Текст книги "А может, это просто мираж… Моя исповедь"

Все гениальное просто

Мы оказались в обыкновенной жилой квартире на Добрынинской с высокими потолками, одну из комнат которой Литягин оборудовал под студию. На стенах висели большие постеры иностранных звезд. В центре комнаты прямо с люстры спускался на шнуре микрофон. Андрей, недолго мешкая, включил магнитофон, и зазвучала песня «Звезды нас ждут». Мы затихли. Мне очень понравилось исполнение. Неожиданно он прервал песню на полуслове и включил следующую. «Эта ночь», – бархатно и проникновенно звучал голос какой-то девушки; следом из колонок зазвучало: «Видео, видео – это не сказка, это не сон». Мы все были сражены этими песнями наповал!

– Ну как, нравится? Хочешь спеть такие же песни?

– Конечно! Спрашиваешь! – не задумываясь выпалила я. – А кто написал слова? А кто музыку? А кто это так круто поет и зачем тебе я, если у тебя есть такая классная вокалистка? – засыпала я его вопросами.

– Да какая тебе разница? Ты все равно ее не знаешь. Эти три песни спела Рита Суханкина. Музыку написал я, слова – Валера Соколов, но главное, готова ли ты теперь попробовать? Надо еще посмотреть, как у тебя получится, сольются ли голоса. Давай иди к микрофону, – сказал Андрей.

– Как? Прямо сейчас петь? – Я опешила и сразу забыла все имена и фамилии, которые он только что произнес. – А что петь? Я ведь не знаю ни слов, ни мелодии.

– Слова сейчас дам, а тебе нужно для начала подстроить терцию на эти песни к тому, что уже спето, может какой-то другой интервал. Заодно и распоешься.

И мы стали записывать. Как потом оказалось, у Андрея был только основной вокал, и он попросил меня дописать вторые голоса, так называемые бэки, чтобы все полноценно звучало. Как сейчас помню, я пела, а на меня с плаката на стене смотрела американская поп-дива Мадонна.

– Все здорово! Я доволен. Класс! Отлично! – радостно сказал Андрей. – Завтра приезжай, когда сможешь, вот тебе слова песен, будем целиком все записывать. Хочешь – приходи с сестрами, с подругами, хочешь – одна. Ты понимаешь теперь, надеюсь, что мне от тебя ничего не надо? Меня вообще кроме музыки мало что интересует.

– Я это уже поняла, – улыбнулась я, – извини, что так долго тебя «динамила».

Вот так и произошла эта судьбоносная для нас обоих встреча.

Мы поначалу записали все «бэки» к уже записанным Ритой песням и приступили к совершенно новым композициям альбома. Это были: «Безумный мир» (одна из самых моих любимых песен), «Солнечное лето», «Электричество», «Волшебный мир», «Я не хочу скучать и расставаться». Еще тогда к Литягину приезжал и записывал все гитарные партии очень крутой гитарист Сергей Проклов. Когда мы всё записали, я спросила Андрея:

– А дальше что?

– Дальше посмотрим. Я сейчас все это должен свести, предстоит много работы. Когда все будет готово, я тебе позвоню.

Вот так рождался самый первый альбом культовой группы «Мираж». Но об этом названии я ничего тогда не знала и услышала его впервые вовсе не от Андрея Литягина, а спустя примерно полгода.

Музыка из утюга

Шло время, а мне никто не звонил. Я жила своей жизнью: растила сынишку, занималась своими делами и по-прежнему пела в досуговом центре. Света Разина ходить туда почему-то перестала.

Отношения с мужем были непростые, его вспыльчивый характер пугал меня все больше; казалось, кроме пива и футбола его больше ничего не интересует в этой жизни.

Свекровь успешно лезла в нашу семью со своими советами в плане правильного питания, образа жизни, который мы ведем, и воспитания нашего ребенка. Она считала, что я все делала не так. Из-за ее вмешательства наших разногласий с Колей становилось все больше. Как же мне все это надоело!

В один прекрасный день мы с моей подругой Леной прогуливались по двору, дети сладко спали в колясках. Вдруг кто-то громко включил в квартире магнитофон, и через распахнутое окно я услышала знакомую мелодию, подруга тоже оживилась. Мы подошли ближе, и слова стали доноситься более отчетливо: «Завтра улечу в солнечное лето».

– Стой, давай послушаем, что-то знакомая песня, – сказала я подруге.

– Да ты чего, шутишь? Не знаешь, кто это поет? – рассмеялась она в ответ.

– Нет, не знаю. А кто это поет? – я решила прикинуться овечкой.

– Это группа «Мираж». Недавно появилась такая классная модная группа, мы уже затерли до дыр их кассету.

– Да что ты говоришь? Надо же, как интересно! Какая еще группа «Мираж»? Первый раз слышу! – возмутилась я. – Если хочешь знать, так это я пою!

– Да, конечно… Насмешила. Она поет!

– Ты что, думаешь, я сейчас шучу? – я не переставала возмущаться. – Серьезно, это я пою! Вот слушай!

Я начинаю подпевать припев «Солнечного лета». У Ленки от изумления округлились глаза:

– Да ты что! С ума сойти можно! Это правда ты! А нам сказали, что это какой-то 16-летний киевский пацан спел, у него еще, мол, мутация голоса и поэтому такой женский вокал типа «Модерн Токинг». И еще – что он сын какого-то крутого олигарха, который его сейчас везде раскручивает.

– Ну да, – расхохоталась я, – и он стоит сейчас перед тобой!

– Блин, да ты что? Это же круто! И что ты тогда здесь стоишь?

– А где я должна быть?

– Да ты на сцене должна быть!

– Как я, интересно, туда попаду? Я записала эти песни полгода назад, человек мне обещал, что перезвонит, и – тишина. Я вообще стала уже забывать об этом, а тут, оказывается, это называется группа «Мираж» и везде звучат песни в моем исполнении, а я их слышу совершенно случайно.

– Это свинство, так не должно быть! Ты ходишь на дискотеки?

– А ты, что ли, ходишь с ребенком? – вырвалось у меня с сарказмом.

– Да, иногда меня муж отпускает. Развеяться и потанцевать.

– Ну и что?

– А то, что в Центре досуга, куда ты ходишь петь, вечерами проходят дискотеки. Пошли сегодня вместе туда!

– Зачем? Что мы там будем делать, танцевать? – засмеялась я.

– Мы подойдем к диск-жокею и скажем, что это поешь ты.

– А дальше-то что? Он так же не поверит, как и ты вначале.

За разговорами я и не заметила, как мы подошли к центральному входу нашего центра.

– Ты такая бестолковая. Стой здесь с колясками! – воскликнула Лена и вбежала в здание.

Минут через пять она вернулась, а с ней какой-то парень:

– Познакомьтесь, это диск-жокей клуба, а это та самая Наташа.

– Вы действительно пели эти песни? Вы и есть «Мираж»?

– Я не «Мираж», я Наташа, но песни пела я. Первый раз сегодня услышала, что это – «Мираж».

– А вы можете сегодня прийти к нам на вечеринку?

– А что я там буду делать?

– Выйдете, пару песен споете. Я просто представлю вас публике. Все упадут!

– Не знаю, отпустит ли меня муж. А это вообще нормально?

– Конечно, это круто!

– Да, разумеется, она сможет! – ответила Лена. – Я ее приведу.

Вечером муж с опаской и недоверием отпустил меня на часик.

Мы пришли в назначенное время – народу было столько, что яблоку упасть негде, и все танцуют. Увидев нас, тот самый парень, с которым мы познакомились днем, выключает музыку и объявляет в микрофон:

– Вот эту девушку зовут Наташа Гулькина, она певица! И вы все слышали ее голос! Как вы думаете, какие песни она спела?

Раздаются крики:

– Не знаем! Какая разница! Да фиг с ней, врубай дальше музыку!

Диск-жокей поднимает руку, и зал затихает. Он выдерживает паузу и говорит:

– А сейчас мы вам представим, какие песни она спела, – передает мне в руки микрофон и со словами «Давай, пой!» включает песню «Безумный мир». В зале все одновременно, не сговариваясь, подняли руки вверх, стали хлопать и танцевать. Я поначалу испугалась, но потом расслабилась, запела в унисон со своим голосом, звучавшим из колонок, а зрители активно подпевали.

Когда песня закончилась, зал просто взорвался шквалом возгласов и оваций. Публика ликует, сходит с ума, просит еще. Я спела еще пару песен, ведущий дискотеки был в диком восторге и подарил мне цветы. Я спустилась со сцены, и меня с двух сторон окружили огромные ребята-охранники, чтобы проводить к выходу. Тут же ко мне подбежал другой человек и сказал:

– Я из клуба «Проспект». Вы сможете к нам завтра приехать и тоже спеть? Мы объявление повесим, народу будет тьма.

А мне так понравилось сегодня петь, что я не раздумывая ответила:

– Могу!

– Тогда мы делаем афишу и завтра вас ждем. Это будет бомба!

– Делайте. Я приеду. До завтра.

«Проспект» на тот момент был очень популярным клубом на проспекте Мира. Когда я вошла туда, народу там было раз в десять больше, чем вчера. Мне объяснили, что это очень популярное место, потому что только здесь проводятся женские бои. Девочек в купальниках обмазывают шоколадом или сливками, и они борются между собой на ринге, кто кого первой на лопатки уложит. А вокруг сидят зрители, в основном мужчины, и наслаждаются зрелищем. Парни делают ставки, кто из девушек выиграет тот или иной бой.

– А где я должна выступать? – увидев всю эту картину, спросила я парня, который меня пригласил.

– У нас еще один зал есть. Сейчас все закончится, все туда перейдут тебя послушать.

Через полчаса бои закончились, мы перешли в другое помещение, и буквально через 15 минут зал был забит до отказа. Я вышла и стала петь. Толпа ликовала. Я имела ошеломляющий успех. Мне даже какие-то деньги заплатили за это. Кажется, 10 рублей. Моя зарплата на телефонной станции, где я работала, была 80 рублей, и то с ночными сменами, а так и того меньше – 60 рублей. Я удивилась:

– А это за что? Зачем?

– Ну как? Считай, что ты отработала концерт. Мы тебе еще будем звонить.

Но наутро мне позвонил Андрей Литягин. Не здороваясь, возмущенно, на повышенных тонах он выпалил:

– Это Литягин! А не охренела ли ты, девушка? Куда ты лезешь? Почему выступаешь без моего ведома? – Он не давал мне вставить ни слова. – Кто тебе дал разрешение выступать и петь эти песни? Это мои песни! Ну и что, что ты их спела, я композитор, и я решаю, кто и где их будет петь!

– Но они звучат уже везде, – робко пробормотала я.

– Ну и что, что звучат везде! Тебе какое до этого дело? Кто ты такая? Тебе никто не давал права их петь! – продолжал возмущаться он.

– Я не виновата, меня пригласили, позвали. Извини, если я что-то сделала не так, я прошу прощения, я не знала, что нельзя, – оправдывалась я.

– Ладно, давай завтра встретимся, переговорим, – сказал он уже более спокойным тоном.

Это все на меня рухнуло разом, я даже не разобралась, хорошо это или плохо. Приехала на встречу, и Литягин мне говорит:

– Будешь петь в группе вместе с Разиной, я на гитаре, а Соколов на клавишах.

– Хорошо. Я не возражаю.

На этом и договорились.

Это был самый первый состав группы «Мираж», состоящий из четырех человек, который вскоре поехал на свои первые гастроли.

Глава 3
Успех

Бремя славы

На «Мираж» поступали запросы изо всех уголков Советского Союза. Каждый город страны хотел увидеть у себя мегапопулярную группу. Вышедший альбом пользовался сумасшедшим успехом, но песен там было ровно на полчаса. Андрей всегда говорил организаторам выступлений, чтобы в концерте кроме нас принимала участие какая-нибудь местная группа, первым отделением, на разогреве, так как материала на целый сольный концерт у нас пока еще не было. Но нерадивые устроители не хотели никому платить лишние деньги, и чаще всего мы выступали одни.

Мне стали платить по 25 рублей за концерт. Я еще не знала, сколько будет концертов, но это оказалось большими деньгами. Когда концертов стало много, Литягин предложил уволиться с работы: «Мы тебя оформим в группу “Мираж”».

На работе же моему пению относились несерьезно, и лишь когда я сказала, что подаю заявление и ухожу, потому что начинаю работать профессионально на сцене, все были в шоке.

Вскоре у меня в трудовой книжке появилась запись: «Солистка группы “Мираж”». Мои родители твердили: «Работай на телефонной станции. У тебя муж, ребенок. Всё это несерьезно» А мне уже нужна была сцена и мой восторженный зритель!

Я уволилась, и у меня началась бешеная гастрольная жизнь, а в семье наступил полнейший разлад. Коля, скрипя зубами, отпускал меня на гастроли, и его можно было понять, но и меня ведь тоже. Наконец-то сбылась мечта детства и юности стать певицей, ведь я всегда чувствовала, что это мое предназначение!

Первые яркие эмоции, на мой взгляд, были на концерте в Уфе. Меня поразило огромное количество народа – мы давали три концерта в один день, и на каждом зал был переполнен. С нами не было никого из других групп, мы выходили на сцену одни. Концерт был очень коротким, и, чтобы как-то его продлить, Андрей включил в программу музыкальную композицию, которая называлась «Около полуночи». Она длилась минут семь, и за это время мы успевали со Светой переодеться и выйти уже в других костюмах. Публике это очень нравилось.

Для Андрея это тоже был звездный час. Он выходил на середину сцены, расставлял ноги на ширину плеч и играл на гитаре. Костюм у него был совершенно фантастический: на голое тело он надевал кожаный плащ, в котором осенью просто ходил на улице. На шее на толстенной цепи висел подшипник, который болтался и бил его по груди, а всю композицию завершали белые джинсы. На одном из концертов он сделал слишком широкий шаг – почти поперечный шпагат, и его джинсы лопнули на самом интересном месте. Оттуда выглянули, как мне показалось, цветные семейные трусы. Мы со Светкой согнулись пополам от смеха. Прикрывшись гитарой, Литягин доиграл еще пару песен, потому что уйти со сцены он, конечно, не мог. Да, собственно, и переодеться тогда было не во что. После концерта за кулисами мы все вместе долго хохотали. Джинсы зашили.

Иногда концерты проходили без проблем, а иногда народ недоумевал: что это было? Почему такой короткий концерт? Кто-то начинал из зала кричать: «Мы еще хотим! Пойте! Не должно быть такого короткого концерта. Куда вы пошли?»

Мне все время казалось, что нас рано или поздно побьют, потому что зрители испытывали одновременно и восторг, и недовольство. В зал приходили охранники с билетерами и говорили публике: «Выходите, через полчаса следующий концерт, там уже другие люди ломятся».

Восторженные и возмущенные зрители сменяли друг друга. Таких концертов в день могло быть три-четыре, а иногда и пять! Более того, Литягин не разрешал нам разговаривать с публикой. Мы даже поздороваться не могли. Начинался концерт всеми узнаваемым вступлением песни «Звезды нас ждут сегодня», мы выходили со Светой и начинали что-то изображать. Я смотрю на Светлану и понимаю, что она вполне себе стреляный воробей. На сцене пританцовывает, вся такая раскованная, надевает лосины, прозрачную кофту, а я в длинном платье, худая, сутулая, маленького роста, совершенно не умеющая танцевать. Контраст был дикий. Поначалу я стояла на сцене как электрический столб, стеснялась сделать шаг в сторону. Поэтому Литягин делал упор на Разину, она – сексуальная, раскрепощенная и ничего не стесняется. Ну а я – вроде как студийная певица. Стой и пой. За то время, пока я находилась со Светой на сцене, от нее я нахваталась разных движений, научилась вилять попой.

Как-то раз я говорю напарнице:

– Может, попросим, чтоб нам микрофон включали между песнями, чтобы мы людям хоть «спасибо» говорили. За счет этого концерт можно сделать длиннее.

– Я давно об этом думала. Давай поговорим с Андреем.

Но Андрей сначала был категорически против.

– Везде «дрова» вместо звука, и только в Москве может стоять нормальная аппаратура. Поэтому включаем полную фанеру, я не хочу разочарований публики, которая дома слышит одно, а когда приходит на концерт – ей туфту подсовывают.

И в чем-то он был по-своему прав. До «Миража» я не знала, что есть такое слово – «фонограмма». Где бы я ни пела раньше, это слово никогда не произносилось, всегда были живые ансамбли. Помню, как я спросила первый раз перед поездкой:

– А что такое «фонограмма»?

– Как что? Сейчас мы тебе дадим текст, музыку, ты дома перед зеркалом выучишь, где рот открывать, и будешь петь.

– А что, петь по-настоящему разве нельзя? Я же и так эти песни наизусть знаю.

– Нет, нельзя, и никогда больше не поднимай эту тему, – сказал, как отрезал, Литягин.

Спустя какое-то время, чтобы увеличить продолжительность концерта, в программу стали приглашать еще какую-нибудь группу. Иногда выставляли местных музыкантов, иногда заказывали кого-то из Москвы, но в тот период, когда мы работали с «Миражом», порой случались такие сборные концерты, что можно было только диву даваться! Например, наше выступление ставили в один концерт с группами «Алиса», «Понтий Пилат», «Наутилус Помпилиус», «ДДТ» или другими рокерами. Сумасшедшие начесы, все в коже, металле, играют рок, и, соответственно, такие же зрители в зале. На сцену летят плевки, мат и пустые бутылки от пива, от сигаретного дыма вообще топор можно вешать. И тут выходит такой сладкий «Мираж», девочки-припевочки. И начинается:

– Пошли на… отсюда! – кричали нам из зала. – Что за б…!!! Рокеров давай! Катитесь со сцены!

И всё в таком духе, уши в трубочку сворачивались.

Со временем таких концертов стало меньше, но были моменты, когда на сцену летели обычные электрические лампочки. Один раз кинули бенгальский огонь, он попал мне в волосы, которые тут же вспыхнули, а потом от меня долго пахло паленой курицей. Ужасная публика! Когда зал пустел, что только не валялось! Бутылки, обертки, окурки. Это жесть! Если мы закрывали программу, было еще как-то терпимо, а когда выходили в начале, нам просто не давали работать.

Можете себе представить в одном концерте «Мираж» и «ДДТ»?! Их лидер выходит на сцену и говорит в микрофон:

– Кому нужен этот «Мираж»? Кто-нибудь его знает? Какие-то сучки-малолетки. То ли дело «ДДТ»!

И публика восторженно кричала и свистела. Я стою за кулисами и думаю: «Боже мой, как может в одном человеке сочетаться и Божий дар, и такая ненависть к успеху других? Сколько злости в этом так называемом артисте!»

С этого момента группу «ДДТ» и этого человека я перестала уважать и принципиально не желала слушать. Я считаю, что, несмотря на различие вкусов, надо всегда оставаться человеком. С тех пор у меня установилась жесткая позиция: «попсовым» исполнителям нельзя участвовать в одних программах с рок-коллективами.

К нашему счастью, скоро пришло время таких артистов как Андрей Державин, Женя Белоусов, группы «Комбинация», «Фристайл», «Ласковый май». Стадионы и дворцы спорта были забиты до отказа. По 5–7 концертов в неделю в каждом городе, и везде аншлаги.

Если говорить о поп-коллективах, то я считаю, что альтернативу группе «Мираж» составлял «Ласковый май», а позже группа «Руки вверх». И не надо было никаких афиш – работало сарафанное радио. Одно объявление вывешивали у ДК, и весь город уже знал о нашем приезде. Билетов было не достать – всюду «переаншлаг». Так продолжалось около 2 лет – непрерывный бум. Могу с уверенностью сказать, что от такой популярности у любого человека поедет крыша, потому что зрители непроизвольно сами поднимают твою самооценку. Они несут цветы, подарки. Они тебя боготворят. И у тебя появляется звездная болезнь… Она у меня тоже была.

Караван историй

Шел 1987 год. Моя семья трещала по швам. Муж не понимал меня, не принимал мое частое отсутствие дома. В семье стало трудно дышать. И когда я приезжала с гастролей, мы постоянно ругались. Я чувствовала, что нужно принимать решение, и, забрав сына, ушла жить к бабушке на Ленинский проспект.

Коля категорически не хотел давать мне развод, твердя:

– Я люблю свою семью, люблю свою жену, люблю своего ребенка, я не хочу, чтобы вы уходили.

Так как у нас общий ребенок, то все делалось через суд, загс в таких случаях не разводит. Назначают слушание, мы приходим в суд, и муж заявляет:

– Я не даю ей развод!

Слушание откладывают на два месяца. В назначенный срок снова приходим в суд, Коля опять говорит:

– Я не даю развод!

Назначают следующее слушание, а я не могу приехать, у меня гастроли. Так мы полгода разводились, и только когда я приехала в третий раз, пропустив один суд, меня спрашивают:

– Вы не передумали за это время? Ничего у вас не изменилось? Вы реально настаиваете на том, чтобы разойтись?

Я ответила, что не изменила своего решения и по-прежнему хочу развестись. А Коля по-прежнему был против, он лишь повторял, что суд не должен разваливать семью. Но закон был на моей стороне, и на третий раз нас все-таки развели.

Когда я была в положении, Коля показал свой характер, и тогда я очень насторожилась и поняла, что поспешила, что это совсем не тот человек, с которым я хочу идти по жизни, но делать было нечего, надо было жить дальше и как-то подстраиваться. Он совсем не хотел принимать меня как жену-певицу. Чаша семьи и брака раскололась окончательно, когда я встретила в своей жизни «Аленделона», но об этом немного позже, а пока сцена для меня стала главным смыслом жизни. И самой большой ошибкой Коли было поставить мне однажды ультиматум, заявив: «Или я, или сцена». Я выбрала сцену.

Когда я стала ездить на гастроли, то просто поняла, что у меня нет желания вернуться к этому человеку, уже нет былых чувств. Сцена меня полностью поглотила. Я была в своей стихии. Жаль вот только, что сынишку нельзя было таскать с собой. Я уезжала на месяц, на два, а Алешка рос с бабушками и дедушками – я приезжала урывками и с подарками. Естественно, я все время звонила, каждый день разговаривала по телефону и постоянно была на связи. Домой я регулярно привозила деньги, которых в таком количестве мои родители никогда не видели. Бабушка с дедушкой всю жизнь трудились и дома, и за границей, мы жили, в принципе, хорошо, но таких денег никто даже и представить себе не мог! Если на телефонном узле я зарабатывала 80 рублей в месяц, то в «Мираже» стала получать по 25 рублей за один концерт, а концертов могло быть 20−30, а то и 40 в месяц, и, конечно, теперь моя семья ни в чем не нуждалась. Правда, я совершенно не умела копить деньги: заработала – потратила, купила ребенку лучшую коляску, брючки, курточку, маме с бабушкой по шубе. Шубу, кстати, мама очень жалела, берегла, надевала всего пару раз. И после очередной моей просьбы надеть шубу мы с ужасом обнаружили, что надевать больше нечего, так как ее съела моль.

Как оказалось, мама периодически созванивалась с Симой (мамой Сергея) и однажды рассказала ей, что я разошлась с мужем. Я уже не помню, то ли Сережа мне позвонил, то ли я ему, но мы опять встретились, когда у меня появилось окно между гастролями, и у нас снова вспыхнули чувства – мы сблизились. Но я практически сразу поняла, что все прошло и остыло, – больше мы не встречались и не звонили друг другу… Через несколько лет я узнала, что он женился и у него двое детей. Это была моя первая, сумасшедшая любовь, думаю, что не всем людям доводится испытывать в жизни подобные чувства.

Прошло много лет, в журнале «Караван историй» я рассказала о своей первой любви к Сергею, тепло отозвалась о его маме. Я мечтала, чтобы этот журнал попал ему в руки и он прочитал нашу историю. Через несколько дней раздался звонок маме.

– Привет! Ты меня не узнаешь?

– Нет, не узнаю.

– Это Сима.

– Сима?! Привет! Как ты мой номер еще помнишь, прошло столько лет с тех пор, как мы разговаривали последний раз. Как дела?

– Да ничего, живем потихонечку. Внуки.

Так, слово за слово, они разговорились.

– Вот прочитала в «Караване» статью. Очень обрадовалась, что Наталочка не забывает Сережу.

– Это так, – ответила мама, – я тоже недавно прочитала, это же была самая первая любовь! Натуля очень хотела, чтобы вы с Сережей увидели и прочитали эту статью.

– Я увидела, а Сережа уже никогда не увидит.

– Почему? Что случилось?

– Несколько лет назад мы его похоронили. Ему было 45 лет, он умер от сердечного приступа.

– Да что ты, ужас-то какой! Симочка, прими мои соболезнования…

Когда мне мама об этом сказала, я заплакала. Это было как гром среди ясного неба. Историю нашей с ним любви я пронесла через всю свою жизнь. Это были самые яркие ощущения, эмоции, была вера в сказку, в своего принца, которого я нашла сама, потом было расставание и снова любовь. Наломала я дров или нет, сейчас уже трудно понять…

Незадолго до его смерти мы с ним случайно столкнулись в универмаге «Москва». Сережка жил в соседнем доме от него. Я знала, что он женат, у него своя жизнь, у меня своя. Но много лет, каждый раз, когда я проезжала мимо этого дома, мое сердце начинало биться чаще и я сразу вспоминала Сергея. Каждый раз, заходя в универмаг, я тоже думала о нем. И даже боялась случайно столкнуться с ним. Но именно так и получилось.

Моя близкая подруга Таня Молчанова встретила меня рано утром на вокзале после гастролей, из поезда я вышла ненакрашенная и уставшая. По дороге мы заехали в универмаг «Москва» что-то купить. Заходим в кондитерский отдел, и я нос к носу сталкиваюсь с Сережкой. Не думая ни секунды, я развернулась в противоположную сторону и рванула к выходу. Я бежала от него как от огня.

Когда меня догнала Таня, она спросила:

– Что с тобой? Ты куда так припустила? Привидение увидела?

– Я Серегу Силакова увидела.

– Ну что с того?

– Я не накрашена, не хочу с ним встречаться в таком виде. Он увидит мои морщины и будет разочарован. Пусть помнит меня красивой.

В общем, такой у меня случился бзик. Если б знать, что судьба больше вообще никогда не даст мне шанса увидеть его и перекинуться парой фраз, я бы тогда ни за что не убежала…