Текст книги "Космос"

– Это хорошо, но больше так не делай, не ровен час – поймёт.

– Я так и не делаю.

– Точно! «Бани и хаты», – вспомнила Варвара слова жутковатой женщины с очень странной причёской.

– Нет никаких бань и хат, – он снова потёр ладонями лицо и выдохнул.

– Может, и жены нет? – странно, но надежда была готова выпорхнуть, как бабочка из кокона.

– Жена есть, – убил бабочку Григорьев, безжалостно растоптав её, предварительно вырвав крылышки.

Варе даже стало больно, словно эти крылья с нежной пыльцой и ярким рисунком оторвали у неё, так больно, что она отвернулась и уставилась в окно, только чтобы не смотреть на Стаса. Космос… Живые существа не выживают в космосе.

– Женщина, которую ты видела, моя сестра. Лена – дочь, а жены не было дома… Она в санатории, СПА-процедуры, грязевые ванны…

– Отлично, – пробурчала Варя.

– Давай, по порядку расскажу? Ты выслушаешь, не станешь перебивать, а уж потом решишь, казнить нельзя миловать, где ставить треклятую запятую.

– Ладно, – проигнорировала все предупреждения Сашки Варя. – Ври! – она не могла не сказать этого и вложила во фразу всё ехидство, на которое была способна, но вся обратилась в слух.

– Моя жена – моя родственница, не уверен, что избавлюсь когда-нибудь от неё. Что мне в принципе есть смысл разводиться… Иногда, кажется, это на всю жизнь, но чаще я стараюсь не думать об этот совсем.

– Как это «родственница»? Кровная? – Варя мысленно двумя руками поднимала челюсть. Этого ещё не хватало.

– Не кровная, конечно, и не по документам.

Варя с удивлением смотрела на Стаса. Слов не было.

– У моей сестры была подруга, неблагополучная, рано родила, мужиков меняла, в итоге спилась, а дочку её забрала Лиля, моя сестра. Девочке уже четырнадцать лет было, пятнадцатый шёл. Таня… Я эту Таню в упор не замечал, слова плохого не сказал, но и хорошего тоже.

Григорьев замолчал, Варя предпочла тоже молчать.

– Несколько лет назад, – продолжил Стас и зажмурился, – я в аварию попал, сам виноват, скорость. Пришёл в себя уже в больнице. Операция, снова операция. Года жизни как ни бывало, второй пошёл, я дома валялся уже. Ходить мог, говорить, но не разгонишься. Отец бизнес мой взял в руки, мать не отходила, сестра, но у всех своя жизнь, целыми днями держать их рядом не станешь, а чужих в своём доме я с трудом терплю. Лиля предложила Таню, она медицинский колледж заканчивала, её туда еле-еле пропихнул наш отец, ей – практика, а мне – не чужой человек рядом. Согласился. Уколы она, правда, больно делала, кошмар, так что вены я ей не доверял… Но в целом она неплохо справлялась, споро всё, почти профессионально. А мне главное – не один, как говорится, есть кому стакан воды подать, и в доме не посторонний. В общем, пришёл я в себя… Проснулся организм, а тут Таня… Я у неё первым оказался. Первым! Конечно, как честный человек, женился. По-другому поступить с ней я не мог, но чем дольше я с ней жил, тем яснее становилось – она чужая мне. Смотрю на неё – красивая, очень красивая, молодая, ухоженная, а чувств… как к бревну. Потом она меня бесить начала, серьёзно. Ничего не делает, ничего не хочет, ни к чему не стремится. Не работает, не учится, ничего, полный ноль! Сериалы какие-то смотрит, и тех, уверен, не помнит. Дома сидит. Всё.

– А жена-домохозяйка тебя, выходит, не устраивает? – ввернула Варя.

– Меня? Меня устраивает домохозяйка. Моя мать всю жизнь домохозяйка. Но Таня… Таня и домом не занималась, она вообще ничем не занимается, не читает, не рисует, ничем не интересуется, вакуум. Я решил, что с меня хватит, не могу я так больше, на чувстве вины далеко не уедешь. Сказал – разводимся, и тут выясняется: она беременна. Как? Что?

– Действительно, – не удержалась от ехидного замечания Варвара. – Как так получилось? Когда занимаешься сексом, могут получиться дети, слышал такое?

– Слышал, – так же ехидно парировал Стас. – А ты о контрацепции слышала? В наше время «случайно забеременеть» может только полная дура или на редкость неудачливая женщина, а Таня не случайно забеременела, её, оказалось, сестрица моя науськала, что с ребёнком я никуда не денусь, способ привязать меня надёжней. Таня перестала таблетки принимать, результат себя ждать не заставил.

– Про аборты, конечно, не слышал? Аборт – грех? – Варя закатила глаза на этот слоган, набивший оскомину.

– Слушай, – ей показалось, что Стас повысил голос. – Я не хотел ребёнка, но отправлять молодую жену на аборт, это знаешь, как-то слишком, даже с моим отношением к ситуации, – уставился он на Варвару. – Вообще, я не так смотрю на ситуацию, мне не нравится формулировка «хочу ребёнка», «хочу жену», «хочу мужа», мне кажется, правильней спросить себя, хочешь ли ты быть отцом, готов ли ты быть мужем. Прежде, чем хотеть что-то для себя, надо подумать, что ты готов дать. Так вот, я не был готов стать отцом, я и сейчас не готов. Мы, конечно, не развелись, Лена родилась в срок и здоровой, матери она не нужна, мне тоже… Я старался, видит бог, старался наладить отношения с Таней, быть хорошим мужем и отцом, но у меня не получилось. Я просто дурел дома, – Григорьев говорил всё быстрее, словно торопился выговориться, спешил, Варя боялась перебить и даже дышать. – Приходил, няня тут же уходила, Лиля очень старалась приучить меня к ребёнку, – усмехнулся. – И начиналось. Плач, игрушки по всему дому, папа поиграй, папа покатай, папа искупай, папа уложи спать, а мама сидит, улыбается. Я Лилю понимаю, она боится, что я снова возьмусь за старое, гонки, адреналин, своим увлечением я у семьи галлон крови выпил. Думает меня ребёнком и женой удержать, а Таня в её руках – пластилин, своего ума нет, так и живёт Лилиным. Больше двух лет я терпел, думал – свихнусь. Уже работа не помогала, покатушки не отвлекали, пару раз напивался, один раз устроил скандал Тане, испугал её, решил больше никогда не попадаться ей на глаза в таком состоянии. Когда долго нет командировок, стал брать большегруз у зятя и уезжать в долгие рейсы, дорога успокаивает, выматывает, я потом недели две не хочу придушить Таню, Лилю и себя. В начале лета перебрался в домик для гостей, в основном доме живёт Таня, а Лену отправил жить к сестре. Матери она не нужна, я целыми днями работаю, в конце концов – это её идея была удержать ребёнком, пусть занимается. Так и живём, каждый в своём углу, ни врозь, ни вместе. У меня в голове каждый день отцовское звучит: «Ребёнок должен расти в полной семье». Мать давит, говорит – в семье нужно идти на уступки, компромиссы… Тем более, Таня – особенная девушка. Это сложно объяснить, её поведение, её манеры… Стараюсь, иду на примирение, но не проходит и недели, как всё сначала.

– Вообще-то, так себе попытки помириться с женой – «бани и хаты», – вставила Варя, она правда так думала. Кто не обидится? Эта Таня точно не исключение.

– Какие бани? – ударил Стас рукой по торпеде. – Нет никаких бань, никаких хат и баб. Не хожу я никуда, я до тебя даже не изменял ей.

– Ага, живёте в разных домах, а трахаетесь исправно, – фыркнула Варвара. – Я уж почти прониклась, а здесь такая проза.

– Я похож на умалишённого? – фыркнул Стас. – Мне больше сюрпризы не нужны! Что ей в голову, вернее сестре, придёт, без понятия. Презерватив проколоть, шприцом загнать в себя результат… – он усмехнулся. – Передёрнуть под порнушку – наше всё. Тебя увидел, думал, с ума сошёл, влюбился, всё на свете забыл. Не хотел я вчера о жене своей вспоминать, о дочери думать, ничего не хотел, только тебя. Себе не верю, но это так, я так влюблялся в седьмом или восьмом классе. Понимаю, что глупость это несусветная, понимаю, что я несвободен, что Таню нельзя оставить, да и смысла нет. Она всю жизнь будет где-то рядом, родители мои её внучкой считают, сестра дочерью. Помню, что ребёнок должен расти в полной семье, знаю, что, конечно, постараюсь ещё раз и ещё, построить видимость полной семьи для Лены. И про Стрелецкого знаю, что ты несвободна, – он грустно улыбнулся. – Не только ты умеешь пользоваться интернетом, Варя, изучила же информацию обо мне? Вот и я посмотрел, пока догонял тебя. Я всё понимаю, но у меня сейчас сердце выпрыгнет только от того, что ты рядом со мной, от того, что я вижу тебя, от того, что могу поцеловать, – облизнул губы, как обычно, с верхней. – Могу?

Не стал дожидаться разрешения, поцеловал. Накрыл своими губами Варины, прошёлся языком, лаская, просясь впустить. Варя вздохнула, он этим воспользовался и проник внутрь, лаская на входе и чуть глубже.

Она забыла все свои принципы, всё, о чём думала и что обещала Сашке, придвинулась ближе, ещё ближе, попыталась втереться в твёрдую грудь, гладя по шее, расстёгивая пуговицы на рубашке, проводя пальцем по соску, слыша, как мужчина вобрал сквозь зубы воздух.

Ещё немного, и Варя бы занялась любовью прямо в машине, на переднем сидении или на заднем, без разницы, или даже на улице, стоя у капота. Как угодно, где угодно, лишь бы с ним. Со Стасом! Но реальность быстро всё поставила на свои места. Когда мужская рука скользнула по бедру под юбку, Варя вспомнила.

– У меня месячные, – почти заплакала она от обиды.

– Я знаю, – он прошептал это в губы. – Это не мешает целоваться, верно? – и улыбнулся.

– Знаешь?

– Варь, согласись, шансов, что этой ночью я лишил тебя девственности – нет, и не настолько он огромный, чтобы причинить травму, к тому же, я вполне научился справляться со своей особенностью, так что… Я знаю, что у тебя месячные, и это не мешает мне целовать тебя.

Через час Варя слушала Стаса и соглашалась с ним.

Подготовку к трофи пропускать нельзя, если это то, чего она на самом деле хочет, а она точно хочет, это Стас понял по блеску е глаз Вари и восторженным рассказам. Ей необходимо принять участие и, чем чёрт не шутит, победить.

Она должна вернуться домой, «пободаться» с Григорьевым и «Ювестом», удалённо держать руки на пульсе тоже возможно, ей нужно принять этот вызов и постараться победить, в первую очередь ради себя самой, собственной самооценки, хотя Григорьев не обещает, что даст ей фору или уступит. Бизнес есть бизнес. О том, что будет с ними, с Варей, Стасом и космосом, что вдруг стал одним на двоих, они не говорили.

Глава 7

Варя добралась домой в середине ночи, тихо проскользнула в спальню, отметив, что Стрелецкий так и спит на диване в гостиной, теперь туда перекочевали постельные принадлежности. Даже не поняла, обрадовалась она этому или нет.

Упала и уснула без сил и сновидений.

Проснулась после обеда. К удивлению, Антон был дома, сидел в кабинете и сосредоточенно смотрел в экран ноута, делая авторучкой какие-то пометки на бумагах. Прошлёпала босыми ногами на кухню, так и не поздоровавшись, потянула на себя дверцу холодильника и уставилась в него в поисках еды.

– Привет, – Стрелецкий подошёл неслышно, встал рядом и проследил за взглядом Варвары. – Сядь, я приготовлю.

Она сидела и смотрела, как Антон варит овсяную кашу. Странно, но каша пахла аппетитно и на вкус была приятной. После нескольких дней сухомятки, дорожных перекусов, вечера откровенного обжорства, Варя не то чтобы чувствовала себя плохо, у неё ничего не болело, но хотелось чего-то простого и полезного. И овсяная каша с кусочками сухофруктов подошла практически идеально.

– Не ждал тебя, – проговорил Антон, когда Варя доела. Он забрал тарелку и поставил перед ней чай и даже блюдечко с кусковым тростниковым сахаром. – Ты же ведёшь сделку с «Ювестом», передумала?

– Почему я должна передумать? – она сделала глоток ароматной жидкости и подняла глаза на Стрелецкого.

– Ты вернулась, вероятно, этому есть объяснение, это – самое очевидное.

– Я вернулась из-за подготовки к трофи-рейду, Антон, – почти по слогам проговорила Варя. – А договором можно заниматься удалённо, моего личного присутствия не требуется, тебе это прекрасно известно.

– Значит, в трофи ты всё-таки участвуешь? – невозмутимо уточнил Стрелецкий.

– Конечно.

– Ты не подумала о том, что можешь быть в положении к тому времени?

– Я не в положении, – отрезала Варвара.

– Трофи через месяц, насколько я понял, к этому времени, может быть…

– Не может! – вспылила Варя. – Не может, мы не будем больше пытаться, Антон.

– Это решено!

– Антон, я не хочу быть матерью, понимаешь?

Варя думала над словами Стаса и, кажется, поняла их. Она не могла ответить на вопрос, хотела ли она ребёнка. Ребёнок – это что-то абстрактное, картинка на экране телевизора, смутные воспоминания собственного детства.

А вот она сама – Варвара Белицкая – вовсе не абстракция, и она совсем не хочет становиться матерью. Она не хочет ходить беременной, рожать, уделять внимание беспомощному маленькому человечку, она не хочет не спать ночами или просыпаться рано утром, потому что её ребёнок уже выспался. Не хочет покупать детские вещи, разбираться в нюансах детского питания, ходить к врачам.

Варя понимала, можно с лёгкостью нанять того, кто всё это будет делать за неё, но это казалось неправильным. Мама Варвары всегда сама решала подобные вопросы, и маленькая Варя всегда знала, с кем посоветоваться, кто будет смотреть с ней мультик или порисует. С возрастом в жизни повзрослевшей Вари мамы становилось меньше, и это казалось правильным. Девушке казалось, что сейчас мама отрывается за все годы, которые провела, занимаясь воспитанием дочери.

Варя не хотела отрываться потом, когда-нибудь, после сорока. Она хотела жить полной жизнью сейчас. Она не готова становиться матерью.

– Это не имеет значения, совместный ребёнок – это выгодное предприятие.

Варвара вспылила, а ведь вовсе не хотела ругаться с Антоном, в глубине души таилось чувство вины за измену, несмотря на то что Стрелецкий «первый начал». Она хотела если не наладить отношения с Антоном, то хотя бы избежать конфликта. В примирение она особо не верила, и не желала его, не после того, как увидела настоящий космос… Но ругаться не хотелось совсем.

– Ребёнок – это не предприятие! – заявила она.

– Ты много знаешь о детях? – Антон скептически посмотрел на Варвару, будто спрашивал пятиклашку о теореме Ферма.

– Нет, я ничего не знаю о детях, и я ничего не хочу о них знать, ближайшие лет десять точно!

– Десять?! – мужчина нервно заглатывал ледяную воду из высокого узкого стакана. Кадык ходил вверх-вниз по загорелой шее.

– Десять! – встала Варя и снова села. – Тебя так пугает перспектива совместной жизни со мной? – ей стало обидно, по-настоящему. – Мне тоже не слишком хочется с тобой жить, – пожала плечами. – Давай разъедемся, и ты сможешь не только по пятницам доставлять себе удовольствие.

– Какое удовольствие? – сузил глаза Антон.

– С мальчиками, а уж какое, я знать не хочу, и воображать – тоже. Ты же по пятницам ходишь в клуб, верно?

– Если бы ты давала себе труд задуматься, ты бы вспомнила, что я совладелец этого клуба, по пятницам я проверяю отчётность и, естественно, остаюсь иногда до ночи. Там камерная, спокойная атмосфера и гости, в том числе я, могут быть уверены, что «светские львятки» дешевого розлива не будут мелькать перед глазами, – он взмахнул перед лицом рукой, едва сдерживая выражение брезгливости на лице. – Я не изменял тебя физически, никаких половых контактов, если тебе это важно знать.

– Ты сказал: «Был осторожен».

– Да, я осторожен, поэтому никаких половых контактов. То, что я там провожу время, и это доставляет мне некоторое удовольствие, не говорит о том, что я сплю с первым встречным, или первой.

– Врёшь, – как же Варе хотелось, чтобы это было неправдой, это автоматически сняло бы стыд за её поступок.

Но не похоже, чтобы Стрелецкий врал. Действительно, он слишком стерилен, слишком озабочен своим здоровьем или внешним видом, он не может себе разрешить майонез в салате, скорей всего, перед мастурбацией он протирает руки антисептиком, а потом искупает свой грех в спортивном зале, такой человек никогда не опустится до случайной половой связи. И этот клуб, действительно, его собственность. А Стрелецкий Антон контролирует свои активы.

– Ты сама знаешь, что я не вру, Варвара.

– В любом случае, – она резко встала и отправилась в ванную комнату. – Это ничего не решает, нам надо расстаться. Тебе есть, где жить, не вижу, в чём проблема, Стрелецкий.

– Варь, честно говоря, я начинаю уставать от твоих капризов, поговорим вечером, я опаздываю.

– Каких капризов? – посмотрела она на себя в зеркало и осталась недовольна. Да уж, бессонные ночки не идут на пользу, как и возлияния, и обжорство.

– Обыкновенных, Варя, для тебя – самых обыкновенных.

– У меня нет капризов, – поджатые губы, впрочем, свидетельствовали об обратном.

– Ты – избалованная девчонка, всегда поступала так, как хочет левая пятка или правая ягодица. Ты же сама не знаешь, чего ты хочешь! Сначала решила, что хочешь трофи, и наплевала на свои обязанности на работе, на меня, на отца. Просто решила – и все должны подстроиться.

– Я всегда этого хотела!

– Ты всегда хотела, а тебя всегда использовали. Где были твои друзья два года, они даже на день рождения твой не пришли, я помню, как ты расстроилась! А теперь вспомнили о тебе. Или, скорей уж, о твоих деньгах.

Сказанное заставило застыть на месте.

– Взнос, финансирование. Милостиво взяла на себя, правда, маленькая богатая девочка?

– Не твоё дело, – Варя отвернулась.

Взяла, что греха таить. А почему нет? Может себе это позволить, для неё – это мелочи, чепуха, а ребятам – помощь. Они-то трудятся на средних должностях, и Вариного достатка, скорей всего, не достигнут никогда в жизни, или только под конец этой самой жизни, когда никакие трофи уже будут не нужны.

– Значит, я прав. Потом рванула на машине, зачем? Обиделась, решила что-то доказать, и полетела, как всегда, вся обида в ноги ушла, назло поехала, даже матери не соизволила позвонить, про себя или отца – я молчу уже. Вознамерилась что-то доказать? Даже доказала, сорвала договор.

– Это бред, а не договор!

– Так довела бы его до ума, раз уж взялась, но ты снова всё бросила и уехала. Даже не интересно, что тебе в этот раз было не так. Простыни не того плетения? Цвет номера? Глава филиала не так посмотрел или климат не подошёл. Ты всегда делала, что хотела. Хотела – училась, хотела – не училась. Отец заплатил – восстановили. Хочешь – ходишь на работу, хочешь – не ходишь, хотя это твоё требование, Варя, это ты сучила ножками и требовала себе должность!

– От моей должности ничего не зависит.

– И даже с ней ты не справляешься! Ты хочешь, чтобы тебе поручили что-нибудь более-менее серьёзное? У меня старшеклассницы-курьеры относятся с большей ответственностью к своим обязанностям! Избалованная девчонка – вот ты кто!

– Перестань!

– Нет уж, я скажу, – продолжил Антон. – Ты вспомни себя четыре года назад, вспомни.

– Что не так было со мной четыре года назад?

– Тусовки, алкоголь, снова тусовки… Этот твой недороман с гонщиком из Чехии…

– Что? А про него ты откуда знаешь?

– Мы спонсировали тогда команду, забыла? Это ты меня не видела, а я тебя видел прекрасно. Красивая, взбалмошная, шатающаяся по пабам в сомнительной компании, вечеринки безумные, алкоголь – это всё ты, Варвара! Время прошло, думал, ты хотя бы немного изменилась. Нет. Всё то же самое. Капризы, алкоголь. Демонстрация глупых обид. Нет, Варя! Это не ты меня бросаешь, это я тебя бросаю. Я не собираюсь заводить ребёнка со взбалмошной, несдержанной девицей. И жениться на такой не имею никакого желания. Никогда не имел, даже когда влюблён был сильно. Участвуй в гонках, ешь, что хочешь, употребляй, но когда снова попадёшь в больницу – не жалуйся!

Пока Варя хлопала глазами, Стрелецкий кинул от дверей, спокойно:

– За вещами пришлю водителя, будь любезна – собери.

Варя, конечно, ничего делать не стала. Он уходит – пусть он и собирает. Детская обида поселилась в сердце. И, вроде бы, уход Стрелецкого был именно тем, чего она и хотела, и вроде бы переживать было не от чего, но Варя всё же расстроилась и даже начала плакать. Правда, в начале сеанса слёзотерапии осознала, что плачет вовсе не из-за Стрелецкого, а из-за Стаса, что было глупо.

Со Стрелецким она прожила целых четыре года, они ездили на курорты, выходили на светские рауты, целовались под дождём, правда, один раз всего – в самом начале отношений. Он дарил ей цветы, каждое воскресенье, Варя подозревала, что задание было забито в ежедневнике его помощника, но было же! А что у Вари было с Григорьевым? Ничего. Пустота, такая же, как космос. Безжизненная. И чем дольше она об этом думала, тем сильнее плакала, пока не устала окончательно, пока не опухли глаза и разболелась голова.

Варя набрала номер единственного человека, кого могла сейчас видеть, помимо Стаса, и попросила приехать. Сашка была на работе, но после трёх созвонов, когда её то отпускало начальство, то не отпускало, то грозили увольнением, подруга стояла на пороге квартиры с двумя пиццами. Одна из которых была, конечно, с ананасом и курицей – Сашкина любимая.

После экскурсии по квартире – Сашка сфотографировалась, кажется, в каждом углу и выложила пару фотографий на свою страницу, – они, наконец, уселись на огромной кухне.

– У тебя круче, чем в Эрмитаже!

– Перестань, – Варя засмеялась, глядя на огромные, как плошки, глаза подруги.

– Точно! Вот в загородном доме у тебя точно, как в Эрмитаже, барокко, даже лестница немного похожа на Иорданскую, но тут – круче!

– Ты была в Эрмитаже? – удивилась Варвара. Саша давно мечтала съездить в Питер. И вроде не был этот город далеко, и вроде не было это накладно, и Варя сама много раз предлагала свозить Сашу и даже всё оплатить, но всё время что-то не складывалось.

– Неее, – протянула приятельница. – Только по интернету. Но в этом году обязательно! Вот после трофи отработаю месяц-два и возьму за свой счёт недельку…

– Осень уже будет, – уверенно перебила Варвара. – Летом надо ехать. Давай следующим летом, вдвоём?

– Давай, я как раз денег накоплю, – мечтательно пропела Александра. – Рассказывай, что у тебя, – перевела тему. – Стрелецкий ушёл?

– Я его ушла, – Варя фыркнула на предположение, но потом согласилась и утвердительно кивнула: – Бросил.

– Узнал о женатике? – Сашка прикрыла в ужасе ладонями рот, стало видно, что лак у неё на мизинцах облупился.

– Нет. Заявил, что я безответственная, избалованная девица, и мне не место в его упорядоченной жизни!

– Будешь возвращать?

– Не-а. Хочешь вина? Хорошее. – Варя и забыла, что с утра чувствовала себя неважно и почти дала себе обещание больше не употреблять и не объедаться.

– Можно подумать, у тебя бывает плохое, – кивнула Сашка, довольно отхлебнула из фужера и сразу же начала фыркать. – Тьфу! Ну и дрянь, поди, денег стоит.

Варя решила не говорить, сколько стоит эта «дрянь».

– Надо консервированных ананасов добавить, – уверенно заявила Саша. – С ананасами даже эту гадость можно будет пить.

Ананасов не нашлось, Саша вспомнила, что внутри жилого комплекса, где находилась Варина квартира, видела продуктовый магазинчик и рванула туда, захватив Варину кредитку, по настоянию хозяйки. Вернулась с ещё большими глазами, но победно протягивая банку ананасов.

– Ну и цены у вас тут, – деловито открывая банку. – Офонареть можно.

К концу второй бутылки вино становилось всё приятней и приятней на вкус, хотя ананасы давно кончились.

– А знаешь, мне Стрелецкий нравится, – вдруг призналась Саша.

– Чего? – Варя поперхнулась, и подруга услужливо постучала её по спине.

– Нравится, – горько вздохнула. – Ты только не злись, Варя! Я сама не поняла, как так вышло тогда.

– Когда? – Варваре вдруг стало не по себе.

– Ну, когда ты с ним познакомилась, потом нас познакомила. Я его и до этого видела, ходил такой, важный, улыбчивый, приветливый… и красивый. Вот он мне и понравился. Сильно. Я даже мечтала о нём, пару раз.

– И что? – Варя ждала признаний в стиле «не виноватая я», хотя и сама верила в это с трудом.

– И ничего, – ещё раз вздохнула. – Он на тебя сразу запал, а если бы не было тебя, всё равно бы меня не заметил, – Сашка прихлебнула вино, встала и покрутилась вокруг своей оси. – Посмотри на меня! Разве сравнить с тобой? Даже если я совсем есть перестану, мне такой худой не стать, кость широкая. Да и вообще, не его поля ягодка.

– Это он не твоего поля, – возмутилась Варя. – Ему мальчики нравятся, поискала я информацию о бурной молодости, пока тебя ждала, – взмахнула руками. – Преувеличивают, конечно, как всегда, до вселенских масштабов, но мальчики – его «маленькая слабость», во всяком случае, была, он же…

– Ну и что, – Сашка пожала плечами и ещё отпила. – Я тоже порнушку люблю посмотреть с лесбиянками, что такого?

– Ты пробовала? – Варя совсем не ожидала подобных откровений.

– Ага, один раз, пьяная была, – продолжала тянуть вино подруга. – И знаешь, что скажу: мужик нужен! Вот это всё, – она пьяно махнула руками, – ну, ты понимаешь, чтобы ооооох!

– Понимаю, – пришла очередь Вари вздыхать.

Теперь-то она с уверенностью может сказать: «Ооооох!».

Они пооткровенничали ещё немного, коснулись и финансового вопроса, Сашка заявила, что деньги она собиралась отдать в любом случае, после нового года, точно, а вот с Мандарина брать нечестно. Он вложил все свои средства в Егорку – так Сашка называла авто для трофи. Варя согласилась, что имя отлично подходит, – а теперь они ждут пополнения, так что «всё по-честному», с чем Варя опять согласилась, а Варвара Арнольдовна решила покрыть расходы на автомобиль с чудесным детским именем.

Утром она проснулась одна, ещё более несчастная, чем была. Почему-то после ночи, когда её подминали мужские руки, буквально вдавливая в слишком горячее тело, ей было очень одиноко спать. Она чуть было не позвонила Стрелецкому, но потом вспомнила, что спали они на разных половинах бескрайней кровати, и между их подушками всегда лежало ещё три – нетронутых.

Побродив немного по квартире, она набрала номер отца и сообщила, что со Стрелецким они расстались, на что услышала лаконичное: «Помиритесь, не в первый раз!». Тогда Варя добавила, что ей необходим отпуск, так как она смертельно устала, и у неё депрессия.

Арнольд Белицкий вздохнул, сказал, что ничего другого он и не ожидал, пожелал хорошего отдыха, правда добавил, скорее для проформы, что Варя «избалованная нахалка», с чем она согласилась и отправилась спать дальше. И только к ночи она заглянула в рабочий почтовый ящик, лениво просматривая письма, пока не наткнулась на письмо от «Ювеста», долго гипнотизировала эту надпись, пока, наконец, не открыла. Лаконичное содержание, несколько прикреплённых файлов и приписка: «Варвара Арнольдовна, надеюсь на скорейший ответ и продуктивное сотрудничество!». Чуть ниже было: «Варя, мой личный номер +7…».

Не думая, она набрала номер, что было не очень-то умно, учитывая первый час ночи, Стас ответил на удивление быстро. Почему-то стало стыдно признаться, что собралась на острова, почему-то захотелось срочно пересмотреть все поправки, которые прислал «Ювест», и добить этот договор до победного конца. Не просто добить, а выйти победительницей, многократной чемпионкой. Мастером спорта международного класса.