Электронная библиотека » Наталия Миронина » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 11 декабря 2015, 13:00


Автор книги: Наталия Миронина


Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Наталия Миронина
Третий брак бедной Лизы

© Миронина Н., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

* * *

Глава 1

Мама была права. Мама была права, утверждая, что мужа не стоит баловать изысканными завтраками, идеально глаженными рубашками и уютной тишиной выходного дня. Не стоит, потому что муж все равно может уйти. Лиза Чердынцева обвела взглядом комнату, заметила торчащий из шкафа рукав плаща и вздохнула. Ее муж вчера ушел. Ушел с одной сумкой, в которую аккуратно сложил белье, костюм и куртку. Ее муж Андрей был умным, добрым и красивым, он очень любил их дочь, но все равно ушел к тетке с двойным подбородком, толстыми ногами, похожими на букву «Х», и прической, как у Джеки Чана, – черные блестящие волосы лежали шлемом вокруг ее круглого плоского лица. «Я несправедлива. Я злюсь, поэтому несправедлива», – Лиза дважды повторила про себя фразу, но объективности в отношении тетки-разлучницы не прибавилось. Как ни странно, изменивший муж злости не вызывал. Он уходил так благородно, что Лизе даже захотелось упаковать для него несколько кастрюль – вдруг в его новой семье их не хватает. «Впрочем, такая имеет всё – и кастрюли, и сковородки, и чужих красивых мужей», – опомнилась Лиза и попыталась разозлиться. Ей до сих пор не верилось, что все эти сборы – окончательный и бесповоротный разрыв, итог их семилетней жизни, конец их дома – дома уютного, суматошного и немного безалаберного.

Лиза наблюдала, как Андрей тщательно, знакомыми жестами складывает вещи, и почти не ощущала беспокойства. Казалось, муж собирался в командировку.

– Ты точно все решил? – наконец спросила она.

– Лиза, да, точно. Но мы будем общаться, и Ксюшу я буду навещать часто. Думаю, ты не будешь возражать.

– А почему я должна возражать?

– Ну, мало ли… – смутился Андрей и принялся складывать свои трусы. Аккуратно так, шовчик к шовчику.

– Брось ты это! – не выдержала Лиза.

Андрей поднял голову и, набрав в легкие воздуха, произнес:

– Лиза, не надо…

– Брось мучиться, трусы сложи в стопку и сверни в рулончик. И быстро, и не помнутся, и места мало в сумке займут.

– А… – благодарно отозвался уходивший муж.

Лиза про себя усмехнулась: «Никогда! Никогда я никого не останавливала. И его не стану!» Она прошла на кухню и зашумела кофеваркой.

Андрей ушел, даже кофе не попил. Лиза постояла у окна. Вот он усаживается в машину, осторожно лавирует, выезжая со двора, а затем автомобиль, набрав скорость, вливается в поток Ленинградского проспекта. «Интересно, где он теперь будет жить?» – Лиза впервые за последний год задала себе вопрос, ответ на который иные жены на ее месте знали бы уже давно. Лиза же была нелюбопытна. И не очень внимательна. И доверчива. Всезнанию она интуитивно предпочитала неинформированное спокойствие.

– У него любовница, – сообщали ей со всех «заинтересованных» сторон.

– Что-то он у тебя очень задумчивым стал… Даже для ученого-биолога это слишком… – подмечала ближайшая подруга Марина.

– Да? – удивлялась Лиза и даже не пыталась присмотреться к мужу. Она знала, что в силу своего легкого характера, широты натуры и легкого пофигизма Андрей вполне искренне сможет разделить себя на две равные части – семейную и любовную. И сделает он это по-доброму и искренне. Ну, вот такой характер! Перемена места жительства, конечно, намекала на то, что интересы несколько сместились. Впрочем, Лиза не сомневалась: в ближайшие выходные Андрей появится на пороге ее дома.

Когда машина бывшего мужа исчезла из вида, Лиза принялась за уборку. В ее доме всегда было чисто, но сейчас, когда после сборов в доме нарушился привычный уклад, Лиза засучила рукава, достала пылесос и принялась наводить блеск. Работа ее отвлекала сразу от двух тяжелых мыслей. Первая звучала примерно так: «Вот я теперь одинокая женщина!» Вторая была более оригинальной: «Перед мамой надо предстать во всеоружии – чтобы она даже не заподозрила, о моих переживаниях!» Вторая мысль была назойливой и противной – Лизе казалось, что ее обязательно будут выводить на чистую воду и добиваться от нее положенных слез и причитаний. «Но что поделать, если я не переживаю! Во всяком случае, пока!» Лиза на ходу взглянула на себя в зеркало и с удивлением отметила, что столь неприятное событие вовсе не отразилось на ее внешности.

К маме она явилась ровно в три часа. К дому родителей Лиза подошла чуть раньше, но, взяв себя в руки, дождалась оговоренного времени, и только когда большая стрелка на часах вплотную подошла к двенадцати, Лиза вошла в подъезд. В огромном гулком вестибюле ее встретила консьержка. Лиза миновала зеркальную стену, потом поднялась по лестничному пролету и только потом вошла в лифт. За это время она успела тайком перекреститься, несколько раз глубоко вздохнуть и прошептать про себя: «Ну в конце-то концов! Мне тридцать лет!» Лиза не могла избавиться от ощущения вины, будто это она ушла из семьи, бросив шестилетнего ребенка.

– Привет! – Лиза весело поздоровалась с мамой.

– Здравствуй! – сурово ответила Элалия Павловна.

– Где Ксения? Как она?

– Она с Ритой пошла в «Армению» за чурчхелой.

Рита была приходящей домработницей, порой она выполняла роль няни. Мама испытующе посмотрела на Лизу и произнесла:

– Ксения – нормально. Пока. Но что будет дальше?! – Элалия Павловна многозначительно пожала плечами.

– Все будет хорошо. – Лиза намеренно тщательно выбирала яблоко в большой вазе, пытаясь отвлечь маму и не позволить ей сосредоточиться на допросе.

– Ну, Андрей что, уехал? – спросила Элалия Павловна.

Лиза ответила не сразу, словно показывая, что есть дела поважнее, чем обсуждение поступков мужа. Например, отрывание яблочного хвостика.

– Да, уехал, – наконец ответила она.

– Ясно. Как вообще ты могла это допустить?! У вас же ребенок?! – Мама выпалила все эти вопросы на одном дыхании.

– Мам, я ничего не допускала. Я даже ничего не замечала. И потом, если это должно было случиться…

– Что – это?

– Ну, – тут Лиза смутилась, она не очень привыкла откровенничать с матерью. – Ну, то, что он влюбился…

– Господи, влюбляйся сколько влезет! Но тогда детей не заводи!

– Мам, что ты на меня сердишься? Это же не я ушла. – Лиза робко попыталась успокоить мать.

– Неважно! Семья – это двое, оба виноваты, когда такое происходит!

Лиза промолчала. Она действительно ощущала вину, и это чувство было сильнее обиды. «Сейчас мама мне внушит, что все произошло из-за меня!» Лиза посмотрела на обгрызенное яблоко, собираясь заплакать.

– Кто она? Эта мадам, к которой он ушел?

– Понятия не имею, – растерянно пожала плечами Лиза. Заплакать не удалось – она не ожидала, что мать задаст подобный вопрос.

– Как? Совсем ничего не знаешь? – Элалия Павловна с удивлением посмотрела на дочь.

– Совсем. Мне это неинтересно. Это ведь ничего не изменит, если я буду знать, какого цвета у нее глаза и где она работает. – Лиза не лукавила: как выглядит соперница, она узнала совершенно случайно.

– Да? – Чувствовалось, что мать растерялась. В этом спокойном неведении дочери было какое-то превосходство.

– Да, – односложно ответила Лиза, мечтая о том, чтобы эта беседа закончилась как можно быстрее.

– Ну? Он хоть что-нибудь сказал?! Как вообще это происходило?! – Мама по-прежнему возмущенно смотрела на дочь.

– Никак. Он спокойно собрал сумку – какое-то белье, костюмы, куртку… Мам, представляешь, он ушел с одной сумкой…

– А что тут представлять?! У него же ничего нет! Квартира принадлежит нам… – Теперь в мамином голосе послышалась агрессивная уверенность…

Тут надо заметить, что гордостью семьи Чердынцевых, кроме не вызывающих сомнений карьерных достижений, была еще их собственная звучная фамилия и… недвижимость. Отец Лизы, «тихий барин», как его называла одна из консьержек, был конструктором. Над чем он работал – никто никогда не знал, и это считалось делом вполне естественным. Видимо, не скороварки паяли на его производстве. Именно от этого производства Петру Васильевичу и дали неплохую квартиру в сталинском доме в районе метро «Сокол». И только Петр Васильевич обрадовался, что до работы можно будет добираться пешком в серые переулки Ходынки, как умерла родственница жены и семья получила в наследство огромную квартиру в знаменитом доме Нирнзее в самом центре Москвы в двух шагах от Красной площади. Элалия Павловна, жена Петра Васильевича, дама волевая, несмотря на «мягкое», придуманное родителями имя, железной рукой организовала переезд в великолепное жилище с огромными потолками и окнами. Но не все члены семьи разделяли ее энтузиазм.

– Вы даже не понимаете, что второго такого дома в Москве – нет! – восклицала она.

Действительно, второго такого дома в Москве не было. Тут Элалия Павловна, музыковед, педагог, автор нескольких учебников и вообще очень культурная женщина, не преувеличивала.

Немец Нирнзее свой доходный дом «недорогих квартир» построил в Большом Гнездниковском переулке в 1913 году. Расчищая площадку под строительство, он снес кучу маленьких домишек, выбрал самый необычный проект, пригласил художника Головина для создания огромного панно, и вот уже вскоре дом-легенда превратил уютный московский переулок вблизи Пушкинской площади в ущелье – огромный дом возвышался скалой и застил солнце. Эрнст Карлович был человеком крайне практичным, а потому квартиры были небольшие и недорогие. Расчет оказался верным – маленькое жилье пользовалось у москвичей успехом. К тому же на крыше дома был зеленый двор, кинотеатр и ресторан. Родственники же Чердынцевых по материнской линии были из «бывших» – две «графинюшки», вдовы с детьми, каким-то образом затерялись в огромном доме и пережили самые лихие времена. Когда Лиза была маленькой, она помнила нечастые визиты в эти заставленные мебелью квартиры – старухи, уже внучки тех самых вдовьих детей, жили небогато, стол их был скуден, но хороший кофе имелся всегда.

Чердынцевы переехали в Большой Гнездниковский в тот год, когда Лиза заканчивала школу, ее младший брат Боря перешел в пятый класс, а Элалия Павловна выпустила свой первый учебник по истории русской музыки девятнадцатого века.

Элалия Павловна восклицала:

– Вы не понимаете происходящего! Мы будем жить в самом центре Москвы, в знаменитом доме! Это же сердце русской и советской культуры.

Вслед за этим восклицанием она перечисляла имена и фамилии, и всем казалось, что Элалия Павловна зачитывает вслух том Советской энциклопедии. Сын Боря помалкивал – он уже знал, что маму переспорить нельзя. Лиза переезду радовалась – по сравнению с тихими и почти провинциальными Песчаными улицами «Сокола» здесь ощущался столичный драйв. Да и сам дом ее удивлял – огромные вестибюли и широкие сквозные лестницы, четыре лифта, специальный зал для проведения различных мероприятий, апартаменты (иначе и не скажешь), консьержка. Попадая сюда, сразу забывались типовое жилье, теснота лестничных площадок, унылые малярные эксперименты ЖЭКов. Впрочем, этот дом был чем-то вызывающим и в эпоху нового строительства – уникальная архитектура, основательность отделки этого старинного гиганта превращали дом Нирнзее в подлинный шедевр, все же остальное на его фоне казалось дешевым новоделом.

Квартиру Элалия Павловна оформила так, что приходящие гости только качали головами. Дорогой вычурной мебели было немного, и этот сознательный лаконизм подчеркивал размеры и объемы. По стенам в дорогих рамках были развешаны старинные фотографии всего семейства Чердынцевых – женщины в кружевных платьях, сановники с неестественно прямыми спинами и огромными орденами на груди, дети в матросских костюмчиках. Отдельно висели фотографии советских и партийных деятелей – Чердынцевы умели делать карьеру при любой власти. Родни Петра Васильевича было совсем немного – лица его предков казались не такими надменными, костюмы не такими щеголеватыми.

– Ваша ветвь всегда была ближе к земле, – снисходительно отмечала Элалия Павловна. Забавно, что и Петр Васильевич, и его жена – оба они были Чердынцевыми. Только разных, очень дальних ветвей этого рода, таких дальних, что и родственниками их считать было нельзя. Познакомили Петра и Элалию друзья, решившие познакомить друг с другом двух редких однофамильцев.

«Мой маленький паровозик!» – так, будучи в состоянии легкого «навеселе», при гостях, Петр Васильевич опрометчиво, но точно охарактеризовал супругу. Энергичная, пробивная, громкая и вся какая-то округлая, Элалия Павловна в семье была локомотивом.

– Ты – в отца! Ты вся в его родню! – часто слышала Лиза в свой адрес и нисколько не обижалась на слегка пренебрежительный тон матери. Отец казался дочери верхом совершенства – спокойный, работящий, ласковый, не склонный к перепадам настроения, он был близок с детьми и никогда не пугал их амбициозными требованиями. В отличие от Элалии Павловны, он не ждал от своих отпрысков доказательств исключительности ни в плане ума, ни в плане успешности.

– Надо нормально учиться и много читать. – Это он повторял неустанно.

Мама же требовала от детей активности, которая могла бы в будущем привести к головокружительной карьере.

– Вот бросила музыкальную школу, а могла бы уже в Гнесинке выступать, а это прямой путь к хорошему замужеству! Там очень много талантливых и перспективных молодых людей! – укоряла Элалия Павловна дочь.

Увы, к вполне справедливым требованиям примешивались «светские» амбиции – сын должен ловко поддерживать разговор с гостями и галантно «расшаркиваться» с дамами. Дочь должна отлично выглядеть и уметь себя подать.

– Лиза, вот что ты вчера ответила Светлане Петровне, когда она спросила, почему ты поступила в медицинский?

– А я ничего особенного не ответила. – Дочь пожала плечами.

– Вот именно, а должна была дать понять, что выбор неслучаен – с детства ты мечтала стать врачом, поэтому упрямо и целенаправленно шла в мединститут. Что ты хочешь заниматься научной работой, планируешь поступать в аспирантуру. Такой ответ характеризовал бы тебя как цельную натуру, упорную, работящую девушку. Девушку, которая совершает поступки обдуманно.

– Мам, зачем это Светлане Петровне?

– Ей – незачем, это надо тебе! Это надо твоей семье. Мне. Приятно, когда говорят: «У Чердынцевых дети – умные, воспитанные, целеустремленные». К тому же у Светланы Петровны знакомые есть… в Министерстве здравоохранения.

– А-а-а, – протянула Лиза.

– Не «а-а-а». Речь не о чем-то неприличном. Речь о том, что во все времена важно мнение окружающих. Важны знакомства. Мнение общества. И свое место в этом обществе надо завоевать.

Элалия Павловна знала, о чем говорила. Свое место в музыкальной жизни Москвы она завоевала титанической работоспособностью, энциклопедическими познаниями в области музыкальной культуры и ярким преподавательским талантом. Эти качества удачно дополнялись амбициозностью и умением обворожить нужного собеседника.

Успех Элалии Павловны пришелся на переломные девяностые. Сама она, в душе проклиная перемены, старалась не упустить время и людей. Люди для нее были тем самым «лифтом», который поднимал ее наверх.

Лиза удивлялась маме и понимала, что ничего такого в ее собственной жизни и не случится. Она стеснялась при большом скоплении известных людей – отвечала невпопад, краснела и старалась побыстрее улизнуть из гостиной. Элалия Павловна и сердилась, и смущалась – ей хотелось, чтобы дочь соответствовала ее блестящему положению. Но дети, увы и ах, росли людьми несветскими.

Лиза тем временем с удовольствием училась в медицинском на педиатра, ни о какой аспирантуре не думала, а мечтала о тихой районной поликлинике, дежурствах и домашних вечерах с мужем. Мужа она нашла быстро. Андрей, студент-биолог, заехал на кафедру педиатрии за рефератами, встретил там Лизу. Она как раз радостно изучала свою зачетку.

– Отличница? – улыбаясь, спросил Андрей.

– Да, – кивнула Лиза и покраснела. Она обожала получать пятерки. Ей нравилось, когда в аккуратных клеточках ведомости красовались пузатенькие «отлично».

– Что, ни одной четверки? Ни разу?

– Ни одной! – с гордостью подтвердила Лиза. – А у вас?

– А у нас, – с мелким ехидством ответил незнакомый парень, – пятерки получать неприлично. Мы – люди взрослые, серьезные, нам эти школьные дела не «в кассу».

– А кому это – вам?

– Биологам. Я в МГУ учусь на биологическом. Изучаю водоросли.

– А, так бы сразу и сказали! – Лиза рассмеялась. – Водоросли изучать – не детей лечить – это и забубенный троечник может. Никакой ответственности.

– Ну, не скажите… – Молодой человек вмиг стал серьезным.

– Понятно, – перебила его Лиза. – Можете продолжать. Вы сейчас будете убеждать меня, что ваша профессия самая лучшая. Мы пойдем бродить по весенней Москве, лучше по Бульварному кольцу… Или нет, поедем на Воробьевы горы, на смотровую площадку. Мы стоим – за спиной университет, внизу Москва как на ладони. Вы будете говорить, говорить, говорить… И я, сраженная вашей преданностью делу, влюблюсь в вас… Или убью. За болтливость.

– Давно в кино были? – деловито осведомился молодой человек.

– Давно. Можно сказать, и не была почти…

Мультфильмы на утреннем сеансе в кинотеатре «Ленинград».

– Тогда лучше и не начинать.

– Вот и я о том же.

– Может, пару коктейлей в клубе «Беглец»? Танцы и караоке?

– А что-нибудь более интеллектуальное?

– Например?

– Хочу на выставку импрессионистов. Но там такая толпа!

– Попробую, хотя и не обещаю. Но это в перспективе. А сегодня можно погулять… Погода отличная! Только вот рефераты надо домой закинуть. Ну, как?

– Вы с ума сошли! Будущие педиатры по чужим квартирам не ездят.

– Вот и не угадали – как раз педиатры по чужим квартирам ездят. На вызовы.

Лиза рассмеялась:

– Это после диплома.

– До диплома-то ждать долго. И потом, у меня дома – мама. Не бойтесь. Кстати, это она послала меня за рефератами. Она «преподом» у вас работает…

– Да что вы?! И на какой кафедре?

– Не бойтесь, не у вас. Санитария и гигиена…

Лиза внимательно посмотрела на собеседника. Высокий, худой, широкоплечий. У молодого человека было красивое лицо – резкие, но правильные черты, немного смуглая кожа, глаза серые, обрамленные темными ресницами.

«Это хорошо, что у него глаза маленькие, – подумала про себя Лиза. – Терпеть не могу красавчиков». Впрочем, она слегка преувеличивала – ее опыт общения с мужчинами ограничивался парой поцелуев, пятью свиданиями и одним серьезным выяснением отношений. Отношения выясняла не она, а староста их группы, который в нее влюбился на первом курсе. Лизе было не до него – ей надо было получать пятерки.

– Ну что, согласны?

– А может, все-таки в кино? Что-нибудь такое, веселое? Можно в «Иллюзион».

– Нет, не получится, – покачал головой молодой человек.

– Это почему?

– У меня нет денег, временный финансовый кризис.

– А как же клуб «Беглец» и караоке?

– Там знакомства. Там учитывают мою хорошую кредитную историю.

У Лизы испортилось настроение – этот симпатичный молодой человек нарушал все правила игры. По ее мнению, о безденежье мужчина говорить не должен, а должен ухаживать так, чтобы дама даже не догадывалась о возможных материальных трудностях.

– Что это вы надулись?

– С чего это вы взяли? – Лиза дернула плечом.

– Что ж я, не вижу?! Впрочем, можете не объяснять. Вам не понравилось, что я признался в финансовой несостоятельности. Но зачем я буду вам морочить голову?! У нас же не роман. И я не стараюсь вам понравиться.

– А если бы старались, то врали? – прищурилась Лиза.

– А то! Спрашиваете! Я бы знаете, каким петухом тут ходил?!

Лиза чувствовала, что молодой человек смеется над ней, но, как надо на это отреагировать, она не знала. Что-то очень обаятельное и простое было в его поведении.

– Вас как зовут? – наконец решилась Лиза.

– Андрей, а вас?

– Лиза. Мне очень приятно, но давайте встретимся завтра, там решим – кино, или выставка, или погулять?

– А не обманете? – Андрей пристально посмотрел ей в глаза.

– Не замечена в этом.

– Тогда – договорились. Пока! – Андрей махнул ей пачкой распечатанных рефератов и вышел из аудитории.

«Ну-ну, так я тебя и буду ждать! – повесила нос Лиза. – Ты даже телефон у меня не узнал. Ну и черт с тобой!» Она положила зачетку в сумку, и в это время…

– А телефончик? Как же я без телефончика?! – просунул голову в приоткрытую дверь Андрей.

На следующий день он ждал ее у института.

– Ну, как сегодня, пятерка была? – Он посмотрел на довольное лицо спутницы.

– Да, я уже почти все экзамены сдала. Досрочно.

– Это хорошо, – сказал Андрей, – потому что у нас большие планы.

– Какие?

– В выходные мы едем к моим друзьям.

– И далеко ехать надо?

– Господи, а вы совершеннолетняя? – Андрей даже остановился.

– Да, вполне, а что?

– Напрягаетесь, как только вас приглашают куда-нибудь. Может, мне у вашей матушки вас отпросить надо?

– Отпросите. – Лиза вдруг представила картину – строгая и высокомерная Элалия Павловна и этот такой смешливый молодой человек.

– А куда ехать надо?

– В смысле?

– Чтобы вашу матушку застать?

– Я пошутила.

– Жаль, я бы хотел с ней познакомиться.

– Это зачем еще?

– Сразу будет понятно, стоит ли тебе делать предложение? Ведь дочери ужасно похожи на своих мам. Доказано.

– Ерунда, а потом, кто тебя просит мне предложение делать?! Мне и так хорошо!

– Согласен, семью заводить рано.

Лиза промолчала, и опять у нее испортилось настроение – опять этот молодой человек вел себя не так, как ей хотелось. Для начала хотелось осторожных разговоров о предметах нейтральных – путешествиях, книгах, улицах города, каких-то интересных случаях. Затем спутник должен был рассказать о себе, скромно так себя похваливая. Вслед за этим подойдет ее черед – она скупо, парой слов, обрисует свой характер, привязанности и привычки. Он удивится, внимательнее на нее посмотрит, потом сделает комплимент, подчеркнув свою заинтересованность. Она же будет доброжелательна и немного рассеянна – ведь что тут удивительного – свидание с молодым человеком… И она не будет раздавать авансы в первый день, она даже откажется от следующей встречи, если он попросит. Она будет держать паузу и соблюдать дистанцию, чтобы заинтриговать его. Вместо этой схемы, которую на разные лады описывают все без исключения женские журналы, новый знакомый быстро расставил все знаки препинания: «Семью заводить рано». И точка. Далее, через запятую, с восклицательными знаками в конце, у него шли «удивительные друзья», «большая наука» и «классное занятие – горные лыжи». Лиза внимательно слушала Андрея и пришла к выводу, что места для девушки в этом плотном графике остается весьма немного. А прислушавшись к интонациям и окончательно вникнув в слова, Лиза и вовсе встала в тупик.

– Слушай, у нас какой сейчас год? – спросила она неожиданно, перебив его красочный рассказ о прелестях горных закатов.

Андрей замолк и остановился, словно налетел на пень.

– Одна тысяча девятьсот девяностый.

– То есть ты в курсе?

– Вполне.

– Ну, значит, у вас в МГУ жизнь студентов такая замечательно-беспечная, что только и волнений о том, будет ли снег на склонах после пятнадцатого марта. Причем следующего года.

– Примерно так. Нет, конечно, есть проблемы научного характера, но я же не могу обсуждать их с тобой.

– Я – о другом. – Лизу вдруг взяла злость. – На дворе девяностые. Все рушится, все исчезает. Все меняется. Меняется так, что вечер с утром и сравнить нельзя. Вот, например, мой отец. Ты знаешь, кто он? – Лиза вдруг повысила голос, но тут же взяла себя в руки.

– Откуда мне знать?! – Андрей пожал плечами.

– Да откуда тебе знать, тебя интересует хорошая лыжная мазь и то, что лыжи «Альпина» – на самом деле барахло, поскольку появились, наконец, другие высококлассные марки.

– При чем тут твой отец?

– При том, что он, ученый, вынужден был бросить работу, поскольку закрыли его организацию, и теперь он преподает. Студентам. Таким, как ты, которым дела до всего происходящего нет. Потому что появилось много разных высококлассных вещей. – Лиза перевела дух. В запальчивости она не обратила внимания, что Андрей даже не удивился ее выпаду.

– Слушай, Лиза, это сейчас происходит со всеми. Почти со всеми, кто старше нас. Такое время. Ну, как тебе объяснить… – он помялся. – Видишь ли, мне кажется, что все этого хотели. Вот именно таких перемен. Понимаешь, все уже готовы к ним были. У нас в доме собирались друзья матери – так они до утра спорили о том, когда это случится. Все хотели этого, но все почему-то думали, что это будет похоже на… Ну, на смену сезонов. Была зима, наступила весна, половодье, распутица. Ну, ничего, походим немного в калошах, там, глядишь, лето уже на подходе. А оказалось, все не так. Оказалось, что это похоже на сейсмические волнения – земля под ногами расступилась, и в дыру провалилось многое. И многие. И, заметь, это только начало. Все самое трудное – впереди.

– Значит, ты об этом тоже думал?

– А как об этом не думать?

– Многие и не думают. Шатаются по клубам, учиться бросили. И еще такое вокруг свинство развели – такой грязи в Москве раньше не было.

– Ты – социально активный тип горожанина, – рассмеялся Андрей. – Редкий случай среди симпатичных девушек. Да не обижайся, я же не со зла. И понимаю тебя. Мне учиться надо, а стипендия и так невысокая была, но теперь с этими ценами она и вовсе бесполезна. Продуктов нет. Мама всё приносит эти заказы – курицу, сайру в собственном соку, польский маргарин и китайские сосиски. Интересно, из кого они сделаны.

– Из чего, – поправила его Лиза.

– А ты очень странная. – Андрей вдруг остановился и улыбнулся. – Я впервые встречаю девушку, которая так себя ведет на первом свидании.

– Я разозлилась. Ты выглядел слегка фатом. Если это слово можно применить сейчас.

– Да я не хотел. Дело в том, что у меня действительно отличные друзья. И мы решили, что заниматься будем наукой, что бы ни случилось. Мы все подрабатываем. В том же самом клубе «Беглец». Его открыл наш выпускник. Вот он берет только своих – кто дежурит, чтобы бардака не было, кто убирает, кто – на кухне. Ты думаешь, я у матери пятерку стреляю? Нет, я иногда больше ее приношу. Она, конечно, волнуется, начинает ругаться…

– Почему?

– Боится, что деньги соблазнят и брошу я свою науку.

– Зря боится?

– Ну кто может это точно знать?! Никто. Но мне неинтересно просто зарабатывать деньги. Хотя я чувствую, наступает сумасшедшее время: возможности и потери равны – и то и другое могут быть просто фантастическими. Мы даже не понимаем, что с нами происходит. Да, сейчас я зарабатываю деньги почти что черным трудом. Но я это делаю ради учебы.

Лиза остановилась.

– Ты меня извини. Что-то совсем не то ляпнула. Понимаешь, я учусь на «отлично» из принципа. Вот просто из принципа. Я могла бы получать четверки. Но я совершенно точно хочу работать в обычной поликлинике и хочу быть врачом, в дипломе которого честные оценки.

– Вот именно – в поликлинике?

– Да, в обычной. Моя мама говорит, что я иду по пути наименьшего сопротивления, что у меня нет амбиций ну и так далее. Может быть. Но в моем желании ведь нет ничего плохого?

– Нет ничего плохого. Только хорошее. И вообще, ты сама… очень хорошая. – Андрей взял ее за руку.

Лиза покраснела и совершенно неожиданно спросила:

– А как ты относишься к Ельцину?..

Их свидания были курьезными, немного нелепыми и совсем не соответствовали советам первых глянцевых журналов. Они, политизированные дети своего времени, спорили, ругались, что-то друг другу доказывали, ходили читать «Московские новости» на Пушкинскую площадь и смотрели заседание Верховного Совета. И вот однажды под воинственные крики депутатов свершилось то, что должно было свершиться, когда встречаются юноша и девушка.

– У меня никого еще не было, – сказала Лиза, тщательно закутавшись в простыню.

– Это не причина быть единоличницей. Поделись простыней, – пробормотал Андрей и ловко стянул с нее хрустящее белое полотно.


– Мама, я выхожу замуж. – Лиза появилась перед Элалией Павловной ровно через полтора года после знакомства с Андреем.

– Не выдумывай. Тебе надо закончить твой «педиатрический», – почти машинально вынесла свой вердикт мать.

– Мам, я и так закончу, – робко спорила Лиза. – Ты же знаешь…

– Я все знаю. Для меня образование, диплом – самое главное. После детей.

Лиза решила посверлить Элалию Павловну взглядом, но та демонстративно крутанулась на рояльном стульчике и заиграла бравурный марш. Лизе пришлось удалиться.


– Мам, я выхожу замуж. – Лиза появилась перед родителями ровно через полтора года после первого объяснения с матерью относительно замужества.

– Что такое?! У тебя еще… – строго произнесла Элалия Павловна.

Лиза вдруг почувствовала себя виноватой, но, взяв себя в руки, твердо произнесла:

– Ты сама говорила, образование, диплом – самое главное. После детей. Выходит, дети – главнее, а поэтому я выхожу замуж. За Андрея. Вы его видели. Ты еще сказала, что он умеет себя вести и весьма неглуп. – Лиза пыталась задобрить мать.

– Ничего я такого не говорила, – отмахнулась та, а потом опомнилась: – Ты – беременна?! Лиза, это же не в кино сходить! И сейчас в доме столько дел! У меня вторая часть учебника в корректуре…

– Мам, какая связь?!

– Это ты не видишь связи, а я вижу! Мне сейчас некогда… Свадьбу надо устроить…

Лиза не дослушала, развернулась и вышла из комнаты. Она обиделась на мать – все-таки замужество и беременность не каждый день случаются, а корректура… Корректура, судя по всему, у мамы будет еще не одна.

Свадьбы почти не было – Лиза вдруг заупрямилась и на все предложения родителей отвечала отказом. К тому же она заметила принципиальные расхождения между новоявленными родственниками – ее тесть, страшный демократ и вольнодумец, очень тонко пошутил над светскими амбициями Элалии Павловны. Та растерялась – никто до этого не позволял подобных вещей.

– Кроме разговоров в гостиной, у меня еще много других дел, – отреагировала наконец мать Лизы и кивком указала на полку с книгами. Впрочем, время для меткого ответа было упущено, а позиция родственников ясно обозначилась.

Лиза сочла за благо избежать торжеств, во время которых могли бы случиться интеллигентные, тихие ссоры.

Молодых переселили в квартиру на «Соколе». Причем Элалия Павловна об этом сообщила так:

– Здесь мало места, мне надо работать, Боре – заниматься. Будете хозяйничать там сами.

Лиза хотела поблагодарить мать, но тут вмешался отец:

– Ребята, я рад, что вы свою жизнь начинаете так, самостоятельно. Мы по углам ютились, а вы живите в свое молодое удовольствие.

Лиза поблагодарила отца. Его слова скрасили честный материнский практицизм. Лиза и Андрей переехали, и очень скоро родилась Ксюша. Они учились, работали, воспитывали дочь, и вот через шесть лет благополучно-спокойной жизни развелись.


Лизе очень повезло – у нее был муж, который осознал, что в семейной жизни счастье дороже истины. А потому в их доме никогда не было жарких споров, долгих обид и унижающей подозрительности. Лиза же была покладиста, правда, эту покладистость украшала изюминка вздорности. Она иногда вредничала, вдруг становилась заносчивой, порой командовала Андреем так, что любой другой мужчина на его месте взбунтовался бы. Но Андрей был мудр… и слегка отстранен от действительности. В его жизни была наука, которая отнимала все силы и эмоции. Жену и дочь он любил, тестя безмерно уважал, тещу невольно доводил своим нарочитым пофигизмом.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации