Текст книги "Звездный рыцарь"

Глава седьмая
Знакомство состоялось

– Доброй охоты! Из чьей ты стаи? – степенно спросил Пхао.

– Доброй охоты! Я Вантала.

Редьярд Киплинг

Громко насвистывая, Роман ломился сквозь путаницу ветвей, стараясь производить побольше шума. Наблюдая за юношей-аборигеном по наручному экрану, он с удовлетворением увидел, что тот хотя и насторожился, но отступать или сворачивать не собирается.

На прогалину они вышли одновременно – утомленный путник в сером от пыли плаще и землянин в своем блестящем подобии доспехов. Более всего оставленные Романом части скафандра и защитного комплекта походили на латы римского легионера, защищая тело от шеи до бедер и оставляя свободными руки. Дополняли импровизированный наряд шлем, наспех посеребренный хозяином, и обувь того же цвета – мягкие сапоги из водоотталкивающего пластиката. Роман хотел было украсить свой экзотический головной убор плюмажем, но потом решил, что это уже чересчур.

Незнакомец остановился, выжидающе глядя на землянина. Только тут Роман сообразил, что аборигены невелики ростом: юноша приходился ему ниже плеча. Нарочито неторопливо землянин протянул руки вперед, показывая пустые ладони. «Алый» подошел ближе, отцепил от пояса меч, что-то сказал и, приняв боевую стойку, сделал совершенно земной приглашающий жест. Роман покачал головой, расстегнул пояс скафандра и продемонстрировал полное отсутствие оружия. Юноша внимательно осмотрел пояс, смерил Романа удивленным взглядом и снова произнес что-то. Роман показал на свой рот и уши и выразительно развел руками.

– Аос левиор, – внятно повторил юноша. – Аос левиор? – И, видя, что его не понимают, попытался объяснить.

– Вао левиор, – сказал он, указывая по очереди на себя, свой меч и кольчугу. Затем, дотронувшись до «лат» Романа, он спросил: – Аос ди левиор?

– Н-да. Объяснились, – почесал за ухом Роман. – Левиор, – кивнул он, тронув меч. Приложив ладонь к груди, он добавил: – Левиор. – И отчаянно замотал головой. Чуть подумав, он показал на себя и представился: – Роман. Ро-ман.

– Ро-ман, – повторил юноша и, коснувшись двумя пальцами левого плеча, произнес: – Левиор Тано.

– Левиор Тано... Очевидно, «левиор» – военное звание или титул, а Тано – имя? Пусть будет так.

Юноша снова указал на Романа, обвел рукой горизонт и вопросительно посмотрел новому знакомому в глаза. Присев на корточки, Роман изобразил на земле прямую линию, свой корабль и идущих к нему двух человечков: побольше и поменьше.

– Левиор Тано, – прокомментировал он, рисуя маленькую фигурку. – А это я, Роман.

Землянин встал и махнул рукой в ту сторону, где томился покалеченный «Венечка».

– Левиор Тано и Роман, – повторил он и для верности пошевелил пальцами, изображая, как они туда пойдут.

Тано, поколебавшись, согласно кивнул, и новые знакомые тронулись в путь. По дороге Роман показал своему спутнику маленький экран, на котором среди зелени выделялись две крохотные фигурки – красная и серебряная.

– Левиор Тано и Роман, – объяснил он недоумевающему юноше, одновременно поражаясь, как много можно сказать всего двумя словами, если помочь себе выразительной жестикуляцией. Тано, что-то сообразив, поднял глаза к небу и заметил «жаворонка». Сделав удивительный по красоте плавный жест, соединяющий летуна и наручный экран, он вопросительно взглянул на чужака. Роман засмеялся и кивнул. Догадливость Тано удивила его: ведь юноша впервые видел подобное устройство!

Они шли, присматриваясь друг к другу. Правда, немного мешала разница в росте. Роману нравился открытый взгляд Тано, его легкий шаг привычного к долгой ходьбе человека, уверенные скупые движения: ни лишнего жеста, ни суетливого любопытства. Тано разглядывал незнакомца точно старого друга, с которым не виделся много лет, – дружелюбно, с улыбкой, словно подмечая мельчайшие изменения в знакомом облике.

Часа через два Роман заметил, что Тано дышит тяжелее и все чаще смахивает рукавом испарину. Остановившись, землянин жестами предложил ему передохнуть. Завидев дерево со знакомыми «баклажанами», Роман устремился к нему. Набрав столько, сколько смог удержать в руках, он принес их усталому Тано. Аппетит не подкачал: юноши моментально уничтожили сочные плоды. Заморив червячка, Роман встал.

– Сиди, сиди, левиор Тано, – сказал он вскочившему было юноше и, положив тому руку на плечо, заставил сесть. – Я поброжу вокруг. – И он махнул рукой на окружающие заросли.

Казалось, Тано понял. Он снова сел, провожая глазами гиганта в блестящей одежде.

А Роман вскоре набрел на круглую поляну – одну из тех, без единой травинки. Осторожно, пробуя сначала ногой пересохшую и растрескавшуюся почву, он сделал четыре шага к центру. Внезапно у него запершило в горле, глаза заволокло красной пеленой. Роман охнул, попытался крикнуть, но закашлялся, а кашель тут же перешел в сипение: удушье перехватило горло, пальцы скрючило судорогой.

– Тривель! Тривель! – услышал он словно сквозь вату, и тут его рванули назад за локти. – Аос тривельта!

Тано, сгибаясь под тяжестью теряющего сознание Романа, буквально выволок его за пределы страшного круга. Больше часа Роман лежал в тени, приходя в себя и наблюдая, как посиневшие было кисти рук постепенно обретают обычный цвет. Покашливая, Тано принес пригоршню мелких мясистых листьев и, размяв их, несколькими каплями сока смочил пострадавшему губы, а влажной массой обложил лоб и виски. Два листа он разжевал сам.

Когда Роман наконец смог без поддержки подняться, он впервые в жизни почувствовал, что у него противно дрожат и подгибаются колени.

– Спасибо тебе, Тано, – сказал он с чувством, дотронувшись до руки спасителя. – По-моему, ты вытащил меня из оч-чень неуютной могилы.

Левиор Тано слов, естественно, не понял, но догадался об их смысле. Указывая на поляну, он о чем-то заговорил – взволнованно, убеждающе. Роман уловил знакомое «тривель».

– Тривель? – переспросил он.

Вместо ответа Тано сделал вид, что падает в обморок, раз-другой дернулся и затих. Встав, он снова повторил «тривель», поочередно указывая на Романа, поляну и место, где только что лежал сам.

– «Тривель» – значит «смерть», – осенило Романа. – Выходит, я обязан тебе жизнью? Но, как всякий герой приключенческих романов, в долгу я не останусь и тебе еще пригожусь... Пойдем, Тано. – И он потянул юношу за рукав. – Ужасно неудобно разговаривать всего четырьмя словами, ты не находишь? Вот когда мы с тобой доберемся до корабельного лингвиста...

Глава восьмая
Почему бы и нет?

Пятачок мужественно почесал за ухом и сказал, что до пятницы он совершенно свободен и с большим удовольствием пойдет с Пухом, в особенности если там настоящий Бука.

А.А.Милн

Искалеченный корабль выплыл из сумерек, тускло сияя в свете выползающей первой луны. У Тано широко раскрылись глаза: его потрясли размеры невиданного сооружения. Он обошел вокруг корабля дважды, задрав голову и робко ощупывая пальцами металл. Дав ему вволю налюбоваться, Роман открыл люк, и подступающую ночь разогнал яркий луч света. Тано даже зажмурился – так резок был переход от полумрака. Землянин мягко и настойчиво подтолкнул спутника.

– Идем, Тано, – пригласил он, не заботясь о том, что «алый» не понимает ни слова. – Это мой дом, а ты – мой гость. Входи же, не бойся!

Тано чуть заметно напрягся и шагнул в выходной тамбур. Роман последовал за ним.

В корабле гость вел себя сдержанно: сел, куда указали, съел и выпил то, чем угостили, от добавки вежливо отказался. С интересом осматривался, но с места не вставал и ни к чему не притрагивался. Только когда Роман принес две клейкие ленты с пупырышками мнемодатчиков и хотел пристроить одну из них на лоб Тано – тот запротестовал, и хозяину пришлось подать пример. Тогда Тано успокоился и послушно подставил голову.

– А теперь – спать. Утром проснемся и будем разговаривать, как подобает двум хорошим друзьям, ибо, я надеюсь, мы уже стали ими, – болтал Роман, увлекая гостя в отсек лингвиста. – У нас тут две коечки, и мы на них превосходно отдохнем. Ложись, Тано, мой юный друг. Впрочем, мы с тобой, кажется, ровесники... Колыбельную я тебе петь не буду, слухом судьба меня обделила, а уж голосом и подавно...

Измученного боем и долгой дорогой Тано уговаривать не пришлось. Он живо сбросил сапоги, плащ, отстегнул пояс – но меч, видимо по привычке, положил рядом под рукой.

– Спи спокойно. – И Роман первый блаженно смежил веки. Тано незамедлительно сделал то же самое, и через несколько минут в отсеке слышалось ровное дыхание двух спящих.

Утром Роман проснулся раньше Тано. Некоторое время он лежал, прислушиваясь к новому языку, вложенному за ночь в его память. Слова, которыми он так удачно объяснялся с Тано, оказались угаданы не совсем точно. «Тривель» действительно означало «смерть, гибель», но «левиор» переводилось как «рыцарь», а Тано – «Одинокий». «Вао» и «аос» представляли собой местоимения – соответственно «я» и «ты».

Заметив, что гость открыл глаза, Роман прервал лингвистические упражнения.

– Приветствую тебя, Одинокий рыцарь! – весело провозгласил он, спуская ноги на теплый пол, и рассмеялся, увидев полные изумления глаза.

– Но вчера ты не понимал меня и не говорил на нашем языке! – встревоженно сказал Одинокий и невольно потянулся к оружию. – Или уста твои и глаза лгали?

– Ни слова лжи не слетело с моих уст! – ответил Роман, невольно переходя на стиль Ричарда Львиное Сердце. – Я действительно не понимал твоей речи, рыцарь. За ночь, которую мы провели вместе, я выучил твой язык. И помогли мне вот эти ленты. – Роман коснулся полоски с датчиками. – Кстати, можешь отцепить свою – она больше не нужна.

– Так ты колдун, Сверкающий рыцарь? – сдвинул брови Одинокий.

– Нет, друг мой, я не колдун – да и не рыцарь, кстати. Как бы объяснить тебе попонятнее... Знаешь ли ты, что такое звезды и как далеки они от твоей земли?

– У моего народа есть древнее предание, – все еще хмурясь, начал Одинокий рыцарь. – В давние времена, много цветений назад, звезды находились гораздо ближе друг к другу, чем сейчас. Каждая звезда была целым миром, и обитали возле них разные народы. Пока люди жили дружно, звезды были счастливы. Но когда начались войны, раздоры и предательства – звезды разгневались и разлетелись в разные стороны. Только когда в мире исчезнут ложь и насилие, звезды простят людей и снова приблизятся друг к другу.

– Превосходно, рыцарь! Тогда ты поймешь меня. Дело в том, что я попал к вам с другой звезды, из чужого мира. Если пожелаешь, ночью я покажу тебе свое солнце. Понимаешь, мой народ умеет делать много такого, чего не умеете вы. И жилище мое – это вовсе не жилище, а металлическая птица, которая переносила меня от звезды к звезде. С птицей случилась беда, и она больше не может взлететь. Эта же беда не позволяет мне позвать на помощь других жителей моей страны. Ты понимаешь меня?

– Мне трудно поверить в правдивость твоих слов, смутны твои речи. Но все, что я вижу, – и твоя одежда, и чудесное жилище (или птица?), и ты сам, – заставляет доверять ушам своим. Могу ли я чем-нибудь помочь тебе, Сверкающий рыцарь?

– Да не рыцарь я, – засмеялся Роман. – То, что ты принимаешь за воинские доспехи, всего лишь скафандр. Защитная одежда, вроде твоей кольчуги, только служит совсем иным целям. Лучше расскажи мне, Одинокий рыцарь, как зовется твой народ, с кем и почему ты сражался недавно в лесу и кто такой мужчина в желтом плаще, который вероломно оставил тебя на поле боя?

– Страна моя называется Эльмитио, а жители ее – эльмиты, «люди земли». Мы не любим войны и не трогаем соседей, но не желаем быть ничьими рабами, поэтому учимся сражаться и носим оружие. Лучшие воины получают звание рыцаря.

Одинокий задумался, и Роман нетерпеливо спросил:

– А почему вы оказались вдвоем в лесу?

– Что ж, я поведаю тебе, Сверкающий, то, о чем ты спрашиваешь. Мой народ послал трех рыцарей на поиски похищенной девушки. Она находится в подземных лабиринтах Мрачного ярла, жестокого и коварного правителя. Один из рыцарей... отстал в пути. Второй покинул меня во время нападения лесных бродяг. Это бывшие временные рабы ярла, которые не могут вернуться в свои дома с клеймом позора. Не осуждай их, у них нет иного выхода, кроме грабежа.

– Но ты убил всех, рыцарь.

– Смерть для них – милосердное избавление. Я же буду помнить этих несчастных до конца дней своих.

Оба замолчали. И вновь Роман заговорил первым:

– Послушай, Одинокий рыцарь! Ты остался один, и некому помочь тебе. Позволь мне пойти с тобой! Хоть я и не знаком с обычаями и нравами вашей земли, но оказать помощь могу. Силой меня природа не обидела, ловкостью тоже, и коварных правителей я не выношу. Решай, рыцарь!

– Нет, – сурово ответил эльмит и встал. – В жилах твоих течет кровь чужого народа. Ты не носишь звания рыцаря. Я верю, ты хочешь помочь. Но меня и еще двух рыцарей эльмиты избрали на турнире. Ты же – пришелец с далекой звезды, ты не эльмит и не должен вмешиваться в дела моего народа.

– Ошибаешься, рыцарь! – возмутился Роман. – Если каждый будет защищаться в одиночку, его легко уничтожат. Только помогая соседу, можно добиться счастливой и спокойной жизни. Только вместе можно противостоять силам зла. Только вместе, слышишь, рыцарь?

– Не гневайся, – уже мягче сказал эльмит. – Я не могу взять тебя с собой. Лишь удар сталью о сталь рождает искры; лишь рыцарь имеет право идти на бой.

Роман настаивал, уверял эльмита, что вдвоем будет веселее идти, что ему все равно нечего делать – исправить птицу он не сумеет, что, наконец, он с детства мечтал спасти прекрасную девушку из лап Кащея Бессмертного или кровожадных космических флибустьеров. Все было напрасно. Одинокий рыцарь твердо стоял на своем и не соглашался взять в попутчики чужака.

– Я все равно пойду с тобой! – сказал наконец Роман. – Я не могу оставить тебя одного. Буду идти по твоим следам – до тех пор пока не понадобится моя помощь. Посмотрим, как ты отвергнешь протянутую руку!..

Глава девятая
Последнее слово

– Семиглавые гидры ушли завиваться. Сам прикинь – сколько времени им приходится тратить на прическу!

Жозе Гомес Феррейра

Одинокий рыцарь шел быстро, но настойчивый чужеземец упрямо шагал по пятам. Он следовал за рыцарем в некотором отдалении, не приближаясь, но и не отставая. Одинокий часто оглядывался, в душе удивляясь тому, что беспокоится о незнакомце. Сверкающий понравился ему, и про себя Одинокий даже жалел, что они не могут продолжать путь вдвоем.

«Все-таки он идет, – размышлял с досадой рыцарь. – Он идет один, но со мной. А если действительно случится что-то непредвиденное? Имею ли я право принять его помощь? И что делать, если я стану нужен ему? Но рыцарь всегда защитит слабого, или... А он упорно идет со мной...»

Завидев впереди коричневые силуэты, сидевшие рядком поперек дороги, Одинокий замедлил шаг. Сверкающий, ощутив неладное, в свою очередь пошел быстрее и почти бегом догнал рыцаря.

– Что случилось? – спросил он.

– Я ожидаю тебя.

– Ты изменил свое решение, Одинокий рыцарь? Я могу сопровождать тебя?

– О нет, друг мой. Но впереди – Сидящие, и я не хочу, чтобы они причинили зло тебе, а ты – им. Я еще раз прошу тебя вернуться к сломанной птице. Путь полон опасностей, и мне будет жаль, если ты попадешь в беду, Сверкающий.

– Уговоры напрасны, – обидчиво возразил чужак. – Ты заботишься обо мне, а о себе заботиться не разрешаешь. Оставить друга в трудную минуту недостойно. Я не уйду. И довольно об этом! Лучше объясни, кто такие Сидящие и что это за посиделки посреди дороги.

– Сидящие – это просто Сидящие, – невразумительно изрек юноша. – Мудрецы, не общающиеся с людьми. К ним нельзя прикасаться, иначе они потеряют силу и погибнут. Но приближаться к ним опасно – взглядом Сидящие могут задушить дерзкого.

– Как это – задушить?

– Просто прикажут тебе не дышать.

– Так что же – сойдем на обочину?

– Нет. Пройдем по дороге между ними, держась рядом: сразу на двоих у них не хватит силы.

– Вот видишь, а ты еще не хотел брать меня! – упрекнул Роман. – Пригодился ведь!

– Идем.

Тесно прижавшись друг к другу, юноши шли прямо на Сидящих. Уже отчетливо различались неподвижные загорелые руки, поджатые ноги, наголо бритые головы и немигающие глаза. Сверкающий осторожно обнял товарища за плечи.

Как только до ближайшего Сидящего осталось три-четыре шага, тот медленно опустил веки и исчез. Это было так неожиданно, что юноши застыли на месте. Один за другим, словно повинуясь неслышной команде, Сидящие пропадали, и вскоре дорога опустела.

Рыцарь и Роман растерянно огляделись. Далеко-далеко позади возникли те же самые фигуры – Сидящие попросту переменили насиженное место, не желая вступать в конфликт.

– Кажется, удушение откладывается, – с облегчением пошутил землянин. – Но теперь назад ходу нет, как ты считаешь?

Рыцарь промолчал.

– Придется мне сопровождать тебя, – не унимался Роман.

– Уходи, – не поднимая глаз, попросил Одинокий. – Я поклялся выполнить долг рыцаря и выполню его. Ты связываешь мне руки своим присутствием. Возвратись. Это не будет трусостью и бесчестием – ты не обязан следовать за мной. Ты не эльмит, пойми!

– А теперь послушай меня. Хорошо, пусть я не эльмит. Пусть я не добивался права быть защитником девушки. Но я мужчина! Помогать другим, бороться с несправедливостью, сражаться со злом – долг не только рыцаря, но и каждого мужчины. По крайней мере на моей планете это так. И я не уйду. Я не могу предаваться безделью, зная, что тебе в этот момент может грозить опасность.

Одинокий в раздумье покусал губы.

– Нет, – сказал он наконец. – Сожалею, но – нет.

Глава десятая
Топь

Чужих меж нами нет!

Мы все друг другу братья

Под вишнями в цвету.

Кобаяси Исса

Начиналось кольцо страшных болот, которыми Мрачный окружил свои владения. Прежде здесь расстилались чудесные луга, поросшие лиловыми поющими цветами. Но по приказу правителя временные рабы перекопали русло реки тысячами каналов – и теперь глазам путников открывалась буро-желтая трясина, подернутая редким пухом травы-серебрянки.

– Старики советовали остерегаться этих мест, – пробормотал Одинокий, силясь рассмотреть хоть что-нибудь сквозь полосу трепещущего студенистого тумана, опоясывающего болота.

Мгла вздыхала и ухала, омерзительно пахла и время от времени озарялась оранжевыми вспышками: то загорался болотный газ. Обернувшись, Одинокий уловил слабый отблеск возле огромного серого валуна.

– Сверкающий вновь следует за мной, – с досадой заметил Одинокий. – Упрямое создание! Я же объяснил ему, что чужаку, тем более не рыцарю, не подобает вмешиваться в дела народа эльмитов. Впрочем, надеюсь, он не пойдет далее...

И, не обращая более внимания на назойливого спутника, Одинокий рыцарь шагнул в топкое месиво. Ил мягко чавкнул, расползаясь под сапогами.

Густая жидкость обволакивала колени, липла к полам подвернутого плаща, тянула назад и вглубь. Рыцарь с трудом передвигал ноги, продираясь сквозь спутанные подводные корни. Каждый шаг сопровождался удушливой волной зловония. Пройдя сквозь туман и заметив невдалеке кочки, Одинокий свернул к ним. Клочки относительно надежной почвы служили пристанищем ярко-зеленым кустам. Толстые морщинистые ветви слабо шевелились, хотя воздух был неподвижен.

– Это именуется зеленцами, – сказал Одинокий машинально и вздрогнул: щупальца-ветви стремительно рванулись на голос, пытаясь схватить пришельца. Раздалось резкое шипение, напомнившее Одинокому свирепых горных змей араусов: те точно так же атаковали зазевавшихся путников.

Рыцарь двинулся дальше, старательно огибая кочки. Болотная тропа уходила все глубже, нащупывать ее становилось все труднее. Одинокий погрузился уже выше пояса, и каждый вдох требовал неимоверных усилий. Дурнопахнущая жижа, неуклонно поднимаясь, душила его в своих страшных тисках. В глазах темнело, эльмит брел почти наугад и только крохотным уголком сознания с удивлением отмечал, что и не предполагал в себе столько сил.

Сапог, соскользнув с невидимого корня, провалился в яму. Одинокий потерял равновесие и, пошатнувшись, отпрянул, ненароком коснувшись ближайшего зеленца. Мгновенно мягкие щупальца свернулись в тугой клубок и с силой рванули юношу в сторону от тропы, не успев, однако, оплести добычу. Одинокий судорожно забарахтался, пытаясь найти исчезнувшую опору, и инстинктивно ухватился за «ветку» маленького зеленого монстра, росшего на крайней кочке. Щупальце вытянулось и задергалось, стараясь освободиться. Раздалось сочное чмоканье – и зеленец, не удержавшись ногой-корнем, очутился рядом с рыцарем. Одинокий увидел, что остальные «кусты», разом прекратив шипение, потянулись к попавшему в беду малышу. Они отчаянно извивались, но короткие щупальца не доставали до захлебывающегося зеленца. И тогда над болотом пронесся горестный, почти человеческий многоголосый стон...

Одинокий не колебался ни одной лишней секунды. Подняв над головой обмякший грязно-зеленый комок, он размахнулся и выбросил его на кочку, погрузившись при этом усилии до самых плеч. Облако кусачей мошкары облепило взмокшее лицо, и эльмит тщетно пытался отогнать беспощадных кровопийц грязной ладонью.

– Держись, друг! – раздался близкий крик.

Повернув голову, Одинокий увидел, что к нему, разбрызгивая месиво, спешит Сверкающий. Он резво прыгал по кочкам, и Одинокий хотел уже крикнуть, предупреждая об опасности, но промолчал: зеленцы ловко уворачивались от тяжелой блестящей обуви и скручивали щупальца в спирали, даже не пытаясь схватить или оттолкнуть. Последним прыжком Сверкающий оказался рядом со спасенным зеленцом, уже запустившим ножку в почву. Длинные руки незнакомца, протянувшись к утопающему, выдернули его за воротник и уложили под «куст».

– Извини, если что-нибудь сделано не по этикету, – сказал гигант. – Я ведь не знаю, как у вас подобает спасать рыцарей.

Сверкающий встал во весь рост, чуть не наступив на съежившееся маленькое щупальце.

– Осторожно! – вскочил Одинокий. – Это – живое!..

– Ну и дела-а... – удивленно протянул между тем Сверкающий, глядя через плечо. Эльмит невольно посмотрел туда же и тихо ахнул.

Через трясину тянулась необычная дорога. Она изгибалась и петляла, соединяя кочки и пересекая топь. Зеленое полотно ее из прочно переплетенных щупалец слегка вздрагивало, теряясь в прибрежном тумане.

– Дорога ждет нас, – сказал Одинокий и первым ступил на тропу. Сверкающий, недоверчиво качнув головой, последовал за ним.

– Никогда не видел ничего подобного, – признался он. – А ты не боишься, что они заманивают нас в ловушку?

– Нет, – ответил Одинокий не оборачиваясь. – Только люди додумались платить злом за добро. Одно недоступно моему пониманию: почему они не пытались сбросить в болото тебя?

– Их, видимо, обманул скафандр. Ну, мои доспехи, – засмеялся чужак. – Это же металл! Вот забияки и решили, что я несъедобный!

Эльмит с сомнением покачал головой, но спорить не стал.

Долгое время они шли в полном молчании. Мягкая плетенка прогибалась и раскачивалась, и путникам никак не удавалось попасть в такт ее движениям. Выбравшись наконец на твердый берег, обессилевший Одинокий остановился, поджидая землянина. Найдя поблизости бочажок с чистой водой, оба юноши долго смывали с себя засохшую вонючую грязь, избавляясь от въедливого запаха.

Сняв с запястья боевой браслет, Одинокий рыцарь протянул его Сверкающему.

– Отныне ты рыцарь, – произнес он твердо, – и останешься им до самой смерти, если только поступки твои не окажутся недостойны высокого звания. И знай, что, совершая подвиг, рыцарь должен объявлять свое имя. Я нарекаю тебя – Звездный рыцарь!

– Благодарю за честь, – отозвался Звездный серьезно, осторожно натягивая браслет. – Как я догадываюсь, ты принимаешь меня в компанию. Ну, так что – идем спасать вашу принцессу?