Текст книги "Путешествия трикстера. Мусульманин XVI века между мирами"

В том же году Эгидио выступал с проповедями по всей своей епархии. Если Йуханна ал-Асад слышал, как его крестный отец произносил их, или читал его наброски, то его, должно быть, с одной стороны, ослепило мощное и притом доступное ораторское искусство Эгидио, очевидное даже для ушей и глаз иностранца, а с другой, встревожило отношение епископа к исламу. Так, прихожанам в Баньяйе кардинал говорил, что Исмаил и его мусульманские потомки были ужасным орудием возмездия евреям и христианам за грех Авраама, изгнавшего Агарь, мать Исмаила211211
  Monfasani J. Sermons of Giles of Viterbo. P. 184–185 (латинский текст проповеди Эгидио да Витербо: Vat. Lat. 6320); A Sermon Delivered by The Most Revered Giles of Viterbo, O. S. A. at Bagnaia (Balnearia) on 15 October of the Year of Salvation 1525 / Transl. by J. C. Schnaubelt // Martin F. X. Friar, Reformer. P. 331–332.


[Закрыть]. Йуханне ал-Асаду была известна совсем иная, исламская традиция, гласившая, что Исмаил был, скорее всего, тем сыном, которого Авраам собирался принести в жертву, что поэтому Исаак стал наградой Аврааму за покорность Богу и что позднее Авраам посетил Исмаила в земле, которой предстояло стать Меккой, где они вместе построили Каабу. («Дом», – надписал Йуханна ал-Асад над этим стихом в принадлежавшем Эгидио экземпляре Корана, исправив написанное Иоаннесом Габриэлем слово «храм» на правильный мусульманский термин для обозначения Каабы.212212
  Glassé C. The Concise Encyclopaedia of Islam. P. 193: большинство мусульманских комментаторов отождествляет Исмаила с сыном, предназначенным в жертву, хотя в Коране не названо имя сына в соответствующем стихе (37: 102–103). Йуханна ал-Асад не добавил имени, просматривая эти стихи в латинском переводе Иоаннеса Габриэля, а только переправил написанное переводчиком «О, мой сын» на «O, мой сынок» (Biblioteca Ambrosiana. MS D100 inf. Al-Qur’an in Arabic and Latin. F. 444b, Sura «De Ordinibus», verses 93–94; Qur’an 2: 122–133; MS D100 inf. Al-Qur’an in Arabic and Latin. F. 18b, 21a–21b, Sura «Vacca», verses 120–134).


[Закрыть])

Коран объединяет Исмаила и его брата Исаака (2: 136):

Скажите: «Мы уверовали в Аллаха и в то, что ниспослано нам и что ниспослано Ибрахиму, Исмаилу, Исхаку и Йакубу и коленам, и что было даровано Мусе и Исе, и что было даровано пророкам от Господа их. Мы не различаем между кем-либо из них, и Ему мы предаемся»213213
  The Koran Interpreted / Transl. by A. J. Arberry. 2 vols. New York, 1955. Vol. 1. P. 45.


[Закрыть].

Эгидио, напротив, подчеркивал различие, вопрошая своих слушателей в Баньяйе: «Кто владеет Азией? Мусульмане! Кто занимает Африку? Мусульмане! Кто завоевал прекрасную и значительную часть Европы? Мусульмане!.. Долго же Агарь и Исмаил царствуют повсюду»214214
  Monfasani J. Sermons of Giles of Viterbo. P. 185; Egidio da Viterbo. Sermon // Martin F. X. Friar, Reformer. P. 332.


[Закрыть]. Йуханна ал-Асад, наверно, покачал головой при этих возмущенных словах. Могло ли его понимание Корана когда-нибудь изменить взгляд Эгидио на наследие Исмаила?215215
  Вполне возможно, беседы с ал-Хасаном ал-Ваззаном повлияли на взгляды Эгидио в том отношении, что заставили его усилить критику в отношении Исмаила, сына Ибрагима. Дело в том, что Ибрагим и Исмаил – весьма важные персонажи в мусульманской доктрине. Коран объявляет их не только строителями Каабы, но и первыми мусульманами. В айате 2: 131 в отношении Ибрагима употребляется глагол «покорился [Аллаху]» (аслама), а в айате 2: 132 употребляется слово «покорившиеся [Аллаху]» (муслимун) в отношении его сыновей. Таким образом, ислам объявляется более древней религией по отношению к иудаизму и христианству, поскольку Ибрахим и Исмаил жили намного раньше Моисея и Иисуса (Муса и Иса в мусульманской традиции) (Прим. науч. ред.).


[Закрыть]

Визит Йуханны ал-Асада в Болонью полутора годами раньше, пожалуй, был приятнее. В 1523 году Болонья, входившая тогда в состав Папского государства, процветала. Возможно, он заглянул в ее шелкоткацкие мастерские – это ремесло особенно интересовало его еще в Марокко, где его ввели в обиход беженцы из Гранады. Еще большее впечатление на него, наверно, произвел университет с его знаменитыми факультетами медицины и права. Он ходил посмотреть коллегию для учащихся из Испании, среди которых, возможно, были студенты из его родной Гранады, а может быть, прослушал несколько лекций216216
  CGA. F. 146v («el collegio di spagna che e in Bologna»); Ramusio. P. 168; Épaulard. P. 190; Malagola C. Monografie storiche sullo studio bolognese. Bologna, 1888. P. 182, 184, 190, 191: перечислено несколько испанских ректоров университета, причем все они были студентами Коллегии Испании в первые три десятилетия XVI века.


[Закрыть]. Философию в Болонье преподавал до своей смерти в 1524 году последователь Аристотеля Пьетро Помпонацци, который в 1516 году потряс ученый мир, заявив, что с помощью естественного разума невозможно доказать бессмертие души. В ходе возникшей полемики Помпонацци опубликовал еще два трактата, решительно отстаивая свою точку зрения аргументами разума и одновременно подтверждая свою искреннюю веру в учение церкви о воскресении и благодати, делающих бессмертие возможным. За много лет до этого Помпонацци преподавал философию Аристотеля Альберто Пио и с тех пор пользовался его покровительством и вниманием. Йуханна ал-Асад вполне мог узнать о Помпонацци, работая над рукописями Альберто Пио в Риме. В то же время он, возможно, слышал, как кардинал Эдигио критиковал нечестивые утверждения Помпонацци по поводу души и его «дерзкие» заявления, что человек не может установить при помощи разума, что Бог карает за грехи и вознаграждает добродетель в мире ином217217
  Pietro Pomponazzi. On the Immortality of the Soul / Transl. by W. H. Hay II // Cassirer E., Kristeller P. O., Randall J. H. Jr. The Renaissance Philosophy of Man. Chicago, 1948. P. 257–381, см. там же: Randall J. H. Jr. Introduction; Schmitt Ch. Alberto Pio. P. 47–52, 59; O’Malley J. W. Giles of Viterbo. P. 41–48; Ruderman D. The World of a Renaissance Jew: The Life and Thought of Abraham ben Mordecai Farissol. Cincinnati, 1981, гл. 9. Якоб Мантино восхвалял Помпонацци в посвящении к своему латинскому переводу комментария Аверроэса в 1523 году и мог бы послужить еще одним источником, из которого Йуханна ал-Асад узнал об этом философе (Kaufmann D. Jacob Mantino. Une page de l’histoire de la Renaissance // Revue des études juives. 1893. Vol. 27. P. 223).


[Закрыть]. Если Помпонацци произвел на Йуханну ал-Асада сколько-нибудь положительное впечатление, то последнему надлежало хранить это в тайне от своего крестного отца.

Самым важным из знакомств, завязанных в Болонье, оказалось знакомство с еврейским врачом и ученым переводчиком Якобом Мантино. Семья Якоба бен Самуэля бежала из Каталонии в Италию примерно тогда же, когда семья ал-Ваззана уехала из Гранады в Фес. После обучения медицине в Падуе (евреям разрешалось посещать лекции по медицине в итальянских университетах), Мантино открыл практику в Болонье, где имелась крупная еврейская община: банкиры, торговцы, ученые, мастера шелкоткацкого производства, врачи и их семьи. Кроме того, он начал переводить на латынь комментарии к Аристотелю, извлеченные из еврейских текстов, в особенности из переводов на иврит трудов знаменитого мусульманского философа и юриста Аверроэса (Ибн Рушда) из Кордовы. Как отметил Мантино в 1521 году в посвящении папе Льву X, многие труды Аристотеля сохранились только в переводах на иврит и в невнятных и «варварских» латинских переводах с арабского. А без хороших переводов Аверроэса на латынь невозможно постигать «божественный гений» Аристотеля218218
  O евреях Болоньи см.: Ruderman D. Introduction // Essential Papers on Jewish Culture in Renaissance and Baroque Italy / Ed. by D. Ruderman. New York; London, 1992. P. 7, 8, 30; Banchi ebraici a Bologna nel XV secolo / A cura di M. G. Muzzarelli. Bologna, 1994; Kaufmann D. Jacob Mantino. P. 30–60, 207–238; на с. 220–223 см. посвящения Мантино к первым изданиям его латинских переводов Аверроэса с иврита, то есть к комментарию Аверроэса на труд Аристотеля «De Partibus et generatione animalium», посвященному Льву X (Рим, 1521), и к комментарию с резюме Аверроэса на «Метафизику» Аристотеля, посвященному Эрколе Гонзага, епископу Мантуи (Болонья, 1523). В целом о заслугах еврейских ученых в увековечении мысли Аверроэса см.: Ivry A. L. Remnants of Jewish Averroism in the Renaissance // Jewish Thought in the Sixteenth Century / Ed. by B. D. Cooperman. Cambridge, 1983. P. 243–265; о роли Мантино см.: Burnett Ch. The Second Revelation of Arabic Philosophy and Science: 1492–1562 // Islam and the Italian Renaissance / Ed. by Ch. Burnett, A. Contadini. London, 1999. P. 192–198. О происхождении Мантино из Каталонии см.: Stow K. The Jews in Rome. 2 vols. Leiden, 1997. Vol. 1. P. 161, n. 415; Vol. 1. P. 162, n. 417.


[Закрыть]. Йуханна ал-Асад, вероятно, согласился бы с этим, так как и сам считал комментарии Аверроэса к Аристотелю «превосходнейшими, выдающимися» (praestantissimus, notissimus) и взволнованно рассказывал Якобу бен Самуэлю, что посетил место первого захоронения Аверроэса (595/1198) в Марракеше219219
  Biblioteca Medicea Laurenziana (Florence). MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 52v; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 279. O погребении Ибн Рушда в Марракеше и последующем перезахоронении в Кордове см.: Hernández M. C. Abu-l-Walid ibn Rushd (Averroes): vida, obra, pensamiento, influencia. Córdoba, 1986. P. 37.


[Закрыть].

Вероятно, именно по инициативе еврейского ученого установилась связь между ним и нашим факихом в Риме. Мантино уже давно мечтал научиться читать по-арабски, что проявилось в начале 1520‐х годов в необычном проекте арабско-еврейско-латинского словаря, а также много лет спустя, во время путешествия в Дамаск. Его путь к знакомству с Йуханной ал-Асадом был краток: не только Лев X знал их обоих – а Матино побывал в Риме в связи с изданием и представлением своей книги папе в 1521 году, – но и Альберто Пио довелось использовать один из переводов Мантино, а Эгидио да Витербо, хоть и не был согласен с еврейским ученым насчет ценности Аверроэса, считал его одним из «самых сведущих в древнееврейском языке» людей в Италии220220
  Kaufmann D. Jacob Mantino. P. 32–33, 56–57; O’Malley J. W. Giles of Viterbo 46–47; Schmitt Ch. Alberto Pio. P. 62, n. 66.


[Закрыть].

Йуханна ал-Асад, по-видимому, обрадовался приглашению составить арабско-еврейско-латинский словарь вместе с Якобом бен Самуэлем. Переводческая практика долгое время была одним из его занятий в качестве дипломата, а также частью его повседневной жизни в Италии. Словарь должен был приобщить его к традициям научного перевода на арабский язык: они существовали во времена Аббасидского халифата в Багдаде IX века, когда переводили с греческого, о чем он писал с одобрением, а также, как он утверждал, с латыни в Кордовском халифате в X веке. Он вспоминал «с восхищением, какое множество сочинений видел переведенными с латыни [на арабский язык], сочинений, которых уже не найти нигде [в Европе] на латыни»221221
  Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 31r–33r; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 246–249; CGA. F. 36v; Ramusio. P. 59; Épaulard. P. 57. О переводах в арабском мире см.: Hitti Ph. K. History of the Arabs from the Earliest Times to the Present. 10^th ed. New York, 1996. P. 310–315; Gutas D. Greek Thought, Arabic Culture: The Graeco-Arabic Translation Movement in Baghdad and Early Abbasid Society (2^nd–4^th/8^th–10^th Centuries). London, 1998. Переводы с латыни на арабский изучены гораздо слабее, но ученые обнаруживают все больше данных об этом в период Кордовского халифата и позднее: переводы римских хроник, сочинений Орозия и Исидора Севильского, древнеримских сочинений по сельскому хозяйству (Колумелла, Варрон), а также Библии и текстов по каноническому праву (последние в переводе мосарабов, арабизированных жителей Пиренейского полуострова, не перешедших в ислам). См.: Safran J. M. The Second Umayyad Caliphate. The Articulation of Caliphal Legitimacy in al-Andalus. Cambridge, 2000. P. 164–166; Bermejo J. V. Fuentes latinas de los geógrafos árabes // Al-Andalus. 1967. Vol. 32. P. 241–260; Bolens L. Agronomes andalous du Moyen-Âge. Genève, 1981. P. 34, 44–49; Kassis H. E. The Mozarabs // The Literature of al-Andalus / Ed. by M. R. Menocal, R. P. Scheindlin, M. Sells. Cambridge, 2000. P. 423–425. Йуханна ал-Асад рассказывает, что читал сочинение по сельскому хозяйству, «Сокровища земледельцев», переведенное с латинского языка на арабский в конце X в. (CGA. F. 36v).


[Закрыть].

Участие в составлении межъязыкового словаря было бы для него увлекательным предприятием. В средневековой Испании христиане создали несколько арабско-латинских и арабско-испанских словарей, как, предположительно, и жившие там евреи составляли арабско-ивритские словари, но Мантино должен был бы сказать своему арабоязычному коллеге, какой редкостью были тогда такие рукописи в Италии222222
  Haywood J. A. Arabic Lexicography. Its History, and its Place in the General History of Lexicography. Leiden, 1960. P. 128–129. Латинско-арабский глоссарий, составленный мосарабами в Испании в конце XII или начале XIII века, приобрел в XVI веке французский ориенталист Гийом Постель. См.: Koningsveld P. van. The Latin-Arabic Glossary of the Leiden University Library. Leiden, 1977. P. 1–6. Единственный арабско-латинский словарь, который встретился мне в итальянском собрании, – это рукопись рубежа XII–XIII веков из библиотеки Доминиканского монастыря во Флоренции. Две трети ее составляет латинско-арабский словарь и одну треть арабско-латинский (Vocabulista in Arabico / A cura di C. Schiaparelli. Firenze, 1871. P. XII–XXI). Очевидно, что ни одного такого словаря не было в библиотеке Ватикана во времена Мантино.


[Закрыть]. Йуханна ал-Асад хорошо знал о существовании в странах ислама многовековой традиция создания трудов по арабской лексикографии – в сущности, он как раз тогда знакомил Мантино с ал-Халилем ибн Ахмадом ал-Фарахиди, основавшим этот жанр в VIII веке. За то время, что он читал и странствовал, ему на глаза мог попасться также и арабско-персидский или арабско-турецкий словарь или список слов. Но вряд ли он когда-либо видел рукопись арабско-латинского или арабско-ивритско-латинского словаря223223
  Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35: Al-Hasan al-Wazzan. De Arte Metrica Liber. F. 54r–55v: «El Chalil filius Hacmede el Farahidi»; Codazzi A. Il Trattato dell’Arte Metrica. P. 185–186. Об ал-Халиле см.: Haywood J. A. Arabic Lexicography, гл. 3–4; об арабско-персидских и арабско-турецких словарях см.: Ibid. P. 107, 118–119. Самым известным был арабско-персидский словарь аз-Замахшари (ум. 538/1144).


[Закрыть].

Получившаяся в результате рукопись представляет большой интерес, невзирая на то, что она не завершена. Йуханна ал-Асад написал все арабские колонки полностью: около 5500 слов – небольшое количество по сравнению с 60 тысячами слов в «Камусе», часто копируемом арабском словаре столетней давности, – но и оно требовало от неопытного составителя многих размышлений о том, что следует включить в словарь. Семантический охват значителен: предметы повседневности, институты, виды деятельности, глаголы действия, понятия, термины родства, названия животных и многое другое. Буквы были тщательно выписаны для удобства распознавания, арабские слова расположены в алфавитном порядке по начальной букве (не всегда по корню), а затем по порядку последующих букв. Это была не единственная система, принятая в арабских словарях, – например, в «Камусе» слова располагались по рифме, то есть по конечному звуку, – но Йуханна ал-Асад выбрал систему, лучше всего знакомую европейцам, следуя при этом особому порядку алфавита, который применялся в его время в Магрибе224224
  Haywood J. A. Arabic Lexicography, гл. 6–8. Аз-Замахшари составил свой арабский словарь в алфавитном порядке, но арабско-персидский словарь построил по тематическому принципу (Ibid. P. 105–106, 118–119). Словарь Йуханны ал-Асада начинается с буквы «алиф» и кончается буквой «йа», но между буквами «зай» и «ха» соблюдается порядок, принятый в Магрибе до XX века и отличный от существующего в восточной части исламского мира (я благодарю Хуари Туати за разъяснение по этому вопросу).


[Закрыть].

Йуханна ал-Асад завершает рукопись арабским колофоном, подписанным обоими его именами, христианским и арабо-мусульманским. А вот колонки на иврите и на латыни обрываются рано: в словаре всего 170 словарных статей на иврите, написанных Мантино, и 438 записей на латыни, примерно половина из которых сделана Мантино, а остальные позднее другой рукой225225
  Словарные статьи на иврите заканчиваются на л. 6а. Латинские статьи написаны двумя разными почерками начала XVI века и кончаются на л. 13а. На листах, начиная с 12b до последнего листа 117b, встречается много записей на испанском языке несколькими более поздними почерками, вероятно, XVII века. О судьбе рукописи в 1540‐х годах и в дальнейшем см. ниже в главе 9.


[Закрыть]. Я предполагаю, что Йуханну ал-Асада внезапно отозвали обратно в Рим – он подписал колофон в конце января 1524 года, – а принц Давид Рувимлянин прибыл в Рим в феврале, – и тогда у Мантино опустились руки, или он недостаточно знал арабский, чтобы продолжать. Тем не менее учтиво составленный колофон свидетельствует о хорошем настроении, с которым Йуханна ал-Асад выполнял свою часть работы для «учителя и умелого врача Якуба ибн Шамуна [так передано имя Самуил], достойного доверия израильтянина, да сохранит его Бог в своей милости». Их словарь резко отличается от печатного испанско-арабского словаря, полностью набранного латиницей, составленного Педро де Алькала в 1505 году и посвященного первому архиепископу Гранады. Словарь Педро, вместе с его учебником арабской грамматики, призван был способствовать обращению тех, кто верил в «дьявольские заблуждения и ереси проклятых „Магома“»226226
  Real Biblioteca del Escorial. Manuscritos árabes. MS 598. Al-Hasan al-Wazzan, Jacob Mantino et al. Arabic-Hebrew-Latin, Spanish dictionary. F. 117b–118a; Pedro de Alcalá. Arte para ligeramente saber la lengua araviga and Vocabulista aravigo en letra castellana. Granada, 1505. F. a 2r: «Prologo dirigido al reverendissimo senor don fray Hernando de Talavera primero arcobispo de Granada». Оценка этого текста лингвистом Ф. Коррьенте такова: «основной материал диалектный, хотя искажен многочисленными опечатками и плохим знанием языка у автора» (Corriente F. A Dictionary of Andalusi Arabic. Leiden, 1997. P. XIII).


[Закрыть]. А «заслуживающий доверия израильтянин» использовал бы словарь Йуханны ал-Асада для других целей – скажем, чтобы попытаться прочитать арабскую рукопись, если она попадет к нему в руки.

Есть и другие признаки обмена мыслями между этими двоими людьми. Оба интересовались великим персидским врачом и философом Авиценной или Ибн Синой. Йуханна ал-Асад писал о нем как о раисе – «главе», или «предводителе», всех врачей и жаловался на латинских переводчиков, которые, «не зная грамматики арабского языка, не понимали его имен нарицательных». Мантино через несколько лет будет говорить об Авиценне точно так же – как о «первом по известности среди арабов в искусстве медицины» – и отмечать его «склонность к идиоматическим арабским выражениям, которые не так легко понимать людям латинского происхождения». Переводы трудов Авиценны на латынь были полны ошибок, и Мантино поспособствует их исправлению, переведя часть медицинского «Канона» Авиценны с иврита227227
  Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 37v; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 256–257; Avicennae Arabis Medicorum… principis. Quarta fen, primi. De universali ratione medendi nunc primum M. Iacob. Mantini, medici hebraei, latinitate donate. Ettlingen, 1531 (первое изд.: Venezia, 1530). F. A 1r. Мантино одобрил исправленный перевод Андреа Альпаго, изданный в 1527 году, но отметил, что ошибки все же есть.


[Закрыть].

В это время Мантино уже работал над латинским переводом «Восьми глав по этике» Моисея Бен Маймона (Маймонида) – этического трактата, опирающегося на Аристотеля и арабских философов, таких как ал-Фараби, а также на учения раввинов228228
  Kaufmann D. Jacob Mantino. P. 39, 223: Praefatio Rabi Moysis Maimonidis Cordubensis Hebraeorum doctissimi in aeditionem moralem seniorum massecheth Avot apud Hebraeos nuncupatam octoque amplectens capita eximio artium et medicinae doctore M. Jakob Mantino medico hebraeo interprete (1526); Ethical Writings of Maimonides / Ed. by R. L. Weiss, C. Butterworth. New York, 1975. P. 11–16, 59–104.


[Закрыть]. Йуханне ал-Асаду вскоре предстояло показать Моисея бен Маймона как великого еврейского врача, философа и богослова и составить рассказ – или, что более вероятно, почерпнуть его из какой-то смеси арабских и еврейских преданий – о Маймониде как ученике, а затем друге Аверроэса. Обвиненный в ереси в конце своей карьеры, как писал Йуханна ал-Асад, Аверроэс получил приказ альмохадского халифа ал-Мансура удалиться и жить с евреями Кордовы. После того как кордовские мальчишки забросали его камнями, когда он читал проповедь в мечети, Аверроэс бежал в Фес, где тогда укрывался его ученик Маймонид. Тот, опасаясь, что его станут допрашивать (поскольку они связаны друг с другом) и заставят открыть местопребывание Аверроэса, предпочел бежать со своей семьей и в конце концов добрался до Египта229229
  Эта история составлена из написанного Йуханной ал-Асадом портрета Аверроэса (Ибн Рушда) (Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 50r–51r и De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 276–277) и его же портрета Маймонида (MS Plut. 36.35. F. 66v–67r; De quibusdam Viris Illustribus apud Hebraeos per Joannem Leonem Africanum // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 288). Он называет два источника своей биографии Ибн Рушда: Абд ал-Вахида ал-Марракаши из Марракеша и Ибн ал-Аббара (XIII век) из Валенсии, но не указывает, где именно он почерпнул эти неточные сведения о связи между Ибн Рушдом и Маймонидом.


[Закрыть].

Современные нам ученые не обнаружили никакой личной связи между Маймонидом и Аверроэсом. Маймонид впервые упоминает Аверроэса только в 586/1190 году в письме из Каира. Он пишет, что недавно получил все книги Аверроэса об Аристотеле и нашел их «чрезвычайно правильными». Оба они страдали от преследований со стороны Альмохадов, но отец Маймонида перевез семью в Фес, а сам Маймонид уехал из этого города в Каир за несколько десятков лет до 590/1194 года, когда Аверроэс был на время отлучен от милости халифа ал-Мансура230230
  Йакуб ал-Мансур (1184–1199) – халиф из династии Альмохадов, при котором их государство достигло вершины своего могущества (Прим. науч. ред.).


[Закрыть]. Тем не менее в мыслях этих двух философов, родившихся в Кордове с разницей в тридцать лет, так много параллелей и общих источников, что неудивительно, если средневековые читатели воображали, будто еврей учился непосредственно у мусульманина. Более того, дом в Фесе, в котором Маймонид прожил несколько лет в юности и написал свой первый труд, стал чем-то вроде святилища. Вокруг такого места легко могла возникнуть легенда, в которой пересекались жизни разных людей – особенно если кто-то имел смутное представление о хронологии231231
  Letter to Joseph // Ethical Writings of Maimonides. P. 123, 127, n. 71; Munk S. Mélanges de philosophie juive et arabe. Paris, 1927. P. 425, 487; Hernández M. C. Abu-l-Walid ibn Rushd. P. 251; Fakhry M. Averroës (Ibn Rushd). His Life, Works and Influence. Oxford, 2001. P. 132; Mezzine M. Journée d’un Juif à Fes // Le Maroc andalou. P. 136–137.


[Закрыть]. В непринужденной атмосфере дома Мантино, где не замышлялись никакие обращения и крестовые походы, Йуханна ал-Асад мог охотно представить хозяину эту связь между мусульманином и евреем.

Мантино предстояло также выполнить перевод комментария Аверроэса к «Поэтике» Аристотеля – текста, все сильнее интересовавшего итальянских риторов. И здесь Йуханне ал-Асаду было что ему предложить. В юности Аверроэс написал много стихотворений, некоторые из них были наполнены нравственными примерами, другие были о любви, но затем в старости он приказал их сжечь. К счастью, два стихотворения были спасены, и он, Йуханна ал-Асад, мог прочитать наизусть несколько строк: «Ибо юношей я не владел собой, а когда время наградило меня лысиной и старостью, я владел собой. О, если бы я родился старым!»232232
  Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 51v–52r; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 278–279; Averois Cordubensis Paraphrasis in Librum Poeticae Aristotelis, Iacob Mantino Hispano Hebraeo, Medico interprete // Aristotle. Omnia quae extant Opera. 11 vols. Venice, 1550–1552. Vol. 2. F. 89r–94r. О новом интересе к «Поэтике» среди итальянских ученых см.: Cochrane E. Italy 1530–1630 / Ed. by J. Kirshner. London; New York, 1988. P. 210–211.


[Закрыть]

Хотя в современной науке Аверроэс известен тем, что писал о стихах, а не сочинял их, рассказ Йуханны ал-Асада правдоподобен, особенно если вспомнить, с какой готовностью носители арабского языка в те столетия переходили от прозы к поэзии. В любом случае такая история, наверно, развлекла Мантино, когда он исследовал, как Аверроэс оценивал разнообразные жанры арабской поэзии: молодежь следует предостерегать от любовных стихов, склоняющих людей к греховным и запретным действиям, а слушать ей следует те стихи, которые примерами призывают к мужеству и славе233233
  Averois Cordubensis Paraphrasis in Librum Poeticae, гл. 2. F. 89v. В 1539 году Мантино опубликует свой латинский перевод изложения и комментария Аристотеля к «Государству» Платона, сделанный, как всегда, с хорошего перевода на еврейский. Здесь Аверроэс также говорит о ценности поэзии для воспитания юношества, но предостерегает от «выражений, возбуждающих сладострастие… которые часты в арабских стихах» (Averrois Paraphrasis Super libros de Republica Platonis, nunc primum latinitate donata, Iacob Mantino Medico Hebraeo Interprete. Rome, 1539. F. B5r, B8v).


[Закрыть].

Подобные беседы вдохновили на создание книги и Йуханну ал-Асада – речь идет о трактате по арабской грамматике и арабской поэтической метрике. Уезжая из Болоньи в Рим, он либо отдал экземпляр этой рукописи Якобу Мантино, либо пообещал однажды прислать ее, что, несомненно, пригодилось бы для всех дальнейших ученых занятий «достойного доверия израильтянина»234234
  Йуханна ал-Асад упоминает текст по арабскому искусству метрики как часть своего труда по арабской грамматике («la Arte metrica arabica», «la grammatica arabica») в: CGA. F. 178r (Ramusio. P. 194; Épaulard. P. 219). Рамузио говорит в своем посвящении к итальянскому изданию, что рукопись находилась во владении Мантино: Primo volume et Seconda editione delle Navigationi et Viaggi… nella quale si contengono La Descrittione dell’Africa / A cura di G. B. Ramusio. Venezia, 1554. F. *iiir; Ramusio. P. 6; Levi Della Vida G. Ricerche sulla formazione. P. 311, 313, 321. О том, насколько «заслуживают доверия» некоторые евреи и христиане, см.: Коран 3: 75.


[Закрыть]. Эта книга к тому же представляла собой нечто новое в жизни Йуханны ал-Асада, некогда известного как ал-Хасан ибн Мухаммад ал-Ваззан. Пребывание в доме у еврейского врача утвердило североафриканского факиха в тяге к творчеству, проявившейся в его итальянские годы: стать не только переписчиком, не только комментатором, не только переводчиком, но и самостоятельным автором.

Глава 3
Сочинительство в Италии

Через два года после того, как Йуханна ал-Асад пообещал Якобу Мантино копию своего трактата по арабской грамматике и просодии, он мог назвать себя автором еще четырех произведений. Он заканчивал большую книгу по географии и космографии Африки и на ее страницах часто находил повод, чтобы отослать читателей к другим своим сочинениям. Уже была написана его книга по истории, «Сокращение мусульманских хроник». Существовал также труд «Вера и закон Мухаммада в соответствии с маликитской школой права». И еще был готов сборник биографий – жизнеописания арабских ученых235235
  «La brevita de le croniche mucamettani», цит. по: CGA. F. 49r, 54v, 62v, 70v, 74v, 335r (Ramusio. P. 73, 80, 87, 96, 100, 333; Épaulard. P. 76, 82, 92, 103, 108, 396). «Operino in la fede et lege di Mucametto secondo la Religion di Malichi», цит. по: CGA. F. 27v, 418v (Ramusio. P. 50, 415; Épaulard. P. 47, 518). «Le Vite de li Philosophi arabi», цит. по: CGA. F. 186r (Ramusio. P. 201; Épaulard. P. 226). Кроме того, Йуханна ал-Асад, кажется, думал присоединить трактаты по грамматике и метрике, краткое изложение мусульманских хроник и жизнеописания выдающихся людей к своей рукописи об Африке, но в имеющейся рукописи MS V. E. 953 (Biblioteca Nazionale Centrale, Rome) это не было сделано.


[Закрыть].

В каждом из этих произведений отразилась жизнь Йуханны ал-Асада по обе стороны Средиземного моря. С одной стороны, каждое из них представляло один из традиционных, твердо установившихся жанров арабской литературы, включая сокращенное изложение (мухтасар) более ранних исторических сочинений236236
  Robinson C. F. Islamic Historiography. Cambridge, 2003. P. XII, 7, 178.


[Закрыть], и когда корсары схватили ал-Хасана ал-Ваззана, в его дорожных сумках, возможно, лежали заметки по некоторым из сюжетов будущих работ. Куда бы он ни направился, он всюду оставался поэтом и разборчивым слушателем стихов; так почему бы ему не набрасывать по пути заметки о стихосложении? Во время путешествий его дважды упросили выступить в роли кади; отчего бы ему не возить с собой для памяти какие-нибудь выписки по маликитскому законоведению?

С другой стороны, эти книги должны были служить европейским читателям первым знакомством с миром ислама. Взглянем на трактат об арабской метрике, который дошел до нас в копии «с оригинала», сделанной в 1527 году переписчиком с характерным почерком итальянского гуманиста237237
  Четырнадцать страниц, составляющих сочинение «De Arte Metrica Liber», вплетены в рукопись MS. Plut. 36.35 (Biblioteca Medicea Laurenziana), где они внезапно вклиниваются в сочинение «De Viris quibusdam Illustribus». Колофон с датой 1527 год помещен в конце текста сочинения «De quibusdam Viris Illustribus apud Hebraeos», но так как оно написано одной рукой с «De Arte Metrica Liber» и «De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes», то корректно предположить, что они переписаны в одно время.


[Закрыть]. Она написана на латыни, хотя и с некоторыми ошибками, показывающими, что ее автор еще не полностью овладел этим языком. (Переписчики копировали тексты буквально, вместе с ошибками и тому подобным.) Книга начинается с представления читателю «богобоязненного и набожного» ал-Халила ал-Фарахиди, разработчика искусства арабского метрического стихосложения, а также основоположника арабской лексикографии. Йуханна ал-Асад рассказывает известное предание об ал-Халиле, гласящее, что однажды брат застал его у них дома бормочущим бессмысленные слоги и бросился на улицу, крича, что ал-Халил сошел с ума. На самом деле это были ритмические слова, с помощью которых ал-Халил кодировал свои модели стихотворных размеров, и Йуханна ал-Асад использует их далее на протяжении всего своего текста238238
  De Arte Metrica Liber. F. 54r–v; Codazzi A. Il Trattato dell’Arte Metrica. P. 185–186. Йуханна ал-Асад вспоминал страницы, посвященные ал-Халилу в хорошо известном биографическом словаре грамматистов аз-Зубайди (ум. 378–79/989). Аз-Зубайди и другие источники говорят, что ал-Халиля застал декламирующим бессмысленные, но размеренные слоги его сын, хотя Йуханне ал-Асаду запомнилось, что это был его брат (Haywood J. A. Arabic Lexicography. P. 21; Codazzi A. Il Trattato dell’Arte Metrica. P. 186, n. 1).


[Закрыть].

Йуханна ал-Асад перевел для читателей несколько стихов ал-Халила на латынь. «Я доволен своим небольшим наследством», – написал ученый, отказываясь покинуть родную Басру, чтобы поступить на службу к некоему важному правителю в Аравии. «Если вы гонитесь за удачей, вы не приблизитесь к ней; если вы повернетесь к ней спиной, удача погонится за вами»239239
  De Arte Metrica Liber. F. 55r; Codazzi A. Il Trattato dell’Arte Metrica. P. 187.


[Закрыть]. Возможно, Йуханна ал-Асад, вспоминая эти слова ал-Халила, думал о своих собственных, столь различных, вариантах жизненного выбора.

Далее Йуханна ал-Асад объясняет девять видов арабских метрических стоп, сравнивая их, когда это удобно, с латинскими спондеями и дактилями, и указывает на различие долгих и кратких слогов. Очевидно, что он добился больших успехов в изучении европейских форм стихосложения. Затем следуют семь метрических моделей, присущих разным видам стихотворений, начиная с одного из его любимых, длинного стихотворного размера ат-тавил. Он приводит примеры арабских метров в транскрипции латинскими буквами и цитирует стих Кааба ибн Зухайра. Он «наш арабский поэт» – объясняет Йуханна ал-Асад, умолчав, что Кааб был доисламским поэтом, который писал стихи, направленные против Пророка, а потом объявил, что склоняется перед ним, в знаменитой оде, из которой приведена одна строка – «лишь как сито держится на воде». Переписчик оставлял в рукописи место для вставки отдельных слов на арабском языке, но в этой копии Йуханна ал-Асад заполнил только два из них240240
  De Arte Metrica Liber. P. 58r, 60r; Codazzi A. Il Trattato dell’Arte Metrica. P. 191, 195; Ka‘b ibn Zuhayr. The Mantle Ode // Selections from Akhbar Majnun Banu ‘Amr and Ka‘b ibn Zuhair / Transl. by A. Wormhoudt. Oskaloosa, 1975. Li. 10. Пророк был так тронут стихами Ибн Зухайра, что набросил свой плащ на плечи поэта; отсюда название оды – «Касыда плаща». Йуханна ал-Асад цитирует также доисламского поэта ан-Набига ад-Дубайни, но эти строки также фактически принадлежат Ибн Зухайру. De Arte Metrica Liber. P. 60r; Codazzi A. Il Trattato dell’Arte Metrica. P. 195, n. 1.


[Закрыть].

Его сочинение, безусловно, могло дать европейскому читателю начальное представление о принципах арабской просодии – об этом предмете средневековым ученым была доступна лишь скудная информация. Но изложен он более сжато, чем автор написал бы для арабских читателей, которым он мог бы предложить рассмотрение альтернативных (и нередко весьма важных) подходов к просодии, отличных от взглядов ал-Халила. И он мог бы привести гораздо больше примеров, расширить рассмотрение вопросов метрики и затронуть ее связи с метафорой и жанром, как в арабском трактате Таалаба о поэзии (IX век), который Йуханна ал-Асад брал в Ватиканской библиотеке через некоторое время после своего крещения241241
  О знакомстве европейцев с арабской поэзией и просодией в позднем Средневековье см.: Burnett Ch. Learned Knowledge of Arabic Poetry, Rhymed Prose and Didactic Verse, from Petrus Alfonsi to Petrarch // In the Middle Ages: A Festschrift for Peter Dronke / Ed. by J. Marenbon. Leiden, 2001. P. 29–62; Levi Della Vida G. Ricerche sulla formazione. P. 102; Trabulsi A. La critique poétique, гл. 3–4, особенно: P. 171–177, о просодии. Текст рукописи «De Arte Metrica Liber» неполон, но, судя по нему, Йуханна ал-Асад, видимо, ограничился вопросами метрики, не переходя к рассмотрению жанров.


[Закрыть].

***

Рассмотрим также его биографии выдающихся ученых. Перед нами вновь рукопись на латыни, скопированная переписчиком «с оригинала» в 1527 года, под названием «De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes» («О мужах, считавшихся знаменитыми среди арабов»), с дополнительным разделом «De quibusdam Viris Illustribus apud Hebraeos» («О мужах, считавшихся знаменитыми среди евреев»). Судя по названию, автор перевел с арабского языка свое собственное сочинение («ex mea lingua maternam traductis»), которое относится к жанру табакат, биографических сборников, любимых арабскими и исламскими учеными на протяжении веков. В этих сборниках группировали их героев по какому-либо критерию – скажем, по роду занятий или месту происхождения – и оценивали, надежны ли они и достойны ли доверия как передатчики знаний из прошлого и как авторы, пополнившие эти знания своим вкладом. Поэтому каждая статья по возможности должна была содержать полное имя субъекта со всеми вытекающими из него данными о его предках и месте происхождения; имена тех, у кого он учился или приобретал достойные навыки; информацию о его путешествиях, контактах и степени известности его трудов, а также об источниках, на которых основаны данные, приведенные биографом. (В некоторые сборники также включались женщины, известные святостью или ученостью242242
  Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 31r; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 246; MS Plut. 36.35. De quibusdam Viris Illustribus apud Hebraeos. F. 65v; De quibusdam Viris Illustribus apud Hebraeos per Joannem Leonem Africanum // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 291. О жанре сборников биографий, или табакат, см.: Al-Qadi W. Biographical Dictionaries: Inner Structures and Cultural Significance // The Book in the Islamic World: The Written Word and Communication in the Middle East / Ed. by G. N. Atiyeh. Albany, 1995. P. 93–122; Robinson C. F. Islamic Historiography. P. 66–74; Interpreting the Self: Autobiography in the Arabic Literary Tradition / Ed. by D. F. Reynolds. Berkeley; Los Angeles, 2001. P. 40–43, 64–66. О включении жизнеописаний женщин в некоторые сборники биографий: Interpreting the Self. P. 40; Women in Islam and the Middle East. A Reader / Ed. by R. Roded. London; New York, 1999. P. 132–133.


[Закрыть].)

«Знаменитые мужи» Йуханны ал-Асада обладают несколькими из характерных особенностей жанра табакат. Это собрание биографий невелико по сравнению со словарями сотен и даже тысяч имен, составлявшимися в мире ислама: в него попали только двадцать восемь человек из числа арабов, включая троих христиан – несториан и яковитов, а также пятеро из числа евреев243243
  Я пишу о двадцати восьми мужах среди арабов, хотя в рукописи присутствует всего двадцать пять биографических статей. Это потому, что конец одного жизнеописания и начало другого были вырезаны на том месте, где сочинение «De Arte Metrica Liber» вставили в «De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes» (F. 53v, 62r), а потом листы с этими двумя жизнеописаниями и вовсе потерялись, пока рукопись переплетали. На л. 53r Йуханна ал-Асад начинает биографию «Ibnu El Chathib Rasi», то есть исламского философа-вольнодумца Фахр ад-Дина ар-Рази, известного также как Ибн ал-Хатиб и Хатиб ар-Раййи (544/1149–606/1210). После разрыва в рукописи текст продолжается на л. 62r, где идет речь про последние годы и труды Лисан ад-Дина ибн ал-Хатиба (ум. 776/1374), выдающегося андалусского и магрибского эрудита и политика. Мы узнаём, кому принадлежат две недостающие биографии, из перечня в конце рукописи (л. 69r–v): это Ибн ал-Банна, математик XIII века, рожденный в Марракеше, и Ибн Худайл, придворный Насридских султанов Гранады XIV века, автор трактатов о военном деле, джихаде и верховой езде (Arié R. L’Espagne musulmane. P. 229, 245–252, 430, 437).


[Закрыть]. При этом жизнеописания, расположенные в хронологическом порядке, охватывают некоторые традиционные аспекты: географическое и семейное происхождение, род занятий, труды, истории из жизни и цитаты; кроме того, в них часто приводятся имена и мнения предыдущих биографов. Большинство этих людей – врачи и философы, некоторые занимались богословием, астрономией, географией или юриспруденцией, и многие из них писали стихи, как и следует ожидать от людей с утонченным владением арабским языком. Так, из наследия философа ал-Фараби Йуханна ал-Асад вспоминает две стихотворные строки, которые написаны в рукописи по-арабски его собственной рукой, а также даны в латинском переводе:

 
Простой хлеб, колодезная вода и шерстяная одежда в спокойствии
Лучше чрезмерных удовольствий, кончающихся раскаянием244244
  Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 35v (есть вставка на арабском языке); De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 253 (арабский текст пропущен). См.: Abu Nasr al-Farabi. Aphorismes choisis / Trad. par S. Mestiri, G. Dye. Paris, 2003. P. 53–54. Арабский почерк, которым написаны эти стихи, очень напоминает руку Йуханны ал-Асада в арабско-еврейско-латинском словаре.


[Закрыть].
 

Повествуя о христианине-якобите Масавайхе ал-Маридини, враче, практиковавшем в Каире в XI веке, и авторе книг о лекарствах и целебных сиропах, он рассказывает историю про крестьянина, который пришел к нему с жалобой на боль в пенисе. Крестьянин признался, что применял свой мужской член нешаблонным образом, вставляя в задний проход осла. Ал-Маридини грубо ударил мужчину по пенису, заставив извергнуть какую-то странную жидкость, и отправил его домой, облегчив ему боль и предупредив: «Не суй свой член в отверстие собственного зада»245245
  Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 40v–41v. Йуханна ал-Асад называет его именем, принятым в латинском варианте, – Месуа; Масавайх ал-Маридини был известен как Месуа Младший. Йуханна правильно вспомнил, что он практиковал при дворе фатимидского халифа ал-Хакима, но указал в качестве даты смерти 496/1102–1103 год вместо 406/1015 года (Hitti Ph. K. History of the Arabs. P. 311, n. 7). В издании: De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 262 опущена история про пенис.


[Закрыть].

Появление столь нескромной истории в биографическом сборнике не было чем-то исключительным. Знаменитый биограф XIII века Ибн Халликан записал шутливый обмен стихами между багдадским врачом – ученым переводчиком и вазиром, состоявшийся ночью, когда последнему пришлось принять слабительное246246
  Ibn Khallikan. Biographical Dictionary / Transl. by Mac Guckin de Slane. 4 vols. 1842–1872; repr., New York; London, 1961. Vol. 1. P. 187–189: Исхак ибн Хунайн (IX век). В записи об Ибн Сине (Авиценне) Ибн Халликан откровенно высказывается о его «крайней приверженности к сексуальным наслаждениям», которым тот предавался, даже тяжело болея дизентерией (Ibid. Vol. 1. P. 440–446).


[Закрыть].

В то же время сочинение «De Viris Illustribus» отмечено следами лет, прожитых Йуханной ал-Асадом в Италии, и показывает, что он рассчитывает на европейскую аудиторию. Так, учителя или ученики его арабских светил упоминаются лишь в нескольких случаях, а полный список приводится только для Ибн Рушда (Аверроэса). Дело в том, что у мусульман такая информация считалась необходимой для подтверждения надежности человека, передающего богословскую, юридическую или философскую традицию. В Северной Африке автор сделал бы все возможное, чтобы узнать или вспомнить иснад ученого, то есть поместить его, по возможности, в цепь передатчиков. В Европе он едва ли давал себе труд составить такую цепь: европейским читателям он мог просто объявить, что ученый был «maximus Philosophus» – великий философ, или «singularissimus» – редчайший – из медиков, или философов, или богословов, а то и «doctus» – сведущий во всех науках247247
  Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 33r–33v, 35v, 41v, 47r, 48r–v; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 249, 251, 254, 262, 271–273. Об иснаде см.: Interpreting the Self. P. 3–4, 37–38, 41–43; Robinson C. F. Islamic Historiography. P. 15–16; более пространное рассмотрение ниже в главе 8.


[Закрыть]. Далее, среди множества ценных и надежных данных о героях Йуханны ал-Асада встречаются ошибки в датах (всегда приводимых в мусульманской форме), местах, событиях и титулах, или, лучше сказать, это неточности, отступления от тех данных, которые он, вероятно, почерпнул из текстов и устной передачи в Северной Африке. Отчасти такие упущения объяснимы: что-то могло ускользнуть из памяти, а навести справки было негде, ведь арабские биографические словари, в которые он заглянул бы в библиотеке медресе, не удалось бы найти ни в библиотеке Ватикана, ни в собраниях Альберто Пио или Эгидио да Витербо248248
  В числе многих тому примеров у Йуханны ал-Асада географ ал-Идриси оказался при дворе Рожера I Сицилийского, то есть попал туда на пятьдесят с лишним лет раньше, чем в действительности, когда Рожер II поручил ему составить описание местностей и свойств известного тогда мира (548/1154). Ал-Идриси указал даты в прологе своего географического сочинения – книги, которой Йуханна ал-Асад восхищался и которую тщательно описал. См.: Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 45r–v; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 267–268; Al-Idrisi. La Première géographie. P. 14–19, 62. В библиотеке Ватикана числится только один биографический словарь на арабском языке. Он посвящен тунисским суфиям и попал в ватиканское собрание лишь после 1569 года (Levi Della Vida G. Ricerche sulla formazione. P. 279). Бернхаймер не отмечает наличия какого-либо арабского биографического словаря в каталоге собрания Альберто Пио, а судя по тому, что нам известно о библиотеке Эгидио да Витербо, в ней тоже не было ничего подобного.


[Закрыть].

Однако отчасти эти отклонения от истины возникали в результате некоего хранимого в секрете изобретения, к которому не раз прибегал наш странник между мирами. Возьмем, к примеру, то, что он пишет о великом враче и философе Абу Бакре ар-Рази. Некоторые труды ар-Рази по медицине и алхимии стали к тому времени уже доступными в Европе в латинских переводах, но о его жизни было известно очень мало. Йуханна ал-Асад начинает с сообщения о том, что ар-Рази родился в Персии в IX веке, а учился и практиковал в Багдаде, как написано в общепризнанных биографиях Ибн Халликана и других авторов. Но из Багдада Йуханна ал-Асад отправляет ар-Рази в Каир, где внезапно, благодаря своей славе, тот получает приглашение от ал-Мансура, хаджиба (главы государственного аппарата) и фактического правителя Кордовского халифата Омейядов249249
  Н. Земон Дэвис переводит должность Мухаммада ибн Абдаллаха ибн Аби Амир, позже получившего титул ал-Мансура, как «камергер» (chamberlain). В Омейядском и Аббасидском халифате хаджибы действительно были в первую очередь придворными чинами, заведовавшими церемониалом. Первый министр, глава государственного аппарата, назывался вазир. Однако в Кордовском халифате хаджибы фактически стали первыми министрами, оттеснив на второй план вазиров (Прим. науч. ред.).


[Закрыть]. Ар-Рази переезжает на запад, чтобы занять видное и выгодное положение в центре мусульманского ал-Андалуса. Там он пишет свой обширный медицинский трактат «Китаб ал-Мансури» («Книга ал-Мансура») и проводит остаток жизни. Ссылаясь на хрониста XI века Ибн Хаййана, Йуханна ал-Асад сообщает об интересном разговоре между ал-Мансуром и ар-Рази: первый считает, будто этот врач воскресил из мертвых одного человека, а ар-Рази объясняет, что совершить такое может только Аллах, а его исцеления происходят благодаря опыту в медицине250250
  Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 35v–36v; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 253–255.


[Закрыть].

Ученый из исламского мира был бы удивлен, прочитав это жизнеописание, ибо, согласно существующим биографиям ар-Рази, он никогда не бывал намного западнее Багдада, свою знаменитую книгу посвятил персидскому шаху Мансуру ас-Самани, а умер в своем родном городе Рей. К тому же, когда настоящий ал-Мансур Кордовский находился у власти, ученый врач ар-Рази уже лет пятьдесят лежал в могиле. Зато был еще «западный» ар-Рази – локальный историк, некий Иса ар-Рази, чьей работой было прославлять в своих сочинениях правителя Кордовы; в связи с этим упоминал его Ибн Хаййан. Безусловно, Ибн Халликан задавался вопросом, какому Мансуру посвящена «Книга ал-Мансура», но он выбирал из двоих персидских властителей (Имя ал-Мансур, что означает «победоносный [по милости Божьей]», было принято довольно многими правителями). В итоге Ибн Халликан закончил стандартной исламской формулой, применяемой, когда доказательства сомнительны: «А Аллах лучше знает, какое из этих утверждений истинно»251251
  Ibn Khallikan. Biographical Dictionary. Vol. 3. P. 311–314; Al-Nadim. The Fihrist of al-Nadim: A Tenth-Century Survey of Muslim Culture / Transl. by B. Dodge. 2 vols. New York; London, 1970. P. 701–709, 704, n. 169; Robinson C. F. Islamic Historiography. P. 144. О Мухаммаде ибн Аби Амире ал-Мансуре (ум. 392/1002), хаджибе Кордовы, правившем халифатом Омейядов, и о кордовских историках Исе ибн Ахмаде ар-Рази (ум. 379/989) и Ибн Хаййане (ум. 469/1076) см.: Safran J. M. The Second Umayyad Caliphate, гл. 3, 5. Ибн Хаййан почерпнул многое для своего сочинения из хроники Исы ар-Рази, и эта связь двух имен, наверно, стала причиной фантастического соединения людей у Йуханны ал-Асада.


[Закрыть].

Йуханна ал-Асад никогда не использует такую формулу в своих жизнеописаниях, которые представляет европейским читателям без колебаний по поводу их правильности. В случае с ар-Рази он или многое перезабыл, или изначально обладал скудной информацией, а потому просто свел жизни двух людей в одну интересную биографию и приписал ее настоящему историку. А может быть, если Якоб Мантино рассказывал ему о многочисленных изданиях «Liber Almansoris» – «Книги ал-Мансура», недавно вышедших в Венеции, Болонье и Павии, то Йуханна ал-Асад мог захотеть перенести часть медицинской славы ар-Рази в мусульманский ал-Андалус своих предков252252
  В Каталоге коротких названий Британской библиотеки значатся девять полных или частичных изданий «Liber Almansoris», напечатанных в Венеции с 1476 по 1508 год. Каталог Национальной медицинской библиотеки содержит еще двенадцать изданий либо отдельными книгами, либо в составе сборников медицинских трактатов, выходивших в Италии с 1508 по 1524 год – девять в Венеции, два в Павии и один в Болонье времен Якоба Мантино (A Catalogue of Sixteenth Century Printed Books in the National Library of Medicine / Ed. by R. Durling. Bethesda, 1967. P. 422–430).


[Закрыть].

Йуханна ал-Асад создавал яркие портреты ученых людей, иногда хорошо обоснованные сведениями, сохраненными в памяти, и теми заметками, которые он привез с собой в Италию, а иногда импровизированные, приблизительные или просто выдуманные. Но хотя в жизнеописаниях смешивались сведения, в которые он верил как в факт, со сведениями, заведомо вымышленными, они открывали европейцам целый мир арабской гуманитарной науки, пополняя их скудные знания, скажем, о философе-богослове ал-Газали и знакомя с неизвестными учеными. Они могли теперь узнать об ат-Туграи, описанном в «Знаменитых мужах» как алхимик, поэт и историк Персии (ум. ок. 515/1121). Они могли прочитать о выдающемся Лисан ад-Дине ибн ал-Хатибе (ум. 776/1374), представленном здесь как историк, поэт, врач, философ и высокопоставленный политический деятель Гранадского эмирата. Письма Ибн ал-Хатиба, написанные рифмованной прозой, славились совершенным стилем и хранились во многих юридических библиотеках в Фесе и других местах253253
  Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 43v–44v, 62r–63v; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 265–267, 281–284. Ибн ал-Хатиб провел два года в Фесе и в городе Сале на берегу Атлантики, изгнанный от двора Насридов в Гранаде. В конце жизни он нашел убежище в Фесе, так как был обвинен в ереси и приобрел множество врагов в Гранаде. В 776/1375 году он был задушен убийцами в фесской тюрьме (Knysh A. Ibn al-Khatib // The Literature of al-Andalus. P. 358–371). При всех связях и контактах Ибн ал-Хатиба в Марокко неудивительно, что ал-Ваззан сообщает о его письмах, хранящихся в библиотеках Феса. Ибн Халдун тоже был поклонником рифмованной прозы и поэзии Ибн ал-Хатиба (Ibn Khaldun. Le voyage. P. 87, 90–97, 104–111, 120–131), а для позднейшего историка мусульманской Испании Ахмада ал-Маккари Ибн ал-Хатиб был «князем поэтов и историков своего времени и эталоном вазиров» (Al-Maqqari. The History of the Mohammedan Dynasties in Spain / Transl. by P. de Gayangos. 2 vols. London, 1840–1843. Vol. 2. P. 367).


[Закрыть].

Далее, благодаря тому что «Знаменитые мужи» представляли европейским читателям незнакомый им исламский и арабский жанр табакат, вместе с некоторыми, если не со всеми его литературными традициями, они могли видеть, как мусульманские ученые использовали цитаты и знакомились с именами биографов: «Ибн Джулджул, летописец, рассказывал в „Жизнеописаниях философов“, что многие принцы Азии посылали за [ал-Фараби], приглашая его приехать к их дворам, обещая деньги и стипендии»; «Ибн ал-Аббар… историк Испании… говорил, что Аверроэса спросили, как он чувствовал себя в период его преследований. Он ответил, что чувствовал себя вместе и довольным, и презираемым». Конечно, некоторые ссылки у Йуханны ал-Асада являются поддельными. Так, приписанного им Ибн Халликану предания об Авиценне (Ибн Сина), который якобы оправдывался в том, что у его мула серебряная упряжь, а не железная, нет на страницах Ибн Халликана254254
  Biblioteca Medicea Laurenziana. MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 35r, 39v, 48r, 51v; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 253, 259–260, 272, 278. В рукописи содержатся упоминания по меньшей мере двенадцати различных авторитетных источников. Ср.: Ibn Khallikan. Biographical Dictionary. Vol. 1. P. 440–446. Йуханна ал-Асад ссылается на «Книгу врачей и философов» Ибн Джулджула (ум. ок. 384/994) как на источник информации о лицах, живших гораздо позже кончины Ибн Джулджула (MS Plut. 36.35. Al-Hasan al-Wazzan. De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes. F. 38r, 39r, 46v; De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes, per Johannem Leonem Affricanum [sic] // Johann Heinrich Hottinger. Bibliothecarius Quadripartitus. P. 257–259, 270).


[Закрыть]. Но формы табакат соблюдаются, и европейские читатели могут узнать, как мусульманские ученые записывали разговоры и остроумные высказывания. И, подобно арабско-еврейско-латинскому словарю, жизнеописания были составлены без учета религиозных разногласий, так что мусульмане разных богословских школ, христиане и евреи сосуществовали здесь в единых научных рамках. Экземпляр рукописи, по-видимому, побывал в руках Эгидио да Витербо, и интересно, что думал о ней кардинал255255
  Рукописи «De Arte Metrica Liber» (MS Plut. 36.35), «De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes» (Ibid.) и «De quibusdam Viris Illustribus apud Hebraeos» (Ibid.) со временем оказались в собственности ученого и библиофила Антонио Петреи (1498–1570). Петреи был близок к кардиналу Никколо Ридольфи, который купил то, что оставалось от библиотеки Эгидио да Витербо после смерти последнего в 1532 году. Следовательно, можно предполагать, что эти рукописи перешли от Эгидио к Ридольфи, а от него к Петреи (Codazzi A. Il Trattato dell’Arte Metrica. P. 181–182).


[Закрыть].

***

Какую бы радость или разочарование ни испытывал Йуханна ал-Асад при написании этих небольших произведений, они меркнут по сравнению с тем, что он, должно быть, чувствовал, когда писал великую книгу своих итальянских лет: «Libro de la Cosmographia et Geographia de Affrica». Он дописал ее последние строки 10 марта 1526 года. Мы знаем эту книгу лучше и точнее всего по единственному сохранившемуся списку: 936-страничной рукописи, написанной итальянским почерком начала XVI века, которая сейчас находится в Центральной национальной библиотеке в Риме256256
  Название приведено в: CGA. F. 465r; слово «космография» здесь написано как Cosmogrophia. Рукопись, обнаруженная Анджелой Кодацци примерно семьдесят пять лет назад, скоро может стать доступной в печатном виде: Умэльбанин Жири собирается публиковать ее текст в буквальной транскрипции, а Дитрих Раухенбергер готовит критическое издание. (См. также: Giovanni Leone Africano. Cosmographia de l’Affrica (Ms. V. E. 953 – Biblioteca nazionale centrale di Roma – 1526) / A cura di G. Amadori. Roma, 2014. Прим. пер.)


[Закрыть]. Она написана ясным и довольно выразительным итальянским языком, но синтаксис упрощен, а словоупотреблению иногда недостает точности и оттенков. Ее стиль отличается от тех оборотов речи, обширного словаря и богатой аллитерации, которые наш «оратор» и поэт, наверно, использовал бы на арабском языке.