Текст книги "Лабиринты проклятого леса. Том 1. Сезонное безумие"

IV. Потерянность

Проснувшись раньше будильника, герой наскоро оделся и вышел на улицу ещё до рассвета. Было очень прохладно и сыро, всё заволокло туманом и едва удалось найти по памяти нужный домик. Чтобы убедиться по поводу своего законного выходного, Герман пришёл к главе фермерского хозяйства, чтобы об этом поговорить. Мужчина уже не спал и во всю работал, перебирая какие-то папки с бумагами. Внезапно выяснилось, что выезжать за пределы фермы парню запрещено.

– Почему это? – возмутился герой.

– Но ведь я отвечаю за тебя, пока ты здесь.

– Но вы же можете выписать мне какую-нибудь справку?

– Какую такую справку?

– Ну я не знаю. До меня не было таких ситуаций?

– Не было, – мужчина бессовестно врал, нагло смотря парню прямо в глаза. – И, тем более, твоя мама велела тебя никуда не пускать.

– Я ей не принадлежу.

– За то ей принадлежит слово, которое я ей дал, что ты будешь здесь до самого конца практики.

– Я понял…

В расстроенных чувствах Герман вышел из кабинета, его трясло от злости. Пейзажи вокруг давно осточертели. В этом городе нет такого района, который Герман не видел бы хоть раз. Всё одно и то же. Каждое дерево в округе уже выучено наизусть. Мир так огромен, но приходится ютится на этом маленьком клочке земли с занудами, от которых некуда бежать.

«– Плевать, я всё равно уйду! Мне нужна способность, а не этот бесполезный штамп!»

Густой утренний туман быстро растворился и на его смену пришла изнуряющая жара под 35° C. Весь день Герман был очень задумчив, пытался представить и даже настроиться на какую-нибудь хорошую и полезную способность. Но всё время терзали сомнения:

«– А цех сознания так сможет? А это реально? Если буду слишком агрессивен, меня таким и запишет комиссия? И тогда что со способностью, что без неё, дорога наверх будет закрыта».

– Чего такой задумчивый? – спросил его Райт. – Влюбился в кого-то?

– А? Да-да, – парню уже было всё равно, он настроился на идею, что этот день здесь последний.

– И кто она? Колись!

– Секрет, – парню показалось, что врать даже весело, можно многое наговорить сейчас.

– Ну чего ты там улыбаешься? Нам тоже расскажи.

– Не хочу, это личное.

– Ай, да ну тебя!

Мысленно герой уже не здесь, а в своей комнате, собирает вещи.

«– Нет, поеду налегке. Отправлю Данэля, этого бездельника, за вещами».

Из-за недосыпа Герман совсем не заметил, как уснул в тени каменной стены, а проснулся с сильной головной болью. Он хотел было вернуться на ферму, но Остин предупредил, что по дороге парню станет ещё хуже из-за перегрева. Из-за этого недомогания он еле дождался вечера, всё время ища прохладное место и прикладывая ко лбу мокрый платок, единственной мыслью, что придавала ему сил, была вера в то, что больше в его жизни не будет таких эпизодов, когда он не смог бы уйти на отдых в любой момент, когда понадобится. Что больше не будет таких ситуаций, где ему придётся с чем-то мириться или кого-то терпеть. Такого Германа больше нет. Раскалывающаяся голова, тошнота, невыносимая жара, скука – от этого некуда было деться и потому вызывало гнев. Так хотелось быть бодрячком, но это нельзя сделать по щелчку пальцев.

Вечером, добравшись до своей спальни, Герман сразу заснул и спал до того момента, пока звонок Эдварда не разбудил его. Чувствовал он себя лучше или только хуже, наступило облегчение или предсмертная эйфория, было сложно ответить на этот вопрос. Герой наскоро нацарапал записку для тех, кто будет искать его и оставил на старом письменном столе, которому на вид уже почти сто лет: местами дерево распёрло от сырости и везде крупной паутиной растрескался лак. Подросток посчитал, что эту рухлядь не жалко, её уже ничем не испортить, поэтому встал на стол прямо в обуви, чтобы перелезть на подоконник. Выбравшись из общежития через окно, парень мигом помчался в лес, боясь, что на дороге его кто-то увидит. Небо полностью заволокли тучи и как назло уже капал мелкий дождь. Из-за чего бедный герой, что ещё сегодня днём чувствовал себя приболевшим, был вынужден пробираться до машины товарища через сырые кусты и траву. Герман петлял кругами в полной темноте, не мог понять объяснения друга по телефону, срывался на раздражённый крик, уже не думая ни о чём, кроме насквозь промокшей одежды и противных листьев, что прилипли к запястьям.

***

Спустя пару минут блуждания парень слышит тихий шум, издаваемый электромобилем. Фары не включены, но понять, откуда исходит звук, реально. Было понятно, что Эдвард, не доезжая до фермы, свернул с главной трассы на узкую дорогу вглубь леса, но было неясно, как далеко он проехал потом и где сам ожидал встретить друга.

Выйдя на прокатанную дорогу, Герман видит светлый силуэт машины слева от себя и идёт к ней, размахивая руками, чтобы привлечь внимание. Это срабатывает. Фары зажигаются, машина издаёт немного больше шума. Эдвард подходит к Герману, те здороваются рукопожатием и спешат поскорей к машине. Всё проходит гладко до того момента, пока к ним сзади не подходит уже знакомый любитель прогуляться по темноте.

– Какое счастье, – восклицает мужчина, испугав двух парней, а после невозмутимо приближается к ним всё ближе, – я уж думал, что придётся идти пешком. Подвезёте меня до города? Вы ведь туда направляетесь?

– Кто это? – настороженный Эдвард задает вопрос другу.

Герман всматривается в лицо пришедшего, но это и не нужно, ведь по голосу уже и так понятно.

– Вроде… Местный врач, – отвечает беглец.

– Я врач, – подтверждает пришедший. – И вот такие у нас, врачей, ужасные условия труда и огромное количество рабочих часов, что даже на последний электробус не удаётся успеть. Эх…

– А у местного врача нет своего транспорта? – Эдвард показывает, что не особо верит в эту историю.

– Сломался, – мужчина отвечает коротко и переводит взгляд на Германа. – Ты, кстати, не извинился за грубость, тогда…

Испугавшись, что, если врач получит отказ, ему придётся заночевать на ферме, а значит все узнают о побеге уже минут через пятнадцать, Герман понимает, что деваться ему некуда.

– В машине ведь есть свободное место? – герой обращается к другу-водителю.

– Есть, – раздраженно отвечает парень и садится за руль. – Запрыгивайте. Надеюсь, вас не надо подвозить прямо к крыльцу? – обращается к нежданному пассажиру.

– Главное – доехать до города, а дальше я пешком.

– Мы едем в район 6—2, сойдёт? – спрашивает Эдвард.

– Сойдёт, – отвечает врач, садясь в машину и ставя чемоданчик себе на колени.

Пока оба парня сидят на передних местах машины, мужчине приходится сидеть в одиночестве на заднем кресле и смотреть в окно.

– А где вы сами живёте? – спрашивает Эдвард у пассажира.

– На 6—2, – отвечает тот, даже не задумываясь.

Эдвард лишь хмыкает в ответ и набрасывается уже на друга:

– Эй! Ты оплатишь химчистку, где столько грязи на себя собрал?

– Кажется, я один раз наступил в какую-то лужу, – с прискорбием докладывает Герман.

– На ферме ты превратился в поросёнка, – усмехается Эдвард.

– Вот поэтому и валю оттуда, туда, где буду человеком.

А лишний пассажир оказывается образцовым: всю дорогу сидит молча и даже никак не комментирует играющую в салоне музыку. Подъехав к нужному району, он высаживается и благодарит за помощь.

Наконец, и только теперь, Герман может полностью откинуться на спинку кресла и выдохнуть с таким спокойствием, чтобы по пути к дому Эдварда умудриться заснуть. Видя состояние друга, парень пишет кому-то смс, меняет курс и едет к другому месту.

Проснувшись в машине спустя пять минут, герой обнаруживает себя в гараже и даже знает в каком. Осмотревшись по сторонам, он слышит мужские голоса, доносящиеся из соседней комнаты-пристройки. Понимая, к чему всё идёт, он спешит унять ссору.

– Опять вы за своё? – появляется он в дверном проёме, зевая и просыпаясь до конца.

– Гадёныши, взяли моду! – злится отец Эдварда, который приехал прямо к нему на работу.

Их семья лучше всех организует всякого рода праздники, у них есть своя гостиница, маленький магазинчик, винодельня и бар под общим именем «Чёрная кукушка». Парни приехали как раз в бар, расположенный через пару домов от изначальной точки назначения. На часах время позднее, но именно сейчас отличное время для инвентаризации, которой занимается младший брат Эдварда – Даниил. Днём здесь будут косметические работы, много народа и шум. Отец братьев, Оникс, до сих пор пытается найти всех виновных в ужасной трагедии, приковавшей младшего сына к инвалидному креслу. То были конкуренты по бизнесу, решившие припугнуть его семью. Теперь у парней рабочие обязанности чётко распределены: Даниил помогает отцу с документацией, а Эдварда напрягают таскать тяжёлые ящики.

Старший из сыновей умоляет отца дать пару бутылок вина.

– По-вашему, это нормально, когда родители сами приносят алкоголь своим детям? – возмущается мужчина.

– Да не будь ты таким, мне ведь уже есть восемнадцать.

– И что дальше? Теперь всё можно? – упирается отец.

Мужчина переводит взгляд на Германа, тот висит на дверном косяке, уцепившись за него руками, рукава его спортивной куртки слегка упали, открывая взору ещё не зажившие раны. Немного подумав, Оникс всё же уступает и уходит, возвращаясь к своей работе на складе.

– Мы только чуть-чуть, – улыбается Эдвард вслед.

– Ладно, надеюсь, что утром вам будет очень плохо. Тебе особенно, – говорит отец сыну. – Подъём в шесть и будешь работать на кассе до закрытия. И это только от меня наказание, я не знаю, что сделает с тобой мать, когда узнает.

– Переживу, – беззаботно отмахивается Эдвард и приступает к откупориванию бутылки. – Надеюсь, я буду в духе.

Чаще всего старший сын предпочитает всеми силами избегать работы, хотя обычно работает он на совесть, только настроение на это выпадает крайне редко. В то время как его младший брат придерживается полной трезвости, Эдвард стоит у барной стойки и строит из себя сомелье, хотя к своему стыду он плохо различает вкусовые ноты.

– Это ты какую бутылку взял? – спрашивает младший брат у старшего и смотрит на этикетку. – Я такие уже отметил, теперь в журнале исправлять. Бери сразу такую же, я поменяю на два, иначе из-за тебя грязь будет.

– Зачем такую же? Мы хотим и другое попробовать.

– Ты всё равно вкуса не чувствуешь!.. Ты телефон-то выключил? – спрашивает Даниил у Германа, не отрываясь от бумаг. – А то тебя так мать выследит.

– Точно! – Герман тут же снимает крышку с аппарата и извлекает аккумулятор.

Оба парня видят, насколько их друг напуган при одной лишь мысли о его матери, приступ последней истерики которой они видели лично.

Уже после небольшой дозы алкоголя, накатывают так старательно подавляемые всё это время чувства и воспоминания. Герман закатывает рукава своей одежды по локоть, рассматривая следы от прута, которым мать на эмоциях попыталась наказать его за общение с теми, кто сейчас сидит с ним рядом.

– Так только со скотом обращаются…, – тихо шепчет нелюбимый сын.

– Съезжать тебе надо, – констатирует Эдвард. – Она ведь всегда такой будет.

– Знаю, но я же не могу уйти в никуда. И чем вы ей не нравитесь?

– Ваш род в основном – адвокаты. Хм, даже не знаю, по мне так мы наоборот им работу делаем.

– Алкоголь – отягчающее, – предполагает Герман.

– А без него? – спрашивает Даниил. – Алкоголь – это толчок.

– И как вам спится? – удивляется герой такому хладнокровию.

– А вашей семье? Вы ведь настоящих преступников прикрываете.

– Да-а, – вздыхает Герман. – Вот мне и интересно: почему ваша семья маме не нравится?

Парни понимают, что зашли в тупик.

***

На шатающихся ногах, парень осторожно складывал бутылки в коробки и помогал другу переносить их на склад. Всё это они делали в тишине, чтобы не отвлекать счетовода.

– Мне никак не приходит в голову идея о способности, – размышлял он вслух, надеясь получить ответ. – Захочу что-то жестокое, меня таким и заклеймят; выберу что-то простецкое и всю жизнь буду об этом жалеть. Случайно наврежу кому-то и получу судимость, лишусь нормальной работы. А если вообще умру? Вдруг мне не повезёт? Останусь инвалидом. Без обид, Дань.

Парень сделал вид, что очень увлечён своими таблицами.

– Тогда отдохни, – посоветовал Эдвард. – Вдохновение обязательно придёт. Слышал ведь про сознательное и бессознательное? Даже если ты осознанно об этом не думаешь, твой мозг всё равно ищет ответы.

– Вот в том-то и дело! Я так и думал! Думал, что инстинкты или рефлексы какие-то сработают. Но когда надо было, то голова была пустая. Мне очень хотелось спать. Хм… Похоже, что ты прав.

– Конечно прав. Всем нужен отдых. А у тебя тем более такой большой стресс – с мамой поссорился. А когда у кого-то стресс, то он не может нормально думать и память плохая. Придумаешь способность, а потом забудешь, что придумал.

– Да. Но это как зависимость. С ума схожу, когда ничем не занят. Разучился уже не тревожиться и просто расслабляться.

– Относись к жизни проще. Посмотри по сторонам, многие и в половину так не заморачиваются, как ты обычно.

– Но у них и жизнь другая, – печально вздохнул Герман. – Я бы отдохнул, но меня и с этим собираются обломать. Мама хочет поехать на отдых к южным горам в начале августа.

Оба братья перевели заинтересованный взгляд на Германа:

– Ты тоже едешь с ней? – спросил Эдвард.

– Не знаю. Если не обзаведусь способностью, то тут застряну.

– Будешь с нами, – ободряюще сказал Даниил. – С нами ведь не скучно, правда?

– Конечно, но… Я не хочу быть в семье изгоем. Сговорятся там с сестрой против меня, а я потом буду как отщепенец.

– Слышал про нездоровую привязанность? – сказал старший из братьев. – Учись быть сам по себе, как настоящий взрослый.

– Ага, а вы, когда собираетесь? Будете же здесь семейное дело продолжать. Вам меня не понять, всё у вас так просто.

– Можем дать тебе работу, – сказал Даниил, стукнув ручкой по деревянному планшету. – Отец будет не против. Ты подумай над этим.

– Я сейчас не хочу ни о чём думать, – устало пробормотал герой, схватившись за голову. – Но спасибо, беру на заметку.

Парни не спали всю ночь, а на утро Оникс сообщил Герману, что звонила его мать и приказала парню вернуться обратно.

– Извини, я ничего не могу с этим поделать.

– Ничего, я сам забыл отключить телефон.

– У тебя какое-то приложение стоит?

– Я не знаю, не должно было. Видимо это где-то спрятано. Т-ц, это уже не важно.

– На чём поедешь? Тебя подвезти?

– Нет, не хочу делать вам больше проблем. Сяду на общественный транспорт. Займите мелочь на проезд.

Герман выбрал электробус в надежде, что свежий воздух поможет ему хоть немного облегчить тошноту из-за похмелья. Было бы ужасно стыдно заблевать салон автомобиля, а это бы произошло обязательно. Надо прогуляться, на крайний случай заскочить в общественный туалет.

«– Хочу домой», – парню стало ужасно грустно и жалко себя. «– Больше никогда не буду пить, стало только хуже. Меня тошнит, наверняка ещё и воняю, проведу этот день в образе общественного мусора, какой позор. Хочу в свою постель, но мама не даст мне спокойно поспать. Не даст даже денёчка на реабилитацию».

И тут пришла она – Елена. Мать братьев и жена Оникса. Высокая, худая женщина, вечно боящаяся лишних калорий и любящая наряжаться каждый раз во что-то новое. Костюмы всегда строгие и при этом яркие: фасон деловой, как у настоящего начальства, но нет занудства и серости, цвет ткани чаще либо ярко-алый, либо синий. А сегодня она в зелёном платье, что очень идёт её длинным рыжим волосам. Хотя так она походит на ведьму из детской сказки. Пусть косметический ремонт в баре был известен заранее, но она до сих пор носилась с карточками и каталогами, никак не могла определиться с материалом для перетяжки диванов и кресел; постоянно дёргала рабочих, которые в растерянности не могли понять, что от них требуется. Сама Елена тоже пребывала в полном шоке, когда узнала, что Герман должен прямо сейчас поехать на ферму. Она привыкла видеть говядину, свинину, курятину, крольчатину и прочую пищу уже приготовленной на столе или как минимум замороженной в магазине, но никогда не испытывала потребности лично приезжать в место, где растут все эти деревья, с которых это всё снимают. Она категорически отказалась отпускать гостя, пока тот не позавтракает и хорошенько не отдохнёт. Пока рабочие были заняты поднятием и развешиванием пыли, семья вместе с Германом прошла в столовую гостиницы по соседству. Возможно, парень и умильнулся бы такой картине, растрогался от подобной чести, но его жутко клонило в сон и мозг был не в состоянии обращать внимание на происходящее. Зная, что мать будет названивать, он решил включить телефон дня через два, когда появится настроение с ней разговаривать.

– Ты там работаешь? – когда все уже сидели за общим круглым столом, Елена задала очень глупый вопрос.

– У меня там практика, но, по правде, хочу создать особую способность. Говорят, там часто всякие происшествия случаются.

– Кто подкинул тебе такую идею? Сам придумал?

– Нет, мама велела.

– Какой кошмар, твоя мама такая требовательная. Ну подумаешь, нет способности, её много у кого нет. К тому же, не всем же быть знаменитыми и героями.

– Но по-другому я дома не нужен.

– Бедный мой мальчик, – Елена в чувствах обняла парня, так удобно сидящего по соседству, – Не переживай, способность – это не самое главное.

После завтрака женщина вручила парню ключи от гостиничного номера, чтобы там он привёл себя в порядок и отдохнул.

– Мама будет злится, если я останусь здесь надолго.

– Но ведь ты уже здесь, поздно переживать об этом. Если журналисты будут спрашивать, то я скажу им, что ты приходил по поводу организации праздника.

Парень сдался, вспомнив клятву, которую дал себе недавно:

– Хорошо, мне действительно очень хочется спать.

«– Я больше никогда не буду ничего терпеть. И в полуживом состоянии никуда не пойду».

Гостиничный номер встретил героя красиво уложенными подушками на большой двуспальной кровати. Он плюхнулся в постель, решив принять душ последним делом. Гостиничные номера всегда казались парню более уютными и приветливыми, чем родной дом. Может, это от того, что десятки работников стараются сделать место максимально комфортным, тогда как домашние слуги лишь поддерживают необходимый порядок и чистоту, но что-то радостное только по особым праздникам. Номер, который он получил, выходил на светлую сторону, тогда как дома ему досталась спальня, где постоянно стоит мрак. Самое лучшее досталось младшей сестре, которая настолько привыкла к подобным привилегиям, что считает, будто брат обязан уступать ей во всём и всегда. Пусть он и старший, но никогда не ощущал в свою сторону и капли должного уважения. И всё это давно стало настолько привычным, что герой не находит слов, когда надо поставить обнаглевшую сестру на место. А зачем вообще это делать? Чтобы сестра превратилась в такую же размазню, как её брат? Пусть лучше знает себе цену, чем учить её помалкивать.

Пробыв потрясающий день в номере до самого вечера, парень не нашёл никого из тех людей, с которыми завтракал ещё утром, поэтому просто отнёс ключ на ресепшен и побрёл к электробусной остановке. Он немного испугался того, что мог пропустить последний рейс, но группа людей у нужного места успокоила его одним своим присутствием. Однако ему пришлось простоять там целый час, вдоволь наслушавшись теорий о том, почему транспорт всё никак не подъезжает.

– Может, он опять сломан? – сказал одни из ожидающих.

– Или уже проехал раньше графика? – предположил другой.

Стемнело. Тоскливо.

***

Неожиданно к остановке подъезжает тёмный электромобиль, правое окно со стороны водителя опускается и Герман видит теперь уже знакомое лицо – врач с фермы.

– Ты ведь обратно? – спрашивает мужчина. – Садись.

Не раздумывая, парень оббегает машину и садится на переднее сиденье. Транспорт плавно отъезжает. В нос ударяет сладкий запах солёной карамели. Он и раньше мерещился герою, но слишком слабо, чтобы сосредоточиться на нём.

– Долг платежом красен, – говорит врач с улыбкой.

– Не слышал такого, – отвечает Герман, равнодушно и устало смотря, как за окном мелькают уже зажжённые фонари.

– Это говорили на прошлой планете.

– А разве нам не велено забыть всё, что с ней связано?

– Ты чтишь предков?

– Плевать я на них хотел, – парень пристегивается ремнём безопасности, вспомнив про него.

– Как и все подростки, – мужчина снова смеётся, его это не злит.

Каенесснесс снова скрывается за горами и наступает темнота. Комфортный и мягкий салон электромобиля, бесшумный двигатель, лиричная музыка, солёная карамель… С похмелья до сих пор болит голова, и всё никак не удаётся проснуться полностью. Но что-то, назойливо жужжащее около уха, сводит весь уют на нет. Насекомое садится на приборную панель и складывает крылья. Из-за тусклого освещения различим лишь силуэт.

– Это оса?

– Да, – мужчина кратко смотрит в сторону насекомого, не отвлекаясь от вождения. – Моя дочь постоянно роняет карамельки в машине, вот они и налетели. Делаю химчистку, но дочь снова проливает какой-нибудь сок. Горе моё…

Отведя взгляд немного в сторону, пассажир замечает на бардачке какую-то надпись, явно неродную для этого салона. Прислонив пальцы, он ощущает шершавую поверхность – кто-то нацарапал цифры «13/13». Музыка обрывается и по радио передают сообщение, водитель делает звук заметно громче:

«Недавно были зафиксированы пропажи нескольких человек – трое молодых девушек и четверо парней, все они примерно одного возраста и проживали в разных частях города…»

– Это тоже сделала дочь? – парень нащупывает около цифр печать Рэданна.

– Да. Она начала изучать Кодекс, поэтому нарисовала мне здесь это.

– А при чём здесь «13/13»?

Мужчина задумчиво хмыкает.

– Я не знаю, как-то не задавался вопросом, что в голове у пятилетней девочки.

Водитель замечает полосы запёкшейся крови на руках пассажира.

– Откуда шрамы?

– На скакалке прыгал. А ваша дочь не прыгает? Должны знать, откуда такие следы появляются.

– Видимо ты очень старался, потому что обычно слабые покраснения быстро сходят.

– Я усердный.

«…все эти пропажи, предположительно, организованы по вине одного и того же лица. Высока вероятность, что это дело рук храс. Не ходите по улицам в одиночку, даже в светлое время суток».

Радио снова переключается на убаюкивающую музыку, водитель убавляет громкость. Впереди мелькает знак: «Юго-Западная ферма».

– Можно вопрос? – говорит мужчина.

– Какой? – отвечает парень, сквозь сон.

– В разгар лучшего времени жизни, что ты забыл на грязной, вонючей ферме?

– А вы? – задаёт вопрос Герман, ведь врач выглядит тоже довольно молодо.

– Я лишь работаю там, посменно. А ты ещё и ночуешь. Можно сказать, живёшь.

– Не хочу говорить об этом. Лучше спросите других на ферме, они знают.

– Хорошо. Прости, если задел твои чувства.

Пусть парень и зевнул пару раз и даже выглядел как желающий немного вздремнуть, всё же он не в том состоянии, чтобы не заметить очевидную смену маршрута. Асфальтированная дорога сменяется высокой травой, бьющей по капоту. В свете фар видна лишь она, что очень дезориентирует.

– Слышал, ты хочешь жить отдельно от семьи, растёшь мужчиной, да? – голос водителя всё такой же невозмутимый, будто только что ничего не произошло.

– Да, собираюсь, но способности пока нет, – Герман растеряно смотрит в окна, но машина внезапно останавливается.

– А она обязательна? Обычные люди и без этого призвание находят.

– Просто не хочу менять планы на середине пути.

– Ах да, конечно-конечно…

– Вы для этого свернули с трассы?

– Нужно было пропустить фуры.

Наступает неловкая пауза. Парень пробует обернуться, но уже нет возможности увидеть главную дорогу, даже свет чьих-то фар.

– Не боишься жить самостоятельно?

– Когда-то ведь надо начать.

– Твоя мать будто до сих пор не перерезала пуповину.

– Откуда вы знаете?

– Я знаком с твоей сестрой, она переживает за тебя.

– Чего? Ей плевать на меня, не надо ей верить. Если она просит вас рассказывать обо мне, то только чтобы сдать потом матери.

– О-у, но я, кажется, говорил о другом человеке.

– Другом? У меня только одна сестра… Фуры проехали, поедем дальше?

– Только если сначала ты мне кое-что пообещаешь.

– Допустим, что?

– Ты и впрямь будешь жить самостоятельно, отдельно от своей семьи.

– Хорошо.

– Обещаешь?

– Да… Почему вас это волнует?

– Я пообещал твоей сестре. Но всё зависит от тебя.

– Сестра хочет от меня избавиться, серьёзно? Теперь я её узнаю. Она так и сказала, что я должен съехать?

– Примерно так.

– Вот сучка! Да хрен ей!

– Слушай, но ведь это неплохой вариант. Тебе разве хочется вариться во всех этих интригах с наследством? Куда лучше заполучить независимость, иметь свои деньги и жить спокойно.

– Я должен начинать с нуля, а сестра на всём готовом?

– Нет, у тебя будет имя семьи… хотя нет, стоп…, – мужчина хватается за голову. – Погоди… Тебе не будет тяжело. Наоборот, будет сложнее, если останешься.

– Бред какой-то… Мы поедем дальше? Вы начинаете меня пугать.

Врач смотрит на парня уставшим взглядом и согласно кивает:

– Конечно. Но ты только что взял свои слова назад.

– Разве?

– Да, значит, ты из тех, кто привык разбрасываться обещаниями. Ты уже и забыл о чём мы только что говорили. Поддакивал мне, только чтобы побыстрей отделаться.

– Я дальше пешком, – герой открывает дверцу машины и в салон тут же врывается холодный свежий воздух.

Мужчина резко гонит машину задним ходом обратно на дорогу и Германа отбрасывает в кресло.

– Захлопни дверь, – приказывает водитель, парень так и делает.

Они молча возобновляют свой маршрут. Уже подъезжая к главным воротам фермы, мужчина грустно вздыхает:

– Так мы с тобой ни к чему и не пришли. Но ты не виноват, подростки сами себя не знают. Когда найдешь себя, то разговаривать будет проще.