Текст книги "Миндальный вкус зла"

Глава 8

Солнце медленно всплывало на востоке, всё настойчивее расплавляя прохладное утреннее серебро горячим золотом наступающего дня. Сразу после лёгкого завтрака Мирослава и Морис собрались в дорогу.

– Поедем на «БМВ», – сказала Мирослава.

Морис кивнул, вывел автомобиль из гаража и сел за руль. Мирослава расположилась на сиденье рядом. Она всегда ездила на «Волге», но иномарка в её гараже имелась, и как-то так само собой получилось, что «БМВ» стала служебной машиной Миндаугаса.

– Куда ехать? – спросил Морис.

– Выезжаем из коттеджного посёлка, сворачиваем направо и едем прямо до второго перекрёстка. А дальше я скажу.

Он кивнул. Минут через сорок они подъехали к небольшой даче с деревянной калиткой, выбрались из машины.

– Дружок, – позвала Мирослава.

Из дома раздался приглушённый лай, и детектив сразу узнала голос собаки бабы Кати. У Мориса тоже был чуткий слух, но он не был знаком с Дружком и не мог узнать его по голосу.

Мирослава застучала в калитку:

– Хозяева, открывайте!

Не раньше чем через пять минут показался заспанный долговязый парень.

– Чего надо? – спросил он сердито.

– Тебя надо! – Мирослава сунула ему под нос удостоверение через калитку.

– Детектив? – растерялся он.

Калитка распахнулась.

– Где собака? – спросила Волгина.

– Какая собака?

– Которую вы украли из коттеджного посёлка.

– Мы не крали…

Из дома выскочила девица в коротеньком халатике и с жидкими кудрями, окрашенными в фиолетовый цвет.

– Морис! Бери это сокровище, – кивнула Мирослава на парня, – и тащи в машину.

Миндаугас удивился, но, не подав вида, скрутил парня и поволок к автомобилю.

Тот трепыхался, как молодой петушок, почуявший, что вот-вот попадёт в суп.

– Вы чего меня, вы зачем это…

Девица выскочила со двора.

– Куда вы тащите моего парня?! Кто вы вообще такие?

Мирослава преградила ей дорогу и, насмешливо глядя в перекошенное от злости лицо девушки, развязно заявила:

– Он мне приглянулся, я беру его себе.

– Как это – себе?! – растерялась девица. – Вы с ума сошли?!

– Ничуть, попользуюсь им, пока не надоест, потом в канаву выброшу.

– В к-к-какую канаву?!

– Возле коттеджного посёлка.

– Какого посёлка?

– Из которого вы собаку украли.

– Мы не крали, мы просто взяли! Вы равняете человека с собакой?! – возмутилась девица.

– Ну, иная собака превосходит некоторых особей рода человеческого.

– Отдайте моего парня! – Девица подлетела к Мирославе, сжав кулачки.

Волгина легко перехватила её руки.

– Собаку несите, девушка, и получите назад своего красавца.

По лицу девицы было видно, что отдавать Дружка она не хочет.

– Дура, что ли! – завопил парень. – Отдай им этого пса! Они из полиции!

Мирослава не стала их просвещать, что детективы бывают и частными. Завопив в полный голос, девица ринулась назад в дом, и вскоре оттуда с радостным воем выскочил Дружок и бросился к Мирославе. Морис отпустил парня, и тот, не оглядываясь, помчался к даче, захлопнул калитку и скрылся в доме.

Мирослава подхватила на руки Дружка и понесла его к машине. Усадила его рядом с собой на заднем сиденье. Собака виляла хвостом и старалась лизнуть Мирославу то в одну, то в другую щёку.

– Бедный малыш, – сказала Мирослава, гладя пса, – испугался?

Дружок тихо заскулил.

– Ничего, скоро будешь дома.

– Вообще-то мы действовали не вполне законно, – обронил Морис, глядя на Мирославу и пса в зеркало.

– Разве? – усмехнулась Мирослава и сказала серьёзно: – По закону собака является движимым имуществом владельца и, как всякая собственность, охраняется законом.

– Чудесно, – отозвался Морис, – вот и надо было вызвать полицию.

– Шутишь?

– В Германии…

– Мы не в Германии и даже не в Литве, а в матушке-России. Ты, дружок, стажировался в Германии, вот и надо было там оставаться.

Дружок тихо тявкнул.

– Нет, не ты, а он, – Мирослава кивнула на Миндаугаса и погладила пса по голове.

– Стажировался, – вздохнул Морис, – но нелёгкая занесла меня в Россию.

– Ещё не поздно всё переиграть.

– Поздно, дорогая моя работодательница, – усмехнулся Миндаугас.

Мирослава собралась ему возразить, но они уже въехали в посёлок.

– Вторая улица от угла, – подсказала она, и Морис свернул в нужном месте.

Дружок, почуяв близость дома, залаял.

– Не волнуйся ты так, сейчас увидишь свою хозяйку.

Повинуясь спокойному голосу девушки, собака притихла. Вообще-то было не совсем понятно, почему похитители позарились на пса. Дружок был самой обыкновенной дворнягой размером с небольшого шпица, только шерсть у него была кудрявая и персикового цвета. Может, похитители приняли его за породистую собаку?

Подъехав к дому, где жила Екатерина Саввишна, Морис остановил машину, Дружок выпрыгнул первым и помчался к калитке. Мирослава пошла вслед за ним. Из дома выбежала пожилая женщина, всплеснула руками и заплакала.

– Ну, чего теперь плакать-то, баба Катя, получите своё сокровище.

– Мирослава! Как же я вам благодарна. Я, я заплачу, я сейчас.

– Баба Катя, вы куда?

– За деньгами, у меня есть.

– Ну и хорошо, Дружку пир устроите. А мне от вас ничего, кроме спасибо, не требуется.

– Да как же это? – всплеснула руками Екатерина Савишна.

– А так же, – рассмеялась Мирослава, – ну ладно, мы пошли. Пока, Дружок!

Пёс залился звонким лаем.

– Радость-то какая! Родимый ты мой. – Женщина прижала к себе собаку. – Мирослава! Ну, хотя бы чаю попить.

– В другой раз обязательно, а сейчас у нас дела.

– Спасибо. Я без него ночи не спала, всю душу извела.

– Я вас прекрасно понимаю, – искренне сказала Волгина, которая не менее сильно любила своего кота Дона.

Морис терпеливо поджидал её в машине. И, когда она села рядом, ни о чём не спросил, тронув автомобиль с места.

Ближе к вечеру Мирослава собралась в ресторан навестить Епифанова. Из достоверных источников Волгина узнала, что господин Епифанов практически каждый день приезжает в свой ресторан в пять часов вечера, то есть задолго до появления основной публики. Мирослава решила воспользоваться информацией.

Она вошла в ресторан «Серж» в двадцать минут шестого. В зале были задёрнуты портьеры. Уютный полумрак слегка рассеивал серебристо-зеленоватый свет настенных бра. На некоторых столиках горели свечи. В глубине зала тихо звучал рояль.

Мирослава села за столик недалеко от бара. Когда к ней подошёл официант, она заказала стакан минеральной воды и попросила позвать метрдотеля. Официант, не произнеся ни слова, исчез, а через пару минут поставил перед ней воду. Она не успела сделать даже глоток, как появился метрдотель.

– Чем могу помочь? – спросил он.

– Я хотела бы побеседовать с хозяином ресторана.

– Он вас знает?

– Нет. Но думаю, что Анатолий Сергеевич не откажется поговорить со мной. – Она протянула ему визитку. – И скажите ему, что это касается Римашевской.

Даже при слабом освещении зала Мирослава заметила, как вспыхнуло лицо метрдотеля.

– Я передам, – сухо произнёс он.

«Интересно, – подумала Мирослава, – неужели девушка их всех так достала? Но ведь, разорив сестру Римашевской, надо думать, господин Епифанов не остался внакладе…»

Метрдотель вернулся довольно быстро и всё так же сухо произнёс:

– Анатолий Сергеевич примет вас. Следуйте за мной.

Мирослава не заставила себя упрашивать. Пройдя по коридору, они вскоре оказались в кабинете хозяина ресторана. Он приподнялся навстречу им из-за стола и, кивнув, спросил:

– Чему обязан вашим визитом?

Метрдотель тут же ушёл.

– Вы уже прочли на визитке, что я детектив.

– Да, Мирослава Игоревна, я очень внимательно её изучил. Садитесь.

– Спасибо. – Мирослава опустилось в одно из удобных кресел с бархатной обивкой цвета коньяка. – Я хотела бы поговорить с вами об Ирине Римашевской.

– А я бы хотел забыть о ней, – помрачнев, заявил Епифанов.

– Понимаю…

– Если вы частный детектив, то полиция ни при чём?

– Как вам сказать…

– Прямо! Может быть, Авдеева пожаловалась, что я запросил слишком много за ущерб?

– А вы угрожали ей? – вопросом ответила Мирослава.

– Вот у неё и спросите, – усмехнулся Епифанов.

– Вряд ли она захочет говорить об этом.

– Я тоже так думаю. Значит, у неё нет ко мне претензий?

– Если они и есть, то мне о них ничего не известно. Я, собственно, по поводу её сестры Ирины.

– И что вас интересует?

– Меня интересует, насколько далеко зашли ваши отношения и почему вы расстались.

– Круто! – восхитился Епифанов. – Так вот возьми вам всё и расскажи?!

– А почему бы нет? – Мирослава неожиданно обезоруживающе улыбнулась.

– В самом деле, – задумчиво обронил Епифанов, разглядывая детектива. – И тяжело девушке быть детективом?

– Нормально.

– Ну-ну. С Иркой мы познакомились на даче у моего приятеля. Отмечали день рождения его жены. А та была знакома с Авдеевой и пригласила её на вечеринку. Татьяна пришла вместе с сестрой. Я обратил на неё внимание. Ирина девушка симпатичная.

– А вы были без жены? – невинно поинтересовалась Мирослава.

– Без, – усмехнулся ресторатор, – и обручального кольца я не ношу. Рассказать про жену?

– Нет, ваша жена меня не интересует.

– И на том спасибо. Я пригласил Ирину на выставку авангардного искусства.

Заметив промелькнувшее в глазах Мирославы изумление, Епифанов усмехнулся:

– Не все рестораторы тупые, даже те, что имеют не настолько прозрачное прошлое, как хотелось бы вашим дружкам из полиции.

– Почему вы так уверены, что они у меня там есть?

– Подозреваю, что вы и сами когда-то там работали.

– Неплохо, – улыбнулась Мирослава. – Но почему вы, такой провидец, не заметили, что Ирина не так проста, как кажется?

– Не заметил, – вздохнул Епифанов. – Я ей на этой выставке и сказал, что женат и двое детей у меня. Она приняла это спокойно. Мы стали встречаться. Я считал её своей любовницей.

– А она вас будущим мужем?

– Вот-вот. Решила развести меня и женить на себе. Но если бы я женился на всех своих любовницах! – возмутился Епифанов.

– Про всех не надо. Только про Римашевскую.

– А что Римашевская?! Она стала меня доставать. Сначала только намёками, а потом уже и прямым текстом.

– А вы?

– Что я? Я объяснился с ней. Напомнил, что не скрывал от неё с самого начала, что не свободен, и не давал ей никаких обещаний.

– Вы куда-нибудь ездили вместе?

– В Париж на неделю, – нехотя признался Епифанов.

– Романтично…

– Да не было там никакой романтики! Не знаю, что она вбила себе в голову! Короче, после выяснения устроила мне сцену. Ну, это ладно, я бы стерпел. Но она понеслась к моей жене и выложила ей всё. И больше, чем всё! Короче, насочиняла. Жене это не понравилось.

«Надо думать», – усмехнулась про себя Мирослава.

– У нас состоялся крупный разговор.

– Ваша жена была не в курсе ваших похождений?

– Догадывалась, конечно, мир ведь не без добрых людей, так что сплетни до неё доходили. Но она материально зависима от меня, к тому же дети, так что делала вид, что ничего не знает. А тут бац! Вий! Подымите мне веки, «панночка помэрла».

– И что дальше?

– Что дальше?! Жену успокоил, как мог, – Епифанов усмехнулся и посмотрел на Мирославу, – а Ирке отставку дал.

– Попросили назад всё, что ей подарили?

– Нет, я похож на полоумного скупца?

– Вроде нет… А подарков было много?

– Прилично.

– А она, неблагодарная, разбила вашу машину.

– Точно. В лепёшку! Не пойму, как сама осталась цела и невредима.

– Судьба…

– Ага, бог бережёт идиоток. Но я решил, что подобную наглость спускать нельзя, и потребовал выплатить цену авто.

– Интересно, почему она не продала ваши подарки и не расплатилась?

– Самому интересно! Только от этих подарков и следа не осталось.

– И платить пришлось её сестре…

– Она могла отказаться. Все мои претензии были только к Ирине.

– А после этого вы видели её?

– Нет. Не видел ни Авдееву, ни Римашевскую. Чему очень рад.

– Занимательная история, – проговорила Мирослава.

– Ещё бы! Прямо хоть внукам рассказывай.

– А вы не знаете, с кем встречалась Римашевская до вас?

– Чего не знаю, того не знаю, – развёл руками Епифанов.

– Ну, что ж, спасибо за то, что уделили мне время.

– На здоровье.

Мирослава дошла до двери, когда он окликнул её:

– Погодите.

Она обернулась.

– Я вот подумал, – насмешливо проговорил Епифанов, – грех не помочь такой девушке, как вы…

Мирослава молча ждала, что он скажет дальше.

– У меня есть телефончик её закадычной подружки. Девчонку зовут Риммой.

– Вы с ней знакомы?

– Шапочно. Она распространяет какую-то косметику. Как-то мы столкнулись с ней в кафе, и она всучила мне свою визитку. А потом Ира сказала, что они со школы дружат.

– И вы сохранили визитку?

– А как же? Мало ли… Видите, пригодилась. – Он протянул ей глянцевую картонку.

На визитке были замысловатый вензель, окаймляющий фиалку, надпись «Римма Малиновская» и номер телефона. Мирослава сунула её в карман.

– Спасибо, Анатолий Сергеевич. Вы мне помогли.

– Не за что. Может, и вы мне когда-нибудь поможете.

– Я вижу, вы человек предусмотрительный, – улыбнулась Мирослава.

– Если бы я таким не был, то не сидел бы в этом кресле и не разговаривал с вами.

Мирослава кивнула и распрощалась с ресторатором.

При более тщательно рассмотрении визитки Мирослава с удивлением рассмотрела на обратной стороне адрес, написанный карандашом. Он почти стёрся, но прочитать название улицы, номер дома и квартиры было можно. Детектив села за руль автомобиля и почувствовала, что голодна. «Ну не парадокс ли, выходя из ресторана, хотеть есть», – усмехнулась она про себя.

Несмотря на то что уже был восьмой час вечера, на улице было светло, как днём. Дымились массивные свечи цветущих каштанов, даже в городе пахло сиренью и черёмухой.

– Как хорошо, – вздохнула Мирослава.

Спустя сорок минут она подъезжала к коттеджному посёлку, здесь воздух стал чище и был насыщен весенними ароматами. Где-то совсем рядом пел соловей, чуть дальше надрывались в пруду лягушки.

Домой Волгина прибыла в самом романтическом настроении, во дворе она увидела машину Наполеонова и удивилась, что сегодня он приехал рано. Сам Шура сидел на крыльце, увидев Мирославу, он сразу пошёл ей навстречу.

– Где ты пропадала?

– К Епифанову ездила.

– Удачно?

– Даже не знаю, Шур, я переоденусь и всё расскажу.

– Ладно, пойду скажу Морису, что можно начинать варить.

– А что, ужин не готов?

– Сегодня ужин козлиный…

– В смысле?! – удивилась детектив.

– Зелёный борщ из щавеля и крапивы. Миндаугас утверждает, что это страшно полезно.

– Ой! А чего же он не позвонил, чтобы я хлеб ржаной купила.

– Не волнуйся, когда я ему позвонил, он мне велел и хлеб, и сметану купить.

– Ты купил?

– Обижаешь, подруга, – укоризненно проговорил Наполеонов.

– Извини, Шурочка.

– А к чаю пирог с курагой.

– Здорово.

– Лучше бы что-то мясное, – вздохнул Шура, – а так я голодный буду.

– Не волнуйся, там жаркое от вчерашнего ужина осталось.

– Много? – оживился Наполеонов.

– Тебе и Дону хватит.

– А вам с Морисом? – забеспокоился Шура.

– Я не буду, Морис, думаю, тоже.

Через полчаса все дружно хлебали зелёные щи. А Дон лакомился сметаной. Наполеонов, съев тарелку, тут же попросил добавки.

– Ты же не хотел козлиной еды, – усмехнулась Мирослава.

– Я же не знал, что Морис так вкусно варит траву.

Миндаугас с невозмутимым видом налил Наполеонову вторую тарелку, щедрой рукой добавил сметаны и нарезал ещё ржаного хлеба.

– Как хорошо! – сказал Шура, принимаясь за пирог с курагой.

И тут зазвонил городской телефон. Морис снял трубку:

– Алло. Здравствуйте.

– Да, она дома, – проговорил он через несколько секунд: – Мирослава, это тебя тётя Виктория.

Волгина подошла к трубке и, заулыбавшись, спросила:

– Тётя, а мальчикам можно послушать?

Вероятно, получив согласие тёти, она нажала на громкую связь. И в комнате зазвучал приятный низкий голос:

– Слава, представляешь, я тут на рынок ходила.

– С дядей?

– Нет, одна. Не перебивай!

– Хорошо.

– Значит, обошла я всю оптовку, купила всё, что хотела, иду в направлении выхода и вдруг вижу, около прилавка сидит крыса – крупная, размером больше моей ладони. Я подошла, чтобы поближе её рассмотреть, потому что настоящих крыс так близко никогда не видела. Только декоративных и по ТВ. А эта тоже симпатичная оказалась. Шёрстка у неё серая с рыжеватым отливом. Она сидела и умывалась. Нисколько меня не испугалась. Я спрашиваю продавщицу:

– Она у вас что, ручная?

– Кто?!

– Крыса.

– Какая крыса?!

– Ну, которая около вас сидит.

А эта тётка оказалась очень странной! Неуравновешенной! Она как заорёт! И запрыгнула на прилавок! Я от неё такой прыти просто не ожидала. Прилавок-то высокий. А в тётке не меньше ста десяти кило. Вот она орёт, руками машет и прыгает на прилавке. Я прямо испугалась! И крыса тоже. И убежала. Бедняжка!

Потом тётка стала кричать, – снимите меня отсюда!

Пришли три здоровенных охранника и еле-еле её втроём стащили. Мне бы ни в жизнь на этот прилавок даже с табуретки не забраться, а она с асфальта запрыгнула.

На кухне тем временем стоял хохот. Наполеонов даже пирог перестал есть.

– Ой, я не могу, – услышала Виктория на другом конце провода его причитания.

– Шура плачет? – спросила она.

– Ага, рыдает, – подтвердила Мирослава.

– А Морис?

– Хохочет.

– Вот, вам смешно, – сказала тётка абсолютно серьёзно, – а каково было крысе?!

– Я думала, ты продавщице сочувствуешь.

– Ей тоже, – согласилась Виктория, – пока!

Мирослава ничего не успела ответить, как тётка уже повесила трубку.

– Она чего звонила-то? – спросил Шура, вытирая слёзы.

– Тебя повеселить.

– Надо признать, что ей это удалось.

Они закончили ужин и, прибрав на кухне, расположились на траве в саду.

– Ты нам собираешься рассказывать о Епифанове? – спросил Шура, подтаскивая поближе к себе растянувшегося посередине Дона.

– Собираюсь, – и Мирослава подробно рассказала о своей встрече с ресторатором.

Шура повертел в руках визитку Ирининой подруги.

– С ней ты тоже собираешься встречаться? – спросил он.

– Собираюсь.

– Поедешь по этому адресу? – он постучал по визитке.

– Нет, сначала позвоню и представлюсь барышней, озабоченной своей красотой. Ты заметил, что она косметику распространяет?

– Заметил…

Шура отпустил вырывающегося из его объятий Дона и проговорил:

– У меня тоже, кстати, новости есть.

– Какие?! – в один голос спросили Мирослава и Морис.

– Оказывается, у Четверткова было ДТП с летальным исходом.

– Шура! Не тяни!

– Один гражданин ехал в большом подпитии на немалой скорости. Не справившись с управлением, врезался в автомобиль Четверткова – и всё!

– Что всё?

– Короче, кранты.

– Не вижу тут особой вины Четверткова.

– Вот, суд тоже не увидел…

– И что?

– Дочь этого водителя не согласилась с решением суда, грозила Четверткову всеми карами небесными.

– И что ты предпринял?

– Завтра ею займутся оперативники, пока же нельзя сказать, насколько перспективна эта версия.

– А что-нибудь об этой дочери известно?

– Известно, жила с отцом и маленьким ребёнком.

– Разведена?

– Скорее всего, не выходила замуж.

– Понятно. А кто отец ребёнка?

– Понятия не имею.

– Надеюсь, поделишься потом информацией?

– Куда я от тебя денусь, – притворно ворчливо отозвался Шура и попытался снова дотянуться до Дона.

Но кот проворно отскочил в сторону и улёгся возле кустов, набравших бутоны ирисов.

– Ну, погоди, – сказал ему Наполеонов, – будешь ещё тереться возле меня.

Дон на его угрозы и ухом не повёл. Тем временем на небе светились и перетекали друг в друга невообразимые оттенки розового, ярко-пурпурового, золотисто-оранжевого, всё это переливалось и нежно мерцало, то ослепительно, то приглушённо… И как-то незаметно наступили прозрачно-лиловые сумерки.

Всем троим хотелось всю короткую ночь просидеть в саду, но утром каждого из них ждали неотложные дела, поэтому пришлось перебраться в дом и разбрестись по своим спальням.

И лишь Дон беззаботно бродил по траве, прислушиваясь к ночным звукам и шорохам. Увидев большую жабу, он прижал уши и тихо заурчал. Бедная жаба попыталась слиться с землёй. К счастью, кот не стал её ловить, только обошёл вокруг и потрогал лапой, а когда жаба сиганула в сторону, прищурил светящиеся расплавленным янтарём глаза и мяукнул, как бы говоря, хотел с ней познакомиться, а она ускакала, невежливая особа. Впрочем, не очень-то и хотелось.

Пробравшись сквозь кусты жасмина, ещё не набравшего цвет, кот прошёл по тропинке, вернулся к дому и открыл лапой незапертую дверь. Через несколько минут он уже забрался на кровать хозяйки и, уткнувшись носом в её ухо, тихонечко заурчал. Мирослава, не выбираясь из объятий Морфея, машинально погладила кота и перевернулась на другой бок.

Глава 9

Оперуполномоченный капитан Ринат Ахметов относился к тем счастливым людям, которые любят свою работу, несмотря на то что она «и опасна, и трудна», и плюс к тому связана с трагедиями и страданиями многих людей. Переживания же и стрессы самих оперов никто не считал.

Почему Ринат стал опером? Наверное, потому что в юности ему страстно хотелось, чтобы мир стал светлее и добрее. Придя в полицию после института, он первое время находился в шоковом состоянии на грани крушения своей юношеской мечты. Но потом осознал, что сделал правильный выбор. Да, жизнь не радуга и в полиции больше приходится сталкиваться с чёрным и серым. Но кто-то же должен очищать и защищать мир.

Начальник убойного отдела Василиса Никитична Воеводина говорит, что настоящий полицейский это всегда Воин Света. А от серых теней, случайно попавших в полицию, нужно безжалостно избавляться. И Ринат был согласен с Васей (как они зовут её за глаза) и благодарен судьбе, что именно она возглавляет отдел.

Сегодня ему предстояло встретиться с Маргошиной Фаиной Геннадьевной, чей отец разбился два года назад, врезавшись в машину Четверткова. Ринат съел завтрак, приготовленный с вечера супругой, выпил чашку крепкого чая. Поцеловал проснувшуюся жену Гузель и спящую дочку Айгуль, маленькую Гулю.

Маргошиной он позвонил заранее, кратко изложив цель встречи. Фаина Геннадьевна хоть и неохотно, но согласилась встретиться с опером. В 9.30 он уже звонил в дверь её квартиры.

Фаина Геннадьевна открыла быстро, едва глянула на его удостоверение, пробормотала:

– Проходите.

Ринат прошёл в небольшую комнату, ярко освещённую утренним солнцем, сел на предложенный хозяйкой стул.

– Я понимаю, что вам трудно говорить об отце, но нам известно, что вы не раз угрожали Четверткову.

– И вы подозреваете меня в том, что я выполнила свою угрозу? – устало спросила Фаина.

– Не совсем… Но почему вы его преследовали? Ведь было установлено, что ваш отец был пьян и сам врезался в машину Четверткова.

– Но на Четверткове не было ни одной царапины, а отец погиб.

– И что? Вам же известно, что ваш отец был пьян? – снова спросил опер.

– Он выпил совсем немного.

– И тем не менее…

– Я никогда ему не прощу! Никогда! Он убил моего отца. Он мог затормозить.

– Как показала экспертиза, Четвертков тормозил.

– Он мог свернуть!

– Не мог, там был обрыв.

– Ну и что, что обрыв?! Зато папа был бы жив!

– Но погиб бы Четвертков.

– Он же всё равно погиб, не так ли?

– Странно вы рассуждаете… – проговорил опер, подумав про себя, что на самом деле это какая-то людоедская логика.

– Ничуть.

– Насколько я знаю, вы подали в суд на Четверткова, но проиграли процесс.

– Потому что все судьи купленные! – Фаина дерзко вздёрнула подбородок.

– Кем? – мягко спросил Ринат.

– Четвертковым!

– Да бог с вами! – вырвалось у Рината.

Фаина отвернулась к окну.

Глядя на её короткую, чуть ли не мужскую стрижку, он проговорил:

– Тем не менее Четвертков помог вам деньгами.

– Помог? – Фаина резко повернулась. – Дал жалких пятьдесят тысяч.

– Он мог бы ничего вам не давать.

Маргошина бросила на опера уничтожающий взгляд и промолчала.

– Фаина Геннадьевна, а где вы были 11 мая с часу до трёх утра?

– Дома! Где же ещё?! Спала.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– У меня нет любовника, я сплю одна! – с вызовом проговорила Фаина.

– И проживаете одна?

– Вы же знаете, что нет! Но дочка ещё маленькая и спит в другой комнате.

– Хорошо, – сказал Ринат, поднимаясь с жёсткого стула, – спасибо, что согласились поговорить со мной.

– Что ж, вы меня теперь арестуете?

– Думаю, в этом нет необходимости. До свидания.

Фаина ничего не ответила, с грохотом закрыв за ним дверь.

– Дамочка явно не в себе, – сказал Ринат, войдя в кабинет следователя, – но сомнительно, чтобы она убила Четверткова. Если бы ей вздумалось убить, хватила бы его чем-нибудь по голове.

Опер подробно рассказал о своей встрече с Маргошиной.

– Я и сам сомневался, – вздохнул Наполеонов, – но посмотреть на неё не мешало.

* * *

Мирослава позвонила Римме Малиновской, сославшись на некую Олю, сказала, что хотела бы ознакомиться с распространяемой ею продукцией.

Римма явно обрадовалась звонку Мирославы, она не стала уточнять, что за Оля рассказала о ней, вероятно, среди её клиенток было немало женщин с таким именем.

– Я могла бы подъехать к вам, – заявила Малиновская, – в любое удобное для вас время.

Волгина назвала ей адрес своей городской квартиры и предложила встретиться часов в 12 дня. Мирослава едва успела придать квартире жилой вид и нарисовать лицо. Малиновская приехала раньше на полчаса. Она с порога восхитилась районом, в котором расположена квартира, и сказала, что тоже хотела бы жить в центре.

– Квартира мне досталась от дедушки с бабушкой, – ответила Мирослава, – пойдёмте в гостиную.

Римма прошла за ней, облюбовала обтянутый вишнёвым плюшем диван и, удобно расположившись на нём, стала выкладывать на журнальный столик образцы продаваемой ей продукции. Она подробно рассказывала о преимуществах именно этой фирмы и о каждой баночке и флакончике в частности.

Мирослава внимательно слушала, хотя её ничуть не интересовала косметика. Та, которая сейчас лежала на её лице, была «служебной» и наносилась только в случае необходимости, для работы. К счастью, это случалось очень редко, так как Волгина не любила краски на лице.

Детектив отобрала несколько тюбиков и флакончиков, чем несказанно обрадовала распространительницу. Вероятно, нечасто у неё приобретают товар сразу на такую приличную сумму. Мирослава расплатилась и предложила обмыть покупку и выпить чаю. Римма охотно согласилась. Они перешли в просторную кухню с окнами во двор, заросший тополями и клёнами.

– Как у вас хорошо, – вырвалось у Риммы, – а я живу в двушке с матерью и бабушкой. И только мечтаю накопить на отдельную квартиру.

Мирослава посочувствовала девушке и сказала, что одной из её знакомых не так давно пришлось из хорошей квартиры в центре переехать в двушку.

– Ой, а как зовут вашу знакомую? – заинтересовалась Римма, с удовольствием пробуя дорогие шоколадные конфеты из двухъярусной коробки.

– Её зовут Ирина Римашевская.

– Вы знакомы с Ириной? – воскликнула Римма.

– Да, – ответила Мирослава и, делая удивлённые глаза, спросила: – А почему это вас так впечатлило?

– Да потому, что Ира моя лучшая подруга!

– Вот как? Надо же, как тесен мир! – в свою очередь, удивлённо воскликнула Мирослава.

– А вы давно с Ирой знакомы?

– Нет, месяца три назад познакомились на вечеринке.

– Поэтому она мне о вас и не рассказала…

– Ира дала мне свой телефон, но я не могу дозвониться. Странно… – обронила как бы невзначай Мирослава.

– Ничего странного. Она уже два месяца как уехала отдыхать в Крым.

– Так надолго?!

– Ну, у Иры нервы расстроились.

– Да, она выглядела не очень весёлой… – согласилась Мирослава. – Жаловалась вот, что пришлось переехать из такой хорошей квартиры.

– Это всё Епифанов! Бандит он и больше никто.

– Епифанов?

– Ну да, ресторатор наш известный…

– Видела его. Никогда бы не подумала, что он бандит.

– Сейчас вроде бы нет, но у него тёмное прошлое, – со значением проговорила Римма.

Мирослава понимающе кивнула.

– А какое отношение он имеет к неприятностям Иры?

– Как какое! – Римма всплеснула руками. – Самое непосредственное! Это он разорил её сестру. Вы что, ничего не знаете?!

Мирослава покачала головой.

– Тогда слушайте, – затараторила Римма, кладя в рот очередную конфету. – У Иры есть сестра Таня. У неё был здесь, в центре, сувенирный магазин, там, где теперь бакалея обосновалась. А Епифанов стал шантажировать сестёр, потребовав с них огромную сумму денег. Тане пришлось перевести магазин в тот район, где она купила двушку. Большую квартиру они вынуждены были продать.

– Но почему они не обратились в полицию?!

– Тут не всё так просто, – замялась Римма.

Но, подумав пару секунд, решила выложить всю историю до конца:

– Ира хотела, чтобы Епифанов на ней женился. Они встречались, и она была уверена, что нравится ему. Но у Епифанова жена и двое детей, разводиться он не захотел, Ира огорчилась, села в его «мерс» и разбила его.

– Нечаянно?

– Ну, не так чтобы нечаянно…

– Понятно…

– А этот бандит встал на дыбы! И решил отыграться на Ире по полной. Но у Иры денег нет. Вот Тане и пришлось отдуваться. А у Иры произошёл нервный срыв, и сестра отправила её подлечиться на море.

– Понятно… А вы с ней созваниваетесь?

– Нет, – Римма покачала головой, – хотя она прислала мне несколько открыток с видами места, где отдыхает.

– По почте?

Римма кивнула.

– А когда она вернётся?

– Кто её знает, – пожала Римма плечами.

– Да, очень печальная история, – произнесла Волгина, – наверное, этот ресторатор первая Ирина любовь?

– Я бы так не сказала, – со значением проговорила Римма. И, поймав недоумённый взгляд Мирославы, пояснила: – У неё было ещё несколько парней до него. С ними у Иры тоже как-то не складывалось. Вы ведь сами знаете, какие теперь пошли мужчины. Они не желают создавать семью и нести за неё ответственность!

Мирослава кивнула и не стала напоминать, что у Епифанова-то семья как раз имеется.

– А с бывшими своими Ира больше не встречалась?

– Насколько я знаю, нет.

– Иногда бывает смысл вернуться к тому, с кем когда-то рассталась, – задумчиво проговорила Мирослава.

– Бывает, конечно, – неохотно согласилась Римма, – но у Иры не тот случай, она всегда как-то не очень хорошо расставалась со своими парнями.

– А вы их знали?

– Да, конечно, мы же с Ирой близкие подруги.

– И она всем своим парням машины разбивала?

– Да нет, конечно, просто ссорилась и больше с ними не встречалась.

Через полчаса Римма собралась уходить. Видя, каким тоскливым взглядом она смотрит на коробку, опустошённую на треть, Мирослава отдала её Малиновской с собой. Та поначалу отнекивалась для приличия, но быстро дала себя уговорить.

Шура, удобно расположившись в гостиной, потягивал чай и уминал пирожки с зелёным луком и яйцами. Морис и Мирослава давно уже закончили вечерний чай.

– С Маргошиной пусто, – вздохнул Шура.

– С Римашевской, скорее всего, тоже, – задумчиво проговорила Мирослава, – её даже в городе не было, когда произошло убийство.

– Я вообще не очень понимаю, чего ты уцепилась за версию с девчонками.

– Я сама не понимаю… – нехотя призналась Мирослава.

– Ага. И что?

– Хочу сходить на квартиру к Четверткову. Ключи дашь?