Текст книги "Аромат от месье Пуаро"

– Жил он ужасно. Он даже перестал выходить на улицу, общаться с друзьями и соседями. И неизвестно, чем бы это закончилось, если бы его не навестил Пуаро и не принес ему маленький флакончик с темной жидкостью. «Это волшебный аромат, – сказал Пуаро. – Как только вы встретите девушку, в которую влюбитесь, вы откроете этот флакон и вдохнете его аромат. Этот аромат будет самым прекрасным, он будет божественным. И в этот момент вы вновь почувствуете запахи жизни. И станете самым счастливым человеком на земле. Потому что нет ничего дороже обретения мира». Друг не рассмеялся и не удивился – как все несчастные люди, он ни на что уже не надеялся. Только на чудо.

– И что?

– Чтобы открыть флакон, надо влюбиться. Чтобы влюбиться – надо встретить девушку. Чтобы встретить девушку – надо выйти на улицу. Чтобы выйти на улицу – надо принять ванну, побриться и надеть чистый костюм. Этому человеку очень хотелось вновь стать здоровым – и он проделал все, что необходимо было проделать, чтобы влюбиться.

– Он влюбился? – с интересом спросила Северцева.

– Да. Девушка оказалась блондинкой с курносым носом и красными руками. Она не была красавицей, но заразительно смеялась. Только вот незадача – он, так оберегающий маленький флакончик Пуаро, потеряв голову от любви, забыл его взять на свое решающее свидание. Да и вообще забыл про него. «Ну, как ваше самочувствие? Вы, вижу, отлично выглядите, румянец во всю щеку и блеск глаз выдают в вас счастливца. Кстати, вы открыли мой флакон?» – навестив друга, спросил Пуаро. Другу было неудобно признаваться, что он его куда-то засунул. «Да, там прекрасный аромат! И, представляете, я его сразу почувствовал!» – воскликнул исцеленный. «И на что же он похож, как вам показалось?» – спросил Пуаро. Друг замялся, а потом ответил, что на свежеиспеченный хлеб. «Так пахнет ваша любовь, – улыбнулся Пуаро. – Это запах вашего счастья. Мне передали, что вы женитесь на дочке пекаря. А мой флакон вообще ничем не может пахнуть – в нем обычная подкрашенная вода».

– Мораль? – спросила Северцева, прослушав эту историю.

– Ароматы нашего счастья рядом с нами. Надо только почувствовать их, – рассмеялся Максимов.

– Сказка, – проговорила Северцева.

– Скорее всего, чья-то выдумка, – кивнул Олег. – Только повторюсь: ничто так не влияет на человека и его сознание, как запах. Нужно сказать, что это недооценивают. А зря.

История про аромат от месье Пуаро развлекла Северцеву, а рассуждения Олега о влиянии запахов на жизнь людей заставили задуматься. До этого она слушала Максимова, как слушают просто интересных собеседников. Но ее внимание включилось, как только она услышала нужную для себя информацию.

– Я хочу, чтобы в мой отель возвращались. Чтобы человек вспоминал дни, проведенные здесь, как самые лучшие в жизни. Я хочу, чтобы, войдя сюда, человек забывал все проблемы, горести и неудачи. «Гранд-Норд» должен стать счастливым местом! – Северцева посмотрела на Максимова.

Тот лихо крутанулся на стуле.

– Ну что ж, аромат – это история. Это – легенда. Вы все четко изложили. Я придумаю ароматы, которые станут наваждением для ваших клиентов. Они никогда не забудут дорогу сюда.

На следующее утро Наталья Северцева отдала распоряжение оборудовать соответствующим образом пятый этаж. И еще через несколько месяцев туда въехал Максимов. Он теперь был сотрудником отеля. И никто, кроме владелицы и ее мужа, не знал, чем он занимается.

Глава 4

Когда-то, когда все только начиналось, Сергей Антошин прочитал о Сезаре Ритце. Том самом легендарном управляющем гостиницей, который первым сформулировал идеальную формулу «клиент всегда прав». В сорок шесть лет Ритц открыл свой первый отель, и с этого момента не было другого значения у слова «Ритц», кроме как «роскошь». Антошин с удовольствием прочел жизнеописание предпринимателя, которое ему заботливо подсунула жена.

– Ты хочешь такой отель? – спросил тогда Антошин озадаченно.

– Я хочу лучше. И не вижу причин, чтобы не иметь его.

Да, Наталья Северцева поставила себе задачу получить в собственность отель. И не какой-нибудь, а тот, что принадлежал ее предкам. А для этого нужно было ни много ни мало – выкупить целый пятиэтажный дом в центре Москвы! Это не говоря уже о прочих многочисленных трудностях с оформлением и финансированием.

И Наталья это делала. Планомерно, шаг за шагом, шла к цели. То, что лет с пятнадцати стало мечтой девочки Наташи, потихоньку воплощалось в жизнь.

Антошин посмотрел на жену. Она похудела, осунулась и, казалось, постарела лет на пять. «Нелегко дается воплощение мечты», – подумал тогда Сергей. Он не в состоянии был тогда противостоять Наталье. Она шла напролом. В то время она одновременно договаривалась с городскими властями о долгосрочной аренде, продавала их шикарную квартиру на Воронцовом Поле, оформляла кредиты в нескольких банках. Кроме того, Наталья, еще не дождавшись окончательного решения дела, уже набирала персонал отеля. Северцева действовала так, словно даже не представляла, что вопрос может решиться не в ее пользу.

Антошин надеялся, что в какой-то момент жена одумается. Страшно было представить, что такой груз ляжет на их плечи. Без опыта, без особых связей, как они справятся со всем этим хозяйством?! Но беда была в том, что в их семье жена не слушала мужа. А муж не имел морального права не поддержать жену в ее начинаниях. Антошин очень хорошо помнил, как задал вопрос Наташе:

– Слушай, а как же Степка? Он мал все-таки еще. Ему внимание требуется.

– Жаль, что тети уже нет, – ответила жена, – она так хорошо нам помогала. Ну ничего, Степке и в саду прекрасно.

Антошин растерялся. Они так радовались, когда родился сын, а теперь множество дел отодвигает от них сынишку. Среди этой безумной деятельности Сергей с тоскливым чувством вспоминал совсем недавнее прошлое…

– Пора бы детей завести, – не раз и не два говорила тетя Полина.

– Заведем. Обязательно. Как без детей, – отшучивалась Наташа, но сама была начеку. Она только-только входила во вкус работы. Оказалось, что ей нравятся трудности, нравится решать проблемы, что каждая взятая высота не утомляет ее, а придает энергии. Наташа изредка встречалась с подругами и с недоумением наблюдала, как в это сложнейшее время семьи заводят детей. И дело было не только в деньгах, которые тяжело доставались, а в открывающихся возможностях. Наталье казалось, что она умрет от тоски, как только окажется запертой в четырех стенах материнства и домашнего хозяйства. Она расцветала в конкурентной борьбе, придумывая хитрые финансовые схемы и обучаясь всему тому новому, что появлялось в деловой жизни.

– Жаль, что мой английский ограничивается школой! – как-то посетовала она и уговорила начальство пригласить преподавателя английского для корпоративных занятий.

Ее рабочий день был длинным, но она никогда не приезжала домой позже восьми часов, предпочитая при необходимости раньше начать работу. Наташа понимала, что покой в доме необходим. В первую очередь – чтобы иметь возможность двигаться к своей цели. А цель эта была такая сумасшедшая, что вслух о ней Наташа не говорила.

Те выходные начались необычно – Наташа проснулась рано, но вставать не спешила. Она открыла на мгновение глаза, прислушалась к сопевшему рядом мужу, принюхалась к запахам из кухни, где тетя готовила завтрак, потом блаженно улыбнулась и… опять уснула. В те выходные она вставала, только чтобы принять душ, поесть и вполглаза посмотреть телевизор.

– Вот что значит переутомление! – воскликнула тетя Полина.

– Я рад, что мы никуда в этот раз не ездили, а провели два дня дома, – поцеловал Наташу в нос муж.

Наташа, против обыкновения, не разозлилась, как с ней бывало, когда нарушались давно принятые правила. Она чмокнула мужа, ухватила свежую плюшку и опять улеглась в постель. В понедельник ей очень захотелось повторить выходные. Но будильник неумолимо звал на работу. В офисе она влила в себя три чашки кофе, совершенно не проснулась и еле-еле дожила до вечера. Вечером она легла спать, не поужинав. Так Северцева прожила недели две. Потом ее потянуло на ягоды. Она их ела, как медведица, которая изголодалась за зиму. Малина, голубика, черника, брусника – все, что предлагали супермаркеты, она поедала в огромном количестве. Наташа горстями ела ягоды и благодарила бога, что теперь они бывают в магазинах круглый год и ей хватает денег на такое лакомство.

Через три недели тетя Полина вышла из своей комнаты с чем-то маленьким в руках.

– Пусть висят под притолокой, на удачу.

Наташа отвлеклась от клюквы в сахарной пудре и с удивлением уставилась на крошечные розово-голубые пинетки.

– И что это значит?

– То, что тебе пора в женскую консультацию, – сказала тетя.

– Да ладно! – ответила Наташа.

Она прекрасно себя чувствовала. У нее был отличный аппетит, она спала как убитая и по-прежнему все успевала на работе.

– Да ладно, – повторила она и вдруг залилась слезами.

О чем плачут молодые беременные женщины? О том, что «прощай, свобода, прощай, талия». О том, что «хочу работать и ходить в клубы». Они плачут от растерянности и избытка гормонов. О том, что муж почему-то задерживается, что в холодильнике заканчивается мороженое и вообще что-то пошло не так. Молодые беременные женщины не плачут от счастья. Они его еще не осознают.

– Да ладно! – повторил за женой Сергей, когда Наташа показала ему результаты УЗИ.

– Вот тебе и ладно.

На работе все порадовались, а глава фирмы Маргарита Николаевна бодро скомандовала:

– Рожать – и сразу на работу.

– Слушаюсь, – взяла под козырек Наташа и пошла проверять финансовую отчетность.

Удивительная это была беременность – с отличным аппетитом, отсутствием токсикоза и хорошим настроением. Никогда до этого и никогда после Наташа Северцева не была так благодушна и беззаботна. Она сосредоточилась на главном: выносить, родить и, воспитывая ребенка, суметь как можно быстрее выйти на работу. Уйдя в декрет, Наташа постаралась изолировать себя от внешнего мира, тетя и муж помогли ей в этом. Поэтому мимо нее чуть не прошли все те события, которые уже несколько месяцев развивались вокруг их дома. Он приглянулся кому-то из бандитов – так что его активно «кошмарили». Несколько поджогов, недвусмысленные намеки, что нужно освободить помещение… После последнего случившегося в нем пожара, после того, как этажи были залиты водой и пропахли дымом, он стоял полупустой. Да-да, пришлось даже выехать из квартиры. Жильцы наняли человека, который дежурил в доме и следил, чтобы не растащили имущество и не случилось чего еще. Соседи перезванивались, обсуждали ситуацию, строили догадки. Некоторые ходили в районную администрацию, в жилищную инспекцию, но нигде толком им ничего не объясняли. Когда жильцы указывали на неслучайность пожара, на них повышали голос и пеняли на халатность при пользовании нагревательными приборами. Чиновники отмалчивались, произносили общие фразы, из чего было понятно, что человек в зеленом пальто или те, кто за ним стоял, своих планов не поменяли. Сергей Антошин часами разговаривал с активистами. Суть разговоров сводилась к одному – стоять до конца, бороться до конца.

– Дорогой дом в дорогом месте. Не идиоты, позарились на лакомый кусок в центре старой Москвы. Я очень тебе благодарна, что ты борешься за нашу квартиру. И вообще за этот дом, – сказала как-то Наташа, перебирая бумаги и документы, которые спасла тетя. От воды и пожара их квартира особенно не пострадала, но вещи все равно отсырели, пропахли дымом, в комнатах царил беспорядок. Прибрать было некому – тетя оказалась в больнице, Наташа с огромным животом, Сергей зарабатывал деньги. Сейчас в ответ на слова жены он сказал:

– Я знаю, это твой родной дом. С ним многое связано, и именно поэтому я буду бороться с этими уродами до конца.

– Кстати, а куда вообще-то нас выселять собрались? – спросила Наташа. – Говорят все по-разному. Я так и не поняла.

– Куда-нибудь на окраину.

– Я не хочу на окраину. И мы не поедем туда! – сказала Наташа.

Что она предприняла, все узнали намного позже. Ее поступок был настолько смелым и неожиданным, что Антошин тогда вдруг понял, что совладать с характером жены не в состоянии.

Схватки у Наташи начались поздно вечером.

– Сережа! – позвала она мужа.

– А? – спросил тот, не отрываясь от компьютера. Это была новая игрушка, которую он приволок в дом и от которой почти не отходил.

– Вызывай «Скорую»!

– Как? Уже? – обрадовался Антошин. – Слава богу! А то я думал, ты у меня слониха и будешь в декрете полтора года.

– Перестань, хватай пакет и одевайся.

– Наоборот, оденусь, а потом схвачу пакет!

– Господи, да не шути ты!

На их голоса прибежала тетя Полина.

– Так, очень хорошо, – спокойно произнесла она.

– Да что хорошего?! – возмутилась Наташа. – Сергей еще не готов.

– А ты не переживай, у тебя время есть. Думаю, что вам лучше ехать на своей машине. Пока будете «Скорую» ждать, Наташа родит.

– Я согласен, – бодро откликнулся Антошин.

– Мне все равно, быстрей бы…

– Все будет как положено. – С этими словами тетя Полина перекрестила их и выпустила из квартиры.

В роддом они примчались быстро, а когда Наташа вошла в приемный покой, то выяснилось, что схватки прекратились. Во всяком случае, ей так показалось.

– Доктор, а я ничего не чувствую, понимаете? Не болит ничего. Может, я рано приехала? Так же бывает, если срок большой…

– Сейчас посмотрим, – сказал доктор, которому ужасно надоели умничающие роженицы, – знаете, что главное для будущей матери?

– Что? – преданно посмотрела на него Наташа, готовая выполнить что угодно.

– Как можно больше молчать. Ну в крайнем случае покрикивать во время схваток. А вот разговаривать – ни-ни.

Наташа прыснула от смеха. Врач уже мыл руки и отдавал приказание сестрам.

– Отдельно положить! Медсестру к ней. Тонус пропал, – услышала Наташа, и в ее душе поселился страх. Она столько всего прочитала о родах, что запросто могла сдать теорию по этому вопросу. «Нет тонуса – это плохо, очень плохо. Этот ребенок может не родиться», – подумала она. «Господи, помоги мне! Такой кошмар!» – запричитала про себя Наташа. А вокруг нее суетились люди. Доктор был опытным, всю опасность положения оценил сразу. Именно поэтому была вызвана еще одна бригада медиков, именно поэтому от Наташи не отходила медсестра.

– Все плохо, да? – робко спросила ее Северцева.

– Нормально, только не надо переживать. У нас примета такая – ничего не говорить, пока не родится ребенок.

– Ну он же родится?

– Спрашиваете?! Конечно, куда ж ему деться теперь?! Раскормили, понимаешь! – подошла акушерка.

– Что вы, я совсем мало, даже недостаточно. И никогда… – зачастила Наташа.

– Вот сколько раз говорили – не лопайте столько! – не слушала ее акушерка. – Ешьте только полезное, витамины, рыбу, мясо, не надо соль есть! От соли что бывает?!

– Не знаю, – растерялась Наташа, – не знаю, что от соли бывает.

– Как не знаешь, тебе что, врач не говорил, сама не читала? – все так же возмущенно спрашивала акушерка.

Наташа ее не видела, только слышала голос и понимала, что вокруг как-то подозрительно суетятся.

– Не читала, – раздраженно ответила она, совершенно потерявшись. Она понимала, что что-то идет не так. Что неспроста столько людей рядом с ней. И схваток не было, и поясница почти не болела, только немного подташнивало. Хотя, может, это только казалось – от страха, от неизвестности.

– Плохо, что не читала! Что вам еще девять месяцев делать, как не читать… – бубнила акушерка, – так, мы сейчас переляжем на каталочку и поедем к доктору.

– А зачем к доктору? – испугалась Наташа.

– Думаешь, у него время к вам ко всем ходить? Он занят, он на работе, – отвечала акушерка, помогая Наташе перелечь на каталку.

– А я думала, что я здесь рожать буду.

– Здесь, конечно, а где ж еще! Не на улице же!

Наташа замолчала. Ей так хотелось определенного ясного ответа, а ей явно морочили голову, то ли не удостаивая серьезностью, то ли не желая пугать. «Хорошо, я буду молчать!» – решила она про себя, и тут ее вкатили в родовой блок.

– О, как, уже? А что так рано! Я еще чай не выпил, – раздалось тут. Доктор, нахмурившись, посмотрел на Наташу и вдруг подмигнул: – Трусишь?

– Нет, хочу понять, что это все значит! – совершенно спокойно произнесла она. – Я не дура. Понятно, что проблемы. Только для меня лучше, чтобы мне все честно сказали.

– А что сказать-то, – удивился доктор, – и говорить нечего. Рожать пора, а мы тебе немного поможем. Вот только укольчик сделаем…

Наташа что-то хотела сказать, но тут почувствовала жжение в области бедра, попыталась потрогать это место, но силы вдруг оставили ее.

– Вот и отлично, все будет хорошо… – заговорил доктор, а Наташа увидела, что вокруг нее много людей – и анестезиолог, и две акушерки, и медсестра, и, наконец, сам доктор. «Да все будет в порядке», – устало подумала она и уже ни о чем не думала. Только прислушивалась к опять появившимся болям в пояснице. Боль нарастала, усиливалась, становилась нетерпимой, но Наташа даже не закричала. Она обрадовалась ей, этой боли, как если бы та была вестником хороших, долгожданных вестей.

Проснулась Наташа ночью от заливавшей ее горячей влаги. «Молоко! Уже? – мелькнуло у нее в голове. – Сколько же я спала?!»

– Наконец, ну и спать же ты здорова! – прошептал кто-то из темноты.

– Я долго спала? – Наташа поняла, что это соседка по палате.

– Второй день пошел. И ребенка уже приносили, но врач сказал не будить.

– А врач такой худой?

– Да, он роды принимал, сказал, что ты устала очень. Сложные роды были. А я управилась за пару часов. Ну еще в предродовой немного повалялась.

– А кто у тебя?

– Девочка. А у тебя мальчик.

– Правда? – Наташа рассмеялась.

– Тише, – зашипела на нее соседка, – тут еще одна спит. Мы ее, наверное, разбудили.

– Я не сплю. Я есть хочу, – послышалось из угла.

– Кстати, я тоже ужасно хочу, – произнесла Наташа.

– Какие проблемы. Только тебе нельзя вставать. Пока швы. Я слышала, врач говорил.

– Черт, ну и как теперь быть?

– Сейчас я всем бутерброды сделаю. – Соседка встала и пошлепала к холодильнику.

– Неудобно, мне еще ничего не принесли.

– Не волнуйся, принесут. Твой вчера был здесь.

– Откуда ты знаешь?

– Господи, да медсестры тут как сороки.

– Понятно. – Наташа представила, как Сергей узнает о рождении сына.

– Так, держите, – соседка раздала огромные бутерброды с сыром, – увы, запить нечем. Я весь морс свой вылакала. Как молоко пошло, так жажда появилась страшная.

– Ничего, и так очень вкусно, – улыбнулась Наташа.

Она жевала в темноте бутерброд и тихо плакала. Беременные женщины сами не знают, от чего плачут, молодые мамы плачут от счастья. Это совершенно точно.

Жену и сына Сергей отвез в новую квартиру. Ту самую, которую «выбила» беременная Наташа. Там все было уже готово – и кроватка, и пеленальный стол, и куча игрушек. Штабеля только входивших в обиход памперсов высились по углам.

– Господи, дождалась! Северцев родился! – радовалась сквозь слезы тетя Полина.

– Тетя, он – Антошин, – сурово сказал Сергей.

– Господи, да не спорьте, какая разница! Мальчишка у нас! – рассмеялась Наташа и тихо добавила: – А насчет фамилии потом решим.

Все, что происходило в следующие три месяца, можно было бы назвать адом, если бы не два обстоятельства. Первое – в хлопотах, недосыпании, недомоганиях, беспорядках и ссорах был «виноват» изумительный карапуз с красными щеками и лохматыми бровями, по имени Степан. Второе – жизнь в новой квартире на улице Воронцово Поле, была еще походной. Большая часть вещей еще лежала в коробках, и только-только заканчивался ремонт.

– Ты молодец! – хвалила мужа Наташа. – Ты все успел – ордер получил, рабочих нашел, ремонт сделал.

– Да вроде все само как-то быстро получилось. Я сам не ожидал, – скромничал Сергей. Он умолчал, что среди жильцов, которые почти в одно время получили ордера на квартиры, заменяющие те, в которых они жили раньше, начались ссоры – каждый завидовал другому. Сергей умолчал, что только им выделили такую большую квартиру в доме, где уже сделан капитальный ремонт, нет ни одной коммуналки и жили солидные люди. Этажом выше, например, целыми днями играл известный пианист. Сергей скрыл, что ему пришлось залезть в кассу своего бизнеса и в счет будущих дивидендов позаимствовать приличную сумму. Он своим долгом считал обустроить квартиру как можно быстрей и как можно лучше. Сергей многое теперь скрывал, не потому, что боялся жены, а потому, что опасался за ее здоровье, нервы, за малыша. Антошин помнил, как тот самый врач, который принимал роды, сказал ему, получая в подарок дорогой коньяк:

– Спасибо, но Богу свечку не забудь. Еще бы немного…

– Так все плохо было?! – ахнул Сергей.

Доктор ничего не сказал, только похлопал новоиспеченного отца по плечу.

Антошин сам себе дал слово, что с работой жены – нервной и суетливой – покончено. Что отныне все деньги и все благополучие будет обеспечивать он, муж, отец, и вообще, глава семейства. А женщины – жена, бабушка, тетя – будут заниматься его замечательным сыном Степаном. Понятно, что пока Сергей молчал о своих решениях – во-первых, Наташа была сумасшедшей матерью и ничего вокруг не замечала, кроме сына. Во-вторых, он готовился к разговору о переменах. В-третьих, предстояла еще очень приятная вещь – новоселье. Поэтому Антошин с типично мужским малодушием откладывал разговор. Забывая, что его жена относилась к редкому виду женщин – женщин с мужским умом, способных принимать быстрые и нестандартные решения. Одним словом, Антошин женился на идеальном управленце, для которого цель – смысл жизни.

Ее способность планировать и управлять ярко проявлялась теперь, когда вся жизнь подчинилась Степану. Надо сказать, домашние проявили уйму такта и не навязывали молодой матери свои методы пеленания и купания. Тетя Полина благоразумно подчеркивала, что она только помощница.

– Наташа, можешь полностью рассчитывать на меня. Но ты командуй, что надо сделать, – говорила она ежеминутно, чем приводила молодую мать в раздражение.

Весь день Наташа проводила на высоких скоростях – ни одного лишнего движения, все продумано, но темп с самого утра брался бешеный. Она не позволяла себе выглядеть распустехой-мамочкой: никаких халатов, никаких ночнушек, выглядывающих из-под них. Наташа носила дома старые джинсы и мужнины рубашки, после родов сделала короткую стрижку, и теперь ее голова была всегда в порядке. Из-за последующей вслед за рождением ребенка суеты и безумного, собственноручно установленного ритма жизни вес ее пошел вниз. Уже через месяц Наташа была тощенькой и бледненькой. Впрочем, сочетание коротких волос и «пацанской» одежды делали ее очень трогательной молодой мамой.

Самое интересное, что маленький Степан словно угадал характер мамы и подчинился ей.

– Удивительно, но он засыпает по часам! – ахала тетя Полина.

– Отчего бы не засыпать, если я его и кормлю по часам, – отвечала Наташа.

Но от такого ритма Наташа уставала. Она не давала себе поблажек и к концу дня валилась с ног от усталости.

– Тетя, ты отдохни сейчас, а потом меня сменишь. Спать очень хочется.

Действительно, сон валил Наташу с ног именно в пять вечера. И сделать было ничего нельзя. В конце концов тетя приноровилась и с пяти до восьми возилась со Степой. Потом ее меняла Наташа, потом, вечером, опять заступала на вахту тетя. Она деликатно давала мужу и жене побыть вдвоем.

Новая жизнь шла своим чередом. И вот уже покрестили Степана. Причем тетя Полина настояла, чтобы это случилось в той самой церкви, в которой всегда крестили Северцевых. Во всем, что касалось традиций семьи, Наташа беспрекословно слушалась тетю.

– Я, конечно, понимаю, что семья, история – это важно, – как-то сказал Сергей, – но времена меняются. Жизнь другая. И зачем цепляться за прошлое. Конечно, я не говорю, что надо все забыть. Но зачем так цепляться за то, чего уже не будет? Лучше заново все создавать. Мне так больше нравится.

– А мне – нет, – ответила Наташа, – я вообще считаю, что память – это как охранная грамота. Если помнишь, то и относишься бережно, приумножаешь.

Мать Наташи на крестинах Степана не была, хоть тетя позвонила ей и сообщила об этом событии. И Наташа сделала вид, что в этом нет ничего странного.

– …Мне кажется, что на новоселье можно пригласить и некоторых соседей. Ну, с которыми мы дружили, – сказал Сергей как-то, – твоих коллег обязательно. Понятно, будут мои родители и мужики, с которыми у меня бизнес. Их четверо. Можно и новых соседей пригласить. Ты же заметила, очень приятные люди. Да и повод познакомиться поближе. Натусь, здесь столько места, что духовой оркестр пригласить можно. А стол закажем. Сейчас кейтеринг набирает обороты – все можно сразу заказать и ни с чем не возиться.

– Здорово! – согласно кивнула Наташа и прибавила: – Думаю, надо ограничиться только семьей. Мужиков твоих, конечно, надо позвать. И хватит.

– Как – хватит? Такое событие. И мы такую квартиру отгрохали, – простодушно сказал Сергей.

– Ну квартира и квартира. – пожала плечами Наташа. – Это наше семейное дело. Зачем посторонние нужны?

– Не понимаю, – обиделся Антошин.

Как никогда ему хотелось чужих взглядов, похвал и даже зависти. Ну, как же – у него такой классный сын! У него такая квартира! Да, квартиру дали жене, но видели бы вы эту кухню, эти комнаты, в которых было все древнее и грязное. И теперь, после того, как Сергей сам рисовал эскизы, как он бегал к главному архитектору района и подписывал разрешения на перенос стен и дверей, после того, как он доставал материалы и неустанно следил за рабочими – этот дом стал домом мечты. И это его вклад в семейную жизнь, ее фундамент. Антошин не понимал жену, которая так радовалась тому, что увидела, но которая совершенно не желала хвастаться достижениями.

– Объясни, почему? Ведь это же свидетельство успеха. Мы столько пережили с этим домом. Мы начинали с нуля, можно сказать. Моя торговля поначалу еле кормила нас. А теперь у нас такая квартира! – робко сказал Сергей.

Наташа посмотрела на него:

– Будет тебе. Это просто квартира. Удобная, красивая. Но всего лишь квартира.

– Ну ты даешь! – опешил Антошин.

– Самое главное, что это все сделал ты сам. И мне очень все здесь нравится! – спохватилась Наташа, но мужа эти слова не убедили.

Новоселье справили именно так, как планировала Наташа, – тихо, по-семейному. Даже компаньоны мужа, обычно громкие, вели себя степенно и долго не задержались. Родители мужа и тетя Полина вспоминали прошлое. Степан заснул в этот вечер быстро и без капризов. В конце концов Наташа и Сергей остались одни.

– Слушай, а ты заметил, как теперь жизнь поменялась?

– Ну да. Многое доступно. Работать надо только. И отношения изменились.

– Я не об этом… Когда мы с тобой поженились?

– В тот год, когда умерла твоя бабушка. В девяносто первом.

– Да… Сколько всего произошло за это время!

– До фига, – присвистнул Сергей, – не стало бабушки, поженились мы, война за дом, пожар, новая квартира, ремонт, рождение Степана…

– Вот. И это за несколько лет. А раньше было все иначе – тихо, размеренно, все ожидаемо, все предсказуемо.

– А как тебе больше нравится? – вдруг серьезно спросил Антошин.

– Не знаю, – пожала плечами Наташа. – Сейчас уже сложно сказать. Похоже, отступать некуда, а потому должны нравиться эти времена.

Сергей задумался. Он старался вести себя осторожно. Ему не хотелось спугнуть настроение Наташи – ведь они вообще никогда не разговаривали о вещах душевных и серьезных. Ведь за этими вроде бы простыми словами стояла их будущая жизнь. И, может быть, сейчас им надо договориться на много лет вперед о правилах и законах их семьи. Сергей вдруг вспомнил, как он собирался поговорить с женой – хотел сказать, что планирует оградить ее от деловой беспокойной жизни. Он на минуту замешкался – и тут они стали вспоминать жизнь в старом доме. Вспоминали с деталями, передразнивая старых знакомых. И непонятно, чего больше было в этих воспоминаниях – грусти, умиления, надежды или уверенности в том, что любые тяжелые времена рано или поздно окончатся счастьем.

– А поехали, дом посмотрим? – вдруг предложила Наташа.

– С ума сошла, я коньяка напился! – помотал головой Сергей.

– А я за руль сяду, – сказала Наташа. Она получила права, хоть еще ездила совсем мало. – Пожалуйста!

– Ну ладно. Только туда и обратно!

– Поехали.

Сергей и Наташа заглянули к тете Полине, которая по-стариковски любила читать ночью, и объявили, что они хотят погулять.

– Ну на здоровье! – поглядела она на них поверх очков. – Погода хорошая. Совсем весна. А за Степой пригляжу.

Наташа села за руль – и вдруг почувствовала, какое чудо – это движение по пустым улицам! Какая радость вдруг охватывает, когда мимо тебя несутся дома, фонари, почти нет пешеходов и машин.

Наташа и Сергей проехались по набережной Яузы, взобрались на Бауманскую улицу, покружили по Басманным переулкам. Наташа объехала площадь Трех вокзалов, и по Садовому они добрались до Сухаревки.

– Почему улицы Мещанские? – вдруг спросил Антошин.

– Ты же всегда здесь жил! – удивилась Наташа. – И никогда не интересовался?

– Жил и жил. Даже не задумывался.

– Я тебе расскажу, что такое Сухаревка, Самотека и все эти Мещанские улицы, – охотно сказала Наташа, – но за это мы еще покатаемся по Москве.

– Но ты же устала!

– Мне так хорошо, ты даже не представляешь!

– Тебе нравится водить машину?

– Мне сейчас все нравится. И я очень горжусь нами. Понимаешь?

Сергей посмотрел на жену. Совсем недавно, когда он говорил почти то же самое, она высмеяла его. «Это всего лишь квартира!» – сказала она тогда, но Антошин только сейчас понял ее. «Это всего лишь то, что мы обязаны были сделать!» – вот что тогда сказала его жена. Он обиделся, дулся и вел с ней мысленно спор. А потом вдруг согласился – в самом деле, а что такого героического они совершили? Ну Наташа хоть сына родила. А он? И вот теперь, в голосе жены было ликование – она поняла, что эти годы не прошли даром. Потому что они победили!

– Я тебя очень люблю, жена, – сказал Сергей.

– И я тебя, – откликнулась Наташа, подруливая к их старому дому.

Ночь заканчивалась. Весеннее солнце, показавшееся из-за крыш, обещало теплый день, но пока воздух пах холодом.

– Как ты думаешь, его снесут? – спросил Сергей, глядя на дом.

– Не думаю, – покачала головой Наташа. – Дорого. Его наспех отремонтируют и сделают офисы. У нас ведь теперь везде офисы.

– Хорошо, что не снесут. И вообще, поехали отсюда. Это было. И прошло. Нельзя вечно жалеть о чем-то. И нельзя возвращаться. Лучше вперед идти. – Муж взял Наташу под руку.

– Видишь ли, иногда назад – это и есть вперед, – ответила Наташа и крепко о чем-то задумалась…

* * *

Сергей Антошин любил вспоминать то славное время. Это сейчас он в путах обязательств, данного Наташе слова, морального долга. Он работает добросовестно, но он не любит отель так, как любит его Наташа. Он готов оставаться рядом с ней, но только очень небольшая часть его души болеет за дело. Иногда он чувствует страшную усталость, и если бы не сын Степан, совсем уже взрослый парень, и не Саша, он бы считал свою жизнь неудачной.