Текст книги "Тень в комнате с портретом"

Натали Доусон
Тень в комнате с портретом

© Доусон Н., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Глава 1

Кэтрин Хаддон поправила веточки в осеннем букете, сильнее натянула на плечи все время сползающую тяжелую шаль и оглядела холл. Кажется, все в порядке. Ковры начищены, в редко затапливаемом камине бурно возмущается огонь, которому не позволено даже искры уронить на натертый до блеска пол. Подушки на диванах Кэти сама разложила заново всего лишь полчаса назад, как и книгу для записи гостей, тщательно устроенную на конторке.

У себя в кабинете громко чихнул дядюшка Томас, но Кэти уже научилась не вздрагивать при этих звуках. Она и сама до сих пор кашляла, а тетушка Мэриан говорила в нос в неподражаемой французской манере.

В другое время Кэти бы посмеялась, слушая, как миссис Лофтли дает указания горничным, но сейчас у нее не осталось сил.

Ветреный и дождливый октябрь расправился с жителями Кромберри за несколько дней. Жестокая простуда уложила в постели не только изнеженных дам в окрестных поместьях, но и крепких горожанок, не боявшихся промочить ноги по дороге в церковь или к сестре викария, где кроме порции божественной благодати непременно подавали и тарелочку свежих сплетен.

Тетушка Мэриан слегла первой, посетив заседание благотворительного комитета мисс Фридделл, и заботы о гостинице и ее немногочисленных постояльцах тяжким грузом придавили к земле ее племянницу.

Вот уже целую неделю Кэтрин, превозмогая кашель, бродила вверх и вниз по лестницам, присматривала за тем, насколько тщательно горничные делают уборку, помогала дяде Томасу рассчитываться с поставщиками и делала записи в его расходной книге. Из-за частых приступов кашля пальцы ее подрагивали, и на желтоватых страницах оставались неровные росчерки. Где уж тут заниматься любимым рисованием! Ни времени, ни сил к вечеру у Кэти не оставалось.

Молодой организм быстро справился с болезнью: ее не мучили жар и головные боли, но наряду с кашлем усталость и беспокойство одолевали Кэти изо дня в день. А еще она страдала от одиночества.

Тетушка Мэриан проводила дни в своей комнате, дядюшка Томас либо дремал в своем кабинете, либо сидел у постели жены и сокрушался о том, сколько убытков каждую осень приносят ему разбитые дороги, отпугивающие путешественников.

Даже миссис Бетси Харт, сварливая и злоязычная подруга Кэтрин, перестала появляться в «Охотниках и свинье». Ее, как и многих других, одолела простуда, и Джон Харт запретил жене выходить из дома. Харты ожидали своего первенца, и тревогу Джона можно было понять. Доктор Голдблюм и двое его коллег, а также их помощники с ног сбились, навещая многочисленных больных, и на улицах Кромберри можно было увидеть лишь посыльных и горничных, спешащих в аптеку.

«Подумать только, я приехала сюда в прошлом ноябре, погода была еще более сырой и холодной, но Кромберри казался живым, – размышляла Кэтрин, когда у нее появлялось несколько свободных минут, чтобы взглянуть на дождь за окном. – А сейчас город будто вымер. Тетушка говорила мне, что здесь именно середина октября приносит с собой ветра и невзгоды, но я ей не поверила, ведь что может быть хуже тоскливого и темного ноября? Теперь же я понимаю, что она не преувеличивала. Скорей бы уже наступил ноябрь! Но до этого нам еще надо пережить визит всех этих леди!»

Благотворительный комитет Кромберри ежегодно в первых числах октября устраивал торжественный обед и несколько заседаний и лекций для дам-попечительниц из других городов графства, и это событие викарий Фридделл и его сестра считали даже более важным, нежели рождественский бал. Приглашения рассылались так тщательно, как будто на заседаниях должна была присутствовать сама королева, и мисс Фридделл никогда более не упоминала имен тех дам, кто посмел не ответить на ее приглашение с подобающей радостью и благодарностью. А таких леди, можно представить, было не так уж мало.

В этом году, однако же, планам мисс Фридделл пришлось претерпеть столь значительные изменения, что эта достойная леди сочла необходимым едва ли не каждый час сетовать на превратности судьбы, не забывая тут же восхвалять себя за предусмотрительность и неизменную силу духа, которые помогали ей противостоять всем невзгодам.

Началось с того, что миссис Райдинг, стоящая во главе самого богатого семейства в округе, преподнесла мисс Фридделл подарок, который, по ее представлениям, должен был возвысить благотворительный комитет Кромберри едва ли не до уровня лондонских попечительских советов, находящихся под патронажем самых титулованных дам королевства.

По словам миссис Райдинг, дочь ее старой подруги – это женщина выдающихся качеств, не щадящая ни свое здоровье, ни свой кошелек, ни время своих близких ради улучшения жизни лондонской бедноты. Она согласилась посетить Кромберри и поделиться с дамами-попечительницами секретами своего ошеломительного успеха на возделываемой ею ниве.

Воодушевление мисс Фридделл можно было сравнить лишь с гордостью родителей, чей отпрыск недостижимо превзошел своих сверстников, и неважно, получил ли их сын большую золотую медаль в университете или же дочь сумела выйти замуж за наследника титула и громадного состояния, обладая при этом красотой, благонравием и ничтожным приданым.

Это воодушевление в первый раз слегка помутнело после того, как стало известно, что миссис Роуленд, так звали лондонскую знаменитость, сможет посетить Кромберри не раньше двадцатого октября. Прекрасно осведомленная о капризах местной погоды и связанных с ними неприятностях, мисс Фридделл всегда стремилась устроить так, чтобы ее прославленные мероприятия завершились уже к восьмому, крайний срок, к десятому октября. Но не отказываться же от возможности заполучить к себе миссис Роуленд! Этого ни мисс Фридделл, ни ее армия благотворительниц не смогли бы пережить! Не говоря уж о том, что отказ перенести ежегодную встречу ради миссис Роуленд нанес бы непростительную обиду миссис Райдинг, от чьей щедрости во многом зависел попечительский комитет мисс Фридделл.

Что ж, сроки проведения знаменательной встречи пришлось сдвинуть, как будто сестра викария надеялась одним своим воинственным пылом запугать осеннюю хворь и заставить ее не собирать в этом году свою жатву, хотя бы в лучших домах Кромберри. Увы, дожди и ветра пришли в свое время и принесли с собой полагающиеся недуги, пожалуй, даже более затяжные, чем всегда. Как будто сама природа хотела наказать мисс Фридделл за самонадеянность. Но крепость духа обычно заставляет тело следовать его примеру, и мисс Фридделл довольно быстро справилась с недомоганием. Тем более что, помимо организации заседаний и лекций, ей еще надлежало подготовить скромный дом священника к визиту почетных гостей – миссис Роуленд собиралась приехать вместе со своим братом. Мистер Макнил некогда бывал в здешних краях и захотел вновь увидеть знакомые места и восстановить некоторые прежние связи. Викарий и его сестра готовились устроить большой обед для лондонских гостей и нескольких выдающихся жителей Кромберри и окрестных поместий.

И вот здесь-то энтузиазму мисс Фридделл был нанесен еще один коварный удар. Зная о дружбе, связывающей миссис Райдинг с семьей миссис Роуленд, отнюдь не простодушная сестра викария была уверена, что лондонские гости займут лучшие комнаты в особняке Райдингов на все время их пребывания в Кромберри.

Каково же было ее потрясение, когда миссис Райдинг случайно упомянула о том, что миссис Роуленд и ее брат остановятся, конечно же, в доме викария. Она говорила об этом как о деле решенном, и мисс Фридделл, на мгновение утратившая самообладание, едва не высказала вслух свое недоумение. Впрочем, даже невысказанное, оно не осталось незамеченным, и миссис Райдинг снисходительно пояснила, что ее собственный особняк будет до самой крыши наполнен гостями, собирающимися вместе с Райдингами отпраздновать долгожданную помолвку ее старшего сына Стивена.

Второй сын миссис Райдинг уже два года как был женат, а вот ее первенец и наследник до сих пор не спешил связывать себя неразрывными узами. Двое дочерей и младший сын, обожаемый всеми девицами в округе, любезный и легкомысленный Гарри Райдинг, также не были связаны словом, но их свободу не ограничивала тяжкая обязанность продолжить славный род Райдингов и удерживать на своих плечах благосостояние семьи.

Разумеется, мисс Фридделл пришлось выразить самое неподдельное изумление и радость, хотя она была осведомлена о скорой помолвке Стивена уже несколько недель, и только подосадовать в душе, что это выдающееся событие так неудачно совпало с визитом миссис Роуленд. Что стоило бы перенести празднование в дом невесты Стивена? Родители мисс Баттерворт проживали намного южнее Кромберри, и в тех краях гости не рисковали бы произносить поздравительные речи простуженным хриплым голосом, прерываясь на кашель и фырканье носом.

Но миссис Райдинг всегда поступала так, как ей заблагорассудится. Обладая отменным здоровьем, она меньше других страдала от простуд и не беспокоилась о том, что ее праздник будет испорчен. Главное, ее сын берет в жены девушку из хорошей семьи со связями и с внушительным приданым, что, в свою очередь, повысит шансы ее дочерей на удачное замужество.

Что ж, мисс Фридделл во всей этой ситуации оставалось лишь смириться и готовить гостевые спальни для миссис Роуленд и ее брата. Остальные дамы, согласившиеся принять приглашение и посетить Кромберри в неурочное время, должны были разместиться в лучшей гостинице города, в «Охотниках и свинье». Да-да, мисс Фридделл, несколько раз за прошедший год менявшая свое отношение к заведению мистера и миссис Лофтли, была все же вынуждена признать, что в старой гостинице ее дорогим гостьям будет куда удобнее, чем в скромных пансионах, которыми располагал Кромберри. Тем более что эти дамы должны были приехать из самого Бата! Еще одна честь, которой попечительский комитет мисс Фридделл до сих пор не удостаивался и которой, приходится признать, он был всецело обязан визиту миссис Роуленд.

Дамы-благотворительницы из соседних городков обычно либо возвращались домой после заседаний, либо оставались переночевать у знакомых из Кромберри. Хотя бы об их устройстве можно было не думать.

Таким образом, мистер Лофтли к своей простуде добавил еще и головную боль, связанную с приемом четырех почтенных леди из Бата. И он сам, и его семья, состоявшая нынче из жены и племянницы, должны были испытывать такой же душевный подъем, который до некоторых пор владел мисс Фридделл.

Подумать только, после недавних убийств, потрясших стены старой гостиницы[1]1
  См. романы «Зал фей» и «Лавандовая спальня.


[Закрыть], «Охотников и свинью» посетят самые утонченные и изысканные леди, каких только можно себе представить! Во всяком случае, именно так описывала этих дам мисс Фридделл, до сих пор встречавшаяся лишь с одной из них во время своего единственного визита в Бат позапрошлой весной.

Разумеется, мистер Лофтли и его супруга были счастливы принять у себя этих дам, будь они оба на ногах, но болезнь сделала их слабыми и сварливыми. В такое неудачное время обилие гостей уже не казалось благом. И первые тяготы этого визита, еще даже не начавшегося, уже изрядно утомили их племянницу. Сама Кэтрин не придерживалась о дамах из попечительских комитетов должного мнения, несмотря на все усилия мисс Фридделл и собственной тетушки. Мать Кэтрин сама состояла в благотворительном обществе Стоунфолла, и она вдоволь насмотрелась на этих чопорных сплетниц, похваляющихся друг перед другом мнимой набожностью и состраданием к тем, о ком неустанно заботились. Во всяком случае, если не все, то половина подруг миссис Хаддон казались Кэти именно такими.

С отъездом из Стоунфолла Кэтрин даже не предполагала, что ей придется вновь столкнуться с подобными дамами и даже содействовать устройству их ярмарок, балов и лотерей. Увы, ее тетушка, до своего замужества помогавшая отцу в его аптеке, первое время невероятно гордилась тем, что мисс Фридделл и другие дамы сочли ее достойной входить в их избранный круг. Тетушка Мэриан принимала самое деятельное участие во всех начинаниях, предоставляя для нужд комитета залы своей гостиницы и таланты своей кухарки.

Впрочем, за прошедший год Кэти подметила в своей тете признаки некоторой усталости, вызванной назойливым желанием мисс Фридделл указывать всем и каждому на их долги – перед обществом, перед Богом и перед ней, то есть, разумеется, перед собственной совестью, чьим голосом она охотно выступала.

Охлаждение миссис Лофтли наступало довольно постепенно, ее признательность попечительскому комитету за выказанное доверие еще не угасла, но визит дам из Бата весьма способствовал этому охлаждению. По крайней мере, в отношении сестрицы викария.

Мисс Фридделл посчитала своим долгом едва ли не каждый день заходить в «Охотников и свинью» и проверять, как идет подготовка к приему столь долгожданных гостей.

– Она не устает напоминать, какую любезность оказала мне, порекомендовав нашу гостиницу этим дамам, – сетовала миссис Лофтли, не выпуская из рук носовой платок. – Похоже, нам придется устроить за свой счет обед для всего общества, которое явится в Кромберри. Хорошо еще, заседания будут проводиться в приходском доме!

– Не забывай о чае, кексах и сконах, которые от нас ждут, – вторил ей мистер Лофтли.

– Но, дядюшка, еще два месяца назад вы опасались, что гости из приличного общества больше никогда не появятся на вашем пороге! – возражала Кэтрин, которая уже научилась подсчитывать прибыли и убытки и понимала, что выгоды от четырехдневного визита дам из Бата превысят расходы на кексы и обед для двадцати персон.

– Ты права, моя дорогая, грешно мне предаваться жалобам и унынию после того, как нам пришлось пережить все эти ужасы, смерть бедной миссис Синглтон и трагедию семейства Тармонтов, развязка которой так некстати случилась в нашем холле![2]2
  См. роман «Лавандовая спальня».


[Закрыть] И все же сейчас неудачное время для таких гостей. Этим изнеженным леди постоянно будут нужны теплые грелки и горячее какао, они будут жаловаться на сквозняки и недостаточно нагретую воду. Наши горничные лишатся сил, прислуживая им! А если они еще слягут с простудой…

– У троих из них будут собственные горничные, дорогой, – вздохнула миссис Лофтли, больше раздосадованная пронырливостью мисс Фридделл, вечно сующей нос в чужие дела, нежели необходимостью хорошенько протопить комнаты, приготовленные для дам-благотворительниц. – К тому же ветер скоро поменяется, дожди станут более редкими, и все сразу почувствуют себя лучше. Мы уже пережили самые тяжкие октябрьские дни, и тебе это прекрасно известно! Даже наша Кэти, непривыкшая к необыкновенно сырой осени, уже почти не кашляет и скоро сможет рисовать!

– Надеюсь на это, – сказала Кэтрин. – Я бы хотела изобразить мост через Кром и листья, кружащиеся на поверхности воды, пока от них еще хоть что-то осталось!

Она не сказала своим родственникам, как предвкушает создать целую серию карикатур на дам-попечительниц и показать их своей дорогой старшей подруге, миссис Дримлейн.

Старая дама уже много лет постоянно проживала в «Охотниках и свинье» после того, как в семье ее сына произошло несчастье, надолго рассорившее ее с сыном Ричардом. Лишь несколько месяцев назад ошеломляющая правда о событиях пятнадцатилетней давности раскрылась[3]3
  См. роман «Зал фей».


[Закрыть], и мир был восстановлен, но пожилая леди не захотела менять ставший привычным образ жизни. В поместье сына она стала бы скучать по бесконечной смене лиц, маленьким происшествиям и городским сплетням, которыми была наполнена ее жизнь в «Охотниках и свинье».

Кэтрин подружилась с миссис Дримлейн сразу после того, как приехала из своего родного Стоунфолла на попечение дядюшки, и была очень признательна старой леди за некоторые жизненные уроки. А старушка от души радовалась ее успехам в рисовании, не забывая при этом наблюдать за тем, как Кэти взрослеет и учится замечать в людях то, что порой скрыто от поверхностного и неопытного взгляда: корыстолюбие, зависть, потворство низменным страстям. Рисунки мисс Хаддон чаще всего высмеивали высокомерие, глупость, алчность, некоторые из них очень забавляли миссис Дримлейн, но ей, как и отцу Кэтрин, неодобрительно относящемуся к любимому жанру дочери, хотелось бы видеть более глубокие работы, говорящие о зрелости суждений девушки и желании привнести в этот мир больше красоты.

Миссис Дримлейн, однако же, тоже покинула Кэтрин, невзирая на всю привязанность к юной подруге и к своей любимой гостиной, за преобладание в оформлении которой зеленого цвета получившей название «Зал фей».

– Ну нет, моя дорогая, нашествие этих дам на «Охотников и свинью» я не вынесу! – решительно заявила миссис Дримлейн на следующий же день после того, как мистер Лофтли сам объявил ей о скором визите гостей из Бата. – Ты же знаешь, я терпеть не могу мисс Фридделл и ее гусынь, хотя и признаю, что их деятельность порой оказывается полезна. Пусть они проводят свои заседания в приходском доме и разоряют твоего дядюшку на рождественские увеселения, но терпеть их здесь, на пороге моей гостиной! Уволь меня от этого, дорогая! Они наводнят Зал фей своей болтовней, и нам с тобой уже не удастся спокойно выпить чаю у нашего камина. Тебе придется справляться с ними без меня, малиновка!

Заметив, что круглое личико Кэтрин вытянулось, старая дама ласково сжала ее руку.

– Ну-ну, милая, они пробудут здесь лишь несколько дней, а после их отъезда мы с тобой будем с удовольствием обсуждать все то, что ты увидишь и услышишь, осуждать их недостатки и радоваться, что мисс Фридделл в ближайшие пару месяцев не переступит порог «Охотников и свиньи». А еще ты ведь наверняка изобразишь каждую из них в виде какой-нибудь совы или курицы, и мы вдоволь посмеемся над их крючконосыми лицами, старомодными шляпками и манерой говорить так, словно их устами вещает сам Господь!

Кэтрин была вынуждена согласиться, что грядущие развлечения стоят того, чтобы потерпеть немного в ближайшее время. И миссис Дримлейн отбыла в поместье своего сына – ее невестка тоже слегла с простудой, и маленьким Дримлейнам потребовалось внимание бабушки, да и хозяйственные заботы нельзя было оставить без внимания. Кэти была рада, что почтенная леди воодушевилась, чувствуя себя полезной, но сама она еще больше ощущала свое одиночество теперь, когда вечерами ей совсем не с кем было поболтать, пусть даже ее сил хватало лишь на четверть часа.

С тетей и дядей Кэтрин говорила все больше о вещах практических, касающихся управления гостиницей, а сближаться с несколькими другими постояльцами у нее не было никакого желания. В это время года через Кромберри проезжали, главным образом, торговцы, люди более или менее респектабельные, но поглощенные своими делами и весьма скучные, на взгляд восемнадцатилетней девушки.

Время визита гостей приблизилось, и Кэтрин уже почти ждала появления всех этих почтенных старых леди на пороге «Охотников и свиньи», когда миссис Фридделл явилась не только с очередной инспекцией, но и с очередной поразительной новостью.

Миссис Лофтли ненадолго покинула свою спальню, чтобы проводить гостей – пожилую вдову и ее компаньонку, которые останавливались в «Охотниках и свинье» еще задолго до того, как мистер Лофтли купил гостиницу у прежнего владельца. Поблагодарив этих дам, выбирающих их гостиницу, несмотря на все ходящие о ней слухи, миссис Лофтли присела передохнуть на диване в холле. Кэтрин, обрадованная тем, что ее одиночество прервано, только начала читать тетушке письмо, полученное от отца, доктора Хаддона, как дежуривший у дверей лакей распахнул их перед мисс Фридделл.

И тетушка Мэриан, и Кэти сразу заметили сконфуженный вид почтенной дамы, но вежливость не позволяла им задавать вопросы. Пришлось подождать, пока мисс Фридделл устроится на диване, Эндрю отправится отдать распоряжение кухарке относительно чая, а горничная унесет зонтик и пелерину гостьи для просушки.

Лишь после всех этих дел мисс Фридделл сообщила то, из-за чего она лишилась привычного самообладания. В доме викария самым прискорбным образом протекла крыша! Хуже того, дождевая вода нашла себе путь именно в гостевые спальни!

Викарий Фридделл уже распорядился о ремонте, но принимать гостей в его доме нынче было решительно невозможно!

– Это так прискорбно, дорогая миссис Лофтли! – Одышка не мешала мисс Фридделл говорить громко и быстро. – Кто бы мог подумать! Мы с братом родились в этом доме, и я ни разу, с самого детства, не слышала о том, чтобы крыша требовала ремонта! Мой покойный отец, преподобный Сэмуайз Фридделл, очень гордился тем, какой крепкий и удобный дом предоставил ему приход! И вот теперь, подумать только, в половине комнат второго этажа течет с потолка! Люди, слабые духом, впали бы в отчаяние, но только не я и не мой брат! Его кабинет, к счастью, находится внизу, и бесценные книги и сборники проповедей не пострадали. Но мои лучшие пуховые одеяла потребуется сушить неделю, не меньше! Я уже приказала постелить их в гостевых спальнях, ах, что мне стоило подождать еще день или два! И, разумеется, потолки теперь необходимо побелить заново! Но сперва нужно починить крышу!

Миссис Лофтли слушала собеседницу с сочувствием, а Кэтрин думала о том, что невозможно не чинить крышу на протяжении сорока лет. Что это, скупость нынешних обитателей дома викария или же невнимание к подобным бытовым мелочам, к которому так склонны люди, занятые возвышенными мыслями и благородными трудами?

Кэти склонялась к первому и притом была уверена, что мисс Фридделл и ее брат объяснят подобное небрежение к своему хозяйству второй причиной.

Задумавшись, Кэти не сразу поняла, что мисс Фридделл не просто явилась сообщить миссис Лофтли о своем конфузе. Нет-нет, ее план был куда более практичный.

– Увы, милый друг, нам ничего не остается, кроме как устроить наших долгожданных лондонских гостей в вашем уважаемом заведении. – Как оказалось, мисс Фридделл способна на лесть не только в отношении тех, кто обладает титулом или весомым состоянием.

– Здесь? Миссис Роуленд и ее брат поселятся в «Охотниках и свинье»? – Миссис Лофтли резко выпрямилась на подушках и чихнула.

– Ну разумеется, – снисходительно улыбнулась мисс Фридделл. – Я не могу принять их у себя в текущих прискорбных обстоятельствах. И вы уже знаете, что миссис Райдинг с сожалением была вынуждена отказаться от чести разместить лондонских друзей у себя. Полагаю, у вас достаточно свободных комнат еще для двоих гостей. Лучших комнат.

Последние слова она произнесла после маленькой заминки, и Кэтрин подумала: «Комнат, в которых не случалось убийств и ограблений. Должно быть, эта миссис Роуленд – истеричная старуха, которая будет вздрагивать от каждого скрипа или шороха. А если кто-то из горничных проболтается о призраке, который, как им кажется, поселился здесь, бедняжка и вовсе не сможет заснуть».

– Да, конечно, – медленно проговорила миссис Лофтли, умеющая приспосабливаться к новым обстоятельствам. – Спальня баронессы предназначалась для одной из приезжающих к нам леди, миссис Пропсон, но мы поселим ее в Комнате с портретом. А брата миссис Роуленд разместим в соседнем номере, в Комнате с апельсинами. Я тотчас отдам распоряжение горничным, чтоб они занялись подготовкой двух дополнительных спален и комнат для слуг. Кэтрин, дорогая, позови Сару!

Кэти вышла из-за конторки, чтобы выполнить поручение, когда услышала, как миссис Лофтли продолжила, обращаясь к своей собеседнице:

– Вы уже написали миссис Роуленд, что ей придется поселиться в гостинице вместе со своим братом? Кстати, напомните мне, как зовут этого джентльмена?

– Мистер Макнил, – в некотором замешательстве ответила мисс Фридделл. – Нет, я не подумала, что им нужно написать, ведь письмо едва ли застанет их дома, должно быть, к тому времени они уже отправятся в путь… И потом, они не потерпят никаких неудобств, я уверена в этом. В вашей гостинице о них позаботятся ничуть не хуже, чем в доме викария. И, конечно, вам нужно привести в порядок крыльцо!

– Крыльцо отремонтируют, как только выдастся хотя бы один день без дождя. И я думаю, вам все же стоило бы предупредить их. – Голос тетушки Мэриан звучал мягко, но решительно. – Путешественники не всегда оказываются готовы к дополнительным расходам, о которых им ничего неизвестно заранее.

– Расходам? – переспросила мисс Фридделл. – О каких расходах вы говорите, дорогая?

Кэти улыбнулась. Похоже, ее тетушка утратила всякие иллюзии относительно того, какая роль предназначалась ей в благотворительном комитете.

– Миссис Роуленд и ее брат собирались приятно провести время в гостях в вашем доме, а вместо этого им придется поселиться в гостинице, – терпеливо объяснила миссис Лофтли.

– Но… я полагала… – Мисс Фридделл, кажется, была неприятно удивлена, ее зыбкий подбородок мелко задрожал.

Будь миссис Лофтли светской дамой, она вряд заговорила бы о деньгах, но тетушка Мэриан была всего лишь дочерью аптекаря и хозяйкой гостиницы.

– Впрочем, возможно, миссис Райдинг все же найдет возможность принять их? Почему бы вам не написать ей записку прямо сейчас? Мы отправим лакея в ее поместье и уже через три часа получим ответ, – с невинным видом продолжила миссис Лофтли.

– Ах, нет-нет, дорогая моя, миссис Райдинг совершенно определенно дала мне понять, что не сможет принять даже одного гостя, кроме тех, что уже приехали или вскоре прибудут в ее дом! – заторопилась мисс Фридделл. – Пожалуй, вы правы, мне стоит предупредить миссис Роуленд и ее уважаемого брата. Я немедленно отправлюсь на почту и попрошу миссис Морвейн организовать доставку моего письма как можно скорее! Попросите принести мою пелерину и зонт!

После этих слов Кэтрин поняла, что ее тетушка выиграла в этой битве. И что мисс Фридделл найдет случай отыграться.

Миссис Лофтли вскочила с дивана, едва только Эндрю почтительно распахнул дверь перед гостьей и вышел следом, чтобы помочь ей спуститься с требующего починки крыльца.

– Ах, Кэти, ты ведь все слышала? Подумать только, она решила, что ее гости должны с удобством разместиться в моей гостинице и при этом не уплатить ни пенни! Я не удивлюсь, если после она ухитрилась бы намекнуть миссис Роуленд, что викарий взял расходы по их проживанию на себя, чтобы компенсировать досадную случайность, эту их протекающую крышу!

Кэтрин молча кивнула. Она не хотела говорить о мисс Фридделл, ведь иначе ей пришлось бы напомнить тетушке Мэриан, как сильно та стремилась оказаться среди избранного общества дам-благотворительниц и как именно долгие месяцы добивалась расположения мисс Фридделл. Увы, по молодости лет Кэтрин еще не научилась счастливому умению забывать о том, что выставляет женщину в невыгодном свете, будь то ее возраст или неудачный ход в сложной интриге.

– Дядюшка, должно быть, обрадуется двоим новым постояльцам, – заметила Кэти, желая сменить тему. – Если я правильно понимаю, с теми гостями, что приедут завтрашним дилижансом, у нас не останется ни одного свободного номера!

– Ты права, дорогая. – Миссис Лофтли направилась в кабинет своего супруга, чтобы предупредить его об изменившихся обстоятельствах. – Боюсь, он уже отвык от такого большого общества, да и нашей кухарке понадобится помощь, но теперь я рада, что мы сохранили обоих лакеев и закончили отделку Сиреневой спальни. Ступай наверх, милая, и посмотри сама, не нужно ли заново выбить ковры.

Кэтрин поспешила наверх, довольная тем, что может с полным на то правом оставить свою конторку. На площадке второго этажа она закашлялась, но даже кашель не мог уже испортить ей настроение. В «Охотников и свинью» как будто вернулось прежнее процветание, и пусть дядюшка Томас и будет ворчать из-за шума и суеты, после отъезда всех этих дам он заглянет в свои конторские книги без ставшего привычным уныния!

Если бы еще миссис Дримлейн передумала и вернулась, или хотя бы Джон разрешил Бетси Харт навестить их! Кэтрин подумала, что ей надо отправить миссис Дримлейн и Бет записки с рассказом о визите мисс Фридделл. Обе дамы не простят ей молчания, если узнают последние новости от кого-то другого.

А сколько всего еще предстояло сделать!