Текст книги "Танцующая для дракона. Небеса в огне"

Постоянно.

Помногу.

Осталось только понять, как Даармархский ее посещал.

По ногам тянуло сквозняком, но учитывая, что сидела я не напротив позвякивающих стеклянных штор и даже в стороне от окна, то плотная драпировка стены, слегка примятая внизу…

Перед глазами вспыхнул зев потайного хода, через который дракон вывел меня к казармам. Когда мы шли по нему, я мало на что обращала внимание, но почти наверняка у этого хода десятки ответвлений.

Владелец замка должен иметь беспрепятственный доступ к любому.

Только ли он?

Осознание этого пронзило как вспышка.

– Теарин. – Ибри заворочалась, вновь пытаясь подняться. – Теарин, ты обещаешь, что с моим ребенком не случится дурного?! Обещай мне! Скажи, что ты выиграешь отбор и защитишь не только Сарра, но и моего малыша. Скажи это!

– Я ничего не могу тебе обещать, Ибри, – поднялась, читая в ее глазах разочарование и страх.

– Ничего?! Но ты говорила…

– Что именно?

Щеки Ибри вспыхнули красными пятнами, хорошенькое лицо исказилось от злобы.

– Ненавижу тебя! – прошипела она. – Ты такая же, как они все! Ты использовала меня, чтобы…

– Я тебя не использовала, – осадила зарвавшуюся девчонку. – Всего лишь выяснила, с чем мне предстоит столкнуться. Я выслушала тебя и могу сказать только одно: с моей стороны твоему ребенку действительно ничего не угрожает. Я никогда не причиню ему или ей вреда.

Не дожидаясь ответа, развернулась и направилась к позвякивающим от ветра стеклянным шторам. Вслед мне полетела подушка, затем другая (и откуда только силы взялись?). То, что нам не стать подругами, я поняла уже давно, поэтому никакого удивления по этому поводу не было. Разочарования – тоже.

Что я чувствовала сейчас, сложно сказать.

Наверное, холод наподобие сквозняка, что облизывал ноги и все-таки пробрался внутрь.

Мэррис дожидалась меня, стоя у балконной арки. Короткий испытующий взгляд скользнул по моему лицу, и бывшая распорядительница прошла в спальню. За спиной зашелестели, затем звякнули шторы, а в следующую минуту мы со служанками уже вышли в коридор, где нас дожидались хаальварны.

– Хотите прогуляться, местари? – спросила одна из девушек. – Верхний сад в это время пустует, а там такая красота!

Да.

Очень.

Сейчас мы все прогуляемся.

– Следуйте за мной, – повернулась к хаальварнам, вновь направляясь в покои Ибри.

Успела только уловить недоумение на лице девушек-служанок, а в следующий миг воины шагнули за мной в комнаты. Один из хаальварнов резко отодвинул передо мной полог, шуршание ткани и звяканье стекла слились с высоким восклицанием Ибри:

– …Вы же слышали сами! Я сделала все, что могла…

Она осеклась на полуслове, замерла с открытым ртом, глядя на нас.

Первой ко мне повернулась Мэррис: неестественно прямая, словно ее привязали к столбу.

И только потом – Хеллирия.

Выражение хорошенького личика едва сменилось с пренебрежительного превосходства на удивление, я же быстро шагнула к ней. Схватила за предплечье (цепко, не вырваться) и выволокла за собой сначала в комнату отдыха, а затем в коридор. Именно там Хеллирия и опомнилась, глаза сверкнули ледяным огнем, мои пальцы обожгло даже через одежду.

– Ты что себе позволяешь? – прошипела она, безуспешно пытаясь отнять руку.

Не говоря ни слова, я протащила ее мимо оторопевших служанок. Ладонь с острыми ноготками перехватила на лету.

– Еще раз попытаешься ударить, – сообщила спокойно, но жестко, – расцарапаю лицо, и на отборе рядом со своей подружкой будешь сидеть под вуалью.

Глаза сверкнули еще сильнее, и холодом окатило не только меня, но и ближайшие колонны. По ним даже иней прошелся, который, впрочем, тут же растаял. От непрогретых стен потянуло ледяной сыростью, Хеллирия резко отняла руку.

– Что ты наобещала Ибри? – спросила я. – Поговорить с братом, чтобы разрешил ей остаться во дворце? И что я должна была сказать? Что отбор мне не нужен, что я вынуждена принимать в нем участие? Витхар об этом знает, я сказала это ему в лицо.

– Ты лживая тварь, – прошипела Хеллирия. – Врешь, как дышишь! Не знаю, чем ты его взяла, хотя догадываюсь…

Пощечину ей я влепила от души. Просто руки чесались давно и так сильно, что не сдержалась.

– Ты… – ахнула ледяная, прижимая руку к пылающей щеке. – Ты…

– Не веришь – спроси у своего брата, – ответила холодно в тон ей. – И следи за словами, Хеллирия. Теперь мы с тобой равны.

– Ты пожалеешь, – процедила она. – Ты ему никто, а я – его сестра!

– Тогда тебе не о чем волноваться, не так ли?

Вопреки представлениям Хеллирии, я не собиралась тащить ее к Витхару или устраивать сцены. Зато хотела закрыть один вопрос, раз и навсегда.

– Ты посоветовала своему брату от меня избавиться, но он не избавился. Это о чем-то говорит, верно?

Вот теперь на ее лице сквозь ненависть и ярость отразилось настоящее изумление: вряд ли Витхар поставил ее в известность о том, как именно мне удалось это узнать.

– Оставь меня в покое, Хеллирия. Если попытаешься навредить мне или, упаси драконы, Сарру, пожалеешь именно ты. Я достаточно ясно выразилась?

Ее лицо исказилось от злобы настолько, что сейчас напоминало хищную маску, тем не менее она расправила плечи и зашагала по коридору. Длинный шлейф платья стелился за ней гладью зимней реки, напряженные плечи напоминали острые вершины покрытых снегом гор.

Что касается меня, я повернулась к застывшим в отдалении служанкам и хаальварнам. Если девушки смотрели на меня с каким-то трепетным страхом, то лица воинов не выражали ровным счетом ничего. Они понадобились мне исключительно как свидетели, но чью сторону хаальварны примут в случае открытого противостояния, я знать не могла.

Да и не хотела сейчас об этом думать.

Мне. Все равно.

Ложь Ибри стала последней каплей, а стычка с Хеллирией вытянула из меня все силы. Я безумно устала от всех этих игр и интриг, устала постоянно оглядываться и искать скрытые мотивы за словами тех, кто меня окружает.

Поэтому и направилась в сторону Верхнего сада, предоставив девушкам подстраиваться под мой быстрый шаг. Хаальварны с этой задачей справились, а вот непривычным к такому служанкам приходилось очень быстро семенить следом.

Поэтому даже не обернулась, когда сзади раздался отчаянный крик Мэррис:

– Теарин… Местари, подождите!

Ей тоже пришлось за мной бежать, но с ней мне сейчас хотелось говорить меньше всего. Поэтому я не обернулась, когда за спиной раздались поспешные торопливые шаги и шелест одежд.

– Теарин! – Запыхавшаяся Мэррис схватила меня за руку, но тут же отдернула пальцы. В глазах ее мелькнуло самое что ни на есть искреннее отчаяние, именно это и заставило меня остановиться. – Теарин, пожалуйста. Ей не оставили выбора…

– Выбор есть всегда, – ответила я, порываясь ее обойти, но Мэррис перегородила мне дорогу.

– Не всегда. И не у всех. Ты когда-нибудь любила, Теарин?

Любила. Отца и маму, жизни которых Горрхат оборвал в один миг.

Люблю Сарра, люблю больше жизни и, не задумываясь, эту самую жизнь за него отдам.

Но даже если бы я любила Витхара, ни за что не согласилась бы родить от него ребенка. Будучи в положении Ибри – не согласилась бы. И уж тем более не попыталась бы воткнуть нож в спину той, кого просила о помощи.

Все эти мысли промелькнули у меня в голове в один миг, но я от них отмахнулась. Мэррис не нужны мои откровения и мои чувства, ей нужно знать, что я не стану мстить Ибри.

– Ибри и ребенку ничего не грозит с моей стороны, – повторила те же слова, что сказала наложнице. – Я никогда не причиню вреда ни ей, ни ее малышу. Но, начиная с этого дня, с этой минуты, ее участь меня совершенно не волнует. Уйди с дороги.

Мэррис хотела что-то сказать, однако наткнулась на решимость в моих глазах и отступила. Я же шагнула в анфиладу комнат, которая вела в Верхний сад. По пути нам попалась ниша, в которой когда-то плакала одна из девушек, сейчас драпировка была поднята, и ниша пустовала. Как и гарем, но почему-то именно в эту минуту звенящая тишина некогда оживленных коридоров ударила особенно больно. Хлестко, как порвавшаяся струна, словно во мне действительно что-то порвалось.

«Тебе не придется справляться с драконами, – сказал мне отец, когда снова опустил на землю. – Это – удел мужчин. Мужчина должен быть сильным».

«А женщина?» – спросила я, задрав голову. Поймала улыбку мамы и снова взглянула на отца.

«А женщина поможет ему эту силу сберечь и умножить. Своим пламенем. Своей любовью», – ответил он и обнял маму.

В тот момент, когда эти слова прозвучали в сознании, я ускорила шаг.

Ворвалась в свежесть раскидистых деревьев и благоухающих цветов, устремилась к небольшим резным качелям, с которых было видно океан и утес. Это место было единственным, где сад не огородили высокими перилами исключительно потому, чтобы не портить красоту, которую можно было увидеть с качелей: на подъеме казалось, что взлетаешь в небо, на спуске – что вот-вот коснешься океана пятками.

Два шага до отвесной стены замка.

Два шага, отделяющие качели от головокружительной высоты над океаном.

– Оставьте меня, – сказала служанкам и хаальварнам. Произнесла не своим голосом, потому что боялась, что мою слабость увидят все.

Они действительно остановились, а я пробежала до качелей и рухнула на разбросанные по ним подушки. Обвила руками цепи, оттолкнулась.

Раз – и ветер подхватил меня, помогая взмыть ввысь. Обжег пылающие щеки, срывая скупые слезы.

Мамочка, папа, как же мне вас не хватает!

Как не хватает вашей мудрости и силы, вашего безграничного терпения и любви…

Два – и я уже лечу назад.

Ветер свистит в ушах, искрящийся под лучами солнца океан сверкает так, что больно глазам, но это сейчас. Ночью он опять превратится в ревущее чудовище, воды которого скрывают коралловые рифы, а из глубин поднимаются волны, способные накрыть самого крупного дракона.

Три – и снова наверх.

Как же я устала быть сильной…

Да и была ли когда-то?

Четыре – падение вниз, и я прижимаюсь щекой к холодной цепочке. Позволяю этому холоду ворваться в меня, пропускаю сквозь себя и отпускаю.

Пять.

Отпускаю одновременно с руками, разжимаю пальцы – и больше ни за что не держусь. Я отлично ловлю баланс, но подушка соскальзывает с сиденья. Осознание этого приходит слишком поздно, меня швыряет вперед. Прямо в разверзшуюся подо мной пропасть.

Огромная тень накрыла раньше, чем я успела испугаться, от которой повеяло не прохладой, а нестерпимым жаром. Порыв окатившего меня воздуха был раскаленным, как в бане, меня подбросило вверх или тень ушла под меня. Мелькнула огромная морда с горящими алым пламенем глазами, и в следующий миг я свалилась прямо на спину дракона.

Мощным взмахом крыла меня чуть снова не снесло в сторону, протащило по зверю, ссаживая кожу. Вцепившись в черепицу чешуек, я едва сумела сгруппироваться и усесться верхом. Пригибаясь к обжигающей спине дракона, выровнялась настолько, чтобы удержаться до той минуты, когда придется защищаться.

Вот только чем?

И как? Если на мне таэрран…

Как его подпустили так близко к замку?!

Эту мысль выбило вместе с воздухом, дракон резко развернулся, стрелой заскользил над замком, огибая его. Сложив крылья, устремился вдоль балконов, и, когда подошел достаточно близко, я этим воспользовалась. Скользнула по мощной шее, используя чешую, чтобы зацепиться и оттолкнуться. Бок обожгло болью, но я уже перелетела через ограждение и спрыгнула на мраморный пол.

Рычание, от которого содрогнулись даже стены, эхом отозвалось во мне.

Перекатившись по полу, вскочила, чтобы увидеть стремительный для такого мощного зверя разворот.

Дракон завис напротив меня: огромный, цвета глубоководного коралла. Воздух вокруг него дрожал, словно вот-вот воспламенится.

Я попятилась, налетела на столик, с которого с грохотом свалился поднос. Остывший травяной настой расплескался по полу. Взгляд зацепился за оставшийся на диванчике палантин, завернувшись в который, я вчера вечером сидела здесь.

Здесь?..

Он принес меня… ко мне?!

Прежде чем эта мысль оформилась, воздух вокруг дракона и впрямь вспыхнул. Алое пламя охватило мощную фигуру зверя, крылья раскрылись во всю ширину, чтобы мгновением позже тоже взорваться огнем. Я успела только вздохнуть, когда бушующее пламя прокатилось по замковой стене, истончаясь до едва заметной, раскаляющей воздух дымки над перилами.

Из которой ко мне шагнул Даармархский.

Одежды на нем, разумеется, не было, родовой узор полыхал так, что было больно смотреть. Пламя прокатывалось под смуглой, еще хранящей очертания чешуи кожей. Раскаляло ее изнутри, заставляя сверкать металлом, и это была единственная осознанная мысль перед тем, как пальцы дракона сомкнулись на моей шее. От неожиданности выкинула руку вперед, защищаясь, но он с легкостью ее перехватил. Сдавил запястье так, что я вскрикнула.

– Думала свести счеты с жизнью?! – прорычал он. – Думала таким образом избежать отбора, Теа-р-р-р-рин?!

Что?!

Он что, всерьез считает, что я готова сигануть в пропасть только ради того, чтобы не принимать участие в его идиотском отборе?!

– Думала, – прохрипела я, тщетно пытаясь вырваться из хватки дракона. – Но не о том. А вот вам, похоже, не помешает думать почаще, местар! Я не из тех, кто так легко разбрасывается даром жизни!

– Неужели?! – Его и без того низкий голос сейчас был гортанным рычанием зверя, не до конца перестроившиеся голосовые связки горловыми звуками рождали во мне дикий будоражащий жар. – Тогда что ты делала на качелях? Почему пр-р-рыгнула?

– Я не прыгала! – прорычала ему в лицо, когда хватка на шее ослабла. – Подушка соскользнула, и я вместе с ней.

– Думаешь, я в это повер-р-р-ю?!

– Верить или нет – ваше дело, местар, – выдохнула в жесткие губы.

Возвращая яростный взгляд прямо в пляшущее в его глазах драконово пламя, рванулась назад.

Тщетно.

Меня броском впечатали в мощную грудь. Обжигаясь о пылающую кожу, еще не остывшую после мгновенного оборота, и моя вспыхнула вопреки моей воле. Пламя прокатилось по рукам и груди, заставляя выгнуться в его руках, отзываясь на призыв зверя. Никогда не представляла, что это может быть так остро: когда сокрушающая сила дракона обрушилась на меня, мир перевернулся и сузился до окруженных пламенем вертикальных зрачков.

Даармархский с рычанием впился в мои губы, и я зарычала в ответ, царапая огненные плечи ногтями, вжимаясь бедрами в напряженный каменный пах. Сильные пальцы прошлись по моей спине, укусы ожогов под этими прикосновениями я чувствовала даже сквозь одежду. Вдыхая яростный огонь вместе с воздухом, который сейчас был для нас один на двоих, вместе с поцелуем, от которого губы стали невыносимо чувствительными.

Даармархский прихватил их зубами, и я ответила с удвоенной силой.

Металлический привкус, жар, скольжение языка по ранке.

Дикая, животная дрожь.

Звериное рычание заставило выгнуться дугой, подставляясь под жесткие ласки. Судорожно вдохнуть ставший ледяным воздух, когда дракон отстранился, и выдохнуть, когда меня толкнули к перилам, сдергивая шаровары. Я едва успела опереться ладонями о ледяной мрамор, когда он ворвался в меня пламенем, мощью, желанием.

Глубоко, яростно.

В следующий миг кожу обожгло укусом.

Жестким, собственническим, прокатившимся по телу дрожью. В ритме резких, сильных рывков, рождающих внутри звериное, болезненно-острое наслаждение. Пламя дракона, текущее сквозь меня, заставляло срываться на крики. Хотя вряд ли это можно было назвать даже криками – оно больше напоминало дикое, рвущееся из груди рычание. Сменившееся хриплым стоном, когда я содрогнулась от дикого удовольствия.

По обожженной коже скользнуло не пламя, но его подобие – дыхание дракона. Горячие пальцы с силой сжались на моих бедрах, и ответное рычание вспыхнуло во мне новой волной жара и наслаждением, от которого подогнулись ноги. Меня подхватили под живот, и только благодаря этому я не сползла вниз.

От рывком подаренной свободы низ живота дернуло, а потом так же резко дернуло тканью по бедрам: Даармархский подтянул мои шаровары наверх.

– Не думай, что можешь сбежать от меня, Теарин. – Голос дракона уже звучал совершенно иначе. По-прежнему низкий, но лишенный звериных горловых интонаций.

– Я не собиралась от вас сбегать. – Резко обернулась, глядя ему в глаза: медленно, очень медленно зрачки стянулись в круги, а сквозь огонь проступила темная радужка. – И сбегать от ответственности тоже. Мне напомнить вам, что у меня есть Сарр?

– Верно. – Ноздри его едва уловимо шевельнулись. – Поэтому в следующий раз, когда решишься на подобную глупость, думай о нем. И о том, что наказание может быть гораздо более жестким.

От того, как это было сказано, меня затрясло.

Наказание?! Так вот что это только что было?!

В два шага преодолев отделяющее меня от дивана расстояние, подхватила палантин и протянула дракону:

– Прикройтесь, местар. И немедленно оставьте меня одну.

– Снова пытаешься мне приказывать, девочка?

– Что вы, местар. Как можно. Просто напоминаю, что я теперь претендентка на трон Даармарха. Поэтому прошу относиться ко мне соответственно и не сверкать своим… орудием наказания.

Глаза дракона сверкнули, но я уже отвернулась.

Кажется, нужно серьезно изучить правила столь ненавистного мне отбора. Потому что сейчас только они и могут меня защитить.

Глава 5

Зингсприд, Аронгара

Танни

Кожа горела от поцелуев: огненных, оставляющих на теле отметины ожогов. Дыхание сбивалось или его перехватывало от раскаляющего воздух, дрожащего над нами пламени, в котором не было места мне, но именно я в нем сейчас сгорала, подставляясь под ласки грубых, чуть шершавых ладоней, скользящих по коже. Царапающих ее, как и щетина на подбородке, когда жесткие губы прихватывали внутреннюю поверхность бедер.

Пламя втекало в меня сквозь эти прикосновения, сквозь горячее, обжигающее дыхание, заставляющее дрожать всякий раз, когда оно касалось чувствительной кожи. И вслед за ними ее бессовестно касались губы и язык, простыня трещала под судорожно сжатыми пальцами, дымилась в каждой точке прикосновения к ней наших тел. В зеркальном потолке отражались сплетенные мы в самом откровенном и бесстыдном смысле, который только можно представить.

Пламя окутывало нас зеленоватой дымкой, клубилось языками, тянущимися к нашему отражению, и я трепетала, когда в отражении дракон поднимал голову, чтобы на меня посмотреть. В глазах, расчерченных вертикальными зрачками, бился огонь зверя – неукротимый, мощный и яростный.

– Ты будешь гореть вместе со мной, Зажигалка, – хрипло говорил он, и от этого голоса я содрогалась, как от самой глубокой ласки.

А потом приподнимался, чтобы развести мне бедра, и смуглая кожа разрасталась чешуей. В миг, когда мы становились единым целым, я задыхалась в беззвучном крике, и пламя врывалось в меня с невиданной силой, опустошая, иссушая, заставляя биться под ним.

Гореть от кончиков пальцев ног до расплескавшихся по подушкам волос, которые облизывали жадные языки огня. В миг, когда над нами раскинулись мощные крылья, а лицо Гроу окончательно утратило человеческие черты, я задрожала от наслаждения и взвыла – мне в щеку ткнули головней.

– Дракона твоего за ногу!

Из сна меня выдернуло, как мясо из кипящего супа виарьими зубами: быстро, резко, из жара в прохладу. Пару мгновений я хватала губами воздух, а потом повернулась к пристроившейся рядом виари, припечатавшей меня своим огненным носом.

– Бэрри!!!

От моего вопля могло снести даже особь покрупнее, вот и эту бессовестную особь сдуло с кровати аккурат под нее. Точнее, когда она по старой виареночной памяти попыталась спрятаться там, где я не достану, у нее застряла башка. Пару секунд я «наслаждалась» виброкроватью, после чего Бэрри освободилась и обиженно умчалась на кухню. Если так можно сказать о квартире-студии.

– Вррр, – донеслось оттуда жалобное.

Вчера по возвращении домой она не отходила от меня ни на шаг, а ночью, видимо, взгромоздилась на постель. Вспомнив, как меня встречали, даже на миг устыдилась, но тут же отмахнулась от этого чувства. Виари вообще очень легко избаловать, а не подчиняющийся командам зверь в принципе опасен. В первую очередь для самого себя: рыкнет на улице на кого-нибудь – и проблем не оберешься. Особенно учитывая, что кристалла у нее нет.

– Сама виновата, – огрызнулась я. – На постель нельзя, бесстыжее ты парнокогтистое.

Хотя кто из нас более бесстыжий – спорный вопрос. Мне вон вообще секс с драконом приснился.

Я зоофилка. Или гроуфилка.

Даже не знаю, что страшнее.

Прижала ладони к горящим щекам, пытаясь вытряхнуть ну очень живую картину из сознания, но ничего не получалось. Напротив, горящий зеленым пламенем взгляд снова вонзался в мой, а простыни под спиной плавились от охватывающего тело огня. Ощущение, когда в тебя впиваются тысячи раскаленных игл, но ты не чувствуешь боли, наоборот – внизу живота все сжимается от сумасшедшего, дикого животного наслаждения, снова отозвалось внутри сладкой пульсацией.

Отголосками удовольствия, которое… м-да, перешло в реальность.

Все, читать Ильеррскую на ночь я больше не буду, а то они там зажигают, а мне потом снится… всякое.

Зеркальные потолки.

Крылья. Чешуя.

И прочие извращения.

Усилием воли подняла себя с кровати и потащилась в ванную, из Ортахарны я вернулась вчера очень поздно вечером и, чтобы окончательно справиться с остатками простуды, тут же завалилась спать. Сразу заснуть не получилось, поэтому и дочитала тот кусочек архива Ильеррской, дабы не вылезать из постели.

Температуры у меня сейчас и правда не было, зато на мне был запах Гроу.

Этого запаха не должно было быть (я всего лишь в его номере спала весь день в постели, а по возвращении в Зингсприд сразу приняла душ), но…

Он был. Терпкий, врезающийся в сознание и не оставляющий даже сейчас, когда я чистила зубы.

Сигареты. Кофе.

Горчинка и соленый шоколад.

От которого кожу покалывало огненными иголочками.

Так, все.

Думать об этом сейчас точно не вариант.

Из ванной я выскочила быстро и понеслась по привычному маршруту: покормить Бэрри, погулять с Бэрри, собраться на работу, по ходу дела заливаясь кофе. С кофе у меня вообще долгие и сложные отношения, я не умею его варить. Не знаю, в чем дело. Казалось бы, кофемашина не должна делать разницы между простыми людьми, но, если я и какая-нибудь другая девушка, ни разу до этого не пользовавшаяся этим агрегатом и не видевшая его в глаза, решим одновременно приготовить кофе, у нее получится круто. У меня – вонючая бурда.

Но я все-таки стараюсь.

Никто не скажет, что я не стараюсь.

Попробовала кофе, привычно поморщилась и направилась на балкон. Все-таки в том, что я не умею этого делать, есть свои плюсы: если бы умела и то, что у меня получается, мне нравилось, я бы уже спилась. В смысле, вместо крови у меня был бы кофеин, а глаза изменили бы цвет на цвет кофейных зерен.

С такими мыслями я распахнула двери и вышла подышать воздухом.

С теми же мыслями шагнула к перилам и глянула вперед на раскинувшийся вокруг меня Зингсприд. Чтобы мгновением позже опустить взгляд.

Чашка улетела вниз, город скользнул вверх, а когда я открыла глаза, надо мной застыла встревоженная морда. Глаза – один голубой, другой желтый, из ноздрей вырываются струйки дыма.

– Вррр?

– Уррр, – ответила я.

Я лежала у себя на балконе, глядя в высокое зингспридское небо, чесала Бэрри между ушей и пыталась смириться с одной совершенно дикой мыслью.

Я.

Боюсь.

Высоты.

Во флайсе было некомфортно. Если в огромном кондиционированном салоне между двумя могучими вальцгардами может быть некомфортно. Я настолько привыкла к тому, как меня по утрам вносит в аэроэкспресс и прижимает к стеклу (навык девочки из подземки – пробираться к дверям в числе первых, чтобы тебя не зажало последней, никуда не делся), что сейчас мне этого не хватало. С одной стороны. С другой – не пришлось ползти в прозрачной капсуле лифта наверх на аэростанцию, и то радость. В общем, когда я смотрела на утренний Зингсприд сквозь лобовое стекло, меня разве что слегка подташнивало. Падать я точно не собиралась (по крайней мере, по ощущениям), хотя даже если бы собралась, держали меня прочно.

Зажужжал мобильный (да, тот, который от Рихта). Из чистого упрямства я оставила дома оба верта, они составляли друг другу отличную пару: один серебристо-синий, как льды Ферверна, другой огненный, как пламя. Думаю, не стоит говорить, кто какой подарил.

«Я. Жажду. Подробностей. Сегодня», – гласило сообщение от Ширил Абрамс.

Судя по тому что она написала мне в такое время, подробностей она жаждала очень сильно. Собственно, она горела желанием узнать их еще вчера, но, когда Шири возвращала мне ключи, на нее произвели огромное, я бы сказала, неизгладимое впечатление синяки под моими глазами и колючий взгляд «номера один». Причем настолько, что она просто попрощалась со мной и слилась на фразе «до завтра».

Ну вот, завтра и наступило.

Лично на меня – всеми конечностями.

«Я попробую выбраться вечером», – написала ответ. – «Что значит – попробую?» – «С Гроу никогда и ни в чем нельзя быть уверенной». – «Так, а вот с этого места поподробнее, пожалуйста». – «Тьфу на тебя. Я вообще-то имела в виду работу». – «Ну я тоже имела в виду работу». – Смайлик с приподнятыми бровями.

Я поняла, что сейчас мы до чего-нибудь точно допишемся, и сунула телефон в сумку. Подальше от «чего-нибудь».

Телефон дернулся снова.

Снова.

И снова.

Пришлось доставать, мессенджер разрывался от гневных сообщений Шири: «Так что?» «Эй, не смей меня игнорировать!» «Танни Ладэ, я сидела с твоей хвостатой!»

Последнее было убийственным аргументом, поэтому я написала: «Позвоню, когда закончу». И поймала ответное сообщение: «То-то же». С хитрой рожей подмигивающей иглорыцки.

Кто придумал нарисовать смайлы с иглорыцкой, большой вопрос, но подумать об этом времени не было, потому что мы вдруг резко сбавили скорость, а один из вальцгардов коснулся гарнитуры над ухом.

– Хорошо. Понял, – произнес отрывисто, а потом скомандовал водителю: – На Восточную обводную.

– Что там? – поинтересовалась я, когда флайс резко увели вправо.

Верхняя аэромагистраль, обычно свободная, сейчас была заблокирована полицейскими, уровнем ниже творилось какое-то небывалое столпотворение, и, несмотря на отличную звукоизоляцию, частично звуки сигналов долетали даже до нас.

– Демонстрация, – коротко отозвался вальцгард.

– И что демонстрируют?

– Нежелание жить под одним небом с драконами.

Больше я вопросов не задавала, но, когда мы отлетели на достаточное расстояние, все-таки приподнялась на сиденье, чтобы глянуть в ту сторону. Флайсы на средней аэромагистрали двигались, игнорируя правила, то есть просто летали по кругу, напрочь заблокировав движение по одной из главных аэромагистралей Зингсприда. Из-за этого по обводным путям пустили аэроэкспрессы, я видела их бесконечные вереницы.

Стоило мне чуть увести взгляд в сторону и почувствовать высоту, как меня снова замутило, и я плюхнулась на сиденье.

Трижды дерьмо!

Чтоб Мелоре до конца жизни гадить камнями размером с кулак.

И что мне теперь, спрашивается, с этим делать? Когда у Ильеррской до чешуи трюков на высоте?

Я вытащила мобильный снова и вбила запрос: «Как победить страх?»

Первой же строчкой выдало сайт с полезными советами делать то, что боишься, и делать это постоянно, но при одной мысли о том, чтобы выйти на балкон и посмотреть вниз, содержимое желудка подобралось к горлу и попросилось на выход.

Несмотря на обводную магистраль, мы прибыли вовремя. У моего сопровождения, разумеется, был не только пропуск, но и допуск (подозреваю, что на все уровни «Гранд Пикчерз», о которых даже бывалые сотрудники киностудии не знают). Мы запрыгнули в кар, который уже дожидался нас (ну а чему тут удивляться-то) и полетели к девятнадцатому павильону, по которому я уже успела соскучиться.

И по Гроу тоже.

Почти.

Эта мысль пришла ко мне настолько неожиданно, что я чуть ею не подавилась, как сегодня кофе. Когда феерично свалилась у себя на балконе.

Да, мысли в моей голове в последнее время – одна краше другой. Хэй, Танничка, ты еще не забыла, что он – наполовину дракон и что его пламя всегда будет тянуть его в сторону бледнокожих драконесс? Ну или не очень бледнокожих, это уже дело десятое.

Стоило подумать о Сибрилле, как настроение поползло вниз, а-ля температура по столбику термометра старинного образца. К счастью, мы уже прилетели, возле дверей павильона на залитой светом площадке я увидела Рихта. Он разговаривал по мобильному, и я спрыгнула с подножки прямо к нему.

– При…

Развернувшись ко мне спиной, Рихт шагнул в павильон так резко, что двери сомкнулись за его спиной будто зубы со звучным «клац».

– …вет, – закончила я, обращаясь к дверям.

А потом сунула руки в карманы и шагнула следом.

Двери автоматически распахнулись передо мной, и мы с вальцгардами вошли в прохладу павильона.

– Ребят, притормозите на пару минут, – попросила я и ускорила шаг.

Не то чтобы в моем характере объясняться по поводу и без, но мы с Рихтом так и не поговорили толком. Для начала я отключилась, потом весь день спала в номере Гроу, а когда пришло время уезжать из Ортахарны, выяснилось, что Рихт уже укатил, и поговорить нам так и не удалось.

Ходил он быстро, кстати.

Не угонишься, я вот догнала только на повороте к гримерным.

– Эй, парень. Поздороваться не хочешь?

Он остановился так резко, что я не влетела в него благодаря умению мгновенно группироваться и хорошей координации.

– Да. Очень хочу. Танни, здравствуй. Это все?

Вздохнула.

– Слушай, я понимаю, что…

– Ты понимаешь? Правда? – Он приподнял брови, и глаза сверкнули. – Нет, Танни, вряд ли ты понимаешь. Иначе не стала бы отсыпаться в номере Гроу после того, как мы с тобой обсуждали совместное будущее.

Мы с тобой обсуждали – прости, что?

– Мы с тобой обсуждали Геллу, – хмыкнула я и сложила руки на груди. – Точнее, ваш с ней недолгий роман, если не ошибаюсь.

– А, то есть это была месть? Отлично. Считай, что она удалась.

– Какая, дракон тебя раздери, месть, Паршеррд?! – Я поняла, что начинаю заводиться. – Мне было плохо, я свалилась с температурой, а проснулась в номере Гроу.

– Очень удобно. – Ноздри его раскрылись, брови, напротив, сошлись на переносице: ни дать ни взять дракон в пубертатном периоде. – И ночевала у него ты по той же причине? По той же причине потом не выползала из его номера до отъезда?

– Откуда такая осведомленность? – Я вскинула брови. – Ты под дверьми сидел?

– Может, и сидел. – В голос Рихта ворвалось рычание. – Но тебе же на это наплевать, правда? Для тебя все это игра, Танни! Начиная с Ильеррской и заканчивая отношениями и чувствами других людей. Начиная с того парня и заканчивая мной: все, что тебя интересует, – это танцы и твоя персона под вспышками камер. В этом вы с Гроу очень похожи, так что, знаешь, я ничуть не удивлен, что проснулась ты именно в его номере.