Текст книги "Она что-то скрывает"

– Рад помочь. Теперь давайте вернёмся к вопросу, ради которого я и охотился за вами полдня.

– Да, кстати, как вы узнали мой адрес? И с чего решили, что застанете меня дома?

– Я заехал в редакцию, а там сказали, что вы отправились домой.

– Ясно. И сразу же сдали вам явки и пароли? Я их убью!

– Юля, – изумился Егор. – Вы всё это серьёзно?

– Что-то не так? – заволновалась я.

– Вы же машину застраховали у нас в «Атланте». А в договоре – все ваши данные, включая адрес.

– Действительно, – удивилась я. – Надо же. Многие очевидные вещи как-то ускользают от внимания. Так о чём же вы хотели поговорить?

– Вы не поверите. О вашем «ниссане».

Ну вот опять!

Я бы с гораздо большим энтузиазмом обсудила любые другие темы: адронный коллайдер, сезонную миграцию тюленей и т. д. Но в сотый раз бередить рану, вызывая в памяти нюансы трагедии…

– Итак, давайте уточним… Значит, вы держали автомобиль на платной стоянке, но сами им не пользовались?

Егор смотрел на меня словно в ожидании опровержения. Так, будто обладал доказательствами моей неискренности, но давал шанс в последний момент исправить ситуацию.

– Да или нет?

– А какая разница? Не понимаю, почему вы об этом спрашиваете? Я уже всё рассказала. И заявление написала. Выплатили бы мне страховку – и дело с концом. Егор, вы человек-загадка.

– Нет, Юля, это вы девушка-загадка. А я пытаюсь разобраться. Так да или нет?

– Ну, вообще-то я брала «ниссан» пару раз покататься, – неохотно выдавила я. – Но что меняется?

– Пару раз? А когда конкретно?

– Точно не помню. Не всё ли равно? Я-то вернула его на стоянку в целости и сохранности. А страховой случай возник тогда, когда за руль села моя подруга.

– Ну, а я могу вам сказать, когда вы брали машину со стоянки в последний раз. Это было третьего февраля.

– Правда? Да, припоминаю… – пробормотала я, закатив глаза. – Да… Где-то в начале февраля.

– За два дня до того, как погибла ваша подруга.

– Да, возможно.

– Она разбилась пятого февраля.

– Уж эту дату я точно не забуду.

– Полагаю, предыдущую вы тоже неплохо запомнили, но почему-то не желаете в этом признаваться. Я поговорил с охранником стоянки, посмотрел журнал. У него всё записано. Машина выезжала со стоянки третьего и пятого февраля. Вечером третьего числа её брали вы, Юля.

– Или Нонна?

– Нет, вы. Охранник хорошо это запомнил. Вы, как я понял, мило с ним пообщались. За каких-то две минуты обсудили и грядущую Олимпиаду, и методы лечения пупочной грыжи у детей.

– Ничего себе, – пробормотала я.

– Вы дали охраннику телефон медцентра.

– Да, точно. Ну, конечно же! Теперь вспомнила, – я демонстративно хлопнула себя ладонью по лбу. – От вас, Егор, ничего не утаишь! В тот день у нас была встреча одноклассников. И я взяла «ниссан», чтобы произвести впечатление на публику.

– Встреча одноклассников? Это событие. И как же вы умудрились забыть о том, что третьего февраля ездили на вечеринку?

– А сами не догадываетесь? – раздражённо спросила я. – Последние два месяца я провела в каком-то тумане. Туман и снаружи, и внутри, – в моей голове. Снаружи он серый, внутри – розовый. У меня подруга погибла. Любимая. Достаточно веская причина быть не совсем адекватной, не правда ли?

– Я вам сочувствую.

– Не очень-то заметно! Ну какая разница брала я автомобиль со стоянки или не брала? Ничего же не меняется! Машина вдребезги, Нонна – тоже. Я хочу обо всём забыть. Но нет! Вы наведываетесь с вопросами, тормошите меня, заставляете вспоминать. Зачем?!

– Простите, Юля. Надеюсь, скоро перестану вас мучить. Но сначала разберусь с деталями. Они мне не дают покоя.

Репей.

Банный лист.

Что самое неприятное, он уже два раза поймал меня на лжи! Первое: я не умею водить (умею!). Второе: машину со стоянки не брала (брала!). Ясное дело, парень теперь имеет полное право не верить ни одному моему слову. А юноше, однако, не дают покоя лавры Шерлока Холмса… Или же он просто выполняет приказ начальства: искать любую зацепку, чтобы не выплачивать деньги клиенту?

Как же от него отвязаться? Ведь если он копнёт поглубже, то обязательно что-нибудь найдёт… Да уж, попала я в переплёт… Как зовут апостола, покровителя безнадёжных дел и отчаянных ситуаций? Мне нужна его помощь!

Два часа ночи, за окном – минус тридцать четыре и сплошная тьма, небо похоже на чёрный бархат. В щель между приоткрытыми рамами веет морозным воздухом, а с площадки во дворе доносится детский смех. С недоумением выглядываю наружу. С трудом различаю на качелях ребёнка, рядом маячит силуэт родителя, подталкивающего средство увеселения.

Ещё раз сверяюсь с часами и термометром. Нет, я не ошиблась: два часа ночи и тридцать четыре градуса ниже нуля. Самое время прогуляться с дитём!

Возвращаюсь к ноутбуку. Вероника сегодня – ну, наконец-то! – прислала фото. Я боялась открывать файл, не представляя, какой меня ждёт сюрприз. Как выглядит моя далёкая подруга?

Я вспомнила Нонну. На неё я всегда смотрела с удовольствием, игнорируя её лишние килограммы, морщинки в уголках глаз и губ (всё-таки девушке было уже капитально за сорок) и манеру одеваться, несовместимую с понятием «хороший вкус».

Вероника гораздо моложе – ей тридцать пять. Да к тому же она блондинка. Надо сказать, весьма упитанная блондинка! У Нонны всегда были тёмные волосы. В ритуальном салоне посоветовали обратиться к визажисту, работающему с… м-м-м… «нестандартными клиентами»… Три кульбита в автомобиле – не лучший способ освежить внешность. Причёска – только это и удалось поправить. Лицо всё же пришлось прикрыть тёмной вуалью – чтобы не шокировать публику. Однако в толпе всё равно змеился отвратительный, сладострастно-горестный шепоток: «Вы видели, как она пострадала… Это ужасно, ужасно… Бедная Нонна Марковна…»

Бедная, безусловно.

Однако я – беднее! Я столько всего перенесла за эти два месяца…

Закрыв глаза, увидела золотой браслет с буквами «NONNA», столько раз качавшийся на упитанном запястье прямо перед моим носом – подруга отличалась знатным темпераментом и любила жестикулировать… Теперь этот браслет расплавлен в топке крематория, он оплыл золотыми каплями и впитался в руку за мгновение до того, как превратился в горстку пепла…

Хватит!

Я встряхнула головой, прогоняя наваждение. Действительно, хватит мучить себя воспоминаниями… Лучше рассмотреть поподробнее фотографию симпатичной жительницы Праги. Я упёрлась взглядом в экран ноутбука. У Вероники приятное лицо, милая улыбка, розовые щёки-булочки. Кроме Никиты, именно она больше всех поддерживала меня в трудные дни. Надо же, я здесь, в России, а она – за несколько тысяч километров. Но расстояний нет, мы словно рядом…

Аллилуйя Интернету!

Глава 8
Что делать с квартирой?

И вот в самом конце марта дождались – внезапно потеплело!

Столбик термометра бешеной синкопой рванул с отметки в минус тридцать сразу на плюс десять. Атмосферу лихорадило, циклоны перемещались туда и обратно, накрывая регион прозрачным медузьим зонтиком, дул сильный ветер, срывая провода.

Сослуживцы почтенного возраста ползали по редакции «Уральской звезды» как сомнамбулы, глотали таблетки, держались за сердце. Молодёжь не отставала – ныла, гундела, жалуясь на плохое самочувствие.

Я чувствовала себя немного виноватой: у меня ничего не болело.

Абсолютно ни-че-го!

Хоть бы в ухе постреляло – не противопоставлять же себя коллективу! Я и так в редакции как белая ворона. Нет же, ощущала себя бодрой и энергичной и, как обычно, носилась по городу бешеным бумерангом, решая неотложные вопросы.

Малюток пристроили в Дом ребёнка – им всё же нашлось место. Дед Кеша так и не получил квартиру. Мы обивали пороги инстанций, пытаясь «отоварить» его квартирный сертификат. Я пугала чиновников грядущим шестидесятипятилетием Победы и геенной огненной – неужели можно оставить ни с чем ветерана войны в канун великой даты? Если да – гореть им всем в аду! Чиновники мягко улыбались в ответ, и было ясно, что мои угрозы их совершенно не волнуют…

Марго паковала чемоданы в преддверии австрийского вояжа и звонила из Москвы десять раз на дню с ценными указаниями. Было понятно – она страдает от непривычного избытка свободного времени, буквально мается, лишённая необходимости ежедневно проводить долгие часы на рабочем месте. Марго меня затиранила! Одну и ту же тему мы муссировали бесчисленное количество раз, переливая из пустого в порожнее. Зачем терзать напоминаниями о необходимости как можно скорее родить ребёнка – да я бы рада! Но не получается. Зачем постоянно говорить мне, что я могла бы выбрать работу получше? Я и сама понимала, что прогадала. Хотя уже сейчас мне начинает нравиться.

– Теперь ты работаешь в какой-то замшелой редакции…

– Вполне симпатичное местечко!

– …в газете с жутким названием…

– Ну почему же? «Уральская звезда» – очень даже неплохо!

– …получаешь крошечную зарплату…

– Что верно, то верно.

– …и постоянно подвергаешь свою жизнь опасности. Правдоискателей у нас не любят!

– Зато теперь у меня социально значимая работа. А раньше занималась всего лишь рекламой.

– Да, «Удачные покупки» мне тоже не нравились, – вредным голосом напомнила Марго.

Когда я работала в рекламном журнале и публиковала статьи о крупных бизнесменах, то обрастала полезными знакомствами. Вращалась в кругах бомонда, выезжала на великосветские пикники… Теперь тяну за собой воз сочувственных связей. Герои моих статей никогда не отдыхали на Мальдивах, не любовались пальмами и бирюзовым океаном, не пробовали омаров. У них другие радости и удовольствия, но, по большей части, их жизнь тяжела. И поэтому, сумев кому-то помочь, я испытываю удовлетворение. Пятеро несчастных малюток пристроены в детдом. Теперь они будут расти в более подходящих условиях, и к тому же их документы правильно оформлены, их статус обозначен. У детей теперь есть имена – а раньше не было. Сейчас у малышей появится шанс найти новых родителей, возможно, их возьмут на усыновление. За это стоило побороться!

Суббота и воскресенье. Как славно мы провели бы выходные вместе с Никитой! Но пришлось предаться холостяцким радостям – добить три текста для дамских сайтов, устроить ревизию в шкафу и холодильнике, а ещё поучить английский.

Лиза составила подробный план домашних повинностей. Меня поражает её настырный оптимизм – неужели она всерьёз думает, что я буду этим заниматься? Я приезжаю на индивидуальные занятия, мучаюсь, тупо блею, как контуженная овца, пытаясь одолеть Present Simple – три раза в неделю по два часа. Вполне достаточно! Но Лиза требует, чтобы я практиковалась ещё и дома!

Итак, что я обязана делать?

1. Каждый день учить пять новых слов. Подумать – какая малость! Однако за два пропущенных дня набегает уже десять, потом ещё и ещё, и т. д. (Мой долг зашкаливает – накопилось сто двадцать невыученных слов.)

2. Раз в неделю смотреть кино на английском. Для дебюта я выбрала фильм про акул. Акулы потрясающе молчаливы, мне это импонирует. Но Лиза забраковала акул и подсунула мелодраму. Её герои на протяжении двух часов экспансивно выясняли отношения. Я поняла, что уже могу похвастаться безупречным знанием двух местоимений: I (я) и you (ты). Больше не удалось разобрать ни слова.

3. Один час в неделю разговаривать с носителем языка, то есть общаться с Джоном (это приятный во всех отношениях британский джентльмен, преподаватель моего лингвистического центра). При этом ни в коем случае не использовать пантомиму и наскальные рисунки! Выражать мысли исключительно словами. (Издевательство!)

4. Один раз в неделю выкладывать тематический пост на английском форуме и отвечать на комментарии. Участвовать в обсуждениях. (Нереально!)

5. Три раза в неделю по двадцать минут смотреть новости ВВС, а потом переводить отдельные сюжеты с помощью текстов на сайте ВВС.

6. Слушать песни на английском, распечатав перевод. Начать, естественно, с Демиса Руссоса.

Предварительный итог за неделю: выучено семь с половиной слов. По остальным пунктам не сделано НИЧЕГО.

Я уже прочитала про Джузеппе Гаспаро Меццофанти, хранителя ватиканской библиотеки, впоследствии ставшего кардиналом. Меня занимал вопрос: как проверяли его знания? Где раздобыли такое количество иностранцев?

Нет, тут всё честно. Как выяснилось, слава знаменитого лингвиста простиралась так далеко, что многие иностранцы, приехав в Болонью, считали своим долгом навестить Меццофанти и пообщаться с ним на родном языке. Его лингвистические способности были уникальны. Не сомневаюсь, мозг хранителя ватиканской библиотеки был устроен совершенно другим образом, нежели мой. Вероятно, у меня и вовсе отсутствует важная извилина, ответственная за усвоение иностранного языка.

Надо срочно сообщить об этом Лизе!

Чтобы зря не мучилась.

Я абсолютно бесперспективная ученица!

…Вычеркнув себя из списка последователей Меццофанти, я занялась более простым, нежели изучение английского, делом: попыталась сдать квартиру.

Отличная двухкомнатная квартира, загадочным образом доставшаяся мне в конце прошлого года, сейчас висела на плечах мёртвым грузом. Требовалось быстро найти квартиросъёмщиков – приличных и надёжных, которые не станут грызть мебель и не превратят апартаменты в бордель. Я была готова назначить умеренную плату за жильё – лишь бы не накапливать долги по коммунальным услугам, ну и чтоб сверху капелька оставалась.

Набрав пятнадцать телефонных номеров, пятнадцать же раз обнаружила на том конце провода не клиента, а посредника. Дала объявление на местный квартирный сайт, но уже через три секунды его похоронило под лавиной объявлений, опубликованных агентствами недвижимости. Каждую минуту добавлялось несколько десятков новых предложений. Причём фирмы явно давали фальшивые объявления, «наживку». К примеру, за двухкомнатную шестидесятиметровую квартиру в центре города с отличным ремонтом, дорогой мебелью и бытовой техникой (роскошные фото прилагаются) просили пять тысяч рублей в месяц.

Ерунда какая-то!

Ясное дело, такие объявления имели единственную цель – заставить потенциального клиента позвонить в агентство. А уж потом ему ни за что не сорваться с крючка…

Не добившись результата, я отложила вопрос на завтра. Найду газету бесплатных объявлений и на сером квадратике бумаги нацарапаю своё предложение. Так, по старинке, возможно, будет гораздо эффективнее, чем пытаться искать квартиросъёмщиков через Интернет.

Глава 9
Весеннее обострение

В понедельник, двадцать девятого марта, вместо того, чтобы умиротворённо пить кофе, редактировать статью или перебрасываться колкостями с Викторией Анатольевной, я судорожно названивала в Москву и, замирая от страха, вслушивалась в длинные гудки.

Утром в столичном метро террористы взорвали две бомбы. Телевидение без конца крутило одни и те же кадры – окровавленные, ошеломлённые люди, оцепление, машины «скорой помощи», спасатели… Студенты ехали на лекции, служащие – на работу. И вдруг в один трагический миг чья-то жизнь оборвалась, а чья-то никогда уже не станет прежней…

Я сразу подумала о маме, отчиме и старшем брате. Марго и отчим должны были улететь в Вену… но вдруг не улетели? Сергей всегда ездил на автомобиле… но ведь бывают фатальные совпадения и случайности. Брат мог этим утром из-за диких московских пробок оставить машину у станции метро и спуститься вниз…

До Марго я дозвонилась практически сразу, до Сергея – только в три часа дня. И вздохнула с облегчением.

Цел и невредим.

В метро сегодня не спускался.

После минутной радости нахлынула тоска. Сочувствие жертвам теракта и их родственникам смешалось с мыслями о хрупкости нашего существования, о миллионе опасностей, таящихся в каждом новом дне…

Двадцать первый век: нанотехнологии, марсианские роботы, коллайдер… Но, как и прежде, люди продолжают азартно убивать друг друга. Чья-то ненависть бурлит и клокочет и выплёскивается наружу, заливая мир чёрным ядом…

Виктория Анатольевна примостилась рядом и тихонько ныла в унисон моим переживаниям:

– Как страшно… Что же творится, а? Бедные москвичи, как они теперь будут спускаться в метро? Каждый день туда надо идти и ехать в вагоне… А вдруг опять бомба? Боже мой, Боже мой… Почему люди такие жестокие?..

– Хотите, заварю чай? – предложила я коллеге.

– Да, Юлечка, давай. Что-то у меня совсем нервы расшатались…

Буквально через час в редакции появился… Егор.

Подумать только – мы не виделись целую вечность! И как же он прожил без меня несколько дней? И что, опять будет терроризировать каверзными вопросами?

Стоило появиться нежданному гостю, кабинет наполнился весенней свежестью.

Это его одеколон?

За окном на самом деле искрилась солнечными лучами и струилась потоками талой воды настоящая весна… Егор уже сменил пуховик на кожаную куртку. Но чем, кроме аромата свежести, порадует сегодня юноша?

– Пообедаем вместе? – предложил Егор. – Слышали, что в Москве творится?

– Да. Ужасно.

Зачем нам обедать вместе?

1. Я не хочу есть.

2. Предчувствую: опять начнутся вопросы. Боюсь сболтнуть лишнего.

3. Я не стремлюсь проводить как можно больше времени в компании обаятельного парня. Мне это вовсе ни к чему…

4. Возмутительно – ну что он привязался?! Занимался бы своей белобрысой куклой на белой «ауди»!

Виктория Анатольевна, всё ещё не покинувшая кабинет, партизанила за спиной у гостя. Для моей коллеги я придумала массу кодовых имён: она и Королева Корнеплодов, и Принцесса Удобрений, и Богиня Грядок, и Гроза Бурьяна, и Колорадский Ужас…

Лицо Виктории Анатольевны озаряли туманные протуберанцы разнообразных эмоций: ей явно понравился высокий, фактурный юноша с ясными голубыми глазами, но она, наверное, опасалась за моё целомудрие. Коллега с материнским умилением взирала на крепкую шею Егора и беззащитный мальчишеский затылок, но, улучив момент, строго пригрозила мне пальцем.

Вот ещё!

Егор присел за рабочий стол. Десять минут назад тут громоздились телеса Королевы Корнеплодов. Он задумчиво повертел в руках вырезку из газеты «Из рук в руки», где я написала объявление о сдаче квартиры, и выжидательно посмотрел на меня.

– Ну так что? Мы идём или нет?

– Поздновато для обеда.

– И всё же?

– Ладно, – нехотя буркнула я.

Наверное, он меня загипнотизировал.

Обед, на удивление, прошёл в довольно приятной обстановке. Егор ни слова не сказал про «ниссан» и не пытался «во всём разобраться». Он только задал пару сочувственных вопросов о погибшей подруге, и я погрузилась в воспоминания о чудесном времени, когда Нонна ещё была рядом. Егор не останавливал, внимательно слушал, как опытный психоаналитик.

Мы с подругой славно трудились и отлично отдыхали. Когда у Нонны была сеть магазинов «Колибри», я сочиняла оды о предпринимательском таланте бизнес-леди и публиковала их в журнале «Удачные покупки» (подруга щедро оплачивала публикации, а я получала комиссионные за рекламу. Безотходное производство!). Когда она занялась поставками элитного текстиля и открыла фирму «Вернхаус», я изо всех сил пиарила её простыни из египетского хлопка и мериносовые покрывала.

Кофейни «Золото» и «Шоколад» – отдельная песня. Мы вложили в них свои души – мою и Ноннину… А в свободное время отправлялись в клуб или уезжали по приглашению за двести километров в соседний город на удалой девичник. Иногда катались на роликах, я – грациозно, Нонна, безусловно, как бегемот. Я восхищалась её деловой хваткой и стойкостью – она лишь на мгновение сгибалась под ударами судьбы (а этих ударов было немало!), а потом выпрямлялась в полный рост и начинала выкарабкиваться из бездны…

– Сейчас я испытываю сожаление, что не был знаком с вашей подругой, – заметил Егор. – Видно, она была очень яркой личностью. Вы, Юля, с таким теплом о ней рассказываете. А говорят, женской дружбы не существует. Вам сильно не хватает Нонны?

– Не хватает. А почему вы заманили меня на обед? – с подозрением осведомилась я.

– Просто так. За компанию, – пожал плечами Егор. – Только ваш обед обедом даже с большой натяжкой не назовёшь.

Я посмотрела на выставку посуды перед собой: чашка с кофе, бокал с соком…

Булькаю, конечно.

Но кому сейчас легко?

А сотрудник страховой компании «Атлант» тем временем слопал гигантский стейк, подрумяненный снаружи и ало-розовый внутри, и тазик картофельного салата.

– Егор, вы когда-нибудь мне выплатите страховку или нет? – в лоб спросила я. – Дело надо делать, а не таскать за собой по кафе несчастных, обездоленных клиенток фирмы.

– Юля, да вы не волнуйтесь, – неопределённо ответил Егор.

– Ну как же?

– Давайте спокойно во всём разберёмся.

– Вы это уже сто раз говорили. Вы, Егор, я думаю, Почётный Канительщик России.

– В смысле, зануда? – улыбнулся мучитель.

– Вы очень ценный работник. Владельцу страховой компании выгодно иметь такой персонал.

– Правда?

– Безусловно. Вы не отдаёте мне деньги. Я могла бы положить их в банк под проценты или прокрутить каким-то образом. Или купить новую машину. Да мало ли. Нашла бы применение. А так… Мои деньги прокручивает владелец «Атланта». Он на мне наживается!

Егор посмотрел в окно. С крыш струились потоки воды, птицы щебетали.

– Вы не знакомы с владельцем нашей компании, но говорите о нём с ненавистью. Поверьте, он достойный человек. Я хорошо его знаю.

– Я уже дико ненавижу всю вашу контору! Мне нужны мои деньги.

– Пусть пока побудут у нас, – улыбнулся Егор. – А то вы вмиг их спустите на памперсы и распашонки.

– Да хотя бы и на это.

Мы вышли из кафе и на мгновение застыли на мокром крыльце, ослеплённые безудержным и яростным потоком солнечного света. С козырька текло, капли стучали о крыльцо, раскалываясь от ударов на сверкающие молекулы, а солнце играло разноцветной радугой в хрустальных нитях воды, перебегая по ним, как по струнам арфы… Весна билась и пульсировала в воздухе, звенела птичьим гомоном, будоражила, окутывала влагой…

Прямо перед нами раскинулось море – сугробы чернели и оседали на глазах, под ногами бурлил водоворот.

– Чудесно, – пробормотала я. – Сейчас мы утонем.

– Давайте-ка, – сказал Егор и решительно подхватил меня одной рукой, так, что я столбиком взметнулась вверх и оказалась прижатой к его правому боку.

– А-а! – заорала я от неожиданности и обхватила его за шею.

– Спокойно! – приказал юноша и без видимых усилий в два прыжка преодолел лужу.

Обувь он, конечно, промочил.

Но мне-то что?

Я не просила совершать этот подвиг!

За секунду до того, как он схватил меня, я и сама приготовилась к прыжку. Попрыгать я мастер, имею в трудовой биографии семь лет занятий художественной гимнастикой. Когда преодолеваю препятствия – порхаю, как балерина, срывая аплодисменты случайных зрителей. Но могу и грохнуться – уже сказывается возраст. Отложение солей в суставах, пятое-десятое…

Вот и сейчас хотела блеснуть способностями.

Не вышло.

Однако как приятно превратиться в ценный груз! Скажу Никите, пусть почаще перетаскивает меня с места на место.

– Спасибо, – смущённо промямлила я. – Ну что вы, Егор… Ноги промочили…

– Юля, а сколько вы весите?

Ну да, правильно. Мой вес – единственная цифра, не указанная в договоре с «Атлантом». Все остальные цифры, даты, числа известны Егору. Он знает, сколько мне лет. Наверное, я гораздо его старше.

– Пятьдесят пять кэгэ.

Немного приврала, накинула шесть килограммов. А что делать? Цифра 49 пугает людей. У них в памяти почему-то сразу всплывают слова «Бухенвальд», «Освенцим», хотя узники концлагерей весили вполовину меньше, чем я.

Я – толстушка!

– Обманываете, – сокрушённо покачал головой Егор. – Думаю, и до пятидесяти не дотягиваете.

Мне стало не по себе. Его «обманываете» прозвучало как «вы снова обманываете!». Он уже два раза поймал меня на лжи. И вот сейчас я наврала ему насчёт веса. Ещё один обман, и Егор запишет меня в патологические лгуньи.

И будет прав.

Я постоянно вру.

И тут мы увидели белую «ауди», а рядом – длинноволосую валькирию, прелестную и возмущённую. Она пристально наблюдала за нами – и неизвестно какой промежуток времени. Очевидно, довольно долго, так как её лицо пылало, глаза гневно сверкали. Наверное, красотка видела, как Егор тащил меня через лужу.

– Чёрт, – выдавил Егор. – Только этого мне не хватало.

Он поднял руку в приветственном жесте, а девушка в ту же секунду стремительно подлетела к нам. Она нервно кусала губы. Если бы у меня были такие губы, да ещё и накрашенные мерцающей на солнце розовой помадой, я бы их не кусала, а постоянно вытягивала трубочкой, предлагая всем полюбоваться этой фантастической красотой.

Но тут я представила следующую ситуацию: не Егор, а Никита на моих глазах перетаскивает через лужу, прижав к себе, какую-то незнакомую девицу…

О-о-о!

Да у меня бы сердце остановилось!

Умерла бы от ревности и горя.

Хозяйка «ауди» метнулась к Егору, рискуя сломать ноги: барышня была в блестящих сапожках по моде этой весны – платформа под подошвой плюс дикая шпилька. В них и стоять-то можно было, лишь опираясь на костыли, а уж бегать – и вовсе смертельный номер.

– Теперь всё понятно! Завёл себе новую подружку, да?! А я больше не нужна! Меня – в отставку?! – со слезами в голосе воскликнула девушка.

– Лена, прекрати сейчас же, – прошипел Егор.

Я успела разглядеть красотку. Гримаса негодования вовсе не испортила её лица, оно было прекрасно: чёткая линия бровей, ресницы-опахала, сияющая молодостью кожа…

– Елена, вы спятили! – возмутилась я. – Подружка! Вот ещё! Я вовсе не подружка, а жертва «Атланта». Они прикарманили мои деньги. Поэтому, видимо, ваш Егор и носит меня на руках. Чувствует за собой вину.

Девушка отпрянула и замерла в нерешительности. Похоже, мой яростный отпор произвёл на неё впечатление. В своём безбрежном горе она выглядела очень юной и беззащитной – не стерва, выцарапывающая себе мужика в безраздельное пользование, а несчастная малышка, потерявшая любимую игрушку.

– Лена, пожалуйста, не устраивай истерику. Поговорим позже? – внятно и настойчиво произнёс Егор. – Очень прошу.

– Когда?! Ты меня избегаешь! Когда мы поговорим? Ты сбрасываешь мои звонки! – всхлипнула Лена.

– Я работаю! Ну и вообще… Ты же терроризируешь меня!

– А ты мною пренебрегаешь! Попользовался и бросил!

– Хватит скандалить. Иди в машину. Обещаю – мы с тобой встретимся и поговорим.

– Сегодня вечером! – выпалила Елена.

– Хорошо. Сегодня вечером, – зло рявкнул Егор. – Всё, договорились.

И где его английские манеры?

Разве так джентльмен обращается с леди?

Настоящий джентльмен не станет упираться рогом, когда его склоняет к встрече прелестная юная дева.

– В восемь вечера у меня.

– Ладно.

– Ты пообещал! – победоносно и обрадованно выпалила Елена. Она тут же развернулась к нам спиной и пошла к машине. Через секунду белая «ауди» выехала с парковки и влилась в сплошной поток автомобилей…

Я подумала, что обещание Егора высоко ценится, – раз девушка, вырвав согласие, тут же успокоилась и повеселела, ни капли не сомневаясь, что данное ей слово будет исполнено. Он пообещал, значит, сегодня вечером в восемь они действительно встретятся и серьёзно обсудят их отношения.

– Ты правда сбрасываешь её звонки? – спросила я в машине. – Но это же натуральное свинство!

– Юля! – горестно воскликнул Егор. – Я попал в капкан. Нет, я не сбрасываю её звонки. Но и возможности с утра до вечера висеть на телефоне у меня нет. Вчера, пока у нас было совещание, она умудрилась позвонить мне шестьдесят восемь раз! Представляешь?! Когда я вышел и проверил мобильник, то увидел, – Егор выписал рукой в воздухе кошмарную цифру, – «шестьдесят восемь непринятых звонков»! И все от Лены.

– Что, так бывает? – изумилась я. – Шестьдесят восемь?!

– За полтора часа.

– Круто. Вот это любовь!

– Нет, это уже форменная шизофрения. Кстати, а как она очутилась у кафе, где мы обедали? Теперь ещё и слежку организовала? Мало мне телефонного терроризма.

Я с сочувствием посмотрела на Егора. Не повезло ему. Если юное истеричное создание выбрало его объектом своего поклонения и утвердилось в мысли, что на земле не существует других достойных кандидатур на роль любимого, – мужчине конец.

Изведёт и себя, и его.

– Сам виноват, – ворчливо заметила я. – Вскружил девушке голову, развлёкся, а потом – в кусты.

– Я виноват, – мрачно согласился Егор. – Правда, сейчас не восемнадцатый век, и ещё не известно, кто кому вскружил голову, и кто активнее поразвлекался… Но не отрицаю. Да, конечно, виноват…

Я покосилась на Егора, с удовольствием ощупала взглядом его точёный профиль… Он уже остановил машину в двух шагах от редакции «Уральской звезды» и теперь сидел неподвижно и в тоскливой задумчивости смотрел куда-то вдаль, сквозь лобовое стекло… Вероятно, размышлял, в какой ад способна превратить его жизнь настойчивая блондинка.

Если уже не превратила.

Опять же: сам виноват.

Мама и Никита твердят, что я обязана догнать прогрессивное человечество в вопросе технической оснащённости и наконец-то установить скайп. И тогда можно будет общаться напрямую, вместо того чтобы писать письма или перебрасываться фразами по аське…

А я не хочу.

Люблю постучать по клавиатуре!

Ещё родные жаждут подсоединить к моему ноутбуку веб-камеру. Ну, конечно! Чтоб мой мирок лишился уединённости: вся планета сможет лицезреть мою бледную физиономию и взлохмаченную шевелюру.

Нет уж. Никаких веб-камер!

Пусть друзья думают, что я красивая.

Оставленный без скайпа, Никита просто звонит по телефону. Так, конечно, гораздо дороже, но ничего.

Мы обсудили теракт в московском метро. Никита тоже весь день переживал из-за тёщи, Юрия Валентиновича, моего брата Сергея, а также своих московских друзей. Поработать ему не удалось – звонил москвичам, выяснял, никто ли не пострадал.

– Почему люди такие злые? – вздохнула я. – Зачем убивать друг друга? Почему кто-то должен умирать? Почему мир наполнен ненавистью?

Наивные детские вопросы.

Вопросы без ответов.

– Юля, – проникновенно сказал Никита, – злости обычного человека хватает лишь на то, чтобы поорать на детей, расколотить тарелку или организовать какую-то мелкую пакость. А когда террористок-смертниц опутывают проводами и взрывчаткой и отправляют в час пик в метро – за этим стоит не злость, а чей-то холодный трезвый ум, чьи-то финансовые интересы и политический расчёт. Взрывы в метро были кому-то необходимы, и их организовали. У кого-то была цель, замысел, причины. А простые люди – марионетки в чьей-то дьявольской игре, расходный материал, перемолотый в кровавой мясорубке…