Текст книги "Свадьба"

Свадьба
Наш Пол

© Наш Пол, 2016

© Пол Наш, фотографии, 2016

Редактор Sao-san

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Утро

Первая суббота августа, 08:00

– Вставай, пьянь! У меня сегодня свадьба. Черт, и это мой отец! Да ты на бомжа похож. Почему ты вчера не свернул себе шею по дороге домой?

– Потому что иначе сегодняшнее утро ты бы встретил в морге, – пытаюсь принять сидячее положение, голова гудит, по глазам резко ударяет солнечный свет, который «заботливо» впустил в комнату Леша, – опознавая мой труп.

– Я бы получил ни с чем не сравнимое удовольствие! Ради такого можно было бы и свадьбу отложить.

– Так еще не поздно. Можно и совсем ее отменить, – с энтузиазмом поддерживаю предложение, нашаривая на тумбочке аспирин и воду.

– Точно! Не поздно. Может, выбросишься из окна? Мы вполне можем переиграть сегодняшнее расписание дня.

– Не выйдет, у меня сегодня другие планы. Хочу позлорадствовать, наблюдая, как ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни.

– Я – не ты! Лена – не мать! Мы любим друг друга!

С этими словами Леша вышел из моей спальни, громко хлопнув дверью, отчего я поморщился. И как ему объяснить, что я тоже думал, что его мать меня любит… поначалу, пока она не стала трахаться со всеми подряд у нас дома. Но ведь он – не я, он-то знает, как лучше! Я тоже хотел бы быть уверен в том, что он знает, но жизнь слишком жестоко со мной обошлась, чтобы я мог верить в чудеса или хотя бы просто в людей. У нас с сыном не клеятся отношения. Собственно, мы никогда не ладили. Такое ощущение, что он всю жизнь меня тихо ненавидит. Ну, или не тихо.

И вот дожили. Он меня уверяет, что любит некую Лену, на которой сегодня женится, даже не показав мне ее. О свадьбе я узнал вчера. Точнее уже сегодня. А ведь выходные начинались так хорошо, ничто не предвещало беды…

***

Ранее, первая суббота августа, 03:00

Рабочая неделя позади. По давно сложившейся традиции это дело мы с коллегами отмечали в пивнушке, поэтому домой я возвращался поздно. Нетвердой походкой, огибая лужи, оставшиеся после недавнего дождя, размышлял о своей жизни, которая так и не задалась.

Меня зовут Суворов Андрей Иванович. Сорока двух лет от роду. Пол мужской. Брюнет. Глаза серые. Работаю мастером участка в дорожном строительстве. Семейное положение: в разводе. Имеется сын, которому двадцать два года – моя копия!

– Где тебя носит? Чертов алкаш!

О, Лешик дома! Он года четыре как съехал от меня – самостоятельный! У меня бывает не часто, если бы я знал, что он сегодня придет, пришел бы домой пораньше. В принципе, какая разница, где пить пиво: в пивнушке или дома. А вот сына я вижу редко.

– Привет, Лешик! Я соскучился.

Пытаюсь обнять сына, но он уворачивается, брезгливо морщась.

– А я нет! Знал же, что так выйдет! Знал и не хотел идти, если бы не Лена – не пришел!

Опа!

– Что за Лена?

– Жена моя… завтра… сегодня уже будет. Я пришел только чтобы сказать, что женюсь.

От таких новостей я даже протрезвел. И присел, потому что ноги перестали меня держать. Кошмар! Я, конечно, знал, что моего сына когда-нибудь захомутает какая-нибудь алчная блядь, но чтобы вот так! Такого я не ожидал. Справившись с шоком, хриплю:

– Я против!

– А кто тебя спрашивает? Я тебе вообще ничего говорить не хотел, так Ленка заладила: «Это же твой отец». Сколько раз я говорил, что у меня не отец, а дерьмо. Она же еще ругается…

Я перестал слушать, привычно пропуская «комплименты» сына мимо ушей. И с трудом начиная осознавать, что от этой Ленки он уже не отступится.

– Я иду на свадьбу.

– Да куда ты пойдешь в таком состоянии? Сиди дома, не позорь меня.

– Переживешь.

– Черт! Если бы не Лена, хрен бы я к тебе пришел!

– Вот и договорились.

***

Первая суббота августа, 08:10

После душа я чувствовал себя настолько хорошо, насколько это вообще возможно, учитывая угрозу женитьбы сына.

– Лешик, а в чем я на свадьбу пойду?

– Голым!

– Ты не подумай, я не против, но ты уверен? Кто у вас там на свадьбу приглашен? Старики, дети?

– Слушай, а это мысль! Иди голым. Тебя сочтут за геронтофила-педофила-онаниста-хулигана-пьянчугу и загребут в вытрезвитель или куда похуже, а я поеду жениться.

– Хорошая попытка. Пожалуй, я надену свой старый костюм, и меня сочтут за бомжа, случайно забредшего на свадьбу.

– Я купил тебе костюм, надевай. И поехали в салон красоты, у нас запись.

Вот. Ведь все уже на мази, так чего ему неймется-то? Вечно пытается меня довести на пустом месте.

Надел купленный сыном серебристо-серый костюм. Он сел как влитой. Вот что значит глазомер, тут сыну нет равных. Правда, на мне нарядный костюм смотрелся как на пугале, но это уже другой вопрос.

В салоне нас встретили очень красивые и милые девушки. Правда, милыми они были только с Лешей, меня же просто игнорировали. Мужик с трехдневной щетиной, обломанными, не стрижеными ногтями, неопрятными волосами, отросшими до плеч, и со следами перепоя и недосыпа на помятой роже – это, конечно, зрелище не для тонких девичьих натур. Однако занялись и мной, о чем я успел десять раз пожалеть, но ради Лешика снес все пытки этих ведьм.

– Вау! Кто бы мог подумать, что под маской неотесанного неандертальца скрывается такой мужчина?

Встречавшая нас девушка смотрела на меня, открыв ротик. Я с интересом посмотрел в зеркало. От мешков под глазами и алкашной бледности не осталось и следа, волосы подстрижены и уложены небрежной антрацитовой волной, отчего серые глаза еще больше выделяются, ногти приведены в идеальное состояние. В общем, вылизали с ног до головы, ничего удивительного, что в безразличных взглядах зажегся огонек. Дуры. В кого, они думали, мой сын? Даже ведя свой нынешний образ жизни, я остаюсь тем, от кого у него атлетическая фигура, высокий рост и прочие достоинства. Недостатков у моего сына нет, все, что можно, я забрал себе.

Леша недовольно поморщился от излишнего внимания к моей персоне.

– Идем, – скомандовал он.

А я разве возражаю? Я послушен и смирен. Прям агнец.

– И нехер делать такую покладистую мину, я прекрасно знаю, что ты сейчас на убийство готов.

– Думаешь?

– Знаю. Ты когда орешь или выходишь из себя – легко управляем, а вот когда спокоен и лыбишься, тогда страшно – точно что-то задумал и от своего не отступишь.

– Как хорошо ты меня знаешь.

– Что ты задумал?

– Пока что ничего.

– Только попробуй испортить Ленке праздник, и ты меня больше не увидишь, ясно?

– Куда уж яснее.

Ленке, значит, испортить ничего не получится…

Глава 2. Выкуп

Первая суббота августа, 10:50

Заехали за свидетелем, которым оказался неизвестный мне Олег – друг сына аж с восьмого класса. Приятный, вежливый и серьезный молодой человек, они с Лешей были чем-то неуловимо похожи. Наверное, тем, что многие их жесты и мимика были одинаковыми. Вот такую же кривую на левый бок ухмылку как у Олега я часто наблюдал у сына, когда он был уверен, что я на него не смотрю. И эта привычка – проводить указательным пальцем по брови, когда чем-то удивлен – у них тоже одна.

Следующим пунктом свадебного утра был выкуп невесты. Как оказалось, сын живет с этой Леной уже второй год. Вместе с ее отцом.

У подъезда нас ожидала тьма-тьмущая народа. Лешу и Олега пропустили к миниатюрной брюнетке с папкой, я же влип, замурованный со всех сторон гостями, желающими посмотреть на выкуп. Причем на это желали смотреть не только приглашенные, но и соседи, и даже просто прохожие. Все что-то активно обсуждали, возбужденно делились впечатлениями и мыслями, радовались встрече.

Вот какая-то тетка в красном отчитывает мужчину в коричневых туфлях за то, что тот давно не появлялся. Тетка оказалась двоюродной сестрой матери невесты, мужчина – ее племянником.

Высокая блондинка с умопомрачительным декольте делилась впечатлениями от поездки в Италию с шатенкой в синем платье. Подруги Лены.

Трое парней в костюмах ядерных расцветок – друзья Лешика со времен универа – активно разглядывали приглашенных девушек. Их я тоже впервые видел.

Статная женщина в розовом, держащая за руку маленькую девочку, представлялась как тетя сына, но я ее не помнил.

Кроме сына я не заметил ни одного знакомого лица. Ощущение, что жизнь прошла мимо, накрыло с головой, как и страшное чувство, что своему сыну я абсолютно чужой человек, лишний на этом празднике жизни.

***

Первая суббота августа, 11:00

– Здравствуйте, гости дорогие! Зачем пожаловали? – брюнетка с папкой взяла слово.

– Так невесту пришли забрать! – это уже Олег подал голос.

– Просто забрать не получится…

– А мы ее непросто заберем.

И понеслось. Смотреть на издевательства свидетельницы над сыном было приятно, гости пытались помогать, но в такой толчее все попытки были обречены на провал. Леша нервничал и потому не мог ответить даже на самые простые вопросы. Олег суетился, пытаясь помочь, и платил за провалы.

Лесенка с буквами мне понравилась. Только у меня и сына она прошла по-разному.

– Вставая на красные буквы, ты должен назвать невесту ласковым словом, начинающимся на эту букву, вставая на синие – обругать словом, начинающимся на эту букву…

Первая красная «Л».

– Любимая.

Но у меня было другое мнение на этот счет. «Лживая» – это самое мягкое определение, которое я мог дать женщине, собравшейся увести у меня сына.

– Милая.

«Мерзкая».

– Красавица.

«Кривая».

– Желанная.

«Жирная».

– Дорогая.

«Двуличная».

– Солнышко.

«Сука».

Лешик и Олег изворачивались, как могли, чтобы оказаться на красной букве, но невесту от «поругания» это не спасло.

Дальше была лестница с сердечками и надписями на них типа: «по расчету», «по залету», «по-пьяни», «из принципа», «на спор» и тому подобное. На самой верхней ступеньке красовалось «по любви».

– Итак, почему же жених хочет жениться? – я вот тоже хотел бы знать ответ на этот вопрос. – А вот сейчас мы это и узнаем! Ступенька, на которую встанет жених, и будет нам ответом. Он должен добраться до нужного ответа не пользуясь ступеньками или перилами.

Я загадал все, что угодно, кроме верхней ступеньки. Лешик и Олег долго думали, как добраться до ответа «по любви», пока сына не взвалили на спину и не потащили наверх. Да… хилая нынче молодежь пошла. Олег, конечно, был меньше сына, но ведь совсем не хиляк, а как он шатался и хрипел, пока тащил Лешика? Я боялся, что он уронит моего сына. Но все обошлось. В процессе восхождения я даже забыл, что хотел, чтобы Лешка не добрался до сердечка с надписью «по любви», а он-таки добрался, что не прибавило мне радости. И никаким ответом на свой вопрос я это не посчитал.

– А сейчас, чтобы пройти дальше, вам надо спеть частушку!

Частушки ввели народ в ступор, никто их не помнил.

– Ну что же вы? Хотя бы одну! Любую. Без этого дальше вы не пройдете!

Ну, она сама напросилась, мне надоело стоять в темноте, среди кучки придурков с цветами, разряженных как на бал.

– Я знаю. Но не частушку, а страшно жуткий стишок, – я покосился на девочку, гадая, сколько ребенку лет, и будет ли она после моего стишка ночью спать, – и не для детей.

– А детям мы ушки закроем. Рассказывайте.

Я только пожал плечами, мол, сами виноваты.

– Маленький Витя с ружьишком играл, он с любопытством его разбирал. Палец нечаянно нажал на курок, брызнули дружно мозги в потолок!

Народ застыл, кого-то передернуло. Мою частушку почтили минутой молчания. Это что, я еще другое знаю: «Если встанешь буквой „Зю“, я тебе любовь вонзю. Хоть до сердца не достану, но по почкам повозю!» Или вот: «В лесу раздавался топор дровосека. Мужик топором отгонял гомосека. Обессилев, упал дровосек, на нем, торжествуя, сидел гомосек». Наконец, раздался уже ненавистный голос свидетельницы:

– Засчитывается. Идем дальше.

Ключи мы выкупали долго. По-моему, свидетельницу уже ненавидели все приглашенные. Хорошенькая, но блядь, какая же она стерва! Мы полчаса топчемся на лестничной площадке и конкурсы уже в печенках. Одно дело – поглумиться над Лешиком, и другое – быть развлечением для заскучавших гостей. Нет, сначала на меня только косились с любопытством, потом начали подходить знакомиться.

А выкуп мало-помалу приближался к развязке. По крайней мере, я на это искренне надеялся!

Мы были уже в квартире и ломились в разные двери, ища невесту. Квартира светлая, чистая и опрятная, ни в какое сравнение не шла с моим обшарпанным жильем, где лет двадцать не было ремонта. В комнате, куда поначалу двинулся Леша, обнаружилась бабуська, в которой я с ужасом узнал свою бывшую тещу. А она-то что здесь делает?

– Кого я вижу! Андрюша… Вор! Как ты посмел препятствовать моему общению с внуком?

– Кто смел, тот и съел.

– Я тебе съем! Сейчас отхожу по роже твоей наглой! Пьянь болотная!

Она бубнила что-то еще, только кто ее будет слушать? Точно не я. После развода с ее дражайшей дочуркой, отцапавшей у меня все, что можно и нельзя, эту семью я знать не желал. Я специально переехал, чтобы они не добрались до Леши, но, видимо, недостаточно далеко. По сути, нас с Антониной Васильевной сейчас ничего не связывает, вот и пускай катится со своими претензиями. А у меня траур – сын женится!

Итак, последний этап этого чумового выкупа – тянуть за веревочку невесту. Надо было только угадать правильную веревочку, а было их три: розовая, красная и синяя. Дураку понятно, что невеста привязана к красной! Но Леша оказался не дураком и потянул за синюю…

На конце синей веревки оказался немолодой блондин. Говорят, блондины хорошо выглядят только в юности. Думаю, это правда. Не то, чтобы мужчина был некрасив, но морщины его не красили. Прошу прощения за сравнение, но первая ассоциация у меня при виде данного субъекта была «проститутка на пенсии». Слащавый, изнеженный и даже несколько томный. Это притом, что передо мной была отнюдь не барышня. В общем, первое впечатление о нем у меня сложилось резко отрицательное, мужик внутри меня был категорически против того, что это существо относилось к тому же полу.

Серо-голубые глаза, полные губы, почему-то наводившие на мысль о помаде. Тонкий, с непропорционально широкими плечами для такой худощавой фигуры. Руки с длинными пальцами. Мужчина резко покраснел, когда его выдернули за веревку из комнаты, и опустил густые ресницы, прикрывая глаза. Боже! Что это? На мужчину или женщину оно никак не походило ни внешне, ни повадками.

– Павел Степанович, здравствуйте!

– Здравствуй, Алексей.

Голос у этого Паши был преотвратным – писклявый с придыханием! Что это за пиздец такой?

Тем временем Лешик после уплаты штрафа потянул за красную веревку. На этот раз вытянул он действительно невесту. Девушка, конечно, была красивой, а кто бы был некрасив в свадебном платье? Вот подозреваю, что если на этого Пашу напялить платье, то ему пойдет… Я уже прикидывал, как бы на нем смотрелось платье невесты, как меня опять поразило откровение.

– Лешенька, ты переключился на моего папу? – спросила невеста.

– Нет, просто я подумал, что красный провод резать точно не стоит.

– Перестраховщик ты мой.

Так это что получается, блондин – отец алчной бабищи, решившей прибрать к рукам моего ребенка? Все. Он враг номер один. За грехи детей, да будут наказаны родители их!

Дальше мы знакомились с матерью Лены Светланой Валерьевной, высокой плотной женщиной, щедро наделенной мелкими морщинками. Видимо, в этой семейке были исключительно блондины.

– Теперь в семье Васнецовых будет брюнет, – это выдала свидетельница-Анечка, подтверждая мою догадку о фамильной блондинистости.

Так, стоп! Что значит, у Васнецовых появится брюнет?

– Лешик, ты меняешь фамилию? – делаю вид, что мне плевать на ответ, продолжая вежливо улыбаться, и готовлюсь переубивать всех, если окажется, что мое предположение верно.

– Именно, – с вызовом говорит сын и нервно мнет пальцами рукав, отводя взгляд.

Я хотел поубивать всех? А зачем? Ради чего? Как бы мы ни ладили с Лешей, я все же считал его сыном и любил. Вот только моя любовь как всегда оказалась безответной. И закончилась очередным предательством дорогого человека. Продолжаю спокойно улыбаться, изнутри покрываясь коркою льда. И, обращаясь уже к Васнецовым, спрашиваю:

– Не боитесь попортить породу?

– Что вы! Алексей скорее приукрасит!

Вот с этим я полностью согласен. Хочется напиться. А почему бы и нет? Это же свадьба? Значит, и выпивка будет! Единственное, что остается неизменным в этом мире.

Дальше по сценарию был ЗАГС.

***

Первая суббота августа, 12:00

В автобус рядом со мной села Антонина Васильевна, видимо, решив окончательно испортить мне день. Хотя куда уж больше?

– Алеша такой хороший мальчик! Не курит, не пьет. Не то, что ты. А какой он красивый! Когда три года назад он пришел ко мне и спросил, не я ли его бабушка, меня чуть инфаркт не хватил!

– Жаль…

– Чего тебе жаль? Он молодец! Несмотря на отца-изувера, помнит о родственниках. Это ты один как перст, старый бобыль…

– Жаль, что вас инфаркт не хватил.

– Ах ты, тварь неблагодарная! Да если бы не я и не моя дочка, не было бы у тебя Лешки!

– Зато была бы семья…

– Пропил ты свою семью! Да что с тобой говорить, ты от водки совсем отупел.

Оставив за собой последнее слово, она, наконец, от меня отстала и пошла менять место, попутно согнав одного из парней в ядерном костюме.

– Здравствуйте! Вы отец Лехи? Меня Артем зовут, я друг вашего сына.

– А я Андрей. Приятно познакомиться! – мы пожали руки.

– Можно с вами сесть?

– Да, конечно.

– Леха про вас мало что рассказывал, только то, что у него один отец. Он всегда вкалывал как проклятый. Все по клубам и кабакам ходили, а он в ночную пахал. Я думал, отец у него то ли нарик, то ли зек, а оказалось – ничего подобного.

От его слов мне стало не по себе. Я действительно никогда не интересовался жизнью сына, считая, что он должен сам мне обо всем рассказывать. Сын же делиться своими переживаниями со мной не спешил. Денег он почти никогда не просил, и я как-то не обращал внимания, что и откуда у него бралось. Он всегда мало бывал дома, но и это меня не тревожило. Леша по жизни ершился и ругался, это для него было нормой. Так что я обращал на него внимание только тогда, когда он вдруг начинал вести себя тихо. То есть, почти никогда. Артем же продолжал болтать.

– Повезло Лехе! В универе Ленка самой красивой была, в нее вообще все парни были влюблены! Правда, в Леху – все девушки… Они классно вместе смотрятся!

– Действительно, очень красивая пара, – в разговор вмешалась тетка в красном. – Света, когда моложе была, тоже в красавицах ходила, да и Паша. Они очень красивой парой были. Нынешний-то муж сестрицы не красавец, но мужик хороший. Да и в наши годы не за красотой гнаться. Пашку только жалко, один остался. Ну да теперь с детьми ему все повеселее будет… О! Уже приехали?

Глава 3. ЗАГС

Первая суббота августа, 12:25

Родители Лены прибыли отдельно, на машине с каким-то неказистым лысоватым мужиком. Мы табуном забились в холл ЗАГСа. Жениха и невесту увели в специально предназначенные для них комнаты.

Мой взгляд, как железо магнит, притянул Павел. Это пиздец! Он на человека-то не походил, скорее уж на какого-то пришельца. Ни одного, ни единого нормального жеста я у него не заметил! Слишком плавные движения наводили на мысль, что у него то ли что-то болит, то ли он просто тормоз. А эти ужимки дамы бальзаковского возраста? Просто кошмар! Взгляды из-под ресниц меня добили! Так и хотелось подойти и дать подзатыльник, чтобы это чмо прекратило кривляться, но весь ужас был в том, что он не кривлялся, он таким и был.

Заметив мой изучающий взгляд, Павел вздрогнул, покраснел и нервно отвернулся. Ссутулившиеся плечи, напряженная поза. Да, блядь! Это не мужик, это какая-то девочка-нимфетка. Я непроизвольно закатил глаза, тяжело вздохнул и пошел знакомиться. Ненавижу разглядывать людей исподтишка, легче подойти и познакомиться, попутно изучив заинтересовавшую личность. А то, что оторваться от этого Паши я не смогу, было очевидно. «Такое» я видел впервые. Взгляд сам каждый раз возвращался к этому недоразумению. Он настолько отличался от всех когда-либо мною виденных людей, насколько это вообще было возможным. Кроме того, чувство будто «что-то не так» просто не позволило бы мне выпустить его из поля зрения. Может, поняв «что не так», я сразу потеряю к нему какой бы то ни было интерес?

– Здравствуйте! Павел Степанович?

– Да!

Паша явно перенервничал. Его голос сорвался на фальцет, сам он задергался, будто схватился за оголенный провод под напряжением. Краска залила не только его лицо, но и шею с ушами, руки мелко дрожали. Может, это какая-то нервная болезнь?

– П-приятно п-познакомиться! Э-э-э…

– Андрей Иванович.

Паша протягивает руку. Первым моим порывом было схватить протянутую конечность, но я быстро вспомнил, кто у нас «враг номер один»… вернее два… первой была пресловутая Ленка. Павел совсем растерялся, не зная как реагировать, что теперь делать и говорить.

– А-андрей… Иванович! Я… я надеюсь, вы не в обиде за то, что Алексей меняет фамилию?

Я молчу, не понимая, чего он хочет добиться своим выпадом. Позлорадствовать? Задеть? Ударить побольнее?

– П-просто… мне показалось…

К концу своего монолога этот Трындец Трындецович говорит все тише и тише, пока совершенно не сдувается.

– Креститься надо, когда кажется.

– Да! Простите!

А на меня он так и не смотрит, уставился на носки моих туфель и мнется как девственница, впервые увидевшая член.

От меня его спасло то, что нас пригласили в зал регистрации. Паша выдохнул с облегчением, промямлил что-то типа «Извините» и побежал вперед, неловко перебирая ногами. Я же смотрел ему в спину и испытывал что-то непонятное. Больше всего охватившее чувство походило на то, что у меня украли «жертву». Кажется, я нашел того, на ком можно будет выместить свое плохое настроение. Злобно ухмыляясь, я последовал за гостями.

***

Первая суббота августа, 12:30

Зал регистрации просто не мог вместить всех желающих, но желающие это игнорировали. Вокруг раздавались щелчки затворов, мигали вспышки, а атмосфера была напряженной, словно мы находились на поле боя. В центре жертвенными агнцами застыли молодые с приклеенными улыбками и слушали тетку, говорившую им какую-то ересь ласковым нежным голоском, которым обычно разговаривают с дикими животными или душевнобольными. Я даже не злорадствовал, наверное, окончательно смирившись с потерей сына.

Зато Паша устроил целый спектакль с потопом из слез и соплей, сморканием в платок и тихими всхлипами. Наблюдая, как его пытается утешить бывшая жена, тихо что-то нашептывая на ушко, я понемногу закипал, четко осознавая, что причиной слез блондина должен быть я и никто иной, а вмешательство в душевные метания Паши расценивал как угрозу своим планам на него. Не лезьте к моей «жертве»! Я сам к нему сползаю, если будет надо.

И вот Паша выдал особенно душераздирающий стон-всхлип, окончательно уткнувшись в платок. Вспышки и щелчки грянули с новой силой. А молодых объявили мужем и женой, велев поцеловаться, к чему они приступили с облегчением и энтузиазмом.

Когда эти пиявки вдоволь «насосались», их разрешили поздравить, хотя, на мой взгляд, тут более уместно было бы высказать свои соболезнования по поводу свершившегося события.

На выходе из зала с двуглавым орлом нас стали строить, и по ступенькам мы спускались в строгой последовательности: молодожены, родители супругов, родственники, друзья и тому подобная живность.

На лесенке рядом со мной оказался блондин с покрасневшими, опухшими веками и носом. А нехер было реветь в три ручья! Нашел из-за чего убиваться. Его дочурку уже давно лишили всего, что полагается терять в первую брачную ночь, ее никуда не увозят от него, она даже фамилию не меняет! Какого хуя он сопли распустил? Загадка природы.

Загадка щурилась, тянула пухлые губы, искусанные до вишневого цвета, стремясь «дотянуть» их до улыбки. Но все оказалось тщетно. А потом Паша наткнулся на мой пристальный взгляд и вообще «скукожился», в попытке то ли слиться с обстановкой, то ли просочиться сквозь пол, то ли стать невидимым. И я понял. Это не лечится.

Мне скорчить лыбу не составило никакого труда. На фотках я всегда получаюсь, только глаза обычно ничего не выражают, но кого это волнует? Главное, чтобы получилось «красиво». А то, что «пусто» – никого не интересует. Кому нужна душа, когда дальше «обертки» руки ни у кого не доходят?

Когда я отделался от обязанности позировать с новобрачными, блондина уже и след простыл. Ничего. Сегодня он от меня никуда не денется. Не тот день.

***

Первая суббота августа, 13:00

Гости набились в автобус. Я ехал за женщиной с девочкой, предположительно, сестрой моей жены.

– Мама, а почему дядя плакал? Он болеет?

«Да, болеет. На голову», – подумалось мне.

– Нет, милая, не болеет. Просто дяде было очень грустно.

«Нет. У него это не грусть, а тупость так проявляется».

– Почему?

«Потому, что он даун».

– Потому что он дочку выдал замуж. Вот будешь ты замуж выходить, и твой папа будет плакать, – в разговор вмешалась женщина в красном. Я понял, кто тут главная «затычка» для всех «бочек».

– Не будет. Мой папа нас с мамой выгнал.

Я заподозрил, что сестра моей бывшей жены проявила фамильные черты, за что муж ее и выгнал.

– Боже! Как же так?

– Оленька, я же просила тебя никому такое не говорить! Простите ее. Просто мы с мужем недавно развелись, ребенок никак не привыкнет. Вы, кажется, двоюродная сестра Светланы?

– Да, Людмила. А вы сестра матери Алексея?

– Верно, меня Виктория зовут.

– А что с вашей сестрой? Почему я ее не вижу?

– Они с сыном не ладят.

«Не ладят» – это слишком мягко сказано. «Не ладит» сын со мной, а мать он не выносит. И правильно делает, как еще относится к женщине, отказавшейся от своего ребенка?

– А с отцом невесты действительно… все в порядке? – спросила Виктория.

«С ним далеко не «все в порядке!»

– Все хорошо. Не переживайте. Просто Паша очень чувствительный и ранимый человек, он очень восприимчив ко всему. Наверное, он почувствовал себя брошенным. Привык, что рядом всегда есть женщина, которая им руководит.

«Подкаблучник классический».

– Сначала за него все мать решала – она была очень властной женщиной и зашугала сына вконец!

«Конечно! Если сын – баба, а не мужик».

– Потом его пригрела Света, она с ним как с ребенком нянчилась, но в результате ей все же захотелось иметь «крепкое мужское плечо» рядом.

«Светка ваша – блядь! А Паша – слюнтяй!»

– Затем Леночка за Пашей присматривала. А тут у нее уже своя семья будет, не до возни с отцом, он же как малый ребенок, без руководства совсем ничего не может!

Мне почему-то за Пашу обидно стало. И хоть я понимал, что от этого неврастеника действительно мало что можно было ожидать, однако мужская солидарность не позволяла молча сносить притеснение пусть и условно, но мужика!

– Так уж и ничего? Вы, я смотрю, высокого о Павле Степановиче мнения. Да с такими родственниками и врагов никаких не надо!

Вот еще вопрос, а нужны ли эти родственники вообще? От них одни неприятности и разочарования.

– Да вы… Да вы… Хам! – возмутилась тетка в красном.

– Да, он такой, сестрица рассказывала.

– А что вам обо мне еще сестрица рассказывала? Вот мне она о вас совсем ничего не говорила, как будто вас и не существовало для нее.

– Она просто на меня тогда в обиде была.

– А… Вы, наверное, ее мужика увели, – догадался я, – тогда не удивительно.

Конечно, не удивительно, суки собачатся только из-за кобелей.

– Что? Откуда… Ничего подобного!

– Ну-ну… Можете не оправдываться, хождение по мужикам у вас семейная черта.

– Ничтожество! Какое же ты ничтожество!

– Мы, кстати, на брудершафт не пили, чтобы на «ты» переходить. Ведите себя прилично.

Автобус затормозил. Дамочки тоже. Я счел за благо смыться, пока они не опомнились. Вот так всегда. Женщины охотно раздвигают перед тобой ноги, но кроме секса все твои действия подвергаются жестокой критике. В общем, с женщинами, кроме траха, ничего общего иметь нельзя – это я понял давно.