Текст книги "Мультяшка"

Глава 12. Мирослава

Мирослава ещё раз заглянула в зеркало. Кажется, выглядит она нормально. Сегодняшняя встреча не имела никакого значения, очередной фарс, игра, а рано утром, почти ночью, она сядет в самолёт и отправится снова в поместье дедушки. Свадьба состоится через три дня, больше тянуть не было смысла. Мира должна была вернуться ещё вчера, в идеале раньше, но по какой-то причине в неудобной квартире неприветливого будущего мужа ей было спокойней, чем в доме родного дедушки.

Они почти не разговаривали с Максимом, поначалу всё было неплохо, вряд ли их отношения можно было назвать дружескими, но это быстро закончилось. Мира даже перестала готовить, несмотря на кучу свободного времени и на то, что чесались руки, глядя на функциональную и удобную кухню.

Накануне вечером, когда Мира пробиралась, а именно так можно назвать перебежку из ванной комнаты в спальню, мимо дивана, на котором, в излюбленной позе, подложив ногу под колено, сидел Максим и читал книгу, он остановил Миру и попросил подойти. Она еле сдержалась от ехидного замечания, но всё-таки подошла и встала рядом, старясь смотреть насмешливо и свысока.

– У меня к тебе будет просьба…, – Максим устремил на неё пристальный взгляд.

– Не может быть! – пропела она, перебивая его, и усмехнулась.

Максима говорил серьёзно, а выглядел… никак он не выглядел. Мира почувствовала себя частью стены, не интерьером или декоративным украшением, как стеклянная ваза на стеклянном же стеллаже, а просто частью стены, выкрашенной в невзрачный мышиный цвет.

– Это серьёзно, – Максим показал рукой на диван, приглашая сесть рядом.

Мира испытала непреодолимое желание послать подальше его серьёзные просьбы. После того разговора на кухне она чувствовала себя неловко рядом с ним, избегала любого контакта, а его взгляд, как на стену светло-серого цвета, пробивал насмешливую оборону Миры. Остановила её одна единственная мысль – до свадьбы оставалось каких-то три дня, буквально час назад она разговаривала с Вениамином Рудольфовичем, а до этого с дедушкой, и оба её заверили, что Данилу должны отпустить в день её бракосочетания, а чуть позже снять все обвинения. Ребят отпустят в тот же день с теми же условиями. Пожалуй, не стоило злить дедушку своим открытым противостоянием с Максимом, вновь в мыслях ставшим Аркадьевичем, а выслушать его просьбу и даже, если это не совсем глупая просьба, выполнить её.

– Мои родители хотят познакомиться с девушкой, на которой я женюсь, – голос звучал озабоченно, но взгляд оставался неизменно отсутствующим.

– А я тут при чём? – Мирослава среагировала мгновенно, не сообразив, что и кому она сказала.

– Видишь ли, – участливо посмотрел Максим, Мира поджала губы. – Я женюсь на тебе. Вероятно, это не самое знаменательное событие в твоей и моей жизни, но было бы неплохо запомнить, за кого именно ты выходишь замуж.

Он даже не смеялся, он будто рассказывал правила дорожного движения дошкольнице.

– Я помню, – она со злостью перебила Максима. – Помню. Зачем нас знакомить? Это фарс и ложь, тебе это известно так же хорошо, как и мне.

– Верно, – кивнул он в знак согласия. – Только вот, по соглашению сторон, я не могу распространяться о деталях нашей сделки, никому, даже родителям. Для них я женюсь на девушке, роман с которой скрывал пять лет. Ты же читала прессу.

Мирослава читала. Сначала Максим принёс газету, а потом новость распространилась по сети, обрастая пикантными подробностями личной жизни героев публикации. Её бы давно оккупировали журналисты, гонящиеся за дешёвыми сенсациями, но это был один из немногих случаев, когда Мира была рада круглосуточному наблюдению охраны.

– Так романтично, сейчас расплачусь, – на милом личике появилась скорбная гримаса.

– Держи, – Макс пробежался оценивающим взглядом от лица до кончиков пальцев на ногах, протягивая салфетку. – А то, и правда, разревёшься, – он даже попытался изобразить улыбку. Примерно так выглядит эта эмоция у человека с параличом лица. Он словно силился выдавить её, заставлял себя, принуждал, но вся его сущность протестовала и отказывалась.

– Боюсь, мне будет сложно объяснить, почему я вас не познакомил, – будущий муж не допускал мысли извиниться. – Мне бы не хотелось начинать наше сотрудничество с нарушения обязательств.

– Такой обязательный, ужас! – цокнула языком Мирослава.

– Ты права, ужас. Ужас, что мне придётся знакомить мать с тобой и врать ей в глаза. Вряд ли ты даже поймёшь, о чём я говорю, – голос стал ещё жёстче.

– Вряд ли, – согласилась Мультяшка.

Руки сами собой сцепились в замок на груди, ноги сжались. Интуитивная поза обороны, закрытия, захотелось распустить волосы, высокий хвост открывал не только лицо, но и шею, заставляя чувствовать себя уязвимой.

– Прости, – Максим выглядел почти раскаявшимся в своих словах. Почти.

– Я привыкла, – Мирослава тряхнула хвостом.

– Не привыкла, – он покачал головой, он протянул руки к Мире и погладил её непривычным движением, ласковым.

Мира на мгновение закрыла глаза. Ладони Максима были горячими и немного шершавыми, как будто он время от времени занимался грубой физической работой, прикоснулись чувствительно, и при этом несильно, посылая приятное тепло по всему телу. Она поймала себя на том, что хочет пододвинуться ближе, поэтому замерла и невольно напряглась, при этом почувствовала, что Максим находился теперь совсем близко. Он аккуратно привлёк к себе Миру, всё ещё сжавшуюся, и гладил по спине. Не интимно, не по-дружески, она даже не знала названия этому ощущению, может, по-родственному.

– Прости, – прошептал совсем в ухо. – Прости, Мультяшка.

– Прекрати меня обзывать, – в ответ она топнула ногой.

– Я не обзываю, – Мира почувствовала, что губы Максима расплываются в улыбке у её уха. – И ты сама виновата, это твоя идея, – мужская рука скользнула по голове, ловко справилась с заколкой, высвободив волосы, они упали по плечам и скрыли лицо, сразу стало комфортней. – Прости меня!

Мира вздохнула, промолчала, чувство неловкости боролось в ней с желанием остаться в объятьях Максима, унижение от жалости – с чувственным ощущением от поглаживаний по шее и спине.

– Я познакомлюсь с твоими родителями, – она ответила, просто чтобы что-то говорить. – И, как и обещала, буду вести себя хорошо, – напомнила свои слова в домике для гостей, ещё в поместье дедушки.

– Спасибо, – прошептал Максим тихо-тихо, Мира ощутила мурашки по позвоночнику, тут же вскочила и скрылась в спальне.

Днём, по телефону, Максим ещё раз напомнил про встречу вечером. Мира заверила, что к назначенному часу она будет готова, и сдержала слово. Узкие брюки, свободный блейзер и просторная блузка из натурального шёлка, обувь на платформе, волосы убрала в свободную косу, аксессуаров минимум, пирсинг, несколько колец на руках, кулон в комплекте с тонким браслетом. Не вычурно, не вызывающе и не излишне скромно.

Максим заехал, как и обещал, зашёл в квартиру, хоть Мира и предложила спуститься вниз. Судя по оценивающему взгляду, он опасался за внешний вид «невесты», и по сдержанному кивку можно было судить, что с этим заданием Мира справилась.

Охрана, как всегда, висела на хвосте, пока Мира сидела на пассажирском сидении БМВ Максима Аркадьевича. Раньше охрана не показывалась настолько демонстративно. Наблюдение было всегда, сколько себя помнит Мира, она бы не удивилась, найдя в своей квартире камеры и жучки, но, всегда скрытое, сейчас оно было явным, даже нарочитым, где-то вызывающим, а то и наигранным.

Мира покосилась на Максима, вряд ли он имеет к этому отношение. Начальник службы безопасности подчинялся напрямую дедушке, а он не передал бы права Максиму Аркадьевичу. Не было подобного пункта в договоре и не могло быть, несмотря на то, что помимо брачного контракта и соглашений, были ещё трудовой и куча других, в которые Мира не заглядывала, производственный регламент её не интересовал.

– Куда мы едем? – она заинтересованно посмотрела в окно.

Мире казалось, что они будут ужинать где-нибудь в центре города, в одном из респектабельных ресторанов. Вынырнув из старого города, проскочив его с краю, машина устремилась в районы свеженьких новостроек, похожих в каждом регионе, как братья-близнецы. Рекламы пестрели обещаниями «индивидуальных планировок» и «смарт-квартир», при этом что-то по-настоящему индивидуальное могло себе позволить очень ограниченное количество людей, в число которых точно не входили обладатели новых типовых квартир.

– В ресторан, который выбрали родители, – Макс уверенно вёл машину.

– О? – Мира удивлённо округлила губы его попутчица.

– Им так удобней добираться, отец любит, как там готовят говядину, мне без разницы, тебе, я думаю – тоже. Вряд ли в этом городе найдётся свой Абеле Пандетра, так что…, – Максим мельком взглянул на неё.

– Скорей всего, – согласилась Мира.

Когда-то в детстве она мечтала стать русской Абеле Пандетра женского пола, теперь уже и не вспоминала об этом.

– Ты всё помнишь? – Максим внимательно посмотрел на Миру, когда они припарковались, а рядом пристроилась машина охраны.

– Я внимательно изучила историю нашего знакомства, это одна из самых прекрасных историй любви, которые я читала, – Мирослава улыбнулась, она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться в голос.

– И много ты читала прекрасных историй любви? – собеседник вроде и интересовался, но взгляд оставался безучастным.

– Очень, – призналась Мира и развела руками. – Мегатонны любовной литературы.

Что можно ответить на подобный вопрос? Много – это сколько? Иногда единственная книга даёт ответы на все вопросы, а порой вся мировая библиотека не ответит на один-единственный.

– Это всё объясняет, – Максим хмыкнул и сразу же вышел, обошёл авто, открыл Мирославе дверь и подал руку.

Ресторан был на первом этаже многоэтажного дома. Несмотря на огромные окна, больше напоминающие витрины магазинов, внутри оказалось уютно, отделка в тон дерева, столики, стоящие в отдалении друг от друга. Максима с Мирой отвели в отдельный кабинет, предложили аперитив, чтобы скрасить ожидание гостей, а потом официантка исчезла, оставив пару наедине.

– Если ты хорошо разбираешься в приготовлении изысканных блюд, тебе, наверное, невыносимо есть в простых ресторанчиках или бистро? – спросил Максим, скорее всего, он просто хотел чем-то занять паузу.

– Нет, – Мира покачала головой. – Мне нравится процесс приготовления, но я могу не есть то, что готовлю, или не любить это блюдо.

– Как это? – Максим явно заинтересовался.

– Ну-у-у-у, мне не очень нравится баранина, при этом я люблю готовить седло барашка, – постаралась объяснить Мирослава.

– Это то, что любил доктор Ватсон? – хохотнул Макс.

– Ты же не про Бенедикта Камбербэтча? – разговор переставал быть томным.

– Определённо нет, – во весь голос расхохотался её собеседник. – Ведь он играл Холмса, а не Ватсона.

Мира улыбнулась в ответ. Глянула на него. Морщины у рта разгладились, выражение лица поменялось, он стал даже моложе, вероятно, освещение делало резкое выражение лица более мягким, добродушным, даже удовлетворённым. Может, он и был таким? Удовлетворённым?

Мирослава не знала, до какого часа длится рабочий день Максима и где он проводит вечера, может ли он рвануть в ближайший отель с Машей или даже заняться любовью прямо на рабочем месте.

Она не имела представления, как выглядит рабочее место будущего супруга, находится ли Маша круглые сутки с ним, как Целестина с дедушкой, или у неё свой кабинет. Она не знала ничего, кроме того, что Максим выглядел расслабленным и довольным жизнью.

Появившаяся пара средних лет привлекла внимание Максима, он встал и направился к ним. Женщина была невысокой, немного полноватой, совсем чуть-чуть, с аккуратно уложенными в каре светлыми волосами и в платье-футляре, которое очень ей шло. Мужчина – в рубашке, брюках, галстук он держал в руках, было понятно, что этот предмет гардероба раздражал, и он, вопреки увещаниям супруги, снял его и при этом выглядел так, будто готовился принять вызов всего мира.

– Это моя мама, – представил Максим женщину. – Марина Львовна. Это отец – Аркадий Львович, – он посмотрел на Миру. – Да, я знаю, такое совпадение. А это Мирослава, через три дня станет моей женой.

– Мира, – представилась она и улыбнулась.

Если забыть о том, что они – и она, и их сын, – нагло врут, разыгрывая спектакль, то можно сказать, что родители Максима Мире понравились. Было в них что-то непохожее на всё окружение дедушки. Аркадий Львович вряд ли был юристом или финансистом. И, как позже выяснилось, Мира не ошиблась, он был инженером, а Марина Львовна – учителем английского языка в государственной школе.

Мама Максима интересовалась, как «молодые» познакомились, улыбалась рассказу сына и качала головой. Она не приставала с расспросами к самой Мире, может быть, ей многое рассказал Максим, может, нашла информацию в интернете, а может, соблюдала дистанцию. И это понравилось Мире, как понравились шутки Аркадия Львовича и то, как цыкает на него жена.

Наверное, если бы родители Миры были живы, они бы вели себя так же. Папа бы рассказывал смешные истории, хвалился своими сомнительными достижениями в спорте, и победой любимой команды гордился, как своей. А мама понимающе кивала, чтобы незаметно щёлкнуть его по затылку, думая, что их никто не видит.

– Мира? – Максим посмотрел на неё и нахмурился. – Может, вина? – он указал глазами на минеральную воду в стакане Миры.

– Да, – она попыталась проморгать слёзы.

– Что-то случилось? – голос Максима звучал озабоченно.

– Нет. Да. Я сейчас, – Мирослава встала и вышла в уборную, чтобы умыться холодной водой, пытаясь не повредить макияж.

– У тебя не получается лгать, Мирослава, – возникла за спиной Марина Львовна.

– Я не лгу, – Мира пыталась справиться с накатывающимися слезами. В носу нещадно щипало, комок подходил к горлу, она начинала задыхаться.

– Я всю жизнь работаю с детьми, – Марина Львовна смотрела изучающе.

– Я не ребёнок, – Мирослава поднесла бумажную салфетку к уголку глаза.

– О, ты ребёнок, ещё какой ребёнок! Да и мой сын недалеко ушёл. Не стану лезть не в своё дело, но, если вы так бездарно будете и дальше притворяться, никто не поверит в вашу любовь.

– А и не надо, чтобы верили, надо, чтобы брак состоялся, – чувство вины перед мамой будущего мужа начало расти где-то внутри.

– Что ж, пусть так, – Марина Львовна посмотрела на Миру, той стало не по себе от внимательного взгляда. – Мы расстраиваем тебя, – она не спрашивала, а утверждала. – Напомнили родных?

– Да, – Мирослава отвернулась, пытаясь справится с вновь накатившими слезами.

Эта женщина не была виновата в том, что случилось, в том, как Мира иногда реагирует на семейные пары среднего возраста, и в том, что она до сих пор скучает по маме, папе, по брату и всем родственникам, которых не стало в тот день. Больше всего хотелось наорать на Марину Львовну, оттолкнуть, ударить, убежать, но эта женщина была не виновата…

– Может, я обниму тебя? – робко произнесла причина нахлынувших воспоминаний.

– Не-е-е, нет, – Мира отрицательно покачала головой.

– Хорошо, – Марина Львовна потопталась рядом, Мира обошла её и уже у дверей сказала: – Передайте Максиму, что я на улице. Просто на улице.

– Хорошо, – маме Максима явно было неловко.

Мирослава взяла в гардеробе пальто и вышла. Остановилась, глядя на уличные фонари. Охранник поплёлся за ней. Неужели нельзя продолжить сидеть за соседним столиком, попивая сок, изображая обычных посетителей? Всё равно на улице стоит машина, в ней остался ещё один охранник, плюс внешнее наблюдение, которого не видно, но оно есть. Если бы Мирослава заметила – охрану сменили бы в тот же час.

– Будешь? – Максим протянул сигарету Мирославе.

– Не курю, – вдох свежего воздуха пришёлся как нельзя кстати.

– Молодец, – Макс затянулся, переложил сигарету в левую руку, правой поправил полы пальто Мирославы, прикрывая от холодного воздуха. – Будем считать знакомство состоявшимся?

– Да, – шёпот гулко утонул в прохладной дымке.

– Домой, собирать вещи? – Макс прищурился, поднося сигарету ко рту.

– Уже собраны, – голос звучал ещё тише, ещё спокойнее.

– Отлично, – только и произнёс Макс.

Они очень вежливо попрощались с родителями, Мира выдавила из себя улыбку, Марина Львовна пробежалась озадаченным взглядом по лицу будущей невестки, та ответила ей почти искренней улыбкой. Максим и Аркадий Львович, кажется, не заметили никакого напряжения. отец жениха излучал довольство и прощался до свадебной церемонии, а сам жених казался расслабленным, смеялся и широко улыбался, обнимая Миру, прижимая её боком к себе, держа руку на пояснице, под пальто, поглаживая пальцами по шелковистым нитям волос.

– Это провал, подумал Штирлиц, – вздохнул Максим, когда БМВ завелась, и усмехнулся.

– Думаешь, из-за меня? – произнесла Мира, поминая свой почти срыв в туалетной комнате.

– Меня, – Максим вздохнул и поморщился. – Мама, похоже, почти сразу догадалась.

– О чём? – не могла же простая учительница английского языка, преподающая в гимназии с углублённым изучением иностранных языков, догадаться, что наследницу миллиардного состояния насильно выдаёт замуж за подчинённого родной дед, передавая ему управление личными активами будущей жены, за очень небольшим исключением. – Для чего ты продолжал разыгрывать представление?

– Во-первых, всегда иди до конца, иногда это единственное верное решение, а во-вторых, отчёт о наблюдениях от той компашки, – Макс показал глазами в сторону охраны, – уже через несколько минут будут на столе твоего деда. Не стоит дразнить гусей.

– Настолько боишься, что сделка не выгорит? – усмехнулась девчонка.

– А ведь ты тоже боишься, и даже сильнее меня, – Максим внимательно посмотрел на Мирославу, она промолчала, но весь её вид говорил о том, что боится. Что ей нужно это бракосочетание ничуть не меньше, чем ему.

О том, что будет дальше, Мира предпочитала не думать. Был только день свадьбы, а за ним пустота…

В терминале, куда они приехали под утро, сонную и всклоченную, Макс сам нёс сумку, держа за руку девушку, пока не подошёл служащий и не забрал багаж, оставляя пару наедине.

– До скорого, – прошептал он куда-то в губы, нагнувшись, подстраиваясь под рост Миры, то ли дразня, то ли играя свою роль. Она пару раз моргнула и попыталась вырваться из крепкого захвата, но не удалось. Максим только крепче прижал её к себе одной рукой, второй провёл по щеке, убирая невидимые пряди волос от лица. – До скорого.

Это был не поцелуй, а мимолётное касание. Мира вздрогнула. В следующее мгновение он уже отстранился, чуть склонил голову, попрощался и ушёл, не обернувшись.

Глава 13. Максим

Начало церемонии было назначено на четыре часа дня. Максим уже сутки находился в поместье Сильвестра Прохоровича, на этот раз его, как и его родителей, поселили в большом доме, как членов семьи. Остальных гостей, постепенно подтягивающихся на торжество, ожидаемо располагали в домиках для гостей.

За эти сутки он, кажется, впервые на самом деле осознал, в какую аферу вписывается, и задумался, стоит ли игра свеч. Начиная от разговора с матерью на борту частного самолёта, а она ясно дала понять, что не одобряет действий сына, при этом вмешиваться ни во что не собирается. Она точно не могла знать нюансов предстоящего брака, однако фиктивность происходящего вычислила мгновенно и посчитала должным высказать своё неодобрение.

Заканчивая толпой гостей, прибывающих на свадьбу, каждый из которых был интересным, выгодным партнёром, политиком или дельцом, оставаясь при этом человеком, которому не чуждо любопытство. Не говоря уже про вторые половинки этих людей, любовниц и содержанок, некоторые из которых присоединялись к событию следом за благородными семействами. Все приглашённые не скрывали любопытства, навязывали знакомства, искали подходы.

Максима не слишком смущала атмосфера, больше похожая на саммит с привкусом публичного дома, а вот Мирославу, похоже, обстановка нервировала. По непонятной причине Макс чувствовал ответственность за Мультяшку, очень не хотелось, чтобы девочка ощущала дискомфорт, а она именно его и ощущала, да и нервного срыва с последующим показательным выступлением или побегом хотелось избежать. Он говорил с Целестиной за несколько часов до своего прилёта и пытался минимизировать давление на Миру, но, похоже, бесполезно. Старику был необходим именно такой формат свадебного торжества, и с ним никто не спорил, включая ассистентку.

К вечеру первого дня пребывания в усадьбе старика, накануне торжества, состоялся праздничный ужин в большом доме, а после фейерверк. На мероприятии Мира блистала, улыбалась навязанному дедом жениху, самому деду и всем окружающим, возвращая комплименты, игнорируя завистливые взгляды. А позавидовать было чему. Состояние, внешность, манеры – любого из этих составляющих достаточно, чтобы вызывать зависть в тех дамочках «полусвета», случайно оказавшихся на этом празднике жизни, приглашённых с, один бог знает, какой целью. Наследство Мирославы, её собственный капитал – а никто не мог знать, как обстоят дела на самом деле, кто распоряжается деньгами, – практически безукоризненная внешность, всё вместе не могло не служить источником чёрной зависти.

Максим с лёгкостью бы поверил в улыбки и добродушие своей без пяти минут жены, если бы не знал ситуацию изнутри и не сидел рядом с Мирой, прикасаясь к её ледяным рукам, которые она иногда прятала под стол и взмахивала ими там, словно пыталась отряхнуть грязь. Она улыбалась Максу лучезарно, как и его родителям, но страх, застывший в уголках лисьих глаз, ощущался каждой клеточкой. Очень хотелось встать и увести Мультяшку с этого спектакля, но им нужно было отыграть в нем свои роли. Главные роли…

После смены нескончаемых блюд, гости двинулись на обширный балкон первого этажа с рядом колонн. В просторном холле сновали вышколенные официанты из службы кейтеринга с лёгкими закусками и алкоголем на подносах. Многим уже хватило бы, но разошедшиеся не на шутку гости праздновали завтрашнее чужое торжество, как сегодняшнее и своё. Максим взял протянутую лакеем шубу Миры и прошёл на балкон. Мира стояла в стороне, потирая руками обнажённые плечи.

– Простынешь, – Она позволила накинуть шубу себе на плечи и отвернулась.

– Заболею и умру, – закончила она себе под нос.

– Умрёшь вряд ли, а вот заболеть можешь, – улыбнулся Максим. – Будешь на собственной свадьбе хлюпать носом.

– Плохо получусь на фотографиях, – Мира усмехнулась. – Даже не знаю, как я справлюсь с этим.

– Вот и я не знаю.

Максим посмотрел на Мирославу. Паника. Ненависть. Страх. Отвращение. Всё это было тщательно спрятано, завуалировано, скрыто умелым макияжем. Интересно, сможет он когда-нибудь в жизни поступить так же, как Сильвестр? В его поступках было много прагматичного расчёта, но, похоже, совсем не было места чувствам, любви деда к внучке, жалости, сочувствию.

Смог бы – такой вердикт вынес себе Максим Аркадьевич. То, что он совершал, не слишком отличалось со стороны общепринятой морали от действий старика, даже наоборот – если честно посмотреть в глаза фактам, то Сильвестр действовал в интересах Мирославы, а Максим – в своих собственных.

Раздался грохот, шум и гул фейерверка, цветные россыпи взмыли вверх и рассыпались по чёрному небу разноцветными шапками и цветами. Звуки, похожие одновременно на гром, стрельбу и зловещее шипение, раздавались со стороны парка, их приносил порывистый холодный ветер. Должно быть, завтра будет снег…

Мира куталась в мех и морщилась, как от боли, вздрагивая от каждого звука, тонкая рука нервно сжимала фужер с шампанским. Максим испугался, что она раздавит хрупкое стекло, и протянул руку, чтобы забрать. Прикоснулся к тонким пальцам – руки девушки стали ещё более ледяными, чем за столом. Она околела, несмотря на шубу.

Посмотрел вниз, из-под тонкой, полупрозрачной ткани подола дизайнерского платья выглядывали ноги в босоножках на тонкой подошве.

– Тебе нравится фейерверк? – он взглянул ещё раз, кончик носа Миры порозовел.

– Я не люблю фейерверки и салюты…, – не столько недовольно пробурчала, сколько прошептала она.

– Пойдём, – Макс лёгонько дёрнул на себя Миру, она удивлённо подняла глаза, переступила с ноги на ногу, упёрлась. – Пойдём, – он сделал шаг вперёд, встал почти вплотную.

– Мы разве не должны быть с гостями? – максимально громкий шёпот, последние звуки которого погасил в себе грохот очередного взрыва. Мира резко вздрогнула, на мгновение крепко зажмурила глаза.

– С какими гостями? – Максим подобрался совсем близко, по большей части для того, чтобы Мирослава могла его лучше слышать, хотя игнорировать тот факт, что близость с ней если и не волновала в чувственном плане, то точно приносила удовольствие, не удавалось. – С этими? – он обвёл глазами окружающих.

Большую часть Макс знал заочно, о значимости некоторых гостей мог лишь догадываться. С некоторыми имел возможность работать, у иных учиться, кое-кого рассматривал как потенциального партнёра, кто-то из них считал таковым самого Максима Аркадьевича. Новое лицо на небосводе финансового благополучия. На балконе гудела полупьяная толпа самодовольных, погрязших в самолюбовании, алкоголе и лицемерии людей, каким был и сам жених внучки Сильвестра. Таков его новый мир – ещё более зажравшийся и пропитанный лицемерием, чем всё, что он видел и встречал до сих пор.

Но это не мир Мирославы. Всё это придёт к ней, такова реальность наследницы огромного состояния, так в её жизни появились наркотики, сомнительные знакомства и тонны дорогих вещей, некоторые из которых она покупала только для того, чтобы выкинуть.

– Других нет, – Мира усмехнулась и отпила из фужера.

– А на этих плевать, – он прижал к своему боку Мультяшку. – Во-первых, ты замёрзла, во-вторых, у нас завтра свадьба, мы влюблены и хотим побыть вдвоём, это нормально, – горячее дыхание обожгло ледяную кожу. Мира вздрогнула. – Никто не придерётся, даже если в каких-нибудь кустах сидит парочка фотографов в ожидании сенсации.

– Нет, не сидит, – Мира засмеялась. – Только аккредитованные, они сделали свою работу, их выдворили до завтра.

– Тогда тем более пошли, – Максим заговорщицки подмигнул и обнял её. Мира приняла этот посыл.

«Умеет играть на публику», – отметил он про себя. Либо она не так уж глупа и проста, как можно подумать, либо многолетняя выучка или семейная черта. Впрочем, Мультяшка и раньше не позволяла себе прилюдных проявлений эмоций, всё, что видел Максим, было концертом одного актёра для избранного круга зрителей.

Они зашли в холл, поднялись по широкой лестнице на второй этаж, решив, что на этом праздник можно считать законченным. Гости, а тем более главный виновник торжества – Сильвестр, прекрасно справятся без них.

Мира сбросила шубку у дивана, расположенного в конце длинного коридора с рядами дверей. Там же было несколько кресел и длинный коротконогий стол, всё из натурального дерева и кожи, добротное, установленное на века, вряд ли дизайнерское. Встала у окна, всем видом показывая, что беседа окончена, Максим был склонен согласиться.

У них не было не единой точки соприкосновения, особенно в этом доме, кричавшем о разнице в происхождении и положении счастливых жениха и невесты. Не было общих тем для разговоров. Пожалуй, Макс чувствовал к ней влечение, но не больше, чем к любой другой красивой девушке, а может, и меньше. Но всё-таки он не спешил уйти – сел в кресло и машинально ударил себя по карманам в поисках сигарет.

– Здесь нельзя курить, – тонкая рука указала на потолок. – Сигнализация. И вообще, нельзя.

– Прости, – Максим извинился скорее машинально, растерянно оглядывая собеседницу.

Длинное струящееся платье с завышенной талией делало девушку ещё более стройной, юной и уязвимой. Почему-то привлёк внимание маленький размер ноги и аккуратные пальчики, выглядывающие из хитросплетений ремешков босоножек, розово-зефирный лак, красивый подъём.

Максим никогда не обращал внимания на такие вещи, его скорее могло удивить отсутствие педикюра, чем его наличие. Но эти крошечные пальцы, ногти с капельками блеска, тесёмка в цвет платья вокруг лодыжки, глубокий разрез, который едва-едва демонстрировал гладкую поверхность голени и убегал вверх, прячась в складках значительно выше колена, чем-то завораживали.

Рука, разглаживающая складки дорогой материи, так же привлекала к себе внимание. Маленькие, аккуратные ладони, с тонкими пальцами, будто слепленные виртуозным скульптором, полупрозрачные, похожие на пальцы Дафны, спасающейся от Аполлона. Прекрасная нимфа превратилась в лавровое дерево, сможет ли Мирослава избежать подобной участи? И какая роль отведена Максиму в легенде, участником которой он стал?

– Тебе лучше пойти спать, завтра важный день, – он улыбнулся через силу, когда произнёс эти слова. Небольшая доза алкоголя сделала его сентиментальным и склонным к лишним размышлениям.

– Да, – спокойно согласилась Мультяшка и двинулась от окна в сторону своей спальни, которая располагалась как раз напротив комнаты для гостей, где разместили Максима, чуть дальше разместились его родителей.

Макс резко встал, потянул на себя Миру, она поддалась и с какой-то странной готовностью ответила на почти дружеское объятие.

– Буду ждать тебя завтра, – прошептал он в миниатюрное ушко, в котором бриллиантовым блеском поблёскивал ряд пусетов. – Ты будешь самой красивой.

– Я приду, – Максиму показалось странным, что Мультяшка улыбнулась и даже расслабилась в его руках.

Он проводил Миру к комнате, подождал, когда закроется дверь, и пошёл к себе. Через пару минут в дверь постучали, он открыл, на пороге стояла мама. Только разговоров по душам накануне свадьбы не хватало. И без того тошно.

– Мы почти не общались, – мама прошла в комнату и остановилась посредине, оглядываясь. – Этот дом такой большой, шикарный.

– Он мог бы быть ещё шикарней, – Макс показал рукой на кресло, сам сел рядом. – Сильвестр Прохорович очень состоятельный человек.

– Как и его внучка, – во взгляде матери чувствовались настороженность и сожаление.

– Как и Мирослава, да, – тряхнул головой Максим.

– Милый, я бы хотела извиниться перед тобой, – настороженность исчезла, уступив место уверенности и мягкости.

– За что? – Максим поднял глаза на мать, всё это время он изучал рисунок на паркете из натурального дерева.

– Я мало уделяла тебе внимания в детстве, поэтому ты такой… отстранённый. Я отошла в сторону после…, – она подалась вперёд.

– Мам, – он мягко перебил её. – У меня свадьба завтра, давай, не сейчас.

– Хорошо, – раздался глубокий вздох. – Понимаю, не лучшее время.

Максим не был слишком близок с матерью. Он любил её всем сердцем, уважал, иногда прислушивался, позволял хозяйничать в своём доме, время от времени обсуждать его личную жизнь, до определённых границ, но близок не был. Рано вырос или сразу родился взрослым.