Текст книги "Лабиринты проклятого леса. Том 1. Сезонное безумие"

VII. Изоляция

Тела трёх жертв вскрывают и результат повергает в ужас всех следователей. То, что было выявлено, на все сто процентов не может быть обычным совпадением или житейской ситуацией. Конечно, такое могло произойти в обычной жизни, но лишь с одним человеком, а не сразу с тремя, так стремительно отнимая у них жизни. Мужчины умерли от множества опухолей по всему телу, но они не были похожи на раковые – разрезав некоторые из них, специалисты обнаружили внутри фрагменты зубов и волос. Такое могло произойти по двум причинам: в момент зарождения плода, один из близнецов поглотил другого; либо храс является извращенным садистом, что решил убить людей настолько жестоким и мучительным способом, заставляя тех задыхаться от, забивших их трахеи, волос. Выросшие прямо в глотке зубы, стучали друг об друга, пока человек находился в панической агонии и жадно хватал ртом воздух, подобно рыбе, выброшенной на сушу, что с виду и дышит, но всё бесполезно.

К несчастью, носителя цеха сознания в числе жертв нет. Сейчас он бы пригодился, даже если бы также не был жив. Иногда мертвые могут красноречиво рассказать всё, что тебе от них нужно. Это бы сделал его цветок сознания. Но не в этом случае, храс или я’храс предусмотрелb это. Но всякий может совершить ошибку и одна из них – рана на ноге. Она не была деформирована или как-то прикрыта новыми наростами. Похоже, что нападавший тоже немного растерялся в этой ситуации, либо оставил след как издёвку или предупреждение. Рана свежая и по отпечатку зубов можно примерно зарисовать их форму. Пускай жертвы и не успели предупредить хоть кого-то о странном мутанте, но эта улика помогает следователям самим догадаться, что храс может как убивать новыми, лишними частями тела, так и создавать функционирующие и жизнеспособные формы. В результате, опираясь на собранные улики, оперативники составляют портрет преступника:

«Учитывая характер поведения я'храс, данное преступление противоречит их почерку. Наша цель – храс. Наш преступник – обладатель нескольких цехов, что строго запрещено. Это видно по разнообразию причиненного ущерба. У преступника несколько способностей, на данный момент выявлены две: зрительные галлюцинации и изменение физического тела. Предполагается, что его текущими действиями является создание мутантов-хищников, используя похищенных коров. Следующими действиями могут быть манипуляции их поведением за счёт внушения нужных картин и иллюзий. Общая цель: создание паники в городе, дестабилизация системы и порядка. В складках одежды жертв были обнаружены фрагменты фальшивых насекомых: чёрные Осы с красными глазами и двумя белыми полосами на брюшке. В связи с этим, месту расположения логова храс, которое пока не установлено, присваивается имя – Улей».

В тайне от всех, чтобы не сеять панику, специалисты так же подмечают то, что коровы повели себя очень странно. Пёс проклят – это ясно, но вот среди коров не нашлось той, что осталась стоять на месте, даже не смотря на большое расстояние, словно каждая из них ждала условного сигнала, повода, чтобы прикрыть наличие проклятья у них самих. Эта теория подтверждается – после поверхностного осмотра у скота обнаруживают следы микро-ожогов, словно сделанные очень маленькой горячей иглой.

Пропавшего человека объявляют в розыск. В лес направляют специально обученный патруль, чтобы вернуть часть потерянного стада. К ферме приставляют охрану. Всех жителей собирают вместе и проводят инструктаж. Новые правила ужасно раздражают людей, привыкших к спокойной жизни, многие возмущены, но идти против не могут, из соображения здравого смысла. Родственники исчезнувшего тихо надеются, что тот ещё жив. А если ему уготовили ужасные муки, то мёртв и уже не страдает. Германа тоже вытаскивают из его домика и заставляют поселиться на ферме, ведь сейчас все под подозрением. Более того, теперь всем категорически запрещено покидать территорию, по крайней мере без наблюдателей.

Оповещение жителей города… Шустрые и вёрткие журналисты мигом выполняют эту работу. Разумеется, не согласовавшись с полицией, которая не успевает наложить цензуру, но к своей радости, они обнаруживают, что эти «сыщики» узнали достаточно мало. Скрыть информацию про нападение на людей удаётся, так как родственники погибших сидят у себя по домам, погружённые в траур, тела им пока не выдают и не знают, когда смогут. Остальные заняты своими проблемами и не дают никаких интервью, а всех очевидцев сразу предупредили о том, что те обязаны держать языки за зубами. Всё остальное придаётся огласке. Журналисты мгновенно узнают о поведении пса и о перепуганных коровах, подслушивая переговоры полиции, – информацию, утечка которой повлечёт за собой панику во всём городе, сотрудники полиции докладываю по особым закрытым линиям связи, – наспех создают сценарий и выпускают по радио репортаж, оканчивающийся классическими словами наставления для молодежи, которая пока не до конца понимает всю важность того, в каком мире она живёт:

– Этот храс совершает то, чего быть не должно. А именно – использование силы цеха сознания против родного города и его населения, неправомерное использование способности, никак не связанное с официальным родом деятельности. После получения способности «комиссия по делам носителей пограничных цехов сознания» проводит анализ и предоставляет место работы, соответствующее приобретенной силе. Если вы отвергаете предоставленную вам работу, значит вы не имеете права использовать её вовсе. Из этого следует, что сила, направленная не на то, что завещали нам Рэданн и Люцетус – выживание, а также сохранение положительных успехов в развитии и их приумножение, – а на то, чтобы впустую развлечься, создав Коррозию, считается предательством родного дома. Коррозия – есть враг нашего кодекса! Слуги нашего врага – наши враги, и даже не пытайтесь понять или оправдать их!

Указания полиции для фермеров:

Запереть весь скот и не выпускать его. Косить траву для кормления неподалёку от фермы, под присмотром охраны. Тщательно осматривать заготовленный корм на наличие посторонних предметов. Не ходить по одиночке. Не предпринимать самостоятельные попытки поимки храс, доверить всю работу специалистам. Докладывать о любых подозрительных вещах ближайшим представителям полиции или приставленной к территории охране. При обнаружении проклятого – немедленно сообщить о нём.

***

Герман снова в своей комнате в общежитии. Сидя на постели, он говорит по телефону с матерью, которая просит сына не летать в облаках, а быть любопытным, ходить везде, выяснять случившееся. Похоже, она ждёт от него уже не просто обретения способности, но, чтобы он с её помощью ещё и кого-то спас или даже поймал. Ненасытная женщина. Возможно, она никогда не задумывается, есть в её сыне какой-то талант или потенциал, он просто обязан выполнять поручения.

После того, как тот храс бросил парню вызов, стало как-то не по себе. Раньше, когда были пути для отступления, была хоть какая-то смелость. Но сейчас, когда герой буквально заперт на его арене для игр, выходить из комнаты совсем не хочется. Хотя все здесь сейчас плывут на общем корабле и если он начнёт тонуть, то это будет проблема, которая коснётся каждого.

Узнав, наконец, что происходит, Герман погладил шею в месте, где его кто-то ужалил. Там был небольшой ожог. Катя, местный врач, осмотрела рану и сказала, что она точно такая же, как у пса, коров и умерших фермеров. А что если чемоданчик того «врача» содержит в себе вовсе не инструменты? Может ли он носить фальшивых насекомых прямо в нём? Из всех подозрительных личностей по ферме разгуливал только он.

В голове как-то не укладывается вся информация: мысль о том, что этот человек спокойно разгуливал у всех на виду и прикидывался врачом конфликтует с тем, что этот человек был нанять младшей сестрой; а то, что этот человек был нанят младшей сестрой конфликтует с тем, что он на самом деле храс, да ещё и начавший нападение на город. Как это так удачно вышло, что всё это сочетается в одном единственном человеке? Роза вообще соображала, кого именно она взяла на работу?

Предположим, этот храс нанялся сюда недавно, имея какие-то корыстные цели, а ещё он был первым, кто попался Розе на глаза или согласился взяться за работу. Такая версия звучит логичнее всего. На сколько сильна жадность сестры? Что если все эти уговоры были просто «вежливым общением»? Хватило ли ей смелости и циничности допустить такой финал событий, как инсценировка «несчастного случая»? Она никогда не любила брата.

Как на зло, на момент создания карантинных мер, Данэль был слишком далеко, чтобы его загнали на ферму, а теперь его туда просто не пускают. Теперь всё общение с близкими возможно только по телефону. Хорошо хоть местные не позволяют Герману чувствовать себя здесь изгоем. Они периодически заглядывают к нему в гости или стучатся в окно. Администрация установила везде громкоговорители, которые сообщают, когда можно идти принимать пищу и когда всем следует вернуться в свои дома и не выходить оттуда до того момента, пока не объявят подъём.

Спать в комнате общежития куда уютнее, чем в том трухлявом домике, вот только там не скребли мыши. И как на зло они делают это только ночью, когда и без того очень страшно. Почему бы им тоже не пойти спать?

Парадоксально, но именно в этой ситуации Герман начинает понимать, почему местные работники часто улыбались, будучи находясь на своей тяжёлой работе. Сейчас, когда жизнь на длительный период погружена в тёмные оттенки, хочется защитить свой измученный разум и отвлечься на что-то позитивное и простое, чтобы не спятить. Внезапно местные начинают казаться весёлыми и интересными ребятами, ведь и они не хотят трястись каждую минуту от ужаса. Да и выбор действий становится минимальным: всего-то нужно торчать здесь, пока всё само собой не рассосётся, вернее пока полиция всё не решит.

Раньше жизнь парня была весьма благополучной, и он с достаточной лёгкостью мог найти себе развлечение, чтобы не нуждаться в компании сверстников. Как бы весело ребята ни проводили время, но рядом с ними было слишком пресно, ведь герой мог позволить себе куда больше. Однако теперь, когда одиночество и скука начинают сводить с ума, а стены комнаты уже ненавистны настолько, что ноги сами выводят подростка на улицу, а потом и поближе к людям, Герман ловит себя на мысли, что сейчас все нуждаются друг в друге. Даже он сам.

Он начинает вплетаться в разговоры, участвовать в настольных играх по вечерам, снова помогает ухаживать за животными, лишь бы размяться. Он ещё не уловил свой потаённый страх сгинуть здесь, умерев ещё совсем молодым, но уже будто бы извиняется за всю ту надменность и циничность, что когда-то либо проскальзывала в словах и действиях. Неизвестность и тишина пугают, будто все сейчас впустую тратят время. Полиция с каждым днём очевидно расслабляется и всё меньше следит за порядком. И кое-что очень сильно привлекает внимание: небольшой участок территории, огороженный высоким забором. Он стоит поодаль от остальных зданий, где почти пропадает вонь от животных. Будто кусочек отдельного мира.

Приходится помириться с Миенэ, которая рассказывает, что за забором находится сыроварня, а на ней работают пятеро ребят, которым присудили общественные работы за какие-то преступления.

– Повезло им, – говорит девушка.

– Это ещё почему? – Герман старается рассмотреть двор через щель в заборе, но похоже, что все люди сейчас внутри помещения.

– Это место стало опасным, поэтому один час им засчитают как полтора. А учитывая, что и они сейчас на карантине, то все сейчас возьмут себе дополнительные смены и, может, выйдут полностью свободными, когда поймают преступника, из-за которого нас здесь заперли.

– А если они освободятся раньше нас? Тогда преступники будут и внутри, и снаружи.

– Местные не дадут себя в обиду, тем более тех людей всего пятеро.

– А сколько часов им осталось?

– Этого я не знаю…

– Но ты же местная, можешь проникнуть внутрь?

– Зачем?

– Посмотреть списки: возраст, пол, сколько часов осталось и какие у них статьи.

– Да успокойся ты, они ничего не будут делать прямо под носом у полиции.

Ночью парень снова не может заснуть, но теперь его тревожат уже не мыши – привык. Тот разговор с врачом был таким неожиданным и сумбурным. Может, он не так всё расслышал? Или же тот мужчина сочинял на ходу, выполняя задание сестры? Именно его сейчас очень не хватает рядом, ведь через самокопание в этом вопросе никак не разобраться. Он должен повторить свои слова, расшифровать их значение. С каждым часом, когда кругом всё также мирно, когда на территории не замечен ни один чужак, а сирены полицейских машин так ни разу и не включились, тот последний диалог вспоминается как бред, который полностью померещился. А если нет, то пусть будут доказательства.

***

Пришёл день, когда свои слова необходимо цензурировать самостоятельно. Когда рядом нет ни матери, ни Данэля, ни консультантов семьи и почему-то не пускают даже адвоката. Миенэ пропала.

И пусть Герман был уверен в своей непричастности, но он один из последних, кто её видел. И с кем в последний раз видели её. Ему и самому хочется, чтобы она побыстрее нашлась. Ведь ещё только десять утра. От проскользнувшей мысли, что ей могло стать плохо и она пошла в медпункт, уже самому герою стало тошно, желудок скрутило от волнения.

Было бы максимально глупо, если бы врач всё это время был там, где ему и положено. Ещё никогда поход в кабинет не был таким волнительным. Но дверь была заперта.

Если её действительно похитили, то искать нужно там, куда просто не пустят. И это получается, что самому здесь уже ничего не поделать.

Первые несколько часов, ожидая вызова на допрос, парень был так напуган, будто действительно в чём-то виноват. Но пришлось взять себя в руки, чтобы не вызвать подозрения. Или спокойствие – и есть подозрительный признак?

«– Сделаю вид, что переживаю за неё. Хотя я её почти не знаю», – Герман составлял план у себя в голове, хотя его было сложно в чём-то обвинить.

Эгоистичное желание поиграть в дуэль с храс раньше не казалось таким опасным. Но когда страдают те, кого знаешь лично, это ощущается в разы сильнее, чем сухие цифры в газетах. И какой бы чудовищной не была история, если это было достаточно давно, людей она может уже совсем не пугать. То ли дело свежие события, где гложет чувство вины за банальную бесполезность.

Идея, что вначале казалась весёлым и простым приключением с наплевательским отношением к последствиям для других людей, теперь оказывается тем злом, что не проходит мимо, а происходит лично с каждым.

«– Точно… А ведь однажды пора будет бесповоротно повзрослеть. И брать отвественность… Но почему это так скоро?»

Но ещё раньше, в шесть утра, была зафиксирована и другая пропажа. Повара привычно пришли на кухню, включили жарочный шкаф для разогрева и хотели уже было обработать яйца кальцинированной содой и хлорамином, как вдруг обнаружили нехватку основного ингредиента для сегодняшнего омлета. Куринные яйца ещё с вечера были подсчитаны и оставлены в холодильнике. Выходит, что и их украли. Местные точно не будут таким заниматься – это точно дело рук отшельников.

Хвала этому событию! Народное возмущение на качество работы полиции хоть немного прикрыло парня. Но от допроса всё же не спасло.

***

Пусть Германа и поторопили прийти побыстрей, кабинет пока занят и приходится ждать своей очереди в коридоре, одиноко слушая радио и пялясь через окно первого этажа на трудяг. Местом для допроса выбрали комнату для отдыха пациентов, что в одном здании с медпунктом. Но сейчас там не только временный кабинет для полиции, но и место, где они могут лично наблюдать за подозрительными пациентами, что оказались в постели после того, как внезапно потеряли сознание.

Время обеда и комната для отдыха опустела, никто не нарушит тайну следствия.

– За последнее время в городе зафиксированы случаи внезапной пропажи молодых людей, – говорит голос из радио. – Среди них уже семеро молодых парней и восемь юных девушек. Не передвигайтесь по городу в одиночку…

– Герман Кромимаг? – доносится над правым ухом из-за двери кабинета, который обычно является комнатой отдыха для жертв теплового удара.

Парень сидит, прислонившись затылком к стене, услышав своё имя, он мгновенно подскакивает.

– Да.

– Заходи, – отвечает следователь и возвращается к столу.

Внутри оказывается очень темно, окна завешаны чёрной тканью, кондиционер выставлен на холодный воздух, на столе между двумя людьми стоит заряженный футляр-лампа. Справа от парня стоят, друг на против друга, два ряда панцирных кроватей. Уже серые, застиранные простыни напоминают своим видом настоящую больницу. Обстановка угнетающая, сразу видно, что здесь серьёзные люди выполняют свою опасную работу. И никой юмористический подход или мысленная шутка не разбавят напряжение, витающее в воздухе и сковывающее тело.

Но в отличие от врачей, что обычно спешат отпустить пациента, офицер полиции начинает свой опрос с общих вопросов:

Не терял ли парень сознание в последние дни. Герман лжёт, что нет.

Жалил ли его кто-то из насекомых за последний месяц. Отрицать такое глупо, ведь ожог на самом видно месте, да и за помощью он обращался, приходится подтверждать.

Мужчина достает из папки три фотографии и раскладывает на столе:

– Какая?

– Что «какая»?

– Смотри внимательно на фото.

– Я не знаю, кто меня ужалил. Это было в шею.

– Всё равно посмотри, видел таких?

На каждой из фотографий запечатлены Осы, единственным отличием служит цвет глаз. Красный, чёрный и белый. Обломок красноглазой Осы нашли на одежде мёртвого мужчины, что умер от множества смертельных опухолей, вместе с двумя его приятелями. Белоглазую Осу сняли с доярки. А вот чёрноглазых обнаружили на курицах, когда заметили на их телах залысины. Эти насекомые фальшивые. Они передвигаются вместе со своим создателем и подчиняются его воле. Они не вьют гнёзда, редко прячутся где-то подолгу. Имея продолжительность жизни в 5 часов, они как правило расходуют свой потенциал в пределах этого времени. Где возникнут следующие, не зная ничего о том, кто их создал, предугадать очень сложно.

– Нет.

Наконец речь заходит о Миенэ. Но допрос выглядит так, словно Герман совсем неинтересен. Больше всего девушка общалась со своей подругой, которой доверяла все секреты. Парня решили допросить лишь на всякий случай, особо ничего не ожидая. Расслабившись, он решает выдвинуть предположение, но мгновенно жалеет об этом.

– Этот храс не связан с пропажей людей в городе?

– О каких пропажах ты говоришь? – сотрудник с интересом присматривается к допрашиваемому, присев поближе.

– Я о молодых людях… Девушки и парни…

– Какие девушки и парни? – спрашивает мужчина серьёзным тоном.

Германа обдаёт жаром. Страх или стыд – он не знает, что это. Мужчина смотрит на него так, будто тех новостей о пропаже людей никогда не было. А ведь впервые он услышал их в салоне автомобиля того врача, а в последний раз несколько минут назад. Как будто их прокрутил кто-то нарочно…

– Просто слухи дошли… Наверное, те люди говорили про своих знакомых…, – Герман опускает глаза, пряча их.

Ну очевидно же. Он проклят галлюцинациями и уже очень давно. В салоне машины летало какое-то насекомое, вдруг ему не обязательно даже жалить.

– Ты знаешь этих людей?

– Нет, я их случайно на улице встретил…, – судорожно сочиняет легенду, надеясь, что его не заставят поднять голову, ведь тогда опытный специалист мигом раскроет ложь по глазам.

– На этой ферме? Значит они здесь работают?

– Нет! Кажется, я слышал это на автобусной остановке, когда был в городе недавно…

– Ясно…

Его отпускают. Мысль о наличии на себе проклятья липка и ужасна, как новость об обнаружении в теле паразитов. Что-то чужеродное существует за счёт своего носителя. Что-то, чего быть недолжно. Выйдя из здания на небольшое крыльцо, что сейчас напоминает сцену, на которой разыгрывается подростковая драма, Герман хватается за голову и пытается унять безумно бьющееся сердце. Он мечется туда-сюда, то обратно к двери, то прочь и подальше, ему не хватает кислорода. Сначала он очень часто дышит, а потом задерживает дыхание, ощущая, как начинает терять сознание из-за гипервентиляции.

Спустя минуту, он винит себя в том, что растерялся и должен был сказать полиции правду. Но взыграл эгоизм, ведь если втянется во всю эту историю, то может попасть под ещё более строгую изоляцию. Точно, ведь если будет вести себя как сознательный гражданин, то в итоге будет жить как самый большой дурак в округе. Информация, которой герой владеет, не настолько ценна, чтобы так подставляться. Все эти очевидные вещи наверняка уже давно известны. Тем более под чутким наблюдением не видать ему смертельной опасности для создания способности.

К парню, вальяжной походкой, сунув левую руку в карман брюк, подходит долгожданный врач со своим чемоданчиком. Герман тут же успокаивается, поднимает взгляд, переводя всё внимание на одного человека.

– Знаешь ведь: не видать тебе способности, если меня поймают.

– Я ничего о вас не говорил.

– Тогда жди завтрашний вечер, и я помогу тебе повзрослеть.

– Понял.

– Совесть позволит нормально выспаться?

– А чего не позволит?

– Так и не подружился ни с кем?

– Мне и вас по горло хватает. Домой хочу.

– Домой тебе нельзя. Ну ладно. Завтра со всем разберёмся.

Мужчина хочет уйти, Герман пытается его остановить, но тщетно:

– А Миенэ где?

– До завтра.

Он идёт не спеша, слишком очевидно размахивая чемоданчиком, он привлекает к нему внимание. Всем видом говорит: там лежит что-то интересное. Но страх сковывает тело героя, он боится, что увиденное может совсем не понравиться. Хотя, там могут быть просто Осы, тогда лучше действительно ничего не трогать.

– О чём болтал с ней? – внезапный вопрос, тихо подкравшегося сзади полицейского, что изначально вышел покурить, заставляет парня снова испугаться и испытать сильный жар.

Герман молча оборачивается, не в силах подобрать слова, а офицер повторяет вопрос:

– Это же была подруга пропавшей? О чём ты с ней говорил?

– Я… Она спрашивала то же, что и вы. Переживает.

– Ну ясно.

– Я пойду…

Почти бегом, парень хочет вернуться в комнату, но внезапно вспоминает, что сильно опаздывает к обеду, сворачивает в сторону столовой, чтобы хоть так оправдать своё волнение. Да здесь все прокляты! И они даже не в курсе. Всё-таки не обязательно, чтобы тебя ужалили, проклятие может быть того типа, которое вкладывается в обычный предмет, до которого достаточно дотронуться голой рукой. Этот храс так самодовольно разгуливает здесь, наверняка давно перетрогал все дверные ручки. Невозможно постоянно ходить везде в перчатках – на этом полицейские сильно прокололись. Ясное дело, что проклинать других людей – это дурной тон, но нападать на сотрудников правопорядка! По милости младшей сестры этот преступник теперь связан с семьёй! Предупредить всех о том, что послезавтра будет совершено нападение, чтобы все заранее к этому подготовились? Нет! Пусть лучше это произойдёт внезапно, вызовет суматоху и путаницу, в которой люди просто растеряются и прикончат преступника раньше, чем он откроет рот.