занятия идут по шести направлениям, включая индийскую классическую музыку и танцы, живопись, ткачество, а также театральную студию… Бывшее имение Рерихов, где при Доме-музее действуют художественная галерея с 36 картинами Николая Рериха и 12-ю сына Святослава, стало притягательным местом для индийцев и зарубежных почитателей наследия этой семьи. В сезон его ежедневно посещают около пятисот туристов».


[Закрыть].

Приходит священник и идёт к каменному властителю долины Гуго Чохану. Он, как и при Рерихах, стоит у четырехствольного деодара, не раз запечатленного на картинах и фотографиях. Сейчас к нему перекочевали все собранные Рерихами и расставленные ранее у дома фигурки божков. Каждый украшен цветочком – оранжевой бархоткой. Священник начинает молиться, и то касается рукой изваяния Авалокитешвара, то словно отсчитывает суставы пальцев, то дотрагивается до своего лба. Потом с бронзовым колокольчиком и песней идёт вокруг дома, а вернувшись, берет ракушку и трубит что-то на всю долину.

А назавтра нам предстояло пережить много впечатлений. Всё началось с беседы с Урсулой. Я попросила её рассказать о себе, ведь её жизнь – это настоящая легенда. (Теперь её уже нет в живых). Говорить нам помогал Жюль.

– Я здесь с 1954 года, – рассказала она, – приехала от Международной службы волонтёров мира. Два года прожила в Пакистане и Индии. Когда срок службы истёк, приехала в Дели.

Урсула

Тогда и встретилась со Святославом Рерихом и Девикой Рани. Мы все остановились в гостинице «Империал». Они пригласили меня потому, что я уже многое знала и слышала о них. Мой отец был адвокатом и жил в Кенигсберге, теперешнем Калининграде.

В его библиотеке была книга «Алтай-Гималаи» (первое издание вышло в 1929 году – Н.Т.). Мой отец имел связи с Петербургом, а мой дед, возможно, встречался с Николаем Рерихом. Святослав и Девика Рани попросили меня присматривать за их домом в Кулу. У них не было никого, кто бы мог это делать, сами же они здесь не жили, лишь изредка приезжали. У нас в Восточной Пруссии было большое поместье, теперь оно находится в России, то есть свой дом я потеряла. До 1954 года у меня был опыт общения с русскими, и я не думала, что он повторится. В конце войны попала к русским в плен, потому что служила в немецкой армии. В плену провела год, и с тех пор не хотела больше иметь с русскими ничего общего. В день Победы – 9 мая 1945 года, нам – нескольким человекам (нас охраняли казаки, которые шумно отмечали праздник) – удалось бежать. Мы попали на территорию, которая осталась немецкой, но была под контролем англичан. Они отобрали у нас лошадей, на которых мы убежали. (Урсула была лихой наездницей. В имении у неё имелась лошадь. – Н.Т.) Я стала у англичан работать переводчицей. Нас было много, детейсирот из разных стран, потерявших родителей, которые шли вместе с армией. Для них ООН создало приюты. Меня отправили в Англию на курсы медсестёр, затем я стажировалась в Финляндии, а в 1952 году поехала в Пакистан, оттуда – в Индию. Я работала по договору от детской ООН-овской организации ЮНИСЕФ. Побывала во многих уголках Индии и осталась здесь, Индия стала моим домом. Я мало знала Святослава. Иногда я приезжала в Бангалор и видела его там – всегда в окружении молодых женщин-южанок. Он был художником и даже в старости выглядел привлекательным для женщин.

Дом Рерихов в Кулу

Урсула провела нас с Володей на второй этаж – в комнаты, где жили и работали старшие Рерихи… Многое, очень многое там хранило ещё память об этих людях. Находясь среди их вещей, погружаешься в их мир – редкой красоты и духовной наполненности. Хотя, увы, всё меньше и меньше с годами он похож на тот, что был при Рерихах.

А вечером вместе с Урсулой мы отмечали Рождество. Урсула занимала в доме Рерихов комнаты на первом этаже. Вход к ней предваряла застеклённая терраса. Почти в полночь мы с Володей из гостиницы отправились на встречу. Шли по шоссе, поднимаясь в гору в кромешной тьме и тишине. Справа, на крутом склоне росли величественные деодары. Они словно охраняли нас и насыщали какой-то особой энергией. Она давала силы. На душе было спокойно. А над головой полыхал во всей своей красе звёздный небосвод. И лишь приблизившись к имению, мы увидели первые огоньки. За стеклом террасы горели свечи. И горели они, как потом выяснилось, в тех самых подсвечниках, которыми украшали свои ёлки Рерихи! Мы вошли. Свет был потушен. Урсула сидела в тёмном углу. Звучала музыка. Великолепный женский голос исполнял рождественские песнопения. Нас пригласили сесть и послушать музыку. И вот тогда-то я поняла неповторимость этих минут, даруемых человеку однажды, и почувствовала, что со мною что-то происходит. Я перестала ощущать себя как отдельность, душа моя вырвалась из телесных уз и слилась с окружающим пространством. Тихие слёзы омыли моё лицо. Сколько это продолжалось – не знаю. Но уверена, что эти мгновения изменили мою жизнь. Теперь я знаю, как ЭТО бывает…

1996–1997

В «Его стране»

Канченджанга

Калимпонг… Сколько духовных путей там пересекалось. И Чома де Кереша – венгра, который открыл западному миру литературные сокровища Тибета, возможно, и Елены Петровны Блаватской, спешившей в расположенный рядом Дарджилинг (Город Молний) на свидание с Учителем, и бесстрашной путешественницы Александры Дэвид-Ноэль, встретившейся здесь с Далай-ламой, и готовящихся к Центральноазиатской экспедиции Рерихов. И ещё многих, многих безвестных мудрецов и странников, монахов и пещерных отшельников, привлечённых сюда путеводными вехами Гималайского снежного царства. Может быть, где-то совсем недалеко и башня Великого Ригден Джапо – владыки Шамбалы (или Транс-Гималайской Твердыни), неустанно трудящегося на благо человечества. Тысячи паломников всех мастей и толков испокон веков стремятся в эти края, чтобы восхититься красотой седых вершин Гималаев, напитаться духом величия и покоя, ощутить себя частицей Космоса, который и есть невыразимая красота. «Но нам ли судить об этих вершинах?» – сказал один мудрый пилигрим и заметил: «Можем лишь в недосягаемости восхищаться их великолепием!»

С.Н. Рерих. Канченджангеа. 1952

Далеко не каждому, добравшемуся сюда, удаётся увидеть королеву снежной гряды Гималаев – священную Канченджангу, одну из тринадцати восьмитысячников, самых высоких и недоступных в мире вершин. В своё время Н.К.Рерих об этих местах писал: «Сколько людей приезжают полюбоваться величественным видом Гималаев, неделями живут… всё время видят перед собою лишь серый беспросветный туман и уезжают в полном разочаровании». Серый туман или белые облака часто скрывают прекрасную действительность. И тогда лишь огненное воображение тех, кто достиг духовных вершин, способно проникнуть за завесу. А нам, простым смертным, остается уповать лишь на случай.

Так думали и мы с Владимиром, когда в декабре 1997 года в три часа пополуночи ехали в дребезжащем пыльном автобусе из Калькутты в Селигури, что у подножия Восточных Гималаев, а затем на микробасе добирались по горному серпантину до Калимпонга. Мысленно мы молили Бога, чтобы повезло и пятиглавая Канченджанга нам «открылась». В нашем распоряжении было всего четыре дня, и один из них – 13 декабря. В этот день полвека назад ушёл из жизни Н.К.Рерих – певец гор и непревзойденный выразитель Гималаев.

Время, проведённое в этой сказочной обители, было благословенным, а в день 50-летия ухода Н.К.Рериха мы увидели Канченджангу. Приведу страницы из своего дневника.

6.00 утра, 13 декабря. Из окон гостиницы хорошо видны Гималаи – та их часть, где расположена Канченджанга. Мы почему-то ждали свидания с ней, как благословения.

Что-то загадочное и таинственное манило, предвкушение чего-то значительного не покидало. Ведь не все же можно выразить словами! Бывают ощущения, которые сильнее и выше всяких слов.

Лишь взглянули в окно, ахнули. А потом с криками: «Смотри, смотри!.» метались от одного окна к другому. На громадном небесном полотне первые вспышки рассвета наносили свои мазки: багряные пики вспыхивали то там, то тут. Господи, да на наших глазах открывалась сама Канченджанга! Она скидывала свои покровы неспеша, словно задумала поинтриговать и насладиться своей властью. Мы бросились на улицу.

Имение Рерихов «Крукети» в Калимпонге

Е.И. Рерих в имении «Крукети»

Вчера, по приезде, побывали у ступы на месте кремации Е.И.Рерих, нашли имение «Крукети», где последние свои годы она жила со старшим сыном Юрием. А значит здесь, вместе с ними, находился и Священный Грааль. Был солнечный ясный день, но снежная заветная гряда всё время скрывалась в буйной пене кучевых облаков. Теперь же ситуация на небе иная. Солнце в дымке, облаков нет. Прибежали к «Крукети». Владимир выбрал место для этюдов. Я отправилась на «охоту» с фотоаппаратом.

9.30. Передний план гор тёмный. А снежная гряда, которая обычно живёт рука об руку с облаками, сверкающим ожерельем или кружевным воротником, охватывает всю чашу гор. Сейчас вся она, как на ладони. Внизу перекрестки горных отрогов, склоны безлюдные и усыпанные домами. День нежаркий. Ходим в куртках.

Невдалеке от имения Рерихов нашла удивительную площадку. Она как будто специально создана, чтобы любоваться горами. Ничто не мешает обзору, а Канченджанга – прямо перед глазами. Здесь ты с ней один на один. Вернее, она одна, всё остальное словно растворяется и не имеет никакого смысла. Внизу ущелье, покрытое белыми клубами густого тумана. Правее растут четыре гигантских неведомых мне дерева с длинными серёжками и пышными кронами, склонившими их и смешавшими в одну. В этот памятный день они представлялись живым символом удивительной семьи – рериховской четвёрки.

Так выглядела эта комната в 1997 г.

Привела на площадку Владимира. Он, потрясенный, буквально набросился на свои холсты. Скорее, скорее, надо писать. Вдруг всё закроется. Нельзя терять ни мгновения… Говорят, Н.К.Рерих писал Канченджангу более двадцати раз.

13.00. Канченджанга, как и вся снежная гряда с многочисленными менее высокими вершинами, открыта. Каждую минуту меняется освещение, а с ним и рисунок гор. Канченджанга сначала поманила двойным пиком слева и лишь потом выросла справа. Всё новые и новые грани возникают в небе, словно проявляясь из небытия. Наконец, увидели всё «лицо» снежной владычицы. Как описать открывшуюся красоту? Дух захватывает от величия гор, их недоступности и спокойствия. Как же таких ощущений не хватает нам! Сколько себялюбивого и суетного в нас! Будучи рядом с совершенной красотой, острее чувствуешь своё несовершенство. А великий мастер Природа продолжала демонстрировать нам своё творчество. Она изощрённо высвечивала дольние вершины, порой напускала лёгкие облака, освещала одни склоны и затемняла другие. Она держала нас завороженными, манила буйством своей фантазии и как бы говорила: «Ну, смотрите, какая я, запоминайте, ловите момент – он такой редкий. Сейчас у меня хорошее настроение, и я вам показываю свои сокровища. Пейте их красоту, насыщайтесь сами и несите людям». И я благодарю Бога, что в этот день мы увидели, сфотографировали, написали каждый, как сумел, то, что всколыхнулось в душе.

Буддийский монастырь Дурпин

Когда чуть раньше мы были в гостях у известного калькуттского художника Гангули, не раз писавшего Гималаи, я сказала: «Наверное, у каждого бывает своя Канченджанга», имея в виду не вершину творчества, а состояние души. Сейчас мы оба его переживаем.

На какое-то время Канченджанга чуть-чуть прикрылась легким и почти прозрачными облаками. А потом снова открылась, распахнулась от всего сердца, говоря нам, быть может: «Прощайте!» Странники-облака копируют горы. Сейчас они редки и возле снежных пиков продолжают их контуры, создают ещё один план. И нельзя понять, где кончается земля и где начинается небо.

Прощание с Канченджангой у монастыря Дурпин

От нас до Канченджанги – три горные гряды. В конце обзорной площадки – крыша npилепившего к скале дома. Когда я пришла сюда одна и встала на краю, то вдруг услышала чей-то голос: «Систер, систер…» Едва поняла, что это относится ко мне. Миловидная горянка звала вниз. Я спустилась. Меня пригласили в дом, показали парадную комнату, потом провели на балкон, откуда открывался дивный вид, предложили чай и кофе. Хозяйка, Саси, оказалась преподавательницей в школе. Для знакомства собралась вся семья. Удивительно доброжелательные и приветливые люди. Их доброжелательство какое-то природное, не наигранное. Это я заметила раньше. Идешь здесь по дороге, а навстречу старик с чуть раскосыми глазами. Он глянет на тебя, улыбнётся – глаза превратятся в щёлочки, кивнёт приветливо головой, а у тебя легко и радостно на душе станет.

14.50. Только что пришли к «Крукети». И там побывали Камень и Чаша. Вывески на заборе уже нет. Дом пуст, заперт. От сторожа узнали, что его купил бутанец по имени Ази Тази. Но пустили в сад и в дом. Первым делом идём на второй этаж; в комнату, где жила и работала Елена Ивановна Рерих. Всё здесь так, как будто она недавно выехала. Прошло сорок два года, как не стало Матери Агни Йоги, а мебель та же, вот что удивительно! Изменился лишь вид из её окна. Когда-то, сидя возле него, Елена Ивановна любовалась Канченджангой, а сейчас деревья в саду выросли и закрыли горы.

Дом небольшой. На втором этаже ещё одна спальня – точно такая же, как у Елены Ивановны. Внизу гостиная с камином, столовая и выход в сад. Он запущен. Только возле дома порядок. Расчищенные дорожки, камешки вдоль них аккуратно уложены, цветы в горшках. В доме чисто, но скромно. Не похоже, чтобы хоть иногда здесь кто-либо жил.

Нащёлкала уйму кадров. Теперь это будут уникальные снимки. Кто знает, как сложится дальнейшая судьба имения! (Сегодня оно принадлежит последователям Рерихов из Италии.)

15.30. Мы у буддийского монастыря Дурпин возле ступы Елены Ивановны. Здесь, на самом высоком месте Калимпонга, ощущаешь себя в центре чаши гор. Они вокруг и очень хорошо просматриваются. Монастырь основал некто Т.Н.Шерпа. Ему поставлен памятник.

Общаемся с монахами, в основном, мальчишками. Они глазеют, как Владимир пишет, обступив его плотным кольцом. Заглядывают и в мой блокнот. Наше письмо для них – диковинка. Неожиданно слышу за спиной французскую речь. Оборачиваюсь – трое европейцев. Удивляемся встрече. Оказалось, что это французы из Швеции. Они – миссионеры. Потом к ним подошёл пожилой человек – отец Грессот (тоже француз). Он живёт в Калимпонге сорок восемь лет и был первым из встреченных, кто что-то знал о Рерихах, но, увы, с ними не встречался. Он с особым уважением отзывался о «тибетологе Георгии Рерихе».

16.00. Вспыхнуло заходящее солнце. Засверкала Канченджанга. Теперь она в новом наряде. Слышу, как с площадки монастыря отец Грессот зовёт своих спутников. «Поднимайтесь ко мне.

Нет, мы никуда отсюда не уйдём, – заявляет он им. – Сегодня Канченджанга великолепна!» До темноты ещё два часа. Значит ещё есть время насладиться красками Гималаев. Каждую минуту вид меняется. Дымка рассеялась, и теперь заходящее солнце творит чудеса. Неподражаемая игра света и теней. Меняются очертания и цвета гор, раскраска неба и рисунок облаков. Симфония цвета завораживает, вовлекает в своё действо, и ты, неспособный оторвать от неё ни на секунду свой взор, ощущаешь магическое приобщение к чему-то высокому, несказанному, вечному. На фоне полыхающих гор по-особенному выглядит и ступа Е.И. Рерих. Она уже не белая, а синеватая. Золотой лотос на её вершине горит как звезда. Рукотворное и природное сливаются в красочном аккорде.

Ступа огорожена забором, вокруг неё разбиты дорожки и посажены цветы. Надписей никаких. Только на заборе: «NO ENTRY». Спрашивала юных монахов, кому ступа? Отвечали что-то невнятное, но имени Рерих никто не произносил. Да, земное есть земное, многое из памяти стирается, но остаются книги, мысли, идеи. Не раз в этот день мы мысленно переносились в долину Кулу, находящуюся тоже в Гималаях, на место кремации Н.К.Рериха. Чувство особой торжественности не покидало нас.

Почти целый день мы «принимали» Канченджангу стоя. Ноги ломило, но сесть не хотелось. Что-то заставляло стоять. Это была, верно, наша дань памяти русскому махариши, столько сделавшему для будущего. Мы словно отстояли службу, алтарем же были священные Гималаи.

А дальше наш путь лежал в Дарджилинг, куда Рерихи прибыли из Европы и где встречались с Учителем.