Текст книги "Семейные тайны. Практика системных расстановок + За пределами одиночества + Мамочка, пожалуйста…Семейные расстановки – метод Берта Хеллингера + О чем молчат предки + Ошибки аиста"

Почему люди скрывают правду

Даже самый преданный друг может умолчать лишь о том, чего он не знает.

Альфред де Мюссе

Во всех моих книгах красной нитью проходит одна и та же мысль: все мы, за редким исключением близнецов, пришли в этот мир по одному, и все мы уйдем из этого мира в одиночку. Двухместных гробов уж точно не существует. Но каждый из нас является звездой в семейном созвездии, связующим звеном между прошлым и будущим. По законам семейных систем и влиянию бесстрастной (по моему мнению – бессовестной) родовой совести, нас порой заносит на орбиты чужих судеб. Нам невольно приходится расплачиваться за долги своих предков, неосознанно копируя сценарии и события, некогда происходившие в нашем роду. События разные: счастливые и злополучные, радостные и печальные.

В жизни многих из нас присутствуют родовые секреты, системные табу, остаются невысказанные семейные тайны. Тайны, которые являются препятствием на пути к нашему счастью, успеху, самореализации. И как все исключенное из нашей жизни, все, от чего мы хотим избавиться или откреститься, семейные секреты воздействуют на нас, незримо управляют нашими судьбами.

Семейная тайна – это информация, факт или знание, которым владеют один, два или несколько родственников, но ни с кем не делятся. Почему? Может быть, потому что испытывают страх, поскольку говорить об этом стыдно, неловко или даже опасно. Тайны есть практически в каждой семье – значимые или несущественные, серьезные и не очень. Но сокрытие истины, утаивание правды не может обойтись без последствий. О чем мы молчим?

Как уже говорилось выше, в нашей стране в сумасбродном XX веке люди просто вынуждены были что-то скрывать. Скрывать в первую очередь из чувства страха перед реальной угрозой жизни. Причин для этого было превеликое множество: революции, войны, классовое неравенство и ненависть, коллективизация, голодомор, плен, репрессии, преследования по национальному признаку и политическим убеждениям. Правда была опасной. Чтобы выжить и спасти семью, приходилось выдумывать, лгать, скрывать происхождение, менять фамилию, место жительства.

За каждой тайной, за каждым большим и маленьким секретом спрятаны, вшиты, выжжены каленым железом по живому сильнейшие людские переживания. И неважно, человек сам совершил деяние, ставшее тайной, или он был свидетелем или поверенным, или тем, кто скрывает тайну от других.

Человек интуитивно чувствует, что ему не говорят правду, или он мучается сомнениями, открывать или не открывать затаенное другим. Любая тайна порождает муки совести. Все тайное, запретное, табуированное пропитано адской смесью человеческих эмоций, которые тоже надо скрывать и подавлять. Это чувства страха, ужаса, стыда, позора, обиды, отвращения, раскаяния, осуждения, неприятия, несправедливости, тоски, одиночества, недоверия, бессилия, безысходности, раздражения, гнева и ярости.

Открыть правду для многих означало погибнуть, лишиться жизни, свободы, уважения, любви, близких, родины, опозориться, стать притчей во языцех, изгоем, нищим без кола и двора. Поэтому тайну замалчивали, держа язык за зубами, тщательно скрывая ее от других и даже от самих себя.

Без права на жизнь

Сначала на расстановки пришла мать Лены – Татьяна. У ее двадцатидевятилетней дочери, прожившей в браке шесть лет, нет детей. Уже три года супруги пытаются зачать ребенка, уже дважды прибегали к ЭКО, но безрезультатно. Дочь находится в Киеве, завтра ей предстоит очередная процедура искусственного оплодотворения. Татьяна, услышала историю О., описанную в книге «Ошибки аиста». Это история о женщине, которая несколько лет не могла зачать с помощью ЭКО, но после расстановки забеременела и родила прелестную дочку Алису.

Меня несколько обескураживает некая фанатичность семьи иметь ребенка во что бы то ни стало. Ведь пара молодая и у них еще все впереди. Зачем же мучить организм молодой женщины? Но клиенты хотят услышать не мое частное мнение или рассуждения о подводных камнях ЭКО. От меня ждут конкретных шагов для устранения причины бездетности. Так как Елена отсутствует, у меня возникают некоторые сомнения в правомочности матери делать расстановку за дочь. Почему? В памяти всплывает обвинительная речь в адрес матери одной из моих знакомых, которая родила девочку от чужого мужа в возрасте сорока двух лет. Журналист по образованию, интеллигентная, интересующаяся психологией и эзотерикой, она с ненавистью выплевывала из себя обвинительные слова: «Дура старая, зачем она бегала по бабкам, монастырям, церквям, вымаливая мне ребенка? Кто ее просил? Добилась своего, вот пусть теперь с ней и нянчится! Лучше бы она мне мужа выпросила у Бога и вымолила счастье в личной жизни!»

Татьяна уверяет меня, что пришла по просьбе дочери, которая сейчас в Киеве и не может прийти, но очень надеется на расстановку как на последний шанс положительного исхода операции.

Расстановка

Мы начинаем расстановку. Я прошу Татьяну расставить в пространстве заместителей Лены и ее мужа Кирилла, заместителя человека, который будет представлять род жены, и заместителя, представляющего род мужа. Затем она выбирает заместительницу на роль причины бездетности.

Постояв некоторое время в оглушительной тишине, женщина, представляющая причину, медленно отходит от молодых, где поставила ее Таня, и разворачивается на заместителей обоих родов. Вначале она подходит к роду молодого мужа, постояв здесь некоторое время, удовлетворенно выдыхает: «Это мое место». В это время заместитель рода жены шаг за шагом приближается к заместительнице причины, призывно смотрит ей в глаза и протягивает к ней руки. Словно загипнотизированная, заместительница причины наклоняется в его сторону, падает на колени и опускается к его ногам, свернувшись калачиком. «Я чувствую себя эмбрионом, мне очень холодно и страшно».

Я поворачиваюсь к Татьяне, чтобы спросить, не было ли у нее или в ее семье мертворожденных или абортированных детей. Таня сидит вся пунцовая, в ее глазах стоят слезы. Она кивает: «Да, я сделала четыре аборта». Я прошу ее поставить в расстановку абортированных детей. Заместительница причины отступает немного назад, смотрит теперь на обоих представителей родов и говорит: «Меня словно раздирает на части. Теперь я хочу вернуться сюда (показывает на род Кирилла). Я и здесь и там». Женщина, замещающая Лену, подходит к детям и становится посередине. Второй абортированный ребенок обнимает ее, они вместе опускаются на корточки со счастливыми улыбками на лицах.

– Мне хорошо здесь, никуда не хочется двигаться, – говорит заместительница Елены.

Я объясняю Татьяне, где находится душа ее дочери, и ввожу ее в расстановку для ритуала прощания и принятия неродившихся деток.

После расстановки всем становится легче, как после летней грозы. Хотя солнце из-за туч еще не вышло. Заместительница причины все еще обнимает представителя рода Кирилла. Я ставлю в расстановку будущего ребенка Лены и Кирилла. Он улыбается, делает шаг навстречу Лене и Кириллу, но потом замирает со словами: «Они меня не видят». Действительно, заместитель мужа чувствует себя неустойчиво, его взгляд направлен внутрь себя. А Лена смотрит на мужа, желая его поддержать.

– Мне его очень жаль, – с нежностью и тревогой говорит она мне.

Я разъясняю Тане суть происходящего и добавляю:

– Мы сделали сегодня очень многое, помогли Лене вырваться из цепких объятий слепой любви к неродившимся братьям и сестрам. Но, судя по расстановке, муж Лены тоже находится в семейно-родовых переплетениях, и причина бездетности уходит и в его род. Поэтому молодые люди на сегодняшний день не видят своего ребенка. И пока не будут разрешены все проблемы, надежды на положительный исход оплодотворения я не вижу.

Лена пришла на расстановки через две недели. Очередная проба искусственного оплодотворения не привела к желаемому результату. Высокая, привлекательная женщина с лучистыми глазами не выглядела расстроенной. Скорее в ней горел огонь непримиримой воительницы, во что бы то ни стало жаждущей достичь намеченной цели. Жесткие рамки, поставленные ею (родить до тридцати лет), стали для нее же ловушкой и тюрьмой.

Мы сделали расстановку на родительско-детские отношения. Лена была второй девочкой в семье. Разумеется, сознательно или нет, родители (особенно отец) ждали мальчика. Всю жизнь Елена старается оправдать его ожидания. Она является его правой рукой в бизнесе, умеет принимать решения, порою жесткие, с юных лет за рулем, болеет за папину любимую футбольную команду. Когда мы в конце расстановки, освободившись от родительских посланий, ввели в расстановку супруга Лены, он встал слева от нее, то есть с женской стороны, уступая ей роль главы семьи.

Девушке в жизни постоянно приходится исполнять мужские обязанности и в собственной семье исполнять мужскую роль. Мужчины не рожают. Умная Елена поняла это сразу. И когда мы ввели ее в расстановку, она поменялась с мужем местами. Кирилл был к этому не готов. Словно потеряв опору, он начал заваливаться назад, ноги у его заместителя подкашивались. Я поставила за ним его родителей. Состояние Кирилла улучшилось, но ненамного. Так как мы работали больше часа, я не стала разворачивать тему семейно-родовых отношений в системе мужа. Только обратила внимание Лены на то, как она внутренне чувствует неустойчивость партнера. Я рекомендовала в дальнейшем поработать и Кириллу со своей семьей, и на этом расстановку мы завершили.

После завершения расстановки, когда уже все разошлись, я предложила девушке отодвинуть установленные ею временные границы рождения ребенка до тридцати лет, хотя бы до тридцати трех. Не напрягать себя ожиданиями, не форсировать события, отказаться от мужских ролей в бизнесе. Позволить себе быть слабой женщиной, заниматься домом, творчеством, печь хлеб и пироги. Лена меня слушала, услышала ли?

Кирилл был мужчина статный, харизматичный – под стать жене. Они были красивой парой, с любовью смотрели друг на друга. Но в крепком телосложении мужа угадывалась мягкость, ведомость.

Он так же настойчиво, как и жена, был ориентирован на рождение ребенка. Но допускал мысль, что это может случиться несколько позже. Никаких сведений о мертворожденных детях, смерти при родах и других причин, связанных с бездетностью, у него не было. С матерью у него были непростые отношения. После смерти отца она требовала от сына тотального внимания, заботы и… послушания. Душила своей «любовью» и всегда была чем-то недовольна. Снова приходилось работать вслепую, начинать с нуля.

Расстановка

Я попросила Кирилла выбрать заместителей для своей расстановки – себя, своих родителей, двух человек, представляющих род матери и род отца, и заместителя причины бездетности. Он делал все вдумчиво и сосредоточенно, словно не первый раз присутствовал на группе по расстановкам. В результате получилась ровно выстроенная шеренга. Все участники смотрели в одном направлении. Я не успела задать вопрос клиенту, какое событие (судя по выражениям лиц участников – скорбное) объединяет этих людей. Заместительница причины застонала и начала отделяться от стройного ряда, затравленно озираясь.

Немного побродив по пространству зала, она остановилась перед участниками. Это было то место, на которое изначально было направлено внимание заместителей. И снова взгляды всех присутствующих, кроме заместительницы матери, устремились на фигуру причины. Мать подняла глаза вверх, лишь бы не смотреть на заместительницу причины, лицо ее раскраснелось.

Женщина в роли причины корчилась от боли, держась за низ живота. Потом руки ее повисли как плети, обессиленно указав на место рядом, она прошептала:

– Здесь еще кто-то есть. Маленький.

Я поставила еще одного заместителя рядом с фигурой причины. Он опустился на колени рядом, промолвив:

– Ноги не держат, тело онемело…

Заместительница причины обняла стоящего на коленях и горько разрыдалась, причитая:

– Мне так больно! Я тебя потеряла!

Я спросила ее:

– Ребенок умер?

Женщина, крепче прижимая заместителя ребенка, с нотками отчаяния произнесла:

– Мне запретили… У меня его отняли… Так болит душа…

Она в упор посмотрела на заместительницу матери. Та по-прежнему стояла с пунцовым лицом и смотрела куда-то вверх. Она единственная из всех не плакала, а на вопрос о чувствах выдохнула:

– Нормально, – но, помолчав, добавила: – Мне стыдно. Это мое – камень на сердце. Какая-то сила не дает смотреть в их сторону.

Я спросила Кирилла, что ему известно о семейной истории с отказом от ребенка, скорее всего больным, возможно с ДЦП. Он отрицательно покачал головой, при этом и его взгляд был устремлен вверх, что делало сына похожим на мать. Лена, в отличие от леденящего спокойствия мужа, была сильно взволнована, даже перевозбуждена. Наконец она не выдержала и, отозвав меня в сторону, жарко прошептала мне на ухо несколько фраз. Я решила, что не стоит делать общим достоянием услышанную информацию. Она и так явно проявилась в ходе расстановочного процесса.

Расстановку мы завершили ритуалом принятия матерью ребенка. Каждый из замещающих представителей рода им сказал:

– Вы – часть моей семейной истории. Я вас вижу. В моем сердце есть место для вас.

Заместительница матери Кирилла произнесла эти слова холодно и отстраненно. И только когда расстановка закончилась, женщина, играющая эту роль, расплакалась.

– Это было невыносимо. Такое ощущение, что эта женщина несет страшную тайну.

Было нелегко и Кириллу, но он держался, смывая напряжение с лица улыбкой скепсиса. Я не стала ничего объяснять. Чья-то тщательно скрываемая тайна стала явной для всех присутствующих. Неважно, касается это матери или другой женщины в роду, ситуация, в которой пострадали мать и/или ребенок, может стать блоком на пути продолжения рода. И по факту она, скорее всего, и являлась одной из причин того, почему в семье Кирилла и Лены нет детей.

Елена высказала предположение, что женщина, горько оплакивающая ребенка, – это сестра Кирилла – Ева. Из маленьких кусочков информации и посланий расстановочного поля нам открылась чужая тайна: Ева была изнасилована неизвестным мужчиной, когда возвращалась через парк домой. В результате девушка забеременела. Пережив насилие и страшную психологическую травму, она замкнулась в себе, побоявшись сказать все родителям. Из веселой, жизнерадостной и целеустремленной девчонки она превратилась в пугливую, рассеянную, тихую затворницу.

«Словно в уме повредилась», – переглядывались ничего не понимающие родственники.

Мать трясла ее за плечи, насильно выпроваживала в институт, твердя о пользе и необходимости высшего образования для молодой девушки. Ева затравленно озиралась, вздрагивала, когда за ее спиной хлопали дверью. Целыми днями она просиживала на детской площадке, где мамочки выгуливали своих очаровательных, потешных, крикливых и сопливых наследников. Первые толчки малыша в животе вернули ее к жизни.

Несмотря на свои семнадцать, строгое воспитание и семейные табу на секс, девушка поняла, что беременна. С того страшного дня несколько месяцев подряд Ева чувствовала себя раздавленной, грязной, убитой. Она словно носила траур по своей загубленной молодости, своему истерзанному телу и растоптанной душе, медленно сходила с ума от пережитого горя и дикой боли, которой ни с кем не могла поделиться.

Человечек внутри нее был единственным, кто все знал и принял ее как мать, несмотря на грехопадение. Эта зарождающаяся жизнь нуждалась в ее любви и защите. Девушку в одночасье заполонили нежные материнские чувства, проливаясь из глаз сладкими слезами. Она не сразу смогла рассказать матери о случившемся, но впервые за последнее время с аппетитом поела. Полночи просидела в интернете, исследуя сайты для будущих мам, выписывала в отдельную тетрадку каждую мелочь, которая могла быть важна и полезна ее малышу. Утром без напоминания родителей собралась в институт. Ее ребенку нужна грамотная мама, которая сможет обеспечить ему достойное будущее. О прошлом она решила забыть, стереть из своей памяти, сжечь.

Жизнь, полная смысла и надежды, началась у Евы в детской песочнице, когда малыш внутри нее впервые дал о себе знать. О том, что беременна, она сказала только своей лучшей подружке Светке. Девочки дружили с первого класса. Да и то потому, что проницательная Света после их очередного похода в супермаркет «Антошка» сама спросила:

– Евишна, может, ты ждешь ребенка?

– Да, – лучезарно улыбаясь, ответила Ева.

– Ты че и рожать будешь?

– Буду!

– А отец кто?

– Никто. Закрыли тему!

Тень слизала улыбку с лица девушки.

– Заметано, – по инерции хохотнула Светка.

А дома не удержалась и все рассказала своей маме. Светкина мама тоже не стала удерживать эту информацию в себе. Она рассказала об услышанном секрете маме Евы – Каролине.

– Ты не имеешь права с нами так поступать, «оно» не имеет права на жизнь! – со скандалом и воплями мать схватила дочь в охапку и привезла ее в женскую консультацию. Заведующей там работала ее школьная подруга Нина, теперь – Нина Андреевна. Трясясь в истерике, закатывая глаза и гневно указывая на дочь, Каролина потребовала «освободить ее от этого безобразия!»

Пока мать отпаивали валерьянкой, девочку отвели в кабинет гинеколога.

Расстановки для этой семьи мы делали в апреле. Чуть меньше года спустя, в феврале, на клиентскую группу по расстановкам пришла Наталья, посоветовавшая матери Лены сделать расстановку. Она, сияя от счастья, встала посреди комнаты и при всех поклонилась мне в ноги. Лена на четвертом месяце беременности. Уже работая над главой этой книги, я позвонила ей и узнала, что у Елены и Кирилла родились два сына – близнецы.

Моя объективность не позволяет присвоить эти лавры себе. Но да здравствуют расстановки, Берт Хеллингер и другие мастера, открывшие миру этот божественный метод.

Опасны ли семейные тайны

Нашу жизнь отравляют тайны, которые мы вынуждены хранить.

Евгений Ханкин

Многие люди считают обман, замалчивание, скрытие истины скорее благом, нежели ошибкой. Ведь с их помощью можно спасти репутацию, сохранить доброе имя и достоинство, избежать вины и/или наказания, не брать на себя ответственность за содеянное, скрыть последствия проступка, измены, предательства. Существует целый ряд областей, в которых тайна приветствуется и является необходимым аспектом для сохранения безопасности жизнедеятельности человека, организации или бизнеса. Это государственная, военная, врачебная, коммерческая, банковская тайны, тайна исповеди, переписки, следствия.

На страницах этой книги мы говорим о семейных тайнах, и здесь нам важно разобраться и понять, опасны ли тайны, хранящиеся внутри семейной системы. Несколько историй из моей практики помогают пролить свет на этот вопрос.

На письмо любимому в армию шестнадцатилетняя Люся получила ответ: «Ты гонишь! Этого не может быть». И больше ни строчки. Страх перед строгим отцом и жалость к болеющей матери, стыд и осознание позора не позволили девушке признаться, что она беременна, когда в нее влюбился и предложил руку и сердце заезжий художник. Они поженились, мальчик родился раньше времени. «Недоношенный», – говорила Люся. Время шло, сын упорхнул в город, закончил институт и пригласил родителей на свадьбу. Когда пришло время знакомиться со сватами, Люся потеряла дар речи и чуть не упала в обморок. Отцом невесты был тот самый жених, которому она писала в армию и который отказался от своего отцовства. То есть молодые были кровными братом и сестрой по отцу.

А как всем известно, кровосмесительные браки небезопасны. Пары, которые состоят в родственных связях, находятся в зоне особого риска. Многие наверняка знают, что церковь запрещает венчание кровных родственников, и делает она это не из-за своей консервативности, а именно из-за возможных генных мутаций у детей такой пары… Какими могут быть последствия брака между кровными братом и сестрой? Екатерина Ушакова в статье «Родная кровь. Инцест» пишет:

Результат инцеста непредсказуем. В близкородственном браке может родиться как гений, так и чудовище, и самое главное, что тонкая грань, разделяющая два этих понятия, еще более призрачна, чем нам кажется. Достаточно только упомянуть, что Адольф Гитлер, столь яро порицавший кровосмешение, был плодом кровосмесительного брака своего отца и его жены, приходившейся ему одновременно дочерью двоюродной сестры. Более того, единственной более-менее искренней привязанностью Гитлера была его любовь к Гели Раубаль, собственной племяннице. Таким образом, нарушение законов природы ведет к последующим искажениям и аномалиям. Если же обратиться к нашей многострадальной истории, то окажется, что в родословной В. И. Ленина тоже присутствует инцест: его бабка предположительно была родной дочерью своего мужа. Человечество не случайно всеми способами ограждало себя от инцеста. Последствия его были неминуемо плачевны. История же разворачивает перед нами противоречивый, трагический перечень близкородственных браков, заставляющий лишний раз поразиться безумием людей и мудростью природы.