Текст книги "Кровь и Клятва"

Вскоре показывается низкий бревенчатый дом, и я задаю один из первых вопросов:

– Ваш дом, он…

– Прошу тебя, ни о чем не беспокойся.

Женщина открывает мне дверь и пропускает вперед. Меня тепло встречает дрожащее отсветами на стенах пламя множества свечей и огонь в небольшой печи. Мягкие подушки на деревянных лавках, уютная кровать в одном углу и деревянный стол со стульями – в другом. Справа от двери стоит шкаф, под завязку забитый стеклянными банками с чем-то сыпучим и пучками трав разной толщины. Некоторые травы развешаны сушиться по бревенчатым стенам. Судя по аромату, они эльфийские.

Женщина проходит к печи и снимает с нее небольшой чан с чем-то кипящим. Наполняет этой жидкостью деревянную чашку, берет ее в руки и разворачивается ко мне:

– Мое имя Витания. А твое?

– Эания.

– Красивое имя, – улыбается эльфийка и проводит одной рукой в сторону кровати. – Присаживайся и выпей отвар. Он придаст тебе сил.

Я принимаю приглашение и беру в руки чашку. Витания отходит к узкому столу у шкафа и начинает толочь что-то в миске – словно перед этим прервалась только для того, чтобы встретить меня, и теперь продолжает заниматься своими делами.

Я не знаю, какой вопрос задать следующим, поэтому просто остужаю немного отвар и пью. С первого же глотка мне становится гораздо легче.

– Тебе все же стоит поспать, – мягко замечает женщина. – Но после того, как мы с тобой поговорим. Пожалуйста, спрашивай о том, о чем хочешь спросить, Эания.

Она не только предвидит, но и мысли читает?

Я отставляю чашку в сторону, ерзаю на месте и выдыхаю:

– Маг крови. Я его ранила, но уверена, что он уже восстановился и преследует меня. Его вы тоже видели?

– О нем мы поговорим чуть позже.

Я хмурюсь, но задаю следующий вопрос:

– Вы видели, что я нуждаюсь в помощи. В какой?

– Кров, – обводит рукой комнату эльфийка, а затем указывает в сторону моей поясной сумки, – и, кажется, что-то случилось с картой, при помощи которой ты странствуешь.

– Да! – восклицаю я и лезу в сумку за пергаментом. – Мне ее дала мама, но в какой-то момент…

Витания обтирает руки прямо о юбку своего простого платья и подходит ко мне. Улыбается:

– Позволишь взглянуть?

Я киваю и протягиваю карту, женщина пододвигает к кровати табурет, присаживается и укладывает карту между ладоней. Закрывает глаза и шевелит губами.

– Одно заклятие поверх другого, – шепчет она через мгновение и открывает глаза. – Впечатляющий потенциал, Эания, но нужно раскрыть его полностью и тренировать.

– Потенциал?

– К заклятиям, – кивает эльфийка. – Магия заклятий отличается от стихийной магии, потому что мы вкладываем в заклятия часть своей души. В стихийной же магии мы преобразовываем то, что уже существует, а не создаем. Понимаешь?

– Стихиям мы указываем путь, а заклятия творим, – киваю я.

Поэтому в карте мамы я чувствую ее саму.

– Верно, – Витания возвращает карту и улыбается. – Ты сможешь снять свое заклятие сама, как раз и потренируешься.

– А у меня точно получится? – волнуюсь я.

Эльфийка поднимается со стула и ласково касается ладонью моей щеки:

– Попробуешь после того, как мы поедим.

В животе мгновенно урчит, что заставляет Витанию улыбаться еще шире. Если честно, я уже и не помню, когда ела в последний раз.

Пока мы едим, мне удается выяснить, что Витания живет по указаниям своего дара предвидения. Она не углубляется в свое прошлое, но рассказывает, что уже несколько лет подряд меняет одно место жительства на другое. Совсем как мы с мамой. Это помогает эльфийке тренировать дар. В нынешнем доме она живет чуть меньше года и предполагает, что и его вскоре покинет. Возможно, даже отправится в столицу к своим сородичам.

Я тоже мечтаю оказаться там когда-нибудь. Впрочем, это произойдет не раньше, чем я доберусь до долины Эльвос. О ней мы тоже говорим. И Витания не проявляет ни капли удивления, услышав, что я хочу попасть в Лабиринт Силы.

– Ты знала, что это место – порождение заклинания жившего сотни лет назад эльфа?

– Правда?

– Бристориин обладал незаурядным умом, впечатляющими способностями к сотворению заклинаний и поистине добрым сердцем. Китания и Деониил, близнецы, жившие по соседству, тоже были сообразительны и добры, но магия очень неохотно откликалась на их зов. Такое с эльфами случалось очень редко, но случалось. Старейшие из нас считали, что в семье эльфов не может быть больше одного ребенка, не заложено природой, потому детки родились со слабыми способностями. Своего рода разделили предназначенную одному силу на двоих. Бристориин не мог наблюдать, как дети по мере взросления становились изгоями среди своего народа и вскоре покинул дом, чтобы уйти в долину Эльвос и сотворить заклинание, способное помочь близнецам. У него ушли годы на это, но в конце концов он создал удивительное место, которое со временем получило свое название – Лабиринт Силы. Предположительно, Бристориин не вкладывал в свое заклинание необходимость проходить испытания, чтобы получить силу, но магия своеобразна, как погода, ее невозможно взять под полный контроль, у нее есть и свой разум тоже, поэтому Лабиринт – место уникальное, вне пространства и времени, со своими законами и правилами. Войти в него может всякий желающий, но каким он его отпустит – с силой или без, перерожденным или сумасшедшим – знает лишь сам Лабиринт.

– А что те дети, близнецы? Они в итоге получили силы?

– У Бристориина была благородная цель, магия видит искренность и чистоту душ. Поэтому я думаю, что у этих детей все было хорошо.

А моя цель? Благородная? Мне кажется, что да – ведь я хочу покончить с затянувшейся войной, хочу избавить этот мир от зла – людей и их магов крови.

Время за беседой пролетает незаметно, но тревога во мне растет с каждой минувшей секундой. Я все порываюсь спросить, защищен ли дом Витании, но никак не решусь. Если она столько лет живет на отвоеванных землях, то понимает важность защиты и без меня, верно?

И вот, в момент, когда я сажусь за карту, которую случайно заколдовала сама, а Витания наполняет деревянный таз водой при помощи магии, с улицы доносится какой-то шум. Я бросаюсь к окну и обмираю.

Маг крови. Живой.

Его темный взгляд направлен прямо на меня. На бескровных губах проявляется призрак кривой улыбки, а в следующий миг мужчина падает на колени.

Скрипит открывшаяся дверь.

– Нет! – в ужасе бросаюсь я вслед за эльфийкой. – Он же вас убьет!

– Прошу, Эания, не волнуйся, – говорит она на ходу, направляясь к магу. – Молодой человек слишком слаб для этого.

– Слаб? Но…

Ничего не понимаю. Почему мужчина лежит на земле? Я своими глазами видела, как он легко справился с глубокой раной одного из своих псов, когда на нас напали полуэльфы!

Витания присаживается возле мага, трогает его лоб, а другой рукой приподнимает край черного плаща и говорит:

– Маги крови, как и эльфы, неспособны магически влиять на заживление собственных ран. У любой силы имеется уязвимое место, Эания. Закон равновесия.

Я падаю на колени напротив эльфийки и оглядываю мага: лицо бледное, на лбу испарина, а из груди вырывается кашель вместе с кровью. Тем не менее ему хватает сил обхватить мое плечо пальцами и прохрипеть:

– Не знала об этом, когда вонзала в меня нож, проводница?

Не знала.

Мужчина теряет сознание, а Витания смотрит на меня и говорит:

– Нужно торопиться.

Что? Зачем?

Эльфийка поднимается на ноги и подхватывает тело мага магией воздуха, несет его в дом. Я продолжаю сидеть на земле.

Она… Она хочет ему помочь?

Я срываюсь с места и врываюсь в дом. Мужчина уже лежит на единственной кровати, а Витания освобождает его от одежды.

– Если мы его… Он же нас убьет! Что вы делаете?

– Тебя он не убьёт, Эания, – мягко замечает она.

После того как я сама его чуть не убила? Сомневаюсь. Впрочем, спорить с эльфийкой я не собираюсь.

– Ну а вас? Почему вы ему помогаете? Это же маг крови!

Витания распрямляется и проводит рукой в мою сторону:

– Ты либо помогай, либо не мешай. Сейчас перед нами обычный человек, нуждающийся в помощи.

В спину мягко ударяется таз с водой, я отскакиваю с его дороги, но все-таки подхожу ближе, чтобы зло прошипеть:

– Этот человек убил мою мать. Такую же эльфийку, как вы. Чистокровную.

Женщина бросает на меня проницательный взгляд и принимается смывать кровь с живота мага. Вскоре я вижу воспаленную по краям рану, которую нанесла собственноручно. Но о какой жалости может идти речь, если в конечном итоге я планирую убить всех магов крови до единого? И поклялась я начать именно с этого.

Я смотрю на лицо мужчины. Без сознания он выглядит еще моложе. Вряд ли ему сильно больше двадцати лет. Но даже такой молодой возраст не мешает ему быть бездушным убийцей.

Длинные пальцы эльфийки касаются лба мага:

– Вот здесь его проблемы, – она смотрит на меня, а затем укладывает ладонь над его сердцем, – но не здесь. Маги крови не выбирают свою судьбу, в отличие от остальных людей. И чем раньше их забирают из семьи, тем сильнее разум затмевает сердце. Они не знают любви, Эания, не знают тепла и ласки. Не мечтают и не желают чего-то своего. Для них существуют лишь приказы. Все хорошее из них долго и тщательно вытравливают.

– Тайлос помнит свою семью, – негромко замечаю я.

Витания уходит к своему столу у шкафа, берет миску с тем, что там замешивала, а когда возвращается, улыбается мне:

– Да, Эания, этот маг крови отличается от своих собратьев. Именно поэтому он важен. Как и ты.

– Но…

– Ты должна взять его с собой в долину.

Мои глаза лезут на лоб. Взять его с собой? Серьезно?!

Голос Витании становится суровее, словно она не потерпит пререканий:

– Это ваша судьба. Твоя и его. И на вашем месте я не стала бы с ней спорить.

Эльфийка с даром предвидения, говорящая о судьбе, – дело серьезное. Выходит, она что-то видела. Знаю, что спорить с будущим бессмысленно, но кто-нибудь вообще пробовал? Могу я быть первой?

Я снова смотрю на лицо мага. Получается, все бесчисленные смерти за плечами – не его выбор. Это его суть, как он сам однажды заметил. Суть, которую вложили в его голову жестокие и бессердечные почитатели бога. Церковь, считающая злом все, что отличается от тех, кто ее создал.

– Подойди ближе, Эания, – уже мягче просит Витания, и я подчиняюсь. – Сейчас снадобья нужно много, но завтра будет достаточно нанести пару мазков. Повязку меняй ему два раза в день: утром и вечером. Так же ему необходимо выпивать одну чашку отвара…

– Постойте…

– Слушай внимательно, Эания, – бросает на меня строгий взгляд эльфийка. – Отвар на печи, он под заклятием, то есть чан с ним будет восполняться, пока есть нужда. Так вы поймете, что маг… что Тайлос здоров. Теперь отправляйся спать, тебе тоже нужно отдохнуть.

– Но…

– Эту ночь я проведу здесь. Мирных снов, Эания.

Я проглатываю очередное возражение и разворачиваюсь к лавке с подушками. Убийце – удобная кровать, а мне – узкая лавка. Очень справедливо. Впрочем, я и сама едва не стала убийцей.

Эта мысль вызывает неоднозначные чувства: облегчение смешивается со злостью, а сожаления сметает жгучая ненависть. Я чувствую себя потерянной, заплутавшей в мрачном лесу собственных мыслей, ощущений и целей.

Я укладываюсь на лавке и снова смотрю на мага.

Тайлос.

Нет, тебе меня не обмануть. Будь ты хоть тысячу раз таким же беззащитным и ранимым, я буду помнить о твоей сути, пока о ней помнишь ты сам.

С этим твердым обещанием магу, который не может его услышать, я отворачиваюсь к стенке и закрываю глаза.

Глава 4

Мне снится что-то важное, я чувствую это всем своим нутром, но оно мгновенно ускользает, когда меня будят странные звуки.

Я резко сажусь, едва не падая с лавки, и осматриваюсь. В доме темно, лишь слабо горит печь, негромко потрескивая дровами. За окном занимается серый рассвет. На первый взгляд все выглядит таким же, каким было вчера. Но, как и со сном, я понимаю, что лишилась чего-то важного.

Витания. Она ушла.

Я обреченно отклоняюсь к стене, опираясь на нее плечом, и снова слышу стон. Маг крови. Поднимаюсь на ноги и подхожу ближе к мужчине. По дороге ищу глазами оружие, но вскоре понимаю, что оно без надобности. Маг стонет во сне. Его веки дрожат, кожа блестит от пота, а руки сжаты в кулаки. Ему что-то снится. А в следующий миг он хрипло произносит:

– Нет… не трогайте ее… Молю вас!..

Маг снова стонет, голова мечется по подушке, пальцы скребут матрас, он что-то горячо шепчет, но я не могу разобрать слов. Бредит.

Я склоняюсь над ним, прислушиваясь к шепоту, и тут мою руку крепко обхватывают горячие пальцы. Глаза распахиваются.

– Не бросай меня!..

Я не успеваю испугаться как следует, потому что маг вновь отключается. Но руку не отпускает. Я хочу отцепить от себя его пальцы, но тут же слышу быстрое и умоляющее:

– Нет-нет-нет… Пожалуйста…

Сердце замирает на мгновение, я досадливо морщусь, а затем вздыхаю и опускаюсь на колени у кровати. Задумываюсь.

Кого он просит не бросать его? Кого умоляет не трогать? Это одна и та же женщина? Кто она? Что скрывает его прошлое, в котором он сейчас находится? И главный вопрос: почему меня это вдруг стало интересовать?

Я утыкаюсь лбом в изгиб своей руки на кровати и закрываю глаза.

Я не спросила у Витании, почему и для чего Тайлос важен, как и не спросила, почему важна я сама. Все слишком запуталось. Каждая достигнутая точка на пути к цели рождает все больше и больше вопросов, на которые я сама найти ответы не могу. Я знала, что будет нелегко – мне пришлось проникнуть в стан врага, выдавать себя за свою, жить среди людей, – но я и представить не могла, что общение с ними приведет к тому, что мое видение врага размоет свои границы.

Не все люди – зло…

Пожалуй, пришло время принять, что это действительно так.

В следующий раз меня будит подозрительная тишина и чей-то пристальный взгляд. Я чувствую его кожей. Вспоминаю, кому он может принадлежать, и резко отшатываюсь от кровати.

Рука и шея затекли, но я не обращаю на это внимания, наблюдая за магом так же пристально, как он за мной. Его лицо вернуло краски и привычную сосредоточенность, и лишь темные круги под глазами да сухие губы напоминают о том, что сегодняшней ночью он боролся со смертью и выиграл бой.

Еще одно долгое мгновение, и мужчина наконец хрипло выдыхает:

– Пить. Пожалуйста.

Я бросаю взгляд на печь и вижу там приготовленный для мага чан. Поднимаюсь на ноги, разминаю шею и только потом направляюсь к печи, чтобы налить отвара. Протягиваю чашку магу – он в это время пытается подняться на подушке выше и морщится от боли, затем берет чашку и заглядывает в нее, а после окидывает меня подозрительным взглядом.

– Тебя вылечили не для того, чтобы потом отравить, – бросаю я.

Маг хмыкает и выпивает отвар, после закрывает глаза, откинувшись на подушку, и спрашивает:

– А для чего?

Вот и я задаюсь этим вопросом.

– Ума не приложу, – хмыкаю я, забирая чашку.

Маг открывает глаза и вглядывается в мое лицо, я в это время зачем-то переставляю чан с места на место, создавая видимость занятости.

– Эльфийка, – отворачивается он. – Она тебе ничего не объяснила. Раса, которая живет загадками и тайнами. Тебя это не злит, Эания?

Я вздрагиваю от звука своего настоящего имени из уст мага, но веду плечами и смотрю на него:

– По-твоему, лучше вообще не думать своей головой? Потому что так живешь ты?

Маг едва заметно улыбается и медленно кивает. Молчит пару мгновений, а затем серьезно спрашивает:

– Почему ты не ушла вслед за эльфийкой? Почему осталась здесь, со мной?

– Я все еще могу уйти в любой момент, – пожимаю я плечами, а затем встаю напротив и тоже серьезно спрашиваю: – Ты меня убьешь?

– А ты меня? Попробуешь снова?

– Зачем тебе в долину Эльвос?

– Ты и сама туда направляешься, верно?

– Как ты узнал об этом месте?

– А как о нем узнала ты?

– Ты ненавидишь всех эльфов?

– А ты – всех людей?

Я досадливо поджимаю губы, а мужчина насмешливо улыбается, что вкупе с его вопросами меня злит. Как ему доверять? Это же совсем невозможно.

Я медленно выдыхаю и пристально смотрю в темные глаза:

– Кого ты просил не бросать тебя?

Насмешка мгновенно исчезает, маг отворачивается и долго молчит. А я неожиданно чувствую что-то вроде стыда, и мне это не нравится. Поэтому решаю заняться делом: сменить дурацкую повязку.

Я нахожусь у узкого стола, когда мужчина негромко интересуется:

– Когда ты вонзала в меня кинжал, то сказала, что это за твою мать. Ее убил я? Когда и где?

Я с силой стискиваю в руках миску и сглатываю горький ком. Когда я отвечаю, то не смотрю на мага. И делаю я это только потому, что не услышала в его голосе высокомерия и равнодушия.

– Конец весны, деревушка на северо-востоке, близ холмов Риальвис.

Маг снова долго молчит, а я тем временем беру себя в руки и иду к нему. По дороге подхватываю табурет, чтобы поставить на него миску со снадобьем.

Я берусь за край одеяла, когда маг выдыхает:

– Мою семью тоже убили, Эания. Эльфы. Мы с тобой оба не можем по-настоящему жалеть о содеянном, потому что у каждого из нас были причины поступить так. Идет война, и мы находимся по разные стороны. Но случайно или нет, сейчас у нас одна цель. И я готов заключить с тобой временное перемирие. Готова ли ты на такой смелый шаг, бесстрашная проводница?

Я поднимаю глаза на мужчину и всматриваюсь в него. Он не шутит? Знает, что это перемирие будет означать? Действительно ли готов его заключить? А я сама?

Я сглатываю сухость и наконец откидываю одеяло:

– Нужно сменить повязку.

На его теле нет ни одного шрама, кроме раны, которую нанесла я. Я не знаю, удивляет меня это или нет, но решаю не думать, а делать. Присев на край кровати, осторожно поднимаю кусок ткани. Кожа горячая, но рана заметно затягивается и уже не выглядит воспаленной. Тянусь за миской и не удерживаюсь от пояснения:

– Я не надеялась, что могу тебя убить.

Тайлос не отвечает, лишь смотрит – чувствую, как он пристально за мной наблюдает. Я морщусь на свою ненужную откровенность, подхватывая пальцами деревянную лопатку, чтобы зачерпнуть снадобья, и снова осторожничаю, обрабатывая рану.

– Стрела, помню ее, – напряженно замечает маг. – Ты очень метко стреляешь.

Рука вздрагивает, и я недовольно отвечаю:

– Больше не буду. Мой лук сгорел в пламени дракона.

– Да, это прискорбно, – вполне серьезно роняет мужчина.

Я бросаю на него быстрый взгляд, киваю и торопливо заканчиваю со сменой повязки. Тут же поднимаюсь на ноги, но мою руку ловят теплые пальцы. Это движение напоминает о раннем утре. Кого он все-таки просил не бросать его?

– Что насчет перемирия, проводница?

– Теперь необязательно меня так называть.

– И все же?

Я смотрю в темные глаза мага, пытаясь разглядеть в них обещание безопасности, и думаю о том, что у меня в любом случае нет выбора. С будущим не спорят, с судьбой – тем более.

– Я согласна на временное перемирие, Тайлос.

Маг молча кивает и отпускает мою руку.

Следующие несколько минут я изучаю дом: проверяю содержимое ящиков и шкафов, нахожу что-то из еды и одежды – и мужской, и женской, примерно наших с Тайлосом размеров. Усмехаюсь про себя: это у меня дар предвидения слабый, а вот Витания явно лукавила о силе своего.

Я на скорую руку готовлю на завтрак тильсовую кашу. Этот злак не особо способен насытить или придать сил, но получается безумно вкусным, как бы ты ни испортил его при приготовлении.

Есть свою порцию я ухожу на улицу, где и провожу все время до следующего приема пищи: картофельная наварка с плодами миренки – розоватого цвета клубни размером с фалангу мужского пальца, заменяющие полезные свойства мяса и даже чем-то напоминающие его вкус.

Тайлос весь день спит, просыпаясь лишь для того, чтобы поесть, причем даже бровью не ведет на непривычные для него продукты. Ест с охотой и молча.

Исследуя близлежащий лес, я нахожу что-то вроде купальни: деревянный квадратный короб высотой мне по плечи, а на ветке над ним закреплена емкость для воды. Ближе к вечеру с удовольствием смываю с себя всю грязь. Приходится нарядиться в платье, чтобы выстирать свои вещи. Развесив их сушиться прямо на ветках дерева у корыта, в котором стирала, я возвращаюсь в дом, чтобы сменить магу повязку во второй раз.

Тайлос не спит и едва заметно вздергивает брови на мой внешний вид, а следом усмехается:

– Это платье сидит на тебе гораздо лучше, чем одежда трактирщицы.

Я пропускаю замечание мимо ушей и зажигаю огниво. Сосредоточившись на огне в руке, указываю ему путь во все свечи в доме. Огоньки в них ярко вспыхивают через мгновение, игривыми тенями касаясь бревенчатых стен. Маг на это тихонечко хмыкает.

Я подхватываю миску со снадобьем и равнодушно замечаю по дороге:

– Мне кажется, тебе еще рано сидеть.

– Ты не представляешь, с каким трудом мне дается хотя бы это. Я никогда так долго не был прикован к кровати.

Я делаю все то же самое, что и утром, а после жду, когда Тайлос вновь уляжется, чтобы мне было удобней действовать. Тихо произношу:

– Странно ли то, что у тебя не было других ранений?

Маг молчит мгновение, но все-таки отвечает:

– Ты первая, кого я так опрометчиво подпустил к себе слишком близко.

Меня отчего-то смущают его слова, и я отвлекаю себя необходимыми действиями. Закончив, возвращаюсь к карте, которую безуспешно пытаюсь расколдовать на протяжении всего дня.

Тайлос снова подтягивается на подушках, и я краем глаза вижу, как он некоторое время разглядывает свои руки. Спустя пару минут мужчина замечает:

– Эльфийка. Она заживила мои ладони. Даже и не помню, когда они выглядели настолько здоровыми в последний раз.

Я отрываю глаза от сложенного вчетверо пергамента и с интересом смотрю на мага:

– Выходит, раны на них никогда не затягивались до конца? И ты все равно пускал себе кровь, несмотря на непрекращающуюся боль?

– Должно быть, я к ней привык, – отвечает он задумчиво.

– Эльфы считают кровавую магию противоестественной.

Кровь в твоих жилах священна, она хранит в себе саму магию. Я не знаю, всегда ли и человеческая кровь обладала магией, но точно была заперта в теле у некоторых из них. Так и появились маги крови. Пуская себе кровь, они наполняют ее магией извне, связывают, подчиняют, тем самым увеличивая силу, что в них есть. Как люди до этого дошли – неизвестно, но наносить себе раны, причинять боль, чтобы подчинять стихии, низко – это как идти против самой природы.

– Знаю. И даже спорить не буду. Но магия крови – единственное доступное нам оружие против сильного от природы врага.

Что есть, то есть.

– А женщины среди вас бывают? – спрашиваю я неожиданно для себя самой. Но мне и правда интересно, потому что я слышала только о магах-мужчинах. – Неужели потенциальной силой в вашей расе могут обладать лишь мальчики?

– Я точно не знаю, – хмурится маг. – Но могу предположить, что не всякая женщина, большинство которых обладают мягким сердцем, сможет быть оружием. Воин Крови не должен испытывать ни жалости, ни сочувствия – и мужчины превосходят в этом женщин.

То есть мужчины более жестокие, чем женщины. И поэтому монастыри даже не рассматривают потенциально сильных девочек – вдруг они не смогут уничтожить целую деревню полукровок, верно?

Я вздыхаю и укладываю руки на пергамент, возвращаясь к текущим проблемам. Сосредотачиваюсь на шершавости бумаги и мысленно стираю грубую карту, оставляя на ее месте то, что было «до». Черточку за черточкой, линию за линией. В какой-то момент от напряжения начинает покалывать подушечки пальцев, и на висках выступает пот – капелька, стекая к щеке, щекочет кожу. Сердце ускоряет бег – мне кажется, что вот сейчас все получится. И когда в моей голове исчезает последняя грубая черта, я с нетерпением разворачиваю карту.

Чтобы разочарованно выдохнуть в очередной раз. Да что ж это такое?!

– Могу я узнать, чем ты так усердно занята, Эания? – немного насмешливо спрашивает маг, однако ему не удается скрыть интерес.

Я смотрю в его глаза и рассказываю с досадой:

– Ты хотел знать, кто и кого ведет, так вот: меня вела эта карта, но то, что твои псы ее обнаружили и ты сам ею заинтересовался, заставило меня случайно наложить заклинание. И теперь я не знаю, как его снять. А это, в свою очередь, значит, что наше соглашение бессмысленно, потому что я не знаю, в какую сторону нам идти дальше.

– Вот как, – опускает он задумчивый взгляд на карту.

– Она настроена на меня, – тут же предупреждаю я. – Если я умру, то и карта станет бесполезной. Тогда я просто не хотела, чтобы вы меня раскрыли.

– Ния, – вздыхает маг, бросая на меня усталый взгляд, – я привык держать свое слово. Перестань попусту беспокоиться за свою жизнь.

Легко сказать. Маги крови веками угрожали таким, как я. Опасаться их у меня в крови.

– Это трудно, – шепчу я.

– Скажи, ты слышала о случаях, когда маги крови выигрывали бой коварством? Не просто люди, а маги? Нет, потому что мы всегда действуем в открытую, нам ни к чему хитрить с противником, который тоже не занимается подобным. Мы заключили перемирие, Ния, и зная, что твоя раса держит свои обещания, я верю, что ты больше не попытаешься меня убить. Предлагаю тебе поступить так же.

Он прав, но я слишком долго не доверяла никому, кроме себя. И мамы, пока она была жива.

Я поджимаю губы и отворачиваюсь, а Тайлос продолжает:

– Вспомни, что ты чувствовала в тот момент, когда наложила заклятие, и постарайся освободиться от этих чувств. Я могу помочь.

– Как? – тут же заинтересовываюсь я.

– Подойди. Вместе с картой.

Я смотрю на разложенный на коленях пергамент, а затем снова на мага. Сомневаюсь, но решительно складываю карту и направляюсь к мужчине. Если не попробовать все, что доступно, я рискую остаться в этом доме навсегда, потому что путешествовать вслепую – пустое дело.

Тайлос сдвигается чуть в сторону на кровати, освобождая место рядом с ним, дожидается, когда я сяду, а затем осторожно обхватывает своими пальцами кисть моей руки, чтобы уложить ладонь себе на грудь. Над сердцем.

Я вздрагиваю от ощущения горячей кожи. И еще раз, когда маг укладывает свою ладонь над моим сердцем и говорит тихо:

– Расслабься, Ния. – Его рука удерживает мою у него на груди, мужчина ловит мой взгляд и просит: – Слушай мой голос, свои ощущения, частоту биения наших сердец. Они не обманут. Итак, Эания – девушка эльфийских кровей, я – Тайлос, человек, обладающий магией крови, клянусь, что отныне и до окончания нашего соглашения не причиню тебе вреда. Ни умышлено, ни случайно. Более того, продолжу оберегать твою жизнь, как делал это ранее. Ты же это помнишь, Ния?

– Помню, – хрипло выдыхаю я, потому что в горле сохнет.

– Больше нет необходимости защищаться от меня, потому что я не представляю угрозы лично для тебя. Пойми это и прими.

Я сглатываю, но взгляд от глаз напротив не отвожу. Они не лгут. Тайлос верит в то, что говорит. Искренен и честен. И ко мне приходит понимание, что он останется таковым, пока мы не достигнем ставшей общей цели. Очевидно, внутренне я уже знала об этом, но упрямо не хотела признавать, и сейчас я медленно выдыхаю от облегчения и твердо киваю.

В тот же миг мою ладонь на карте начинают щекотать мелкие искры света.

Отлично. Случайное наложение и снятие заклятий станет моей забавной уникальностью. Впрочем, Витания права: потенциал к такому виду магии сначала нужно раскрыть полностью и тренировать, чтобы понимать.

Тайлос широко улыбается, опуская взгляд на карту, которая слабо светится изнутри, и я тоже улыбаюсь. Получилось. Мы будем знать, куда идти дальше. Я бросаю на мужчину благодарный взгляд, поднимаюсь на ноги и возвращаюсь на лавку, чтобы раскрыть пергамент.

Сначала я с теплой грустью разглядываю мамины почерк и изящные рисунки, а уже потом вижу следующую точку на пути к цели. Поднимаю глаза на мага и выдыхаю с ужасом:

– Нет…

Маг хмурится, улыбка исчезает:

– Что не так?

Я снова смотрю на точку, которая слабо мигает светом, и на выведенную красивым почерком надпись: «Деревня полукровок». Сглатываю сухость и отрицательно качаю головой:

– Ничего. Кое-что показалось, не обращай внимания. Давай ложиться спать.

Маг шутит что-то о том, что выспался за целый день, но я не обращаю внимания и готовлюсь ко сну. В голове целый рой мыслей, которые нужно привести в порядок. Я гашу свечи, оставляя огонь в печи, и укладываюсь на лавку лицом к стене.

Опыт с маминой картой показал, что я не смогу увидеть следующую точку, пока не достигну предыдущей. То есть узнать, куда следовать дальше, смогу только в деревне полукровок. Полуэльфов, которые скрываются от таких, как Тайлос. А теперь выходит, что я должна привести его туда. Для чего? Чтобы он их уничтожил, как уничтожил мою последнюю деревню? Да, маг пообещал, что не тронет меня. А других, похожих на меня, тоже трогать не будет? Или решит воспользоваться выпавшим шансом? Или я смогу обмануть и карту, и его заодно? Попробовать стоит. Выбор у меня в любом случае небольшой.

С этой не обнадеживающей мыслью я и проваливаюсь в сон.

Следующий день проходит так же, как предыдущий, лишь с тем изменением, что Тайлос теперь в состоянии подняться с кровати. Ненадолго, но все же. Я пою его отваром, меняю повязки и с облегчением, грозящим почему-то перерасти в радость, вижу, как рана полностью затягивается. Но меня все равно тревожит будущее.

Я опасаюсь спросить у мага, как он отнесется к деревне полукровок, чтобы лишний раз не рисковать жизнями собратьев. И при этом ощущаю что-то вроде стыда, потому что его помощь с картой накануне и наши короткие, но приятные беседы и шутки о пустяках вызывают во мне противоречивые чувства. Я ведь обещала себе и магу помнить о его сути. В общем, близкое общение с врагом, с которым мы временно заключили перемирие, и постоянное нахождение рядом неминуемо меняет мое к нему отношение. И пока я не уверена, что это хорошо.

На третий день я отправляюсь в лес, в сторону нужной мне деревни, чтобы разведать обстановку. Если судить по карте, до полукровок чуть больше полудня пути. Мне необходимо найти такое место, где я смогу оставить Тайлоса и незаметно для него сходить до деревни и обратно. Например, ночью, когда маг уснет.

Я намечаю себе подходящее место и ближе к вечеру возвращаюсь обратно в хижину. Мужчину застаю в купальне.

Я успела привыкнуть к его обнаженному торсу, но то была забота о его здоровье, а сейчас, осознавая, что он полностью раздет под струей воды, льющейся из закрепленной вверху бочки, сильно смущаюсь. И это чувство приводит меня в ступор. Но и глаз от мускулистой спины отвести не получается, пока Тайлос не разворачивается ко мне лицом.

– Я рад, что в бочке оказалась вода. Без магии я не смог бы помыться. Твоя заслуга? Если так, прими мою благодарность.

– Мне было несложно, – отвернувшись, выдыхаю я.

Должно быть, это нелегко: зная вкус магии, отказаться от нее, не желая по мелочам ранить полностью здоровые ладони.