Текст книги "Орхидея с каплей крови"

Глава 6

– Ну, что? – спросил Морис Мирославу, вернувшись в дом.

– Что тебе сказать? Ты ведь сам всё слышал.

Он кивнул. Устройство, находящееся в приёмной, позволяло Миндаугасу слышать всё, что происходит в кабинете.

– Так что делай выводы сам, – продолжила Мирослава.

– Шура, по всей видимости, не сомневается в виновности Шафардина, – осторожно заметил Морис.

– После того, как было обнаружено свидетельство о браке, скорее всего, нет, – согласилась Мирослава.

– Но я не вижу причины, по которой он мог бы убить её.

– Причина на поверхности – бриллианты. Там огромное состояние.

– Но ведь он не может быть таким идиотом, чтобы не понимать, что в первую очередь заподозрят именно его.

– Я тоже так подумала, поэтому и взялась за это дело. Но мы с тобой не знакомы с Владом, даже ни разу не видели его и поэтому можем заблуждаться по поводу его умственных способностей.

– Вы хотите сказать, – усмехнулся Морис, – что Шафардин всё-таки может оказаться круглым идиотом?

– В жизни всякое бывает. Но в первую очередь я хотела бы узнать, оставила ли Жанна Гурьянова завещание.

– Может быть, Шуре уже удалось заглянуть в него хотя бы одним глазком, – предположил Морис.

– Сомневаюсь. Хотя, зная своего друга, уверена, что он испробует все лазейки.

– Как вы думаете, её компаньон господин Иванов может быть заинтересован в смерти Гурьяновой?

– Не думаю. Даже если Влада упекут за решётку, ему ничего не обломится.

– То есть с Ивановым вы разговаривать не собираетесь?

– Зачем? – пожала плечами Мирослава. – Я уверена, что его вовсю трясёт следствие. Поэтому лично я оставлю Иванова на потом.

– Куда же пойдут все Жаннины сокровища, если Влад будет признан виновным, а партнёру наложить на них руку не удастся?

– Если у неё нет ни близких, ни дальних родственников и она не оставила завещания, думаю, всё пойдёт в государственную казну.

– Подозревать государство в убийстве Жанны было бы нелепо.

– Куда уж нелепей, – согласилась Мирослава и проговорила: – Знаешь, что я думаю?

– Что? – быстро спросил Морис.

– Ведь убивают не только из-за денег.

– Без сомненья, – согласился он.

– В том-то и дело! Но когда убивают богатого человека, все сразу думают, что причиной убийства были деньги, наследство. А что, если это месть?

– За что?

– Мало ли, – пожала плечами Мирослава, – нам пока это неизвестно. Или банальная ревность.

– Вы предполагаете, что Жанну могла убить неизвестная, влюблённая во Влада Шафардина?

– Или мужчина, которого бросила Жанна.

– Такой имеется?

– Думаю, что не один. Но доподлинно известно, что до Влада Шафардина она встречалась с Эдгаром Марковичем Максимовичем.

– И чем он занимается?

– Ты запамятовал?

– Ну…

– Танцует в «Ромео»!

– Получается, что Жанне всегда нравились стриптизёры?

Мирослава закатила глаза:

– Откуда же мне это знать, дорогой?

Морис смутился.

– Но нам известно, что она сменила одного стриптизёра на другого. Хотя, может быть, с Максимовичем у неё не было всё так серьёзно, как с Шафардиным.

– Это нам и предстоит выяснить.

– Каким образом?

– Пообщаемся с подругами. Уж им-то должно быть всё известно о личной жизни Гурьяновой.

– Будем надеяться, – проговорил Морис и предложил: – Давайте на сегодня выбросим дела из головы и пойдём ужинать.

– Пойдём, солнышко, – весело согласилась она.

* * *

Влад Шафардин пришёл в себя, или, точнее сказать, начал осознавать то, что происходит с ним в данный момент, только после того, как к нему пришёл адвокат. До этого ему казалось, что он всё ещё стоит над трупом Жанны и видит её кровь. Он смотрел и не верил, что это происходит наяву. А потом его охватили ужас и отчаяние такой силы, что он, не помня себя, бросился бежать прочь.

Остальное он помнил смутно. Кажется, долгое время сидел в своей квартире. Потом пришли какие-то люди, обшарили его квартиру, надели на него наручники и увезли с собой.

Ещё он помнит, что ему задавали в течение, как показалось Владу, вечности одни и те же вопросы, но чаще всего один – зачем он убил Жанну Савельевну Гурьянову?!

Он убил Жанну?! Какой бред! Потом они стали допытываться, куда он дел нож.

Влад вяло спросил:

– Какой нож?

– Тот, которым вы убили Жанну Гурьянову.

– Я не убивал её!

Потом всё началось сначала, и он просто замолчал.

Когда они устали задавать ему вопросы, то дали телефон и разрешили сделать один звонок. Он отказался. Ему некуда и некому было звонить. По крайней мере, он так думал. Ведь у него никого на свете не было, кроме Жанны. А если Жанны больше нет, то не звонить же ему в пустоту.

Но вот пришёл адвокат. Он думал, что его к нему подослало государство. Влад где-то читал и слышал, что обвиняемым полагается общественный адвокат. Он уже собрался выгнать его, потому как ни с кем разговаривать не хотел. Но адвокат представился:

– Ян Эдвардович Белозёрский. Можно просто Ян.

И Влад невольно ответил:

– Влад Анатольевич Шафардин. Можно просто Влад.

– Вот и хорошо, – сказал адвокат и добавил: – О приятности знакомства говорить не будем, ситуация не располагает.

Влад посмотрел на него со смесью удивления и растерянности, потом ляпнул:

– Вы иностранец?

– Почему сразу иностранец, – обиделся адвокат, – уже мои прадедушка и прабабушка были российскими подданными.

– И как их сюда занесло?

– Превратности судьбы, – пожал плечами адвокат, – моего предка сослали сюда за революционную деятельность, его невеста поехала в ссылку за ним.

– А почему вашего предка сослали не в Сибирь?

– Не переменить ли нам тему, – усмехнулся адвокат, но всё-таки ответил: – Во времена далёкие считалось, что ссыльным и в этом городе жизнь мёдом не покажется.

– И вы не жалеете, что здесь оказались?

– Я? – удивился Белозёрский. – Вообще-то это моя родина и я ею вполне доволен.

– А я нет, – вздохнул Шафардин.

– И чем же она вам, в смысле родина, не угодила?

– Так вы разве не знаете, что Жанну убили?!

– Я здесь именно поэтому. И перестаньте морочить мне голову и капризничать, как ребёнок, родина здесь ни при чём!

– А разве вас не она прислала?! – неожиданно зарычал Влад.

– Мне поручила быть вашим адвокатом Клара Львовна Туманова.

– Клара Львовна? – изумился Влад.

– Не понимаю, чему вы удивляетесь, – проговорил адвокат. На самом деле Ян был доволен, что ему удалось вывести клиента из состояния сомнамбулы. Пусть лучше злится, задаёт дерзкие вопросы, чем молчит, уставившись равнодушными глазами в пространство.

– Просто я не ожидал, что её заинтересует моя судьба.

– Стоит почаще думать о людях лучше.

– Наверное, вы правы. А как она вообще узнала, что я здесь?

– Очень просто, к ней пришёл следователь.

– Бедная Клара Львовна! – воскликнул, как показалось Белозёрскому, вполне искренне Шафардин.

– Насколько я понимаю, – проговорил Ян, – вы не признаёте себя причастным к убийству Жанны Гурьяновой?

– Да вы здесь все с ума посходили! – вскочил Шафардин с места.

– Тише-тише, – сказал адвокат, – я просто обязан задать вам этот вопрос. А если вы не возьмёте себя в руки, то наше свидание могут прервать.

Влад покосился на спокойно расположившегося адвоката и, подумав, сказал:

– Я постараюсь быть сдержанным.

– Вот и отлично, – порадовался Ян. – Я могу быть уверенным, что вы будете адекватно реагировать на все мои вопросы?

– На все, – заверил его Шафардин.

– Даже на те, которые покажутся вам оскорбительными? – уточнил адвокат.

– И на них тоже, – вздохнул Шафардин.

– Как давно вы знакомы с Жанной Гурьяновой?

– Полтора года.

– А как давно вы начали жить вместе?

– Спустя полторы недели после знакомства.

– А когда вы поженились?

– 21 июня того года.

– Вы знали, что Жанна владеет сетью ювелирных магазинов?

– Узнал незадолго до свадьбы.

– А до этого?

– Я никогда не спрашивал её, откуда у неё деньги. Думал, что у неё наследство после мужа или отца.

– Вы не спрашивали её, где она работает?

– Спрашивал.

– И?

– Она ответила, что в ювелирном. Я думал, что кем-нибудь в ювелирном магазине и не ради заработка, а для удовольствия. Как и её подруга, Инна Соболева.

– Соболева тоже занимается ювелирным делом?

– Нет, она работает психологом с трудными подростками. Пишет диссертацию. Я, конечно, не понимаю, в чём заключается удовольствие работать с отморозками, но ей нравится.

– Может быть, Соболева работает с ребятами, для того чтобы они как раз не стали отморозками или встали на путь исправления.

– Может быть, – не стал спорить Шафардин, – я не вникал.

– Сожалею.

Влад снова с удивлением посмотрел на адвоката, но не стал уточнять, о чём именно тот сожалеет. Он вдруг почувствовал, что хочет, чтобы этот странный человек оставался как можно дольше с ним. Как только он уйдёт, на него снова навалится, как медведь шатун, тоска.

– У Жанны имеется завещание?

– Откуда же мне об этом знать? – вытаращил глаза Шафардин.

– Может, у вас заходил об этом разговор?

– Нет.

– И она не предлагала вам написать завещания в пользу друг друга?

– Вы издеваетесь?

– Нисколько.

– Что, по-вашему, я мог бы завещать Жанне?!

– Совсем нечего?

– Только старая квартирка.

– В любом случае это недвижимость, и она стоит денег.

Шафардин вперился в Яна пронзительным взглядом, но как он ни пытался найти на лице адвоката хотя бы тень улыбки, не нашёл. «Чёртов крючкотвор», – подумал он про себя без злости. И вдруг сказал:

– Мы с Жанной строили трёхэтажный особняк в одном из посёлков и уже летом планировали переселиться в него.

– В каком месте особняк? – заинтересовался адвокат. И Влад назвал адрес.

«Неплохое место, – подумал Ян, – и публика там в соседях у четы была бы соответствующая, не то что соседи по дому, в котором они жили».

– Влад, как Жанна относилась к орхидеям? – неожиданно для Шафардина спросил он.

– Она их просто обожала!

– И вы дарили Жанне орхидеи?

– Да…

– Какие?

– Разные, как она того и хотела.

– Я имею в виду, какие орхидеи вы принесли ей в день её гибели.

– В тот день я не приносил ей никаких орхидей.

– То есть вы пришли с пустыми руками?

– Я пришёл после работы к своей жене! К себе домой! – Шафардин сделал акцент на последнем слове.

Адвокат догадался, что Влад имеет в виду квартиру Жанны, но всё-таки переспросил:

– Домой?

– Да. Мы же были мужем и женой и жили вместе. Поэтому я не приносил цветов каждый день, поскольку наш конфетно-букетный период был в прошлом.

– Вместе с завершением этого периода закончились и романтические отношения?

– Этого я не говорил!

– Пожалуй, но вы сказали, что перестали дарить Жанне цветы.

– И этого я не говорил! – не выдержав, рявкнул Шафардин. Но тут же взял себя в руки и проговорил: – Просто я не приносил их ей каждый день. Понимаете? – Влад посмотрел на обручальное кольцо Яна и заметил: – Я уверен, что вы тоже не приносите своей жены каждый день цветы.

– Точно, ношу далеко не каждый день. Но если вы не приносили в тот день орхидеи своей жене, то кто тогда ей их принёс?

Шафардин посмотрел на адвоката непонимающим взглядом, и тот, вздохнув, констатировал:

– Я понял. Выходит, что вы не заметили возле Жанны орхидеи в горшке.

– Орхидеи в горшке? – Влад с силой сжал пальцами виски, потом покачал головой: – Нет, не помню. Я смотрел только на её лицо и на кровь.

– Вы дотрагивались до Жанны?

– Нет! Да. Не помню.

– Что вы сделали после того, как поняли, что она умерла?

– Убежал.

– Почему?

– Я понял, что мир рухнул.

– Почему вы не вызвали полицию?

– Зачем?

– Во всяком случае, так поступают все… – адвокат запнулся и продолжил: – люди, обнаружив убитого человека.

– Вы хотели сказать, все нормальные люди, – горько улыбнулся Влад. – Но я был ненормальным. Я и сейчас не чувствую себя нормальным человеком.

– Вы просто подавлены тем, что обрушилось на вас. Но как ни банально прозвучит моя фраза, я произнесу её: всё пройдёт.

– Неправда!

– К счастью или к сожалению, это чистая правда, проверенная веками.

– Вы адвокат или переодетый священник? – горько усмехнулся Влад.

– Что вас навело на эту мысль?

– Ваши утешительные проповеди.

– Сын мой, – тихо вздохнул Белозёрский, – хороший адвокат не только защитник обвиняемого, но и врачеватель его душевных ран.

– То есть психолог?

– Можно сказать и так. Но на сегодня мы с вами, пожалуй, закончим.

– Как скажете, – пожал плечами Шафардин, хотя внутри его всё кричало: «Подожди! Не уходи! Побудь ещё хотя бы немного со мной!» Но он подавил свой внутренний крик и попрощался с адвокатом, сохраняя непроницаемое лицо.

После ухода адвоката Влад испытал прилив благодарности к Тумановой. Раньше ему не приходило в голову, что в случае беды Клара Львовна бросится ему на помощь. Всегда собранная, даже где-то властная, отличный руководитель, Туманова всегда знала, как и что нужно сделать в каждом конкретном случае. Танцоры уважали её и слегка побаивались. Хотя она никогда не бывала с ними грубой или бесцеремонной. Никакого панибратства с клиентами не допускала. За работу спрашивала строго, над ошибками приходилось работать до седьмого пота, пока каждое движение не приобретало автоматическую отточенность. Но и платила своим танцорам Туманова так щедро, что никому даже в голову не приходило жаловаться. Наоборот, каждый держался за возможность танцевать в «Ромео» и руками, и зубами.

Но оказавшись здесь, Шафардин был настолько глубоко поглощён в пучину отчаяния, что даже и не подумал о том, что может потерять работу и оказаться на улице. Хотя какая-никакая квартира у него есть, да и отложенные на всякий случай деньги имеются.

Но что ему делать теперь? Как ему вообще жить? Над этим Влад думал всю ночь. К утру он понял, что прежде всего ему нужно выйти на свободу, хотя бы для того, чтобы найти убийцу Жанны и покарать его.

Именно это он и сказал вновь пришедшему к нему адвокату. Белозёрский не стал переубеждать его. Вместо этого спросил:

– Влад Анатольевич, постарайтесь вспомнить, дотрагивались ли вы до Жанны в тот вечер, когда обнаружили её.

– Я же говорил вам, что не помню, – ответил Шафардин несколько раздражённо.

– А вы постарайтесь, – продолжал мягко настаивать адвокат.

– Да, я потрогал пульс на шее Жанны. Я сделал это машинально и сразу отдёрнул руку.

– И убежали?

– Можно сказать и так, – согласился Влад. – Только не говорите, что я струсил!

Белозёрский смотрел на него то ли с сомнением, то ли с осуждением. И Шафардин не выдержал и закричал:

– Ведь Жанны там уже не было!

– То есть?

– Разве вы сами не понимаете?! – Глаза, полные безысходной боли, впились в глаза адвоката, и Ян решил больше не продолжать разговор с подзащитным на эту тему. Ему было ясно, что у парня случился нервный срыв, можно даже сказать – временное помутнение рассудка.

– Теперь ключи, – сказал он.

– Ключи? – переспросил потерявший нить беседы подзащитный.

– Да, ключи от вашей с Жанной квартиры.

– Меня уже об этом спрашивали. Ключи были у меня и у Жанны.

– И они не пропали?

– Нет.

– Может быть, вы раньше теряли ключи?

– Нет!

– Или кому-то отдавали их на время.

– Зачем?

– Причины могут быть разные. Например, соседям, чтобы полили цветочки во время вашего отсутствия.

– Нет. Хотя… – Влад задумался и проговорил: – Ещё одни ключи были у домработницы Жанны. Но это теперь не важно.

– Почему? И где теперь эта домработница и её ключи?

– Домработницу убили три с половиной месяца назад.

– То есть?

– На неё напал маньяк. В полиции сказали, что до неё были убиты ещё две женщины таким же точно способом.

– И у домработницы ничего не пропало?

– Вроде нет.

– А ключи?

– Они точно были при ней.

– И где они сейчас?

– В одном из шкафчиков в прихожей. Новую домработницу мы решили пока не приглашать. А запасные ключи остались.

– Как звали вашу домработницу?

– Ирина Игнатьевна Горшкова.

– Она была молодой или в возрасте?

Влад пожал плечами:

– Не знаю я, сколько ей точно лет, на вид лет сорок пять.

– Она была замужем?

– Нет, – покачал головой Шафардин.

– А родственники у неё были?

– Сестра.

– Имя?

– Кажется, Нина. Знаю только, что она младше Ирины.

– Адрес есть?

– Есть. По крайней мере, был. Жанна всё записывала не только на электронные носители, но и в большую книжку в красном переплёте с золотистым тиснением. Она лежала в нижнем ящике справа в Жаннином столе. Если полиция не позарилась на неё, то она и сейчас там лежит.

– Хорошо, я попрошу у следователя разрешение заглянуть в неё.

– И вы думаете, что он разрешит вам? – усмехнулся недоверчиво Шафардин.

– Да, я так думаю, – кивнул Ян. Про себя же подумал, что Наполеонову никуда не деться с их общей «подводной лодки», на которой они оказались волею судьбы вместе.

– Он мне не нравится! – тем временем резко произнёс Шафардин.

– Кто он?

– Следователь.

– Он и не должен вам нравиться. Он должен добросовестно делать своё дело. И личные симпатии или антипатии здесь ни при чём.

– Может, вы и правы, – сказал Влад, – но тем не менее.

Ян подождал продолжения фразы, но Шафардин продолжать её не стал.

– Хорошо. Пока мы с вами расстанемся. Может, вы вспомните ещё что-то важное.

– Но зачем вам это?

Адвокат удивлённо посмотрел на него.

– Вы ведь не следователь и не можете заниматься розыском преступника, – пояснил свой вопрос Влад.

– Адвокат может делать многое, чтобы помочь своему подзащитному, и я уже вам об этом говорил, – многозначительно произнёс Белозёрский. О частном детективе он пока решил ничего не говорить своему подзащитному, чтобы не добавлять ему лишних треволнений. Он и сам только сегодня узнал от Тумановой, что она всё-таки заключила договор с частным детективным агентством «Мирослава». Теперь Белозёрский решил, что ему нужно обязательно и как можно скорее поговорить с Мирославой.

Оставшись один, Влад снова погрузился в свои мысли. Он вспомнил тот день, когда увидел Жанну впервые. Влад только что закончил свой танец и посылал воздушные поцелуи многочисленным поклонницам своего таланта. Одна из них бросила ему розу, и он ловко поймал её на лету и прижал к губам. И тут его будто пронзило током. Он встретился глазами с женщиной, которая опоздала на представление, потом обнималась и о чём-то шепталась с Кларой Львовной. Влад просто заметил всё это боковым зрением, не придавая значения увиденному. Очередная знакомая Тумановой. Экая невидаль.

И вот теперь эти глаза! Широко распахнутые! Слегка ироничные. И восхищённые! Но кроме всего этого, в них было ещё что-то, чего нельзя обозначить словами. Короче, он в ту же минуту, да что там минуту, в секунду понял, что он пропал!

Но контакты по инициативе стриптизёров в их клубе были запрещены. Нарушить запрет значило вылететь с работы. Церемониться с нарушителем правил, выведенных ею же, Клара Львовна не стала бы. Сердце Влада, раненное стрелой коварного Амура, металось в грудной клетке, как мечется взаперти жаждущий воли дикий зверь. Он не знал, что ему делать. Увязаться следом за её машиной после представления и выследить, где она живёт? Но что это даст? Она может разгневаться и даже пожаловаться хозяйке «Ромео» на дерзкого танцора. Он ещё не знал, кто она, женщина, в которую он влюбился, что представляет собой. Но уже тогда отчётливо понимал, что между ним и ею целая пропасть придуманных новоявленными буржуинами условностей. Но потом оказалось, что все эти условности он сам себе и придумал. Она подошла к нему после его второго танца и спросила, во сколько он сегодня освободится.

– Я уже сейчас свободен! – вырвалось у него слишком быстро.

– Вот и прекрасно, – улыбнулась она, – меня зовут Жанна. А тебя Влад? Так ведь?

– Совершенно верно, – проговорил он взволнованно.

– Тогда поедем прямо сейчас куда-нибудь поужинать.

Она сразу перешла на «ты», а он не смог и спросил:

– Куда бы вы хотели поехать?

– Говори мне ты, – попросила она и, улыбнувшись, ответила: – С таким красавчиком, как ты, я бы не отказалась появиться в самом дорогом ресторане города.

Он пришёл в ужас, сейчас она назовёт «Нептун», и стал лихорадочно соображать, наскребёт ли он денег хотя бы на один вечер с ней в этом ресторане. И тут же понял, что это ещё будет зависеть от того, что именно она захочет заказать. А такая роскошная женщина явно не привыкла ограничивать себя. «Надо будет у кого-нибудь занять, – думал он лихорадочно, – потом я сумею расплатиться». Танцоры, которые танцуют в «Ромео» дольше его, уже могли позволить себе многое. Он же только начал свою карьеру здесь.

Жанна заметила, как побледнел её визави, и проговорила с доверительной улыбкой:

– Сегодня, к сожалению, я не готова отправиться в тот же «Нептун».

– Почему? – невольно вырвалось у него.

– Неподобающе одета, – усмехнулась она.

Он вытаращил на неё глаза. Лично ему казалось, что Жанна выглядит сногсшибательно. Но ничего не сказал и только облизал пересохшие губы.

– Так куда же нам отправиться? – промурлыкала она.

И он предложил несмело:

– Может быть, в «Вечернюю беседку»?

– В «Вечернюю беседку»? – переспросила она удивлённо.

И он поспешил объяснить:

– Там поют старинные романсы. И само кафе очень уютное, можно сказать, камерное.

– Поняла, – улыбнулась Жанна, – в этом кафе можно чувствовать себя как дома?

– Да, примерно так, – согласился он.

И они отправились в «Вечернюю беседку» и просидели там до двух часов ночи. Миловидная миниатюрная блондинка и впрямь пела в этом кафе старинные романсы мелодичным голосом, играла живая ненавязчивая музыка. Основной контингент составляли пары. Но что интересно, были среди них не только люди среднего или элегантного возраста, но и совсем юные. Последние, полностью поглощённые друг другом, навряд ли вникали в смысл старинных романсов, скорее всего они просто качались на волнах столь непривычной в наше время музыки.

Влад чувствовал себя счастливым, он не сомневался в том, что денег на ужин в «Вечерней беседке» у него хватит с лихвой.

Они не только ели, но и танцевали. В основном же, конечно, разговаривали, оказалось, в мире существует огромное количество тем, на которые они могут поговорить друг с другом. Главное, они узнавали друг друга посредством разговора точно так, как смешные детёныши котят исследуют друг друга, тычась мордочкой в шерсть друг друга.

Они выпили по паре бокалов лёгкого вина, но и этого было вполне достаточно, чтобы в голове приятно зазвенели малиновым звоном серебряные колокольчики. Однако, скорее всего, они были пьяны от нахлынувшего на них чувства, которое и того и другого застало врасплох.

После ресторана Влад отвёз Жанну домой. Она не стала приглашать его к себе. Да он и не ожидал этого. Именно поэтому и такси не отпустил.

Как ни странно, Жанна высоко оценила этот его юношеский жест благородства. Она клюнула его губами в щёку и сказала:

– Беги. А то счётчик тикает.

И он послушно побежал. Прежде чем сесть в салон, оглянулся:

– Жанна!

– Что?

– Зайди, пожалуйста, в подъезд.

Она не стала спорить и… на третьем этаже не выдержала, глянула во двор. Такси только что сорвалось с места. «Какой он трогательный», – подумала женщина и счастливо улыбнулась.

На следующий вечер Гурьянова приехала в клуб пораньше и дождалась Влада, пробыв до конца представления. В тот вечер его номер был завершающим.

Туманова предложила Жанне отужинать у неё, но Жанна закатила глаза и проговорила: «Кларочка, солнышко! Прости ради бога! Но я влюблена!»

Влад слышал, как она это сказала, и его сердце было готово выскочить от радости из груди.

Он бы и сам с удовольствием пустился в пляс и не танцевал бы поставленный Кларой эротический номер, а сплясал бы «Барыню» вприсядку или камаринского. Но, увы, увы, Шафардин был научен жизнью, что свои эмоции нужно держать при себе. Что он и сделал тогда.

Они снова поехали в ресторан. На этот раз в «Серж». В тот вечер Жанна порывалась заплатить сама. Но он ей этого не позволил. Он не хотел, чтобы она воспринимала его как альфонса. Нет, он сам хотел ухаживать за своей женщиной и платить за неё.

Через полторы недели она предложила ему подняться к ней. Он отпустил такси и отправился следом за ней в подъезд, который оказался обычным подъездом многоэтажного дома. Позднее Жанна объяснила ему, что это квартира её матери и она привыкла жить в ней с детства. Про отца Жанна не упоминала в тот раз, не говорила она о нём и потом. Хотя про маму, которая была известным в городе хореографом, рассказывала много. Ещё у Жанны была тётка, которая жила в другом городе и работала режиссёром в кукольном театре. К моменту знакомства Влада с Жанной ни матери, ни тёти Гурьяновой уже не было в живых, говоря ему об этом, Жанна сделалась такой печальной, что Шафардин догадался о том, что она была привязана к обеим женщинам. «Но жизнь есть жизнь», – подумал он тогда. Хотя его родители были живы и, слава богу, здоровы. Просто они жили в Магнитогорске и хотели, чтобы их сын пошёл работать на завод, на котором работало не одно поколение Шафардиных.

А он заявил им, – «сей климат вреден для меня» и упорхнул в сферу искусства. А теперь, по мнению родителей, докатился до стриптиза. Поэтому с родителями Влад практически не общался уже лет пять. Он считал, что так спокойнее и ему и им. Родителям не нужно объяснять знакомым, в кого уродился их непутёвый сын, а ему не нужно отстаивать в спорах с ними свою точку зрения.

Оказавшись впервые в квартире Жанны, он не усмотрел в ней особой роскоши и успокоился окончательно. Ночь они провели вместе. А утром Жанна сказала, что если он хочет, то может жить у неё. Ещё бы он не хотел! Всё внутри Влада ликовало и пело!

На следующий день он окончательно перебрался к ней, и они зажили одной семьёй. Влад точно так же, как и его отец, стал отдавать Жанне свою зарплату. Когда он принёс деньги в первый раз, Жанна явно растерялась. Ему даже показалось, что она не знает, что с ними делать. Её смятение он расценил по-своему и сказал:

– Я ещё недавно танцую в клубе, но совсем скоро буду зарабатывать больше.

– Я не об этом, – обронила Жанна неуверенно.

– А о чём же? – недоумённо спросил он.

К этому времени она уже нашла выход из положения и сказала:

– Просто я хочу, чтобы часть денег ты оставлял себе.

– Зачем? – искренне удивился он.

– Допустим, мы пойдём куда-то или ты захочешь сделать мне подарок, не будешь же ты для этого забираться в мой кошелёк?!

– Нет, конечно, – смутился он.

– Поэтому я и говорю, что часть денег должна оставаться у тебя. Ну, скажем, третья часть.

– Как скажешь, – ответил он. И позднее понял, что Жанна оказалась права. Он любил баловать её всякими небольшими подарками, теми же конфетами, она любила всякие затейливые коробочки с шоколадом и, конечно, цветы. Он быстро выяснил, что Жанна больше всех остальных цветов любила орхидеи. Их он и стал ей покупать.