Текст книги "Драконья доля"

Глава 7

Не принимай благодеяний, без которых можешь обойтись.

И. Кант

Брошь я решила вернуть. Лучше пусть меня хозяйка за невежество отчитает, чем непонятно во что влипнуть. В особняке мне жилось хорошо, работа была нетяжёлой, и притом я узнала много нового. Стала вести себя по-другому, говорить мудрёнее, вернее, правильнее, лучше читать. А намедни Кайра сказала, что если ещё подучу письмо, то она доверит мне самой делать записи в амбарной книге, а сама станет только проверять. Терять всё это совершенно не хотелось. «Не разжигай огня, коли не хочешь пожара!» – говорила баба Рила и была права. Мне сложности без надобности.

Теперь только бы сообразить, как этот возврат обставить. Сначала решила, что тоже напишу записку и положу вместе с брошкой в тот же пакет. Сев, старательно вывела на листе из тетради: «Благадарю за падарок, но пренять ни магу. С Новым Годом!» Перечитала – и засомневалась. И буквы все кривые-косые, на пьяный завалившийся плетень похожие, и слова выглядят как-то странно. Попросить проверить Кайру? А та захочет помогать?

Выходит, придётся как-то лично объясняться.

Взглянула ещё раз на брошь… Ой, до чего же жалко отдавать… а что поделаешь?

Спустившись вниз, заглянула к Кайре на кухню, узнать, нет ли срочных поручений. Если нет, собиралась пойти прямо в библиотеку – чего кошку за хвост тянуть? Но оказалось, что работа для меня есть – нужно после вчерашнего праздника прибраться в зале.

Вооружилась щёткой на длинной ручке, совком, ведром с тряпкой и пошла. Дело нужное, а заодно на ёлку лишний раз погляжу – таких игрушек, как на ней, я прежде не видела. Румяные фрукты, домики с сосульками на крыше, всадники на конях, шары со звёздами, русалка с зелёным хвостом, три разноцветных дракона на верёвочках и сусальная звезда на макушке – вот это ёлка! Жаль, что наверняка скоро хвоя осыплется. Зато как она сейчас пахнет!

Провозилась цельных два часа – подмела весь зал, протёрла хорошо отжатой тряпкой пол, на который явно что-то пролили, причём не один раз, почистила мебель, поправила гардины. Посмотрела на содеянное: красота, хоть снова празднуй! Повернулась к дверям – в проёме стоял Янис.

Я от неожиданности разом все слова растеряла. И мысли тоже. Наверное, оттого и сотворила что-то вовсе несусветное. Сперва двинулась навстречу, а в последний момент сообразила, что брошь отдать не могу, потому как руки заняты, – ну и, чтоб освободить, сунула ему ведро со щёткой. Мол, подержи. Он тоже вроде как растерялся – сначала схватил протянутое, а лишь потом понял, что сделал. Глазами заморгал, лицо вытянулось… А я – вот ничему дуру не научишь! – ещё и присела в книксене. Вроде как поздоровалась. Это после ведра-то со шваброй!

– Добрый день! – говорю.

И за воротник ухватилась, где к изнанке, чтоб не потерять, прицепила брошку. Отколола, зажала в правой ладони, а левой схватилась за палку щётки, дескать, давай мне ту назад. Янис поначалу не понял, что щётку вернуть надо, даже на себя дёрнул. А как отдал, я ему в ладонь сразу брошку и сунула. И вцепилась в ведро, мол, давай тоже!

Он ручку отпустил, но так на меня прищурился, что даже не по себе стало. Открыл ладонь с брошью, смотрит.

– Благодарю, – коротко взглянула ему в глаза и потупилась, – только принять не могу.

И боком-боком, мимо в дверь и скорее к кухне.

Почему-то сейчас я была совсем не рада празднику.

Несколько дней было тихо. В библиотеку я заглядывала с осторожностью, проверяя, прежде чем зайти, что там пусто. А сама ждала нахлобучки от леди Лобелии или хотя бы от Кайры. Но ничего не происходило, и это было ещё хуже.

Однажды днём Кайра отрядила меня отнести чистые полотенца в господское крыло. Бельё мы обычно стелили вместе, так сподручнее, а вот воду в цветочных вазах или морс в хрустальных кувшинах на столах меняла я одна. Бельё, кстати, сами мы не стирали – его отдавали в прачечную, где простыни кипятили, полоскали, подкрахмаливали и гладили огромными чугунными утюгами, наполненными горячими углями. И возвращали нам аккуратной белоснежной кипой, переложенной веточками душистой лаванды. Хорошо быть лордом!

Я, как обычно, поднялась на второй этаж по парадной лестнице, пробежалась по коридору, заглядывая в комнаты, а закончив дела, решила спуститься по дальней лестнице в конце крыла. Та была узкой, заворачивалась полукругом, зато на ней имелось два окна. Одно, как в храме, витражное, отбрасывающее на ступени яркие радужные блики, только изображены были не святые, а незнакомые мне пурпурные цветы с острыми, похожими на мечи листьями. А другое просто выходило в заснеженный сад, который и сейчас был удивительно хорош.

И вот в саду-то я его и углядела. Янис, в белой расстёгнутой рубахе и чёрных штанах в обтяжку, упражнялся с мечом. Я так и застыла у окошка. Никогда прежде не видела, как дерутся на мечах. Даже просто как обнажённое лезвие держат. Янис стоял на расчищенной от снега дорожке ко мне полубоком. Поднял клинок – сияющий, даже на вид опасный и острый – в вытянутой руке. Потом отсалютовал, словно приветствуя невидимого противника, и стал делать попеременно выпады, отскоки, рубящие движения. Выходило у него плавно, изящно, стремительно и в то же время без лишней суеты. Вот как тот взмах руки леди Лобелии – когда кисть на секунду показалась крылом взлетающей птицы.

Сердце отчего-то забилось чаще. Я глаз не могла отвести от этого танца, так это было завораживающе красиво. Красивее бега коня или полёта ястреба. От тех не перехватывало так дух.

Янис, сверкнув лезвием в последний раз, замер. Я моргнула, приходя в себя. Оказалось, что стою, прижав кулаки к груди. А грязные полотенца, которые несла, вывалились из рук и упали комом на ступени. Ох! Кинула ещё раз взгляд в окошко и заторопилась поднимать. И, пока шла, бранила себя – ни к чему мне непонятно на кого пялиться.

– Линда, ты вся красная. Случилось что? – не успела я войти, спросила Кайра.

Я замотала головой.

– Ну и хорошо. Нужно нашпиговать окорок. Давай-ка, мой руки и садись чистить чеснок.

Правильно. Девицам с ветром в голове полезно пахнуть чесноком!

Больше в тот день Яниса я не видела. И слава богам! – оказавшись вечером в постели, долго ворочалась – всё грезились светлые волосы, разметавшиеся по широким плечам. Как я раньше не замечала, до чего он красивый?

Времени на раздумья у меня хватало. И, наверное, я повзрослела или поумнела, потому что в голову пришла мысль, что мои ощущения при виде Яниса с мечом подозрительно похожи на то, что уже было давным-давно назад, когда я обмирала, глядя на Бора, машущего топором у поленницы. Только Бору было на меня наплевать. А вот Янис попытался сделать мне подарок, хоть я тот и не приняла. Но кто такой Бор – я знала. А о Янисе не было известно ничего, кроме того, что он тут раньше жил и имеет право вести себя, как заблагорассудится – приходить, уходить, брать вещи. «Родственник» – может значить всё, что угодно.

А вообще мне семнадцатый год, совсем уже взрослая. И, если не сыщу себе за два или три года пару, превращусь в перестарка. Только – вот незадача – я бесприданница без роду и племени. Да ещё, может статься, меня ищут за покушение на знатную особу… Мне надо пол-Империи пройти, чтобы почувствовать себя в безопасности. Вот, выходит, и ответ…

Миновало ещё несколько дней. Я уж было успокоилась, решила, что всё померещилось. Сама себе напридумывала несусветного, вот и карусель в голове. Выбрала время, сходила в храм, поклонилась Богине-матери, а отцу Ансельму отдала ещё три серебрушки на благие дела. Тот порадовался, что у меня всё ладится.

А на следующее утро снова натолкнулась в библиотеке на Яниса. Хотела дать задний ход, но тот остановил:

– Нет, Линда, не уходи. Спросить хочу, чем тебе мой подарок не понравился.

Замялась, прикидывая, как смыться. Сильнее всего смущало и пугало, что в первый момент поймала себя на том, что рада Яниса видеть. Очень рада. Сейчас он был одет в голубой камзол, и глаза сияли ещё ярче.

– Понравился, лорд. Только негоже это.

– Что негоже?

Потупилась:

– Негоже девушкам от мужчин подарки принимать.

Он поднял пшеничную бровь, меня разглядывая. Синие глаза внимательные, как насквозь видят. Почувствовала, как налились жаром, покраснели уши, а затем и щёки. А он засмеялся:

– Брось, это такая мелочь… Мне просто понравилась та песенка и цвет твоих глаз. Попалась безделушка – вот и купил. Если споёшь для меня снова – отдам её тебе. У тебя приятный голос, как у лесной птички.

Заморгала. Это он серьёзно меня хвалит? И что мне сейчас надо делать? Как отвечать? Но петь-то по заказу я точно не смогу.

– Благодарю, лорд. Только не надо.

– Я ж тебе сказал, меня зовут Янис. Для тебя – просто Янис. А брошь всё же возьми. К чему мне она? Ты ж не думаешь, что я сам могу такую носить? – подмигнул, сунул руку в карман, положил серебряную веточку на стол, поднялся из кресла и вышел вон.

Я почувствовала себя совсем запутанной и растерянной.

Как мне следует поступить?

Кажется, я чётко сказала, что подарков не ждала и взамен ничего предложить не могу. Выходит, теперь можно её забрать? Та-акая красивая, зелёный камушек горит-переливается…

Вздохнув, повернулась к полкам.

Если нельзя, но очень хочется… то ответ зависит от того, можешь ли ты себе это позволить. Думается, что я не могла. Но всё равно, пока обмахивала полки, всё время косилась на зазывно блестевшую брошку. Пока, потеряв равновесие, чуть не грохнулась с лестницы. Сочтя происшествие знамением, покинула библиотеку.

Вечером я помогала Кайре и Петару снимать игрушки с ёлки. Каждую, как драгоценность, заворачивали в тонкую шуршащую бумагу и бережно клали в ящик с пахнущими смолой древесными стружками. Чтоб не побились. Я нежно погладила гребень золотого дракона с распахнутыми крыльями. Моя несбывшаяся мечта… Могло бы, да, похоже, не дано.

Когда закончили, Петар замотал в простыню ёлку, чтоб не сыпать, когда будет выносить, по всему дому иголками, Кайра вооружилась щёткой, а мне поручили отнести крестовину туда, откуда я её взяла. Дав, как и в первый раз, ключ и лампу.

Дверь я отперла сама, припомнив, как Янис прижал ту плечом и что ключ проворачивается в другую сторону. Вошла, держа лампу в вытянутой руке. Первым делом направилась к вешалкам. Пристроила за ними крестовину, чтобы та не падала, и уже собиралась повернуться и выйти, когда заметила, что один из сундуков рядом кто-то трогал. По слою пыли на крышке шли свежие полосы, а сбоку виднелся отпечаток ладони.

Заинтересовавшись, подошла. Сначала примерила свою ладонь к отпечатку. Оказалось, что тот заметно крупнее. Получается, это не Кайра. А ещё сюда недавно поднимался Янис. Выходит, это его. Но что ему потребовалось в пыльном сундуке? Помнится, Янис сказал, что когда-то жил в этом доме. Может, искал что-нибудь из старых вещей?

Чуть потянула за крышку, та легко приподнялась – сундук был не заперт. Могу ли я посмотреть, что внутри? Или это нехорошо? Оглянулась на дверь, прислушалась – вроде рядом никого. Аккуратно, двумя пальцами, чтобы не оставлять следов, откинула крышку. Сильно пахнуло лавандой. Подняла лампу повыше – и замерла. Внутри, поверх сложенной ткани, лицом вверх лежала большая кукла. Я таких никогда не видела – больше локтя[5]5
  Локоть – мера длины, равная половине метра.


[Закрыть] ростом от макушки до туфелек с серебряными пряжками и будто живая: волосы тёмные, блестящие, на вид сделаны из шёлка, личико белое, красивое. Глаза с длинными тёмными ресницами почему-то закрыты. Зато ротик как розовый цветок. Надето на куклу было длинное синее платье, из-под которого виднелась оборка кружев. А поверх – белый, похожий на мой передник.

Хотела прикоснуться, но стало страшно. Словно собираюсь дотронуться до спящего человека. Полюбовавшись ещё несколько секунд, осторожно закрыла сундук. Убедилась, что не оставила отпечатков на крышке, – и вышла с чердака.

Проходя мимо библиотеки, не удержалась и заглянула туда. Брошки на столе уже не было. Ну и славно.

Этому тоже учила баба Рила. Что иногда жизнь складывается так, что можно коснуться чего-то опасного, запретного или недозволенного – но очень желанного. Например, взять чужую вещь, о которой сам мечтал. А потом возможность уходит. И если ты, когда всё уже позади, испытываешь не стыд, а облегчение, значит, поступил правильно.

Через два дня я снова наткнулась на Яниса в библиотеке. Заговорил он со мною сам.

– На, попробуй это! – и протянул на ладони что-то размером с крупный лесной орех, завёрнутое в золотую бумагу.

Я, ничего такого не ожидавшая, привычно затормозила, пытаясь сообразить, что ответить, точнее, как избежать разговора и улизнуть.

– Не сомневайся. Брать конфеты благовоспитанным девушкам можно. Вот, смотри сама! – сунул мне под нос раскрытую книгу в потёртом тиснёном переплёте.

Я захлопала глазами на Янисов палец, тычущий в середину страницы.

– Читай вслух!

Ага, сейчас. Как я читаю, добровольно ни за что не покажу. А то на Янисов хохот Кайра с кухни прибежит. Или, ещё веселее, леди Лобелия из гостиной.

Взяла книгу из рук. И, стараясь не шевелить губами, стала разбирать: «Деву-шке по-зво-лено брать цве-ты и кон-феты. А укра-ше-ния и одеж-ду да-рят только невес-там…» Что там дальше, разобрать не успела – Янис потянул книгу к себе, похоже, ему надоело смотреть на застывшую безмолвную меня.

А я решила, что потом сама загляну в эту книгу и почитаю, что там ещё пишут. А пока, уж если можно… Осторожно, не коснувшись ладони, взяла сладость. Развернула – внутри лежало что-то коричневое.

– Трюфель. Любишь такие?

А я откуда знаю? Осторожно надкусила – и аж зажмурилась от удовольствия. Это что ж такое?

– Вижу, понравилось. Вот и хорошо, – улыбнулся Янис, ставя книжку на место.

Ага, третья полка снизу, на втором стеллаже, в середине. На ночь возьму, погляжу, что там за премудрости.

Повернувшись, Янис уставился на меня.

А я – на него.

И что дальше? Что положено делать девушке после того, как её покормили конфетой? Дать дёру – это в рамках хорошего тона?

– У тебя на губах – шоколад, – и протянул к моему лицу палец.

Я, совершенно не думая, непроизвольно, отшатнулась. Даже, можно сказать, шарахнулась, стукнувшись спиной о стеллаж. Достаточно сильно, чтобы тот дрогнул и с верхней полки мне на макушку шлёпнулся неустойчиво стоящий том. Взвыв, схватилась за голову. Хорошо ещё сдержалась и не выругалась… Похоже, есть шоколад девушкам тоже не рекомендуется, потому что тот дурно влияет на равновесие. Как душевное, так и физическое.

Кажется, последние фразы я произнесла вслух, потому что Янис захохотал:

– У тебя отличное чувство юмора!

Гм. А что это такое? Вот что у меня теперь точно имеется – это шишка на макушке. Надо было удрать сразу – цела б осталась.

Янис продолжал меня разглядывать. А потом добавил задумчиво:

– Но, похоже, чтобы с тобой общаться, нужно застать тебя врасплох.

Почему меня настораживает эта фраза?

Но зато сейчас я точно знаю, что он не обиделся на то, что я отказалась от брошки.

Книгу к себе я утянула. Даже начала читать, но понятным было не всё. А кое-что казалось откровенно странным. Например, что может значить фраза: «Отправляясь на вечерний приём, выберите подходящий туалет». Что такое туалет, мне было известно, хотя в деревне это место называлось проще. Но зачем его выбирать? И почему именно его, а не ванную? Картина в уме рисовалась странная… А уж совет украсить этот туалет подходящими драгоценностями представлялся вовсе несуразным.

Так что часть страниц я пролистывала.

Зато внимательно ознакомилась с правилами поведения. О том, что леди не должны громко разговаривать, в голос хохотать, махать руками, шуметь и так далее. Думаю, именно это леди Лобелия и называла вульхаростью. Про драки не было сказано ни слова. Подозреваю, оттого, что ни одна леди в здравом уме и помыслить не могла учинить такое непотребство. Значит ли это, что леди не защищают свою жизнь или честь? Странные правила.

Я решила, что буду им следовать, пока смогу. Но если придётся снова разбить бутылку, чтобы себя защитить, разобью, как бы это ни выглядело с точки зрения правил приличия.

А вот как поступить с Янисом, было непонятно. Мне были приятны его слова – он похвалил мои глаза, голос, склад ума. И сделал это так ненавязчиво, что я поверила, хотя всегда думала, что ничего из себя не представляю – ведь в Красных Соснах ни один парень на меня не заглядывался.

Но могу ли я Янису доверять?

А ещё вспомнилась фраза, которую прочла перед тем, как положить в рот конфету – «украшения и одежду дарят только невестам…». Может ли быть – сердце забилось чаще – что Янис поднёс мне брошку не просто так, а делая предложение? Или я снова чего-то не разумею?

Уснула я с подушкой в обнимку, вспоминая вкус шоколада и улыбку Яниса.

На следующий день я всё же попробовала подъехать к Кайре, пока мы вдвоём чистили форель к ужину.

– Кайра, я в библиотеке в одной книге увидела непонятное…

– Гм?.. – подняла на меня карие глаза Кайра.

– Что девушки могут принимать от парней только цветы и шоколад.

– Ну да. У благородных леди так принято.

– А дальше было написано, что украшения и одежду дарят невестам. Так значит, если тебе кто-то ботинки преподнёс, он вроде как предложение делает?

Обычно сдержанная Кайра захохотала:

– Ну, ты скажешь! Может, и делает, да только речь не о замужестве.

– Но написано же – невеста? – смутилась я.

– Всякая селёдка – рыба. Но не всякая рыба – селёдка. Понимаешь?

Наморщила лоб. Это вроде понятно. Только каким боком тут подарки?

– От перемены мест частей предложения смысл меняется. Правильно, что если ты невеста, то можешь принимать от своего избранника украшения и наряды. Но если ты просто берёшь у кого-то что-то, кроме цветов и конфет, это не делает тебя невестой!

Вот оно как! Более того, хоть Кайра и не договорила, из сказанного вытекало, что взяв что-то неположенное, ты вроде как выпадаешь из числа благовоспитанных девушек, для которых написана книга.

Правда, я уже поняла, что некоторые книги – чистый вымысел и к реальности не имеют никакого отношения. Может, и эта такая же? Но Кайра вроде была серьёзна.

– Спасибо, Кайра, – кивнула я тоже серьёзно.

– Молодая ты ещё, глупая, – вздохнула та.

Как-то теперь выходило, что я наталкивалась на Яниса довольно часто.

То он оказывался в библиотеке, когда я заглядывала туда с уборкой, то занимался чем-нибудь в гостиной, а раз даже появился на кухне, чтобы попросить чашку тайры и булочку.

Я сама на беседу не набивалась, а увидев его, старалась побыстрее закончить дела и исчезнуть… но как-то получалось, что мы друг на дружку смотрим. Точнее, смотрел он. Как гладил взглядом. А я прятала глаза, смущалась, но чувствовала, что мне приятно внимание. И сама косилась, стараясь делать это незаметно, – глядит или нет?

Когда Янис был рядом, внутри словно щекотало. Сердце начинало биться, как крылышки залетевшего в плафон лампы ночного мотылька… Да и сама я чувствовала себя бабочкой, которую тянет к огню. Но пока вроде бы ничего плохого не происходило, поэтому я просто плыла по течению и наслаждалась ненавязчивым вниманием парня, к которому влекло сильнее и сильнее.

Умом я понимала, что Янис – другого поля ягода. Что мне до него, как до звёзд на небе… Но ведь это же он на меня смотрит? Это же не я сама затеяла? Я за ним не бегаю, а он – мужчина, волен за себя решать. Дальше думать боялась, потому что мысли были совсем несусветными. Только листала книжку, называвшуюся «Этикет и правила хорошего тона для юных леди». Хотя какая я леди? Но помечтать хотелось. А ещё неверным болотным огоньком брезжило смутное, что Янис каким-то чудесным образом разглядел во мне именно леди. Значит, разберусь, что да как, и попробую вести себя правильно. Почему-то разочаровывать Яниса казалось нестерпимо больно.

В какой-то момент он стал здороваться. А я – отвечать. Слова были короткими, сухими, формальными. А вот тон таким ласковым, словно Янис меня по щеке гладил.

Потом, поднявшись однажды вечером к себе в комнату, я увидела висящую на ручке двери ниточку с конфетой. Тем самым шоколадным трюфелем. У меня буквально слюни потекли. И приятно было ужасно. Трюфель после обнаружения не прожил и двух минут.

А на следующий день на ручке висела новая конфета…

Началась весна, я собрала уже целую кипу золочёных бумажек от съеденных сладостей, когда однажды Янис решился.

Произошло всё опять в библиотеке, в углу, который не просматривался от дверей. Я, как обычно, забралась на лесенку – обмахнуть двадцать одинаковых коричневых томов с одним и тем же названием – «Энциклопедия». Зело длинная… но, видать, зачем-то надобна, раз позволяют столько места занимать.

Потянулась, встав на цыпочки, – и вдруг почувствовала, как меня схватили, вернее, обняли за ноги. Точнее, за бёдра под самым задом. С перепуга забыв, что стою на лестнице, взвизгнула, подпрыгнула – и рухнула вниз, очутившись у Яниса на руках.

– Испугалась? – улыбнулся он и опустил меня на пол бережно, легко так.

Только на ноги-то поставил, а рук не разжимает, так и стою, к его груди прижатая. Растерялась, сердце колотится так, что в ушах звоном отдаётся, ноги подкашиваются. А пуще всего сбивает с толка его запах – и не сильный, а слаще любых духов. В голове шумит, в глазах темно, чую – пропадаю… а он, мало того, наклонился и поцеловал меня прямо в губы. И руки ещё сильнее сжал, к себе притиснул.

От вкуса его губ я вовсе разум потеряла. Ноги не держат, совсем как ватные, сама в его рукава вцепилась, чтоб не упасть. Хотела сказать: «Нет, стой! Не надо!» – а вышло совсем не то. Только «Ах», да поцелуй с раскрытым ртом ещё жарче стал.

Отпустил он меня сам.

Мне было жутко стыдно, что я так над собой власть потеряла, что он мне желаннее да вкуснее любого трюфеля показался. А Янис говорит:

– Не бойся. Это только поцелуй. А остальное во много раз слаще.

Вот тут-то я и испугалась по-настоящему, и в себя разом пришла. Схватила свою метёлку и вылетела из библиотеки как ошпаренная кошка. Кинулась в ванную, на себя в зеркало гляжу – волосы из пучка выбились, глаза блестят, как в лихорадке, лицо горит, губы распухшие. Что, что я наделала? Почему не оттолкнула его сразу?

Стала на лицо холодную воду горстями плескать. Прополоскала рот, причесалась, оправила платье. А в голове крутилось: как же теперь? Что же будет? Если леди Лобелия прознает, какими непотребствами я занималась, точно выгонит!

Закрыла глаза на секунду – и опять как в бездну провалилась: показалось, что Янис меня к себе прижал, а губы – горячие, жадные, настойчивые – снова терзают рот. Не думала, что это вот так – словно в тебе костей не осталось, а сама плывёшь без руля и ветрил. Даже не плывёшь – падаешь. Только хочется, чтобы он был – покраснела до корней волос – везде.

Замотала отчаянно головой – я ведь не лодка какая, чтобы меня так носило да кидало. И вступиться, если глупостей натворю, за меня некому. Известно же – тешатся парень с девушкой вместе, а расплачиваться только девушке. Что имел в виду Янис, когда сказал, что остальное ещё слаще? Ясно дело, что не поход под ручку в храм и не чтение вслух книжек об этикете.

Нужно ли мне это остальное? Ой, чую, нет. Точнее, хочется-то до темноты в глазах, а вот по разуму Янис рядом хуже огня на сеновале. Только как мне от такого отказаться? И как отказать тому, кому один раз дала понять, что он мне по сердцу?

Вдруг Янис всё же ко мне всерьёз? Ведь насильно он ничего не делал и всегда с уважением… Может, надо просто подождать и посмотреть, как дальше повернётся?

Как же поступить?

Захотелось даже побежать к Кайре, спросить совета. Но стало страшно: а если я перешла черту и за такое выставят на улицу?

Помаявшись ещё немного, решила, что промолчу и подожду – посмотрю, что будет завтра.

А зря.