Текст книги "Самые великие мужчины мировой истории"

Гай Юлий Цезарь
Император во главе республики

Одно из самых знаменитых политических убийств в истории человечества – убийство Гая Юлия Цезаря. Об этом событии спорили, спорят, о нем, наверное, будут рассуждать бесконечно. Это, пожалуй, самое раннее из известных нам осознанных, подготовленных политических убийств.

Античность, по выражению Карла Маркса, – «детство человечества». А дети не безоблачно прекрасны – в них много жестокости. Так было и в римском мирке, сначала таком небольшом, домашнем. Лациум – маленькая область в центре Италии. Постепенно возникшая там цивилизация, разворачиваясь, превращалась в тот великий Рим, в котором родился Юлий Цезарь.

Время Цезаря – это I век до н. э. – 100–44 годы. Он родился 13 июля. (Июлем этот месяц назвали потом в честь него, и народу это не очень понравилось: и календарь, мол, Цезарю подчиняется!) Отец– тоже Гай Юлий. Семейство было знатное, но ничем пока себя в Риме не проявившее. Зато они гордились тем, что их род восходит к самой Венере.

То, что судьба Цезаря оказалась столь необыкновенной, нельзя считать простой случайностью. Он действительно был выдающимся мыслителем, писателем, оратором, полководцем, политиком – во всех этих сферах у него выдающиеся заслуги. Каждый, кто начинает сегодня изучать латинский язык, запоминает предложение «Gallia est omnia divisa in partes tres». Это фраза Цезаря, открывающая его книгу «Записки о Галльской войне».

А знаменитое «пришел, увидел, победил» («Veni, vidi, vici») – фраза Цезаря из письма в Сенат. «Жребий брошен» («Alea jacta est») – и так часто говорят. Это тоже произнес Цезарь, решивший вести войска на Рим и переходивший реку Рубикон в Северной Италии.

Речи Цезаря сопоставимы по выразительности и воздействию на публику только с речами Цицерона. Цезарь специально ездил на остров Родос учиться ораторскому искусству – и оказался талантливым учеником.

Сегодня, спустя две с лишним тысячи лет, о том, кто способен одновременно заниматься разными делами, говорят: «Да он как Цезарь!» А ведь он действительно мог диктовать сразу шесть писем, так что писцы за ним не успевали. И текст всегда при этом был достойный Цезаря.

Он покорил немыслимые пространства, в числе которых территория нынешней Франции, многие области Испании. В планах у него было завоевание Ближнего Востока, Причерноморья, Прикаспия. Лавры Александра Македонского не давали ему покоя.

С чего же началась эта невероятная биография? Смолоду он отчаянный поборник сохранения республиканского строя. И смелый, независимый человек. Показательно его поведение: он мало пользовался носилками, как другие аристократы, ходил пешком, к удивлению всех, кто это видел.

Протягивал руку всем подряд. Древние авторы пишут: эта мягкая, нежная рука могла лечь в ладонь каменотеса.

Он демонстрировал, что стоит за республику, за то, что все римляне равны в политическом отношении. И до конца своих дней он в некотором смысле оставался республиканцем. Странная позиция для императора! Но не уникальная. Пройдет не одно столетие, и Наполеон Бонапарт в созданной им Конституции запишет: «Франция объявляется республикой. Во главе республики стоит император».

В отношении Цезаря слово «император» применимо только в особенном, римском смысле: оно указывает на личную связь полководца с его войском, на то, что этот человек, независимо от занимаемой им должности, – носитель некой высшей власти, которую римляне называли «imperium».

Цезарь боролся за должности – и с помощью рукопожатий, и с помощью красивых речей. Немало значила и благообразная внешность, и подчеркнутая доброжелательность. В двадцать лет, получив одну из первых должностей, он отправился по делам на территорию сегодняшней Испании. Легенда гласит, что там он увидел статую Александра Македонского – и заплакал. Спутники стали спрашивать: «Цезарь, о чем ты плачешь?» – «В мои годы, – отвечал Гай Юлий, – он уже покорил полмира!»

Первое значительное проявление его необыкновенного нрава было таково. Диктатор Сулла, прославившийся проскрипциями – списками неугодных, убийствами и конфискацией имущества каждого, кто ему показался слишком богатым или просто чем-то не понравился, – этот великий злодей приказал Цезарю развестись с женой. Дело в том, что она была родственницей одного из марианцев, сторонников Мария, соперника Суллы. Такой же приказ получил Помпей, будущий крупный полководец.

Помпей выполнил приказ. А Цезарь – нет. Он рисковал погибнуть, не начав свою великую деятельность. Сулла был страшно недоволен и объявил его врагом республики.

Что же спасло Цезаря? Он заболел: у него началась лихорадка. И изо дня в день его сторонники – люди из разных социальных слоев – переносили его на ночлег то в один, то в другой дом. Это продолжалось несколько недель.

А потом Сулла, как бывает порой во времена репрессий, просто забыл об этом «провинившемся», остыл, отвлекся на других. Цезарь остался жив.

Через некоторое время он получил должность эдила – ответственного за организацию развлечений жителей Рима. Причем удовольствия организовались на собственные деньги. До этого Цезарь служил смотрителем Аппиевой дороги, и служил прекрасно. Теперь же ему предстояло заниматься не только ремонтом дорог, но и украшением города, а также организацией праздников, пиршеств, бесплатной раздачей хлеба.

В Риме был особый социальный слой – люмпен-пролетарии, граждане, разорившиеся и не желавшие работать. Они жили подачками от Республики и очень любили развлечения.

Цезарь на новой должности расстарался, выставил 250 пар гладиаторов. То есть устроил так, чтобы 500 человек уничтожали друг друга. Впрочем, для него гладиаторы, конечно, не были людьми.

На устройство зрелищ ушли все его немалые средства. Он совершенно разорился. Кредиторы, узнав, что его отправляют в Галлию наместником, не хотели его отпускать, боялись, что он убегает от долгов.

Он же знал, что именно там разбогатеет. Воевать и грабить, грабить и воевать – в те времена это было примерно одно и то же. Поручительство богача Красса позволило ему все-таки отправиться в Галлию. Не надо думать, что Красс выступил как благодетель. Зная Цезаря, он был уверен, что тот свое возьмет и долги будут возвращены, причем с процентами. И действительно, вскоре Цезарь сделался фигурой номер один в римской политике.

Цезарь, Помпей, Красс – так называемый первый триумвират (60 год до н. э.). Три крупные фигуры, и каждая по-своему выделяется на политическом небосклоне. Цезарь – множественностью талантов и умением заслужить любовь народа (в римском понимании слова «народ»). Помпей – полководческим даром, а Красс – колоссальным, неблаговидно нажитым богатством. Некоторое время они помогали друг другу подниматься по ступенькам республиканских должностей. А потом, конечно, столкнулись в непримиримой вражде.

В 53 году до н. э. в войне с Парфянским царством – могучим соперником Рима на Востоке – погиб Красс. Это привело к неизбежному обострению отношений между двумя оставшимися политическими лидерами Древнего Рима – Помпеем и Цезарем. В 49–45 годах между ними разгорелась кровопролитная гражданская война. Два прославленных полководца повели за собой преданные им армии под лозунгом защиты республики, древних римских свобод и прочих прекрасных вещей, о которых во все времена говорят те, кто рвется к власти.

Величие Рима началось с непобедимости армии. Это было народное, крестьянское ополчение, свободные люди, возглавляемые офицерами из аристократии, строго организованные, с железной дисциплиной и безусловной заинтересованностью в том, чтобы превратить свою маленькую территорию в могучее государство. Призывной возраст достигал тогда 50 лет. Войска строили по возрасту: впереди молодые, потом постарше, постарше, постарше. В задних рядах стояли старики, ветераны. Для того чтобы служить в армии, надо было быть гражданином, а значит, собственником какого-то участка земли.

Но в конце II века до нашей эры реформы Мария превратили эту армию в ее противоположность. Когда многие люди лишились земли, их стали брать на службу по найму. Новая, наемная армия сохранила прежнюю дисциплину, ту же закалку. Римский легионер способен был нести на себе до 40 кг и идти при этом со скоростью 6 км в час. Непобедимое войско!

Отслужив, человек получал землю. Так что у наемников был очевидный интерес – захват новых провинций и наращивание территорий. Теперь воины стали преданы не столько республике, сколько лично полководцу. У Помпея свои ветераны, у Цезаря – свои.

Цезарь был, безусловно, более талантливым полководцем и тонким политиком. В борьбе с Помпеем, не имея очевидного военного превосходства, особенно на море (а бои шли не только в Италии, но и в Испании и Греции), Цезарь постоянно «переигрывал» Помпея. Он, например, совершенно неожиданно проявлял великодушие к побежденным или даже только дрогнувшим сторонникам Помпея, демонстрируя тем самым уважение к согражданам и желание завершить миром страшную гражданскую войну.

В знаменитом сражении 6 июня 48 года до н. э. при Фарсале (Греция) Цезарь разгадал тактический замысел Помпея и нанес удар именно по тому флангу, который, по замыслу Помпея, должен был обеспечить его победу. Умело выбрав момент для ввода в бой резерва, Цезарь добился полного триумфа. О былом соратнике он скажет: «Помпей не умеет побеждать».

Цезарь всегда и во всем оставался искусным политиком. Когда он преследовал Помпея, тот укрылся в Египте, где надеялся обрести убежище, потому что царь Египта, Птолемей, был многим ему обязан. Но египтяне вместо этого Помпея коварно убили, рассчитывая таким образом завоевать расположение Цезаря.

Однако Цезарь или, как обычно, искусно притворился, или в самом деле не пришел в восторг от того, что ему доставили голову Помпея. Он приказал похоронить убитого полководца с почестями, поставить статую, возвести храм. Он был мастером красивого жеста.

Но и с самим Цезарем происходили красивые истории. Например, роман с царицей Клеопатрой. Он был старше ее на 35 лет.

Клеопатра и ее брат Птолемей остались наследниками после смерти царя Египта Птолемея XI. Цезарю было все равно, кто из этих детей будет править Египтом. Его волновало одно – чтобы Египет оставался в русле римской политики. Значит, требовался некто покорный, действующий в интересах Рима.

В конце концов, Цезарь остановил свой выбор на Клеопатре, которая явно не отличалась кротким характером. Ее принесли к нему завернутой в ковер. Кругом было много ее врагов, и им объявили: «Мы несем Цезарю замечательный ковер в подарок». Дарителей пропустили. Ковер развернулся как бы сам, и оттуда выскочила прелестная девушка, которая сразу произвела на Цезаря впечатление. Сохранившиеся изображения не передают ее истинной красоты, которая была, видимо, неотделима от живости ума, разносторонней образованности, готовности рискнуть, от того, наконец, что Клеопатра владела искусством обольщения. Во всяком случае, Цезарь, на какое-то время отодвинув все свои дела, всецело погрузился в этот роман. Ему передавали, что надо возвращаться в Рим, что там складывается опасная ситуация, а он продолжал плавать по Нилу и предаваться удовольствиям в лепестках роз и цветах лотоса…

Ему было за пятьдесят, он уже лысел, у него случались эпилептические припадки. Но им владели могучие страсти.

У него родился сын Цезарион. В Рим Цезарь прибыл вместе с Клеопатрой. Но как только он понял, что ее присутствие в Риме вредит его репутации, он отправил ее обратно.

Римская республика была к тому времени обречена. Демократические механизмы не могли действовать на ее огромной территории. Считалось, что граждане живут только в Риме и в Италии, а вокруг – не вполне полноправные люди, обитатели римских провинций. Это с неизбежностью вело к новым и новым восстаниям.

Цезарь беспощадно подавил восстание в Галлии под руководством знаменитого вождя Верцингеторикса, буквально утопив в крови Галлию. Но он же, став всесильным диктатором, проводил в жизнь так называемую политику милосердия.

После битвы при Фарсале Сенат провозгласил Цезаря диктатором без ограничения срока полномочий. В этом было совмещено несовместимое: назначение диктатора в момент «опасности для Отечества» соответствовало республиканскому законодательству, отсутствие срока диктатуры противоречило ему. Сосредоточение власти в руках одного человека было естественно для исторической ситуации в Риме, который превратился из замкнутой гражданской общины в мировую державу. Однако большая часть римской аристократии по-прежнему боролась за сохранение республиканского устройства, прежде всего потому, что оно сохраняло и власть олигархии под лозунгом «власть народа». Это умножало число врагов Цезаря, который продолжал шаг за шагом наращивать свою личную власть. Получив сначала полномочия диктатора без ограничения срока, затем – на невиданно долгий срок в 10 лет, он в 44 году до н. э. стал диктатором пожизненным, как говорили в Риме, «вечным» (dictator in perpetuum).

Его личная власть была очень велика, и он, по всей видимости, высоко ее ценил, охотно демонстрируя свою «вознесенность» над прочими людьми (пурпурная одежда триумфатора, исполнение должности великого понтифика – связующего звена между римлянами и их богами и тому подобное). Однако в своей государственной деятельности Цезарь определенно не ограничивался заботами о себе – судьба Рима (правда, возглавляемого именно Гаем Юлием Цезарем) была ему небезразлична.

Многочисленные принятые по инициативе Цезаря законы, проведенные им реформы убедительно говорят о том, что во главе переживавшего глубокий политический кризис государства оказался умный и талантливый человек, один из самых образованных людей своего времени. Ему принадлежали бесконечно разнообразные полезные для Рима проекты – от осушения болот и прокладки новых дорог до законов против вымогательства в провинциях, начала чеканки золотых монет и реформы календаря: на основе вычислений египетского математика и астронома Созигена.

1 января 45 года до н. э. был введен так называемый юлианский календарь, переживший Римскую империю на много столетий.

Спустя века нельзя не отдать должного всем этим начинаниям. Но современникам многое виделось совсем иначе. По мере усиления власти Цезаря множилось число его врагов.

Цезарь занимал должность диктатора, которую вводили в периоды опасности. Но республика постоянно была в опасности! Окружение толкало его на то, чтобы стать царем. А ведь древняя история Рима началась с изгнания царей. Некогда Брут, предок того Брута, что участвовал в заговоре, прославился как человек, изгнавший Тарквиния Гордого, воплощение царской власти.

Римляне гордились тем, что создали республику, что у них есть Сенат и народное собрание. По сути эти органы ничего уже не решали. Но так трудно было расстаться с красивой и привычной формой!

Марк Антоний во время празднества прилюдно предложил Цезарю корону. Как пишут древние авторы, раздались аплодисменты, впрочем не очень дружные. Когда же Цезарь отказался, аплодисменты зазвучали громче. Умный политик не мог не сознавать, что принимать царский венец нельзя ни в коем случае.

Тогда корону надели на все его статуи. Причем он позволил установить их среди статуй богов. Это было неосмотрительно.

Цезарь не раз прощал тех, кого обвиняли в заговоре против его власти, позволял им вернуться в Рим. Некоторые из таких помилованных участвовали в его убийстве.

А ведь в городе-государстве, жившем по законам общины, большой деревни, элита составляла 200 семей, и они буквально всё знали друг о друге. Разумеется, Цезарю не раз говорили о заговоре. Кроме того, был прорицатель, который видел дурные предзнаменования.

Цезарь не обращал внимания на предупреждения. Накануне убийства его жена проснулась в рыданиях: «Мне приснилось, что распахнулись все окна, двери… Тебя закололи мечом. Не ходи сегодня в Сенат!»

Сначала он обещал не пойти. Но его переубедили посланцы заговорщиков.

Наверное, Цезарь не мог поверить в то, что в заговоре участвуют его друзья, прежде всего – Брут. Ходил слух, будто Цезарь готов был его усыновить. В Риме тех лет усыновление означало передачу власти.

И вот в последний день он пошел в Сенат, пошел несмотря ни на что. По дороге некий раб сказал ему: «Возьми записку, очень важную». Записка была от прорицателя: «Бойся мартовских ид (15 марта); не ходи в Сенат». Но и это его не остановило.

Даже когда на него набросились убийцы, он не понял, что происходит, и сказал одному из них: «Ты что, с ума сошел?»

Заговорщики решили, что каждый нанесет Цезарю удар. Он уворачивался, отбивался палочкой для письма. Наивно! Когда же увидел Брута с ножом, будто бы воскликнул: «И ты, Брут!», накрыл голову тогой и перестал сопротивляться. Скорее всего, это легенда, в которой отражено представление человечества о высшей мере предательства. Каким бы ни был Цезарь, он столкнулся со степенью предательства, непереносимой для человеческого существа.

Яркий, неординарный, он неизбежно раздражал многих. Наверное, не случайно, а, увы, столь характерно для человечества, что именно он стал жертвой такого наглого, откровенного, злобного политического заговора и убийства.

Император Марк Аврелий
Предчувствие христианства

Марк Аврелий – последний яркий представитель династии Антонинов, династии римского «золотого века», который продолжался с 96 по 192 год. За эти неполные сто лет Римом правили Нерва, Траян, Адриан, Антонин Пий (его приемным сыном был Марк Аврелий), сам Марк Аврелий и трагически завершивший «золотой век» сын Марка, Аврелий Коммод.

Почему тот век назвали золотым? Правители той эпохи, все кроме Коммода, претендовали на некое сочетание монархии и свободы. Они рассматривали свое правление, вообще императорскую власть не как тиранию, а как служение. Не всегда, не во всем, не идеально следовали они этому принципу, но сама идея в сознании власти – это уже немало!

К тому же время Антонинов пришло на смену страшному периоду конца гражданских войн. Рим сотрясло множество заговоров. Да и впереди были тяжелейшие испытания, связанные с уходом с исторической арены великой римской цивилизации.

Одна из особенностей Антонинов состояла в том, что они сохранили республиканские институты, в частности Сенат. В отличие от ранних Цезарей, они не воевали с Сенатом, а старались примириться, добиться того, чтобы монархия опиралась на аристократию.

Очень разумный ход, не вполне успешный, но давший некоторые результаты.

Марк Аврелий жил со 121 по 180 год н. э. Как ни парадоксально, будучи римским императором, он прославился не столько деяниями, сколько своим дневником, который был найден после его смерти.

Об этом дневнике, написанном по-древнегречески, при жизни автора практически никто не знал. По-русски его условно называют «Наедине с собой» или «К самому себе».

Да, видимо, он писал для себя; нет никаких оснований предполагать, что он хотел сделать дневник достоянием общественности. Перед смертью (а по воспоминаниям его окружения, он чувствовал приближение последнего часа) Марк Аврелий вполне мог сделать распоряжение о том, чтобы его записи передали кому-то. Но он такого решения не принял. Это был все-таки именно разговор с самим собой.

Дневник Марка Аврелия настолько поразителен, что он оказывается ярче его реальной жизни. Потому и биографы сбиваются порой на его пересказ, как, например, известный французский политик Франсуа Фонтен (его книга «Марк Аврелий» вышла в серии ЖЗЛ).

Когда читаешь дневник, становится ясно, что Марк Аврелий жил особой, потайной внутренней жизнью. Не поразительно ли, что он, язычник, постоянно повторяет: «Бог, думай о Боге»? Кого он имеет в виду?

Как явствует из текста, его Бог – не что иное, как человеческая совесть.

Когда Римом правил Марк Аврелий, христианство уже существовало, но ему было еще очень далеко до положения господствующей религии. Просто некая истина открылась этому необычному императору. Как он к этому пришел?

Родители Марка Аврелия поселились в Риме как раз перед его рождением. Отец его, вероятно, происходил из римской провинции Испания. Земли он мог получить после второй Пунической войны, как участник победы над Карфагеном.

Отец, Анний Вер, очень знатный человек, был претором, выше этой должности была только должность консула. Вер по-латыни – «истинный, верный, добропорядочный». О юном Марке Аврелии однажды было сказано так: «Если он из Веров, то лично он Вериссимус». То есть «наивернейший, наисправедливейший».

Мальчику было три года, когда умер отец, не доживший и до тридцати лет. Никаких личных воспоминаний не сохранилось – только рассказы.

Порой ему казалось, что он видит отца, трагически погибшего, коварно убитого. Отзвуки заговоров времен гражданских войн сохранялись и в это относительно стабильное время.

Мать Марка Аврелия – Домиция Луцилла, «простая и строгая нравом», как говорят источники. Для Рима это было особенно важно: очень уж типичны стали фигуры развратных матрон. Впрочем, и Луциллу не следует идеализировать. Состояние ее семьи – это, скорее всего, результат доносов, репрессий, конфискаций времен гражданских войн. Никакой безупречности, абсолютной чистоты здесь не было.

У Марка Аврелия был сводный (а может быть, и названый) брат Луций Вер. А важнейшая фигура в семье – дед, Анний Вер. Он дважды становился консулом, то есть занимал высшую должность, при императоре Адриане.

Именно дед позаботился о том, чтобы мальчик получил совершенно блестящее образование. «Деду Веру, – пишет Марк Аврелий в дневнике, – я обязан сердечностью и незлобивостью. Славе родителя и оставленной им по себе памятью – скромностью и мужественностью. Матери – благочестием, щедростью и воздержанием не только от дурных дел, но и от дурных помыслов, а также и простым образом жизни, далеким от всякого роскошества. Прадеду – тем, что не посещал публичных школ, пользовался услугами прекрасных учителей на дому и понял, что на это не следует щадить средств». Интереснейший самоанализ, проведенный за много веков до появления такой науки, как генетика!

Обратим внимание: две строчки посвящены отцу, две – матери, чуть подробнее сказано о деде и прадеде. Но больше всего Марк Аврелий говорит о своем воспитателе. Воспитателю он обязан «тем, что не интересовался исходом борьбы между „зелеными“ и „голубыми“ (между гладиаторами фракийского и галльского вооружения), что вынослив в трудах», а также тем, что довольствуется малым, не поручает своего дела другому, не берется за множество дел и невосприимчив к клевете. Этими словами подтверждена великая роль учителя и учительства.

Имена учителей известны. Фронтон занимался с будущим императором латинской риторикой. Учитель и ученик переписывались потом более двадцати лет. Квинт Юний Рустик – философией. Эти уроки сильнее всего повлияли на увлеченного ученика: Марк Аврелий полюбил философию в 12 лет – и на всю жизнь. С этого возраста он предпочитал спать на голых досках, укрывшись шкурой: приучал себя к лишениям. Мать даже беспокоилась о его здоровье.

Правда, это было беспокойство, так сказать, «издали». Непосредственным воспитанием сына она почти не занималась.

Марк Аврелий прекрасно знал античную классическую литературу, древнегреческий язык. Интересно, что его влекла именно гуманитарная наука. Его современниками были великие ученые-естествоиспытатели Птолемей и Гален, но он их будто не заметил. А ведь он мог привлечь их ко двору! Марк Аврелий был человеком своей эпохи – времени заката римской цивилизации, которая недооценивала сферу производства и естественных наук. Врачи, астрономы привлекут внимание влиятельных особ уже в эпоху Возрождения.

Марку было восемь лет, когда его заметил император Адриан. Заметил – и полюбил этого «тихого печального ребенка», по выражению Д.С. Мережковского. Но не Адриан, а его преемник усыновил мальчика.

Адриан 25 февраля 138 года усыновил Антонина – будущего императора Антония Пия. А Антоний в том же году усыновил Луция Вера, сводного брата Марка, и самого Марка Анния Вера.

Предположительно именно Адриан потребовал, чтобы Антонин сделал это одновременно, чтобы обеспечить преемственность достойных, порядочных людей. Такова была специфика римской императорской власти. По многим показателям это – монархия. Престол передается по наследству. Но вместе с тем, императоров тревожит мысль о том, что власть достанется случайному человеку. И поэтому они стараются выбрать, усыновив достойного преемника.

Семнадцатилетний Марк сделался наследником наследника, приемным сыном приемного сына императора. Он стал императором только через 23 года.

Это были, как ни удивительно, 23 года спокойного ожидания. В заговорах не участвовал, незаконным образом к власти не рвался, вообще не совершал никаких поползновений, направленных на то, чтобы приблизить этот счастливый миг.

В эти годы названый отец император Антонин отдал в жены своему приемному сыну Марку Аврелию дочь Фаустину-младшую. Из нее получилась типичная римская матрона той эпохи – развратная красавица. О ней ходят ужасные слухи. Говорили, что ее любовниками были и матросы, и гладиаторы… Впрочем, сегодня трудно сказать, что из этого достоверно, а что просто соответствует некоему мифу, представлению толпы о властях предержащих.

В любом случае для Марка Аврелия это было тяжелое испытание. Он так ценил то, что его мать была благочестива! О жене же ему все, кто мог, рассказывали дурное. Тем не менее после ее смерти он молил Сенат о том, чтобы ей даровали обожествление как императрице. Несмотря ни на что, он отмечал ее заслуги, прежде всего в том, что она сопровождала его в ряде походов. За это он назвал ее «матерью лагерей», простив ей все грехи.

Антонин Пий, благочестивый, добропорядочный император, неожиданно скончался 7 марта 161 года. Он заблаговременно позаботился о подготовке наследника. У сорокалетнего Марка Аврелия к моменту восшествия на престол имелся определенный опыт государственной деятельности. Он уже был квестором – это высокий чин, предполагающий большую административную деятельность в системе римских должностей. Он три раза был консулом, то есть чиновником высокого ранга с немалыми полномочиями.

Несмотря на то что у императора было два наследника – Марк Аврелий и Луций Вер, передача власти произошла спокойно. Марк Аврелий первым подчеркнул, что их двое. Обретя власть, он остался самим собой, что так редко бывает в любую эпоху. Новый император немедленно пригласил Луция Вера – и в течение восьми лет, с 161 по 169 год, они были соправителями. Нет никаких данных о том, чтобы между ними была какая-либо борьба. Хотя в источниках многократно отмечается, что это были совершенно разные люди. Луций Вер не имел ни малейшей склонности к философии, предпочитал веселую, широкую жизнь, транжирил деньги, любил и умел воевать.

Сам же Марк Аврелий воевать не любил. Однако ему приходилось это делать. Он не мог не защищать римский мир и сам участвовал во многих походах.

Не раз в своих диалогах с совестью он добивался побед над сомнениями, тревогами. Дневниковые записи отражают его «предхристианское» мировоззрение.

«Никогда не следует отвечать злом на зло. Лучший способ оборониться – это не уподобиться обидчику». Он пишет даже о любви к врагам. «Помни, – говорит он сам себе, – даже ненавидящие тебя – по природе твои друзья».

Он называл себя гражданином мира. Это совершенно не римская позиция. Настоящий римлянин – гражданин исключительно римского мира. Все остальное для него – варварская периферия. А у Марка Аврелия все иначе. Он заявляет: все мы люди. В его сознании уже укоренилась эта христианская мысль, хотя он и не считает себя христианином.

Более того, при нем не прекратились преследования христиан. Он и сам бывал на страшных представлениях, где христиан должны были пожирать дикие животные. При этом он не бывал поглощен зрелищем – сидел отрешенно, что-нибудь читал и конспектировал. Конечно, он оставался истинным римлянином. Но не исключено, что он внутренне боролся с соблазном принять новую религию.

Еще одна дневниковая запись: «Не живи так, точно тебе предстоит еще 10 тысяч лет жизни. Уже близок час. Пока живешь, пока есть возможность, старайся стать хорошим». А старался ли быть хорошим он сам?

В 171 году произошло знаменитое восстание на востоке во главе с наместником императора замечательным полководцем Овидием Кассием, героем войны с Парфией. Этот любимец Рима возглавил восстание с целью свержения Марка Аврелия и захвата власти, абсолютно в духе традиции.

Войска под предводительством Марка Аврелия выдвинулись на подавление бунта. Увидев приближение римских легионов, недавние сторонники убили Кассия. И все современники утверждают, что ко всем остальным Марк Аврелий отнесся очень милосердно, не в традициях былых страшных времен Суллы, Августа, Нерона, когда кровь лилась рекой. Предполагали даже, что, если бы Кассий остался жив, он не был бы наказан. В этой ситуации Марк Аврелий повел себя вполне по-христиански.

Однако тайным христианином он не был. Ему оказалась чужда идея обожествления кого-то одного, в этом ему виделся фетишизм и фанатизм. Просто у него было ощущение, что в душах римлян должно произойти некое важное переустройство.

В 169 году в походе против германцев умер своей смертью его соправитель Луций Вер. Единоличная власть – большой соблазн. Но Марк Аврелий проявлял неизменное уважение к Сенату.

Тем временем ситуация в римской политике существенно менялась. Была завоевана последняя провинция, Дакия, и она же была первой оставлена: у империи уже не хватало сил контролировать свою колоссальную территорию. От завоевательной политики они перешли к обороне.

Марк Аврелий стал заниматься укреплением границ, прежде всего в придунайских областях, на территории нынешней Германии, там, где происходила очевидная активизация периферии.

Обратил внимание император-философ и на болезненный рабский вопрос.

По классическим римским представлениям двуногие делятся на людей и instrumentum vocalis – говорящий инструмент. Лучшие умы уже понимали, что разделение на рабов и свободных таит в себе огромную опасность для Рима. Знаменитый философ Сенека писал, что некоторые сенаторы, горячие головы, предлагают ввести форму для рабов. Что может быть глупее? Страшно подумать, что будет, если рабы начнут считать господ. Самые умные догадались, как опасно то, что свободные превращаются в горстку, окруженную морем ненавидящих их рабов.

И Марк Аврелий вел политику медленного, осторожного ограничения прав свободных людей по отношению к рабам. Он принял закон о защите имущества рабов, мелкого, жалкого, но имущества. Поощрял отпуск раба на волю за особые заслуги, что, разумеется, нравилось далеко не всем. Стараясь таким образом защитить Рим, император объективно способствовал его будущему крушению.