Текст книги "Месть Осени"

Часть II. Соблазн

Глава 7

Тяжело опираясь на трость, Аскольд шагал рядом со мной к двери под неоновой вывеской. Даже сквозь свитер и пальто я чувствовала на локте его хватку. Часть меня продолжала считать, что заявиться в стриптиз-клуб с черным магом – дурная затея. Часть растерянно вопрошала, как это возможно – просить убийцу о помощи.

«Как будто ты сильно от него отличаешься», – прокомментировал саркастичный голос Лестера в голове, когда мы встали в конец очереди.

Через пятнадцать минут перед нами осталось только два человека. Смотрящий едва взглянул на них и без лишних вопросов пропустил. Он был в одной белой футболке. Из-под рукавов выглядывали бицепсы со вздутыми венами, на рельефной груди растянулась надпись «Angel». Глаза скрывали темные очки-половинки.

– Я тебя знаю, – веско произнес Смотрящий, когда подошла наша очередь. Кажется, он обращался к Аскольду.

– Многие меня знают, – прохладно отозвался Аскольд. – У нас забронирован столик. Мы войдем, если не возражаете.

– А если возражаю? – Смотрящий стал похож на огромного нахохлившегося орла. – Ты что здесь забыл, богохульник?

Аскольд даже бровью не повел.

– Столик, – ровно повторил он. – Который я забронировал час назад. И оплатил.

Я хотела сообщить, что мы вообще-то знакомы, но Аскольд незаметно придержал меня за локоть.

– Могу я увидеть менеджера?

По телу разлилось странное тепло, точно перед нами зажегся факел. Внешне все осталось по-прежнему: парень, похожий на Шварценеггера, препирался с очередным посетителем, посетитель пытался попасть в клуб. Но что-то было не так. От Смотрящего исходила столь явная угроза, словно Аскольд был его злейшим врагом. А мои шансы выговорить «Мне не нужна сила Зимней Девы» таяли с каждой минутой.

Вдруг ужасно захотелось домой. Или к маме. Да пусть даже в ближайшую кафешку – куда угодно, лишь бы подальше от этого места. Но цепкие пальцы все еще держали мой локоть. Аскольд и не думал сдаваться.

– Кто ваш начальник? – допытывался он. – С ним можно пообщаться?

– О, ты получишь массу удовольствия от общения с моим начальником! – угрожающе ухмыльнулся Смотрящий. – Это я тебе обещаю. Устроить вам встречу?

Мне захотелось дать Аскольду подзатыльник. Неужели он ничего не чувствует?

– Мы уже… – нерешительно начала я.

Но никто, кажется, меня не услышал. Аскольд продолжал сверлить охранника надменным взглядом.

Вдруг рука Смотрящего дернулась к левому уху – я заметила крошечный черный наушник. Он прислушался, а потом без выражения произнес:

– Можете войти.

Железная дверь за его спиной отворилась. Мелькнула мысль: это последний шанс, чтобы убраться отсюда. Но я тут же сама себе возразила: а что потом? Караулить Смотрящего у клуба?

Взгляд скользнул по темным стеклам очков, по гладко выбритому мощному подбородку. В памяти всплыли слова почти двухлетней давности: «Брат ставил на то, что ты придешь после наступления зимы. Теперь он мне кое-что должен».

Не буду я с ним говорить наедине. Мало ли что мне предъявят за проигранный спор.

Смотрящий отступил, пропуская нас.

– Аккуратнее с девочками, – бросил он напоследок.

– Руками трогать не буду, – высокомерно ответил Аскольд.

Идиот!

– Смотри, а то я тебя потрогаю, – без улыбки отозвался Смотрящий.

Стоило нам войти, как дверь тут же захлопнулась. Вокруг сомкнулась чернильная темнота. Куда он нас засунул? На границу миров? Сразу в преисподнюю? Инстинкт самосохранения отчаянно вопил, что пора выбираться, но я произнесла только задумчивое «Хм…».

– Тут портьера, – успокаивающе объяснил Аскольд. Он зашуршал чем-то, и пол перед нами разрезала полоска красного света. – Прошу.

Внутри клуб напоминал фойе кинотеатра. Стены были обшиты красным бархатом, от крошечных лампочек под потолком лился золотистый свет. Нас встретила рыжеволосая девушка в фиолетовом платье с такими же фиолетовыми глазами. Она обворожительно улыбнулась Аскольду и звучно произнесла:

– Добрый вечер. Меня зовут Мелисандра. У вас зарезервирован столик?

– На имя Аскольда Мирина, – сухо уточнил Аскольд, по-прежнему поддерживая меня под локоть.

– Одну минуточку, – сверкнув фиолетовыми глазами, Мелисандра извлекла из складок декольте телефон в блестящем розовом футляре. – Все верно, – подтвердила она. – Пожалуйста, следуйте за мной.

Девушка двинулась вперед, и я увидела, что вырез платья у нее не только спереди: длинная спина в приглушенном свете казалась мраморной.

– Никогда больше не злите этого человека, – процедила я свистящим шепотом, пока мы шли вдоль пустой барной стойки и зеркал в золоченых оправах.

– Почему?

– Потому.

Мы зашли в небольшой закуток за портьерой. Что-то вроде гардеробной: стену украшали крючки с номерками, и над каждым висела табличка «Ответственности за оставленные вещи клуб не несет». Аскольд прислонил трость к стене и выжидательно развернулся ко мне.

– Что?

– Пальто.

– Что с ним?

Аскольд громко выдохнул.

– Давайте его сюда, – буркнул он и шагнул мне за спину.

Я успела поймать насмешливый взгляд фиолетовых глаз и неловко расстегнула пуговицы, позволив пальто соскользнуть в руки чернокнижника. Язык жгла фраза о том, что на дворе не девятнадцатый век, но я сдержалась. Судя по виду Мелисандры, столь вопиющей ерунды эти стены еще не слышали.

Мы нырнули в основной зал. Он был просторным и темным, с разноцветными пятнами света на полу. Из динамиков лилась расслабляющая музыка. В центре возвышалась усеянная блестками сцена, вокруг теснились маленькие золоченые столики. За парой из них уже сидели мужчины в серых офисных костюмах. Один, видимо почувствовав, что я на него смотрю, поднял голову и смерил меня взглядом, каким смотрят на хорошо прожаренный бифштекс.

– Ваш столик под номером два. – Мелисандра указала остроконечным ноготком в сторону сцены. – Пожалуйста, проходите.

Дойдя до столика с желтой табличкой, я поскорее уселась в кресло, пока Аскольду не пришло в голову его для меня отодвинуть. Он тяжело опустился рядом. Из-за сцены тут же появились две миловидные девушки: одна – пышногрудая брюнетка в шелковом халате, другая – блондинка в розовом китайском платье под горло.

– Желаете выпить? – спросила блондинка, обращаясь исключительно к Аскольду.

– Не откажусь.

Брюнетка как по команде распахнула халат, открыв полную грудь с серебряными звездочками поверх сосков. Ребра и талию ей стягивал кожаный корсаж, к которому крепился листок с меню. Блондинка услужливо посветила на него фонариком.

Пока мои брови готовились отправиться в стратосферу, Аскольд спокойно просматривал список напитков.

– Мне ром с колой. Тебе?

Я не сразу поняла, что он обращается ко мне.

– Вера?

– Мне… тоже.

– Два рома с колой.

– Слушаюсь, милорд. – Блондинка записала заказ в невесть откуда взявшийся телефон, и девушки двинулись дальше.

– О. Мой. Бог. – Я сцепила руки на столе перед собой.

Надо убираться отсюда. Смотрящего я увидела, но толку? А больше я тут ничего не забыла.

– Не упоминайте имя Господа всуе, – мягко усмехнулся Аскольд.

– Чья бы корова мычала!

Он подпер щеку кулаком и посмотрел на меня с интересом.

– Вы раньше не бывали в клубах?

За соседним столиком кто-то тихо ахнул, когда девушка в халате повторила свой трюк.

– Нет. И не собиралась. Я вообще-то… Лучше я пойду.

Очередная официантка, вынырнув из-за сцены, поставила перед нами два пузатых стакана с дольками лимона.

– Еще что-нибудь желаете? – ласково поинтересовалась она.

– Вера? – обратился ко мне Аскольд.

Я покачала головой. Ей-богу, когда была без голоса, меня и то больше замечали.

– Нет, спасибо.

Аскольд сделал небрежный жест рукой, который можно было расценить одновременно как «пошла прочь» и «спасибо». Девушка испарилась.

– А ваш заказ? – Он кивнул на стакан передо мной.

– Вы отлично справитесь с двумя.

– А кто отвезет вас домой?

– Такси.

Я поднялась, но тут же столкнулась взглядом с тем типом в костюме. Черт. Черт!

– Останьтесь, – просто сказал Аскольд, видимо исчерпав все доводы. – Увидите Весеннюю Деву. А потом, если захотите, вызову вам такси. Или у вас еще какие-то дела здесь?

Чтобы не отвечать на последний вопрос, я уцепилась за такси и с притворным возмущением сказала:

– Слушайте, двадцать первый век на дворе! У меня есть телефон, голос и ноги. Я в состоянии сама добраться до дома.

Аскольд молчал, будто пытаясь что-то про себя решить. Потом кивнул. Пожалуй, это было единственное, что могло меня удержать. Согласие. И сальный взгляд того типа в глубине зала.

Я вернулась на место.

– Один стакан. И вы покажете мне Весеннюю Деву, когда она появится.

– Договорились. – Аскольд пригубил ром с колой и откинулся на спинку стула, закинув ногу на ногу. – Значит, в клубах вы не бывали.

Я тоже сделала глоток – напиток оказался приторным и сладким.

– А вы?

Он неопределенно пожал плечами:

– В юности пару раз.

– А сколько вам лет?

– Тридцать один.

– Да ладно? В смысле… – Я запнулась. Кажется, это было невежливо.

– А вы думали сколько? Сорок? – Он поболтал стаканом, заставляя лед перекатиться на другую сторону. – Не важно. Вам восемнадцать, стало быть, уже исполнилось.

– Если это попытка сделать комплимент, она неудачная, – сухо ответила я. – Мне двадцать два.

Я сделала еще один глоток. Алкоголь второй вечер подряд… А ела я в последний раз сегодня утром.

– Должно быть меньше.

Я почувствовала знакомое прикосновение теплой энергии.

– Перестаньте меня щупать!

– Прошу прощения. – Аскольд поднял обе ладони, и в неверном свете прожекторов мелькнули многочисленные шрамы. Его энергия отступила.

За соседний столик села пара, и я с невольным облегчением заметила рядом с престарелым байкером элегантно одетую женщину. Правда, черное платье, на мой вкус, слишком облегало ее фигуру, а сетка колготок была чересчур крупной. Мужчина беспардонно сжал ее бедро, и я отвернулась.

– У меня из жизни выпало три года, – неожиданно для себя поделилась я. – С семнадцати до двадцати. Один тип столкнул меня с лестницы. Кома. Когда я очнулась… – я залпом допила ром, – почти сразу стала Зимней Девой. А чтобы перестать ею быть, помогла убить человека. Только, как видите, не сработало.

Аскольд задумчиво разглядывал меня.

– Что стало с тем, кто столкнул вас?

– Ничего. – Я прикрыла глаза. Алкоголь ударил в голову, но мне уже было все равно. – С ним все в порядке.

– Он не?..

– С ним все в порядке, – повторила я, привычным жестом накрывая место в груди, где Эдгар когда-то соединился с моей душой.

– А почему вы хотели избавиться от силы? – негромко продолжал спрашивать чернокнижник.

– Если вы не заметили, я могу случайно кого-нибудь убить.

– Это повод научиться контролировать силу, а не избавляться от нее.

Мужчина за соседним столиком что-то засунул в необъятное декольте своей дамы. Я придвинулась к Аскольду так близко, что наши колени почти соприкоснулись.

– Вы вот как свою силу получили, господин маг? – едко поинтересовалась я, вглядываясь в глаза, у которых радужка почти сливалась со зрачком. – По своей воле?

– По своей, – невозмутимо ответил тот.

– А ко мне ночью заявилась старуха, поцеловала и умерла. И если бы я после этого просто воду могла заморозить или чай… – Не договорив, я замолчала.

Музыка по-прежнему текла по залу, заполняя пространство, но к ней, к обрывкам тихих фраз вокруг добавилось что-то еще. Я вдруг услышала, как гулко и трепетно стучит в груди напротив усталое, однажды уже перезапущенное сердце. Сила, что дремала во мне, встрепенулась и медленно, почти ласково ощупывала это сердце, обволакивая собой, как удав попавшую в его смертельные кольца птичку. Аскольд не пошевелился. Ничего не сказал. Но я знала, что он почувствовал.

– Ты это… – путаясь в словах, пробормотала я, на всякий случай пряча руки под мышки, – проследи, чтобы я тебя случайно не убила.

Когда зал заполнился настолько, что за каждым столиком сидело уже по три или четыре гостя, музыка затихла. Звучный мужской голос из динамиков попросил всех выключить телефоны, и шоу началось.

Одна за другой на сцену выплывали полуобнаженные, сияющие гладкой кожей с блестками девушки – все как одна грациозные и тонкие, с отточенными движениями профессиональных танцовщиц. Это, похоже, и были профессиональные танцовщицы – иначе не объяснить их разнообразные, необычные, поставленные словно специально для сцены танцы.

После каждого выступления я склонялась к Аскольду над стаканами – его нетронутым и моим почти пустым – и спрашивала: «Это она?» – и каждый раз он качал головой. Я уже готова была спьяну вернуться к Смотрящему и спросить напрямую, но тут свет в зале полностью погас и мужской голос объявил:

– А теперь, господа, встречайте: «Танец Темной Персефоны».

Шепчущая музыка, больше похожая на бормотание шамана, поползла из углов, приподнимая волоски на коже. Бормотания множились и нарастали, превращаясь в неясный говор, и наконец в них вплелась мелодия – сперва едва различимая, потом все более ритмичная. В зале зажглись пятна света. Три босые девушки в черных шелковых балахонах по-змеиному двигались вдоль столов к сцене. Воздух наполнился ароматом черемухи и прохладой, будто откуда-то потянуло свежим бризом.

– Чувствуешь? – Я нашла в темноте руку Аскольда и сжала.

– Да.

Когда света стало больше, девушки уже стояли у сцены без балахонов. Все они были худыми, с голыми, блестящими от масла животами и пышными, спущенными почти на самые бедра многоцветными юбками. Грудь их покрывали одинаковые узкие полоски ткани, длинные черные волосы обрамляли изящные тела. Более подходящее воплощение образа «Темной Персефоны» трудно было себе представить.

Музыка на мгновение стихла. Потом перешла на второй круг, и снова шепотки и бормотания затанцевали у меня по коже, а ритм, похожий на ритм сердца, подхватили три удивительно пластичных тела. Девушки выгибали плечи, локти и кисти так, словно в них вообще не было костей. Все они были тонкие, томные, с острыми хищными ногтями, накладными ресницами и неестественно яркими глазами: зелеными, синими и алыми, как кровавый закат.

Мой взгляд метался от одной к другой. Какая из них? Которая беременна? Вроде бы живота ни у кого не видно. Может, настоящая Весна где-то в зале, а эти просто отвлекают внимание?

– Которая из них?.. – шепнула я Аскольду. – Они все такие… – На языке крутилось слово «небеременные», но я сказала только: —…худые.

Аскольд задумчиво переводил взгляд с одной девушки на другую, поглаживая бородку, и по его лицу было непонятно: они ему нравятся или он размышляет, какая лучше подойдет на роль ритуальной жертвы.

– Полагаю, та, что больше всех боится, – наконец сказал он. – Если не ошибаюсь, боится она за свое дитя.

* * *

После танца объявили паузу. Тот же мужской голос, что просил выключить телефоны, вежливо сообщил, что искусство прекрасных дам, только что услаждавших наш взор, можно лицезреть тет-а-тет. Желающим следует обратиться к Мелисандре.

Я так и не смогла разобраться, которая из Персефон – Дева, но Аскольд уверенно зашагал к стойке. Девушка в черном кимоно услужливо поставила на стол новый стакан с ромом, который я не заказывала. Чтобы чем-то занять руки, я потягивала сладковатую жидкость и отстраненно размышляла, стоит ли знакомиться с Весной в таком состоянии. Аскольд вернулся, как раз когда рома оставалось едва на донышке.

– Приватный танец через пять минут, – сообщил он, положив руку на спинку моего стула. – Если только ты не намерена отправиться домой, не познакомившись с Весенней Девой.

Я хихикнула.

– В чем дело?

– Ни в чем.

– Вера?

Я задрала голову – Аскольд мрачно разглядывал почти пустой стакан в моих руках.

– Она ведь меня боится, да? Потому что я могу убить ее ребеночка? – Я почувствовала, как слова колют где-то под ключицами.

– Вероятно.

– И ты еще спрашиваешь, почему я хочу избавиться от этой силы? Пошли.

Сверкая мраморной спиной, Мелисандра вела нас к занавешенной бархатом двери.

– Пожалуйста, обратите внимание, – заговорила она, когда мы оказались в узком коридоре. Чистый голос эхом отразился от высоких потолков с балками. – Приватный танец не предполагает личного контакта.

Я ковыляла за Аскольдом, на автомате отсчитывая двери за портьерами, и бездумно повторяла про себя последние слова. Не предполагает личного контакта. Не предполагает…

– В смысле никакого секса?

Аскольд вопросительно обернулся.

– Именно так, – невозмутимо подтвердила Мелисандра и остановилась у очередной двери. – Приятного просмотра. Если понадоблюсь, я в зале.

Она нажала на невидимую кнопку, и дверь распахнулась.

Внутри комнатка напоминала лимузин – узкая и полутемная, с двумя неяркими лампами и длинным розовым диваном вдоль стены. Наверняка танцевать в свободном закутке не слишком удобно. Зато отлично хватит места для…

Меня повело, и я рухнула на диван, не успев додумать мысль. От ворсистой поверхности исходил аромат цветочных духов. Надеюсь, его чистят после посетителей…

Ну, где она? Где эта неуловимая Весенняя Дева?

Тяжело припадая на правую ногу, Аскольд обошел комнату по периметру. Кажется, его трость осталась в общем зале.

– Что ты ищешь? – спросила я.

– Камеры.

Пол поплыл перед глазами, и я откинулась на мягкую спинку.

– Ого. Боишься, что кто-то подсмотрит, как мы… – Мысли путались, но молчать мне не хотелось. – Что ты, кстати, собираешься с ней делать?

– Ничего. – Аскольд развернулся ко мне, всем своим видом как бы говоря: «Абсолютно ничего».

Так я и поверила.

– Почему ты хромаешь? – спросила я после паузы.

– Потому что сломал ногу.

– И она неправильно срослась?

– Ей не дали срастись.

Динамик под потолком разродился мелодией, похожей на ту, что сопровождала танец Персефон. Аскольд доковылял до края дивана и с выдохом опустился рядом.

Стена напротив пошла рябью – это оказалась черная штора. Она медленно отодвинулась, и в комнатку скользнула красноглазая нимфа в топе и черной юбке. Вблизи она была такой же тонкой и завораживающей, как у сцены. Обильно подведенные темно-алым глаза неотрывно следили за Аскольдом, пока тело, словно раздробленное на множество частей, извивалось в чарующем шаманском танце. Грудная клетка двигалась будто отдельно от бедер, кисти – от плеч, шея – от ключиц. Это было на границе между красиво и страшно. И… это было не то.

– Это не та девушка, – прошептала я, поймав Аскольда за рукав пиджака.

Но он не отреагировал. Танцовщица плавно приблизилась к нему, встав так, что ее двигающийся живот оказался почти на уровне его глаз, и начала невыносимо медленно опускаться на корточки.

О мой бог. Хотя это я сегодня уже, кажется, говорила.

– Да очнись ты, блин! – Я снова дернула Аскольда за рукав, на этот раз сильнее. – Ты ошибся!

Девушка замерла на расстоянии вытянутой руки и, поймав его взгляд, неуловимо повела плечом. Потом сделала какой-то невообразимый кульбит грудной клеткой, рисуя воображаемую петлю, и он несмело протянул к ней руку.

– Это не та девушка! – Мне хотелось влепить ему пощечину, но остатки здравого смысла сообщали: Аскольд не тот, кого можно просто так хлестать по лицу.

Он дотронулся до сверкающего красного камешка в пупке танцовщицы.

Мужчины!

Я встала и, чувствуя, как пошатываюсь, решительно двинулась к занавеске.

– Вам туда нельзя! – окликнула девушка, перестав танцевать.

– А ты попробуй меня остановить. – Не оглядываясь, я шагнула за шторку.

Узкий коридор зеркально повторял тот, по которому мы шли до этого. Мелькали белые двери, в этот раз не скрытые никакими портьерами. Стены были темно-серые, как в складских помещениях. Я шагала быстро, ориентируясь на слабое дуновение воздуха где-то в самом конце.

Я же просто хочу с ней познакомиться. Зачем от меня бегать? Это… в конце концов, просто невежливо.

Я наугад толкнула белую дверь, за которой запах черемухи ощущался сильнее всего. Судя по столику с баночками и флакончиками и огромному зеркалу перед ним, это была гримерка. А на диване напротив столика, скрестив по-турецки ноги, сидела она – Весенняя Дева.

Глаза у нее были обыкновенные, светло-серые. Худое лицо с впалыми щеками и тонкими нарисованными бровями казалось совсем юным. Черные волосы забраны в хвост, точеная фигурка утопала в банном халате с широкими рукавами.

– Что ты здесь делаешь? – настороженно спросила девушка и глубже закуталась в халат.

Я выглянула в коридор – никого. Похоже, Аскольд решил использовать диван по назначению. «Никакого личного контакта». Ну-ну.

Я закрыла дверь.

– Меня зовут Вера. – Я надеялась, что голос не звучит так, как я себя чувствовала – вусмерть пьяной. – Я не сделаю тебе ничего плохого.

Девушка застыла. Тонкая рука с браслетами легла на живот.

– Ты Зимняя Дева, – прошептала она.

– И что? Я не ем младенцев на завтрак. – Девушка вздрогнула, и я чуть не хлопнула себя по лбу. – Я не это имела в виду!

Я прислонилась к стене, показывая, что не собираюсь к ней приближаться, и одновременно надеясь, что она не заметит, как сильно меня шатает.

– Саша сказал, Зимняя Дева должна убивать, – бескровными губами проговорила она.

Я потерла виски. Слишком много имен. В гримерке гудела вентиляция, но мне стало нестерпимо душно.

– Саша – это охранник? – мучительно соображая, предположила я.

Девушка не ответила. Я опустилась на корточки. Алкоголь медленно, но верно начал проситься обратно.

– Я никого не убиваю, – пробормотала я. – И вообще я таргетолог. А этот твой…

– Саша! – вдруг позвала девушка. Голос ее был мелодичным и даже приятным, но голову мне прострелило острой болью. – Она тут!

Я сдавила пальцами лоб. Какая же она пугливая. Она же уже больше года должна быть Весенней Девой.

– Он и так знает, что я тут… Он меня сам… впустил.

– Саша! – снова отчаянно воскликнула девушка.

Из комнаты словно по капле выкачивали кислород. Я вдохнула поглубже, но это не помогло. Кто тут еще кого может убить?

– Тебя как зовут? – без особой надежды попыталась я снова. Весенняя Дева молчала, уставившись мне куда-то в солнечное сплетение. – Слушай, я правда не собираюсь…

Рядом открылась дверь, и в комнату, постукивая тростью, вошел Аскольд. Выглядел он так же, как три минуты назад. Даже ворот рубашки не помялся. Хотя кто сказал, что он полностью раздевался?

О чем ты думаешь?!

– Альбина, – негромко приветствовал Аскольд. – Какая удача, что я вас застал. Вера, ты узнала все, что хотела?

Чего-о-о?

Я хотела спросить, с какого дуба он рухнул, но тут девушка вскочила. Ее и без того бледные щеки побелели еще больше.

– Я знаю, кто вы! – выдохнула она. – Уходите.

Сгустившийся воздух вытеснял нас уже физически, но Аскольд и не думал сдаваться.

– И кто же? – сдержанно спросил он, до невозможного безупречный в своем черном костюме.

Альбина переводила дикий взгляд с него на меня и обратно, защитным жестом прикрывая живот, и я вдруг с ужасом поняла, что смотрит она на нас одинаково.

Но я не чертов чернокнижник. Я не убиваю людей за деньги. Я их вообще не убиваю!

– Слушай, – я поднялась, стараясь неглубоко дышать и говорить так ровно, как могла, – что бы ни наплел тебе охранник, это неправда. И выключи уже эту фигню, ради бога! Я просто хотела с тобой познакомиться. Понять, как передается сила. Я не хочу все время…

Краем глаза я успела заметить предостерегающий жест Аскольда, а в следующую секунду что-то с дребезгом врезалось в стену в паре сантиметров от моей головы. Я глянула вниз – на полу лежал расколотый стакан для кисточек.

Серьезно? Стакан для кисточек?

– Да какого хрена?..

Аскольд встал между нами. Хотя смотрел он на Весеннюю Деву, обращался почему-то ко мне:

– Вера, не надо.

Да я единственная здесь, кто ничего не делает!

– Уходите, – твердо повторила Альбина, и от волос ее потекло едва уловимое золотое сияние. – Оба.

Мне было так плохо, что я уже готова была подчиниться, но тут дверь снова отворилась, и в без того людную гримерку ввалился Смотрящий.

– Что случилось? – Сквозь очки не было видно его глаз, но, кажется, он опять смотрел на Аскольда. Да я для него, похоже, просто синоним слова «пустое место». – Я же сказал тебе их не трогать! Почему Оксана пялится в стену?

– Щелкните рядом с ней пальцами. Дважды.

Я жадно глотала свежий воздух, просочившийся из коридора. Кто такая Оксана? Зачем щелкать перед ней пальцами? Что тут вообще происходит?

Смотрящий встал прямо напротив Аскольда, заслоняя от него девушку, и в какой-то момент мне показалось, что он сейчас замахнется.

– Эй! – воскликнула я, хотя хотела выдать что-то поинформативнее.

– Повторяю, с ней ничего не случилось, – отчеканил Аскольд. – Легкий транс…

Смотрящий отчеканил:

– Огонь уже разведен для твоей пропащей души, богохульник. Продолжай в том же духе, если так не терпится.

Аскольд молча отступил. А я уперла руки в бока, выразительно глядя на него. Я же говорила! Я говорила: «Не зли Смотрящего». Или как там было? «Не зли этого качка»? Сколько же я выпила… Ладно, с этим потом разберемся. Протиснувшись мимо Аскольда, я встала перед Смотрящим, стараясь выглядеть так грозно, как могла.

– А ну посмотри на меня, эй! Что ты ей наплел? Это же неправда! Ты что, меня не помнишь? Ты же этот…

Смотрящий опустил голову. Неспешно снял очки. В черных радужках вспыхнула серая дымка, похожая на маяк среди облаков.

– Так ты соизволила поздороваться, Зимняя Дева. – Слова, как увесистые булыжники, падали в пространство между нами. – К тебе уже можно так обращаться или ты продолжаешь делать вид, что живешь обычной жизнью?

– Вот именно это я и хотела обсудить!

– Давай обсудим. – Под взглядом притихших Аскольда и Альбины он обошел меня. – Если не примешь силу в этот раз, я убью тебя, сцежу твою кровь и дам испить той, кто оценит этот дар по достоинству. И ни мой брат, ни твои друзья тебя не спасут.

Он мне что, угрожает? Вот этот пафосный… мрачный… Шварценеггер?

Рука сама метнулась к широкой груди и замерла как раз напротив места, где должно было биться его сердце. Но сколько ни вслушивалась, я улавливала только оглушающую тишину.

Смотрящий хищно оскалился.

– Хорошая попытка, девочка. Может, Хельга в тебе и не ошиблась. Не знаю, как Зима, а убийца из тебя выйдет что надо.

Никогда я так быстро не трезвела. Алкоголь выветрился мгновенно, и вместо него в крови разлился страх. В гримерке стало так тихо, что слышно было, как позади меня сглотнул Аскольд. Постояв с полминуты и так не найдя что ответить, я развернулась и вышла из комнаты. В зале по-прежнему было людно и гремела музыка, но я слышала только грохот собственного сердца. Я шла, натыкаясь на людей и столики, ничего не видя перед собой. В голове снова и снова звучали слова Смотрящего.

Все это время, пока я думала, что меня наконец оставили в покое, они ждали. Просто ждали, пока я приму силу, которая даже не думала исчезать. Но как это возможно? Тёма же забрал ее. Забрал и умер, черт бы его побрал! А теперь этот громила без сердца угрожает сцедить мою кровь и дать… как там было? «Дать испить той, кто оценит это по достоинству»?

По достоинству!

Позади мерно стучала о плитку трость. Я не оборачивалась. Дура! Какая же дура! Зимняя Дева слишком важна для мира, чтобы так просто позволить мне отказаться от силы. Никто не допустит, чтобы это ледяное безобразие повторялось из года в год. Они просто дали мне время подумать. Подышать перед смертью…

– Вера! – раздался за спиной требовательный голос. – Подожди!

Возможно, первый Смотрящий хотел, чтобы я своими глазами увидела мир с безжизненной, застывшей зимой и сама пришла к нему? А может, дело в том, что Тёма на самом деле не умер? Мысль была такой внезапной, что я остановилась.

Но я же сама видела, как закатились его глаза. Как он…

На сцене дама в клетчатом фартуке и кожаных шортиках изображала акт пламенной любви со стулом.

– Вера! – Аскольд поравнялся со мной. – Мы же договорились!

Я медленно обернулась. Вроде бы и видела его – внимательные темные глаза, нахмуренные брови, блестящая бородка, – но смотрела как будто сквозь.

Никакого выбора никогда не было. Просто один Смотрящий надеялся, что я одумаюсь, а второй хотел убить. Почему нельзя было сразу сказать мне правду?.. Видно, я дернулась, потому что Аскольд поймал меня за руку повыше запястья. Но держал совсем некрепко.

– Кто это был в гримерке?

В полумраке он походил на привидение. Свет неровными бликами ложился на худое лицо, глаза были тусклые и тревожные.

– Что же ты его сам не спросил? – вяло съязвила я. – Испугался?

Аскольд дернул плечом, точно его нервировала сама мысль, что он кого-то испугался.

– Он угрожал тебя убить.

– Да я и сама… – Не договорив, я почувствовала, как первый предвестник тошноты подкатил к горлу. Надо было все-таки поесть. Или не заливать в себя вторую порцию рома.

Сцена опасно накренилась, а за ней и весь зал. Я ухватилась за мягкую ткань пиджака, пережидая приступ головокружения. На спину мне легла теплая ладонь. Как если бы он и правда обо мне заботился… Я задержала дыхание. Нет.

Нет.

Я выдернула руку.

– Мне нужна девушка, – твердо сказала я. – Мне нужно… попробовать.

– Что попробовать?

– Потом объясню.

Я подтянула на плече лямку сумки, которая чудом еще не потерялась. Поймать официантку? Да вот же девушка танцует на сцене. Если я поднимусь… Может, такое шоу местная публика оценит.

– Миледи! – Перед нами выросла Мелисандра. Губы ее были растянуты в фальшивой улыбке, голос звучал решительно. – Милорд. Сожалею, но я должна проводить вас к выходу.

Ее слова потонули в аплодисментах после выступления укротительницы стульев.

Кажется, Аскольд убрал руку с моей спины, а Мелисандра так и вовсе застыла, когда я, быстро шагнув к ней и приподнявшись на цыпочках, выдохнула в губы поцелуй.

– Что вы делаете?!

Я отступила, прислушиваясь к себе. Сила по-прежнему кипела в венах, накатывая и разбиваясь, как ледяные волны о берег. Это было почти больно.

И очень, очень знакомо.

– Ничего, – убито ответила я. – Извините.