Текст книги "Японские народные сказки"

10. Гора Катикати

В старину жили где-то старик и старуха. У старика было поле на склоне горы. Каждый день ходил он туда работать, но вот беда – что ни посеет, хоть горох, хоть просо, придет барсук и все поле опустошит!

Но дед не опускал руки. Вот однажды пошел он сеять. Разбрасывает семена и поет песенку:

 
Посажу одно зерно,
Уродится тысяча.
Посажу два зерна,
Уродится десять тысяч[34]34
  Типичный пример заклинательной народной песни, исполняемой во время полевых работ. Календарная песня, как считалось, имела продуцирующее значение, так как была связана с магией слова. Приведенная песня должна была принести богатый урожаи года. Песня барсука также построена по принципу заклинания. «Дурные» слова, по поверьям, могли повредить урожаю, наслать на него порчу.


[Закрыть].
 

Вдруг чей-то голос тоже затянул песню:

 
Уродит одно зерно,
Много-много лишь одно.
Дотемна трудись впустую,
Суккаракан.
 

Вот тебе на! Смотрит дед вокруг и видит: уселся барсук на корневище дерева и насмешничает.

Рассердился старик. Так вот, значит, кто опустошает поле?! Дрянной барсук! Стал он думать, как изловить негодника.

На другое утро спозаранок пошел старик работать на свое поле, а корневище дерева густо обмазал сосновой смолой.

Начал дед сеять зерна с песней:

 
Посажу одно зерно,
Уродится тысяча,
Посажу два зерна,
Уродится десять тысяч.
 

Тут опять появился, как вчера, барсук и давай передразнивать старика:

 
Уродит одно зерно,
Много-много лишь одно.
Дотемна трудись впустую.
Суккаракан.
 

Сделал старик вид, будто не слышит, и работает себе дальше. И вдруг неожиданно как набросится на барсука с криком:

– А, попался, барсучишка!

Барсук хотел было удрать, да прилип, не может пошевелиться. Попался-таки.

Старик крепко связал барсука лозами вистерии, принес домой и подвесил под застрехой.

– Старуха, я поймал проказливого барсука. Он мое поле разорял. Вечером сварим из него похлебку, – сказал дед и снова пошел работать в горы.

Осталась старуха одна и начала на дворе толочь рис в ступке. Но тут барсук окликнул ее:

– Бабушка, бабушка, много ли рису ты собралась натолочь?

– Да три полные ступки.

– Ой-ой, жаль мне тебя! Тяжело в твои годы рис толочь. Я тебе помогу. Развяжи меня ненадолго, – попросил барсук вкрадчивым голосом.

– Что ты, разве можно! Меня старик забранит – отмахнулась бабушка.

– Не бойся, ничего тебе не будет. Кончу толочь рис, опять меня свяжешь, никто и не узнает.

Обманул хитрый барсук доверчивую старуху.

– Ну что ж, отпущу ненадолго, на малый срок, – и развязала барсука.

– Спасибо! Дай мне пестик, бабушка, я тебе помогу. Старуха послушалась, а он пришиб ее пестиком до смерти и запел:

 
Ты не сваришь, дедушка,
Суп из барсука.
Свари взамен бабушку
И покушай всласть.
 

И удрал со всех ног в горы.

Пришел старик под вечер домой, глядь барсука нет, а старуха лежит мертвая. Заплакал дед в голос:

– Убил он, видать, мою старуху. О горе, горе!

Тут – прыг-скок – прибежал заяц:

– О чем ты, дедушка, плачешь?

– Как это о чем? Ты, заяц, только послушай!

Все ему старик рассказал. Разорял барсук его поле и, мало того, старуху до смерти убил.

Стал заяц его утешать:

– Не плачь, я накажу злого барсука.

На другой день заяц отправился в горы. Стал резать тростник, распевая песенку:

 
Стебель, стебель тростника,
Дай мне листьев тысячу.
Завтра крышу богача
Покрывают заново.
 

Откуда ни возьмись, бежит барсук, шею от любопытства вытянул:

– Говоришь, завтра крышу у богача будут наново перестилать?

– Ага! Отнесу ему тростник, денежек заработаю.

– Да ну! Возьми меня в товарищи.

«Попался на удочку», – подумал заяц, но виду не подал:

– Ладно. Нарежь тростника побольше.

Много они тростника нарезали. Барсук очень обрадовался и, поторапливая зайца, стал быстро спускаться под гору. Навьючил он на себя целую гору тростника, а заяц – только маленькую охапку.

Но вскоре заяц жалобно закричал:

– Ух, тяжело, мочи нет! Не надо мне денег, брошу тростник на дороге.

– Как можно? Столько трудился! Отдай лучше мне свою охапку тростника.

Барсук взвалил на себя ношу зайца, а заяц радостно запрыгал сзади:

– Вот славно, дух перевел! – А сам незаметно стал выбивать огонь кресалом.

– Заяц, а заяц, что это я слышу, словно бы что-то постукивает: кати-кати, кати-кати[35]35
  Кати-кати – звукоподражание, имитирующее потрескивание горящих стебельков тростника.


[Закрыть]? – спрашивает тут барсук зайца.

– А это на горе Катикати так кричит птица-катикати, – говорит заяц, как ни в чем не бывало.

Но вот загорелся тростник на спине барсука: пых-пых.

– Заяц, а заяц, что это мне слышится, словно бы пых-пых?

– Это на горе Пыхпых кричит птица-пыхпых, – ответил заяц, а сам скорей наутек.

На другой день заяц на горе Перцовых Стручков готовил мисо с красным перцем.

Тут, охая, весь обожженный, притащился барсук.

– Ага, нашел я тебя, заяц. Это ты мне вчера нарочно всю спину опалил! – ощерился барсук.

Страх взял зайца, но он прикинулся, будто не знает, о чем речь:

– Что ты говоришь, господин барсук! При чем тут я? На горе Катикати живет заяц горы Катикати, а здесь, на горе Перцовых Стручков, живу я, заяц горы Перцовых Стручков. Откуда мне знать, кто тебя опалил?

– Господин заяц, не знаешь ли ты хорошего лекарства? Обожженная спина сильно болит, – слезно попросил барсук.

К счастью, у меня под рукой лучшее снадобье от ожогов – мисо с красным перцем. Где надо помазать?

Помазал заяц больные места перцовой приправой и опять припустился наутек.

Невзвидел света барсук, завопил:

– Ай, больно! Ой, жжет!

Бегал, бегал он кругами, но наконец бросился в реку и смыл с себя перцовую приправу.

– Ну погоди же у меня, заяц! На этот раз сожру тебя, начиная с головы.

Стеная и охая, погнался он за зайцем.

Глядь-поглядь, заяц рубит дерево: тук-тук.

Барсук гневно завопил:

– Мерзкий, коварный зайчишка! Намазал меня приправой с красным перцем, у меня все тело распухло!

Заяц спокойно молвил в ответ:

– Вот тебе на! Что такое ты говоришь? На горе Перцовых Стручков живет заяц горы Перцовых Стручков. А я ведь заяц горы Криптомерий. Знать ничего не знаю.

Поверил барсук.

– Значит, ты заяц горы Криптомерий? Тогда нечего делать. Но скажи мне, заяц горы Криптомерий, для чего ты срубил это дерево? Что будешь мастерить из него? – с жадным любопытством спросил барсук.

– А-а, из этого дерева? Обдеру с него кору, потом распилю на доски и смастерю лодку.

– А для чего тебе лодка?

– Спущу ее в реку и буду рыбу удить. Много-много рыбы наловлю.

Не утерпел барсук, подобрался поближе:

– Что, что, будешь ловить рыбу? Возьми меня в товарищи.

– Ладно, ладно. У меня шерстка белая, я смастерил себе деревянную лодку, а ты, барсук, вон какой черный. Изготовь для себя глиняную лодку.

Барсук, очень довольный, начал месить глину и лепить лодку.

Но вот лодки готовы. Сели барсук и заяц каждый в свою, и выгребли они на середину реки.

Запел заяц звонким голосом, ударяя по бортам лодки:

 
Лодка деревянная,
Бунгура,
Лодка глиняная,
Дзяккура.
 

Барсук не захотел отстать от него. Подхватил песню:

 
Лодка деревянная,
Бунгура,
Лодка глиняная,
Дзяккура.
 

И давай стучать по бортам лодки. Разломилась глиняная лодка пополам и пошла ко дну: буль-буль. И барсук вместе с ней утонул.

На том и сказке конец.

11. Момотаро

В старину это было, в старину.

Жили в одной деревне старик со старухой. Дед пошел в горы за хворостом, а старуха на речку – стирать. Вот стирает она и вдруг видит: плывет-бултыхается большой персик – цумбура-цумбура.

Поймала старуха персик и стала есть. Ах, до чего вкусно! «Надо бы деда угостить», – подумала она и стала громко приговаривать:

– Сладкий персик, плыви к ближнему берегу! Горький персик, плыви к дальнему берегу!

И вот показался вдали большой-пребольшой персик, плывет по реке прямо к ней.

– А этот персик, поди-ка, еще вкуснее! – обрадовалась старуха, выловила его из реки, понесла домой и положила в кладовую.

Вечером возвращается старик с ношей хвороста на спине:

– Бабушка, бабушка, я вернулся домой.

– Дедушка, дедушка, а я поймала в реке вкусный-превкусный персик. Отведай-ка, – сказала старуха и принесла большой румяный персик. Положила она его на деревянную дощечку и только было собралась разрезать ножом, как персик сам распался на две половинки, и появился из него красивый мальчик. Закричал ребенок: «уа-уа!»

Старик со старухой всполошились:

– Ах, что за диво!

На радостях дали они ребенку имя Момотаро, оттого что родился он из персика-момо.

Стали они кормить мальчика рисовой кашицей и рыбой. Поел Момотаро один раз – вырос в два раза, второй раз поел – еще в два раза вырос. Понемногу набрался он силы и таким стал разумным, что старик со старухой на него не нарадуются. Только и слышно: «Момотаро, наш Момотаро».

Но вот однажды пришел Момотаро к дедушке с бабушкой, чинно сел перед ними и склонился в низком поклоне до самой земли.

– Дедушка, бабушка! Ва-а, какой я стал большой! Хочу я отправиться на Чертов остров усмирять чертей. Изготовьте для меня в дорогу самые лучшие в Японии просяные колобки, – попросил он.

Стали старик со старухой его отговаривать:

– Ты же еще мал годами! Поймают тебя черти, и погибнешь ты понапрасну.

Но Момотаро не послушался:

– Не бойтесь, я одержу победу!

Что будешь делать! Пришлось дедушке с бабушкой согласиться:

– Поезжай, сынок, и возвращайся с победой.

Снарядили старики Момотаро в путь.

Изготовили самые лучшие в Японии просяные колобки. Надели на него новую головную повязку, новые хакама, дали меч и знамя. На знамени было написано: «Самый могучий в Японии богатырь Момотаро». Мешочек с просяными колобками подвесили ему к поясу и напутствуют его:

– Смотри же, береги себя, а мы будем ждать твоего возвращения.

Стоят старик со старухой в воротах, смотрят ему вслед.

Дошел он до конца деревни и видит: бежит к нему навстречу собака, лает.

– Момотаро, Момотаро, куда путь держишь? – говорит она.

– Иду чертей усмирять на Чертовом острове.

– Коли так, и я с тобой. Но дай мне просяной колобок, самый лучший в Японии.

Достал Момотаро из мешочка на поясе просяной колобок:

– С этой поры ты мой верный дружинник. Съешь этот колобок и станешь таким сильным, как десять воинов.

Вот идут они вместе по горной дороге. Вдруг навстречу выпорхнул фазан: «кэн-кэн!» Он тоже получил просяной колобок и стал дружинником Момотаро.

Идет Момотаро в глубину гор, а с ним уже два верных воина. Вдруг с криком «кья-кья» выскочила обезьяна и получила в свой черед просяной колобок.

Так Момотаро стал полководцем. Идет с ним его храбрая дружина сражаться с чертями на Чертовом острове.

Вот прибыли они на Чертов остров. Стоят там высокие черные ворота.

Обезьяна постучала в ворота: дон-дон!

Изнутри откликнулись:

– Кто там?

Вышел навстречу красный черт.

Момотаро воскликнул:

– Я – Момотаро, самый могучий воин в Японии! Прибыл на Чертов остров смирять вас, чертей! – и выхватил меч из ножен.

Обезьяна вонзила в черта копье, собака и фазан тоже мечи обнажили и давай рубиться с чертом.

Был там маленький чертенок, он поднял крик и убежал в замок. Той порой черти в замке пировали.

– Момотаро пришел! – визжит чертенок.

– Какой еще Момотаро? – подняли черти его на смех и выбежали всей оравой.

Но ведь Момотаро и его три верных дружинника съели каждый по просяному колобку и стали так сильны, как многотысячное войско.

Разбили они чертей в пух и прах.

Огромный черный черт, полководец на Чертовом острове, склонился перед Момотаро в земном поклоне, из его глазищ слезы покатились.

– Мы, черти, готовы покориться, только оставь нам жизнь!

– Больше мы злых дел творить не будем, – смиренно взмолились черти.

Момотаро в ответ:

– Коли вы, черти, клянетесь отныне оставить свои злые дела, я, так и быть, пощажу вас.

– Я отдам тебе все наши сокровища, – обещал черт.

Момотаро нагрузил сокровища на повозку. Собака, обезьяна и фазан потащили ее, покрикивая: «Тяни, тяни!» Привезли они дедушке с бабушкой богатые подарки.

Обрадовались старик со старухой, похвалили храброго Момотаро. Сын Неба тоже услышал про его подвиги и прислал богатый подарок.

Старик со старухой прожили всю свою жизнь в довольстве и радости.

12. Воробей Перебитая Спинка

В старину жила в одном горном селении добрая старуха. Как-то раз услышала она: у нее во дворе жалобно пищит воробей с перебитой спинкой. Пожалела его старуха, посадила в клетку, кормит самым его любимым кормом. Очень старуха заботилась о воробье и вы́ходила его. Стала спинка у него заживать, и начал он свободно порхать в клетке.

Обрадовалась старуха, лелеет и холит воробья. Но вот однажды он выпорхнул из клетки и не вернулся. Сильно встревожилась старуха и всюду ищет своего любимца: куда же залетел воробушек Перебитая Спинка?

Назавтра прилетел воробей на застреху и начал звонко-радостно чирикать. Подивилась старуха, открыла дверь, глядит: на дворе рассыпаны семена тыквы.

Собрала старуха семена и посадила в огороде на задворках дома. Появились из земли побеги, на них расцвели красивые цветы, а потом поспели большие-пребольшие тыквы.

Собрала старуха тыквы и подвесила к застрехе на солнцепеке. Дней десять висели тыквы, и вдруг из одной посыпались белые зерна риса[36]36
  У народов Дальнего Востока тыква с давних пор считалась вместилищем жизни и смерти, счастья и напастей. Нередко она воспринималась как символ рождения и была связана с магией.
  Сюжет рождения богатства из тыквы известен в сказках всего дальневосточного региона.


[Закрыть]. Сняла старуха тыкву, а она полна отборным рисом. В каждой тыкве гора белого риса.

Старуха, себя не помня от радости, сварила обед. Ах, до чего вкусно!

Положила она рис в дзюбако и всех соседей угостила. Все хвалили рис, объедение просто!

Но вот что самое приятное: сколько ни бери этого риса, а он не убавляется! Пришло богатство в дом доброй старухи.

По соседству с ней жила жадная старуха. Взяла ее зависть, и решила она изловить воробья. Поймала, нарочно подшибла ему спинку и засадила в клетку.

Но не дает она ему корма, и воробей, пища от голода и боли, мечется в клетке.

Вдруг жадная старуха отперла клетку. Воробей с жалобным криком вырвался на свободу и куда-то улетел.

Жадная старуха себя не помнит от любопытства: какие подарки завтра воробей принесет?

На другое утро сел воробей на край окна и зачирикал.

Отворила старуха ставни впопыхах. Видит, воробей принес семена тыквы и рассыпал их во дворе.

Обрадовалась жадная старуха и посеяла их в огороде. Взошли побеги, расцвели цветы, созрели плоды. Подвесила старуха тыквы к застрехе, на самом солнцепеке.

Каждый день на тыквы любуется: «Хоть бы скорее рис созрел!»

Но только ни из одной тыквы рис так и не посыпался.

Разозлилась старуха, сняла тыквы и все расколола. Тут выползли из них змеи и сороконожки, осы вылетели, и все напали на старуху, стали кусать ее и жалить. Не было ей спасения, закусали они злую жадину до смерти.

Вот что в старину было.

13. Пепел, лети, лети!

Случилось это в старину. Жили на речном берегу два старика. Дедушка Уэда[37]37
  Уэда – букв, «верхнее поле».


[Закрыть] устроил в верховьях реки запруду для ловли рыбы, а дедушка Симода[38]38
  Симода – букв, «нижнее поле».


[Закрыть] – в низовьях реки.

Но в вершу дедушки Уэда попадались только коряги, а верши дедушки Симода, смотришь, всегда полны рыбешки. Дедушка Уэда раззавидовался и начал спускать коряги в запруду своего соседа.

А дедушка Симода, бывало, корягу вытащит, домой принесет и наколет полешков для очага.

Вот однажды разрубил он корягу топором, и вдруг оттуда появился на свет беленький щенок. Начал старик советоваться со старухой:

– Бабушка, а бабушка, беленький щенок в коряге народился. Что будем с ним делать?

– Дедушка, дедушка, песик-то уж больно хорошенький. Возьмем его к себе домой и вырастим, – говорит старуха.

Начнут песика кормить, а он с одной плошки вдвое вырастет, а с двух плошек вчетверо. Много времени не прошло, стал песик большим и сильным.

Как-то раз сказал он старику:

– Дедушка, а дедушка! Пойдем в горы охотиться на оленей.

– Ну что ж, на охоту так на охоту. Бабушка, а бабушка! Приготовь нам с собой еды на дорогу.

Старуха приготовила колобки-нигиримэси да соленых овощей.

Надел старик Симода дорожные сандалии. Положил в дорожную суму топор с молотком и взвалил себе на спину.

Вот пошли они в горы, песик и говорит:

– Дедушка, тебе тяжело, дай я понесу.

– Что ты? Так негоже.

– Дедушка, дедушка, ты не смущайся. Дай я понесу ношу на своей спине.

И старик взвалил суму песику на спину.

Идут дальше, старик за песиком не поспевает.

– Дедушка, а ты садись ко мне на спину, – говорит песик.

– Ну что ты, можно ли?

– Можно, можно. Садись скорее.

– Да ведь тяжело тебе придется.

– Нет, дедушка, нисколько не тяжело, я сильный.

Посадил песик старика к себе на спину и побежал дальше, в горы.

В горах положили они суму на землю и сели обедать.

А потом песик начал звать:

– Олени с дальних гор, бегите сюда! Олени с ближних гор, спешите сюда!

И вот поскакали к ним олени с дальних гор: бунгури-бунгури-бунгури, и поспешили к ним олени с ближних гор: бунгури-бунгури-бунгури.

Вернулись старик Симода с песиком домой, каждый тащит на спине богатую добычу.

– Бабушка, бабушка, вот сколько мы вдвоем оленей добыли! Приготовь-ка нам похлебку из оленьего мяса, – говорит старик.

Вдоволь поели они вкусной оленины.

Но вдруг зашла к ним злая старуха-соседка и просит:

– Нельзя ли у вас огонька призанять?

– Входи, будь гостьей, угольков нагребем да еще угостим похлебкой из оленьего мяса.

– Ладно, ладно, – отвечает злая бабка, – поем чуток за компанию. Но как ты, дедушка, добыл оленя?

– А я с нашей собакой в горах охотился.

Злая старуха поела похлебки с олениной, потом поворошила палочками на дне чашки:

– А этот кусочек я домой отнесу, угощу своего старика.

– Ешь все. В подарок домой дадим особо, – уговаривают ее. Положили хорошие куски мяса в соломенную плетенку и дали гостье с собой.

А она пошла домой и, спрятавшись позади конюшни, повыбрала и съела все самое лакомое, оставила только жалкие объедки.

Но старик Уэда все равно ел да похваливал:

– Ах, как вкусна оленина, до чего вкусна!

Старуха стала злобно издеваться над ним:

– От тебя, старик, много ли дождешься проку? День-деньской знай себе греешься возле очага…

– А ты попроси у соседа одолжить мне собаку. Я тоже завтра пойду в горы охотиться на оленей.

Пошла злая старуха к соседу:

– Мой старик на охоту собрался. Пожалуйста, дозвольте ему взять с собой вашу собаку.

– Хорошо, пусть возьмет.

Вот старик Уэда и злая старуха нагрузили на собаку много всякой снеди, колобки-нигиримэси, соленые овощи да еще топор с молотком. Старик сам взгромоздился верхом на собаку, не спросясь, и давай погонять ее без всякой жалости:

– А ну живей! Быстрее беги!

Пришло время обеда. Старик сам наелся досыта, а собаке ничего не дал.

Песик рассердился и залаял:

– Эй, пчелы с дальних гор, пчелы с ближних гор, слетайтесь сюда, жальте старика!

И вот пчелы с дальних гор, пчелы с ближних гор слетелись густым роем и давай жалить старика! Так и жгут, так и жгут его огнем!

Тут старик Уэда озлился, схватил молоток и убил песика. А потом вырыл яму под рисовым деревом, закопал мертвую собаку, а рисовое дерево поставил на могиле вроде памятного знака.

Старик Симода со своей старухой дивятся – что-то долго не возвращают им собаку.

Наконец пришли к соседям просить:

– Верните нам нашего песика.

А злая старуха в ответ:

– Из-за вашего скверного пса моего старика пчелы искусали. За это убил старик вашего пса и под рисовым деревом схоронил. Хотите разыскать могилу, так идите в горы.

Жестоко покарали бедного песика – да ведь сделанного не воротишь!

Решил старик Симода искать могилу. Пошел в горы, глядь – стоит рисовое дерево, а на нем прекрасные цветы распустились. Срубил он дерево и понес домой. Поставил его в доме, и вдруг посыпались с веток – звяк-звяк-звяк – серебро, золото и рисовые зерна…

Обрадовались старик со старухой, поели вареного риса с рыбной приправой.

Вдруг опять идет злая старуха-соседка:

– Нельзя ли у вас огонька призанять?

– Входи, будь гостьей, угольков дадим для растопки и вкусным рисом угостим.

– Ладно, ладно, поем чуток за компанию. Но откуда добыли вы такой вкусный-вкусный рис? – спрашивает злая старуха.

– Сегодня пошел мой дед в горы, срубил рисовое дерево на могиле нашего бедного песика, принес домой, и вдруг посыпались с дерева – звяк-звяк-звяк – серебро, золото, рисовые зерна… Только тряхнешь дерево, так и сыплются. На радостях устроили мы пир.

Вернулась злая старуха домой и говорит:

– У соседей наших вот что случилось. Посыпались с рисового дерева деньги и рисовые зерна, целые горы добра. А у меня старик никудышный…

– Поди, старуха, попроси у них в долг рисовое дерево.

Пошла злая старуха к соседям:

– Одолжите нам на недолгое время чудесное дерево!

Согласились соседи, а злая старуха спрашивает:

– Когда вы трясли это дерево, то какие слова приговаривали?

– Стоит только назвать, что тебе надобно, да тряхнуть немножко дерево, и все исполнится по твоему желанию.

Взяла злая старуха дерево и отнесла домой. Одолела ее жадность, хочется сразу большое богатство получить. Трясет дерево что есть силы и кричит:

– А ну, насыпь горы добра, да повыше! А ну, насыпь горы добра, да повыше!

И посыпались с веток конский навоз, коровьи лепешки да собачий помет – целые горы насыпались! Вонь такая поднялась, в доме ступить негде, не продохнуть. Пуще озлились старики. Изрубил дед Уэда дерево в щепки и спалил огнем.

А старик Симода со своей старухой удивляются:

– Что так долго не отдают нам чудесное дерево?

Пошли к соседям. А те со злобой говорят:

– Вот еще что выдумали: дерево им верни! А нам из-за него пришлось выкинуть новехонькие циновки. Весь наш дом ваше скверное дерево испоганило! Мы его изрубили и сожгли.

– Ну, коли так, делать нечего. Верните нам хоть пепел на память.

Выгребли пепел из очага и отнесли домой.

Вот однажды посмотрел старик Симода на небо и видит: летит стая диких гусей.

Насыпал он того пепла, что от злых соседей принес, в бамбуковую корзину и вылез на крышу:

– Лети, пепел, лети, диким гусям глаза замети! Пепел, замети глаза диким гусям, лети, лети! – кричит старик и сыплет пепел горстями. Полетел пепел по ветру и засыпал глаза диким гусям. Упали гуси на землю.

Обрадовались старик со старухой, сварили гусиную похлебку, едят и похваливают.

Вдруг опять злая старуха наведалась:

– Нельзя ли у вас огонька призанять?

– Дадим тебе горящих угольков да еще угостим похлебкой с гусятиной.

– Ладно, ладно, съем чуток, только для компании, – говорит злая старуха, а сама чашку протягивает. Наелась вволю и спрашивает у старухи:

– Как же твой старик добыл столько диких гусей?

– А вот как. Взял он корзину пепла, что остался нам на память от рисового дерева, влез на крышу и закричал: «Лети, лети, пепел, диким гусям глаза замети!» Полетел пепел по ветру, засыпал гусям глаза, и упали они на землю. Вот и сготовила я похлебку с гусятиной.

Злая старуха-соседка оставила на дне чашки маленький кусочек мясца и говорит:

– Это я домой унесу, своего деда угощу.

А ей в ответ:

– Доедай все, мы тебе домой еще дадим.

Положили лучшие куски гусятины в соломенную плетенку и дали злой старухе с собой.

А она опять, как пришла домой, так во дворе позади конюшни повыбрала все самое лакомое и съела. А взамен съеденного сунула старуха катышки конского навоза и отнесла своему муженьку:

– Угостили меня соседи гусятинкой. А я сама не ела, для тебя оставила. Вот, кушай, пожалуйста.

– Что-то навозом попахивает, а все же вкусно, вкусно, – приговаривает старик Уэда. И съел все без остатка.

– Старик-сосед меня гусятинкой угостил. А мой-то дед никудышный, – ворчит злая старуха.

– Ты сходи к соседу, попроси пепла от рисового дерева, сколько осталось. Я тоже гусей наловлю.

– Хорошо, я схожу попрошу.

Вот идет злая старуха к соседу и просит:

– Дайте хоть пригоршню пепла для охоты на диких гусей, коли остался еще.

– А-а, остался, остался, сейчас насыплю в корзинку.

– Спасибо. Научите, как на диких гусей охотиться.

– Пусть твой старик в ясный день взберется на кровлю. Как полетят гуси, надо сыпать пепел по ветру и кричать: «Пепел, лети, лети! Гусям глаза замети!» Вот и вся наука.

Настал погожий денек. Старик Уэда влез на кровлю, а злая старуха стоит под застрехой, держит в руке ухват.

Вот летит стая гусей, все ближе и ближе, вот пролетает над самой кровлей.

Тут старик стал сыпать горстями пепел. Должен он был кричать: «Пепел, лети, лети! Гусям глаза замети!», да ошибся. Как закричит: «Пепел, лети, лети, деду глаза замети! Пепел, лети, лети, деду глаза замети!»

Засыпал пепел старику глаза, он и скатился с крыши вниз головой.

А старуха подумала, что большой гусь упал.

Сколько ни кричал старик: «Это я! Это я!», старуха давай бить его ухватом и зашибла до смерти. Захотелось ей отведать гусятинки, сварила она похлебку и начала есть. Только попался ей такой кусочек, что не прожевать. Зацепила палочками, вытащила, глядит – а это ухо!

«Вот беда! – подумала старуха. – Ведь это я своего старика сварила».

Не надо людям подражать по-глупому, не надо жадничать и завидовать.

Тут и сказке конец.