Текст книги "Убийца с пилой"

– Ты сообщила Робу, что снова вышла на улицу? – спросил Марк.

– Вышла на улицу? – Хенли не могла не рассмеяться. – Ты это так сформулировал, будто я проституткой работаю.

– Прости. У меня был трудный день, но ты знаешь, что я имел в виду.

– Да, я сообщила ему вчера вечером. Не то чтобы он прыгал от радости и желал мне успехов.

Хенли почувствовала, как напряглись ее плечи, когда она вспомнила реакцию Роба. Он обвинил Хенли во вранье; в том, что карьера для нее важнее семьи. Утром, когда она собиралась на работу, Роб с ней не разговаривал.

– На самом деле ты не можешь его винить, – заметил Марк.

– Я знаю, что не вправе это делать, но послушай, я пришла сюда не для того, чтобы говорить обо мне. Я пришла по делу.

И Хенли рассказала Марку о том, как идет расследование.

– Я ничего об этом не слышал в новостях, – сказал Марк.

– Пока не было заявления для прессы. Тела из Темзы достают каждый день. Это едва ли можно назвать новостью. Но два расчлененных трупа, найденные с разницей в один день… Это, конечно, новости, но нам совершенно не нужно, чтобы это муссировали в СМИ.

– А есть хоть какие-то зацепки? Подозреваемые?

– Есть пара теорий, которые мы рассматриваем. Месть. Может, бывший парень или брошенная женщина…

– Несмотря на то что расчленение – это, безусловно, демонстрация силы и крайней степени ненависти по отношению к жертве, для женщин это все-таки нетипично. Расчленение – это психологическая форма завершения дела, получения окончательного удовлетворения. Для этого требуется хладнокровная целеустремленность. Женщины – без обид, Анжелика, – более… эмоциональны.

– Я и не обиделась. А как насчет мести?

– Если бы это была месть, то ваш убийца сосредоточился бы на одной цели. Убил бы или нового парня, или подругу, но убить обоих, а потом обоих расчленить… Я считаю, что это не месть.

– А подражатель может быть?

Хенли нашла в телефоне фотографии символов, вырезанных на коже у Зоуи.

– Секундочку. – Марк снял очки и протер стекла галстуком. – Это полумесяц и двойной крест?

Хенли кивнула.

– Последний раз я видел такое, когда орудовал Питер Оливер. Эти метки вырезаны на обоих телах?

– Только у Зоуи. И в связи с этим мне пришлось встретиться с Питером Оливером сегодня утром.

– Прости. Что пришлось сделать?

– Ты слышал, что я сказала, Марк.

– И ты мне перед этим не позвонила? Мы бы с тобой все проговорили. Я бы тебя подготовил.

– Ты же не мой психотерапевт. Забыл?

– Но все равно… Как разговор? Как он?

– Отвратительный. Бесполезный. Я не хочу об этом говорить, – уклончиво бросила Хенли. – Мне от тебя кое-что нужно. Можешь подготовить для меня психологический портрет преступника?

– Конечно, могу, но мне нужен отчет о следствии… Ну, та ее часть, которую вы можете мне предоставить. И вся информация, какая только есть, о жертвах.

– У меня для тебя все уже приготовлено, – сказала Хенли, вручая ему флешку.

– Отлично. Дай мне пару деньков, и я все сделаю.

У Хенли к горлу подступила тошнота, когда она встала с дивана. Она положила руку на спинку стула, чтобы удержаться на ногах.

– Эй, с тобой все в порядке?

– Просто слишком быстро встала. Все нормально.

– Нет, не нормально. Встреча с Оливером запустила у тебя в голове какой-то процесс. Анжелика, когда-нибудь тебе придется проговорить то, что с тобой случилось, причем не с точки зрения полицейского, а с точки зрения жертвы. Выжившей после ужасного испытания.

– Не надо меня так называть. Не называй меня «жертвой», «выжившей». Это звучит так, будто я… слабая.

– Разве выжить после ужасного испытания – это признак слабости?

– Я не хочу, чтобы на меня навешивали ярлыки.

– Посттравматическое стрессовое расстройство просто так не исчезает. Я хорошо тебя знаю, Анжелика. Ты любишь все раскладывать по полочкам.

– Это помогает мне хорошо выполнять мою работу.

– Работа – это одно дело, но ты раскладываешь по полочкам и всю свою жизнь. Это совсем другое.

– В моем случае это срабатывает.

– На каком-то этапе эти твои полочки переполнятся. Ты через многое прошла. И что-то ты до сих пытаешься осмыслить. После смерти твоей матери прошло всего семь месяцев. Я даже не уверен, оплакала ли ты ее как следует.

– Плакать уже поздно, а ты не должен проводить со мной сеансы психотерапии.

Хенли попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось. Она посмотрела на часы. Было уже двадцать минут девятого. Она пропустила время, когда Эмму нужно укладывать спать. Вероятно, Роб встретит ее с каменным выражением лица и в полной тишине, когда она наконец вернется домой; и винить его будет не в чем.

Марк подошел к письменному столу и открыл ящик.

– Если ты не собираешься больше ходить к доктору Эфзалу, позволь мне по крайней мере порекомендовать тебе одного специалиста.

Хенли взяли визитку из рук Марка.

– Доктор Изабель Коллинс?

– Она очень хороший специалист. Позвони ей, если все-таки передумаешь насчет психотерапии.

– Я ничего не обещаю, – ответила Хенли.

В это мгновение у нее в кармане начал вибрировать телефон. Она прочитала сообщение от Эзры: «Можете вернуться в отдел? Оч важная инфа о Ледиуэлл».

Хенли хотелось ответить «нет». Ей нужно было вернуться домой, чтобы провести время с собственным ребенком, посмотреть, как Эмма спит, поцеловать ее в лобик. Побыть матерью!

– Марк, что-то случилось. Мне нужно вернуться в отдел, – раздосадованно сказала Хенли. – Спасибо тебе за все.

– Никаких проблем. Просто помни: если это подражатель и он следует modus operandi Оливера, то будут еще трупы, и, вероятно, гораздо раньше, чем ты думаешь.

Глава 18

«Он вороватый жулик и обманщик».

Именно так Раймс назвал Эзру Уильямса, когда Пеллача рассказал ему о своей гениальной идее предложить Эзре работу в ОРСП через две недели после того, как его выпустили из тюрьмы Колдингли.

«Свояк свояка видит издалека», – заметил тогда Эзра, снимая пластиковую пленку с контейнера со сладким карри. Раймс неразборчиво пробормотал что-то себе под нос и впился зубами в роял-чизбургер, а Эзра заметил: «Это нарушение моих прав человека, брат».

Эзра с неохотой явился в ОРСП с ноутбуком в сумке, электронным браслетом на ноге, а также, к невыразимому восторгу Раймса, двумя макмаффинами с яйцом и беконом на завтрак. Он два дня сидел со своим ноутбуком в углу оперативного штаба, а потом потребовал перевести его в какое-нибудь другое помещение, где ему целый день не придется смотреть на трупы.

Рамоутер зашел в кабинет Эзры.

– Секундочку подожди, – сказал Эзра, что-то печатая на клавиатуре. – Так, я закончил. – Эзра развернул огромное кожаное кресло, которое подошло бы для съемочной площадки «Мастермайнд»[28]28
  Мастермайнд («Выдающийся ум») – телевизионное игровое шоу, которое уже больше тридцати пяти лет идет на ВВС – за определенное время нужно дать как можно больше правильных ответов на вопросы.


[Закрыть]. – Итак, телефон.

– Да, нас интересует телефон и электронный браслет Кеннеди. Хенли сказала, что ты с ними закончил.

– Никто никогда не узнает, что я с ними вообще работал, – с гордостью объявил Эзра, встал, потянулся и направился к шкафу в углу кабинета. Он открыл ящик и достал два запечатанных пакета для вещдоков.

– Ты что-то выяснил? – спросил Рамоутер, забирая пакеты у Эзры.

Эзра сложил руки на груди и склонил голову набок.

– Ты серьезно спрашиваешь меня, выяснил ли я что-нибудь?

– Я пока не знаю, насколько ты классный специалист, поэтому вынужден спрашивать.

– Не знаешь. А я знаю, что ты меня гуглил. Вероятно, пытался зайти в систему и найти папки с делом, по которому я проходил. И одновременно пытался вытащить дело Оливера из архива.

– Как ты…

– Считай меня стражем ворот в нашем отделе.

– Так как мне добраться до нужных файлов?

– Друг, тебе нужно поучиться терпению. Медитацией не пробовал заниматься?

– Что?

– Нужно действовать немного более осознанно, а то могут перегореть предохранители. Я разобрался с твоим уровнем доступа. Ты теперь соединен с нашим защищенным сервером. Это тебе не облака какие-то.

– А бумажные папки у вас тут есть?

– В подвале, – кивнул Эзра. – Так, давай вернемся к телефону Кеннеди. Совершенно новый. Всего три месяца. SIM-карта в нем тоже новая. Тариф без абонентской платы. В памяти всего несколько номеров: брат, инспектор по условно-досрочному и некто по имени Ринс. По мне, так похоже на погоняло дилера.

– А текстовые сообщения? ВотсАп? Мессенджеры?

– Ничего. Телефон почистили. Текстовых сообщений нет. Чат в ВотсАп очистили, но это ерунда. Люди – идиоты. Они думают, что, нажав на «удалить», все стирают.

– Значит, ты что-то нашел?

Эзра подошел к маленькому холодильнику и достал бутылку зеленого сока, который, как показалось Рамоутеру, излучал холодное свечение.

– Аккаунт в ВотсАп не привязан к этому телефону, точнее к SIM-карте, которую ты держишь в руках.

– А к чему он привязан?

– Очевидно, к другой SIM-карте, другому номеру телефона и другому аппарату, брат.

Рамоутер попытался упорядочить полученную информацию у себя в голове. Он устал. Он взял стул и сел.

– Хочешь зеленого сока? – предложил Эзра, протягивая бутылку. – Шпинат, листовая капуста, яблоко, немного зеленого лимона и имбирь. Очень хорошо приводит в чувство. Бодрит!

– Нет, со мной все в порядке. Значит, есть еще один телефон?

– Да. Не обижайся, но я буду с тобой разговаривать как со своим дедушкой. Когда он говорит по скайпу, восемьдесят процентов времени я вижу чертов потолок у него в комнате.

Рамоутер рассмеялся.

– Когда ты регистрируешься в ВотсАп, требуется ввести телефонный номер. После этого тебе приходит сообщение с кодом подтверждения. Ты вводишь этот код, потом можешь пользоваться. Это понятно?

– Да, понятно.

– А теперь представь, что тебе нужен новый телефон. Ты покупаешь новый аппарат и новую SIM-карту, но по какой-то непонятной причине хочешь, чтобы люди продолжали связываться с тобой по ВотсАп, но не хочешь, чтобы у них был твой новый номер телефона.

Рамоутер кивнул. Пока ему все было понятно.

– Ты загружаешь ВотсАп, и они тебя спрашивают, хочешь ли ты использовать уже существующий аккаунт. Понятно?

– Да. И ты собрал информацию по старому номеру?

– Конечно. Я извлек этот номер и поработал с ним по-своему.

– Что значит «по-своему»?

– Подробности тебе знать не нужно. Я могу только сказать, что выяснил оператора, а у них информации куча. Этот номер работал до утра вторника.

– Вторника? Но тело Кеннеди нашли в понедельник утром.

– Становится любопытнее и любопытнее, да? Тут одно из двух. Или кто-то его спер и пользовался, пока деньги не закончились. Или он до сих пор у того, кто его забрал.

– Проклятье! А что с браслетом? – спросил Рамоутер.

– С браслетом еще интереснее. Ему прикрепили один из этих новомодных, подключенных к GPS. Не то что та бесполезная дрянь, которую носил я. Для него это было плохо, а для нас хорошо. С таким браслетом отслеживаются абсолютно все передвижения, а он постоянно где-то шлялся. Адвокаты у Лондонского моста, Кэмден, «Аптон-Парк». Я и за деньги на «Вест-Хэм»[29]29
  «Аптон-Парк» – район в Лондоне и название стадиона футбольного клуба «Вест-Хэм».


[Закрыть] не стал бы смотреть, ну да ладно. – Эзра ненадолго замолчал и прищурился. – А, да. Еще Суд короны Блэкфрайерс[30]30
  Суд короны является уголовным отделением Высокого суда. Упомянутое отделение находилось недалеко от Блэкфрайерс-роад и от нее получило свое название. Закрыто с 20 декабря 2019 года.


[Закрыть], Льюишемская больница, местная библиотека. Занятой был человек. Но когда наступал комендантский час, он никуда не ходил. Хотя не могу сказать, что он был таким послушным мальчиком до того, как на него надели браслет.

– Когда его надели?

– Активировали двадцать девятого августа.

– Кеннеди выпустили из-под стражи двадцать шестого. А сигнал когда прекратился?

– Шестого сентября в 23:47. Но когда сигнал прервался, Кеннеди был не в хостеле.

Эзра перевел взгляд с Рамоутера на Хенли, появившуюся в дверном проеме с чашкой кофе, на которой было неправильно написано ее имя.

– Шеф, простите, что снова выдернул вас.

– Все в порядке, Эзра. Что ты хочешь сказать? Как это Кеннеди не было в хостеле? – спросила Хенли.

– Я к этому и веду, – продолжил Эзра. В это мгновение один из лежавших на столе телефонов начал звонить. – Кеннеди не было в хостеле, когда электронный браслет отключили. Он был в парке Ледиуэлл-Филдс.

Глава 19

Хенли не могла оторваться от фотографий Дэниела Кеннеди и Зоуи Дарего. Обреченные влюбленные. Желание найти их убийцу усиливалось с каждой секундой, но в первую очередь ею двигала особая связь, которую она ощущала с Зоуи. Как и у Мелиссы, ее жизнь рано оборвалась. Она была чьей-то дочерью, чьей-то подругой. Сестрой. Судя по лаку на ногтях, помаде и черно-пурпурным прядям в недавно сделанной прическе, она заботилась о своей внешности. Но ее ногти, поломанные и расслоившиеся, рассказывали совсем другую историю. Они говорили о том, что она пыталась откуда-то сбежать. Она что-то царапала, рыла ногтями, чтобы выбраться. Но откуда?!

– Что нам известно? – спросила Хенли у Рамоутера.

Они сидели в кабинете через две двери от комнаты, которую Эзра называл своей лабораторией. В кабинете было тихо и прохладно. Рамоутер выглядел взволнованным и возбужденным. Хенли знала, что он хочет расспросить ее про Оливера и про то, о чем тот сегодня упомянул. Хенли приподняла рубашку повыше пупка.

– Оливер ударил меня ножом, когда я попыталась его арестовать, – она показала шрамы у себя на животе. – Я неделю лежала в больнице, ему предъявили обвинение в попытке убить меня. Вопросы есть?

– Нет. Никаких.

На несколько секунд воцарилось неловкое молчание, пока Хенли заправляла рубашку.

– Что нам известно? – снова спросила Хенли.

Рамоутер сверился со своими записями.

– Дэниел Кеннеди и Зоуи Дарего состояли в отношениях примерно два года, но не жили вместе. Зоуи работала в Льюишемской больнице.

– А Кеннеди находился в парке, когда его электронный браслет прекратил подавать сигнал. И Зоуи нашли в этом парке, – добавила Хенли.

– Выпадают четыре дня между исчезновением Кеннеди и обнаружением его тела, останки тела Зоуи были обнаружены через пять дней. Доктор Чой утверждает, что ей сначала отрезали руку, а все остальное через день или два. Так что делал наш убийца? Держал Зоуи несколько дней у себя, наблюдая, как она страдает, чтобы потом прикончить? Значит, он больной.

Рамоутер откинулся на спинку стула.

– Мы знаем, что Кеннеди полностью соблюдал все предписания после освобождения из-под стражи, – снова заговорила Хенли. – Он человек привычки, но что-то (необязательно кто-то) заставило его снять браслет. Что может заставить тебя делать то, что ты не хочешь?

– Сестра моей жены.

Хенли не могла сдержать улыбку.

– Кроме сестры твоей жены. Урок номер один: не беги впереди паровоза. Всегда внимательно слушай задаваемый вопрос. Я спросила не кто, а что. Что может заставить тебя делать то, что ты не хочешь?

– Угроза. Если кто-то угрожает мне или близкому мне человеку. Но меня беспокоит другое. Электронный браслет Кеннеди. Почему он потратил время на то, чтобы срезать браслет и сломать его, если считал, что Зоуи угрожает опасность? Если бы я был на его месте, я бы наплевал на это. Рискнул бы, попытался бы все объяснить судье после ареста за нарушение условий освобождения. Браслет прекратил подавать сигнал в Ледиуэлл-Филдс, но мы его нашли сломанным под кроватью. Как он там оказался?

– Хороший вопрос, но мы пока не можем ответить даже на главные: где, кто и почему. Где их убили? Кто их убил? Почему?

– Связи между Зоуи и Кеннеди недостаточно? – спросил Рамоутер.

– Нет, – Хенли закрыла блокнот. – Какие будут наши следующие шаги? Какие еще у нас имеются улики?

– Записи с камер видеонаблюдения в том районе, где было найдено тело Зоуи, а также записи, предоставленные Гринвичским муниципалитетом. Единственное, отсутствуют записи с берега реки.

– А чего у нас нет?

– Свидетелей и оставшихся частей тела Дэниела Кеннеди. Не хватает его правой руки, – поморщившись, сказал Рамоутер.

Хенли взглянула на часы.

– Уже поздно. Тебе пора домой. Я завтра с утра приду пораньше. Эзра мне сказал, что ты пытался добраться до папок по первому делу.

– Я ничего не вынюхивал, не пытался совать нос не в свои дела и все в таком роде, – быстро ответил Рамоутер. – Я просто подумал, что не помешает посмотреть материалы дела.

– Посмотреть, не упустили ли мы что-то?

Хенли приложила руку к груди, как будто была оскорблена до глубины души.

– Что? Нет. Конечно, нет… Я просто…

– Успокойся. Я пошутила. Ты можешь взглянуть на дело свежим взглядом. Посмотри, может, обратишь внимание на что-то, что было упущено при проведении изначального расследования. Может, что-то просто бросится тебе в глаза.

Хенли наблюдала за собиравшим вещи Рамоутером и никак не могла отделаться от одной мысли, которая вертелась у нее в голове. А что, если Рамоутер действительно обнаружит, что она что-то упустила?

Рамоутер сидел на полу у себя в гостиной в шортах и старой майке футбольного клуба «Вест Бромвич Альбион» с номером «8». Он открыл все окна, но вентилятор, цену на который явно завысили, только гонял по комнате горячий воздух и никак не помогал. Он взял последний спринг-ролл и опустил его в шрирачу[31]31
  Шрирача – острый тайский соус.


[Закрыть]. Ему было стыдно за то, как он теперь питался. Содержимое его холодильника не пополнялось. Там стояли две пинты[32]32
  1 пинта = 0,568 л.


[Закрыть] молока, лежала половина буханки хлеба, яйца и сосиски в тесте, которые он купил вечером в воскресенье.

Он распечатал материалы дела с флешки. Бумаги были разложены вокруг него на полу. Он придавил их пультом, мобильным телефоном и двенадцатикилограммовой гирей, чтобы не разлетелись. Рамоутер взял в руки фотографию Оливера, сделанную после ареста. Оливер улыбался в камеру, лицо у него было заостренным, но определенно красивым. Эдакая суровая красота и магнетизм. Рамоутер почувствовал на себе силу его очарования, когда они встретились лично. На фотографии у Оливера была разбита губа, а на носу оставалась запекшаяся кровь. Левый глаз опух и был налит кровью. В материалах дела говорилось, что Оливера арестовал Пеллача и он оказал сопротивление при аресте. Судя по виду Оливера, Рамоутер почти не сомневался, что Пеллача использовал не только тазер[33]33
  Тазер – полицейский электрический пистолет, стреляющий металлическими стрелами, которые в действительности несут на себе заряд. После выстрела может использоваться как контактный электрошокер.


[Закрыть], когда Оливер порезал Хенли ножом. Оливер за восемь недель убил семь человек и разбросал их тела в разных местах в юго-восточной части Лондона. Рамоутер поднял с пола еще одну фотографию, вымазав соусом низ страницы. Последняя жертва. До сих пор не опознанная. И до сих пор не найдена голова. Ноутбук Рамоутера издал сигнал, означающий, что ему пришло письмо. Это было сообщение из тюрьмы Белмарш, от отдела, занимающегося допуском посетителей. У Оливера не было ни семьи, ни друзей, но за последние три месяца заявления подали сорок три человека, которые хотели его навестить. Оливер согласился встретиться только с одним.

– Кто такой этот Чанс Блейн, черт его побери? – пробормотал Рамоутер в пустоту.

Глава 20

В четверг с утра Хенли с Рамоутером не успели провести в отделе и часа, когда Джоанне позвонил полицейский из отделения в Дептфорде. Нашли еще одно тело, разрезанное на куски, его подбросили во двор церкви Святого Николая. Церковь была частично отгорожена от окружающей ее территории, принадлежащей муниципалитету. Рядом, за забором, также находился частный участок, на котором возвышался многоквартирный дом.

– Выглядит не очень гостеприимно. Как-то мрачновато для церкви, – высказал свое мнение Рамоутер, останавливаясь у открытых ворот.

По обеим сторонам ворот на столбах красовалось по черепу с костями. На них смотрел пустой глаз, будто пронзая взглядом и бросая вызов: осмелитесь зайти? Перед мысленным взглядом Хенли черепа сменились головой Зоуи. Она содрогнулась.

– В детстве мы обычно говорили, что это пиратская церковь, – у Хенли на губах мелькнула легкая улыбка от этого воспоминания. – Нам кто-то сказал, что эти черепа и кости послужили вдохновением для «Веселого Роджера».

– Серьезно? – Рамоутер снова задрал голову, перед тем как последовать за Хенли по забетонированной дорожке, ведущей к зданию церкви.

– Нет. На самом деле они здесь, чтобы напоминать прихожанам о неминуемом конце и о том, что есть жизнь после смерти.

– Вы выросли в этом районе? Я помню, как старший в группе криминалистов, Энтони, говорил, что вы хорошо знаете территорию у реки.

– Да, – кивнула Хенли. – С другой стороны парка.

– Местная девчушка, которая многого добилась.

– Это смотря с чьей точки зрения. Так, давай-ка…

Звонок мобильного телефона Рамоутера не дал Хенли закончить фразу. Она замолчала, Рамоутер виновато на нее посмотрел, перед тем как повернуться к ней спиной, чтобы ответить на звонок, и отошел. Через несколько минут Рамоутер робко вышел из-за белого грузового автофургона, рядом с которым полицейский огораживал территорию сине-белой лентой.

– Закончил? – с сарказмом спросила Хенли, когда Рамоутер вернулся.

– Простите. Это… Неважно. Простите.

Хенли уже подумывала поподробнее расспросить его про этот звонок, но передумала. Последнее, чего ей не хватало, – это сближаться с ним.

– Пошли, – позвала Хенли, роясь в карманах в поисках перчаток.

Она сошла с дорожки и стала пробираться по разросшейся траве, между надгробий и памятников, на которых уже давно стерлись имена усопших. Вся деятельность была сосредоточена на участке позади церкви, где возвышалась средневековая колокольня. Энтони со своей группой криминалистов уже трудился на месте, а молодой человек с характерным черно-белым воротничком пастора и закатанными рукавами разговаривал с двумя полицейскими в форме.

– Здесь три входа на территорию церкви, – пояснила Хенли, жестом подзывая женщину-полицейского, которая стояла рядом с маленькой бледной старушкой, крепко сжимавшей в руках собачий поводок. На земле тихо лежал стаффордширский бультерьер.

– Нам нужно поговорить с пастором. Насколько я понимаю, рядом с вами сейчас стояла свидетельница, Джанин Муллинс? – уточнила Хенли у женщины-полицейского, предъявляя той свое удостоверение.

– Да. Я записала ее показания. – Она опустила руку в задний карман, достала блокнот и вручила Хенли. – Простите, почерк у меня ужасный.

– Ничего страшного.

Хенли пролистнула страницы, потом передала голубой блокнот Рамоутеру. Тот вернул блокнот назад с гримасой отвращения.

– Она видела, как лисы поедали руку, – покачал головой он.

Лисы оттащили одну руку метра на полтора от мемориальной доски в память о Кристофере Марло[34]34
  Кристофер Марло (1564–1593) – английский поэт, переводчик и драматург. Он был похоронен на кладбище Дептфорда в общей чумной могиле. Она не сохранилась, но мемориальная доска была установлена в примерном месте захоронения.


[Закрыть]. Остальные части тела кучей лежали у подножия ступенек, спускающихся к одному из входов в колокольню.

– Боже праведный! – воскликнула Хенли, подойдя ближе.

Она остановилась в трех шагах от последней ступеньки и прикрыла рот рукой. Среди разбитых пивных бутылок, смятых пакетов из-под крекеров и заляпанных маслом коробок из-под курицы лежало разрезанное на куски разлагающееся тело мужчины.

– Как вы считаете, он здесь давно? – Рамоутер заглянул внутрь. Все это выглядело как разрытая темная могила.

По оставшейся плоти в задней части шеи мужчины – там, где ему отрезали голову, – ползали жирные белые черви. Конечности кто-то завернул в прозрачные куски пластиковой пленки, и в тех местам, где их грызли лисы, она оказалась разорвана. Когда-то белая кожа туловища приобрела зеленоватый оттенок, покрылась пятнами и натянулась, как шкурка на переваренной сосиске. Хенли поднялась на несколько ступенек вверх.

– Если лисы его только что нашли, значит, кто-то его здесь сбросил очень рано утром. Но сколько времени он уже мертв? – спросила Хенли и сама себе ответила: – Неизвестно. Где пастор?

– Вернулся в церковь, – ответил Рамоутер. – Я только не понимаю, почему его бросили здесь?

– Не знаю, – честно ответила Хенли. – Но сделал это человек, который хорошо знает эту местность. Неслучайно тела Кеннеди и Зоуи нашли совсем недалеко отсюда и…

– Вы думаете, что это опять его рук дело? – перебил Рамоутер.

Хенли кивнула. Ей не нужно было искать вырезанные на коже символы, чтобы понять: это третья жертва подражателя, и теперь они ищут серийного убийцу.

– Но это же ненормально, да? Три тела за четыре дня.

– Нет.

Резкий звонок телефона Хенли прервал их беседу. «Номер не определен» – появилось на экране.

– Алло! Да. Это инспектор Хенли… Все правильно. Где вы ее нашли?.. Давно? В воде или на берегу? Хорошо… Позвоните сразу же, как появится какая-то информация. Спасибо.

– Кто это был? – поинтересовался Рамоутер.

– Сержант Блейн из речной полиции. Они нашли руку в воде рядом с причалом парома «Вулвич»[35]35
  Этот паром соединяет Северную кольцевую и Южную кольцевую дороги в Лондоне.


[Закрыть].

– Она может принадлежать Кеннеди?

– Да, но эта река имеет свойство выбрасывать всякую дрянь. Рука может принадлежать кому угодно. Речная полиция ждет криминалистов, а затем руку отправят в Гринвичский морг. Пошли побеседуем с Джанин Муллинс.

Глава 21

Чашка в руках Джанин Муллинс стучала о блюдце. Хенли готова была поспорить, что уже через две минуты фарфоровая чашечка с нежными розочками на кремовом фоне превратится в мелкие осколки на полу пасторского кабинета. Потребовалось меньше минуты.

– Простите, отец. Мне очень жаль, – миссис Муллинс теперь неотрывно смотрела на кусочки фарфора на полу.

– Не беспокойтесь, миссис Муллинс. Я сейчас схожу за метлой и совком. Может, мне удастся найти для вас на кухне что-то более прочное. – Пастор Ундрилл нежно дотронулся до ее руки и вышел.

Джанин потерла морщинистые руки с выступавшими синими венами и стала крутить золотое обручальное кольцо на безымянном пальце.

– Мы постоянно гуляем в этом церковном дворике, но в саму церковь я никогда не заходила, – сообщила женщина, а ее пес в это время слизывал растекающуюся по плиткам пола коричневую жидкость. – Я католичка, а это англиканская церковь. Да мама Брайана с ума бы сошла!

Пастор вернулся и быстро смел осколки чашки и блюдца, а также вытер разлитый по полу чай.

– Вы ходите в церковь?

– Да, – кивнула Джанин. – В Церковь Богоматери[36]36
  Полное название: Католическая церковь Богоматери Вечной Помощи.


[Закрыть]. Вниз по Тайнмут-стрит. Вы знаете ее?

– Да, меня там крестили, Я там впервые причащалась и проходила конфирмацию[37]37
  Конфирмация у католиков – таинство миропомазания, совершаемое над детьми по достижении 7–12-летнего возраста.


[Закрыть].

– Правда?

– Мир тесен.

Открылась дверь, и вошел Рамоутер с новой чашкой чая.

– Пришел смотритель, так что я пойду поговорю с ним. И Лин только что подъехала.

– Он кажется очень милым, – заметил Джанин. – В эти дни в полиции служит столько молодых людей. Даже вы выглядите слишком юной, чтобы дослужиться до инспектора.

– Пусть вас не обманывает мое лицо. Бывают дни, когда я чувствую себя древней старухой, – призналась Хенли.

– Я никогда раньше не видела мертвецов, – Джанин крепко сжала чашку с чаем. – Никогда. Даже папу не видела, когда он умер.

– Не волнуйтесь. – Хенли нежно опустила ладонь на запястье Джанин. – Просто расскажите мне, что вы видели.

– Я все подробно рассказала другой женщине-полицейскому. Два грузовика не могли разъехаться здесь за углом. Они все срезают тут дорогу, чтобы не встать в пробку на главной улице. Потом пробежали два бегуна, но мимо церкви, они не забегали во двор. Я зашла, села на скамейку и еще не успела даже сделать глотка чая, который принесла с собой, когда услышала шорох за спиной, а потом почувствовала запах. Я повернула голову – и вот тогда увидела… Увидела…

Джанин разрыдалась.

У места преступления, на углу, собралась небольшая толпа родителей, которые отводили детей в детский сад на другой стороне улицы. Их перешептывания стали громче, когда грузовой автофургон с надписью «Частная скорая помощь» въехал в ворота на территорию церкви.

В воздухе стоял тяжелый запах смерти. Хенли все вокруг раздражало, она не знала, куда себя деть.

– Я тут осмотрелся и поговорил с пастором Ундриллом, – отчитался Рамоутер, когда они направлялись к машине Хенли. – Они обычно закрывают церковь в восемь вечера, но зал в соседнем здании муниципалитета открыт до десяти. Вообще зависит от мероприятий, встреч и собраний, которые там проводятся. Пастор здесь не живет. Похоже, не хватает денег, чтобы оплачивать еще и дом для священнослужителя.

– Давай ближе к делу, – нетерпеливо сказала Хенли.

– Хорошо. Есть смотритель, который закрывает все три входа в половине одиннадцатого вечера, а открывают их в шесть утра. И только два комплекта ключей. Один у смотрителя, второй у пастора. Прошлой ночью смотритель сделал все как обычно. Проверил церковный дворик, выгнал пьяниц и запер все ворота. Когда он пришел открывать их сегодня утром, то обнаружил, что ворота позади церкви, те, которые рядом с многоквартирным домом, открыты.

– Камеры видеонаблюдения есть?

Рамоутер покачал головой.

– Их все вывели из строя пару дней назад. Смотритель решил, что это дети баловались, но я не уверен.

– Но тело нашла Джанин. Как так получилось, что смотритель ничего не увидел?

Хенли заметила Лин, которая о чем-то разговаривала с Энтони, в то время как еще один криминалист делал фотографии.

– Он утверждает, что его не видел. Вообще, солнце сегодня взошло в 6:32, поэтому, когда он открывал церковь, все еще было темно.

Хенли раздраженно покусывала губу, пока они шли к Лин.

– Ты понимаешь, что нам за четыре дня подкинули три тела, причем сбросили их в общественных местах, и у нас до сих пор нет ни одного независимого свидетеля?

– Тот, кто это сделал, очень умен, – заметил Рамоутер, доставая из кармана коробочку мятных леденцов «Поло». – Он умеет передвигаться как призрак. Буквально.

– Я никогда не привыкну к червям. У меня от них мурашки по коже, – объявила Лин, осматривая собственные руки, чтобы проверить, не осталось ли на них каких-нибудь насекомых. – Я на ногах с трех ночи. Пятнадцатилетний парень повесился в спальне в Кидбруке. Третий за эту неделю! И вот, когда я уже в двух минутах от собственного дома, мне поступает звонок – нужно отправляться в Нунхед. Знаете, что я там нашла?

– Расскажи.

– Скелет. Настоящий скелет. Ни куска плоти. Просто сидел в кресле. Сумасшествие какое-то. Ладно, давайте возвращаться к вашему парню. Белый мужчина. От тридцати пяти до сорока с небольшим. Как и две ваши предыдущие жертвы, был расчленен. Все шесть частей здесь. На запястьях и лодыжках остались следы веревок, которыми его связывали. Ножевая рана на правом бедре.

– Сколько времени он уже мертв, по вашему мнению? – спросил Рамоутер.

– Как видите, тело покрыто трупными червями. Мясные мухи, в особенности в такую погоду, прилетают в течение двадцати четырех часов после смерти. – Лин скорчила гримасу. – Я не специалист по мухам, но знаю, что каждая может отложить до ста пятидесяти яиц. Еще денек для появления личинок, потом в период от трех до пяти дней они окукливаются, и появляются на свет мухи… Если строить догадки, я сказала бы, что он мертв по меньшей мере четыре дня. Мне придется отправить несколько этих мерзких червяков энтомологу. Но тут есть еще один момент. – Лин сделала шаг к Хенли и Рамоутеру. – Посмотрите на левое бедро. Семь с половиной сантиметров выше колена. Похоже, что там вырезан двойной крест.

– Ты уверена? – спросила Хенли.

– Мне нужно, чтобы он оказался у меня на столе, прежде чем я смогу о чем-то говорить со стопроцентной уверенностью, но это еще не все. У него отрезаны уши.

– Прости… Что?

– Уши. Оба уха. Отрезаны. Знаю. Ничего подобного я раньше не видела. Мне пора идти. Позвоню тебе позже.