Текст книги "Жизнь на пуантах. Легендарная балерина XX века Тамара Туманова"

Дебют на бенефисе Павловой

В студию иногда заглядывала прославленная балерина Анна Павлова. “Она появилась, очень элегантная, очень театральная, называла Преображенскую «Оленькой», а Преображенская звала ее «Аннушкой», – вспоминала Тамара, – “Павлова приседала очень грациозно на своих стройных ногах всей своей маленькой тонкой фигуркой. Она приходила в необыкновенных шляпках и в изумительных платьях. Мне она казалась бесподобной».

Анна Павлова (1881–1931) – прима балерина Мариинского театра и Русского балета Сергея Дягилева, одна из величайших балерин 20 века

Когда Тамара и ее мама были новичками в студии, Евгения не узнала легендарную балерину, присевшую с ней рядом на лавочке в балетном классе. Тамара уже начала делать первые успехи, и Евгения с гордостью посмотрела на незнакомку и, указав на дочь, сказала: «Правда, она гениальна!» Анна сдержанно ответила: «Ничего». Евгению это обидело, поэтому она снова обратилась к соседке: «А вы сами-то танцуете?». «Иногда, немного», – прозвучало в ответ. Тем не менее, Павлова приметила маленькую балерину. “На показательном концерте Тамару особо отметила Анна Павлова, она пришла, чтобы выбрать для своего гала-концерта маленькую балерину и заметила самую крошечную Тамару”, – вспоминала Ирина Баронова, вместе с которой Туманова проучилась в студии восемь лет, а потом выступала в одной труппе. Девочки подружились с детства, семья Ирины какое-то время тоже жила в Китае и тем же путем, что и Хасидовичи, оказалась во Франции. “У юной Тамары была блестящая техника», – говорила о сокурснице Ирина Баронова.

Однако Ольга Осиповна осталась недовольна выбором Павловой, педагог считала, что девочка слишком мала для премьеры на большой сцене, что ребенок может испугаться и провалить выступление. Но Павлова настаивала на своем, а потом подозвала девочку и спросила, какой танец ей хотелось бы исполнить? Тамара наивно ответила: «Немного грустный и кокетливый». Павлову это очень рассмешило, она повернулась к Ольге и заявила, что берет всю ответственность на себя, что она уверена – эта девочка произведет сенсацию на ее концерте.

Тамара Туманова в 1925 году. Фото из архива В. Шулятикова

Так маленькая Тамара оказалась на подмостках знаменитого парижского театра «Trocadero» на бенефисе Павловой в пользу Красного Креста. Преображенская поставила для нее «Польку» A. Лядова, а матери посоветовала поскорее сменить дебютантке фамилию на более благозвучную, хотя бы дать ей свою девичью. Так грузинская фамилия Туманишвили превратилась в псевдоним Тамары Тумановой, и под этим именем началась ее сценическая биография. В тот день на концерте в «Трокадеро» присутствовал знаменитый английский критик и писатель, большой знаток балета Арнольд Хаскелл.

Арнольд Хаскелл (1903–1980) британский критик танца, публицист

«Я помню первый концерт Тамары, – писал он впоследствии. – „Не потому, что она превосходно танцевала и не потому, что сбылось мое пророчество об ее блестящем будущем, а потому, что ее появление на сцене было встречено смехом. Это была самая крохотная фигурка, которую мне довелось видеть в балетной пачке, с огромным бантом на голове! К стыду своему, я сказал тогда: – „Этой крошке давно пора спать!“, но после спектакля угостил ее шоколадом“. Бьющая через край энергия и привлекательность ребенка были таковы, что после танца восторженная публика увлекла ее со сцены и буквально зацеловала. Анна Павлова также захотела повидать Тамару и попросила привести девочку в гримерную. Когда малышка вошла в грим-уборную примы, ее осыпали комплиментами импресарио Сол Юрок и муж Павловой Виктор Дандре. Анна усадила Тамару к себе на колени, обласкала, подарила ей букет роз и сказала: "Тамарочка, ты танцевала чудесно, но это только начало. Теперь ты должна работать, работать и работать». «Я буду, буду”, – весело ответила ей крошечная балерина.

Ни дня без музыки и танца

Мать Тамары, Евгения с большим вниманием наблюдала за успехами дочки. Во время занятий она записывала замечания Преображенской, а дома они с Тамарой вместе работали над ошибками, шлифовали движения, доводили тот или иной жест до совершенства. Мало того, что Евгения постоянно поучала Тамару, она не оставляла в покое других матерей, делясь с ними полезными советами.

Евгения Туманишвили – мать Тамары 1937 г. Фото из архива В. Шулятикова

Например, учила, что нельзя слишком коротко обстригать ногти на ногах, иначе на пуантах ребенку будет больно стоять. Или говорила, что девочкам следует носить тесные лифчики, чтобы не выросла грудь. Утверждала, что после занятий нельзя пить много жидкости, полезнее пососать дольку апельсина. Матери внимательно прислушивались к советам Евгении, ведь перед глазами стоял маленький идеал и образец правильного воспитания – вежливая, воспитанная и красивая Тамара.

Образование Тамара получала в дорогом лицее имени Жюля Мишле, известного французского историка и публициста. Это было заведение для особо одаренных детей. И здесь девочка тоже старалась быть лучшей, ведь в таком случае родители меньше платили за обучение. Сама Туманова рассказывала: «Директор лицея просто обожал меня, потому что я была послушной и хорошей ученицей. Все книги и пособия мне выдавались бесплатно. Я была избранной».

Евгения понимала, что талантливого ребенка следует развивать, и, хотя нищенское существование ограничивало ее возможности, она обучала Тамару игре на фортепиано, водила на концерты классической музыки, балетные спектакли. Иногда ей приходилось прибегать к хитрости, просить билетеров бесплатно пропускать в зал только ребенка. Тамару жалели и разрешали ей садиться на ступеньки в партере, откуда девочка с восторгом наблюдала за театральным зрелищем. Пока Тамара смотрела спектакль и представляла себя на месте актера, танцора либо музыканта, Евгения терпеливо в одиночестве ждала ее на улице. Она начисто забывала усталость, глядя после концерта на светящееся от радости лицо дочери. Занятия в студии, упражнения по музыке, посещение концертов и театров – таким было их ежедневное расписание. Мать растворилась в заботах о девочке, она целиком жила ее интересами, но всегда ставила перед ребенком задачи, которые приблизили бы Тамару к желанному результату. В воскресные дни они шли в собор Св. Александра Невского на улице Дарю. Евгения не пропускала ни одного церковного праздника и приобщала Тамару к религиозной вере.

Время шло, несмотря на нужду, Владимир и Евгения старались не отказывать дочери в осуществлении мечты, и с трудом откраивали деньги на оплату обучения. Евгения фанатично любила дочь, Тамара писала после ее смерти, что мать с самого рождения находилась рядом, и ее потеря была для нее большой трагедией, что она потеряла не только мать, но и ближайшего друга. Евгения по-настоящему страдала об одной мысли о том, что из-за отсутствия средств Тамаре придется прекратить занятия. Но мадам Прео решила не брать с Тамары денег за обучение и стала заниматься с ней бесплатно.

Ольга Преображенская

Вообще, если проследить жизненный и творческий путь Тамары, то смело можно сказать, что Преображенская сыграла в ее судьбе роль доброй феи. Все детство она опекала девочку, заботилась о ней, дарила свои дорогие украшения и платья. Тамара была безмерно благодарна Ольге Осиповне, ведь именно в ее школе она примерила свое первое балетное платье, отсюда выпорхнула на мировую арену. Именно Преображенская способствовала тому, что впоследствии ей довелось танцевать с такими великими танцорами, как Серж Лифарь, Михаил Обухов, Николай Легат, Леон Войцеховский. «Я впитывала все, как губка, все, чему меня учили. Но все же Преображенская была великим педагогом. Она воспитала и благословила на творческий путь гораздо больше звезд, чем другие преподаватели», – говорила Туманова.

Тамаре стали оказывать помощь и в лицее, там также перестали брать плату за ее обучение. Более того, учительница музыки Бернадетт Александра Джордж проявила инициативу и предложила обучать талантливую девочку музыке бесплатно. Ребенок достиг таких успехов, что родители засомневались, чему отдать предпочтение балету, или игре на фортепиано. Выбор сделала сама Тамара, она писала: “1929 год, мама продолжала учить меня музыке. Я была прекрасной пианисткой. У меня был замечательный талант. Однажды я выступала в концертном зале Гаво, поскольку Жак Ибер, знаменитый композитор, доверил мне для первого исполнения свою новую вещь. Мы должны были выбрать между музыкой и балетом. И решили, что выбираем балет. Но музыка осталась со мной навсегда”.

Выступление в “Trocadero” принесло Тамаре небывалую популярность. Отовсюду посыпались приглашения на самые престижные спектакли. В зале элегантного модного «Салона министров» она выступила в одном концерте вместе с прославленным скрипачом Иегуди Менухиным и оперной звездой Лили Понс. Потом станцевала в большом концертном зале Парижа “La sale Gaveau” в районе Монпарнас. Ее пригласили в Реймс, где в знаменитом соборе традиционно проводились коронации королей Франции. Тамара дала в Реймсе свой первый сольный концерт, исполнив поставленный Преображенской репертуар. Знаменитая балерина Матильда Кшесинская стала большой поклонницей Тамары. Она не пропускала ни одного выступления малышки Тумановой, посылала ей цветы, подарки, а на каждое рождество дарила поздравительные открытки.

Чудо-«крыска» Оперы Гарнье

Судьба еще раз улыбнулась девочке, когда директор Парижской оперы заглянул в студию Преображенской, чтобы отобрать детей для нового спектакля.

Жак Руше (1862–1957) – Французский театральный деятель, режиссер, меценат, директор парижского Гранд-опера с 1913 по 1945 гг.

Ему очень приглянулась десятилетняя Тамара, и он пригласил ее на главную роль в детский балет “Веер Жанны” (“L” eventail de Jeanne“). Тамара вспоминала: «Я была несказанно счастлива, что оказалась в Гранд-Опера среди такого множества талантливых людей. Балетных детей в Парижской опере называли «крысками». «Меня в театре все обожали», – говорила Тамара, которая за короткий срок стала самой знаменитой «крыской» в Париже.

Над спектаклем “Веер Жанны” работали десять композиторов, среди них: Морис Равель, Жак Ибер, Фрэнсис Пуленк, Жорж Орик, Альбер Руссель, Дариюс Мийо и другие. Автором декораций и костюмов была художница Мари Лорансен, которая соорудила в углу сцены огромный веер. Тамара танцевала вальс композитора Жака Ибера на верхушке веера и выделывала головокружительные фуэте. На премьере девочка привела публику в восторг безукоризненным исполнением своего номера. Спектакль стал сенсацией и собрал отличные отклики в прессе. Евгения была неописуемо счастлива и горда за дочь. Она считала себя соавтором ее успеха и хвасталась: «Мы сегодня сделали 64 фуэте. Так, как мы, не танцуют даже в Парижской опере». Спектакль “Веер Жаны” (“L’eventail de Jeanne”) шел в течение двух месяцев, и все это время Тамара танцевала под восторженный гул зрителей, исполняя пируэты на бис.

В том сезоне одноактный балет «Веер Жанны» объединили с выступлением известной немецкой сопрано Лотте Леманн, приехавшей в Париж с концертной программой. После своего выступления певица из директорской ложи решила посмотреть, как танцует юная балерина, почему такой ажиотаж вокруг «детского» балета?

По ходу спектакля выражение лица ее стало меняться, директор театра, увидев реакцию Лотти, сказал: «А ведь я вас предупреждал!». Певица ответила с немецким акцентом: "Это невероятно. У нее успех больше, чем у меня!".

Балетный критик Андре Левинсон, Андрей Яковлевич Левинсон (1887–1933), был даже несколько озадачен совершенством стиля маленькой балерины: "Тамара Туманова – ребенок-вундеркинд, обладающий таким искусством fouettes en toumant, doubles tours sur la pointe и уверенностью арабеска, что это просто ошеломляет. Даже взрослые танцовщицы не смогли бы исполнить того, что делает Тамара, ее техника настолько безукоризненная, что даже не верится, что танцует ребенок». B этом же году юная балерина выступала вместе с Парижской оперой в Монте-Карло, в Брюсселе, в Женеве – в Лиге наций.

Русскоязычная газета “Иллюстрированная Россия” в Париже, опубликовала в разделе театра и культуры фото десятилетней Тамары, 1929 год. Фото из архива В. Шулятикова

О ней постоянно писали и другие газеты, ее узнавали на улицах. Приглашения сыпались со всех сторон, но Евгения предусмотрительно отказывалась от всего, что могло навредить репутации дочери, отвергая предложения танцевать в казино, где юные танцовщицы за большие деньги выступали чуть ли не обнаженными. Евгения разрешала дочери появляться только на солидных концертах, в спектаклях, она никогда не пыталась заработать на красоте и таланте девочки. Только раз Евгения изменила своим принципам и позволила Тамаре выступить в программе рождественских вечеров варьете в русском ресторане. Сохранились сведения, что великий Сергей Дягилев специально пришел в ресторан на ужин по приглашению режиссера «Русских сезонов» Сергея Григорьева, чтобы посмотреть на маленькое чудо Парижа Тамару Туманову. После ее выступление, Дягилев отметил: ”Великолепно, но слишком манерно, и это в будущем может испортить ее танец“. К счастью, предсказание Дягилева не сбылось.

Некоторые парижские критики, рассыпаясь в похвалах девочке, обвиняли ее родителей в том, что они эксплуатируют малого ребенка. Больше всех изощрялся в нападках знаменитый Андре Левинсон. Евгения возмущалась его обвинениями: «Он пишет, что я – крашеная блондинка, увешанная драгоценностями и мехами, купленными на Тамарины заработки». Конфликт был исчерпан после того, как однажды после концерта в Театре Елисейских полей, где выступала Тамара, критик попросил познакомить его с матерью маленькой балерины. Увидев вместо вульгарной стяжательницы скромную интеллигентную даму, Левинсон попросил прощения и пригласил Тумановых на чай. «Мы приняли его извинения и были польщены предложением знаменитого знатока балета», – вспоминала Евгения.

Десятилетнею Тамару, как и ее талантливых сверстников, окружали в Парижском оперном театре, особым вниманием и любовью.

Даже премьер балета Гранд-Опера Серж Лифарь заинтересовался маленьким чудом и решил познакомиться с девочкой, он, наверно, не предполагал, что через несколько лет будет ее партнером на сцене. Из воспоминаний Тамара: «Однажды мне сказали, что Серж Лифарь желает, чтобы я присутствовала на его репетиции с Ольгой Спесивцевой, исполнявшей партию Жизели. Я пошла и увидела невероятный танец! Лифарь произвел на меня огромное впечатление – у него была красивая фигура, удивительные манеры, а таких ног, как у Лифаря, я никогда больше не встречала. Дыхание захватило от этого прекрасного зрелища. Встречи и отношения с такими великими людьми, как он, оказали на меня большое влияние».

Первый ангажемент

Преображенская изо всех сил старалась побыстрее выпустить Тамару на большую сцену, чтобы та начала сама зарабатывать и помогать родителям. Она была уверена в таланте и способностях девочки, поэтому при первой возможности представила Тамару и восемь других балерин администратору балетной труппы “Ballet Russe de Monte Carlo” полковнику де Базилю. Вместе с директором «Русского балета Монте-Карло» в студию пришел хореограф Джордж Баланчин (Георгий Баланчивадзе), которому было поручено набрать для новой балетной труппы молодых и перспективных танцовщиц.

Джордж Баланчин, 1925 г. Фото из фонда Джорджа Баланчина, “The George Balanchine Foundation”

Джорджу было всего 27 лет, он был обаятельным, подтянутым брюнетом, с небольшой шевелюрой и необыкновенно ясными, добрыми глазами. При встрече он отвесил церемонный поклон Ольге Осиповне, галантно поцеловал ей руки. Преображенская встретила его словами: «Какой сюрприз!» Она была неописуемо рада видеть Георгия, который был ее студентом в Петрограде, где она, уже опытная танцовщица, ставила ему оценки и даже танцевала с ним тарантеллу на благотворительном балу. Все воспитанницы студии были заранее предупреждены о визите Баланчина, ждали хореографа с чувством легкого волнения и приятного возбуждения. Тамаре тогда едва минуло тринадцать, и она с нескрываемым интересом смотрела на балетмейстера. Преображенская указала на нее, представила и добавила, что Туманова уже имеет опыт выступления на парижской сцене и ей под силу, как женские, так и мужские пируэты. Девочка настолько искусно продемонстрировала все, о чем ее просили, что Баланчин разволновался. Юная балерина «с шелковистыми иссиня-черными волосами, бездонными карими глазами и кожей цвета бледного миндаля» восхитила его. Баланчин спросил разрешения побеседовать с ней, и обратился к Тамаре: «Вы любите музыку? Сможете сыграть что-нибудь?» «Конечно», – ответила она и сыграла сонату Моцарта. После этого Баланчин, не колеблясь ангажировал ее на положение примы-балерины новой компании. Тамара, в свою очередь, назвала появление Баланчина счастливым случаем: “Когда Баланчин произнес: «Я беру тебя в наш балет и сделаю все, что возможно для тебя, мне подумалось, что Бог послал мне ангела», – писала она. Так вдали от Грузии встретились два соотечественника. Тамара Туманова была принята в лучший балетный коллектив, а хореограф Джордж Баланчин обрел в лице маленькой балерины свою музу.

Часть вторая

“Баланчин почувствовал во мне родственную душу – от моей грусти и от того, что я была наполовину грузинкой”.

Тамара Туманова

Балетная рулетка Монте-Карло

Резиденция компании «Русский балет Монте-Карло», где отныне под особым покровительством Баланчина предстояло работать Тамаре, располагалась в Монако. Княжество Монако поражало своей красотой природы и архитектуры, казалось, что даже воздух там был пропитан изысканностью и богатством.

Панорама столицы княжества Монако – Монте Карло

Еще в 1879 году в крохотном государстве был открыт оперный театр. А после того, как Сергей Дягилев обосновался в Монте-Карло со своей труппой, игорная столица мира превратилась в мировой центр классического балета.

Вход в оперный театр Монте Карло

Сергей Дягилев (1872–1929) – русский театральный и художественный деятель, антрепренер

Правители Монако, по традиции покровительствовали искусству, Дягилеву они также оказывали финансовую помощь, неоднократно спасая его труппу от разорения. В свою очередь, легендарный импресарио устраивал премьеры шедевров «Русского балета» в опере Монте-Карло, привлекая туда весь высший свет Европы. После смерти Дягилева его контракт с оперой Монте-Карло оставался в силе, впрочем, как и долги, которые импресарио не успел погасить. Руководители театра хотели восстановить «Русский балет», предлагали назначить его директором импресарио Рене Блюма, которого считали в некотором смысле преемником Дягилева. Однако, ни режиссеры, ни бывшие артисты труппы не ответили на это предложение. Пришлось закрыть балет Дягилева, а его сценические костюмы раздать. Но тут в судьбу вмешался его величество Случай. На гастроли в Монте-Карло приехала парижская «Русская Опера», которую возглавлял полковник де Базиль, он же русский эмигрант Василий Воскресенский, в прошлом полковник царской армии. У де Базиля уже утвердилось определенное имя в театральных кругах.

Рене Блюм, де Базиль и Джордж Баланчин, Монте Карло 1933 г.

Василий Воскресенский эмигрировал в 1919 году из Литвы, в первые годы во Франции возил многотонный грузовик, затем вместе с женой, танцовщицей, основал небольшую балетную группу и начал гастролировать. Группа разрослась и получила название «The Ballets Russes”. Совместно с импресарио Алексеем Церетели, (сыном знаменитого грузинского поэта Акакия Церетели), и его другом Ираклием Зоном, де Базиль был одним из основателей общества „Tserbazon”. Алексей Церетели был известным оперным импресарио – когда-то он первым привез Ф. Шаляпина в Париж. Но теперь времена менялись, и на первый план выходили такие несгибаемые фигуры как полковник де Базиль. Рене Блюм настолько восхитился энергией и деловой хваткой полковника, что предложил сформировать новую компанию «Les Ballet Russe de Monte Carlo“ на основе танцоров из труппы полковника де Базиля, балета Монако и труппы Дягилева. Его предложение было принято. Новые компаньоны разительно отличались друг от друга. Их даже рядом трудно было представить: образованного, артистичного, в высшей степени элегантного Блюма и не обремененного культурой де Базиля, больше привычного к кавалеристским казармам, чем концертным залам. Но они сошлись, разумно разделив полномочия. Блюм стал художественным руководителем, полковник – администратором.

На должность главного балетмейстера новой труппы директор Рене Блюм пригласил хореографа Джорджа Баланчина, который в те годы жил в постоянных разъездах: в качестве приглашенного хореографа он ставил балеты в Королевском театре Дании и в парижском театре «Моргадор». Рене Блюм хорошо знал и высоко ценил 10 балетов, которые Баланчин поставил совсем молодым, когда ему был всего 21 год, для сезонов Дягилева.

В их числе были настоящие шедевры – «Аполлон Мусагет» на музыку Игоря Стравинского и «Блудный сын» на музыку Сергея Прокофьева. Эти балеты поразили современников, они до сих пор считаются блестящими образцами неоклассической хореографии. Восхищался Блюм также танцами, поставленными Баланчиным, для оперных спектаклей в Монте-Карло.

Джордж с радостью принял предложение, наконец, у него появилась возможность осесть на одном месте и сосредоточиться на творчестве. К репетициям артисты новой компании приступила в Париже, что было удобно для Тамары и ее матери – все находилось поблизости, да и жилье было свое. Однако, к концу декабря им пришлось переехать в Монте-Карло. Отчим остался дома, а Тамара с матерью поехали в Монако. Ночной поезд мчался на юг, начиная с Марселя, экспресс шел вдоль моря, Тамара радовалась, как ребенок. С моря веяло прохладой, дул освежающий ветерок. Монте-Карло сразу покорил девочку и ее маму великолепием дворца, театра, роскошным зданием казино, окруженных парком, благоухающим мимозой, миртовыми кустами и другими вечнозелеными растениями.

Сергей Григорьев (1883–1968) русский танцовщик, артист балета, режиссер труппы Русский балет Монте Карло

Артистов радушно приветствовал режиссер Сергей Григорьев, бывшие артисты труппы Дягилева, которые сразу же взялись опекать юных танцовщиц. Благодаря директору балета Рене Блюму оперный театр предоставил русским артистам репетиционные залы, сцену, кладовые для хранения реквизита и финансовую поддержку. Ирина Баронова, в те годы балерина «Русского балета Монте-Карло» писала впоследствии: «Если не было бы Рене Блюма, не было бы и «Русского балета». Тамара с матерью поселись в одном из местных пансионатов. Занятия в труппе начинались с 9 утра и длились до 3 часов дня, а затем после обеда возобновлялись до 7 вечера, их вела молодая, высокая учительница Любовь Черничева. Матери, по своему обыкновению, располагались на скамейках в сквере перед театром и, без умолку, что-то рассказывали друг другу. К 3 часам полудня все шли обедать, кто – в небольшое кафе напротив оперы, кто в русский ресторан в нижней части города. Там было дешевле, а в меню всегда имелись щи, борщ и котлеты.