Текст книги "Ты в гадалки не ходи"

…как Лунатик валяется в шезлонге на краю бассейна, а рядом полуголые девицы спорят за честь подать ему коктейль…

Значит, все хорошо?

Да.

Все хорошо.

У Лунатика впереди блистательное будущее.

Так и надо ему сказать.

Я еще раз провела ладонью над водой, и она стала обычной, в смысле вода, а не ладонь.

– Можно унести блюдо, – сказала я. – Гадание окончено.

– Уже? – Лунатик с удивлением поглядел на меня. – Быстро, однако.

– Гадание, как правило, не требует большого времени, особенно гадание на воде. Там являются картины будущего, надо их запомнить и верно истолковать.

– И какие же картины тебе явились? – заинтересовался Лунатик. Еще бы ему не интересоваться!

– Картина первая, – голосом диктора или лектора начала я. – Вы и какой-то солидного вида мужчина пожимаете друг другу руки. Это не что иное, как символ удачи в бизнесе, отличные партнерские отношения, взаимовыгодное соглашение и так далее. Картина вторая: вы пересчитываете пачки долларов в большом чемодане. Это символизирует денежную удачу, финансовый успех. Скорее всего, этот успех связан с тем, что в вашу деловую жизнь вошел именно тот мужчина, которому вы пожимали руку. Вероятно, это и есть господин Сметанин.

– Ну а третья картина? Она была? – нетерпеливо спросил Лунатик.

– Да. На этой картине я увидела вас отдыхающим возле роскошного бассейна в окружении полуобнаженных красавиц. Они соперничали за право подать вам коктейль. Это символ полного довольства и счастья. В вашей жизни вас ждет удача и роскошь.

– А больше ничего не было?

– Больше ничего.

– Значит, заключать мне договор со Сметаниным?

– Конечно. Будущее ваше безмятежно и лучезарно. Во всяком случае, так я увидела это.

– Вообще, несолидное какое-то гадание, – сказал мне господин Евсеев. – Тарелка с водой, кровь. Этак и я себе погадать могу.

– Зачем же меня вызывали, если сами можете? – Я позволила себе мимолетно улыбнуться.

– Ладно, это вопрос риторический. Сколько?

– Что, простите?

– Сколько я тебе должен заплатить за гадание?

– У меня один тариф – пятьсот рублей. Больше я не возьму.

Лунатик расхохотался:

– Ну ты и фифа! Больше не возьму! А я больше и не дам!

Он вытащил из кармана пиджака бумажник, достал оттуда пятисотку и протянул мне:

– Держи, гадалка. Свободна. Алекс, отвези ее обратно.

Шкаф взял меня под руку:

– Идем.

Мы пошли к выходу. Но у самой двери меня догнал оклик Лунатика:

– Эй, гадалка, погоди-ка!

Мы обернулись.

– Что?

– Если твое гадание – фуфло и Сметанин меня кинет, я знаю, где тебя искать и что с тобой сделать. Поняла?

– Поняла.

И шкаф вывел меня из шикарного особняка бандита Лунатика.

Когда мы сели в машину и шофер вывез нас с аллеи на проселочную дорогу, шкаф сказал:

– Ты что делаешь сегодня вечером?

Я аж вспылила:

– Какой вечер, ночь на дворе!

– Ну и что? Не так уж и поздно.

– Это тебе так кажется. А за меня друзья переживают.

– Это хорошо, когда есть друзья, – обтекаемо произнес шкаф.

– В этом вы правы, Александр Игоревич!

– Зови меня Санди. Меня так мои друзья зовут.

– А кто ваши друзья? Тоже лица с криминальным прошлым, настоящим и будущим?

– Да ничего подобного! Скажи, Вероника, ты очень домой спешишь?

– А вы хотели мне что-то предложить?

– Да, и давай будем на «ты».

– А это ничего не изменит. «Ты» так «ты».

– Нет, это многое изменит, – загадочно сказал шкаф, то есть Санди. И водителю: – Будешь проезжать по Володарского, на перекрестке высади нас.

– Володарского? Но это же ужасно далеко от моего дома! Как я домой ночью доберусь одна?!

– Почему одна? Я провожу, – тут же нашелся Санди.

– Вот уж спасибо. Меня от твоего общества…

– Мутит, да? – грустно спросил шкаф.

– Нет, но…

– Ладно, может, ты еще изменишь свое мнение.

– Хорошо, а зачем нам на Володарского? Там кабак? Ты хочешь отвести меня в кабак?

– Нет, там просто кафе. Хотя нет, не просто. Это литературное кафе «Муза». Может, слышала?

– Я-то слышала, но ты – откуда?

– А я там бываю…

– Час от часу не легче!

– А почему я, по-твоему, не могу бывать в литературном кафе? Что я, урод какой-то, типа Квазимодо?

– Нет, раз уж ты слышал о Квазимодо, ты не урод.

– Ну так посидим в кафе? Часок-другой. Там интересно.

– Верю. Ну ладно. Давай посидим. Но сначала заедем ко мне на квартиру, я должна оставить там свой магический кристалл. Не пойду же я в кафе с кристаллом. И заодно друзьям позвоню, чтоб не волновались.

Мы так и сделали. Заехали ко мне домой, оставили кристалл; я позвонила Юле и Ромулу, сказав, чтобы они не волновались. Маме звонить не стала, пускай уж она ничего не знает, неведение – лучшее снотворное.

И мы отправились в литературное кафе «Муза». Обстановка там была такая: скромно, но уютно. В простенках между зашторенными окнами висели большие фотопортреты знаменитых поэтов (я опознала только Ахматову, Цветаеву и Пастернака). Нас встретила девушка в симпатичном клетчатом переднике и провела за свободный столик.

Мы сели.

Девушка протянула нам меню. И тут я ощутила, какая же я голодная.

– Послушай, – сказала я Санди, – у меня нет денег, кроме той пятисотки, что дал мне твой шеф. Так что я ограничусь чашкой чая.

– Я за все заплачу, не волнуйся. Ну пожалуйста. – И этот громила глянул на меня умоляющими глазами.

– Хорошо, как скажешь. – Может, зря я его терроризирую?

Мы заказали пирожные с орехами и чай. Тем временем, пока официантка выполняла наш заказ, на маленькую импровизированную эстраду вышла девушка.

– Она будет петь? – шепотом спросила я. Я терпеть не могла самодеятельного пения.

– Нет, она будет читать стихи. Ее зовут Лариса Светлова. У нее замечательные стихи.

– «Песня у берега», – объявила Лариса Светлова и начала читать:

 
Верно, ангел мой теперь далеко,
И остались только я да кораблик.
Закачался над пустынной рекой
Небосвод, подобный цвету кораллов.
Видно, ангел мой других улетел
Утешать своим серебряным взглядом.
И осталась я опять не у дел –
Без него мне даже песен не надо.
Где ты, свет жемчужный доброго дня?
За какой волной, дорогой иль тенью?
Отчего же ты оставил меня,
Как душа – когда-то близкое тело?
И сиротские мои паруса
Опадают, словно осенью листья…
Видно, ангел мой не ведает сам –
Над какой душою светом пролиться?
Только странно, что нисходит покой
Даже к тем, кто был оставлен когда-то.
Значит, ангел мой опять далеко –
Затерялся в переливах заката.
 

– Ну как тебе? – спросил меня шкаф, то есть Санди. – Скажи ведь, классные стихи?

– Классные. И кафе замечательное. Здесь что, все поэты и поэтессы?

– Не все, конечно. Но большинство. Понимаешь, во многом мы сходимся.

– Кто это «мы»?

– Люди, – коротко ответил Санди.

На эстраду вышла женщина лет тридцати пяти и сказала, обращаясь к залу:

– Мне, да и вам приятно, что сегодня среди посетителей нашего кафе мы видим нашего дорогого Санди. Санди, ты давно не читал своих стихов. Может быть, сейчас ты порадуешь нас новым стихотворением?

До меня не сразу дошло, что женщина говорит о шкафе. Об этом увальне с «практическими» руками, об этом приспешнике главного бандита города!

Санди смущенно глянул на меня.

– Это тебя? – спросила я.

– Да, – совсем оробело сказал он.

И у него в кобуре «беретта»!

И у него – стихи!

Наверное, про то, как приятно стрелять в людей, охраняя Лунатика, и все в том же роде!

– Санди, – меж тем захлопала в ладоши женщина на эстраде, – мы все ждем тебя. Порадуй нас стихотворением!

И все зааплодировали, кроме меня, конечно.

Шкаф встал и пошел к эстраде. И тут я увидела, что многие девушки провожали его чуть ли не влюбленными взглядами. А некоторые смотрели на меня, и в их взглядах читалась откровенная зависть. Меня, наверное, посчитали девушкой этого увальня. Нет уж, надо уходить!

Но на улице в этот поздний час одной небезопасно… И потом интересно же, какие стихи прочтет этот сейф для пистолета!

И сейф прочел, причем в полной тишине:

 
Дни человека – как трава…
Трава полынь, трава чабрец.
Когда устанет голова
Носить серебряный венец,
Когда устанут руки прясть,
А ноги – понукать коня,
Тогда придет иная власть
Все объясняющего дня.
Иссоп, и мирт, и зверобой,
Цвет полевой, мгновенья цвет…
И отгремит последний бой,
И зарастет любимый след.
Глаза смотреть устанут вдаль,
А губы – губы целовать.
Тогда последняя печаль
Присядет на твою кровать.
Когда устанет грудь дышать,
Держать мгновенья волшебство,
Тогда владычица-душа
Уйдет с престола своего.
И средь густых небесных трав
Бродя отныне наяву,
Она постигнет, как был прав
Создавший время и траву.
 

Ему не аплодировали. Санди сошел с эстрады в полном молчании, добрался до нашего столика и сел, прикрывая ладонями пылающие щеки. И вот тут и пришли аплодисменты.

– Ты гений, – сказала я ему совершенно искренне. – Как только в такой голове могли родиться такие стихи?

– А ты думала, что я только пистолетом размахивать могу? – хмыкнул Санди.

– Ну, в общем, мои мысли имели именно такое направление. Извини.

– Да ладно. Не у тебя одной такое впечатление.

– Слушай, а почему тебя зовут Санди? Я понимаю, что сокращенно от Александра, но ведь могли бы звать и Алекс. А то словно куклу – Барби, Синди…

– Санди – это потому, что у Грина в «Золотой цепи» есть такой герой Санди Пруэль. Вот в честь его и зовут.

Новое потрясение – шкаф читает Грина! Но я промолчала, чтобы лишний раз его не травмировать, и только понимающе кивнула. Дескать, это нормально, что современные бандиты говорят на блатном жаргоне и к тому же пишут стихи и читают Грина.

Мы посидели в кафе еще с часок, а потом я сказала, что мне пора, хотя в кафе было интересно. На эстраду поднимались все новые поэты и поэтессы, я даже не подозревала, сколько их у нас в городе.

– Санди, мне действительно пора, – сказала я. – К тому же я устала. У меня был напряженный день, если ты заметил.

– Да, конечно, – заторопился Санди. – Идем.

Он заплатил по счету, и мы вышли в ночь.

Я не сопротивлялась, когда Санди взял меня за руку.

– Ты здорово пишешь, – сказала я ему. – Только у меня в голове все равно не укладывается, как такая душа живет в таком теле.

– А что у меня с телом не так? По-моему, все гармонично.

– Вообще-то я тебя с первого момента встречи про себя начала именовать шкафом.

Санди коротко и невесело рассмеялся.

– Извини, – сказала я.

– Да ничего. Вижу, ты продрогла.

– Да, ночь свежая, и ветер к тому же. У тебя есть стихи про ветер?

– Наверное. Я все свои стихи на память не помню.

– Все больше узнаю тебя и не перестаю удивляться.

– Да ничего удивительного. Может, поймать машину, чтобы подвезла до твоего дома?

Я представила, как этот крупногабаритный поэт будет тормозить какого-нибудь запоздалого автолюбителя, и сказала:

– Не надо. Пешком дойдем.

И мы действительно дошли. Руководствуясь соображениями чисто женской жалости, я пригласила Санди к себе в квартиру на чашку кофе. Кофе мы выпили, у меня к нему даже нашелся коньяк, но я все равно дико хотела спать.

– Санди, я уже засыпаю, – сказала я поэту. – Поэтому не сердись, но тебе придется топать в свою хату.

И тут Санди меня добил окончательно:

– Можно мне остаться у тебя? Мне на квартиру далеко идти – почти до Желтого мыса.

– В новостройках, что ли, живешь?

– Да.

– Шикарный молодой человек, у которого денег куры не клюют. Была бы я невеста-бесприданница, так уцепилась бы за тебя руками и ногами. Но я не хочу цепляться.

– Так я и не об этом. Я здесь, на кухне, посижу до утра, а потом ты меня выпустишь…

– Ну уж нет, молодой человек, раз вы остаетесь ночевать, извольте ночевать на диване в гостиной. И душ перед сном примите!

Санди улыбнулся. Это была какая-то новая улыбка, из арсенала мне доселе неизвестных.

– Хорошо, – сказал он. – Тогда я в душ?

– Валяй. Я пока диван разберу.

Он вернулся из душа через четверть часа. Я уже застелила диван простыней и кинула шкафу пару подушек и одеяло.

– Все, молодой человек, – сказала я ему. – Можете спать. Только не вздумайте среди ночи меня домогаться.

– Да я и не собирался…

– Ах вот как! Обидно, знаешь ли. Я что, такая некрасивая?

– Ты очень красивая. Но…

– Ладно, не тужься с вежливым ответом. Я прикалывалась. Все. Спокойной ночи.

Я погасила в гостиной свет и отправилась в свою комнату. Сил на то, чтобы принять душ, у меня не было. Я просто разделась и рухнула на постель. Уже засыпая, натянула на себя одеяло и подумала: «Интересно, а сойдется ли мое гадание с реальностью?» Сами понимаете, я думала про то гадание, которое сделала Лунатику. Но думать тоже сил не было, и я провалилась в сон.

Глава 9

Проснулась я от аромата яичницы с беконом, прямо как в лучших американских традициях. Аромат яичницы имел для меня сугубую привлекательность, потому что накануне я толком не поела, и голодный желудок дал о себе знать. Я встала, надела приличный халат, вспомнив о том, что у меня в доме ночевал молодой и несколько привлекательный мужчина, и отправилась в душ.

По дороге я увидела, что постельные принадлежности на диване сложены аккуратной стопкой. Я заглянула на кухню – Санди уже раскладывал по тарелкам яичницу.

– Доброе утро, Ника, – приветствовал он меня.

– Привет, Санди. Как спалось?

– Замечательно, – улыбнулся он. – Спасибо тебе.

– Не за что. А невеста не приснилась?

– Невеста? Погоди, я не понял…

– Ну какже! «На новом месте приснись жених невесте». Ты спал на новом месте, вот тебе и должна была присниться невеста, раз ты сам жених.

– Нет, ничего подобного не было. Спал как младенец и снов не видел.

– Тогда я приму душ, и будем завтракать.

– Да, я уже все приготовил. Извини, что порылся в твоем холодильнике.

– Ничего страшного. Надеюсь, мой холодильник тебя не напугал?

– Как видишь, я держусь достаточно храбро.

Когда я вышла из душа, Санди заканчивал выжимать сок из последнего апельсина. Нет, не подумайте чего, он делал это с помощью соковыжималки.

И мы уселись завтракать.

– Ты сейчас куда? – поинтересовался Санди.

– Да никуда вроде. Хотела в доме уборку провернуть, а то позапылилось все.

– Погоди, а ты что, нигде не учишься?

– Я заочно окончила механике-математический институт в Холмце. С отличием, между прочим. Факультет математического прогнозирования.

– Слушай, так почему же ты не работаешь по специальности?

– Сыплешь мне соль на рану?! Где в Щедром нужен математик-прогнозист? Или в Холмце? Надо ехать в крупный город, а у меня для этого нет средств. Вот и перебиваюсь при помощи гадания и ясновидения.

– А ты не хотела бы…

– Что?

– Пойти к чифу и стать его личным прогнозистом?

– Да ты с ума сошел! А если я ему неверный прогноз выдам? Он же меня на месте пристрелит. Он или его накачанные мальчики, к числу которых ты, кстати, относишься.

– Я не накачанный мальчик. И уж тем более не мальчик на побегушках. Насчет меня ты сильно ошибаешься.

– Ну дай-то святая Вальпурга. А то я все-таки тебя пугаюсь.

– Зачем ты так, Ника…

– А зачем ты носишь пистолет в кобуре? Думаешь, это придает твоему облику налет неотразимости?

– Пистолет – это моя работа.

– И как, много из него приходилось стрелять?

– Только по мишеням. Ника, не считай меня монстром. Послушай, если ты сегодня не занята, давай куда-нибудь сходим.

– То есть?

– Ну, в кафе или ресторан. Или в музей краеведческий…

Я пару секунд молчала, потом расхохоталась:

– Ты хочешь прогуляться со мной, как с девушкой?! Не как с объектом охраны и все такое?!

– Да. Ты очень красивая девушка. И ты мне нравишься.

– Однако ты быстро берешь быка за рога! Я еще не решила, нравишься ли мне ты.

Он улыбнулся:

– Вот погуляем, и ты решишь, нравлюсь я тебе или нет…

– Я не принимаю скоропалительных решений. Погоди, кажется, звонит телефон.

Телефон действительно звонил, прямо-таки разрывался от звонков.

– Алло?

– Ника, Никочка, это ты?

– Да, это я, а не мой морок. Привет, Юля.

– Ох, слава святой Вальпурге! Мы так переживали за тебя! Я вчера весь день читала молитвы богине Диане. Расскажи, как все было.

– Да на самом деле ничего интересного. Меня привезли в особняк к Лунатику, и я ему гадала по блюду и по крови.

– И что ты ему нагадала?

– Что его ждет процветание, конечно. Так оно и виделось в блюде.

– Ника! Неужели ты не понимаешь, что гадание на блюде дает лишь тридцать процентов гарантированного ясновидческого предсказания?

– Да, я это представляю. А что прикажешь мне делать?

– Ох, Ника! Я буду за тебя молиться святой Вальпурге. Ведь этот чертов Лунатик найдет тебя на дне морском, если ты пролетела с предсказанием.

– Ничего, Юля. Все будет хорошо. А знаешь, с кем я сегодня провела ночь?

– Что???

– Нет, ты ничего плохого не думай. Он спал на диване, а я в спальне. Его зовут Санди, как Санди Пруэля из гриновской «Золотой цепи». Он тот самый тип, что отвозил меня к Лунатику.

– О мамма миа!

– Знаешь, Юль, тут все не так просто. Он стихи пишет. Классные. Мы с ним в литературное кафе ходили. А сегодня, наверное, пойдем в краеведческий музей. Он завтрак приготовил и вообще заслуживает доброго к себе отношения.

– Надеюсь, доброе отношение не зайдет слишком далеко. Не забывай, что он такой же бандит, как и его обожаемый Лунатик.

– Хорошо, не забуду. Ладно, все, Юль, а то у меня завтрак стынет.

Юля засмеялась в трубку:

– Я так счастлива, что с тобой все обошлось! Главное теперь, чтоб сбылось предсказанное. Ведь если сбудется, Лунатик тебя озолотит.

– Мне от него ничего не нужно, лишь бы оставил в покое.

– Ну, пока. Как освободишься от своего Санди, позвони мне.

– Ладно. Обнимаю. Привет Ромулу.

– Пока-пока.

Я положила телефонную трубку и вернулась на кухню.

– Твой бекон почти остыл, – с ноткой укоризны сказал мне Санди.

– Ничего, съем и такой.

Я расправилась с завтраком и апельсиновым соком, после чего спросила:

– Ты серьезно насчет краеведческого музея?

– Серьезно. Мне бы хотелось вместе с тобой куда-нибудь прогуляться. Тем более что погода за окном изумительная.

За окном действительно смешались пронзительная синева неба и осеннее золото кленов и лип. Вовсю светило солнце.

– Хорошо, тогда идем гулять. Только не в краеведческий музей, а в музей декоративно-прикладного ведьмовства. Я там все никак не побываю со дня его открытия. Только знаешь что…

– Что?

– А если в разгар прогулки тебя шеф твой потребует – явиться пред его ясные очи?

– Н-нет, не думаю. Отец старается не нагружать меня работой, тем более он знает, что я учусь.

– Что??? Лунатик – твой отец?!

– Не совсем. Он приемный отец. Он усыновил меня, когда моего родного отца убили в разборке. Поэтому фамилии у нас с Василием Феофилактовичем разные.

– Кошмар какой-то.

– Почему кошмар? – слегка обиделся мой шкафчик. – Василий Феофилактович хороший человек.

– Ага, и криминальный авторитет тоже хороший.

– Ну, не без этого. Послушай, Ника, теперь, когда ты это узнала… Ты, наверное…

– Что?

– Не захочешь со мной гулять.

– Ну, твои шансы завоевать мою руку и сердце откровенно убавились, но в остальном ты можешь гулять со мной и даже посвящать мне стихи.

– Правда? – Санди обрадовался моим словам, как ребенок – рождественской игрушке. – А я уже…

– Что?

– Посвятил тебе стихотворение.

– Когда же ты успел его написать?

– Ночью, точнее, под утро.

– Ладно. – Я сгрузила грязные тарелки и стаканы в мойку и повернулась к Санди. – Читай.

 
Какие золотые облака
Над городом унылым и неброским.
На всех лежит осенняя тоска
Осыпавшимся пеплом папиросным.
И с колокольни ангелы суда
На нас глядят с такой печалью, словно
Не солнце, не дожди, не холода,
А мы в приходе осени виновны.
 

– Санди, ты настоящий поэт. Даже не верится. И спасибо тебе за посвящение. Может, мы действительно повинны в приходе осени… Слушай, а твой приемный отец знает, что ты пишешь стихи?

– Знает, наверное. Но это ему до лампочки. Он все старается направить меня по пути бизнесмена.

– Ну вот, а ты говоришь, что он хороший.

– А что плохого в том, чтобы быть бизнесменом и одновременно писать стихи?

– Да ничего, в принципе. Просто одно с другим, на мой взгляд, не сочетается. Ладно, я пойду одеваться для посещения музея.

– А я помою посуду.

– Санди, не пугай меня. Ты первый встреченный мной мужчина, который согласен мыть посуду.

– А у тебя в жизни много было мужчин?

– Если честно – ни одного. Это так, к слову пришлось. Оставь посуду в мойке, я потом сама с ней разберусь.

Для прогулки я выбрала джинсы со стразами, лиловый свитер и легкую курточку. Пойдет.

Когда я появилась на кухне, выяснилось, что посуду мой новый приятель все-таки помыл.

– Мерси, – сказала я ему. – Ты все-таки очень странный.

– А это плохо?

– Это интересно. Ну все, идем в музей.

И мы отправились в музей декоративно-прикладного ведьмовства.

Здесь было немноголюдно и немного скучновато. Меня заинтересовала витрина с разнообразными магическими кристаллами, Санди долго изучал россыпь волшебных палочек. В общем, музей навеял на меня откровенную скуку, и тут Санди мне заявил:

– Он за нами следит.

– Кто? – испуганно прошептала я.

– Не оглядывайся, иначе он заметит. Худой, нескладный тип с отсутствующим выражением лица. Тебе такой знаком?

– Как я могу сказать, если я его не видела? Может, ты это выдумал?

– Нет. Он прицепился к нам еще на аллее фонтанов. Профессионально прицепился.

– Черт с ним. Идем гулять. В музее мне скучно.

– Как скажешь. Кстати, пойдем в парк, там нам будет легче затеряться среди людей, и этот наблюдатель отстанет.

В парке я все время нервничала и пыталась незаметно обернуться. Наконец этот финт мне удался. Я уронила сумочку и, пока ее поднимала, глянула назад. Вдали действительно маячила какая-то фигура. То ли шпион, то ли тайный поклонник.

Если шпион, то чей?

Если поклонник, то на фига?

Мы гуляли долго, у меня даже ноги устали. Я попросила Санди почитать стихи, он, как все поэты, сначала смущался, но потом разошелся. И тут зазвонил его мобильник.

Санди чертыхнулся, но поднес трубку к уху:

– Да? Привет, папа. Я просто гуляю в парке. Да, не один. Ну и что такого? Я тебе понадобился? Хорошо.

Санди убрал мобильник и сказал, печально глядя на меня:

– Василий Феофилактович меня вызывает. Какое-то срочное дело…

– Вызывает, так иди.

– Вероника, ты обиделась.

– Ничего подобного. Все нормально.

– Мы ведь еще встретимся?

– Ты хочешь, чтобы я составила прогноз на этот счет?

– Пожалуйста, Вероника, давай еще встретимся. Я тебе позвоню. Какой у тебя номер телефона?

Я продиктовала, Санди занес его в память своего мобильника.

– Прости, что приходится тебя оставлять, – сказал Санди и поцеловал меня в щеку. Я даже не успела возмутиться. А через пару минут он был уже далеко.

И что мне прикажете делать?

Я стояла в одиночестве посреди парка. Ну, в относительном одиночестве. Тут прохаживались парочки, мамаши выгуливали своих отпрысков, кружили вездесущие голуби, словом, кое-какой народ имелся.

И где-то маячил тот, кто следил за мной!

Мне даже немного страшно стало – с какой стати за мной кому-то нужно следить?

Я коснулась оберега, надетого мне на шею Юлей Ветровой. Оберег прогнал страх, внушил мне чувство абсолютного спокойствия. С этим чувством я вышла из парка, села на троллейбус и отправилась домой. И мне было наплевать, следит за мной кто-нибудь или нет.

Я поднялась на свою лестничную площадку, открыла дверь, вошла и заперлась. Настроение было какое-то непонятное. То ли я злилась на Санди за то, что он меня так оперативно оставил, то ли на себя за то, что поддалась обаянию этого шкафа…

Ах, выбросить все это из головы!

И заняться изучением рунического способа гадания. Он мне не давался, как я ни билась. Нет, лучше всего у меня получалось гадать по Книге Тысячи Птиц, но ее украли…

В дверь так требовательно позвонили, что я подпрыгнула на месте. Кому это я понадобилась? Жаль, что я так и не обзавелась дверным глазком. Дикость моя средневековая.

Я набросила цепочку и отперла дверь:

– Кому это я потребовалась?

– Пожалуйста, впусти меня. – В проем, образованный цепочкой, сунулся парень, лицо которого было мне смутно знакомо.

– Ты кто? – сурово поинтересовалась я.

– Меня зовут Ярослав, я приходил к тебе с девушкой. Ты нам гадала.

Точно. Теперь я его вспомнила. Я нагадала им, что они никогда не смогут быть вместе, и они распсиховались. Я даже имя его девушки вспомнила – Лада.

– А почему ты сейчас без девушки? И что тебе надо?

– Впусти меня, я все тебе объясню. Пожалуйста!

– Надеюсь, ты пришел без базуки, – проворчала я, скидывая цепочку. – Ну проходи.

Он вошел и застыл в коридоре.

– Эй, ты что затормозился? Скидывай ботинки и проходи в гостиную. Ты, наверное, хочешь, чтобы я тебе погадала?

Он прошел вслед за мной в гостиную, а когда я повернулась к нему, чтобы подбодрить его очередным вопросом, взял и плюхнулся передо мной на колени.

– Здрасте! – воскликнула я. – Это еще что такое?!

– Освободи меня, – чуть ли не простонал он. – Освободи меня и дай мне жить нормально.

– Да что я тебя, п-пленила, что ли? – От волнения я начала заикаться.

– Именно! – воскликнул Ярослав. – Именно пленила!

– Встань с колен, что за глупости…

– Не встану. Не встану, пока ты не заберешь вот это.

Он протянул мне довольно увесистый пакет. Я вытащила из него содержимое…

…оказавшееся Книгой Тысячи Птиц!

– Так это ты, гад! – завопила я. – Так это ты влез ко мне в квартиру!

– Я, – покаянно склонил голову Ярослав. – Но я могу все объяснить.

– Хорошо. Только объяснения я буду слушать тогда, когда ты поднимешься с колен. Я тебе не богиня Диана, перед которой надо на коленях стоять.

Он встал с колен, я посмотрела ему в лицо и увидела, насколько он изможден и вымотан.

– Это ты следил за мной в парке? – спросила я.

– Да.

– На фига?

– Мне нужно было застать тебя одну. Я должен был отдать тебе Книгу.

– Так, я начала не с того конца. Давай-ка присядем на диванчик, и ты расскажешь мне, как дошел до такой жизни.