Текст книги "Изумрудные майские ночи, или Скелеты тут не тонут. Иронический околонаучный детектив"

– Вот в том-то и разница! Ты мне друг и я тебе могу позвонить в любое время и спросить без церемоний, например: «Где ты запропастился?», «Когда появишься?» А с любовником так нельзя, девушка не должна звонить первой, не должна навязываться и вообще, показывать свой интерес…

– Тьфу, бред какой-то! Не думал, что у тебя в голове такая плесень водится! Прямо, девятнадцатый век! Это ты у Толстого или у Пушкина таких правил приличного поведения нахваталась? Правильно, что я всё содержание романов в кратком конспективном изложении узнавал.

– А вот и зря! Художественная литература нас плохому не научит! А ты ни одного произведения нормально не прочитал, вот и не знаешь, как надо с девушками правильно обращаться!

Я злилась потому, что никак не могла втемяшить в голову этого «солдафона», что такое «высокие отношения» и как, вообще, надо добиваться любви и расположения девушки. Он же улыбался во весь рот и не понимал важности момента.

– Знаешь, я не читал и не очень об этом сожалению. А в отношениях с девушками придерживаюсь главного принципа – быть честным и порядочным. Ну, а остальное: любовь, заботу, материальное обеспечение и всё, что для счастливой семьи надо, я думаю, смогу дать только своей жене.

– Ну и давай своей жене! Чего ты тогда ко мне целоваться лезешь?

Он перестал улыбаться, запустил пальцы в гриву моих кудрявых рыжих волос и зафиксировал мою голову так, что мне невольно, пришлось смотреть прямо ему в глаза.

– А потому, что я к тебе отношусь не только как к другу… Я… Я… —замялся и засмущался парень. – А вот скажи, как по твоей теории должен вести себя любящий мужчина?

– Ну, заботиться о любимой девушке…

– Так!

– Носить на её руках…

– Принято!

– Дарить цветы…

– Ты же сама сказала, что не любишь срезанные цветы!

– Согласна, минусую. Ещё – постоянно ей звонить.

– Сама же мне не велела звонить постоянно, чтобы не сбивать тебя с твоих сумасбродных идей! Вот и звоню, как тобой же установлено, только в субботу вечером!

– Хорошо, принимается. И, наконец, говорить о любви!

– А что говорить?

– Ну, описывать, что чувствуешь, говорить, что жить без любимой не можешь…

– С чего это я не могу? Живу ведь…

– Да это так, в фигуральном смысле. Что других девушек не существует…

– Дурь какая-то. Все нормально существуют. Атомная война ещё не началась, и надеюсь, не начнётся…

Ну, о чём с ним разговаривать? Он слишком конкретный и прямой, как линия, соединяющая только две точки. Я отвернулась и, за неимением окна, грустно смотрела в угол.

– Да, ладно, всё понятно. Считай, что это так…

– Что так?

– Ну, всё это… Так, как ты говорила… Что жить, там, не могу, что других не существует, и прочее…

– Вот, я тут распиналась, а ты даже не запомнил! – укорила я.

– А зачем мне это запоминать? Я вот, текст присяги наизусть помню, уставы помню, слова арабские стараюсь запомнить, да ещё много чего запоминаю, о чем тебе знать не положено, ведь там, где я потом буду, Интернета нет и «Алису» я запросить не смогу. Даже «морзянку» на слух воспринимаю!

– А это тебе зачем, в наш век Интернета?

– В боевых условиях не всегда есть возможность передать информацию через настоящую антенну, приходится использовать всё, что есть под рукой, например, кусок проволоки, да ещё, вдобавок, противник может глушить сигнал, поэтому в точке приема сигнал будет настолько слабым, что его сложно разобрать, он потонет на фоне шумов. А может такое произойти, что информация очень важная и передать её есть только один шанс. В телеграфном режиме передатчик просто включается и выключается, на приемнике работает так называемый телеграфный гетеродин, который пищит при наличии сигнала. Обычно передатчик настроен на частоту 1 кГц, как слышимую лучше всего, поэтому, даже при сильных помехах и слабом сигнале, принимающий оператор отчетливо слышит этот писк и способен принять сообщение.

Я с уважением посмотрела на Володю. Это я «кичусь» своей образованностью и «пыжусь», пытаясь придать значимость своим успехам на исследовательской ниве, а он просто и скромно делает то, что, в последующем, может быть очень важным для его, такого непонятного мне, сложного мужского дела…

– Подожди, в каких боевых условиях? У нас же сейчас войны нет?

– У нас нет, а в других местах есть. И мне придётся ехать туда и делать то, что местные жители не могут, потому что местные не знают того, что знаю я. Так что, как говорил Шерлок Холмс: «Зачем мне забивать голову не нужной информацией?»

– А если для того, чтобы моё сердце завоевать?

– Я что, древний рыцарь? Ведь всё и так ясно. Мы с тобой общаемся с самого детства, ну, не самого, с десяти лет. Ты меня прекрасно знаешь, все мои достоинства и недостатки, а я прекрасно знаю тебя. И ты мне нравишься любая, и такая, в нарядном белом платье, и другая, с не накрашенными глазами и губами, в вытянутой футболке, в шортах или кроссовках – это всё неважно, что на тебе надето, главное, что ты есть. Зачем придавать большое значение условностям? Нам с тобой хорошо вместе, у нас нет недопонимания и конфликтов, и, главное, нам хочется быть вместе. Ну, я и подумал, зачем надо что-то выдумывать, создавать проблемы? Нам и дальше надо быть вместе. Создадим счастливую семью, как ты мечтала в детстве, родишь мне троих детей. Я буду спокойно служить, а ты будешь ждать меня из командировок, варить компот и рассказывать детям, какой у них папа – самый смелый командир.

– Фу, Вовка, какой же ты не романтичный! Какой компот! Понимаешь, я любви хочу, чувств, а у тебя всё так рационально, так просчитано, продумано, и всё тобой одним решено! А меня ты спросил? Может быть, я химией хочу заниматься, я уже почти новое вещество синтезировала и меня на кафедре работать оставляют. Я в аспирантуру поступлю, буду дальше исследования в этой области проводить, потом кандидатскую диссертацию защищу, преподавать буду! Володя, у нас ещё целый год впереди, всё может измениться. Вдруг ты там, в Сибири, встретишь какую-нибудь хорошую девушку и влюбишься в неё, захочешь жениться, чтобы она тебе компот варила. Ну что же, я только рада буду за тебя. Или со мной произойдёт нечто подобное, только в отношении другого мужчины. Например, познакомлюсь с молодым аспирантом, и мы вместе будем работать на стыке наук. Вовка, мы друзья и я хочу, чтобы друзьями мы остались на всю жизнь!

Вовка задумчиво смотрел на меня.

– Значит, вот как… Только друзья… А я размечтался, – грустно произнес он. – Но, хоть, обнять-то, тебя, друг, на прощание можно? Мне уже скоро бежать надо. Друзья ведь обнимаются?

Доводов против у меня не нашлось. Да, друзья обнимаются… Он обнял меня, пожалуй, даже более сильно и ласково, чем это должно быть между друзьями, а затем начал осыпать лицо, шею, плечи и руки нежными поцелуями, тщательно обходя носогубную область. Странно, но это мне очень нравилось, в организме появились новые, не изведанные ранее ощущения и я даже начала жалеть, что сама строго ограничила ему зону дозволенности. В девятнадцатом веке, наверно, такое состояние было бы названо «томиться сладкой негой», а как это звучит теперь? Балдеть, тащиться, быть в экстазе… Нет, всё-таки «сладкая нега» звучит лучше! Фу, какая-то чушь лезет в голову…

Из состояния релакса меня вывел властный голос: «Владимир, ты здесь?», а в дверном проёме показался силуэт отца Вовки – Александра Егоровича.

– Ты почему ещё здесь, паршивец! Машина ждёт уже, я тебя по всему городку ищу! Здравствуй, Дина! – всё также сердито сказал он, но уже мне.

– Папа, извини, здесь окна нет, я и не заметил, что уже утро!

– Это плохо, сын. Офицер никогда не должен терять чувство времени, даже во сне или в эйфории рядом с любимой девушкой. Не всегда рядом с тобой будут часы или будильник на телефоне. Вспомни, как Штирлиц, дал себе установку проснуться ровно через пять минут – и через пять минут проснулся.

– Пап, но я же ещё пока не Штирлиц! Пап, я побегу, а ты Дину проводишь?

– Не волнуйся за свой изумруд в золотой оправе. Конечно, провожу. Беги!

Парень рванулся к двери, но на пороге оглянулся.

– Не грусти, Золотинка! И помни то, что я тебе сказал! – этими словами он выскочил в дверь и скрылся в предрассветной мгле.

Оказалось, что свеча уже давно догорела и я наощупь вышла из каморки. На улице меня ждал Вовкин отец, бурча под нос что-то вроде: «Вот, молодежь, никакой ответственности… Сказано, прибыть, значит надо прибыть. А у него любовь, понимаешь ли…»

– Извините, Александр Егорович, это, наверно, я виновата, заболтала его ерундой всякой…

– Нет, Дина, ты не виновата. Он мужчина и должен отвечать за всё сам! Пойдем, я тебя провожу…

Мы медленно шли по дорожке и Александр Егорович вдруг начал говорить со мной о том, о чём, может быть, никогда и никому не говорил.

– Ты, Дина, не обижайся на меня, что я так Владимира прогнал. Просто, на самом деле, уже утро, а его нет, вот я беспокоиться и начал.

– Да он уже собирался идти. Он понимает, что на поезд опоздать нельзя, потому что и на самолет успеть надо… Иначе проблемы будут…

– Дина, я ведь тоже, в его годы такой был, времени не замечал, с любимой девушкой дни и ночи проводил, целовался, миловался, никак расстаться не мог. Я ведь тогда тоже курсантом был, на последнем курсе в военном училище учился. К началу занятий опоздал, выговор получил, но учился хорошо, поэтому только выговором отделался… А через три месяца моя девушка сообщает мне, что она оказалась беременна после нашего бурного прощания, а рожать, будучи матерью-одиночкой в то время было стыдно, да и куда ей это, она в хореографическом училище училась, балериной хотела стать…

Ого! Я по-новому посмотрела на Александра Егоровича. Он мне всегда представлялся настолько матерым мужиком, никогда не имевшим дело с женским полом, а здесь, оказывается, балерина! Конечно, я понимала, что где-то, когда-то, наверно, была в его жизни женщина, иначе, откуда же появился Вовка? Не почкованием же размножился? Но он и балерина?! А мужчина продолжал: «В общем, сообщила мне моя балерина, что рожать не будет, так как решила сделать аборт. Телефоны мобильные тогда только начали появляться, связаться было сложно, при любой возможности я звонил ей и отговаривал это сделать, но всё было бесполезно. Единственный выход – ехать к ней и быть рядом. Просил срочный отпуск по семейным обстоятельствам – не дали, руководство решило, что обстоятельства не очень важные, да и справок она мне никаких присылать не хотела, уверяя, что ею уже всё решено. Вот и рванул я из училища к своей любимой, чтобы успеть жениться до того, пока она не совершила страшное. В общем, жениться успел, а из училища меня отчислили за повторное дисциплинарное нарушение. В положенное время на свет этот карапуз появился, который сейчас тебе спать спокойно не дает, а я контракт подписал, и, сначала прапорщиком, а потом старшим прапорщиком служить начал. А тут конфликты разные стали происходить и у нас в стране, и в бывших республиках, меня в командировки часто посылали. Моя жена после рождения сына быстро в форму пришла и устроилась работать в цирк, в кордебалет. Естественно, это не то, о чем она мечтала, и моя красавица с сожалением понимала, что ей уже не стать прима-балериной, и «Танец маленьких лебедей» или «Жизель» станцевать уже не получится. Конечно, ей тяжело было, я – то в командировках, то – в Пскове на базе, а она – одна. Через годик жена сынишку своей матери на воспитание отдала, та тоже была «из богемы», это только я, в их понятии, «солдафон» да «голенище». В общем, возвращаюсь из очередной командировки, а она уже не одна, а с каким-то, то ли иллюзионистом, то ли жонглёром живет, и я там уже лишний. Развелись. К сыну приезжал, виделся, только воспитывала его бабушка в своем духе, не как солдата, а как «балеруна» какого-то. Отдала в детскую хореографическую студию и пацан прыгал там в обтягивающем трико, да ноги высоко задирал. Позорище! Сердце кровью обливалось! Я просил отдать мне ребенка, ведь всё-равно он не с мамой живет, а с бабушкой, да ничего не получилось, по документам – у них полная семья, а я – один. Не положено!

Так и пришлось бы мне страдать, глядя на этого «танцовщика в колготках», но тут удача подвернулась. Вернее, сразу две удачи. Новый супруг моей балерины какой-то цирковой конкурс выиграл, и его пригласили работать за границей, в самом шоу Цирка Дю Солей. Естественно, супруга поехала с ним, а бабушка решила на старости лет новую жизнь начать, с каким-то французом по переписке познакомилась и тоже решила свалить за границу, во Францию. Да, на здоровье, пусть едут, у нас воздух чище будет! Вот только мальчик им мешал, поэтому, к обоюдному согласию, ребенок был передан мне на воспитание. Я попросил перевода на спокойное место, без командировок, вот так и попал в эту часть, а Володя в десять лет появился в вашем классе, вот с тех пор ты с ним и знакома».

Да, мне открылось многое, ранее неизвестное. Вот почему отец так строго воспитывал его – надо было наверстать упущенное и выдавить из мальчика все балетное! Теперь стало понятно, откуда у Вовки такая хорошая растяжка и чувство ритма! За разговорами мы подошли к дому, где, рядом с машиной с включенным двигателем, нас уже ждал Владимир, одетый в курсантскую форму, с сумкой через плечо. Пожалуй, из него получился бы очень красивый артист балет, такой новый Александр Годунов! А что, он и внешне немного похож на него, только Годунов был блондин, а у Володи темные волосы и карие глаза, как у отца. А вот довольно-таки пухлые, красиво очерченные губы, наверно, от матери – балерины. Да, но, если бы он был артистом балета, мы никогда бы не познакомились, уж очень разные у нас были бы миры, так что, все, что ни делается, всё к лучшему!

Парень обнял отца, потом подошёл ко мне, крепко обнял и, поцеловав куда-то в район уха, прошептал: «Все, Динка-Золотинка! Я полетел! Помни, что мы будем вместе, и я буду твоим первым и единственным мужчиной! И чтобы никаких там научных работников… Ты для меня всё! А ты не плачь, всё будет хорошо!»

Машина сорвалась с места, а я, в рассветном тумане, осталась осмысливать ситуацию: «Что за дружба у нас такая странная? О друзьях так не мечтают перед сном, звонок друга так не ждёшь с замиранием сердца, и не краснеешь от случайного касания руки друга. Но мы зачем-то это придумали… Придумали какую-то дружбу между мужчиной и женщиной, и свято верим в то, что придумали, соблюдаем какие-то условности, хотя сами, тайком, не желая даже себе в этом признаться, умираем от любви…»

Глава 4. Золотинка и Заря

Весь последний учебный год проходил суетно. Я готовилась к защите диплома, Вовка проходил стажировку и учебную практику, поэтому звонил редко.

После празднования Нового года, когда все мои мысли были заняты синтезом нового химического вещества в соответствии с темой моей исследовательской, а в будущем, дипломной работы, Светка вдруг ехидно поинтересовалась: «А чего это ты с родителями Новый год встречала? Как же твой жених?»

«А, и правда, почему он не приехал, ведь ему зимний отпуск положен, правда, дней десять всего… Странно…» – тень сомнения закралась в мою голову, а Светка не успокаивалась, задавая новые, коварные вопросы.

– А он тебя ещё замуж не позвал?

– С чего бы это? Да, мы с ним общаемся, он мой лучший друг, но ни о каком замужестве и ни о какой любви не речи не идёт.

– Да не заливай мне тут, «ни о какой любви»… Я же слышу, как ты с ним воркуешь по телефону, и вижу, как ты переживать начинаешь, если звонка долго нет. Да и ему, с какой стати, надо названивать тебе регулярно? Думаешь, ему так интересно, что у нас на лабораторных работах произошло? Нет, поверь моему опыту – это любовь. И, вот, помяни моё слово, – сказала пророчица, – к концу пятого курса он тебе предложение сделает. Они все, курсанты, на пятом курсе жениться норовят, чтобы не одному в леса ехать, на ракете сидеть…

– Какие-то у тебя странные представления о военной службе.

– А чего, опыт был… Не у меня, у моей мамы, а я так на свет появилась. Молодые лейтенанты женятся на первой встречной, лишь бы не одному в дальний гарнизон ехать, а потом, лет в тридцать, «любовь всей своей жизни» встречают, или приходит осознание, что ещё не нагулялись и начинают навёрстывать упущенное. А уже и дети появились, и квартира служебная, а жена без работы сидит, не развестись… И начинается, как в старинной русской поговорке «Сто раз об дверь, один раз об рельс».

– Ну, мой друг пока ни жениться, ни на ракете сидеть не собирается!

– Вот и жди! Он тебе скоро предложение сделает, а уж, если, тебе не сделает, значит, кому-то уже сделал!

– Ха, ну и наплевать, радость, тоже мне, ехать с ним в Арктику или на Чукотку. Меня на кафедре работать оставляют, в аспирантуру буду поступать, так что, чего мне волноваться…

Конечно, я волновалась. Я уверяла себя, что Вовка просто мой друг детства, одноклассник, и, наверно, я буду самая подходящая кандидатура на роль свидетеля на его свадьбе, но в глубине души так надеялась, что заветное колечко он наденет на мой пальчик. Да, я волновалась, потому что каждую ночь я вспоминала наш последний вечер, вернее, ночь, дождливую, но такую счастливую ночь, его несвязные слова, его неумелые поцелуи. А может быть, и правда, он встретил и полюбил другую девушку, хотя, нет, он ни разу не сказал мне, что ему нравится какая-то девушка и что он с кем-то встречается. Я, конечно, была бы рада за Вовку, за то, что он будет счастлив с любимой, но почему же не со мной? Да и потом, это Светкино «Сто раз об дверь, один раз об рельс». Вот, если он сейчас женится на какой-нибудь девчонке, надеюсь, хорошей, а потом начнутся сцены ревности, развод, дети без отца, я буду винить себя, что своей подписью свидетеля подтвердила потенциальную нерушимость этого брака. Нет, я в такие игры играть не хочу, откажусь сразу, пусть уж как-то без меня женится…

Светка оказалась права. Ближе к выпуску позвонил Вовка и начал несвязно мямлить: «Динка-Золотинка, это, нам бы надо встретиться. Сейчас ты закончишь университет, я закончу учиться, а нам очень надо встретиться, поговорить… Я хочу тебя позвать… Нет, пригласить… То есть, предложить…»

– Фу, Вовка, ты заканчиваешь крутой военный университет, а так и не научился нормально говорить!

– А нас здесь не говорить учили, а думать… А потом, сразу действовать…

– Ладно, действуй. Вижу, ты уже всё обдумал.

– Да, я всё обдумал. В-общем, у нас скоро распределение… Я тебе предлагаю… Нет, я хочу это лично сказать, а не по телефону… Давай, может быть, в Москве встретимся?

Права оказалась Светка! Они все перед распределением женятся, непонятно только, откуда столько невест сразу набирается? Вот и Вовка дозрел, решил жениться.

– В Москве? Конечно, круто, но я хотела сразу после получения диплома поиском работы заняться, если на кафедре работать не оставят, у нас ведь не как у вас, распределения нет, да и к поступлению в аспирантуру готовиться надо. Поэтому, насчёт встречи, не знаю, как получится… Да и вообще, есть ли смысл тебе из Сибири катиться в такую даль… Мне-то, конечно, поближе, но я и по телефону могу сказать, что я к тебе в свидетели не пойду, не обижайся.

– Какие свидетели? Ты что? Я ничего криминального не совершал… – опешил Вовка.

– Ну, значит, собираешься совершить! Я ведь угадала, ты жениться собрался?

– Вот молодец ты, Динка! С полуслова меня понимаешь!

– Так вот, Вовка. Я понимаю, что тебе, конечно, это очень надо: распределят неизвестно куда, одному ехать придётся, быт налаживать. Вовка, как друга тебя прошу – повремени ты с этой затеей. Не надо пытаться прыгнуть в последний вагон уходящего поезда. Поездов будет ещё много, и придет другой, более комфортабельный, и ты спокойно будешь ехать на нём всю свою жизнь, – говорила я, и сама восхищалась своими метафорами и складностью речи.

Но Вовка моими метафорами не восхитился.

– Ты чего какую-то чушь несешь? Какие ещё поезда? Скажи нормально – да или нет?

– Вовка, я тебя очень люблю как друга, но не хочу быть свидетелем того, как ты, своими руками, сам себе можешь жизнь испортить, поэтому не буду принимать в этом участия.

Вовка молчал на другом конце трубки.

– Эй, ты чего? Не обижайся, потом ты поймешь меня…

– Да я уже и так всё понял… Ты мне отказываешь… Конечно, у тебя другая жизнь, студенты, веселье, ночные клубы, тусовки, не как у меня – казарма, построение, сборы… Я просто думал…

– И что же надумал?

– Уеду я. Туда, где жарко…

– Вот – новый поворот! Это, типа, в Крым или в Сочи? Правильно, отдохнешь, позагораешь! На море поплаваешь!

– Угу. Только там больше песок, а не море. Так что, бывай, Динка—Золотинка, поезжай на своем комфортабельном поезде, а уж я, как-нибудь, один, на своём, бронированном, – сказал Вовка и отключился.

Я осталась довольна разговором: «Спасла Вовку от опрометчивого решения! У нас с ним никогда не было тайн! За все время учебы в военном университете он ни разу не сказал мне, что влюбился в какую-то девчонку, никогда не говорил, что встречается с кем-то! Да, понимаю, что это его желание жениться было явно спонтанное, связанное с будущей неопределённостью, и, если он решил жениться на первой встречной, то вряд ли из этого брака получилось бы что-то хорошее. Конечно, страшновато, что он решил уехать в жаркие страны, полагаю, что это Сирия, но, вроде, там сейчас спокойно». Так размышляла я, стараясь оправдать себя в своих глазах, но червь сомнения уже начал вгрызаться в мое сознание: «Что-то я так и не поняла – собирается он жениться или нет, после моего отказа быть свидетелем? А впрочем, чего я мучаюсь, у него парней – курсантов много, кого-нибудь другого позовёт в свидетели, если всё-таки будет жениться и покатится с молодой женой в жаркие страны».

К сожалению, в тот период, когда почти всё мои однокурсницы сменили фамилии, под девизом «Чтобы получить диплом уже на новую фамилию!», я усиленно зубрила законы Генделя-Менделя, Гей-Люссака и других умных учёных, ни о каких ночных клубах и тусовках не помышляла, поэтому, к своему окончанию обучения я подошла в гордом одиночестве.

Очень странно, но в последний семестр почти все девчонки из моей группы умудрились выйти замуж, причём, как-то так скоропалительно. Вроде, ни с кем не встречались, все Дни рождения мы отмечали в чисто женском коллективе – и тут раз! То одна, то другая на свадьбу приглашает! Из более чем двадцати брошенных подругами букетов невесты я умудрилась не поймать ни одного, возможно, потому, что не люблю расталкивать толпу плечами, а может быть, по причине стойкого естественнонаучного мировоззрения, так как считала, что человек сам выбирает и творит свою судьбу, без помощи «волшебных букетов». Наверно, я оставалась единственной непотопляемой льдиной девственности в океане страстей и желаний, когда на нашем горизонте появился крейсер по имени Аделаида Львовна. Аделаида Львовна, статная дама предпенсионного возраста, рассекая мощной грудью толпу студенток-первокурсниц, уверенно плыла по коридору в направлении аудитории, где весело болтали мои однокурсницы, ожидая оглашения результатов защиты дипломов.

Аделаида Львовна оказалась директором средней общеобразовательной школы, находящейся в небольшом закрытом городке, на острове, который был создан природой в центре красивого, самого большого озера области. Причина, по которой Аделаида Львовна приехала в областной центр, была банальна – решение административных и хозяйственных вопросов школы в Министерстве, а вот в университет она заглянула по другой, совсем не банальной причине. В маленькой школе был острый дефицит кадров, в том числе, отсутствовал учитель химии, а химия там не простая, а с углубленным изучением, да ещё школа имеет лицензию на профессиональное обучение школьников. При школе была организована профессиональная подготовка рабочих по профессии «Контролер оптических деталей и приборов», где надо было научить всех желающих работать с микроскопами и правильно что-то контролировать. Аделаида Львовна описала заманчивые перспективы: сразу предоставляется благоустроенное служебное жилье, за которое даже коммунальные платежи платить не надо – всё на балансе школы находится, через два года получение первой квалификационной категории, а ещё через год – высшей, возможность заочно обучаться в аспирантуре и реально заниматься научной работой. По причине того, что значительная часть моих подружек уже была обременена семейными обязательствами, все взоры обратились ко мне. «Соглашайся, Динка, поработаешь, а потом в областной центр возвратишься, уже кандидатом наук, ты ведь любительница всякие эксперименты делать да исследования проводить!» – посыпались советы с разных сторон. Видя мои сомнения, Аделаида Львовна выдвинула главный козырь: «А ещё, у нас природа замечательная! Экологически чистое место, сосновый бор, чистейшее озеро, курортная зона! Люди из Москвы приезжают, большие деньги платят, чтобы здесь пожить хотя бы две недели, а я вам предлагаю жить сколько угодно, и бесплатно!»

Естественно, я не могла дать сразу согласие на такой решительный шаг, но номерами телефонов мы с Аделаидой Львовной обменялись.

Конечно, моей мечтой было поступление в аспирантуру, но, оказалось, что приоритет при поступлении сразу после окончания университета был за выпускниками, имеющими прописку в областном центре, а иногородние, то есть проживающие в общежитии, могли поступить только при наличии двухлетнего стажа работы по специальности.

Поэтому, сразу после получения диплома, я активно занялась поиском работы в областном центре. Благодаря современным технологиям этот процесс сильно упростился. Теперь не надо по понедельникам и четвергам покупать газеты с объявлениями, не надо осматривать столбы и заборы в поисках заветных листочков с надписью «Требуются». Интернет позволил раскрыть безграничные возможности, однако, чудес не бывает, или работа окажется совсем не такой, как написано в объявлении, или для оформления потребуется что-то заплатить. Я убедилась, что сбор денег с кандидатов на вакансию – любимое занятие обманщиков, причём, самый «грибной» период сбора – это середина лета, когда новоиспечённые специалисты получают дипломы и страстно желают применить полученные в институте знания на практике.

Самое обидное, что я не могла устроиться даже в школу. Конечно, в некоторых школах были свободные ставки учителя химии, но, к сожалению, тарификация и распределение нагрузки проходит в июне, когда я ещё только защищала диплом. В июле-августе вся педагогическая нагрузка была распределена, поэтому появиться свободные вакансии могли только при счастливом стечении обстоятельств – если кто-то из учителей химии уволится или уйдёт на пенсию в начале учебного года. Конечно, такое событие было маловероятно, а устраиваться на работу продавцом или упаковщицей мне не хотелось, да и меня тоже не очень-то и хотели там видеть: «Слишком умная», поэтому я вспомнила предложение Аделаиды Львовны, нашла её телефон и позвонила.

Радость от звонка и общения была взаимная. Она уверила меня, что ещё никто не занял свободную вакансию учителя с углублённым изучением химии в школе, которой она руководит, и она будет рада видеть меня в рядах педагогического состава. Я ей честно поведала, что оставаться на всю жизнь на далёком острове я не намерена, мне только надо поработать два года для поступления в аспирантуру, на что она глубокомысленно изрекла: «Как знать, как знать… Я тоже на три года по распределению приехала, а на всю жизнь осталась. Остров такой, он зацепит, и никакого города не надо будет».

Я согласилась, и дальше мы уже стали обсуждать, каким способом мне удобнее добраться и где она будет меня встречать.

«А добираться к нам очень просто, – подробно разъясняла мне Аделаида Львовна. – Садишься вечером в поезд и спокойно спишь всю ночь, не волнуйся, ехать тебе до конечной, так что всё равно разбудят, когда все выходить начнут. Выйдешь из вагона на привокзальную площадь, а там уже ждёт автобус „Вокзал – Пристань“. Тоже не спеши, не беги, он всех ждёт, даже тех, кто приехал на озеро в первый раз и сразу бросился в здание вокзала выяснять, как до озера добраться. А тут путь один! Приезжаешь на пристань, и там не заблудишься. Увидишь маленький деревянный домик, это касса, купишь билет и садись на катер, катись по волнам. Да не переживай ты так, у нас на озере волн нет, это я образно. Доставит по назначению, а на другой пристани уже я тебя буду встречать. Да, и не пугайся, когда увидишь КПП, колючую проволоку и предостерегающие надписи „Посторонним вход воспрещён“, „По нарушителям будет открыт огонь“. Это всё остатки советского прошлого, когда-то наш городок гордо именовался ЗАТО (закрытое административно-территориальное образование), а сейчас это уже другие три буквы – ПГТ (посёлок городского типа)».

Ну, мне-то было всё равно, ЗАТО или ПГТ, главное, «перекантоваться» где-то два года, до поступления в аспирантуру, да ещё получить запись в трудовую книжку о работе по специальности. Так что, ожидания были радужные! Мне понравилось всё, начиная от хорошо продуманной логистики прибытия на остров, до информации о том, что жилплощадь для проживания, хотя и в служебной квартире, предоставляется бесплатно.

Странно, но мой друг Вовка после последнего телефонного разговора мне так больше и не позвонил, а ведь я так хотела поделиться с ним новостью, что, практически, уже принята на работу! Но и сама я звонить тоже не стала – вдруг у него уже появилась молодая жена, вдруг она ревнивая и не поймет нашей с ним дружбы. Радостная весть, что я принята на работу, позволила мне, наконец, расслабиться и отдохнуть перед началом трудовой деятельности, и для отдыха я решила поехать к родителям.

Все мамины установки на тему «Сначала учиться, а потом жениться» я выполнила. Конечно, родители морально готовились, что после окончания университета их дочь займется поисками достойного рыцаря своей мечты, но что она может выбросить другой финт, семья не ожидала.

На семейном совете я рассказала о перспективах, которые открываются передо мной: работа по специальности, научная деятельность в специализированной лаборатории, перспективы поступления в аспирантуру.

Папу больше волновала безопасность.

«Ну, это хорошо, что закрытое административно-территориальное образование. Там чужих людей нет, все свои, все друг друга знают. Это как наш маленький военный городок, у нас преступлений не бывает», – привел он свои веские доводы.

Маму же волновало другое.

– Жалко, что ты никого в институте не встретила. Вышла бы замуж, в областном центре осталась бы, – сокрушалась она.

– Мама, ты противоречишь сама себе. Как же твой главный постулат? Тем более, у нас везде одни девчонки были – и на факультете, и в общежитии.