Текст книги "Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы"

Наталия Николаевна Сотникова
Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы

* * *

Давая возможность авторам высказаться, Издательство может не разделять мнение авторов.

© Сотникова Н. Н., 2018

© ООО «ТД Алгоритм», 2018

* * *

Что известно среднему российскому читателю о французском короле Людовике ХIV, третьем по счету монархе из династии Бурбонов? Наверняка, очень мало. Допустим, что этот читатель даже съездил в туристическую поездку во Францию, провел несколько часов в Версале, чуть ли не бегом пронесся по парку и дворцу, не спуская глаз с гида, – не дай бог отстать от группы и опоздать на автобус! На обратном пути утомленный турист попытался разложить в голове по полочкам сведения о трех Людовиках, проживавших в этом весьма поблекшем обиталище, и целом сонмище блестящих дам, воле и капризам которых эти монархи беспрекословно повиновались. Все слилось, все перепуталось, запомнилось только, что основного Людовика почему-то звали король-солнце. Кажется, и любовниц у него было больше всего. Что тут удивительного, ведь он поставил рекорд среди всех европейских венценосцев – правил семьдесят два года[1]1
  Конечно, этот рекорд можно признать лишь с натяжкой, ибо Людовик (1638–1715) был после кончины своего отца объявлен королем в возрасте 5 лет. Занявший в этом перечне рекордсменов второе место император Австро-Венгрии Франц-Иосиф I (1848–1916), правивший шестьдесят восемь лет, взошел на трон в восемнадцатилетнем возрасте; третье место до недавнего времени занимала королева Великобритании Виктория (1819–1901) с шестьюдесятью четырьмя годами царствования, но своего пращура недавно потеснила ее прапраправнучка, королева Елизавета ll (род. в 1926 году), которая находится на троне с 1952 года.


[Закрыть], надо же было хоть урывками отдыхать от трудов праведных! Да и вообще, всем известно, насколько прославились французы своими галантными приключениями!

Между тем, в истории Франции Людовик ХIV прочно занимает место самого выдающегося короля, а эпоха его правления именуется не иначе, как Великим веком. Но ведь не из-за одних же любовных похождений так прославился этот монарх? Действительно ли так велико было на него влияние прекрасных дам? Попробуем разобраться в этом непростом вопросе.

Задачей данной книги вовсе не является выяснение истинного вклада Людовика ХIV во все области государственного управления, где он стремился оставить свой след: политику, дипломатию, военное дело, культуру и даже науку. Надо сказать, что он был великий мастер пускать пыль в глаза, например, ловко приписывая военные победы себе, а поражения – «неумелым» полководцам. Тем не менее, ему удалось создать в Европе тот образец абсолютного монарха, которому впоследствии долго и не всегда успешно стремились подражать все прочие коронованные особы, стараясь следовать его примеру буквально во всем, ибо Людовик ХIV был еще и великим сластолюбцем. Известный факт: посмертное вскрытие обнаружило, что у короля емкость желудка и кишок вдвое превышала оную среднего человека, отсюда и его способность поглощать неимоверное количество еды и не маяться несварением. Надо сказать, что и сексуальный аппетит у него также явно был отнюдь не рядовым, причем сохранялся буквально до последних лет жизни. Но оказывали ли любовные похождения Луи на самом деле какое-то воздействие на государственные дела Франции?

В 1664 году двадцатишестилетний король безо всяких обиняков заявил своим министрам:

– Я молод, и женщины обычно имеют довольно власти над людьми моего возраста. Приказываю всем, что, если вы заметите, как некая женщина, кто бы она ни была, обретает надо мной власть и управляет мною, вам должно предупредить меня. Мне надобно будет всего двадцать четыре часа, чтобы отделаться от нее.

И, надо сказать, ни одной из многочисленных любовниц не удалось оказать сколько-нибудь значительного влияния на управление королевством. Людовик XIV возродил во всей красе полуофициальную придворную должность так называемой «maitresse-en-titre»[2]2
  Официальная фаворитка короля (франц.); кстати, этот термин употреблялся не только по отношению к фаворитам женского пола.


[Закрыть], его любовницы получали в свое распоряжение солидные финансовые средства, их осыпали подарками, они без труда добивались всяческих привилегий для своих родственников и рожденных от короля детей – этим все и кончалось. Пройдет еще немало лет, прежде чем на заседаниях Государственного совета при Людовике ХV появится прекрасная маркиза де Помпадур с полным правом голоса.

Однако его прадеду, Людовику ХIV, приходилось уделять большое внимание и тем женщинам, которые не были его любовницами. Он возглавлял огромный клан Бурбонов, уходящий корнями в глубины истории Франции, помимо этого, его дед, Генрих IV, по прозвищу Vert-galant[3]3
  Старый волокита (франц.) – прозвище короля Генриха IV Бурбона, большого любителя галантных похождений.


[Закрыть], оставил после себя еще и нескольких узаконенных побочных детей. Таким образом образовались новые династии принцев крови, которые также необходимо было поддерживать, дабы они, как верные псы, охраняли французский трон. За этим сонмом высокородных дворян надлежало зорко следить, чтобы они не поставили под угрозу честь королевского дома. И конечно же, среди них было немало прекрасных и не очень девиц и дам, чью судьбу к их выгоде – но в первую очередь к своей и государственной – надлежало устраивать лично королю. А еще в то время жили женщины, которые не являлись членами королевской семьи, иногда даже и дворянками, но внесли свой вклад в ослепительный блеск этого великолепного века: писательницы, актрисы, куртизанки и даже те, которых ныне принято обтекаемо именовать «агентами влияния», но в те далекие времена безо всяких околичностей называли шпионками. Давайте познакомимся хотя бы с несколькими особами, чья судьба была тем или иным образом связана с королем-солнце.

Я сочла нужным привести здесь несколько пояснений, которые облегчили бы чтение этой книги, поскольку с тех давно миновавших времен многое, в особенности карта Европы, изменилось и может иногда озадачивать читателя, не искушенного в хитросплетениях истории.

Французские дворяне были буквально помешаны на титулах и знатности своего рода. Титул, пожалованный дворянину королем, мог носить только глава данного рода, и лишь после его смерти он переходил к его наследнику. Поэтому при живом герцоге де Грамоне, маршале Франции, его сын носил титул графа де Гиша, дочь герцога де Мортемар звалась мадемуазель де Тонне-Шарант, сын – граф де Вивонн, сын графа де Лозена – маркиз де Пегилен. Фамилия дворянина обычно являлась названием его поместья (которое иногда уже давно не принадлежала ему).

Герцогство Савойское – феодальное суверенное государство, существовавшее в 1416–1720 гг., со столицей сначала в Шамбери, затем в Турине, граничившее с Францией и итальянскими государствами Апеннинского полуострова. Любезные соседи постоянно претендовали на земли герцогства, поэтому его владыкам для сохранения оных приходилось проявлять чудеса дипломатической изворотливости и военной доблести. После Войны за испанское наследство герцогство получило статус королевства, в 1720 году к нему перешла Сардиния, и образовалось Сардинское королевство. Именно на его базе в 1870 году было завершено объединение нескольких независимых государств в единое Итальянское королевство; правившая им династия сохранила название Савойской, ее многочисленные представители, включая претендента на престол, принца Венецианского, до сих пор проживают в Италии.

Священная Римская империя германской нации – в ХVII веке архаическое государственное образование, в которое превратилась средневековая империя, ранее включавшая в себя Германию, занимавшую господствующее положение, и другие королевства, герцогства и земли. Избрание императора, фигуры чисто номинальной, производилось князьями с правом избирательного голоса, курфюрстами, с 1438 года императорская корона фактически закрепилась за династией Габсбургов.

Маркиза де Севинье (1626–1696), ссылки на письма которой часто приводятся в этой книге, была французской аристократкой, прославившейся блестящим стилем своих писем, содержавших важные сведения о событиях и нравах ее времени.

Сумасбродства молодости

Маменькин сынок

Все историки без особых споров сходятся в одном: на Людовика XIV огромное влияние оказала его мать, королева Анна Австрийская. Для нее сын был самым настоящим идолом, и следует напомнить, почему.

25 ноября 1615 года в городе Бордо вступили в брак король Людовик ХIII (в возрасте неполных 15 лет) и тринадцатилетняя испанская принцесса Анна Австрийская. Брак этот был заключен по чисто политическим соображениям, и цели преследовались немаловажные: закрепить мир с могущественным соседом и обеспечить французскую корону наследниками. Мир с Испанией крепче не стал, а дать династии наследника прекрасная королева очень долго не могла, хотя и страстно желала. Ей невозможно было предъявить обвинения в бесплодии: в конце 1619 года беременная королева во время прогулки решила перепрыгнуть канавку, что привело к выкидышу; 15 марта 1622 года, проходя по темному залу Лувра, носившая во чреве ребенка Анна поскользнулась и упала – будущий наследник короны погиб. Венценосные супруги все больше и больше отдалялись друг от друга не только из-за отсутствия детей, но и по многим другим причинам, отчасти и политического свойства. Свою роль в подрыве престижа королевы сыграл и всесильный первый министр кардинал де Ришелье. В довершение ко всему Людовик ХIII явно проявлял большую склонность к представителям мужского пола, нежели женского. Поэтому, когда в мае 1638 года по Франции с молниеносной скоростью разнеслась весть о беременности королевы, буквально все подданные по призыву священнослужителей принялись истово молиться за здравие Анны Австрийской и ее благополучное разрешение от бремени. Отсюда неудивительно, что когда 5 сентября 1638 года королева родила здорового мальчика, его немедленно нарекли «Богоданным», каковое имя так навсегда и сохранилось за ним в истории. Рождение наследника изменило отношение короля к супруге, и когда 21 сентября 1640 года Анна Австрийская произвела на свет второго сына, Филиппа, сторонники Людовика ХIII облегченно вздохнули: будущее короны было надежно обеспечено.

Анна Австрийская оказалась прекрасной матерью. Она не стала доверять свое чадо, как это было исстари принято в королевских семьях, воспитательницам, а поселилась вместе с ним в Сен-Жерменском дворце. Королева буквально не разлучалась как с дофином, так и со вторым сыном. Когда в апреле 1642 года Людовик ХIII, возглавлявший осаду Перпиньяна, почувствовал первые признаки смертельного недомогания и вызвал супругу к себе, мысль о разлуке с детьми настолько устрашила Анну, что она заболела.

21 апреля 1643 года юного Людовика окрестили, причем крестным отцом был выбран недавно назначенный член Государственного совета кардинал Мазарини, а крестной матерью – принцесса Шарлотта-Маргарита де Конде, урожденная Монморанси, представительница одного из самых древних и славных дворянских родов Франции, мать выдающегося полководца, вошедшего в историю под именем Великий Конде. 14 мая 1643 года Людовик ХIII скончался, назначив супругу регентшей при малолетнем наследнике. Отодвинутая на второй план при жизни супруга Анна Австрийская энергично взялась за узды правления. Уже через трое суток, ко всеобщему изумлению, она отдала пост первого министра кардиналу Мазарини, сыгравшему далее немаловажную роль также и в воспитании наследника короны. Безграничная любовь, которую регентша питала к своему сыну, не мешала ей строго призывать его к порядку, когда тот проявлял чрезмерное непослушание.

– Матушка, прошу у вас прощения и обещаю, что никогда не буду действовать противу вашей воли, – каялся малолетний Людовик, опустившись на колени.

Став взрослым, сын не раз с признательностью вспоминал то поистине неженское мужество, которое проявила овдовевшая Анна Австрийская, сумевшая сохранить для него корону во время смуты Фронды. Он имел обыкновение говорить, что его мать не только была великой королевой, но и заслуживает место в ряду самых великих королей.

Когда Людовик достиг семилетнего возраста, Анна Австрийская, согласно обычаю, передала сына на воспитание наставникам-мужчинам, а руководителем обучения назначила кардинала Мазарини. Учителя вложили в голову малолетнего короля основы кое-каких знаний и военных искусств, необходимых истинному рыцарю. Однако самому главному, искусству управлять государством и людьми, юного Людовика обучил Мазарини, великий дипломат и тонкий знаток человеческой психологии[4]4
  Основы принципов государственного управления и поведения политика Мазарини не потеряли свое значение и в новое время. Пламенным поклонником кардинала Мазарини был, например, Франсуа Миттеран, отслуживший два срока на посту президента Французской республики. Он даже назвал свою дочь Мазарин в честь кардинала.


[Закрыть]. Вторым же наставником, безжалостным и не дающим никаких скидок на его высокое предназначение, стала жестокая жизненная реальность. Юность Людовика не была безмятежной, ее отравила смута Фронды – движение против абсолютной королевской власти во Франции, причем ее возглавили представители самых высших придворных кругов при поддержке дяди короля, Гастона Орлеанского. Анна Австрийская в 1649 году была вынуждена тайно покинуть Париж вместе с детьми и первым министром. Будущий король был вынужден провести три года на полях сражений гражданской войны, познав горечь предательства своих самых высокородных подданных, что заложило и укрепило в его характере основные черты абсолютного монарха.

Посвящение в любовь

Буквально с колыбели наследника французского престола окружал рой прелестных девиц и дам, со вкусом одетых, благоухающих цветочными ароматами и щебечущих подобно заморским птичкам в клетках, украшавшим покои королевы. Фрейлины королевы не переставали восхищаться крепеньким младенцем. Людовик родился уже с двумя зубками и перекусал семь кормилиц, пока не удалось найти такую, грудь которой устояла перед атаками чрезмерно агрессивного дитяти. Женщины окружения Анны Австрийской нежили и холили юного дофина, правда, его своевременно передали наставникам-мужчинам. А вот его брата Филиппа мать слишком долго, до семи лет, обряжала в девчачью одежду (обычай одевать маленьких мальчиков до четырехлетнего возраста в полотняные платьица с передничками и прикрывать длинные локоны чепчиками продержался чуть ли не до конца ХIХ века). В результате он и взрослым сохранил стремление украшать себя перьями, лентами, оборками и драгоценностями, благоухать духами. К сожалению, у этого принца очень рано проявились гомосексуальные наклонности. Некоторые современники считали, что Мазарини умышленно поощрял женоподобные повадки младшего принца, дабы развить у него поверхностные интересы и отбить всяческое желание строить козни против старшего брата, как поступал герцог Гастон Орлеанский, младший брат Людовика ХIII. Но, благодарение Богу, в отличие от брата дофина неудержимо тянули к себе женщины. Анна Австрийская, зорко следившая за любимым сыном (как писала в своих воспоминаниях ее придворная дама, «проявляла бесконечную нежность к королю, более, нежели ко второму сыну своему»), чутко уловила момент, когда Людовика начали томить смутные желания, и поручила своей компаньонке лишить пятнадцатилетнего подростка девственности. В окружении королевы молодые женщины буквально соревновались в красоте, изяществе и кокетстве, но ответственное задание выпало на долю придворной дамы с нелестным прозвищем «Кривая Като».

Катрин-Генриэтта Белье, баронесса де Бовэ (1614–1690), была дочерью Мартина Белье, торговца тканями и уже в течение трех поколений поставщика королевского двора. В совсем юном возрасте Катрин поступает в качестве камерфрау[5]5
  Камерфрау – женщина, исполнявшая при королевской особе обязанности камеристки.


[Закрыть] на службу к королеве и со временем, завоевав ее доверие, становится компаньонкой Анны Австрийской. Она была одной из немногих особ при дворе, кто знал о тайном браке овдовевшей королевы с кардиналом Мазарини. В 1634 году девица выходит замуж на барона Пьера де Бовэ, государственного советника и заместителя генерального прокурора парламента города Парижа, мужчины лет на пять старше нее. По описанию современников, Като была низкорослой, безобразной, как все смертные грехи вместе взятые, к тому же кривой на один глаз, но, по-видимому, отличалась горячим темпераментом и была весьма сведущей в искусстве любви. Будучи замужем, она имела много амурных связей, причем щедро платила своим любовникам, среди которых молва числила даже архиепископа Санса, известного своими галантными похождениями. Мадам де Бовэ сумела настолько сблизиться с королевой, что эта дружба обеспокоила даже Мазарини, который знал Като как опытную интриганку, способную на все. В 1649 году она согласилась передавать любовные письма королеве от своего приятеля, маркиза де Жарзе. Опасавшийся молодого соперника Мазарини добился изгнания баронессы в ее поместье, но уже в 1651 году бывшая наперсница вновь появляется при дворе.

В 1653 году Анна Австрийская именно ей доверила ответственное задание раскрыть перед пятнадцатилетним королем врата в мир чувственных наслаждений. Надо полагать, она с блеском справилась с этим деликатным поручением, ибо именно после этого посвящения в радости плотской любви в Людовике пробудилась его легендарная страсть к женщинам. По утверждениям современников, Кривая Като несколько раз приходила в спальню короля. За эту своеобразную услугу Анна Австрийская в 1654 году назначила ей пенсию, позволившую этой женщине обзавестись двумя домами в Париже и построить с привлечением первого архитектора короля великолепный особняк, так называемый «дом Бовэ», на участке, также подаренном королевой. Сын Като, Луи де Бовэ, воспитывался вместе с Людовиком ХIV и получил от него должность управляющего королевскими охотничьими угодьями вокруг Парижа. В 1667 году король даровал Като привилегию на каретные и грузовые перевозки Версаля. Невзирая на это, после смерти своего мужа в 1674 году баронесса оказалась разорена и покинула двор. Тем не менее она иногда появлялась там на всякого рода церемониях, и даже самые знатные придворные рассыпались в любезностях перед этой уродливой старушкой в великолепном наряде по последней моде, поскольку та неизменно удостаивалась чести частной беседы с королем, сохранившем к ней большое уважение.

Познав блаженство плотской любви, Луи пустился во все тяжкие. Кое-кто из современников уверяет, что он не гнушался ни крестьянками, ни горничными, ни придворными дамами любого возраста; кто-то упоминает дочь садовника, которую ему тотчас же подсунули по указанию Мазарини. Во всяком случае, в записках личного лекаря короля имеется указание на некое заболевание короля венерического характера. Хворь удалось ликвидировать, садовница же забеременела и родила дочь, которая внешностью своей была как две капли воды похожа на короля. Высокое положение родителя, однако же, вышло ей боком. Из-за низкого происхождения матери и сходства с королем ей запретили покидать родную деревню, а в восемнадцать лет выдали замуж за худородного дворянина. Тот уповал на блестящую карьеру, но не поднялся выше капитана кавалерии, дети же его и вовсе угасли в полной безвестности.

Но низменные утехи алькова не удовлетворяли любвеобильную натуру юного короля, тем более что он на самом деле был привлекательным молодым человеком, чья благородная внешность заставляла вздрогнуть не одно женское сердце. Людовик как будто сошел со страниц модных в ту пору рыцарских романов «Амадис Галльский», «Кир Великий», трагедий П. Корнеля, поэм Т. Тассо «Покоренный Иерусалим» и Ариосто «Неистовый Роланд». Молодой человек был прекрасного телосложения и высокого роста, по поводу чего среди историков до сей поры идут жестокие споры. Поводом для них являются рыцарские доспехи, преподнесенные в дар Людовику властями Венецианской республики[6]6
  Итальянские ремесленники считались непревзойденными мастерами по изготовлению доспехов, и носить их изделия среди дворян Европы считалось истинным шиком.


[Закрыть], неизвестно почему изготовленные на мужчину ростом 1,60 м и выставленные ныне в Музее армии Дома инвалидов. Современники же практически единогласно сходятся на том, что король был выше 1,80 м, плюс к тому носил обувь на высоких каблуках и парик. У Людовика по молодости были густые темные волосы, перенесенная в детстве оспа оставила кое-какие следы на его лице, но подросток быстро мужал, здоровая молодая кожа растягивалась, и эти досадные метины постепенно стали малозаметны. Все это дополнялось благородной осанкой и исключительно величавой манерой держаться, усвоенной Луи с младых ногтей. Как высказался один из его современников, это был король до мозга костей, «даже на стульчаке». Надо сказать, что уже в юности он начал проявлять признаки особого поведения того короля, которым со временем стал. Однажды в его присутствии несколько придворных разговаривали между собой о неограниченной власти турецких султанов, приводя тому различные примеры.

– Прекрасно! – воскликнул юный король. – Вот сие называется царствовать!

– Да, государь, – возразил маршал д’Эстре, – но два или три сих властелина были в мое время умерщвлены!

По-видимому, это резонное замечание закаленного в боях вояки не произвело на царственного отрока ни малейшего впечатления. В его уме уже сложился тот образ монарха, обладающего абсолютной властью, который он, Людовик, воплотит собою и сделает примером для подражания не только одной Европы.

Танцующий монарх

7 июня 1754 года Людовик был коронован в Реймсе и после завершения коронационных торжеств возвратился в Париж. По-видимому, после помазания на царство он почувствовал себя настоящим монархом и стал держаться соответствующим образом. Надо сказать, что многие участники Фронды никак не могли смириться со своим поражением и делали попытки мутить воду в парламенте Парижа. В частности, в начале 1655 года по представлению короля в парламент были внесены некоторые указы, которые, по его разумению, должны были быть беспрекословно утверждены. Однако, члены парламента, подстрекаемые фрондерами, настаивали на их включении в так называемую роспись, т. е. повестку дня для обсуждения. Толки об этом дошли до короля, проживавшего в ту пору в Венсенском замке. Он тут же отдал приказ парламенту собраться на другой день, 13 апреля. Это не понравилось придворным, поскольку грозило сорвать уже заранее задуманный выезд на охоту. Однако Людовик заявил, что травля зверя непременно состоится, и явился в парламент в охотничьем костюме, красном кафтане, серой шляпе и высоких сапогах, с хлыстом в руке, соответствующим образом были одеты и придворные. Юный король заявил ошарашенным парламентариям, что не потерпит более противодействия своим указам и оспаривания своей власти. Знаменитые слова «Государство – это я» на самом деле тогда не были произнесены, но они емко выразили сущность будущего царствования Людовика. Так постепенно из впечатлительного юноши выпестовался властный король, идеальный монарх абсолютизма.

После парадного вступления в столицу юного коронованного монарха ожидала целая вереница празднеств – балов, спектаклей, выездов на охоту. Сердце какой женщины не дрогнуло бы при виде молодого красивого короля самой большой страны Европы? Принцессы на выданье и их венценосные родители лихорадочно взвешивали шансы породниться с такой династией. Некоторые высокородные особы, как ни смешным это может показаться, мечтали об этой чести еще тогда, когда Людовик только появился на свет. К их числу относилась его двоюродная сестра Анна Мария Луиза, дочь Гастона Орлеанского, носившая титул великой мадемуазель, но необычная судьба этой девицы заслуживает отдельной главы, которая будет посвящена ей в этой книге несколько позднее.

Не надо думать, что король присутствовал на всяческих придворных увеселениях в качестве наблюдателя, снисходительно взирая на то, как веселятся его подданные. Нет, он принимал самое активное участие в забавах того времени, исполняя роли в различных балетах.

Французские придворные балеты семнадцатого века не имеют совершенно ничего общего с теми классическими балетными спектаклями, которые сегодня представляют на сценах профессиональных театров. Это была смесь отдельных танцевальных номеров, созданных на основе народных танцев различных стран, шествий, вставных стихотворных текстов, песенных куплетов, коротких театральных интермедий, объединенных общим сюжетом. Сильный толчок развитию таких увеселений дали королевы-итальянки, уроженки Флоренции Катарина и Мария Медичи, обогатившие этот вид развлечения многими усовершенствованиями, успешно перенесенными ими на благодатную французскую почву из самого высококультурного двора Европы их предков, великих герцогов Тосканских.

Французы также внесли свой вклад в виде изящества и отточенности в исполнении мелких па, роскоши и изобретательности в оформлении костюмов и декораций, остроумия куплетов на злободневные темы. Немалую роль в популярности балетов сыграло изобретение трикотажных чулок, дамы получили дополнительную возможность кокетливо выставить напоказ прелестную ножку, туго обтянутую вязаным чулком, а не мешковатым, сшитым из грубоватой ткани. Поэтому, если Италия неоспоримо является родиной оперы, то честь создания балетного жанра принадлежит в равной степени как Италии, так и Франции.

Роли в придворных балетах добывались посредством сложных интриг, ибо как мужчинам, так и женщинам безумно хотелось оказаться на виду у короля и привлечь его внимание либо внешностью, либо искусством исполнения. Именно участие в балете пятнадцатилетней Шарлотты-Маргариты де Монморанси в последний раз воспламенило сердце любвеобильного короля Генриха IV, которому стукнуло уже 53 года. Король, потрясенный прелестью девушки и изяществом ее движений, совершенно потерял голову, разорвал ее помолвку с маркизом де Бассомпьером и срочно просватал за принца де Бурбон-Конде, надеясь, что супруг (по слухам, предпочитавший мужчин) снисходительно отнесется к присутствию в этом браке третьего лица. Ничуть не бывало! Ревнивый благоверный принялся перевозить молодую жену из замка в замок; сходивший с ума от любви король переодевался простолюдином только для того, чтобы издали увидеть предмет своей страсти. В конце концов, принц увез супругу[7]7
  Впоследствии, когда принц де Конде был заключен в тюрьму, Шарлотта-Маргарита добровольно последовала за ним и в тюрьме родила двоих детей.


[Закрыть] в Брюссель, и разгневанный король собрался снарядить военный поход во Фландрию, находившуюся тогда под властью Испании. Ко всеобщему прискорбию, удар кинжала фанатика Равальяка положил конец этому роману с балетным началом.

Невзирая на свой меланхоличный характер и нелюбовь к шумным развлечениям, Людовик ХIII питал склонность к балетам и даже лично сочинял либретто для них. Помните знаменитый «Марлезонский балет» в романе Александра Дюма? По-видимому, эта страсть полностью передалась его сыну, ибо Людовик ХIV танцевал в придворных балетах до 1669 года. Он принял участие в 26 балетах, причем в некоторых исполнял по нескольку ролей. Безусловно, мечтой гурманов, увлекающихся историей театра, было бы посмотреть спектакль по пьесе Мольера именно в виде изначальной постановки комедии-балета, совершенно нового жанра, сочетавшего в себе театр, танец и музыку, который создали композитор Жан-Батист Люлли и великий комедиограф. Именно такие представления имели огромный успех при дворе Людовика ХIV.

Король, подобно своему отцу, давно полюбил балеты и охотно принимал участие в их исполнении. Либретто писались на исторические, мифологические и аллегорические сюжеты, о чем можно судить по их названиям: «Маскарад Кассандры», «Ночь», «Пословицы», «Время», «Фетида и Пелей», «Ряженые амуры» и тому подобное. В них Людовик чаще всего выступал в ролях богов, а его брат Филипп, герцог Анжуйский, чье по-женски очаровательное лицо как будто было создано для этой цели, – богинь. Предполагают, что это еще больше способствовало развитию в нем известных наклонностей, оказавших столь сильное влияние на его судьбу. В одном из балетов король появлялся в виде Восходящего солнца и декларировал стихи следующего содержания:

 
Уже я правлю сам своими скакунами,
За ними льется свет блестящими волнами.
Вручила вожжи мне небесная десница,
Богине властию обязан я своей.
Мы славою равны: она – цариц денница,
Светило я царей.
 

В балете «Фетида и Пелей» Людовик исполнил аж пять ролей: Аполлона, Ареса, Фурии, Дриады и придворного вельможи. Балет имел такой успех, что король приказал представлять его всю зиму и даже по три раза в неделю. Естественно, в спектаклях участвовали самые красивые и грациозные дамы и девицы, вращавшиеся при дворе, так что оставалось только гадать, какая из них зажжет огонек страсти в сердце короля.

Здесь уместно напомнить, что для каждой эпохи существует свой идеал женской красоты, и семнадцатый век не был исключением. Так вот, для того века идеалом была блондинка с голубыми или серыми глазами, белоснежной кожей, маленьким ротиком, белоснежными зубками (если таковые у нее сохранились, ибо по причине плачевного состояния гигиены редкий человек в ту пору мог похвастаться хорошими зубами, именно поэтому на портретах того времени практически никогда не увидишь изображенной улыбки) и довольно пышными пропорционально развитыми формами. Шансы брюнетки на успех расценивались как минимальные, а быть рыжеволосой считалось постыдным. Именно блондинками были те дамы, к которым будто бы проявлял внимание юный Людовик (их было то ли три, то ли четыре, и приводить здесь их известные фамилии просто не имеет смысла), но все-таки его первыми сильными увлечениями стали не они.