Текст книги "Фарфоровый детектив"

* * *

Наконец дом погрузился в сон. Как и всегда на новом месте, Бен долго не мог уснуть. Ещё раз навёл порядок на столе, хотя вещей почти не брал. Это у него было вроде маниакальной зависимости – он всегда помнил, в каком порядке оставлял вещи, в каком положении была расставлена мебель в комнате, которую он покидал. Типичный лондонский житель, в загородных домах он бывал не часто и в основном по рабочей необходимости, поэтому сейчас чувствовал себя некомфортно.

Ночь была беспокойной, он ворочался с боку на бок. Глухо стукнуло в окно, то ли ветка, то ли птица. Бен стряхнул с себя остатки сна, сел. Он понял, что его разбудило. Где-то в глубине дома раздался шум, потом тихий вскрик и следом быстрые шаги. Бен поспешно оделся, стараясь двигаться бесшумно, выглянул за дверь. Лампы в коридоре не горели, а единственное окно было почти полностью скрыто портьерой. Но даже при таком тусклом свете Бен мог поклясться, что у стены стоит человек. Стоит совершенно без движения. Бен шагнул назад, нашарил на стене выключатель, но этих нескольких секунд хватило, чтобы неизвестный сбежал вниз по лестнице. Бен вернулся к себе и долго не мог уснуть.

Пробуждение было не из приятных. Во-первых, в глаза бил ослепительный солнечный свет, не замутнённый лондонским смогом, во-вторых, часы на стене показывали пять утра, а Бен привык просыпаться несколько позже, а в-третьих, над постелью нависала мрачная физиономия Вана. Такое кого хочешь выбьет из колеи. А в-четвертых (и это было самое страшное) невозмутимый Ван был растерян. Если не сказать больше.

– Мой господин, – перешёл он сразу к делу. – Его убили.

* * *

Крови было немного, хотя жертве и перерезали горло. Помешало не по-летнему тёплое одеяло, которое теперь изрядно пропиталось ею. Тут же валялось и орудие убийства – один из стилетов со стены.

– Ван? Да очнитесь же. Что вы делали утром?

– Я, как всегда с утра, осмотрел окна и двери, всё заперто. В доме же ценные вещи. Потом принёс чай, как всегда, в пять утра. Он просит входить без стука. А тут… Как всегда, с молоком, не сильно горячий. Он так любит, – слуга говорил как заведённый, не отрывая взгляда, – и чашка, как он любит. А мистер Лоу мёртвый…

– Ничего не трогайте. Двери не открывайте. Никто не должен покидать дом до приезда полиции. Так, а это что?

Бен уже справился с замешательством. Нет, ему приходилось видеть и не такое. Но этот человек просил его о помощи. А он не успел, не защитил. Что ж, щит Фемиды в этот раз не сработал, но меч её обязан карать.

На постели лежала россыпь мелочи. Обычные пенсы, некоторые новенькие, другие потемнели от времени.

– Это? Наверное, господин уронил, – Ван никак не мог оторвать взгляд от мёртвого лица своего хозяина.

– Он имел привычку пересчитывать мелочь в постели?

– Нет, – китаец, наконец, немного ожил, взгляд его стал более осмысленным. – У него вообще никогда не было с собой мелочи. Бывало, даже у меня одалживал. Он же ничего маленького сам не покупал. Я, или экономка, или…

Голос у него сорвался. Бен кивнул. Он и так знал, что монетки оставил убийца. Они лежали поверх кровавого пятна. Осталось выяснить – зачем. Коробки с разбитыми фигурками можно было бы счесть жестокой, но неопасной выходкой, но теперь другое дело. В доме убийца и это кто-то из своих. По привычке, он внимательно осмотрел комнату. Порядок безупречный, ничего лишнего. Небольшой шкаф, столик бюро, на прикроватной тумбочке только часы, простой белый чайничек и красная чашка, искусно расписанная пионами. Полная ещё тёплого чая. Под кроватью что-то блеснуло. Бен поднял с пола небольшой аметист. Явно выпал из какого-то украшения. Ещё не зная, для чего это нужно, он опустил камень в карман. Да, так не следовало делать. Но Бенедикт Солт часто жертвовал правилами ради результата.

* * *

До приезда полиции не так много времени, а он хотел успеть поговорить с каждым лично. Эмили, как он и предполагал, восприняла новость сдержанно. От неё он не стал скрывать свою личность и цель визита. Девушка внимательно его выслушала, потом заметила:

– Папа был незаурядной личностью. У таких много врагов, это естественно.

– Это естественно, – согласился Бен. – Неестественно, когда враги в твоём собственном доме.

– Матери я сообщу сама. У неё слабое здоровье, надо её подготовить.

Бен подумал, что у Маргарет будет теперь ещё один повод для недомоганий. Что ж, с ней он увидится позже, а сейчас пора нанести визит японцу. Вот кто должен искренне скорбеть о смерти мистера Лоу – сделка с покупкой фарфоровых редкостей теперь, конечно, сорвалась. Сато в этот ранний час не спал, пил чай, листая позаимствованный в домашней библиотеке альбом с газетными вырезками. Он был полностью одет, ботинки тщательно вычищены. Весть о смерти хозяина дома действительно его огорчила.

– Как жаль, – задумчиво протянул он. – Возможно, мне удастся договориться с наследниками?

– Что ж, думаю, нам всем стоит собраться в гостиной и дождаться приезда полиции. А вы всегда так рано встаёте? – Бен окинул одобрительным взглядом безупречный костюм Сато.

– Да. Только в утренние часы можно сосредоточиться и подумать. Видите ли, днём слишком много посторонних звуков. Шум машин, звуки музыки, чужие голоса, чужие мысли. И своих мыслей тогда не остаётся.

В дверь постучали. Заглянул Ван, сделал знак Бену – мол, нужно поговорить наедине. Сато, правильно истолковав заминку слуги, деликатно вышел.

– Что случилось, Ван? – Бен подошёл к столу, полистал альбом.

Как много вырезок! И на всех мистер Лоу с удовольствием позирует со своими фарфоровыми сокровищами. Вот он на открытии выставки, демонстрирует танцовщицу Мейсенской мануфактуры, вот в Британском музее, держит в руках бесценную вазу династии Мин. Все его любимцы, он их не прятал их, он гордился ими и с удовольствием показывал.

– Я не знаю, возможно, это важно, – слуга помялся. – Чашка пропала.

– Какая чашка?

– Любимая чашка хозяина. Красненькая. С цветочками. Каждое утро из неё чай пил.

– Как?! Та самая бесценная чашка «Бычья кровь»? Взломан сейф? Где она хранилась?

– Да нигде, у него в комнате всегда стояла. Старенькая! Её мыть надо было по-особому, он все говорил: «Смотри, Ван, не разбей, я очень сильно её люблю».

Вернулись в спальню убитого. Так и есть – на тумбочке остался белый чайник, блюдце, но чашки и след простыл. Случайный посетитель спальни и внимания бы не обратил, но Бен считал, что любая деталь достойна внимания. Несущественных не бывает. Оставалось подтвердить свою догадку. Он вернулся в комнату Сато. Японца не было, и он беспрепятственно полистал альбом, пока не дошёл до нужной фотографии. Теперь он знал, что искать. Но пока не знал где. Захватив с собой альбом, он отправился нанести визит Стивену.

Комната молодого наследника крупнейшей британской фарфоровой фабрики была полной противоположностью его собственной. Казалось, там недавно взорвался небольшой склад боеприпасов. Со стула печально свисали брюки, галстук украшал каминную полку, а сам молодой Лоу похрапывал, нежно обнимая наполовину пустую бутылку виски. Стивен не реагировал ни на своё имя, ни когда Бен потряс его за плечо, зато моментально проснулся, стоило попытаться отнять у него бутылку.

– А это, кажется, ваше, – покончив с новостями, Бен протянул ему аметист, поглядывая на левую запонку Стивена. Одно из гнёзд пустовало.

– Спасибо! – обрадовалась жертва Бахуса. – А я всё думал, где я её потерял.

– У кровати, в которой был убит ваш отец.

Очень медленно, не сразу, до Стивена дошёл смысл слов. Лицо его приобрело салатный оттенок. В целом приятный, но несколько не свойственный для этой части тела.

– Но это не я! Клянусь!

– Но ведь вы были там. Утром.

– Нет! То есть да, я был, но вечером. Я проигрался в карты, хотел денег попросить, ну, выпил для храбрости. А он обозвал меня дегенератом и выгнал. А я потом с горя надрался. Словом, всё как и всегда. И он был живёхонький!

Бен посмотрел на него с сомнением.

– Так это вы вчера крались по коридору?

– Крался? Я? Да я врезался в дверь и чуть с лестницы не навернулся. Да вот Эмили хоть подтвердит, она меня видела.

– Вы встретили Эмили ночью в коридоре?

На лице Стивена отразилась целая гамма эмоций. Сначала это была растерянность, потом смущение, потом он затряс головой, сообщил, что был пьян, мог и обознаться. Может, Эмили, а может и Ван. Долго ли перепутать. Бен махнул рукой. Со слабой надеждой подсунул ему альбом с вырезками. Надежда немедленно умерла:

– Да у отца этих чашек тысячи, разве все упомнишь?

Значит, недостатка в членах семейства Лоу этой ночью в коридоре не было. Бен вернулся в свою комнату. Не складывалась картина, совершенно не складывалась. Эта мелочь на постели подсказывала совершенно другую причину убийства. Бен уже хотел сесть за стол и выпить воды, но рука, которой он взялся за спинку стула, замерла. Он совершенно точно помнил, что оставлял стул придвинутым к столу. Он самым внимательным образом осмотрел предметы на столе. Блокнот передвинут, да и стакан стоял немного левее. Он открыл пробку графина, принюхался. Вода изменила запах. Появились нотки спирта и чего-то ещё. Чего именно, выяснять опытным путём не хотелось.

Жажда немедленно прошла. Бен спустился вниз, в гостиную. Там всё общество было в сборе. Ван принёс чай, Эмили пыталась открыть шкаф и достать чашки, Бен бросился ей помогать.

– Позвольте я помогу? Эти не подойдут?

Он достал из шкафа миниатюрные чашки в виде женских башмачков. Приметил их ещё накануне и передвинул вперёд для своего эксперимента. Эмили рассеянно дёрнула плечом, Сато вежливо поблагодарил и взял, Маргарет никак не могла найти свои сердечные капли и чай не входил в число её желаний.

* * *

С чашкой чая в руке Бен прошёлся вдоль гостиной, разглядывая сервизы и статуэтки на полках. Словно коллекция мистера Лоу интересовала его больше его судьбы.

– А вы знали, – Бен взглянул на присутствовавших с лёгкой улыбкой, – что костяной фарфор при его невероятной тонкости ещё и очень прочный? Если бросить предмет посуды ножкой вниз, он не разобьётся?

Он взял с полки блюдце, где вдоль края лениво скользил зеленоватый дракон, приподнял над столешницей и осторожно бросил. Блюдце с лёгким стуком встретилось со столешницей и осталось невредимым. Бен следил за тем, как изменились лица присутствующих. Сато изобразил вежливый интерес, Эмили явно возмущена – такой непрактичный и опасный поступок, Стивен просиял, как ребёнок, которому показали занятный фокус.

– Пожалуй, я был слишком осторожен, – беспечно улыбнулся Бен, взяв в руки алую чашку, украшенную цветами лотоса, – можно и посильнее размахнуться…

– Mei dan er!66
  Не смей! (кит.)


[Закрыть] – завопил Сато, бросаясь вперёд.

– Что и требовалось доказать, – Бен осторожно поставил чашку на место. – Не беспокойтесь, я знаю ей цену. Не плохо придумано, через полчаса в доме начнёт обыск полиция, и вы спрятали её у всех на виду. Семья Майкла Лоу так мало интересовалась делом его жизни, что ещё долго ходили бы мимо, совершенно не узнавая легендарный кровавый фарфор. Мистер Сато… А вообще представьтесь. Любопытно, я примерно знаю вашу биографию, но не знаю вашего имени.

Коллекционер угрюмо молчал.

– Что вы китаец, а не японец, я понял почти сразу. Японец, который, входя в дом не снимет обуви? Японец, которого не смущает предложение пить из чашки в виде башмака? А ваш английский язык?

– Чем же он не хорош? – китаец совершенно овладел собой, манеры его изменились. Куда делась его полуулыбка и застенчивый взгляд! Сейчас перед ними сидел сильный и жёсткий человек. – Меня зовут Вэйдун. Вы всё равно теперь узнаете.

– Английский? Напротив, слишком хорош. Вы говорите как человек, в совершенстве выучивший иностранный язык. Он у вас слишком правильный. И хотя ваш словарный запас огромен, просторечных оборотов вы не знаете. Помните, как вчера мистер Лоу выразил своё впечатление от дегустации нового авторского десерта?

– Это то сиреневое фуфло, которое нам подсунули вместо приличного пирога? – живо отозвался Стивен. – Так я и вчера сказал вам и мистеру Сато… Э-э-э… Или как его там на самом деле. Фигня полная.

– И я с вами согласился, – Бен не сдержал улыбки. – А вот мистер Сато сказал, что вы правы – десерт просто божественный. Потому что абсолютно вас не понял. Вэйдун, вы ведь тот самый нищий ребёнок, у которого Майкл Лоу купил бесценную чашку за гроши? А сейчас вы приехали в Англию, чтобы отомстить и вернуть то, что считаете своим. Вы проделали длинный путь. А какой изящный ход с посылками разбитых статуэток! Напугали мистера Лоу, а потом предложили свою кандидатуру в качестве решения проблемы.

– Потому что это и есть по праву моё. Майкл Лоу обманом выманил у меня ценную вещь. И был за это наказан. Я проделал этот, как вы заметили, длинный путь ради справедливости. Я даже деньги вернул, ровно ту сумму, которую когда-то заплатили мне.

– А меня убить пытались тоже ради справедливости? Подмешали мне какое-то лекарство миссис Лоу? Раздобыть его никакой сложности – по всему дому разбросаны. Не отпирайтесь, я же передам содержимое графина из моей спальни на анализ.

– Так вот куда делось лекарство! – всплеснула руками Эмили. – Я вчера искала его по всему дому, мама никак не могла уснуть. Но свет в коридоре почему-то не горел, потом на лестнице меня едва не сбило с ног какое-то пьяное чудовище…

– Это был я! – гордо уточнил Стивен.

– Что в малых дозах лекарство, в больших яд, – Вэйдун хмуро взглянул на Бена. – А вы, мистер Солт, стояли на пути справедливости. Не нужно было вмешиваться. Это не ваша война.

– Подожди, – Стивен нахмурил брови, как делал всегда, когда чего-то не понимал. – Выходит, мой папаша кинул тебя, когда ты маленьким был?

Вэйдун кивнул.

– Майкл Лоу был хвастлив. Если бы он не фотографировался со своими трофеями, я бы никогда не узнал, что моя фамильная вещь, доставшаяся мне от предков, хранится у него. Он ещё и хвастался тем, как её раздобыл.

– Увы, – подтвердил его догадку Бен. – Все наши поступки как семена, рано или поздно дают всходы. Когда-то Майкл Лоу посадил семена ненависти, обманув ребёнка, теперь вы, мистер Вэйдун, сделали свой выбор.

Бен обернулся к притихшей семье Лоу.

– Мой вам совет – продайте эту коллекцию. Этот фарфор действительно кровавый и вовсе не из-за технологии его производства. Он не принёс счастья своему владельцу, не принесёт и вам.

Марина Харлова.
Час волка

Гигантская сосулька перегораживала Наталье дорогу. Внутри ледяного панциря она разглядела тело женщины. Почувствовав дурноту, Наталья полезла в сумку за валидолом. За спиной послышалось шарканье. Она обернулась. Неподвижные глаза с точками зрачков, оскал жёлтых мелких зубов… «Убийца!» – поняла Наталья меркнущим сознанием и свалилась в обморок.

Дмитрий Болотов вернулся с утренней пробежки, накормил кота, сварил кофе и щедро сдобрил его сгущённым молоком. Нельсон старательно вылизывался на своей лежанке. Дмитрий всю жизнь мечтал завести собаку, а пришлось приютить бездомного котёнка с повреждённым левым глазом. Но Дмитрий об этом не жалел: кот у него самостоятельный, а собаку надо регулярно выгуливать. С его-то профессией… Глаз со временем вылечили, но кличка в честь английского лорда к коту уже приклеилась.

Зазвонил телефон.

– У нас труп, – доложил дежурный по ГУВД. – Валеева выехала на место.

«Окей, Гульнара Рафиковна ничего не упустит», – подумал Дима и полез в душ. Чего он не переносил, так это запаха собственного пота. А ещё он никогда не ругался вслух матом, потому что матерящийся заика выглядит смешно.

Когда Болотов приехал на улицу Строителей, труп уже увезли в морг, но Валеева показала фотографии.

В прошлом году на центральной аллее парка городские власти поставили несколько арок, которые летом радовали посетителей оплёткой из вьющихся растений и цветов. На одной из них висел причудливый леденец, если можно так сказать про бедняжку, скованную льдом. Свет жёлтого фонаря пробивался сквозь ледяную плёнку, окружающую тело, и Дима почему-то подумал о мухе, попавшей в плен янтарной смолы.

– Никаких следов не обнаружено, – поделилась информацией начальница. – Ты же видишь, что творится.

Да уж. После ночного дождя дороги и тротуары представляли собой сплошной каток. Вот тебе и январь. Погода совсем сошла с ума.

– Сейчас хоть ходить можно, – продолжила начальница. – После осмотра места дворнику разрешили песок разбросать. Ренат вместе с участковым ведёт сейчас поквартирный обход в поисках свидетелей.

В их слаженном трио майор Валеева, сорокалетняя грузная тётка, решала организационные и правовые вопросы, вчерашний студент юрфака Дмитрий генерировал версии, почти пенсионер Ренат был рабочей лошадкой.

Болотов окинул взглядом пятиэтажки, окружающие парк с трёх сторон. Рутины много. И не факт, что свидетель найдётся. Тем более, что вдоль домов на газонах растут деревья. И хотя зимой их кроны не такие густые, как летом, однако обзор из окон они затрудняют. С четвёртой стороны к парку прилегали задворки Дворца культуры. Одним словом, место уединённое, малолюдное, особенно такой ночью, как сегодняшняя.

– Что показали камеры?

– А нет камер, – в голосе Валеевой сквозила досада.

– Как так?

– Район-то старый, вот власти и экономят. Но есть три камеры на ДК: одна на центральном входе, две на служебных. К сожалению, они ориентированы исключительно на вход-выход.

Дима переключил внимание на зевак, толпящихся за лентой ограждения. Несмотря на неприятную погоду, любопытных скопилось достаточно. Может быть, злодей вернулся на место преступления, чтобы оценить произведённый им эффект? Но кто он – мужчина или женщина? Почерк вроде мужской, уж очень прямолинейный, да и сил надо много, чтобы такое провернуть. Впрочем, это может быть и самоубийство. Неразделённая любовь?

Болотов выделил в толпе ничем не примечательные личности и «просканировал» их на предмет кровожадности. Взгляд ни за кого не зацепился. Сфотографировал зевак на смартфон: «Потом ещё раз посмотрю».

В служебном «Рафике» он изучил протоколы предварительного допроса Глеба Куприянова и Натальи Шишиной.

Глеб, 28 лет. Работает дворником. Не женат. Мать умерла. Отца не помнит. Проживает в однокомнатной квартире. Обнаружил труп и стоящую около него Наталью, когда пришёл в парк присыпать дорожки от гололёда. Он и вызвал полицию.

Наталья, 37 лет. Работает поварихой в школьной столовой, поэтому из дома выходит рано. Разведена, двое детей школьного возраста. Проживает в двухкомнатной квартире вместе с матерью.

С фигурантов взяли подписки о невыезде и отпустили.

Зеваки разошлись.

Поглаживая себя по короткостриженой голове, Болотов лениво наблюдал из «Рафика», как полицейский, обходя периметр, снимает ленту ограждения. Стоп! Дима выскочил из машины и присел на корточки возле предмета, мимо которого только что прошёл служивый. На земле ярким пятном выделялось перо нежно-розового цвета. Такие перья не оставляют городские пернатые. Тогда откуда оно здесь взялось? Что за птицу просмотрел Дима среди зевак?

Взглянул на фото. Вот! Фифа в короткой норковой шубке-разлетайке. Но кто она такая? Поди теперь узнай! С досады очень хотелось послать кого-нибудь к чёртовой бабушке, да покрепче, но Дима никогда не ругался матом вслух.

Днём в полицию поступило заявление от гражданки Ильиной Марии Фёдоровны о пропаже дочери Анастасии. Провели опознание, и личность повешенной стала известна.

А вскоре оперативники получили заключение патологоанатома. Жертву сначала в районе 12 часов ночи задушили, потом около 3 часов утра повесили. Зачем преступнику надо было так рисковать? Наслушался сказок про «час волка»77
  Час волка – так в старину называли время между двумя и четырьмя часами утра. Древние славяне говорили, что в это время, в потёмках – не отличишь волка от собаки. Просыпается всякая нечисть, тёмные силы.


[Закрыть] или кому-то оставил послание?

Анастасия Ильина была примой, теперь уже бывшей, театрального кружка при Дворце культуры. Из афиши на сайте ДК Болотов узнал, что на днях состоится премьера спектакля, посвящённого творчеству Александра Вертинского.

В одном из эпизодов на сцене появилась актриса с розовым боа на шее и оставила на подмостках несколько перьев, которые легко слетали с китайской подделки при каждом взмахе руки актрисы. Это была Злата Мухина. Пепельного цвета волосы, глаза с поволокой. Где-то подобную красоту Дима уже видел. Но где? Кого Мухина напоминает ему своей внешностью?

После спектакля Болотов убедился, что у Златы та самая шубка-разлетайка. Зная, что его нос с горбинкой произведёт на девушку впечатление, он навязал ей своё знакомство и проводил до дома. Жила она на улице Строителей, но в противоположном от парка направлении. Дима раскрыл своё инкогнито, и Злата не стала отрицать, что стояла в толпе зевак в тот день. Она накануне забыла в ДК свой телефон и пришла пораньше, чтобы его забрать. А тут такое творится… Какие у неё были отношения с Ильиной? Да никакие! Каждая сама по себе. Но бедняжку жалко. Такая жуткая смерть!

Экспертиза показала полное совпадение перьев с места преступления и со сцены, а на телефоне Мухиной были только входящие звонки.

Попав к дворнику Куприянову в квартиру, Болотов был озадачен обилием чайных сервизов, заполнявших полки полированной стенки ещё советских времён.

– К-коллекционируете сервизы, Глеб П-петрович? – поинтересовался Болотов у хозяина и округлым движением показал на посуду.

– От матери осталось. В девяностые на фабрике вместо зарплаты выдавали.

Из-за странной манеры Куприянова говорить, почти не разжимая зубов, Дмитрий с трудом понимал его.

– А это? – Болотов вертел в руках статуэтку обнажённой женской фигуры из белого глазурованного фарфора. На цоколе клеймо из синих перекрещенных мечей. Антикварный фарфор. Однако! – Тоже выдали в к-качестве зарплаты?

– Нет. Это бартер.

Услышав давно забытое слово, Дмитрий удивлённо приподнял брови: «Посмотрите, как интересно! Оказывается, у нашего дворника богатый словарный запас!»

– На что вы её обменяли? У к-кого? Г-где?

Болотов в упор посмотрел на хозяина. Тот сидел, уставившись в одну точку и крепко сжав руки-лопаты коленями. Ну и лицо у него: немигающие серые глаза с точечными зрачками и рот с жёлтыми зубами в застывшей улыбке. Пренеприятнейший тип!

– У соседки.

– Что з-за соседка?

– Жила тут в подъезде одна бабка. Татьяна Витальевна Биркина. Я рыбу ей приносил. Очень она любила рыбку-то поесть…

Из-за длинной фразы, произнесённой монотонным голосом, у Дмитрия заломило виски.

– Ж-жила? Она, что же, умерла?

– Ну да. Старая была. Фронтовичка.

– А п-причём здесь статуэтка?

– Так бабка мне её вместо денег дала.

– У неё не было д-денег, чтобы расплатиться за рыбу?

– Я с неё денег не брал, мне своих хватает.

– З-зачем же она вам статуэтку отдала?

– Не знаю…

– И вы не отказались?

– Я её не просил. Она сама. Вещь красивая. Мне нравится…

Болотов сфотографировал статуэтку со всех сторон. Она действительно притягивала взгляд – не поспоришь.

Когда на планёрке у Валеевой Болотов доложил о результатах своей беседы с фигурантом, Равиль вспомнил, что во время первичного обхода пятиэтажек в поисках свидетеля он попал в квартиру ещё одного сумасшедшего коллекционера – фаната Владимира Высоцкого, некоего Ахмета Файзуллина. У него не квартира, а музей известного советского барда.

– Кстати, – Равиль порылся у себя в блокноте. – Файзуллин работает мясником на рынке, 53 года, живёт один.

– Фанат Высоцкого, говоришь…

Дмитрий понял, кого ему напоминала Мухина. Он загуглил портрет одной известной в прошлом веке актрисы и вывел его на экран. Потом подошёл к стенду, на котором были визуализированы все выявленные обстоятельства убийства Ильиной, снял фотографию Мухиной, расположил её рядом с портретом, и все увидели очень близкое сходство обеих женщин.

Вечером Дмитрий сначала накормил кота консервами, вычистил лоток, потом занялся собой. Он поужинал и простимулировал уставший мозг банкой сгущёнки, которую медленно смаковал маленькими глоточками, пока Нельсон устраивался у него на коленях.

Дмитрий положил перед собой схему, начатую им ещё в первый день расследования и постепенно наполнившуюся изображениями Нельсона в разнообразных позах и с разными выражениями на морде. Вот Шишина с круглыми от ужаса глазами, вот Куприянов с метлой, вот Мухина с боа на шее, а вот и два новых персонажа – Файзуллин с гитарой и Биркина с автоматом. Пока их всех объединяют только два момента: во-первых, то, что они стали интересны оперативникам в связи с убийством Ильиной – кот под аркой в центре, во-вторых, все они, кроме Ильиной и Мухиной, живут в одной и той же пятиэтажке около парка. Дмитрий соединил силуэты котов на схеме линиями одним способом, другим, третьим… Каждый раз возникали пустоты, которые он заполнял вопросительными знаками. И вопросов оказалось больше, чем ответов, но хотя бы стало понятно, куда двигаться дальше.

Файзуллин произвёл на Болотова сложное впечатление. Ростом с Дмитрия. Несмотря на возраст, с узким как лезвие станом. С ярко выраженными восточными чертами лица. Казалось бы, красивый мужик, но… Слишком быстроглазый. И на каждом слове «Иншалла». Короче, хитрый и скользкий, как куски мяса, на которые он разделывает туши. В ночь убийства ночевал у напарника по цеху Руслана: праздновали день рождения Владимира Семёновича Высоцкого. Руслан тут же алиби Файзуллина подтвердил.

Покинув территорию рынка, Болотов наведался в ДК. Никто из членов труппы и работников учреждения культуры Файзуллина не опознал.

Пусто! Сыщик мысленно выстроил замысловатую словесную конструкцию, но вслух ничего не сказал, потому что никогда не ругался матом.

Воскресным днём Дмитрий скользил по лыжне, энергично работая палками. Сегодня ему не давал покоя один момент: патологоанатом обнаружил у Ильиной на среднем пальце правой руки след от укола.

«Уколола швейной иглой», – пояснила мать девушки. Сама Мария Фёдоровна этот момент не видела, поскольку была на кухне. Услышав громкое «Ой!», она заглянула в комнату: Настя сидела на диване и сосала палец. На коленях дочери лежал чулок, а на столе швейные принадлежности. Больше ничего не заметила. Ну, разве что на диване рядом с дочкой лежал букет в яркой обёртке. Мария Фёдоровна поставила его в вазу, потом приняла таблетку снотворного и до утра не просыпалась. Когда на следующий день Настя проигнорировала все её звонки и не вернулась домой, Мария Фёдоровна забила тревогу. «И да, вот ещё что, – зазвучал в Диминой голове голос старушки. – Пудель Рудик куда-то запропастился. Серенький такой. Настенька всегда выгуливала его на ночь».

Болотов выехал на край глубокого оврага. Лыжня наискосок спускалась со склона на дно и дальше уходила в сторону Камы. Он решил передохнуть. Метрах в пятистах позади него двигался кто-то ещё. Чтобы не мешать, Дима отступил в сторону на пару шагов и снова задумался.

Что если среди цветов Настя обнаружила карточку, которую туда спрятал поклонник? И в этой карточке была закреплена отравленная игла? Да нет, бред какой-то! В таком случае в крови Ильиной этот яд обнаружили бы. Хотя яды бывают разные… Тут картинка неожиданно перевернулась, и Дмитрий кубарем покатился вниз, рассыпая искры из глаз и теряя лыжные палки.

Ночью на груду рыхлого снега набрёл голодный бродячий пёс. Он разгрёб лапами лунку и ухватил зубами вкусно пахнущую мясом плоть.

Болотов очнулся от боли и резко дёрнул рукой, в которую вцепилось какое-то рычащее существо. «Волк!» – ударило в голову. Отпускать добычу зверь не спешил, и несколько минут Дима потратил на то, чтобы вырваться из вонючей пасти. Наконец оглушённый ударом пёс отбежал в сторону и стал ждать, что будет дальше.

Было темно. Над головой шумели сосны.

Дима прислушался к своему телу. В затылке сидела тупая боль. Правое колено распухло и не сгибалось.

И телефон разрядился.

Склон, на который ему предстояло забраться, был вершиной вровень с макушками сосен. Как его преодолеть без палок, с порванной связкой и головой, в которой поселилась карусель?

Преодолел. Не с первого раза и не со второго, но куда ж деваться?

Уже дома, сидя в кресле с намотанным на повреждённое колено эластичным бинтом, кружкой исходящего паром «фервекса» и мурчащим Нельсоном на плече, Дмитрий вспомнил, какая мысль у него блеснула перед тем, как мощным ударом в спину его столкнули в овраг. Отравленная игла в букете! Он тут же позвонил Равилю и попросил ещё раз навестить мать Ильиной.

Кстати о толчке в спину. Его ударили будто лопатой. Лопатой… Что-то вертелось у Дмитрия в уме… Ну конечно! Именно о лопате он подумал, когда беседовал с дворником Куприяновым и обратил внимание на его кисти, непропорционально большие по сравнению с низким ростом и короткими ногами. Надо выяснить, где он был вчера, когда Дмитрий летел в овраг вверх тормашками. Пришлось ещё раз беспокоить Равиля.

К вечеру понедельника коллега установил, что в букете, бережно хранимом матерью Ильиной, ничего не обнаружено, а у Куприянова на момент прогулки Димы по лесу алиби. Он в это время рыбачил с другими любителями подлёдного лова на Каме.

В схему сыщик добавил кота с рыбой в лапах.

Пока Болотов несколько дней восстанавливался после травмы, настойчивые поиски свидетелей привели Равиля к маргиналу, который в ночь убийства Ильиной вылез из подвала справить нужду и видел, как какой-то хмырь заталкивал в машину девушку, выгуливающую собаку. Про то, что пуделя он потом поймал и съел с бездомными приятелями, маргинал умолчал. Самое ценное в его свидетельстве было то, что он запомнил номер машины. В ГИБДД сообщили, что эта машина числится в угоне. Заявитель – Файзуллин А. Бинго? Вовсе нет. Дата заявления – за день до убийства.

Куприянов, Мухина, Файзуллин… Все подозреваемые отвалились, словно спелые груши с плодового дерева. И версия с отравленной иглой не подтвердилась… Кстати, а что у нас с Т. В. Биркиной?

Так… Татьяна Витальевна Биркина, 1926 года рождения, ветеран ВОВ, ранена в боях за Потсдам в апреле 45-го, комиссована. Статуэтка с клеймом, видимо, её военный трофей. Знаменитый немецкий мейсенский фарфор, автор Роберт Ульманн, на аукционе можно продать за полторы тысячи евро. Не хило. Куприянов явно не подозревает, каким обладает богатством. А сама-то старушка знала об этом?

В беседе с соцработником Руфиной Сысоевой, которая помогала Биркиной последние два года, Болотов выяснил, что старушка была очень слаба, из дома не выходила, но интерес к жизни не теряла, особенно к жизни других людей. Поэтому большую часть времени проводила у окна с биноклем в руках. Умерла во сне. «Почитай, сразу же после того страшного убийства, помните? Когда артистку-то в парке повесили. Татьяна Витальевна сильно переживала по этому поводу. Расхворалась. И через неделю померла. Статуэтка? Была такая. Она её дворнику подарила. Да… С войны привезла. Рассказывала, что в каком-то брошенном поместье квартировали там, в Германии-то. И на комоде, мол, она стояла. Целёхонькая, только в пыли вся. Ага… Ну, Татьяна Витальевна в вещмешок-то её и сунула, на память как бы. Да…»