Текст книги "Первоклашки"

– Можно, я скажу? – подняла руку Настя и начала рассказ. – Дело было так. Мы стояли с Элей и Нюшей на улице. Ждали, когда нас заберут. К нам подошел Чокопайка и…

– Кто? – подняв брови, просила завуч.

– Нууу, Артём Копаев. И обозвал меня… всякими некрасивыми словами, которых я не заслуживаю. Хотя мы с ним из одного садика. А Ваня заступился за меня и сказал, что я таких слов не заслуживаю, а, наоборот, я красивая. И сказал Чокопайке, что он его презирает, и вызвал на дуэль.

Матвей Крутицкий, для друзей – Мотя, не удержался и закричал:

– Он ещё ему хотел перчатку кинуть в лицо, но перчатки не было.

– А Чокопайка, то есть Артём, сказал, что будет ждать его за углом и что ему мало не покажется, – продолжала Настя.

– Ой, бедненький… – всхлипнула Нюша.

– Да. Мы, с Матвеем, никогда не позволим наших девочек обижать! – гордо сказал Ваня и расправил плечи.

– Да воще-то! – вякнула Эля.

– И Настя никакая не толстая, а просто плотная сложением, – добавил Мотя.

– Это всё рассосётся. Рассосётся всё! – выкрикнула раскрасневшаяся Настюша.

– А Чокопайка, наоборот, толстяк и двоечник! – открыл глаза присутствующим Мотя.

– Так, ребята, – вклинилась Елена Ивановна, – мы разбираем сейчас то, что произошло на улице.

– Ну мы вышли. А он, этот… Артем, ждет нас с мальчишками из второго класса. Нас двое, а их… раз, два, три, восемь! – произведя манипуляции с пальцами, доложил Ваня.

– Ше-е-есть! – чуть не плача, крикнул Чокопайка.

– Ну мы и стали драться, – закончил Ваня.

Бабуля уже давно ёрзала на стульях, тут не выдержала и встряла в разговор:

– Дуэль – это так романтично! А ведь я всё видела, шла как раз к школе, внучку с подружками забрать. Мы их по очереди забираем. И тут, вижу, как к этим двум милым мальчикам подходят десять здоровенных амбалов. И начинают их драть! А наши мальчики такие смелые, такие сильные! Хрясь этим хулиганам по мордам. И ещё хрясь, хрясь по… лицу. Итак! Выношу на голосование. Кто за то, чтобы Чокопайку, пардон, Артёма этого, наказать, поднимите руки?!

– Так, Аврора Власьевна, – осадила старушку Елена Ивановна, – погодите с наказаниями. Сядьте, прошу вас. Ваня, продолжай!

Бабуля поджала губы и отвернулась к окну.

– А потом мы с Артёмом сцепились и покатились по земле. А я смотрю – двое под скамейкой лежат, а остальные убежали…

– И никто эту драку прекратить не смог? – уточнила учитель.

– А-а-а! Настя! – вспомнила Эля. – Настя кричала: «Прекратите, прекратите, как вам не стыдно!» А я то знала, что они сейчас подерутся, а потом непременно подружатся.

– Так, спасибо. Мы поняли. А теперь, ты, Артем, расскажи!

– А чёёёё… – хлюпнул носом Артём, – они нам сначала наваляли. Месили нас кулаками. С размаху били под дых и кулаком по лицу. А потом погнали до Авиационной.

– А мы запыхались, встали отдышаться, – вспомнил Лёвушкин, – а Ваня и спрашивает: «А где наши девочки? Они же там одни остались? Надо их выручать». И мы помчались к школе. Прибежали, а девочек там нет. Тетя Люда с вахты сказала, что девочки в медпункте. Мы в медпункт, а там… одни Настины ноги… – грустно сказал Ваня и склонил голову.

– И портфель, – добавил Мотя, – а самой Насти… там не было…

– А мы с Элькой их в живот пихнули обеими руками и всех разогнали. А я коленку разбила, – сказала Настя.

– Как же романти-и-ично! – попела бабуля и прикрыла глаза.

Родители и учителя со всей старательностью делали серьезные лица, но потом уже не смогли сдерживать смех и хохотали до слёз. Дети посмотрели на взрослых, пожали плечами, переглянулись и залились смехом.

***

На перемене в школьном коридоре у окна стояли Эля и Настя и наслаждались вкусными, сочными яблоками. Эля, увидев в руках у подруги сверкающий блокнот, тут же выхватила его:

– Это что за красота? Бриллианты или подделка?

– Эля, это простые пайетки.

– Ой, да я пошутила, что мы, паетков не знаем. А что там у тебя, рисунки?

– Нет. Это мне для умных мыслей. Ну, у меня, может, ты и заметила, от умных там и научных, и познавательных мыслей голова кружится. А выбрасывать из головы их жалко. Как только появляется умная мысль, я её оп и в тетрадь.

– Ой, Настенька, Настенька, прочитай, что там написано?

Настя положила яблоко на подоконник, важно открыла тетрадь и зачитала:

– Вот, например: «Ведение блога – тоже форма экс-ги-би-ци-а-низ-ма, но не такая опасная, как пробежка голяком по подиуму перед оза-бо-чен-ны-ми френчами».

– Блииииин! Жесть! Настя, ты ваще крутяк! Я тоже хочу. А кто это – сгибицинист?

– Нуууу, это когда он сгибается и не сгибается. Ну, до низа. Понятно?

– Неа! – помотала головой Элька с такой силой, что её пышные волосы разметались по лицу.

– Ну, я так и предполагала, что научное тебе ещё рано. Тебе пока познавательное нужно.

– А ну, давай ещё! – не унималась Элька. – Та мысль, про голышей, была не очень… Читай другую!

– Таак… – послюнявила Настя палец и перевернула страницу. – О, мое любимое! «Безвыходным мы называем положение, выход из которого нам не нравится».

– Ну да… Остановимся пока на познавательном! – насупившись, сказала Эля, схватила Настино яблоко и впилась в его нежную мякоть.

Из-за поворота выбежала испуганная Нюша, и Настя тут же вынула еще одно яблоко и сунула ей в руки. Теперь мама Саша все сладости давала им на троих.

– Ну, ты чего так долго? – спросила Настя.

– Девочки! Я сейчас такое, такое видела…

– Ну, что, что видела-то? – заинтересовалась Эля и чуть не поперхнулась яблоком.

– Елена Ивановна…

– Ну, что Елена Ивановна? – испугалась Настя.

– Девочки, она вышла… из туалета…

– И чтооооо?

– Что она там делала? – чуть не плача, спросила Нюра.

– Она наверно руки мыла! – резонно отметила Настя.

– Ой, точно! Уф-ф-ф! Она же должна руки мыть? – с облегчением вздохнула Аннушка.

– Нюшка, а ты думаешь, где Елена Ивановна живет? – спросила Эля.

– Ну… в красивом таком доме… Двухэтажном… С балконом… И у неё всё там блестит и сверкает. Картины в золотых рамках. Даааа… У неё стол… ну, такой стеклянный, как хрустальный, и компьютер навороченный. А кровать у неё…

– Двухэтажная? Или на ортопедическом матрасе? – Спросила Элька. Уж она-то точно знала, как живут российские учителя.

– Ну, тя! – рассердилась Настя. У неё, как у принцессы! С короной вверху и по бокам такие тряпочки серебристые свисают! Кругом зеркала! А в зале – статуи богинь и белые колонны! И когда она идёт в магазин…

– Нет, в магазин она не ходит. Точно! У неё на это муж есть! – вставила всезнающая Элька и с хрустом откусила кусок фрукта.

– А-а! Ну понятно. Он ей всё покупает… И пончики, – добавила Нюся.

– Хорошо быть учительницей! – завистливо сказала Эля.

***

А Елена Ивановна пришла с работы в свою скромную двухкомнатную квартирку с пятиметровой, но уютной кухней. Жилище давно просило ремонта, но постоянно возникали какие-то более нужные и важные проблемы. Пока муж Елены Ивановны, Алексей, разбирал сумки с продуктами, она переоделась, помыла руки и вошла на кухню.

– Лен, ну почему так поздно? – возмущался супруг.

– Леш, столько бумаг, столько… Ещё и проверку питерскую ждём.

– Лена, ты устала! Бери нагрузку меньше или увольняйся!

– Что ты, что ты! Я совсем не устала!

– Ладно, иди в комнату, а я тут соображу что-нибудь поесть.

– Видишь, я весёлая! Сейчас всех поцелую! Уроки с Илюшкой выучу! Пирог испеку!

– Пирог? А вот это что-то новенькое! Вот в воскресенье и испечешь! Илья сегодня замечание принес за поведение, иди, проведи с ним работу!

Елена Ивановна отправилась в большую комнату. Сын Илюшка, учащийся третьего класса, сидел на диване и держал в руках планшет. Играл в бродилки. Елена Ивановна села рядом и обняла его за плечи.

– Привет, мам!

– Привет, сынок!

– Мам, погоди чуток, сейчас меня убьют, и я смогу уделить тебе внимание.

Елена Ивановна терпеливо ждала виртуальной смерти ребёнка и с любовью поглядывала на сына.

– Ну вот, убили. Третий день не могу этот уровень пройти. Принцесса мне уже с колокольни платком машет, а я всё сижу у пещеры дракона!

– Ну, рассказывай, что там сегодня у тебя стряслось?

– У меня все хорошо. Две пятерки. А по физре училка поставила четыре! Ой, извини, учительница. Знаешь, сегодня девочки на уроке так хорошо пели… Просто загляденье. А ещё в библиотеку ходили. А ты не знаешь, где моя книжка Катаева? Её еще в мае сдать надо было!

– Ты, сынок, мне зубы не заговаривай! Что там с поведением?

– А-а-а?! Так это учительница мне замечанье сделала! За что? А-а-а! Я Сонину подмышку щекотал…

– Как это? На уроке? – удивилась мама.

– Да неее! Я в коридоре, на перемене… Смотрю, идет Сонина кофта, а это была не она! А Лика! А я думал Соня, ну и пощекотал её. Я Соне говорю: «Че со мной не играешь?» А она такая: «А ты всегда на меня училке жалуешься!»

Илья скорчил недовольную мордочку и пожал плечами, изображая Соню.

– Ой, прости, учительнице.

– За это и замечание?

– Нееее! Замечание – это про другое! Это девочки по коридору бегали и нас до смерти линейками забивали, а я их хватал за кисти ног, и они падали!

– За какие кисти?

– Ног! Ну, вот за эти! – показал он на щиколотки.

– Не пойму, как это?

– Чего тут не понятного? Я же на полу лежал!

Мать не на шутку разволновалась:

– В общем ясно, что ничего не ясно! Илья! Сколько раз тебе повторять? Не водись ты с девчонками, перестань к ним приставать.

– Мам, ты совсем, что ли? Мне ведь скоро жениться надо! А чтобы жениться, надо всех проверить: какой характер, милая она или недобрая? Это всё так не просто… А ты говоришь – не приставай…

– Так! На выходные наказан!

– Мам, за что?

В комнату вошёл смеющийся отец:

– Ой, развеселил ты нас, сын! Мать! Но ведь как ответственно, взвешенно наш сын ищет нам невестку! Давай уж не будем его наказывать.

Алексей присел на диван между сыном и женой и обнял их:

– Любимые вы мои….

***

В выходные Александре в голову пришла замечательная мысль: свозить девочек в Ильинский парк покататься на каруселях. Но сначала их нужно было покормить, и она принялась за готовку.

В ожидании обеда девочки решили поваляться на ковре и посмотреть в потолок. Лежали и представляли, как бы они жили, если бы всё вокруг было перевёрнуто? Ходили бы они по потолку, а там бы стояла мебель, а окна бы сразу росли от пола… Люстра, правда, стояла бы на полу, но давала бы много света, и дохлых мух из плафонов было бы легче доставать. Вот ведь красота… А всего лишь надо придумать такую формулу, чтобы поменять гравитацию. Про гравитацию, конечно, Настя догадалась.

– Я так хочу завести собачку! – вдруг ни с того, ни с сего мечтательно пропела Настюха.

– Собаку! Ох уж нет! – вскочила Элька. – У нас Рекс живет, не знаем, как только от него избавиться. Жрёт, как собака! Не напасёшься! А грязи… Волосы собачьи по всей квартире…

– Ой, нет, моя собачка будет всё понимать, как человек… – заступилась за свою будущую собаку Настёна.

– Девочки, а чем собака от человека отличается? – подала голос Нюша.

– Чем, чем? Собака может защищать, а человек нет! Собака берет мячик в рот, а человек совсем наоборот – нет! – быстро ответила Элька.

– Чего это? Человек тоже может…

– А того, Настенька! Что я всё– таки специалист по собакам.

– Ой, специалист, – передразнила её Настя, – человек, между прочим, тоже может мяч в рот брать. И вообще у человека рост большой, а у собаки маленький. Человек один век живет, а собака всего два. И ног у неё больше, и команды выполняет!

– Да, – продолжила Нюша, – у собаки всегда в голове – кусить кого-то, а у человека нет. Потому что язык большой!

– Еще у собак есть красивая такая горбинка на носу, а у нас нет! – доказывала Элька. – Собака не умеет водить машину, а собака – нет. Ну, не собака… а человек!

– Самое главное, что человек умеет владеть фантазией!

Но тут Настина мама позвала девочек кушать, и про собаку разговор отложили. Но Настя подумала: «Интересно, это сейчас были умные мысли или не совсем?» Но так как записывать весь разговор было долго, она решила, что это не совсем умные мысли, и успокоилась.

***

Вернувшись с прогулки, Александра решила сходить в магазин, а девочек оставить дома играть.

Не успела за ней закрыться дверь, как девчушки побежали к платяному шкафу и начали вынимать платья и туфли мамы Саши. Они это уже проделывали, и хозяйка гардероба вроде бы и не замечала.

– Твоя мама, Эля, очень прекрасно выглядит. Прям принцесса! – Сказала вдруг Нюша.

– Ну да! Опять курить начала… – махнула рукой Эля. – Курить – это плохо, для красоты. Таинственность пропадает. А мы, девочки, с вами необыкновенные, такие все таинственные!

– А что в нас таинственного-то? Любишь ты, Элька, всё придумывать! – возмутилась Настя.

– Ну как же, ну как же, Настенька! Смотри! – Элька метнулась в прихожую и принесла свой головной убор. – У меня шапка-лисичка! – покрутилась она перед зеркалом, демонстрируя свою старую вязаную шапку с лисьей мордочкой. – Я с ней никогда не расстаюсь! У Нюси – шапка Грендельфа. Она тоже всё время её напяливает! А вот у тебя загадочной шляпы нет! Надо срочно что-то придумать!

– Что, мне тоже шляпу надо?

– Ну не платок же! Ты же не тётя Мотя!

– Я могу бабушкину менигитку тебе дать! – предложила Нюша.

– Что такое за менигитка? – заинтересовалась Настя.

– ??? – пожала плечиками Аня.

– Ладно, щас погуглю!

Настя недолго порылась в телефоне и нашла: «Менингитка – маленькая нарядная шляпка, модная в 50-е годы. Шляпка была настолько мала, что совсем не согревала голову».

Девочки посмотрели картинки с изображением шляпки и остались довольны.

– Не греет, но зато выглядит красиво!

– Ну, это ты ещё когда принесешь, а нам сейчас надо! Может, всё же платок попробуем?

Поиски платка затянулись, и поступило новое предложение:

– Девочки, давайте губы накрасим! Чур я туфли красные на шпильке надеваю! – застолбила самое важное Элька. – Ведь если туфель нет, то какая же ты принцесса?! И вот это платье, нежно-зеленое!

– К красному зелёное не идёт! – скептически оценила выбор подруги Настя.

– А я лифчик с пушапом и шарф с блестками! Настя, ты не обидишься? – ухватила Нюша две полезные для женщины вещи.

– Будем в больницу играть! – вдруг ошарашила подруг Настя.

– Почему в больницу, хотели ведь в Хюрем-султан… Я диадему принесла… – скисла Нюша.

– Потому и в больницу, что мне ваши симптомы не нравятся! – заявила Настя. – Бледные вы какие-то! Вот, смотрите!

Она достала с полки книгу «Тело человека» с яркими иллюстрациями и стала тыкать пальцем в картинки.

– Смотрите. Вот! Это легкие! Здесь вот так, а здесь вот так! А если вот здесь будет покрасненье, то и у тебя, значит, воспаленье!

– Хорошо, Настя, только мы будем в тётьсашиных нарядах! – успокоилась Нюша и закричала: – Эля, завяжи мне лифчик узлом, а то сваливается! Доктор, доктор, дайте мне ребенка, я его хочу покормить!

Эле ничего не оставалось, как подчиниться подругам. Если бы, конечно, они сейчас были у неё дома, то все бы играли в Хюрем. А так… Но всё равно хорошо. Наряжаться-то можно. И Эля тут же сделала замечание Нюше, как молодой мамаше:

– Нельзя! Щас приучишь, так они и будут до шести лет титьку сосать! И в садике, и в школе. Так что лучше и не надо! Вредно это!

– Эля, ну завяжи же мне лифчик! – канючила Нюся.

Настя уже вошла в роль, натянула на себя мамин беленький халатик с красными розочками по подолу и рявкнула:

– А вы, больная, ложитесь! Эля, это ты больная! Скачешь, как сумасшедшая! Ложитесь, больная, щас я вам живот разрежу!

– Ойёёёёёёй! – не ожидала такого расклада Эля. – Не надо мне живот. Доктор, зачем?

– Ну, как же, как же… Надо же мне на ваши анализы посмотреть!

– ???? – заморгала выпученными глазами Элька, но аккуратно подняла вверх нарядное платье.

– Настя, а я будто родила двоих детей, а ты мне говоришь: «Щас я им трубки в нос повставляю и уколы понаделаю», а я это увижу и в обморок – хлобысь! – развивала ход событий Нюша.

– Ой, какие мы неженки… – скривилась Элька и мужественно подставила живот под скальпель.

– Ой, так у вас обморок! – захлопотала молодой доктор над пациенткой в висящем чуть ниже пупка лифчике. – Я сейчас вам сделаю укольчик. Вам какой, вот этот или этот?

– А это какой? – пролепетала пациентка, выйдя из глубокого обморока.

– Этот больной! – предупредила доктор.

– А этот?

– А этот еще больнее, – резала врач правду-матку.

– А-а-а, ну, тогда мне первый.

– Нет. Будем делать второй! Я врач, я лучше знаю!

– Доктор! Подлечите мне ногу, – требовала внимания к себе другая пациентка.

– Ах, у вас нога? Все ясно! Прописываю вам режимный постель.

В это время Эля подняла черный тонкий ремень от платья, покрутила его в руках, и это навело её на определенные мысли:

– Настя, а давай я будто змею увидела и решила с ней поиграть. И яд пошел по всему организму. И я вся распухла и умерла. А ты нашла противоядие у другой змеи и мне влила.

– Так ты не совсем умерла? – обеспокоилась Нюша.

– Нет, чуть-чуть! А чего это ты, Настенька, так долго доктором играешь? Я тоже доктором хочу! – заявила Эля и попыталась встать.

Но Настю голыми руками не возьмешь! Она внимательно посмотрела на подругу, свела бровки домиком и процедила:

– А ты что, Эленька, медицинские термины знаешь?

– Кто это?

– А то!!! Ну-ка скажите, доктор вы наш дорогой, что такое ифлюэнца? Амоксицилин? Абдро-реми-нальный синдром? Эза-фагенный абцесс головного мозга? Аааа? Что? Или ты знаешь, какие ингредиенты нужно в капельницу вводить? А-а-а-а? Так-то!

Настя буквально припечатала подружек учёными словами.

– Вот и сидите тогда! А я уж как-нибудь вылечу и вас, и ваших деток.

– Ты, Настенька, иногда меня просто выбешиваешь! – очнулась Эля. – Командирша выискалась!

– Эленька, а давай ты медсестрой будешь? – как всегда смягчила ситуацию Нюсенька.

– Ага… Интерес такой… сидеть и смотреть…

– Ну тут ты не права, моя дорогая, – засуетилась Настя, подхватив чудесную идею, ведущую к миру, – сидеть здесь некогда! Нужно вызывать пациентов, заполнять личные карточки больных, проводить допрос о здоровье, выписывать рецепты и давать наставления! Приглашать на прием и выпроваживать из кабинета!

– Да-а-а-? – подскочила Элька. – Блина! Хочу, хочу, хочу! Дайте мне ручку, ножницы. Тетрадки старые дай мне! Эй! Вставайте в очередь на прием! Супер-медсестра будет вести приём!

– А очередь, воще-то, – это я! – уточнила Нюша.

– Ну и что, будешь за разных людей приходить, – подсказала ей Настя.

– Ладно! Тогда я платья тетьсашины буду менять. Ну, будто разные люди…

***

Перед сном, когда мама Саша желала дочке спокойной ночи, Настя крепко обняла её и попросила:

– Мамочка, купи мне собачку… Она совсем, как человек, умеет мячик в рот брать! И горбинка у неё на носу красивая. Я буду с ней гулять, всегда, всегда!

– Неее, доча! Мы уже это обсуждали! У папы на животных аллергия!

– Мамочка! Ну тогда хоть братика!!!

***

Каждый год тридцать первого октября Власий устраивал поминки по жене, в которых участвовал только он. Напивался вдрызг и занимался самобичеванием. Сегодня, отправив мать и дочку на кладбище, закрылся на кухне и вновь предался воспоминаниям.

– Как ты не понимаешь, у меня нет никого! Я задерживаюсь на работе, – объяснял жене уставший Власий.

– Знаю я твою работу! Читала в твоем телефоне: «Ты всегда в моём сердце!» – кричала разъярённая Галина.

– Галя, это шутка. Чья-то дурацкая шутка. И сколько раз говорить, не лазай по карманам. Не бери телефон.

– Знаю я эти твои шутки! А телефон брала и брать буду! Доверяй, но проверяй! А я тебе не доверяю!

– Да достала ты своей ревностью! Уйду из дома! Оставайся, как хочешь!

За дверью громко заплакала четырёхлетняя Нюша.

– Ну, вот, дооралась! Нюшку до слез довела. Иди, успокой своего ребенка.

– Это такой же твой ребенок, как и мой! Сам иди!

Дверь в прихожую открылась, и в квартиру вошла его мать. Бабуля в этот день была очень экстравагантно одета: кислотно-зеленого цвета лосины, белые полусапожки и свитер с изображением длинноногой девицы с огромным бюстом. Сверху небрежно был накинут прозрачно-розовый дождевик. Галина, увидев свекровь, в ужасе всплеснула руками и запричитала:

– О, Боже! Аврора Власьевна! Что ж вы вырядились-то опять? Соседей ведь стыдно!

– Власий, – бросив на невестку уничижительный взгляд, процедила свекровь, – объясни этой женщине, что пока я молода, я буду радоваться жизни и носить жизнеутверждающие цвета!

– Да вы просто клоун!

– Власий, скажи этой женщине, что она серая моль! И вообще твоя жена, Власий, плохая хозяйка! Она до сих пор не умеет отличить левый носок от правого! – не сдавалась женщина.

– Хватит! Прекратите! Боже, как же я устал! Как же мне всё надоело! – закричал Влас и закрыл голову руками.

– Ах, ах, ах! Устал он… Это я устала! Всё! Я уезжаю в Египет на две недели. И делайте здесь, что хотите!

Хлопнув дверью, Галина, прихватив пальто, выскочила из квартиры. И Власий громко закричал ей вслед: «Езжай, куда хочешь, и не возвращайся!»

Тяжело вздохнула бабуля, подошла к книжному шкафу, открыла стеклянную дверцу, засунула руку за книги и достала плоскую бутылку и небольшую хрустальную рюмку. Налила, понюхала и сказала сама себе:

– В конце концов ты, Аврора, сопьешься окончательно!

Опрокинула в горло коричневое зелье. Немного постояла с закрытыми глазами, провела рукой от горла до желудка, крякнула и изрекла:

– Хотя алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве! Нюшенька, детка, бабуля идёт!

***

С утра Елена Ивановна уже знала причину, по которой не пришла в школу Анюта. И в конце последнего урока она обратилась к Насте и Эле.

– Девочки, а где ваша подруга? Где Анечка?

– Елена Ивановна! – встала из-за парты Настя. – Нюша, то есть Анечка, не пришла в школу. Она наверно заболела.

То, каким голосом разговаривала учительница, детей насторожило и встревожило. Они напряженно вглядывались в лицо Елены Ивановны.

– Ребята! Три года тому назад нас коснулась страшная беда. Произошла авиакатастрофа российского пассажирского самолета, который возвращался из Египта в Санкт-Петербург. На борту лайнера летело двести двадцать четыре человека, из них – двадцать пять детей.

Это была огромная трагедия. Вся страна была потрясена этим известием. Страшная трагедия унесла жизни, которые были полны сил, здоровья и планов.

Елена Ивановна закрыла лицо руками, собираясь с мыслями, сделала громкий вдох и сказала:

– Власти делали всё, чтобы разобраться в причине падения лайнера. Страна оказывала родственникам всестороннюю помощь и поддержку. Почти все погибшие – жители Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Там были и те, кто жил в нашем городе. Четыре семьи.

В такие часы, безусловно, очень важно чувствовать плечо близких, высказать сочувствие тем, кто потерял своих родных.

– А у нашей Анечки в самолете находилась мама. Она…

Елена Ивановна отвернулась и вхлипнула… И тут раздалось тоненькое «и-и-и-и-и-и-и». И как по команде, весь 1«а» заревел на все голоса. Елена Ивановна опустилась на стул, а её ученики гурьбой побежали обнимать свою любимую учительницу.

***

Елена Ивановна решила зайти к Масловым проведать Аню. Прихватила с собой и Элю с Настей. Она нервно нажимала на звонок, но никто не открывал. Женщина заволновалась:

– Нет звонка. Звонка нет. Или его отсюда не слышно?

Но девочки уже забарабанили ногами. Дверь приоткрылась, и появилась Нюша.

– Анечка, есть кто дома? Можно войти? – обрадовалась Елена Ивановна, но девочки, обойдя её, уже вломились в квартиру.

– А где бабушка? – спросила учитель.

– А бабуля в магазин пошла. А мы тут с папой вдвоем.

– А-а-а! А что делаете?

– Водку пьем. Уже вторую бутылку.

– Как водку?

Елена Ивановна быстрым шагом вошла на кухню. За столом сидел Власий, положив голову на стол. Услышав голоса, он выпрямился, в его глазах забрезжила мысль:

– О! Учительница… Первая моя! Уважа-а-ю! Спасать меня пришла?

– Не вас, Власий Петрович, а ребенка. Вы что это тут творите? Надо о дочери думать, а он, гляди-ка, горе заливает. А ребенок сегодня ел?

Испуганная Нюша спряталась за Настю. А Власий закричал:

– А ты хоть знаешь, что такое жену потерять? А ты хоть знаешь, что в её гибели я виноват! Из-за меня она улетела в этот проклятый Египет. А я ей в след кричал: «Не возвращайся!» А ведь всей семьей собирались туда летом…

Елена Ивановна пододвинула к столу второй стул, села вплотную к Власию и прижала его голову к себе. Власий заплакал. Испуганные девочки жались друг к другу.

– Ч-ч-ч-ч-ч-ч-ч! Девочки, идите в комнату, я сейчас к вам приду.

– Выпьешь со мной? – взял себя в руки Нюшин отец.

– Нет. Не выпью, но посижу рядом. Анечку я к Грибовым отведу. Ей там будет хорошо!

– Как жить? Три года, три! Как я с этим живу?

***

Девочки закрыли дверь в комнату Нюши и присели на диванчик. Настя обняла грустную подружку и прижала её к себе, как Елена Ивановна обнимала Нюшиного папу, и запричитала:

– Бедная ты моя, сиротинушка-а-а-а-а-а! Вот умрет твой папа, ко мне жить пере-еде-е-е-шь!

– Я бы тоже тебя взяла, но у нас места нету! – с сожалением вздохнула Эля и спросила. – Нюся, а водка вкусная?

– Не, не вкусная, – попыталась вырваться Аня из Настиных объятий, но ничего не получилось.

– Что-о-о? – вытаращила глаза Настя и выпустила Нюшу. – Ты пила водку? Ты хочешь стать старой пропойцей? Закадычной пьяницей? Бутылки по помойкам собирать?

Испуганные Нюша с Элей пересели на кровать.

– Да не пила я никакую водку! Ты что, Настя?

– Только. Через. Мой. Труп! – отчетливо заявила Настя. Я никогда не позволю своему уму и сердцу оставить подругу в беде. Собирайся, поживешь у меня!

– А чего это у тебя, может, она у меня хочет? – возмутилась Элька.

– Не хочет она у тебя! У вас места нету! Нюша, бери только самые необходимые вещи! Запомните, девочки: взрослые делают много глупостей! Но мы должны им все прощать! Потому что они наши родители! А то видите ли, сам пьет, да еще и в будний день. А дети ни в чём не виноваты! И не кормлены. Ну ничего, у нас дома сосиски есть!

***

– Не понимаю, зачем люди умирают? – задумчиво сказала Настя, запрыгивая на подоконник.

– Теперь все умирают, – быстро ответила ей Элька, – так положено. Если б не умирали и в землю не закапывали, то много лишних было бы! Места бы всем не хватило бы! Интересно, чего там учительница Нюшке говорит?

Уроки закончились, а в пустом классе сидели Елена Ивановна и Нюша. Нюша тихонько плакала, а учитель ласково гладила её по голове и приговаривала:

– Анечка, посмотри вокруг себя… Сколько людей хороших, сколько подруг замечательных. Все тебя любят.

– Я каждый год думаю. Вот, сейчас зима настанет, снег выпадет. А она под землей, раздетая… Ей же так холодно. И куда одеялко снести… кофту теплую… А если она на облаках, то там тоже температура холодная.

Елена Ивановна смахнула набежавшие слёзы и прижав к себе девочку, поцеловала её в макушку.

– Нет. Не думай об этом. Ангелы никогда не мерзнут…

– И еще тетеньки говорили, что в гробике захоронена только мамина ручка, а больше ничего не нашли. Где они, мамины косточки?

Когда папа ездил в Питер на опознание, в обморок упал. А бабуля с тех пор сидит на валидоле. И денег на лекарства нет! Вот я вырасту, у меня будет много денег, я её, бедненькую, одними таблетками кормить буду!

– Да, конечно! Все будет хорошо. Все пройдет. Все наладится. А сейчас я отведу тебя к нашему школьному психологу. Она очень хорошая. Она будет с тобой часто разговаривать. А я всегда буду рядом, ты главное ничего не бойся!

Ноябрь

Урра! Воскресенье! Во дворе Настин папа и дядя Боря из восемнадцатой квартиры починили карусели. Девчонки договорились выйти на улицу в одиннадцать, но, когда Настя, надев теплую курточку, вышла, девчонки уже вовсю опробовали починенную вертушку.

Подруги накатались до головокружения и, чтобы не стошнило, решили купить в соседнем магазине пирожок с яблоками. Как раз за двадцать два рубля.

Из подъезда соседнего дома вышла женщина с двумя чемоданами. Она поставила чемоданы, посмотрела на часы и хлопнула ладонью себе по лбу.

– Девочки, милые, – закричала женщина, – покараульте чемоданы, я таблетки забыла дома! Я быстро! Одна нога там, другая здесь!

– Ладно, – сказали подруги и вцепились в чемоданы.

– Что там она про ноги говорила? – спросила Нюша.

– Одна тут, другая здесь?!

– Больные ноги видно, сказала же, за таблетками побежала, – толково объяснила Элька.

И тут из-за угла дома, где располагался магазин «Верный», выплыли цыгане. Человек пятнадцать. Они шли через двор и гортанно, как-то по-птичьи, громко разговаривали отчаянно жестикулируя.

Одна цыганка, с кирпично-красным румянцем на лице, с блестящими, глубокими черными глазами, в длинной черной юбке с разрезом, отошла от компании и, пританцовывая, с озорной улыбкой повернула к девочкам:

– А! Девоньки, вот радость-то! – всё ближе придвигаясь, весело заговорила она. – Уезжаете? Куда?

– Нет, это не мы, это тетенька! – пролепетала Элька, переминаясь на ватных ногах.

Настя, словно зачарованная, не сводила глаз с цыганки, а Нюша и вообще спряталась за её спину. От шумной толпы отошли ещё две цыганки и направились в их сторону.

– Эй, девочки, давайте я вам погадаю! Есть денюшки у вас? Да не бойтесь, никуда ваши чемоданы не денутся. Мы их постережём!

И тут Элька очнулась и крепко зажав в руке двадцать два рубля, заорала:

– Настя, гони их!

Эля стала руками хватать подмерзшую землю из палисадника и бросать в цыганок. Настя тоже очухалась и начала забрасывать женщин землей и травой с корнями.

– Эй, пошли прочь, вонючки, чавалы! – боевым голосом закричала Нюша, метая в гадалок мелкими камнями, подобранными на асфальте.

– А я им по ногам!!! Пинай их по ногам, Настька! – орала Элька, брызгая слюной.

– Чокнутые, чокнутые дуры, – кричали цыганки, отступая.

Из подъезда вышла хозяйка чемоданов и увидела перемазанных девочек и свою поклажу, заляпанную землей.

– Да как же так! – остановилась она, закрыв лицо руками. – Я вам… покараулить, а вы!? А я за таблетками… а тут…

– А от чего таблетки? – пролепетала Нюша.

– От давления… – в тон ей ответила женщина.

Девочки всё-таки добрались до магазина, но на кассе выяснилось, что для покупки пирожка не хватает одного рубля.

– Вот ведь гады! Украли всё-таки ровно один рубль! – собрав в кучку злое лицо, сказала Элька и почему-то потрясла кулаком в сторону кассирши. Женщина, сидевшая за кассой, оказалось сердобольной и сжалилась над девочками:

– Эй, девочки, вернитесь! Дам я вам рубль, потом занесёте!

Пирожок в руке, и опять жизнь прекрасна! А сколько воспоминаний…

– А я её хряяясь по ноге, а потом хрусть по руке… А Нюшка-то, Нюшка, стоит, как хрюшка! Вся перемазанная…

– А я такая, – подхватила Настя, вспомнив, как она с разбега ввинтилась цыганке в живот, – как бодну её головой!

– Будто корова! Нет, будто козёл! – подсказала ей Элька.

– Это чего это козёл? – возмутилась Настя, любящая всё прекрасное, – я вааще-то забодала её, как горная лань!