Текст книги "Любовь в преисподней"

Глава 7

Из вояжа в Зараево Натали вернулась в полночь.

– Я уж думала, на каком кладбище место заказывать, – рявкнула Лиза, отрываясь от новостной программы по TV.

Бабуля обожала подобные штучки из разряда черного юмора. Лиза старалась казаться недовольной, чтобы Натали не догадалась о ее главном секрете. Иной раз бабуля отличалась отменным нюхом и вполне могла догадаться, что Красная Шапочка в ее отсутствие попыталась нанести визит серому волку. Но ни его самого, ни его фирмы «Шахерезада» не оказалось на месте. Все убыли в неизвестном направлении. К счастью, усталая Натали была на удивление молчалива. На вопросы об их зараевском обиходе отвечала односложно.

– Протопила?

– Да. Можем завтра ехать.

– Как тяга?

– Нормально.

– Там никого не обокрали?

– Вроде бы нет. Я почти никого не видела.

Сначала Лиза не обратила внимания на странную усеченность ответов. Но вскоре краткость бабули насторожила ее. Удивило и то, что Натали, с ее чутьем, не заметила весенней уличной свежести на щеках Лизы. Было похоже, что Натали глубоко погрузилась в какие-то свои мысли. Лиза твердо решила во что бы то ни стало проникнуть в этот мир.

Не существует лучшего способа для задушевной беседы, чем совместное чаепитие. Когда Лиза обнаружила на столе в кухне пакетик с молодыми почками, то изобразила радость неандертальца, узревшего добычу.

– Сейчас будем пить отвар из свеженьких почек!

– Уже поздно.

– Но это необходимо для моего горла!

И Натали сдалась.

– Ты права.

Они уселись за кухонным столом и начали смаковать душистый отвар. Несколько его глотков, казалось, смягчили душу Натали. Она тихо сказала:

– Я не выдержала и зашла проведать Марию Васильевну.

Речь шла о Рюминой, Лесиной маме. «Наши побуждения совпали, – подумала Лиза. – Пока я отыскивала следы неожиданной смерти дочери, ты навестила безутешную мать».

– Ну и как она? Мужается?

Несколько секунд Натали медлила с ответом, а затем сказала:

– Мария Васильевна в шоке.

– А я думала, она уже отошла и просто скорбит. Странно, ведь шок – первоначальная стадия горя. – Лиза сделала приличный глоток отвара. Над столом повисла пауза. Затем Натали все-таки не выдержала и сказала:

– Она в шоке от другого события.

Лиза поперхнулась и вскинула на бабулю глаза, сверкавшие отчаянным любопытством.

– Что там еще стряслось?

И тут Натали проявила себя той еще штучкой! Она зябко поежилась и прошептала:

– Я дала слово не болтать.

«Что значит – не болтать?! – хотелось завопить Лизе. – Ты хочешь скрыть от меня свежую информацию?!» Но внучка прекрасно знала, что ее грубость намертво сомкнет уста Натали. Полное неведение не входило в Лизины планы. Она прикинулась мягкой кошечкой и с чувством сказала:

– Натали, ведь кому как не тебе известна моя безграничная порядочность. Доверить секрет мне – это все равно что доверить его дипломатической почте. Ни одного слова не будет известно на стороне.

Натали кивнула, и Лиза поняла, что избрала верную тактику: не грубого нажима, а мягкого проникновения в суть вопроса. Это проняло бабулю. Тем более что ей и самой не терпелось поделиться услышанным от Рюминой. Натали набрала в легкие побольше воздуха и начала свое повествование.

– Я шла мимо пруда и увидела, что Мария Васильевна сушит в палисаднике старое одеяло. Она поправляла его и, кажется, тоже заметила меня. Ну разве я могла пройти мимо?!

– О чем речь!

– От ее дачи изумительно пахло малиновым вареньем. Как потом выяснилось, оно заплесневело и пришлось переваривать банок пять. Ты бы видела эту картину, Лизок! Мария Васильевна не просто следила за вареньем или поправляла одеяло. Она бродила из кухни на веранду, потом в палисадник и обратно, как дикая кошка, потерявшая своего котенка. Сама понимаешь, навещать осиротевшую мать – не самое веселое занятие, но я взяла себя в руки и вошла в их калитку. Увидев меня, Мария Васильевна рухнула в старое кресло на веранде и зарыдала…

Лизино горло сдавил спазм. Рюмина была дородной массивной женщиной – из тех, которые во всем кажутся самодостаточными, очень уверенными в себе. Ее невозможно было представить потерянной, рыдающей. В отрочестве Мария Васильевна казалась Лизе загадочным сфинксом.

– Ты разрываешь мое сердце… – шепнула Лиза, смахнув с щеки слезу. Та капнула прямо в отвар.

– Это жизнь, – констатировала Натали. – Главное испытание ожидало меня впереди. Я даже не знала, как прореагировать. Ты бы тоже, кстати, растерялась.

– Я?! Никогда!

– Ладно, проверим, – многозначительно пообещала Натали и продолжила. – Когда я вошла на веранду, там были разбросаны старые вещи. Какие-то коробки с тряпьем, сундучки – в общем, всякая рухлядь. Как и положено, я обняла Марию Васильевну, а потом присела напротив на табуретке. Сказала банальные слова: все мы на земле гости, мол, и так далее. Спустя несколько секунд она перестала плакать и отерла лицо. Знаешь, я бы сказала – очень решительно, жестко отерла. Мне даже показалось, что она в тот момент приняла какое-то решение. Предчувствие, как всегда, не обмануло меня! Она решилась!

Лиза затаила дыхание. Для пущего эффекта Натали выдержала приличную паузу. Потом сказала:

– Проглоти остатки отвара, чтобы не подавиться!

– Ну!

– И не понукай меня, как старую клячу! Что, не терпится узнать?

Лиза не стала жеманничать.

– Я вся горю! – Интуиция подсказала Лизе: сейчас она услышит такое, что выведет ее из тупика в этом странном деле о гибели Леси.

– Ты знаешь, что Мария Васильевна – весьма консервативная особа, – медленно, играя на Лизиных нервах, продолжила Натали, и та взорвалась:

– Короче! Кончай издеваться! Причем здесь ее консервативность! Она ведь не на выборы себя выдвигает! Она потеряла единственную дочь! И в данном случае не имеет значения, консервативна мать или очень уж прогрессивна!

– А вот в этом ты не права! – Натали со стуком поставила бокал на стол. – В Лесиных вещах Мария Васильевна обнаружила нечто такое, что буквально ошеломило ее. И теперь прояви свое хваленое чутье! Угадай!

– Травку?!

– Что?

– Наркоту?!

– Ну, ты загнула!

– Оружие?

Натали покачала головой и тихо процедила:

– «Женское оружие»!

Лиза ощутила скрытый подтекст и больше не колебалась.

– Кружевные трусики-бикини? Бюстгальтеры-попрыгунчики? Всякие аксессуары для поднятия либидо?

Было заметно, что подобная осведомленность Лизы в эротической игре то ли шокировала, то ли восхитила бабулю. Натали с чувством прошептала:

– Ну, ты даешь!.. Ты что, была осведомлена насчет Лесиного бизнеса?

– Я попала в «яблочко»?

– Нет. Но твои догадки очень близки к реальности.

– Это платный секс?

Натали шумно выдохнула.

– Это секс по телефону. Мария Васильна обнаружила не трусики-бикини, а кассету с записью «грязного разговора», как она выразилась. Словесной «партнершей» была ее Леся…

– А как она обнаружила эту кассету?

– Мария Васильевна с пяти лет записывала Лесин голос. Каждый день рождения та рассказывала о своих успехах, и матери захотелось ее голоса. Ну вот она и нашла кассету…

«Итак, многое прояснилось. Фирма и впрямь могла называться „Шахерезадой“. Эротические байки для „зрелых мальчиков“. Это уже кое-что…» – Между тем Натали продолжала:

– Мария Васильевна теперь каждый вечер ходит в церковь: надеется отмолить Лесины грехи. Иначе, говорит, девочке очень тяжко будет там, – бабуля подняла указательный палец, нацелив его в потолок. Лиза прекрасно поняла, что она имеет ввиду врата ада, около которых сейчас, по-видимому, отирается Леся.

«Но кое-кому „там“ может быть потом еще тяжелее», – мрачно подумала Лиза. Теперь она уже не сомневалась, что наезд на Лесю Рюмину был умышленным. Это не обычный несчастный случай. Это преступление. В свете новой информации Лизе показался странным и быстрый исход болезни у Макаровой. Зинка работала с Лесей на одной фирме. Но кому могли помешать «эротические байки» девчонок?

Не одобряя того, что Натали пустилась в рассуждения на религиозные темы, Лиза вернула ее к суровой реальности.

– Ты прослушала ту кассету?

– Не сходи с ума! Мария Васильевна даже упоминать об этом спокойно не может!

– Не надо ханжить, Натали. Там ничего страшного. Клиент обычно спрашивает о белье: какие, мол, на тебе трусики, с оборочками или в кружевах? А мнимая партнерша старается угодить его вкусу и отвечает с обязательным придыханием.

Лиза вспомнила голоса девчонок: и Зинки, и Леси. Да, у них уже выработалось это самое профессиональное придыхание. Она запомнила, что голос Макаровой тем осенним вечером показался ей очень даже проникновенным. А в голосе Рюминой звучали нежные переливы. Это были голоса профессионалов! Значит, девчонки пахали на ниве «секс-услуг по телефону». Лиза слышала, что таким операторам прилично платят. Вот откуда был фирменный прикид на обеих.

Анализ событий настолько захватил Лизу, что она не заметила, как у бабули глаза выкатились из орбит.

– Посмотри на меня, Лизок, и скажи честно. Ты тоже подрабатывала этим делом?

По просьбе Натали Лиза выпучила на нее честные светлые глаза и смело заявила:

– Нет. «Я не успела».

Та облегченно вздохнула. Высокие моральные стандарты внучки успокоили Натали настолько, что вскоре она тихо и мирно уснула. Полученные сведения были таким допингом, что Лизе пришлось принять снотворное. На завтра она наметила для себя важный визит.

С утра у Леонтьевых все пошло по плану. Они не опоздали к электричке, и в солнечный полдень уже были в Зараево. Над поселком плыл горьковато-сладкий аромат. Жгли прошлогодние листья. Эти костры показались Лизе очень трогательными, так как навевали воспоминания детства и ранней юности. Вдыхая запах гари, Лиза ощутила себя зрелой женщиной с солидным жизненным опытом. «Да, мне есть что вспомнить», – с гордостью заключила она, приближаясь к бабулиной даче.

Этот двухэтажный дом был слегка подернут патиной тлена. У Леонтьевых не хватало средств, чтобы капитально отремонтировать свою недвижимость. Натали не терпела разговоров о вечной нехватке денег в их семье. «Если не умеешь поддержать соответствующий уровень жизни на деле, то надо удерживать его хотя бы на словах», – говорила бабуля и при упоминании о «зелененьких» легко пожимала плечами. Никто бы и не подумал, что «зеленый друг» – крайне редкий гость у Леонтьевых. Вместо долларов Натали чаще всего пересчитывала скудные рубли своей мизерной пенсии. Но она умела выкручиваться.

«Во все времена это качество было главным для русской женщины», – замечала Натали, обычно отыскивая на бесчисленных полках дачи какой-нибудь смахивающий на антиквариат предмет, который можно кому-нибудь сбагрить. В ее голове хранились десятки рецептов выгодных дешевеньких блюд. «Наталья Сергеевна умеет вести хозяйство», – одобрительно замечали соседи. На их вопросы о том, почему она тянет с ремонтом, бабуля с театральной дрожью в голосе отвечала, что руки тянутся подправить дачу, но этому препятствует душа. Слишком много воспоминаний связано не только с этими ветшающими стенами, но даже с трещинами фундамента. Соседи с пониманием кивали.

– Просто они – деликатные люди, – бурчала Лиза.

– Слава богу, что хоть этого качества не потеряли в смутные времена, – парировала Натали.

После того, как они разобрали с дороги вещи, Лиза прошлась по всему дому. Подобно кошке, она обнюхала углы. На первом этаже дачи размещалась небольшая прихожая, кухня и «комната для гостей». Лиза могла утверждать, что она – маленькая, темная, довольно сырая – предназначена для «нежелательных гостей». Второй этаж, куда вела деревянная лестница, был гораздо привлекательнее. Там размещалась большая комната с двумя кроватями и топчаном, можно сказать – «общая спальня» Леонтьевых – и гостиная с выходом на огромный крытый балкон. В гостиной стояли всегда пыльные кресла, диван. Натали любила наслаждаться здесь видиком. Его удалось приобрести еще до всех кризисов, во времена относительной стабильности. Посредине гостиной, как и положено в старых приличных домах, возвышался круглый стол. При необходимости его раскладывали до невероятных размеров. Тогда стол превращался в овальный. Если позволяли средства, за ним размещалось до трех десятков гостей.

Слегка погладив старые вещи: гобеленовую обивку кресел, лаковое покрытие стола – Лиза вдохнула упоительный аромат их зараевской гостиной. Здесь пахло сушеными травами, из которых были составлены «зимние букеты», и терпкими духами Натали. Чуткие Лизины ноздри уловили и оттенок цитрусовых. В детстве Лиза частенько бросала за диван апельсиновые корки. «С возрастом я становлюсь сентиментальнее, ведь мне уже двадцать шестой год…»

– Тебя пробьет сегодня на подвиг? – крикнула снизу Натали.

– Что ты имеешь в виду? – Лиза насторожилась.

Любые бабулины пожелания сейчас вступят в конфликт с Лизиными вполне определенными планами. Надо быть начеку.

– Будешь сгребать листья?

– Поверишь ли, у меня такая слабость после болезни, – сказала Лиза тихим голосом, спускаясь по деревянной лестнице. – Мне хотелось бы пройтись по Зараево.

– Ладно, валяй.

«Пройтись!» – Лиза усмехнулась. Этот променад имел вполне определенную цель – посещение дачи Рюминых. Вернее, откровенный разговор с Марией Васильевной. Он может быть трудным, но кто станет утверждать, что вести частное расследование – приятное и легкое дело?

Дача Леонтьевых стояла на отшибе. Несмотря на то, что в целом Зараево было весьма привлекательным местечком, путь к центру поселка пролегал через помойку. С годами она превратилась в настоящую свалку – живописную и вонючую. Натали вместе с активистами дачного кооператива вела долгую изнурительную войну с этим смердящим монстром. Иногда победные бои приводили к тому, что монстр сказочно уменьшался в своих размерах. Но триумф всегда оказывался недолгим. Как только наступало тепло, монстр разрастался не по дням, а по часам. Быстрой трусцой Лиза миновала свалку. Пожилые зараевцы поговаривали, что здесь подскакивает стрелка на счетчике Гейгера – настолько высока радиоактивность всех этих консервных банок и прелых шмоток.

Признанным центром Зараево, и географическим, и социальным, был пруд. На одном его берегу красовался обветшалый барский дом. На другом – дачи тех, кто преуспел при социализме. Строй сменился. И далеко не все семьи, которые процветали в середине века, адаптировались к капитализму, особенно к его первоначальной стадии – дикого накопления. Они не только ничего не накопили, но скорее растеряли оставшееся в банках-банкротах. Во время разговоров о ремонте им приходилось также, как и бабуле, пожимать плечами и ссылаться на теплые воспоминания, которыми пропитаны старые стены с щелями и прорехами.

Солнечные волны плыли над Зараево вместе с дымом костров. С одной стороны, Лиза вынуждена была признать, что остальные дачники гораздо трудолюбивее ее. Они очищают свои маленькие поместья. С другой стороны, Лизу вел вперед неумолимый долг. Кто, если не она, разберется в этом деле, полном намеков и недомолвок? Лиза шла сейчас, как по кладбищу. Вот мертвая дача Макаровых. Закрытые ставни, гробовая тишина. Зинкины мать и отец куда-то уехали, как сказала Натали. А сама Зинка пустилась в путешествие, из которого нет возврата.

Приближаясь к даче Рюминых, Лиза увидела, что Мария Васильевна, как и другие, жжет на костре прошлогодние листья. В ее темных волосах появились яркие седые пряди. Она была по-прежнему массивной, но в ее походке и осанке появилось что-то старческое, хотя Марии Васильевне не было и пятидесяти. Не заметив приближения Лизы, она пошла на веранду. Вслед за ней вальяжно потащилась и Фиджи, черно-белая толстуха, которую при своей жизни Леся баловала всякими кошачьими деликатесами.

«Мои первые слова должны быть мягкими и сентиментальными», – решила Лиза, поднимаясь на веранду. Мария Васильевна штопала носки, сидя в кресле.

– Мы тоже с Лесей часто жгли костры: то у вас, то у нас… – сказала Лиза. Она не знала, стоит ли ей поцеловать Марию Васильевну. Эта Лизина нежность может вызвать у нее истерику, и тогда разговора не получится.

Реакция той была неожиданной. Она не только не кивнула Лизе, но вдруг сказала чужим отстраненным голосом:

– Не надо никаких воспоминаний. Уходи.

«Вот это номер!» – охнула Лиза. Она ожидала чего угодно: слез, причитаний, но только не железного щита, которым сразу отгородилась Рюмина-старшая. Надо было срочно менять тактику. Лиза рассчитывала на доверительную женскую беседу. А теперь следовало выйти на деловой разговор. «Милые штрихи» воспоминаний не сыграли своей роли. Так, может быть, Лизин трезвый подход к событиям изменит ситуацию к лучшему?

Не дожидаясь приглашения, Лиза присела напротив Рюминой. Она хотела встретиться с ней взглядом, но та прятала глаза.

– Мария Васильевна, я пытаюсь разобраться в Лесиной истории.

– Нет никакой «истории»! – Она наконец вскинула взор. Он был наполнен ожесточением. – Говорят, что другим матерям приятно видеть бывших друзей дочери. Но это – другим. Мне – нет. Я не хочу видеть никого из ее подруг! Ты поняла?! Я не желаю никаких воспоминаний!

«Чего ж тут не понять… Возможна и такая неадекватная реакция на происходящее. Тебе хочется отгородиться от мира. Включились защитные силы твоего организма. Ты намеренно отключаешь тот участок памяти, который связан с погибшей дочерью». Лиза набрала в легкие воздуха и тихо, но требовательно сказала:

– Мария Васильевна, я буду с вами предельно откровенна. Мне нужно лишь несколько деталей, чтобы начать разматывать странный клубок. И эти детали – у вас. – Лиза не знала, поможет ли ей кассета с записью эротического разговора. Но это была хоть какая-то вещь, за которую можно было зацепиться.

– О чем ты?! – Мария Васильевна враждебно посмотрела на Лизу.

– Вы знаете, о чем.

– Теперь знаю… – Тяжелое дыхание Рюминой не предвещало ничего хорошего. – Знаю, что никому нельзя доверять! – Она явно намекала на бабулю. – Ты что, разучилась понимать по-русски?! Я же сказала – уходи!

– Мария Васильевна, мне необходима эта кассета.

– Уходи!

– Послушайте…

– Уходи! Сгинь с глаз моих!

– Ну хорошо, если не кассета, то хотя бы медальон!.. – В голосе Лизы появились умоляющие ноты. – Прошу вас, покажите его мне!

Мария Васильевна затихла над своим штопанным носком. «Я продавлю это дело! – поняла Лиза. – Еще чуть-чуть! Легкий нажим и медальон в моих руках!»

И тут произошло неожиданное. Из притихшей кошки Рюмина вдруг превратилась в тигрицу. С размаху она швырнула в Лизу носок, надетый на деревянный «гриб» для штопки. Та еле успела уклониться. Пока хозяйка лихорадочным взором подыскивала, чем бы еще – потяжелее! – побудить гостью к быстрому уходу, Лиза не стала дожидаться этого финала. Вскочив, она пустилась наутек.

Глава 8

«Ты не хочешь способствовать расследованию?! – возмущенно думала Лиза, сгребая старые листья на своем участке. – Ладно! Я пойду другим путем!»

Задуманное Лизой предприятие было чревато неприятностями, но другого выхода не оставалось. Могла ли Рюмина-старшая догадываться о том, что смерть дочери окутана таинственностью? Скорее всего, нет. Мария Васильевна не хотела вступать ни в какие разговоры по этому поводу. Ее страшно поразило открытие, которое состоялось уже после смерти Леси. Рюмина-старшая наконец поняла, откуда брались фирменные шмотки и классная косметика. Если проституток называли представительницами древнейшей профессии, то занятие оператора секс-услуг было новомодным.

«Цивилизация позволила словесному блуду овладеть всем миром», – вздохнула Лиза, сгребая прелые листья в большую кучу. Полусырой ком не хотел разгораться, и ей пришлось скомкать немало старых газет и набросать сухих веток. Наконец огненный ручеек начал весело пожирать гору листьев. Повалил дым.

Сзади послышался шорох. Занятая своими мыслями, Лиза вздрогнула от неожиданности. Но это всего лишь подошла Натали.

– Апрель – самая романтичная пора весны, – сказала она. – Ты не находишь?

– Угу. – На самом деле Лиза считала самой романтичной порой апрельскую ночь. Но подобный намек мог невольно выдать бабуле ее тайну. На грядущую ночь Лиза наметила важную акцию и никого не хотела посвящать в свои планы.

– Пока ты бродила у пруда, забегали девчонки. И Маринка, и Вера окончательно переехали на свои дачи.

– А как насчет нашей тусовки?

– Я назначила ее на ближайшую субботу. Девчонки всех обзвонят.

– Это будет «пицца-шоу»? – Лиза лукаво улыбнулась.

Натали покачала головой.

– Я хотела бы попотчевать вас норвежской лососиной и телячьим филе в соусе из горных трав. Но весьма скромные средства женщины со «стипендией», – бабуля предпочитала именовать пенсию молодежной выплатой, – и ее безработной внучки диктуют свои условия. Это, конечно, будет моя фирменная пицца на живом огне.

– Все наши обожают это аскетическое блюдо простых неаполитанцев.

– Насчет спиртного, думаю, позаботятся ваши ребята.

– Нет проблем! Притащут что-нибудь классное: «мартини» или «кампари». А я куплю апельсиновый сок.

Весь вечер Лиза старалась притупить бдительность Натали. Бабуля иногда мастерски перехватывала флюиды, которые исходили от внучки, поэтому приходилось изображать хозяйственное радение. С большим усердием Лиза работала граблями. Затем сжигала новую порцию листьев. После этого бежала подправлять забор, бестолково бухая молотком по кривым гвоздям.

– Тебя сегодня как черти разжигают, – подозрительно заметила Натали. – Один хозяйственный подвиг за другим. С чего бы это?

– Соскучилась по даче, – трогательно призналась Лиза на бегу.

Если бы Натали знала, какие кровожадные планы имеет Лиза на сегодняшний вечер, то ни за что не села бы попить с ней чайку. Часов в семь бабуля разогрела на живом огне печки круассаны-полуфабрикаты. Пока она возилась внизу с большой сковородкой, Лиза наверху, в гостиной, сервировала стол. Она превзошла себя. Кружевная салфетка, посуда из старого немецкого сервиза – все должно было показать бабуле, как ценит внучка узкое семейное застолье. Лиза сама заварила чай без кофеина – с кусочками апельсиновой цедры и молодыми березовыми почками – в «барском» фарфоровом чайнике. Сама разлила этот настой с божественным запахом по чашкам. Натали, следившей за печкой, и в голову не могло прийти, что вскоре она станет жертвой исключительного коварства.

Дрожащей рукой Лиза подсыпала в бабулину чашку снотворного из валерианы, пустырника и мелиссы. Языком попробовала отвар. Ни аромат, ни настой не пострадали от небольшой дозы целебных трав. Пожалуй, запах даже приобрел изысканный букет. «Прости меня, господи, но я должна проводить операцию в полном покое».

На деревянной лестнице раздались шаги Натали. Она вплыла в гостиную со сковородой, где подобно пухлым поросятам возлежали румяные круассаны. Началось вечернее чаепитие.

С балкона тянуло сладостным апрельским воздухом, который был сдобрен горьковатым дымом. Настоящий дачный сезон начинался не в июне, когда в Зараево приезжали горластые орды, а именно сегодня, этим романтичным, как считала Натали, вечером. И бабуля, и внучка произносили чайные «тосты». За весеннюю и летнюю нирвану Зараево. За отсутствие занудства у соседей, которыми изредка овладевала мечта перенести свой туалет поближе к территории Леонтьевых. За возрождение Лизиной дачной тусовки.

«За успех моей нынешней операции!» – мысленно сказала Лиза. Как вскоре выяснилось, у Натали были другие планы. Она предложила Лизе посмотреть по видику какой-то хит сезона. Английский фильм без крови и насилия. С великолепными интерьерами и нарядами. Лиза прореагировала с бурной радостью. Она подпрыгнула на стуле и зааплодировала.

– Я чувствую, что мы с тобой проживем это лето душа в душу, – с ласковой улыбкой заметила Натали.

А вскоре ее стало неудержимо клонить ко сну…

На экране видика мелькали благородные лица английских аристократов, влюбленных в широкоскулых деревенских простушек, но бабуля уже не могла насладиться их трогательными эротическими играми. Она засыпала.

– Знаешь, весенний зараевский воздух пошел мне на пользу, – сказала Натали, направляясь в спальню. – В Москве меня замучила бессонница, а здесь – пожалуйте вам! Не могу досмотреть такую прелесть!

– Жаль, – с глубокой искренностью в голосе заметила Лиза. – Мне кажется, этот актер – герой твоего романа!

– Да, очень сексапилен… – Последовал вздох. – Ну ничего, я досмотрю завтра. Наслаждайся без меня.

Лиза сомневалась в том, что грядущий час принесет ей слишком уж большое наслаждение…

Когда бабуля захрапела в соседней комнате, она выключила видик и потихоньку спустилась вниз, в «гостевую». Там у нее был припасен старый спортивный костюм, синий с лиловым, на байке. И вязаная коричневая шапочка. Лиза быстро натянула на себя эту «камуфляжную форму», которая сделает ее почти незаметной на фоне темных дач и деревьев. Она прекрасно осознавала все опасности предстоящего визита без приглашения. Если Мария Васильевна застукает ее на «месте преступления», то чудовищно пострадает Лизина репутация. По Зараево и без того порхали слухи о «привидениях», которые воруют в подвалах банки с вареньем и с соленьями. А вместо этого оставляют на месте преступления свои фекалии. Лиза вздрогнула при мысли о том, что могут порассказать о Леонтьевой-младшей зараевцы, если Рюмина-старшая застанет ее в Лесиной комнате.

«Надо пренебречь опасениями о непорочности своего имиджа. Эти опасения – свидетельство эгоизма. Меня ведет вперед долг, и цель моя – очень благородна».

Данный психологический тренинг укрепил Лизин дух. Успокаивало и то, что дача Рюминых была спланирована точно также, как и дача Леонтьевых. Прекрасная ориентировка на местности сулила успех. Лиза не знала, сумеет ли отыскать в Лесиной комнате «кассету с гадостями» и медальон. Даже если сумеет, принесут ли ей эти вещи хоть частицу нужной информации? Продвинут ли ее по пути раскрытия преступления? Да и было ли преступление спланировано? Или все-таки наезд «джипа» на Лесю – извечная «трагедия цивилизации»?

У Лизы не было ответа на эти вопросы, и поэтому она крадучись продвигалась вдоль зараевских заборов. Уже стемнело, но в некоторых домах горели окна, и Лиза старалась не попадать в эти столбы света. Конечно, в случае успеха операции никто ничего не узнает. А если провал? Тогда сразу найдутся кумушки, которые заметили Леонтьеву-младшую и узнали ее старый спортивный костюм. Более того, видели, что она поздним вечером пряталась от взоров честных людей. Только влипни – потом не отмоешься.

Дача Рюминых возвышалась темной громадой. «Как загадочный „Летучий голландец“ в мрачном океане», – без восторга подумала Лиза. Ассоциация с таинственным кораблем не принесла утешения.

В доме не горело ни единого огонька. Но это еще не значило, что обстоятельства благоприятствуют Лизе. Мария Васильевна вполне могла пролеживать ночи напролет с открытыми и не спать. Если бы Лиза раньше сумела установить с ней теплые отношения, то наилучшим выходом было бы все то же снотворное. Пара бокалов чая с пирожками, тихий вечерний разговор, и дело в шляпе! Но судьба всегда выбирала для Лизы самую тернистую тропинку. Ничего не поделаешь. Таково сыскное дело. Даже если ты занимаешься им по личной инициативе.

Она обдумала все детали операции. Парадный вход не для таких гостей, как Лиза. Для нее – дверь из кухни, так называемый черный вход. С отроческих лет Лиза помнила, что Рюмины запирали его всего лишь на крючок. Пригнувшись, Лиза проскользнула в калитку и мягко, по-кошачьи, достигла кухонной двери. Несмотря на суровые времена, Мария Васильевна не только не осталась верна привычке, но теперь пренебрегала даже крючком. Дверь была прикрыта, но не заперта. Видимо, на Рюмину-старшую повлияла смерть дочери. После такого испытания Мария Васильевна считала, что ей уже нечего терять.

Все складывалось великолепно. Теперь Лизе предстояло осторожно подняться по лестнице на второй этаж. Деревянные лестницы Зараево поскрипывали. В случае неудачного шага могла насторожиться толстая Фиджи. Правда, любому бдению кошка предпочитала постоянную дрему, но все равно ее следовало опасаться. Чутье животных, как ни крути, тоньше человеческого. Да и Мария Васильевна могла преподнести сюрпризы.

Затаив дыхание, Лиза осторожно поднималась по лестнице. Лесина комната располагалась там, где у Леонтьевых общая спальня. В гостиной с балконом стояла широкая тахта Марии Васильевны. Лиза была уверена, что Рюмина-старшая не изменила своим привычкам. Еще много лет назад она жаловалась, что из-за ишемической болезни ей просто необходим балкон. С годами сердце не может стать здоровее, значит Мария Васильевна должна быть в гостиной.

Удача сопутствовала Лизе. Старая деревянная лестница только тяжело дышала, но не издала ни единого скрипа. Фиджи беспробудно дрыхла где-то, не интересуясь гостьей. Так Лиза достигла маленького коридора второго этажа.

И здесь ее ожидал сюрприз. Среди кромешной тьмы из-под двери Лесиной комнаты пробивалось какое-то свечение. Лиза замерла. Стройная картинка мгновенно сложилась в ее воображении. Там горит ночник. И безутешная мать перебирает какие-нибудь старые фотографии. Лизе придется терпеливо ждать. В лучшем случае – минут сорок, в худшем – часа два-три. Пока осиротевшая мать не устанет от воспоминаний и не уйдет спать в гостиную. «Что ж, сыскное дело всегда чревато мини-сюрпризами».

Не успела Лиза подумать об этом, как судьба уготовила ей вместо мини – макси-сюрприз.

Все произошло за несколько секунд.

Сначала Лиза вдруг сообразила, что «ночник» в Лесиной комнате перемещается. Это показалось странным. Пока она следила за удивительными перемещениями луча света на темном полу, дверь Лесиной комнаты внезапно распахнулась. Оттуда вылетел человек в камуфляжной форме. В темноте невозможно было рассмотреть детали. Но он был в каком-то бесформенном комбинезоне. Голова и лицо полностью обтянуты специальным вязаным колпаком – темным, с единственной узкой прорезью для глаз.

Лиза была так ошеломлена, что оцепенела на месте.

На ходу незнакомец в камуфляже так грубо толкнул Лизу, что она поскользнулась на паркете и грохнулась на пол. В эту же секунду из двери гостиной выскочила Мария Васильевна. Необычный шум, видимо, мобилизовал ее силы, и дородная Рюмина появилась с необычайным для нее проворством. Она быстро нашла выключатель. Под потолком маленького коридора вспыхнула яркая лампа без абажура.

Она осветила чудовищную картину.

Пытаясь подняться, на скользком паркете барахталась Лиза. Человек в черном колпаке и нелепом комбинезоне уже скакал у подножья лестницы. Ни тогда, ни позже Лиза не смогла бы точно сказать, увидела ли его Мария Васильевна. Все внимание Рюминой было приковано к ее персоне.

Даже спустя неделю Лиза переживала это жуткое унижение. От изумления глаза Марии Васильевны стали огромными. Она явно не ожидала застать бывшую приятельницу дочери у себя в полночь, при непроясненных обстоятельствах.