Текст книги "Душевное, родное, настоящее. Стихи"

Родной уголок

 
Давайте закроем глаза и представим планету —
Голубенький глобус, где ниточки рек и дорог…
Но каждый, наверное, в мыслях увидит при этом
На общей земле свой любимый, родной уголок.
Там что-то случалось большое и важное очень,
Там млела от счастья и пела в восторге душа…
Там длинными были часы и короткими ночи,
А солнце за речкой купалось в траве камыша.
И этот мирок благодатный, знакомый до дрожи,
Милее, чем сотня тобою изъезженных мест.
Он целого мира на карте намного дороже,
Он выше Вселенной и шире бескрайних  небес.
Забудутся тысячи шумных извилистых улиц,
Десятки проспектов бетонных в больших городах,
Но сердце выводит морзянку, безмерно волнуясь,
Когда вспоминаешь о тех безмятежных годах.
Нам было, конечно, труднее, а, может быть, проще.
Ведь ценности были другие, и жизни уклад…
Мы, словно птенцы, там остались, в берёзовой роще,
И рвемся бессильно к себе, желторотым, назад.
В заветное место, в родные до боли пенаты,
Где делали мы самый первый застенчивый шаг,
Где солнышком пахли поля и росою – закаты,
Где тайной манил полутёмный забытый чердак.
Быть может уж дома того или улицы нету,
Высокой травой заросли перепутья дорог,
Но главное, есть в человеческой памяти где-то
Такой дорогой и до боли родной уголок.
 

Лес, река и облака

 
Лес, река и облака – чудная картина!
За строкой бежит строка, вьётся паутиной.
Балалаечной струной растревожат душу
Ясный купол голубой, голоса кукушек.
Речка лижет берега тёплыми волнами,
За рекой шумит тайга – шепчется с ветрами.
Синь целует бирюзу. Облако седое
Отражается внизу, где-то под водою.
Залегло на самом дне, прямо в середине…
То ли туча в глубине, то ли субмарина?
Сонно слушает камыш шелест робкой зыби,
Пролетел проворный стриж и плеснула рыба…
Уходи, печаль-тоска, пропадай, кручина!
Лес, река и облака…
Чудная картина!
 

Мы русские

 
Мы, русские, не лучше и ни хуже,
Мы просто несравнимые ни с кем!
Мы мыслим где-то шире, где-то уже,
А где порой не думаем совсем.
Мы – русские и значит мы другие!
У нас совсем иной менталитет.
Мы матушкой зовём свою Россию
И любим беззаветно с малых лет.
Мы русские. Мы стойкие, мы знаем!
А славный подвиг дедов и отцов —
Победа в том далёком ярком мае
Для нас теперь – основа всех основ.
Мы русские, нам море по колено,
Когда идём святое защищать.
И было так, и будет неизменно:
Врагам лихим Россию не сломать!
Своих мы не бросаем… Но и пяди
Земли родной злодеям не сдадим.
Берёзок тонких светлые наряды
И есть отчизны милой сладкий дым.
Мы – русские: великая Держава.
Простым народом Родина сильна…
Кому-то эта сила не по нраву,
Раз лает нынче моська на слона.
Мы, русские, всегда за справедливость,
Не прячем наши головы в песок!
Нам чужды равнодушье и фальшивость…
Мы – русские, а, значит, с нами Бог!
 

Ностальгия

 
Что такое ностальгия?
Это памяти река,
Это ставни расписные
И щемящая тоска…
Часто прячется в альбомах
Ностальгии ручеёк.
Вот он, с грустью невесомой,
Тонкой ниточкой потёк.
Перелистываешь фото —
Откликается душа…
И волной накатит что-то,
Перед взглядом мельтеша.
Вдруг всплывают ниоткуда
Чьи-то милые глаза…
Ненадолго, на минуты,
В то, былое, унося.
А порою ностальгия
К нам приходит прямо в сны,
Где мы те же, но другие:
Безмятежны и нежны.
Не коснулась сердца злоба,
Целый мир, как белый лист.
Сам ты, словно птенчик, робок
На пути, что так тернист.
Свет, толчок, тахикардия…
Мамин голос, папин взгляд…
Не прожить без ностальгии —
Сладкой болью дорогие
Тени прошлого болят!
 

Сколько в мире стихов

 
Сколько в мире дорог, только глянь за порог,
Сколько в мире загадочных далей!
Перекрёстки, пути, по которым пройти
Мы когда то безумно мечтали.
Сколько в мире стихов и лесных ручейков!
Cколько книг, не прочитанных ночью!
И поют ручейки те живые стихи,
Что отчаянно просятся в строчки.
Зацветают сады и простой красоты
Прибавляется в мире стократно.
Поливают дожди луговые цветы
И яснеют на солнышке пятна.
Сколько чутких людей на планете моей!
Их немало средь публики прочей.
Мир намного светлей от хороших людей
И в сердца проникающих строчек!
 

Чудо

 
А что такое чудеса,
ответь попробуй?!
На зорьке птичьи голоса,
берёзок шёпот?
А тот весёлый родничок?
Журчит, смеётся…
И золотистый пятачок —
луна в колодце…
Ребенка робкое «агу»
и первый лепет…
Рябины гроздья на снегу,
любовный трепет…
А друга крепкая рука
не чудо разве?
Простая прелесть василька,
ромашек праздник…
Зимою стайка снегирей
на голой вишне…
Пейзаж сентябрьских аллей,
расцветок пышность.
Волшебный звон колоколов
из старой церкви.
Напевность чистая стихов…
Она не меркнет!
Тенистый лес, душистый луг,
огни салюта…
Вся наша жизнь, мой милый друг,
большое чудо!
 

Не спится и не дышится

 
Не спится и не дышится,
Тоска ночами слышится,
А дни несутся резвой чередой…
Мелькают буквы в книжице,
Меняет «и» на «ижицу»
Июньский ветер свежий и тугой.
А память тянет в прошлое,
Где доброе, хорошее,
Где жизнь текла спокойно и легко.
Там дождик бил ладошами,
Бродя в полях некошеных,
И сладко пахло в кружке молоко.
Там росы были белыми,
И всё, что мы ни делали,
Нам легче удавалось завершить…
Мы были неумелыми,
А чтоб казаться смелыми,
Неслись бегом, показывая прыть.
Но время – вещь упрямая…
Судьбу наполнив драмами,
Возьмёт взамен чего-нибудь себе.
И вот теперь со шрамами,
Ухабами да ямами
Плетёмся по извилистой тропе.
Скрипят суставы ржавые,
А души моложавые
Никак не могут их перехитрить.
Начертано заглавие
И строчки биографии,
Но к финишу не хочется спешить.
…Не пишется, не дышится,
Тревоги нотки слышатся
И хочется здоровья про запас.
Листы мелькают в книжице,
Ещё четверостишие…
А новый том напишут после нас.
 

Икс эль

 
Как-то за зиму сжалась и стала тугою одежда…
Может, ссохлась она от палящей жары батарей?
Не сидит на фигуре, свободно свисая, как прежде,
А старается формы мои  обтянуть посильней.
Замочила в тазу водолазку и старые джинсы,
Налила чудодейственный жидкий рекламный Ленор.
Может, он мои вещи избавит от злого бесчинства
И растянет водою с дыханием свежих озёр?
Постирала, надела… Но та же, по сути, петрушка.
Не могла я так быстро набрать дополнительный вес!
Стала за зиму я и толстушка, и даже пампушка,
И мужчины теперь потеряют ко мне интерес.
Сколько времени нужно, скажите, лежать на кровати,
Да на самом краю, к подоконнику сдвинув постель,
Чтобы серый волчок заявился ко мне на закате
И бока мои сгрыз до размера примерно XL?
 

Кукла Оля

 
Горевала кукла Оля
у забора в лопухах…
Нелегка у Оли доля —
во дворе повсюду страх.
То собаки покусают,
то мальчишки пнут, как мяч…
И лежит она вздыхая,
и твердит себе: «Не плачь!»
А ведь раньше чье-то детство
проходило рядом с ней.
И не знала Оля бедствий,
и была куда свежей.
А теперь – причёска-пакля,
покалечена рука,
Платье старое обмякло
и в глазах всегда тоска…
Но не гаснет свет надежды
в недрах кукольной души,
Что подарят ей одежду
непоседы-малыши.
Что возьмут ее на ручки,
заплетут косички вновь,
А репейные колючки
смоют с Олиных боков.
Приготовят дом с кроваткой,
колыбельную споют
Обласкают без оглядки,
словно доченьку свою.
Скажут: «Нет тебя дороже»
тихо-тихо, чуть дыша…
Хоть и робкая, но всё же,
и у куклы есть душа!
 

Счастье

Ходит-бродит по свету счастье,

По долинам, горам и весям.

Делит счастье себя на части

Без гордыни и глупой спеси.

По крупице даёт прохожим,

По кусочку – на многих хватит!

Не тяните к нему ладошек,

И не ждите к особой дате!

Нам его не увидеть взглядом,

Не заманишь его словами.

Может около быть и рядом,

Или тенью гулять за нами.

Счастье ценит свою свободу

И, себя называя чудом,

Незаметно само приходит

К позитивным и добрым людям.

Над Уралом завис циклон

 
Над Уралом завис циклон.
Моросит непрерывный дождь.
Привязался к «циклону» «слон»,
А к «дождю» прицепилось «ждёшь».
Над Уралом циклон, как слон.
Серым пледом накрыло нас.
Беспробудный нелепый сон
Без дневных и вечерних фаз.
По карнизу танцует дождь.
Он выводит в чечётке па.
Ты сидишь и чего-то ждёшь
И стихами поёшь, хрипя.
Подливаешь горячий чай,
Фантазируешь бутерброд,
Строишь планы, но невзначай
Вспоминаешь про небосвод.
Там всё тот же ушастый слон
И такой же унылый дождь…
Над Уралом завис циклон —
Брызжет хоботом: «Подождёшь…»
 

Проходит

 
Проходит всё когда-нибудь:
Проходит трепетная юность,
Проходит страх, щемящий грудь,
Проходят месяцы и луны…
Проходят лето и зима,
Глухие беды и тревоги,
Лихие ливни и шторма,
Проходят мимо чьи-то ноги…
Проходят трудности и боль,
И одиночество с печалью,
Проходят насморк и мозоль,
И облака за дальней далью…
Проходят радости и грусть,
И всё хорошее-плохое.
«Вчера» уходит, ну, и пусть!
Мы наживём себе другое…
Проходят знойная любовь,
И легкокрылый пароходик,
Надежды, что волнуют кровь…
Проходит всё!
…и жизнь ПРОХОДИТ.
 

Разлеглось село по долу

 
Вьётся змейкою речушка,
А за нею косогор.
Вид привычный, очень русский,
Но какой-то в нём укор.
Разлеглось село по долу
Акварелькою с холста,
Но не видно что-то школу
И церквушка заперта.
Только ямы да ухабы
На «проспектах» вдоль села.
Мужики идут и бабы,
Знать, у всех свои дела.
Мужики – пенсионеры,
Да и бабы им под стать.
Потеряли люди веру,
Надо как-то доживать…
Не столица здесь, конечно,
А простая глухомань:
Нету лавочки аптечной,
Нет у церкви прихожан.
Купола глядят уныло,
Укоризненно – кресты.
Поп увез своё кадило,
Подустав до тошноты.
А куда податься людям
С неудавшейся судьбой?
Тут своё, пускай и худо,
Здесь домишко хоть какой…
Вот и бродят по ухабам
И живут, как Бог подаст,
Старики и бабки-бабы —
Лишний Родине балласт.
 

Кто я есть для тебя

 
Кто я есть для тебя, скажи,
Не таясь, откровенно, прямо,
Чтоб рассеялись миражи
И погасло обиды пламя.
Может, я для тебя трава,
Может, радуга в синем небе,
Или тихие острова,
Или просто душевный трепет?
Может, я для тебя сундук,
Где потерянный ключ от рая?
Может быть, небольшой недуг?
Может, я для тебя… чужая?
 

Маленькая ладошка

 
Утро, постой немножко, скройся невдалеке:
Маленькая ладошка дремлет в моей руке…
Нет сокровенней слова, да и зачем скрывать:
Пальчики эти снова хочется целовать!
Думы чисты до дрожи, помыслы высоки…
Только ты, мой хороший, не отнимай руки!
Вместе пойдем по жизни, чествуя доброту,
Свет повидаем ближний и обойдем беду.
Губы дыханьем шепчут, будто твердят мольбу:
«Только держись покрепче, я защитить смогу!»
Нам под большой луною хватит с тобой дорог,
Счастье моё родное, крошечный ангелок!
Сон караулить буду, чтоб ты быстрее рос…
Может свершится чудо: ты долетишь до звёзд,
Может быть капитаном станешь когда-нибудь,
Или писать романы – вот твой грядущий путь…
Что б ни случилось в жизни, стану твоей стеной,
Буду опорой ближней, ровной тропой домой.
…Утро, постой немножко где-то невдалеке:
Маленькая ладошка спит у меня в руке.
 

Русская печка

 
А вы помните русскую печку
И простую еду из неё?
В чугунке запашистую гречку,
Щи в горшочке до самых краёв…
Кулебяки с капустой и рыбкой,
Кружевные салфетки-блины,
Пироги из брусники с посыпкой,
Что мы ели до самой весны.
А топлёные жирные сливки…
Разве можно такое забыть?
Запах дыма – изысканный привкус,
Словно радости светлая нить.
А рассольник из свежего мяса
(Мяса в воду – огромный кусок
Да перловку с картошкою сразу…
И морковку, огурчик, лучок)?
Молоко с неизменною пенкой,
Запеканка с красивым бочком…
Разварился горох хорошенько,
Пропитал духом сытности дом.
А сейчас мультиварка, духовка,
Хлебопечка и аэрогриль…
Только память с особой издёвкой
Снова крутит заезженный фильм,
Где румяные шаньги с помазкой
И душистый поджаристый хлеб.
…Но из кадров, что видятся сказкой,
Нам никто не подскажет рецепт.
 

В память о заводе

 
Здесь когда-то давно
добывали руду
И стучали о камни лопаты…
Закрываю глаза
и как будто в бреду
Вижу вдруг мужиков бородатых.
Может, кто-то из них —
мой далёкий пра-пра…
Непростая шахтёрская доля!
Поднимали крестьяне
руду на-гора,
А под вечер горбатились в поле.
И завод разгонялся,
бренчал и пыхтел,
Словно в недрах царапались зубы.
По пути, отдыхая
от каторжных дел,
Работяги смотрели на трубы.
С тихой верой смотрели,
с туманной мечтой,
Что наступит заветное «завтра».
А работа, да что там,
оно не впервой,
Лишь бы Правда была,
лишь бы Правда!
Открываю глаза,
пролетели века…
Сонно плещутся светлые воды.
И откуда-то вдруг
зажурчала строка:
«Ни рабочих тут нет, ни завода…»
Заросли берега у карьера травой,
И верхушками шепчутся сосны.
Только в шёпоте – вздох
настоящий, земной:
«Слишком поздно жалеть,
слишком поздно…»
 

Утонуло небо в речке синей

 
То ли небо в речке утонуло,
То ли речка в небо уплыла…
В тихий полдень жаркого июля
По-иному встали зеркала.
Белый пух дорогой голубою
Уплывал по глади тихих грёз,
Восхищались птицы красотою,
Любовался прелестью рогоз.
Как опишешь ёмкими словами
Эту синь, простор и небеса?
Слёзы наворачивались сами —
Есть ещё на свете чудеса!
Облака в зеркальном водоёме:
Глубина играет с высотой.
Вроде всё давным-давно знакомо
И пейзаж застенчиво-простой,
Но увидишь это и застынешь,
На мгновенье сердце защемит.
Утонуло небо в речке синей,
В вышине – плотва и белый кит.
 

Когда-то были белыми снега

 
Когда-то были чистыми снега
И белыми сугробы вдоль дороги,
Мела по-настоящему пурга,
А зимние морозы были строги.
Искрился на тропинках мягкий снег,
Когда домой спешили мы с уроков.
А после в тишину библиотек
Бежали, на ходу снежинки трогав.
То варежкой пригоршню зачерпнёшь,
Разглядывая лучики и грани,
А то порою просто невперпёж
Попробовать на вкус снежинки тянет.
Наш друг и враг – технический прогресс…
Чернеет грязь в сугробах вдоль дороги.
Идёт зима с приметами вразрез,
Земле готовя новые уроки.
Бесследно не проходит ничего.
Сгоревшие леса, пустые реки…
А кто-то с тонкой книжицей веков
Спокойно наблюдает с облаков,
На сколько мира хватит человеку.
 

Зимний парк

 
Солнышко пробилось сквозь густые ёлки,
Через лес петляет лыжная тропа.
Инеем искрятся хвойные иголки…
Он великолепен, этот зимний парк!
Белка-хулиганка, шишкой пообедав,
Снег швыряет с ветки, будто конфетти…
Вон, она махнула выше, непоседа,
Где уже мелькают пышные хвосты…
До пятиэтажек две минуты ходу:
За стволами видно серые дома.
Но людей извечно тянет на природу —
Не смущает даже русская зима!
Семьями шагают и поодиночке,
Парочки с коляской, бабушки с детьми,
Воздухом подышат, поскрипят снежочком,
Отдохнут от газов и от кутерьмы.
А, когда из парка, погуляв, выходят,
Попадают словно в параллельный мир:
Не хватает взглядам беличьей свободы,
И звенит абсурдом жизненный эфир.
 

Берёзка

 
Тонкие ветки берёзы
Гнутся в безмолвном поклоне,
Словно под ветром студёным
Тихо несчастная стонет.
Дождь – косохлёст окаянный —
Несколько суток глумится,
А у неё, у берёзки, руки,
Как белые птицы,
Плещутся в бешеном танце,
Рвутся за ветром порывным,
То на знамёна похожи,
То на косматые гривы…
Платье нарядное к лету
Зря горемычная шила:
Градом вчера непогода
Ситец зелёный побила.
Холодно, зябко, уныло,
В небе сыром без просвета…
Ждет под окошком берёзка
Солнышка, счастья и лета.
 

Если день начать с улыбки

 
Если день начать с улыбки,
Солнце брызнет ярким светом.
Заиграет дождь на скрипке,
Если солнца в небе нету.
Улыбнётся кот соседский
Самой вежливой улыбкой,
Звонко, весело, по-детски,
Вскрикнет дрозд на ветке зыбкой.
Расцветут цветы на клумбе:
Им для счастья мало надо.
Затанцует ветер румбу
И затянет серенаду.
В речке рыбка золотая
Молчаливо рот откроет.
Я желанье загадаю
Очень светлое, простое.
Рыбка сразу засияет
И хвостом махнёт игриво…
Пожеланья исполняет
Лишь тому, кто позитивен.
Даже если время зыбко,
Больше радостных эмоций!
Если день начать с улыбки,
Вся планета улыбнётся.
 

Россию на колени не поставить

 
Россию на колени не поставить.
Её, мою родную, не сломать.
У нас златой орёл, и тот двуглавый,
А мы страну зовём Россия-мать!
За матушку, великую Россию,
Вставал народ в любые времена,
Чтоб небо наше было синим-синим
И в пашню снова пали семена.
Россию на колени не поставить
И трудностями нас не запугать!
Россия – суверенная держава.
Об этом должен помнить каждый тать.
Опять фашизм оскалил свои зубы…
Россия для врагов, как в горле кость.
Мы выстоим, осилим, не отступим.
И пусть они глотают свою злость.
Когда-нибудь и лживый, и надменный,
Усвоят точно, раз и навсегда —
Россию не поставишь на колени
Ни завтра, ни сегодня – никогда!
Идём мы через бури, ураганы,
А с нами на года и на века
Мать-Родина у Волги на кургане,
Солдат-герой с ребенком на руках…
 

Что там прячется за утренним туманом

 
Что там прячется за утренним туманом,
Растянувшимся белёсой пеленой?
Может, яблонька в кокошнике багряном,
Может, ивушка в косынке золотой?
Раскосматился зыбучими клоками,
Напустил кругом обман и миражи:
То ли ёжики шагают за грибами,
То ли лошади запутались во ржи.
А вокруг, куда ни глянь, сплошная вата
И густейшее парное молоко.
Не прошло ли здесь сейчас коровье стадо
И по зорьке убежало далеко?
Эх, нырнуть сейчас бы прямо из постели
В белый омут колдовского сентября,
Ведь стихи уже родились  и созрели…
Знать, туман сегодня утром был не зря!
 

А что оставалось?

 
Странно встретились,
Быстро расстались…
За живое задели слова…
Промолчала.
А что оставалось,
Если я, как всегда, неправа?
Разлетелись зарницами мысли…
Ведь не крикнешь на все голоса,
Что любимых по свету не ищут —
Их в награду дают небеса…
 

Бельё с мороза

 
Бельё с мороза приносила мама,
Развешивала к печке досыхать,
А простыни, рубашки и пижамы
Озоном пахли – не пересказать!
Из всех известных в мире ароматов
Любимый – запах зимней чистоты.
В нём смешаны рассветы и закаты,
Мерцание полуночной звёзды…
И эта удивительная свежесть
Собою заполняла старый дом,
А лёгкий треск берёзовых полешек
Шептал о чем-то вечном и земном…
Меняются рассветы и закаты,
Проходят зимы ровной чередой.
Всегда спешат куда-то циферблаты,
А мы спешим за призрачной мечтой.
Но вдруг всплывёт, как в мутной амальгаме,
И выльется сияющим пятном:
Несёт опять бельё с мороза мама…
И свежестью наполнится весь дом.
 

Победа

 
А что ты представишь, дружище,
при слове «Война»?
Летят самолёты,
бросая на город снаряды.
Открыла письмо-похоронку
на мужа жена.
По пыльной дороге идут
строевые отряды.
А, может, увидишь на поле
убитых бойцов,
Седых командиров —
усталые строгие лица.
Чеканит морзянка
в землянках военных штабов.
В разбитых жилищах —
пустые окошки-глазницы.
Увидишь солдата,
бегущего прямо на танк,
Зубами срывает кольцо
у последней гранаты…
Упал под обстрелом в окоп
молодой лейтенант.
Убили семью
и сожгли захудалую хату.
А, может, ты просто
представишь разбитый Рейхстаг
И красное знамя
на башне фашистской воздето.
Разбит и повержен
коварный безжалостный враг,
А люди кричат со слезами:
«Ребята, Победа!»
 

Воробьишка

 
Снежинки распевали дружным хором
Елейно-неземными голосами.
И стал наутро белым серый город
Под, всё ещё седыми, небесами.
Но мазнул синью краешек рассвета,
Колёсами зашурхали машины,
И брызнули под солнцем самоцветы,
Осыпав придорожные рябины.
А юркий первогодок-воробьишка
Чирикал, чуть очнувшись от ночлега…
Он, летом этим солнечным, родившись,
Ещё не видел льда, зимы и снега.
 

Я тебя сочинила

 
Я тебя начала сочинять в синеглазом апреле,
Когда солнце проснулось и птицы неистово пели,
Распускались цветы и сверкали весенние реки,
И хотелось любви и признаний…
                   ну, в кои-то веки…
Я тебя сочиняла в смеющемся месяце мае.
Мои щеки тогда от безумного счастья пылали.
Предавалась мечтам я в каком-то смешном нетерпеньи
И писала стихи в беззаботном,
                   хмельном упоеньи.
А потом закружило, запело мятежное лето.
Я тебе приписала и зноя, и яркого цвета.
На поляне, цветами и травами буйно заросшей,
Я придумала вдруг,
                   что на свете
                              ты – самый хороший…
Отошла благодать, и настала пора листопада.
В голове закрутился вопрос: «А зачем это надо?»
Я, конечно, старалась, тебя я еще сочиняла,
Только тише и тише
                     рапсодия счастья звучала.
Запорошило землю мохнатым, нехоженым снегом.
Ты во снах моих стал появляться случайным набегом…
По листкам со стихами подуло тоской и прохладцей:
Всё хорошее стало
                     внезапно и быстро стираться.
И теперь на бумаге – безгрешное белое поле,
Только больше не тянет мечтать, вымышлять и глаголить…
Не сложилось у нас… не поэт я – всего лишь любитель!
Я забыла тебя,
                    извини,
                               я – плохой сочинитель…
 

Гомонят многоэтажки

 
Где-то крутят заготовки, где-то лепят пироги
И выносят очень ловко мусор, вещи и мозги…
Где-то тёмные окошки, где-то шторы нараспах.
На балконе чьи-то ножки, чьё-то личико в слезах.
Слышен шелест разговора, а потом задорный смех…
Голоса киноактёров… Тост задорный: «Ну, за всех!»
Гомонят многоэтажки: вечерами жизнь кипит.
Там зовут к столу Наташку, здесь читают «Айболит».
На дворе июльский вечер, дышат окнами дома.
Отдохнуть по-человечьи каждый хочет от ярма.
Кто в привычные заботы окунулся головой,
Кто-то травит анекдоты или делится мечтой.
Не подглядывая (что вы!), просто мимо проходя,
Дух унюхаешь борщовый и услышишь плач дитя.
Где-то тискают котенка или ласкового пса.
Там читается книжонка, здесь готовится самса.
Не пытаясь всё запомнить, просто тихо улыбнись.
Дом большой, но каждый дома…
А вокруг чужая жизнь.