Текст книги "Дети кицунэ"

– Чаю? – предложил господин Нобу.

Я кивнула. Он дважды хлопнул в ладоши, и с кухни прибежала пара луковых человечков. Хозяину стоило лишь сказать слово «чай», чтобы они послушно поспешили выполнить заказ.

– Такеши показался мне весьма приятным молодым человеком, – с осторожностью начал господин Нобу. Кивнул на связку флейт, бережно сложенных в углу. – И умелым мастером, стоит добавить. А уж когда я увидел его в лисьем обличье, я был поражён. Не окрас, а произведение искусства. Эти тонкие переливы, эти контуры, этот блеск – не видел бы вживую, точно бы решил, что такое можно нарисовать лишь тушью… Спасибо, дорогой друг.

Последнее обращалось к луковому человеку, поставившему на стол поднос с чайным набором. Нобу поблагодарил его кивком, в ответ на что служка поклонился и убежал обратно в кухню.

– Когда вы… начали общаться? – спросила я.

– Месяца три назад. Поверь, я тогда и не знал, что твой брат оборотень. Тогда я был крайне обеспокоен странными событиями в городе и решил, что моей идзакае в Сливовом квартале не помешали бы фигурки богов, выточенные умелым мастером. Сначала я предложил эту работу вашему дяде, господину Ютаке, но после весьма забавного случая с одной рокурокуби он наотрез отказывался сотрудничать со мной. И тогда, познав об этом, ко мне втихаря обратился его племянник. Представь: в два раза дешевле, но с тем же качеством. Естественно, я согласился. Заказ твой брат выполнил качественно и весьма недурно, и мы с ним неплохо сошлись. Как я понял, он с самого начала хотел продемонстрировать мне свои способности.

– И… вы дружили?

– Дружили? Нет, я бы ни за что не назвал это «дружбой». Такеши иногда заглядывал ко мне в идзакаю – уже в эту, с ёкаями, – и… просто работал. Знаешь, твой брат весьма замкнутый молодой человек, да и речь у него… мягко скажем, не самая складная.

– Вы знаете, где он может быть сейчас?

– Понятия не имею, дорогая. Этот его новый дружок… крайне загадочная личность. Логично будет предположить, что он из лисьего племени, но ни я, ни кто-то из моих знакомых это существо в глаза не видели. Строятся, конечно, предположения…

– Какие? Пожалуйста, мне очень важно знать как можно больше.

– Очень неприлично так явно показывать эмоции, – фыркнул Нобу. – Очень невыгодно теряешь лицо.

– Простите, – Я попыталась нацепить невозмутимую маску, но какое-то паршивое чувство, засевшее внутри, не давало покоя. – Я всего лишь хочу найти Такеши. Мне нужно с ним поговорить, мне нужно понять, зачем он это сделал, и вообще…

– А не хочешь понять, зачем его дружок пил кровь убитых воинов?

Нобу отхлебнул из чашки и снова поднёс трубку к губам.

– Что?

– Ничего особенного. Просто есть свидетельства того, что у недавно убитых стражников – должно быть, ты слышала, весьма громкое дело, – имелись ранки в районе шеи. Такие надколы обычно делают для того, чтобы выпустить из человека как можно больше крови. А как можно крови выпускают, как правило, чтобы её пить…

– Зачем хитогицунэ пить кровь?

– Хитогицунэ – без понятия. А вот бестелесному существу вроде призрака-юрэй очень даже нужно. Существует поверье, что всякий бесплотный, кто выпьет свежей крови, обязательно обрастёт плотью, и расчёт убийцы, в данном случае, мне вполне понятен. Самураи обладают довольно большой силой, и такая кровь могла бы помочь, но… Это существо просчиталось.

– Просчиталось? Почему?

– В жилах стражей течёт живая сила. Ёкаев ведь среди них не встретишь, правда? А чтобы призраку обрести плоть, ему нужно вкусить крови ёкая. Крови преобразившегося, изменённой крови. А теперь гадай, когда нашему загадочному кровопийце станет об этом известно.

– Значит, друг моего брата ищет способ обрести плоть, так? Хорошо… А как при таком раскладе найти Такеши?

– Понятия не имею. Было бы правильнее его вообще не терять, знаешь ли. Может быть, я могу предложить тебе кое-какую помощь, но… не просто так.

– О чём вы?

– Мне будет нужно, чтобы ты принесла мне тихие ни…

– Нет-нет-нет, подождите, – Я тут же вспыхнула, поймав на себе сердитый взгляд господина Нобу, но быстро собралась. – Простите, но… Я сначала хочу знать, что вы может мне предложить.

Нобу показал рукой на шкаф.

– Любой артефакт из моей коллекции, дорогая, – терпеливо процедил он. – Поверь мне, тут есть достойные вещи. Нужная литература, сонные зелья, некоторые существа-помощники… Спроси у любого ёкая: господин Нобу всегда держит своё слово.

– Я верю, господин Нобу. Тогда… что я должна сделать?

– Думаю, ты прекрасно понимаешь, что, существуя бок о бок с людьми, наше сообщество вынуждено идти на некоторые… уступки. Мы помогаем, чтобы потом помогли нам. И для этого необходимы некоторые предметы, доставать которые… немного затруднительно. Скорее из-за моих личных взаимоотношений с тем или иным лицом. Знаешь, кто такие бакэнэко?

– Кошки-оборотни?

– Верно. И в лесу за кладбищем живёт одна прекраснейшая представительница этой породы. Зовут её госпожа Эри. Не буду лукавить: меня она не любит, и не любит вполне обоснованно. Но лицо свежее, новое, да ещё и с такими благородными намерениями, будет смотреться вполне достойно. Уверен, тебя встретят, как дорогую гостью, и, конечно, дадут возможно выразить свою просьбу. Тебе нужны тихие нити.

– Тихие нити?

– Тонкие и податливые – для самых аккуратных стежков. Для очень деликатного дела – так и передай.

– И что за дело?

– С чего бы я должен тебе это выдавать сейчас? Принесёшь нити – думаю, выдастся возможно увидеть всё воочию. Согласна?

– Да, согласна. Но… почему вы поручаете это именно мне?

Нобу усмехнулся.

– Никто другой бы не согласился, – хмыкнул он.

Глава 8
Домик за кладбищем

Я знала, где находится кладбище. В тех краях мы бывали только на Обон – празднике мёртвых. Дорога туда никогда не казалась мне чем-то весёлым, а уж сейчас, в перепачканном сажей кимоно, с нудящими ссадинами и тяжеленой от мыслей головой, так и вовсе казалась траурным шествием. Я корила себя, что постеснялась спросить у Нобу, зачем мне выцарапали на руке эти знаки, но при этом чувствовала дикий стыд, что вообще позволила нанести их на себя. Унизилась – наверно, рухнула на самое-самое дно, илистое и грязное. И всё же надеялась, что совсем скоро рядом окажется Такеши. Это будет как в сказке – он придёт, и всё закончится. Вернутся мама, вернётся дядя… Я не знаю, как это может пройти, но оно должно, должно случиться!

Иначе несправедливо.

Чтобы лишний раз не попадаться на глаза горожанам, я шла не по улице, а окольными путями, по узким переулкам и закуткам. В некоторых их них было так тесно, что и одному человеку было трудно проскочить, а уж толпе…

Идеальное место, чтобы потренироваться по дороге. Понять, что мне досталось от преобразившего. Я ведь уже могла слышать его ушами – может быть, это ещё не всё? Если я старательно присмотрюсь в какую-то точку, получится ли увидеть по-лисьи? Попытка. Ещё попытка. На ходу, конечно, сложновато, и всё же…

Нет. Бесполезно. Зато я могла расслышать, как скребутся летучие мыши, притаившиеся на чердаке одного домика. Чьи-то шаги – далеко, на соседней улице, – шелест перьев где-то вверху, скрип веток, голоса…

– Теперь ты догоняешь!

– Нет ты!

Я сама чуть не вскрикнула – неужели с лисьим слухом детские визги действительно кажутся такими противными? Как будто иглы в уши воткнули! И как назло, из-за этого жуткого скрипа, я всё никак не могла успокоиться – а значит и достаточно сосредоточиться, чтобы разорвать связь. Я закрыла голову руками и опрометью понеслась вперёд – быстрее, быстрее, подальше от этих визгунов, где бы они не были! Накатил дикий страх, что я так и останусь с этим чудовищным даром, и буду слышать всё – всё, абсолютно всё!..

Нога скользнула, и я рухнула наземь. Всё прекратилось. Звуки вокруг снова стали нормальными, едва уловимыми, и я смогла хоть ненадолго расслабиться. Это хорошо, это нормально… Надо просто запомнить механизм – прислушаться и стараться держать эти ощущения под контролем. Вторая попытка. Голоса детей слышатся уже на отдалении, а если сосредоточиться и попытаться распознать, откуда доносятся шелест и скрип, можно даже определить, где именно находится их источник…

– Это хорошим не закончится, – донёсся знакомый голос. Кажется, слышался он где-то на соседней улице. – Этой женщине нельзя доверять, господин…

Знакомый акцент. Правда, на этот раз его не сопровождает звон доспехов – как будто мужчина решил выйти налегке. Я выискала узкую лазейку и живо юркнула в сторону улицы, по которой шли говорящие.

– А кому можно, Хван? – послышалось в ответ. – Так хочет отец. Это его воля.

– Но в своём ли уме ваш отец? Что, если эта женщина действительно диктует ему свою волю?

На вопрос так и не ответили. Высунувшись, чтобы проверить, верны ли мои догадки, я выглянула из укрытия – и тут же попалась им на глаза. Ясухиро, вырядившийся в одежды простого горожанина, шёл рядом со своим охранником. Оба постарались сделать всё, чтобы никак не выделяться, и только букет свежих камелий в руках у молодого даймё мог хоть как-то привлечь к нему внимание. Не знала бы я его лично, наверняка бы приняла за садовника.

Только сейчас было не до шуток. Я попятилась обратно, к улице, по которой шла. Шаг, два, три… Лисий слух уловил, как кто-то подкрадывается сзади. Ещё бы секунда – и я бы неминуемо попала в лапы Хвана. Но я извернулась. Отскочила в сторону, скользнула к стене. Самурай не давал мне прохода. Тогда я снова отступила назад, и почти бы выбралась из западни…

Но наткнулась на меч Ясухиро.

С двух сторон ловушка, с остальных – глухие стены. Я прижалась спиной к одной из них. Ясухиро и Хван тут же наставили на меня мечи – один в живот, другой прямо к горлу. Не сбежать даже при всём желании. Лисий слух постепенно сошёл на «нет», и мне оставалось лишь надеяться, что получится как-то переговорить и молодого даймё, и его охранника. Впрочем, страх это не искоренило. Колючие прядки перед глазами всё ещё не потемнели до конца.

– Преображённая? – скупо удивился Ясухиро. – Ты жива?

– Со смертью возникли некоторые сложности, – пробормотала я, не отрывая глаз от лезвия Хвана, смотрящего мне прямо в шею. – Знаете, я бы поклонилась вам в знак уважения, но господин Хван несколько стесняет мои возможности…

– Что ты здесь делала? – рыкнул охранник.

Он повёл рукой так резко, что я вздрогнула от неожиданности. Из заштопанного булавками рукава посыпались запасы – книга, колокольчик, дядин кошелёк, отцовские чётки…

Оба переглянулись. Ясухиро медленно перевёл меч к моему горлу, в то время как Хван, отступившись, принялся копаться в моих вещах. Ему не было дела до кошелька или «Свода нечистых дел», а вот неприметный колокольчик, тоже добытый в отцовской коллекции, тут же привлёк его внимание. Он с любопытством взял бубенец в руки, тряхнул и прислушался к звону.

– Материковая вещь, – хмыкнул он. – Здесь такие только тэнгу мастерят. Ну, может, ещё и те, кто у них подворовывают в лесу…

Теперь посмотрели на меня. Одними только взглядами наваливали вопросы – а я, как дура, думала вообще не о том!

– Книга, – тихо сказала я.

– Что?

– Книга на земле лежит. Поднимите пожалуйста.

Ясухиро усмехнулся, Хван послушался.

– «Свод нечистых дел», – констатировал он.

– Крайне простенькое чтиво, – отозвался молодой даймё, выхватив книгу. Он и сам не заметил, как немного отвёл меч от моей шеи, дав почувствовать свой запах – от господина Ясухиро густо несло хвоей. Я решила, что этот запах стоит запомнить. – А «Хякки-ягё» ты не читала?

– Такое попробуй-добудь, – нервно усмехнулась я. – А что? Интересно?

– Достойно внимания. В «Своде» нечистые ками упоминаются как-то мелко, даже без имён, а вот в «Хякки-ягё»…

– Господин Ясухиро, – вмешался Хван. В его голосе проскочила какая-то строгая нотка – я и подумать не могла, что кто-то может так говорить с сыном самого даймё. – Откуда у этой девушки вещи, которые можно добыть только у обитателей леса?

– Чётки и колокольчик достались от отца, – Я немного расслабилась, и прядь перед глазами почернела окончательно. – Он пропал, когда мне было пять. Если хотите узнать что-то большее, в ваших же интересах отпустить меня и дать найти брата. Он знает об отце больше.

Ясухиро ответил вежливой улыбкой. Он подал Хвану знак, и тот протянул мне все упавшие вещи. Его господин положил поверх отобранную книгу.

– Хорошо, можешь идти, – спокойно сказал он. – Да помогут боги в достижении твоей цели…

– Господин, – Хван всё так же возмущался – спокойно и сдержанно, как и подобает слуге. – Я пойду против своего долга, если не скажу своё слово. Любой ёкай, кем бы он не был, опасен для…

– Опаснее Нобу? Опаснее той твари, которая перебила семейство Кацусима? Опаснее бакэнэко, которая дерёт монахов на кладбище?

– Вы просто не хотите верить, что те, кто когда-то были людьми, могут стать чудовищами.

– И имею на это свои основания!.. Погоди… А куда она?..

Улица, по которой я бежала, слабо отличалась от параллельной. По крайней мере, вела туда же. Сейчас не было времени для страха и лисьего слуха – хватило и того, что я уже успела услышать. Нобу, Кацусима, бакэнэко на кладбище… А не та ли бакэнэко, прямо к которой я сейчас бегу? Час от часу не легче. Да ещё и книга, которую вернул Ясухиро, стала заметно тяжелее. Я перевернула стопку, пытаясь понять, что случилось…

И обнаружила, что вместо одного томика молодой даймё вернул целых два. Получается, сделал подарок. Я не стала останавливаться, чтобы разглядеть этот подарок, но быстро уяснила, что если нам доведётся встретиться ещё раз, кланяться придётся ещё ниже.

Что ж, ладно, хотя бы не прикончил. Другой вопрос, почему Ясухиро ходит по городу в сопровождении всего одного охранника – неужели имеет свои секреты?

Естественно, имеет. Даже не секреты – целые планы, о которых он не собирается рассказывать. Ради них он расспрашивал мико, выясняя, каким образом можно кого-то поднять, ради них он приехал в мою тюрьму. Это как-то связано с преобразившимися – и эта связь, пожалуй, будет любопытной загадкой, которую можно разгадать. Но только после того, как я найду Такеши. С ним я вообще всё смогу. Надо только верить…

* * *

Кладбище находилось на другом берегу реки, у подножья горы. Чуть дальше начинался лес. От валунов и сугробов поднимались приземистые столбики надгробий, исчерченные иероглифами, между ними пробивались маленькие святилища из металла и дерева. У входа поджидало несколько замшелых скульптур. Здесь сильно пахло сыростью, а под ногами хлюпала чуть подтаявшая грязь. Я не знала, почему мне было так жутко.

Шаг, два, десять. Поблизости красовалось несколько свежих могил. Я как можно скорее проскочила мимо, хотя знала, чьи имена высечены на двух из них.

Их ведь уже должны похоронить. Так принято – чем раньше, тем меньше тлетворной вони и скверны, которая должна исходить от мёртвого тела. Но в голове всё никак не могло уложиться, как именно этими самыми мёртвыми телами могут оказаться мама с дядей. Ещё вчера же были живы. Мы же совсем недавно болтали, спорили, пили чай…

Нет. Я не могла этого принять. Задумавшись, прошла дальше и оказалась на узкой извилистой тропинке, ведущей в самую чащу. Из-за тёмных туч на улице висели сумерки, и каждый сучок, каждый уродливый булыжник напоминал застывшее чудовище. Я шла как можно осторожней, но ощущение, будто поблизости кто-то был, всё никак не давало покоя. Где-то неподалёку треснули сучья. Я замерла.

Среди надгробий мелькнула человеческая фигура. Я вздрогнула. Не успела разглядеть ни волос, ни одежды, но сразу сообразила – призрак. Кому ещё обитать на кладбище? Попятилась, едва не свалив давно потухшую лампаду, затаила дыхание и замерла. Что делать? Назад? Тогда будет ещё больше шума. Вперёд?..

Я мотнула головой. Нет. Надо просто переждать. Ещё немного, и…

Хрустнул сук. Один, второй, третий. Я поджала губы и, взяв себя в руки, заставила себя мыслить здраво. У призраков нет ног – они не ходят, а плывут, не касаясь земли. Закрыла глаза и сосредоточилась, попробовав навострить слух. Как тогда, в камере. Мир вокруг преобразился мгновенно – стал объёмнее и громче, будто до этого я была совсем глухой. По коже пробежали мурашки. С глубоким вдохом пришло спокойствие, но ладони по-прежнему оставались противно липкими от пота.

Шаги. На этот раз, по протоптанной дорожке – обычными ушами так просто не услышишь, особенно на фоне рёва воды в ручье. Тихонько побрякивают какие-то украшения, сделанные из дерева или кости, шуршит ткань кимоно, поскрипывают соломенные сандалии. И дыхание. Ровное, но немного уставшее.

И вдруг – незнакомец задышал быстрее. Шаги остановились. Стоило мне только открыть глаза, как дыхание сменилось тихим вскриком – его я слышала уже своими ушами.

– Ты оборотень?

Он стоял шагах в двадцати от меня. Бледный, щуплый, с длинными серебристыми волосами, собранными в причудливую косу, и бесчисленными деревянными побрякушками на шее. На вид, лет семнадцать, не больше, но… кто может поседеть в таком возрасте?

Поклонилась. Ещё при встрече с Нобу уяснила – любое чудовище, пусть даже самое злое, нет-нет, да и смягчится от вежливости.

– Нет, – отозвалась я. – Прошу прощения, если потревожила вас.

Мои слова придали ему смелости. Белоголовый шагнул вперёд, и я разглядела рисунки, покрывавшие его лицо. Они совсем не походили на косметику городских модниц или грим актёров. Аккуратные красные линии тянулись вокруг глаз, ложились на губы и подкрашивали нос, делая парня чем-то похожим на зверька. Те же узоры красовались и на ушах. На шее и поясе болтались цветастые обереги-омамори, перемешанные с бесчисленными чётками и бусами, грязно-зелёную хаори усыпали защитные иероглифы. Кажется, этот человек знал, как защититься от нечисти.

Я ожидала, что завяжется разговор. Но первым делом парень стянул с шеи украшение – ожерелье в форме рыбьего глаза. Незнакомец посмотрел на меня через разноцветное стекло и удивлённо вскинул брови. Глянул ещё раз, и ещё.

– Странно, – буркнул он. – Ты как будто и оборотень, и призрак, и человек одновременно.

– Так и есть. Меня зовут Харуко.

Парень вздрогнул. На его поясе блеснул затаившийся кинжал-танто, и я напряглась – а вдруг нападёт? Только о том, кто я такая, белоголовый, кажется, вообще не знал. Боялся лишь сущности. Оборотень, призрак, человек – и по отдельности напасть могут, а уж в одном теле…

– Ты так легко открываешь имя первому встречному? – удивился парень.

– Д-да… А разве это неправильно?.. – Не дождавшись ответа, я решила перейти к делу. – Я ищу госпожу Эри. Мне сказали, она живёт здесь, и…

– А зачем тебе госпожа Эри?

– Мне нужна её помощь.

Белоголовый недоверчиво изогнул бровь. При этом на лице его волосы были вполне обычные, чёрные, отчего седина на макушке смотрелась ещё неестественней.

– Клянусь, мне действительно нужна помощь… – пробормотала я. – Я пришла с миром, у меня нет оружия…

Он придирчиво осмотрел меня с головы до ног. Заметил кровавые пятна на повязке – что-то прикинул, но надолго не задумывался. Кивнул в сторону чащи. Чуть дальше, буквально в тридцати шагах, начинались хвойные заросли и залежи валунов – предвестники скалистых гор. Неудивительно, что госпожа Эри устроилась именно там.

– Я тебя провожу, – буркнул белоголовый.

И началась дорога, которую я даже при всём желании не смогла бы обозвать «обычной». Аккуратным и ухоженным кладбище выглядело только у самой тропинки – там, где часто бывали посетители и ещё хоронились люди, – но чем дальше мы уходили от этого «обжитого» места, тем реже здесь можно было встретить следы пребывания людей. По крайней мере, недавнего пребывания. Столбы надгробий успели увиться травами, засохшими в зимних холодах, лампадки и маленькие святилища стояли заброшенными и поломанными. Мне с трудом удалось прочесть несколько имён на могилах – большинство иероглифов размылось и рассыпалось в непогоде.

– Почему тут больше никого не хоронят? – как бы невзначай поинтересовалась я.

Белоголовый не ответил. Я чуть не зацепила плечом висящий на ветке старый бумажный фонарь. Чуть дальше нашлось ещё несколько таких же, только брошенных наземь. Неподалёку валялись заплесневелые сандалии и фигурки-нэцке. Вглядевшись в темноту между древесными стволами, я тут же отпрянула – между корней лежало что-то, отдалённо напоминающее заржавелый самурайский доспех. Рядом – шлем. Из-за металлической маски, призванной защитить лицо при ударе, на меня таращились засохшие пустые глазницы.

– Не надо смотреть, – буркнул белоголовый, подгоняя меня сзади. – Налево теперь.

Каменных надгробий здесь уже не осталось. В воздухе стоял резкий запах сырости – неподалёку расположилось несколько заболоченных прудов. Рядом с ними, давно потрескавшиеся и поросшие мхом, замерли какие-то странные каменные изваяния. Только мой проводник не дал их рассмотреть.

Хижину госпожи Эри я узнала сразу. Это был довольно неплохо обустроенный домик – конечно, не городское здание с двумя этажами, но и не крестьянская лачуга с соломенной крышей. Кем бы не была эта женщина, жилищ она в своей жизни повидала – и понатаскала оттуда всё, что плохо лежало. Помимо уличных фонарей, я разглядела пугала из старых корзин, стеклянные колокольчики, глиняные и деревянные фигурки всевозможных божков, поломанные музыкальные инструменты. Откуда-то изнутри доносилась мелодия – наигрывал сямисэн.

– Госпожа Эри! – Белоголовый вышел вперёд. – Госпожа Эри, к вам гости!

Мелодия смолкла. В доме послышалось тихое шарканье, и хлипкая дверца отодвинулась. Я обомлела.

Честно говоря, госпожа Эри представлялась мне какой-то старой скрюченной ведьмой вроде Ямаубы из древних легенд. Может быть, людоедкой, колдуньей, злобным и страшным созданием… но не кошкой. Не-ет, совсем не кошкой!

Бакэнэко. Такая, какой и рисовалось на гравюрах. Огромная трёхцветная кошка, одетая в человеческое кимоно. Она передвигалась на задних лапах, как обычная женщина, точно так же придерживала длинную юбку и прямила спину. Завидев меня, довольно ухмыльнулась. Кажется, такие удивлённые взгляды только доставляли ей удовольствие.

– И почему эти гости так невежливы? – хмыкнула она с самым правильным, городским выговором. – Ни поклона, ни пожеланий долгой жизни…

Я вздрогнула и тут же поспешила поклониться.

– Долгих лет вам и доброй славы вашему имени, госпожа Эри, – живо протараторила я.

Она расхохоталась. Когда я подняла глаза, у двери уже стояла женщина – высокая, черноглазая, с длинными рыжеватыми волосами и модными короткими чёрточками вместо бровей. Наверно, если бы я встретила её в городе, ни за что бы не приняла за чудовище. Может быть, даже увидела бы в ней аристократку из какого-нибудь благородного дома. Моё удивление рассмешило госпожу Эри ещё больше.

– И кто же ты такая? – ухмыльнулась она. – Да ещё и в белом кимоно… Как будто от меча сбежала.

– Так и есть, – честно сказала я. – Я Харуко, дочь Орочи и Минори.

– Фамилии не имеешь?

– Не положено. Моя семья происходит из сословия ремесленников.

– Гончары?

– Резчики.

– Вполне достойно. Только от тебя пахнет мертвечиной. Полагаю, тебя поднял из мёртвых кто-то из моих сородичей, не так ли?

– Почти что, госпожа Эри.

Белоголовый, всё ещё стоящий рядом, вежливо поднял руку. Госпожа Эри широко улыбнулась и подозвала парня к себе. Он выскочил вперёд и, подобравшись к бакэнэко почти вплотную, что-то нашептал ей на ухо. Женщина удивлённо вскинула брови.

– В таком случае, милости прошу, – Она кивнула на дверь. – Таким гостям у нас всегда рады.

Кажется, удивилась не только я. Белоголовый хотел было что-то сказать, но не смог выдать ни слова – просто проскользнул в дом. Я тоже прошла внутрь. Помещение выглядело тесным, но вполне уютным. Здесь имелся и тёплый очаг, рассчитанный на долгие зимы, и мягкие футоны, и кое-какая мебель – должно быть, тоже взятая из городского дома. Отдельные места занимали подставка для сямисэна и стенная ниша, полностью отведённая под разноцветные наряды. Под потолком болтались бесчисленные оригами, пожелтевшие от времени. Госпожа Эри указала мне на коврик, а своего помощника отправила на кухню – её с гостиной разделяла бумажная перегородка, украшенная изящными пейзажами. Складывалось ощущение, будто я попала в городской чайный домик.

– Как прошла дорога? – вежливо спросила госпожа Эри.

– Хорошо, госпожа Эри.

– От тебя пахнет камелиями. Прекрасные цветы.

Мне стало не по себе. Перед глазами вновь встало задумчивое лицо Ясухиро – и скромный букет, зажатый в его руках.

– Спасибо, – тихо сказала я.

Из соседней комнаты с чайным подносом вышел белоголовый. Он оставил чайник и две чашки – опять же, довольно качественные и «городские» на вид, – и снова ушёл к себе.

– Керо, себе тоже чашку принеси, – настояла хозяйка.

А я для себя отметила: белоголового звали Керо. Сейчас, рядом с госпожой Эри, он выглядел куда спокойней, чем наедине со мной, но всё равно держался отстранённо. Весьма неказистые рисовые шарики он, судя по всему, сделал сам, и теперь с большим интересом наблюдал – как они мне? Я не хотела есть, и всё же попробовала. Терпимо. У самой же готовка примерно на том же уровне.

– Ты ведь пришла сюда не просто так, – учтиво начала госпожа Эри. – Какого рода помощь будет тебе полезна?

– Меня попросили принести тихие нити.

Бакэнэко улыбнулась.

– Какой-то футакучи-онне потребовалось лечение?

– Я… я не знаю. Меня просто попросили достать эти нити.

– Ёкаи?

– Да.

– Как ты думаешь, почему они не сделали этого сами?

– Я… я не знаю. Честно, не знаю.

– А я тебе скажу, – Она подалась назад и облокотилась на невысокую бамбуковую стойку. Уголки её губ поднялись, обнажив острые уродливые зубы. – Они меня боятся. И посылают только тех, кого не жалко.

Что-то шелохнулось под потолком. Подняв глаза, я разглядела, как несколько журавликов-оригами вдруг шевельнулось, раскрыв бумажные крылья. Рядом с ними оскалились разноцветные драконы, собранные из крохотных кусочков пергамента, зашипели украшенные лентами змеи, лисы и барсуки скрипнули хвостами. Этих поделок было больше сотни – и каждая оказалась живой. Моё мёртвое сердце забилось двое быстрее.

– Кто тебя убил? – Глаза госпожи Эри снова пожелтели. Керо едва заметно отодвинулся подальше от неё. – Кто тебя убил, Харуко?

Я не знала, на чём остановить взгляд – на бумажных чудовищ с потолка, активно подающих признаки жизни, или на бакэнэко, стремительно меняющую шкуру. Всё копошилось, двигалось и шипело, Керо отползал всё дальше.

– Оборотень, – пробормотала я. – Хитогицунэ.

– Врёшь.

– Нет, я не…

На голову упал журавлик. Не успела я скинуть его на пол, как следом посыпались драконы. Они стали трескаться на мелкие листочки и заползать мне за шиворот – будто полчища жуков, готовых заживо сожрать свою жертву. Я подскочила. Принялась вытряхивать, выскрёбывать этих тварей из кимоно. Их кривые лапки щекотали мои плечи. Тонкие бумажные края резали кожу. Боль становилась всё сильнее, я закричала, но бакэнэко лишь продолжала хохотать.

– Прекратите! – кричала я. – Пожалуйста, прекратите!

Мельком глянула на Керо – парень сидел в углу, туповато уставившись куда-то в сторону. Здесь я была совсем одна. Оригами принялись щипать, как будто пытаясь прокусить кожу, бумажные лапы всё с большей яростью драли спину. Я уже не слышала собственного крика. Это больно и страшно, невыносимо…

Я ощутила себя зверем, загнанным в угол. Ощущение было странное – как будто не моё. Как будто кто-то другой давным-давно решил, что это его загнали, а я… А я просто переняла. Почувствовала – и переняла.

И страх перерос в гнев. Дикий, необузданный, звериный. Я разозлилась на эти треклятые бумажки, напавшие на меня, я возненавидела эти бумажки. Ударив по плечу, раздавила одного из них. Сжала так крепко, как только могла, и разозлилась ещё сильнее, когда он продолжил биться. Просто ударила кулаком.

Это был не мой гнев. Но так сладко я ещё не злилась. Один за другим, один за другим… Они нападали с новой силой, а я всё с той же сладкой яростью отвечала. Боль заглохла. Множество фигурок уже пропиталось моей кровью, но я всё равно колотила. Это… это было смешно.

И вдруг – все они одновременно замерли. Снова стали обычными бумажками. Я тряхнула рукавом, и на пол высыпалось несколько журавликов, искорёженных до неузнаваемости. Их шеи и крылья неестественно закрутились, клювы раскрылись, как будто пытаясь укусить.

– Не хитогицунэ, – хмыкнула госпожа Эри. – Не-ет, уже давно не хитогицунэ…

– Зачем вы это сделали?! – рявкнула я.

– Проверить некоторые предположения. Согласись, проявить себя так просто, по своей воле, было бы трудно. Я всего лишь помогла. Керо, принеси ей нитки.

Керо поклонился и, даже не взглянув на меня, снова ушёл в другую комнату.

– Если бы ты тянула силы из обычного хитогицунэ, ты бы так не смогла, – продолжала бакэнэко. – Через мои руки прошло слишком много лисьих жертв, чтобы в этом сомневаться.

Где-то внутри затеплилась надежда. Это знак – значит, меня убил не Такеши. Его дружок, кто-то из ёкаев, призрак – но не брат. От этого стало настолько легко, что я была готова простить госпоже Эри даже нападение оригами. Но радоваться было рано. Бакэнэко говорила об обычном хитогицунэ – а я ведь понятия не имела, какие они вообще бывают…

– Обычного хитогицунэ? – уточнила я. – А бывают… какие-нибудь другие?..

– Думаю, сейчас у тебя слишком мало времени для такого разговора. Тебя ждут те, кто попросил нити, не так ли?

– Но…

– А потом тебя буду ждать я. Если, конечно, наберёшься смелости вернуться.

Керо вернулся всё таким же отстранённым. Он принёс госпоже шкатулку – дорогую, позолоченную, с изящными цветастыми узорами и лакированным покрытием. Очевидно, непростую. И откуда простая бакэнэко набралась всего этого? Такие штучки и не в каждом дворце отыщутся, а уж тут, в домишке на старом кладбище…

Эри с лёгкостью отворила шкатулку. Внутри лежало два толстых мотка, и выглядели они совсем обычно. Только когда один из них оказался в моих руках, я поняла, что здесь что-то не так.

Это были жилы. Тёмно-бурые вяленые жили, стянутые и переплетённые между собой. Даже дотрагиваться до них было противно – а ведь мне предстояло нести эти гадкие мотки в руках.

– Странновато выглядят? – усмехнулась Эри.

– Я бы даже сказала… жутковато… – пробормотала я. – Из чего они сделаны?

– Из жил тех, кто обречён молчать. Оттого и название. Зная, зачем их обычно используют, скажу то, что тебя ожидает крайне неприятное зрелище на месте. Ты уж изволь, особо это не показывай – неприлично получится.

– Спасибо…

– А теперь иди. С сумерками ничего хорошего не приходит.