Текст книги "Гребень Маты Хари"

Естественно, этот неблагодарный тип и не подумал меня отпустить. Вместо этого что-то тихо сказал водителю.

Машина свернула в глухой переулок, подъехала к металлической решетке, ограждавшей участок с садом, остановилась перед воротами. Ворота медленно открылись, машина въехала внутрь.

За оградой, посреди голого осеннего сада, стоял аккуратный двухэтажный особняк. Машина подъехала к его крыльцу и остановилась – на этот раз окончательно. Я внезапно ослабела, потому что поняла, что дела мои плохи. Здесь, за воротами, они что угодно со мной сделают, никто не узнает.

Мужчина, сидевший рядом со мной, выбрался из машины и протянул мне руку:

– Выходи! Или так и будешь здесь сидеть?

Мне не хотелось играть по его правилам, не хотелось безропотно подчиняться, хотелось хоть раз в жизни проявить характер, и в первый момент я думала остаться в машине, но потом представила, как его парни выволокут меня силой, так что пришлось выйти, но я не стала его касаться.

Мы поднялись на крыльцо, вошли в дом, оказавшись в просторном холле, поднялись на второй этаж.

Теперь меня никто не тащил, никто не принуждал, мужчина шел вперед, не оглядываясь – и мне ничего не оставалось, как послушно следовать за ним. Впрочем, мне было даже любопытно, чем все это завершится. Раз не тащат сразу в подвал, стало быть, пытать, хотя бы пока, не будут.

Мой спутник провел меня в большую красивую комнату, а сам ушел, предварительно забрав мою сумку и выдав мне только косметичку, и то по моей просьбе.

Я огляделась.

Это была уютная комната вроде богатой гостиной: белый кожаный диван, два кресла, кофейный столик, стеллажи с книгами, на полу – пушистый светло-зеленый ковер. Ничего так живет этот мужик, впрочем, я об этом догадывалась.

Я села в одно из кресел и приготовилась к ожиданию.

Тут дверь открылась, и вошла женщина средних лет в скромном сером платье.

– Могу я предложить вам чай, кофе или еще что-нибудь? – спросила она.

– Вот только не надо играть в гостеприимство! – фыркнула я. – Я к вам не в гости пришла, меня привели сюда силой!

Но тетя, как автомат, повторила ту же самую фразу:

– Могу я предложить вам чай, кофе или…

Тут я вспомнила, что с утра ничего не ела, и решила, что хотя бы чашка кофе мне не помешает. Надеюсь, они не подмешают в него какую-нибудь отраву.

Тетя молча кивнула и удалилась.

Вернулась она очень скоро, на этот раз с подносом, на котором стояла чашка тонкого фарфора, дымящийся кофейник и вазочка с песочным печеньем.

Кофе оказался очень ароматным, а печенье просто таяло во рту, так что я незаметно опустошила вазочку. После кофе я заново накрасила губы и причесалась. Вид в зеркале был так себе – ну еще бы, после таких приключений, но кофе, несомненно, помог обрести бодрость.

Тут дверь снова открылась, и появился мой знакомый – тот самый ограбленный мужик. Теперь он был без пальто и костюм успел поменять. И даже, как я заметила, побрился. Я с тоской вспомнила, что у меня даже нет смены чистого белья. И взять пока неоткуда. И вообще, сейчас не об этом нужно беспокоиться.

Опустившись рядом со мной в свободное кресло, мужчина заговорил:

– Ну как, больше ничего не вспомнила?

– Да ничего я больше не помню! – проговорила я раздраженно. – Вы что, человеческого языка не понимаете? Все, что помнила, я вам уже рассказала!

«И видит бог, как я об этом жалею», – добавила я про себя.

– Жаль! – Он покачал головой. – Я надеялся, что ты вспомнишь что-то без посторонней помощи. Но, наверное, все же придется немного тебе помочь…

– Это вы о чем? – испугалась я. – Вы что, собираетесь пытками выбивать из меня воспоминания?

Мне уже привиделись стальные щипцы, крючья и прочие средневековые инструменты для ведения допроса, которые до сих пор мне приходилось видеть только в кино.

– Да что ты! – Он явно всерьез обиделся. – За кого ты меня принимаешь? К тому же это так хлопотно – пытки…

– А за кого я должна вас принимать? Схватили меня силой, привезли неизвестно куда… я даже не знаю, как вас зовут!

– Ну да, правда, это мое упущение. Ну, ты пойми – я был расстроен, раздражен… Алексей.

– Алексей… а дальше? Впрочем, не хотите говорить – не надо. А я Маша, Мария Хорькова.

Тут я вспомнила, что эти типы перетрясли мою сумку и, уж наверное, видели паспорт.

– Так что вы имели в виду, когда сказали, что хотите помочь мне что-то вспомнить?

– У меня есть знакомый, специалист по памяти. Он уже приехал и сейчас придет…

Действительно, как будто все это было отрепетировано, сразу после этих слов дверь открылась, и в комнату вошел невысокий плотный мужчина лет пятидесяти, в хорошем сером костюме, с чересчур, на мой взгляд, длинными, черными с проседью волосами и выпуклыми, выразительными темными глазами.

Он поздоровался со мной, кивнул хозяину и сел напротив меня.

– Итак, вы хотите что-то вспомнить… – проговорил он густым низким голосом.

– Это он хочет, чтобы я что-то вспомнила! – огрызнулась я.

– Ну, не будем цепляться к деталям… – промурлыкал доктор – а мне сразу захотелось называть его доктором, несмотря на отсутствие белого халата.

– Вы знаете, который час? – спросил он и вынул из жилетного кармашка серебряные часы на цепочке.

Я хотела взглянуть на свои собственные часы, но почему-то мой взгляд потянулся к этим карманным часам. А доктор раскачивал их на цепочке, так что я никак не могла сосредоточиться и разглядеть, сколько же сейчас времени.

Часы качались, и мои глаза следили за ними, а доктор говорил своим вязким гипнотическим голосом:

– Ваше тело наливается свинцом… ваши руки и ноги становятся тяжелыми… ваши глаза слипаются…

Я хотела сказать, что не куплюсь на эти дешевые фокусы, что не поддамся гипнозу, но вдруг комната, в которой мы находились, наполнилась пульсирующим золотистым туманом, по которому побежали искрящиеся, переменчивые картинки, как в детском калейдоскопе, а потом эта комната вообще исчезла, и я оказалась в другом месте и в другом времени.

Это был магазин, и какой-то странный магазин.

Тем не менее я уже была когда-то в этом магазине.

Передо мной в деревянном ящике валялись какие-то безделушки: колечки и цепочки, цветные камешки и фигурки из глины, разноцветного стекла, из дерева и металла, маленькие раскрашенные статуэтки, дешевые украшения.

Рядом с этим ящиком, на полке, стояли бесчисленные подсвечники – медные, оловянные и бронзовые.

Тут же громоздился старинный граммофон с огромной трубой, расписанной выцветшими розами, возле него – пожарная каска, переделанная в цветочный горшок, и вешалка для шляп и шапок, сделанная из лосиных рогов.

Ну да, это был антикварный магазин, но не один из тех роскошных салонов, которые расплодились в центре нашего города в середине девяностых годов и где лощеные пожилые господа торгуют мебелью красного дерева и карельской березы и поддельными картинами передвижников.

Нет, в этом магазине торговали всякой дешевой третьесортной ерундой, которую можно купить только сдуру или по приколу.

Я протянула руку и взяла один из подсвечников…

И вдруг осознала, что видела этот подсвечник, держала его в руках, ощущала этот металлический холодок, эту гладкую поверхность… когда и где?

Воспоминание шевелилось в моей голове, но никак не могло оформиться, принять законченный вид.

И тут сквозь окружающую меня действительность – или сквозь иллюзию действительности – пробился низкий, властный, гипнотический голос:

– Не здесь… не то… вспомни другое время и другое место… другое время и другое место…

И я послушно перенеслась в ночную гостиницу.

Снова, как той ночью, я стояла перед окном, придерживая рукой плотную занавеску, и смотрела на ночную улицу.

По этой улице пробежала, испуганно оглядываясь, какая-то девица, показавшаяся мне знакомой, – ну да, это она стояла возле стойки портье, поддерживая пьяного мужчину… ну да, портье знал ее, он назвал ее Алисой…

Алиса снова огляделась по сторонам, перешла на шаг, приблизилась к стоящей у тротуара машине.

Боковое стекло машины опустилось, Алиса наклонилась, что-то вполголоса проговорила, потом что-то передала и хотела уже отойти, но тут дверца машины распахнулась, и ее втащили внутрь…

Ну да, я уже видела все это, всю эту сцену. Ничего нового… ничего интересного…

И снова в моей голове зазвучал властный, завораживающий голос гипнотизера:

– Смотри, смотри внимательнее!

И я вгляделась в ночную улицу, вгляделась в темную машину, которая как раз в это время отъехала от тротуара.

Перед моим взглядом промелькнула табличка с номером.

Я напрягла зрение, вгляделась и смогла разглядеть этот номер, прочитать его.

«АХА 764».

– Хорошо, очень хорошо! – прозвучал знакомый голос. – Когда я скажу: «Пять», ты проснешься! Раз, два, три, четыре, пять!

Ночная улица растворилась в сгустившейся темноте, ушла в небытие, в прошлое.

Я пришла в себя и оказалась в знакомой уже комнате.

Напротив меня сидел человек с длинными, черными, тронутыми сединой волосами и темными выпуклыми глазами – тот человек, чей властный голос провел меня по лабиринту памяти, заставил вспомнить то, что я считала забытым.

Чуть в стороне стоял Алексей – хозяин этого особняка, шеф и повелитель всех работающих здесь людей.

У меня мелькнула мысль: если он такой крутой, такой богатый и влиятельный, как его угораздило связаться с той девкой, с Алисой? Она явно не его уровня. И как его занесло в низкопробный отель, в котором мы столкнулись?

Впрочем, это не мое дело. У каждого свои проблемы, мне бы с собственными разобраться…

– Ну, теперь вы довольны? – спросила я, повернувшись к Алексею. – Теперь вы меня отпустите?

– Да-да… – Он ответил утвердительно, но мне показалось, что он меня не слушал, он был погружен в собственные мысли, а может быть, чего-то ждал.

– Так я могу идти? – Я встала и шагнула к двери.

– Нет, подождите еще немного.

– Чего еще?

Вдруг у него в кармане зазвонил телефон.

Алексей торопливо поднес трубку к уху – видно, этого звонка он и ждал, послушал недолго, сказал несколько слов и, спрятав телефон, взглянул на меня:

– Сейчас мы с вами кое-куда съездим, а уж потом вы будете свободны, и я отвезу вас куда скажете.

– Съездим? – переспросила я. – Куда еще? Об этом не было разговора! Я вспомнила номер машины! Чего еще вам нужно? Я все равно больше ничего не помню!

– Я попросил своего знакомого пробить тот номер, который вы вспомнили. Только что он мне перезвонил…

– Так быстро? Хорошие у вас знакомые! Примите мои поздравления. Но я-то при чем?

– Эта машина оказалась в угоне, но ее уже нашли – ее просто бросили на улице, в глухом безлюдном месте. Я хочу… я прошу вас, чтобы вы на нее взглянули.

– Зачем? Какая от меня польза? Я видела ее мельком, всего несколько секунд!

– Но все же я прошу вас со мной съездить.

Он сказал «прошу», но в голосе была такая твердость, что это прозвучало как приказ. Да и что я могла поделать? Тут он распоряжался всем и всеми… его вежливость, его показная мягкость ничуть меня не обманывали – я чувствовала за ними волю и твердость, может быть, даже жестокость.

– Но потом-то вы меня отпустите?

– Конечно, отпущу. Зачем мне вас задерживать?

– Вот уж не знаю! До сих пор вы меня не отпустили.

– Ладно, поехали!

Он направился к двери, вышел из комнаты, и ноги сами понесли меня за ним.

Мы прошли тем же путем, каким пришли в эту комнату, вышли на крыльцо особняка. Там нас уже ждала машина (не та, на которой мы приехали, но очень похожая на нее), а в машине – водитель и еще один человек, видимо охранник. Водитель и охранник тоже были другие и тоже похожие на прежних.

Мы, как и прежде, сели на заднее сиденье, ворота открылись, и машина выехала со двора.

Голова моя была занята безрадостными мыслями, поэтому я не следила за дорогой.

Прошло примерно полчаса. Мы оказались на пустыре рядом с железнодорожными путями. Посреди этого пустыря стояла синяя машина, возле которой толклись несколько человек.

Наш водитель подъехал к синей машине и остановился. От группы отошел один человек, подошел к нашей машине, наклонился к окну и проговорил:

– Шеф, мы ничего не трогали, ждали вас.

Алексей коротко кивнул, вылез из машины, сделал мне знак следовать за ним.

Мы приблизились к синей машине. Алексей взглянул на меня:

– Та машина?

Я пожала плечами:

– Похожа. Но я видела ее мельком. Номер-то совпадает. Это все, чего вы от меня хотели?

– Не совсем.

Алексей переглянулся с тем человеком, который подходил к его машине. Тот подошел к багажнику, открыл его, отступил в сторону. Алексей в свою очередь заглянул в багажник, тоже отступил и повернулся ко мне:

– Посмотрите.

Я шагнула вперед, взглянула… и земля чуть не ушла у меня из-под ног.

В багажнике, свернувшись в позе эмбриона, лежала женщина.

Мертвая женщина.

Меня замутило, я отступила в сторону, несколько раз глубоко вдохнула. Сырой холодный воздух помог справиться с дурнотой. Да и вообще, что я, трупов не видела? Только накануне провела много времени с покойником, выпавшим из шкафа!

Справившись с собой, я взглянула на Алексея. Зачем он привез меня сюда, зачем заставил меня смотреть на этот труп? Хотел меня припугнуть, хотел показать, что меня ждет?

А он, встретившись со мной взглядом, спросил:

– Это она?

– Кто? – в первый момент до меня не дошел смысл вопроса.

– Та… та девица из отеля. Алиса. Это она?

И снова я не могла его понять. О чем он меня спрашивает? Точнее, почему он спрашивает меня? Он что, сам не помнит, с кем был вчера в отеле?

И тут я прочитала в его взгляде смущение и растерянность. И поняла, что он ее действительно не помнит.

Что – был до такой степени пьян?

Но по его виду не скажешь, что он алкоголик. Как не скажешь, что он может отправиться с девицей вроде Алисы в такую низкопробную гостиницу, где я с ним столкнулась.

Тут неуверенность и смущение, которое я заметила в его взгляде, исчезли, он снова посмотрел на меня твердо и властно и повторил свой вопрос:

– Это она?

Первый раз мне было так худо, что я не рассмотрела труп. Теперь я немного успокоилась. Да и вообще, мне не привыкать, трупом больше, трупом меньше…

Я снова подошла к машине, заглянула в багажник. Со второго раза это было легче.

Короткая синяя курточка, узкие джинсы… точно, та девица была так одета. Но одежда – это еще не все…

Я наклонилась ближе, чтобы разглядеть ее.

Растрепанные светлые волосы, начавшие темнеть у корней – пора уже краситься, мелькнула несвоевременная мысль. Кроваво-красный рот размазан, так что покойница была похожа на напившегося крови вампира из дешевого фильма ужасов.

Она, Алиса…

Однако я продолжала внимательно разглядывать ее, словно на этот раз была не в силах оторваться от этого ужасного и завораживающего зрелища.

На шее я заметила тонкую багровую полоску.

Все ясно, ее задушили.

Благодаря многочисленным криминальным сериалам и книжкам в глянцевой обложке я даже знала, как называется эта полоска – странгуляционная борозда.

Мертвые руки крепко сцеплены на животе, красные ногти обломаны – видно, она пыталась сопротивляться. На одной руке было видно что-то красное…

Я протянула свою руку, осторожно дотронулась… и тут же испуганно отдернула руку, почувствовав на пальцах кровь… наверняка это не ее кровь, это кровь убийцы…

И тут я снова вспомнила ту сцену, которую видела ночью из окна гостиницы.

Алиса подошла к темной машине, наклонилась к окну, что-то протянула…

Навстречу ей из машины высунулась мужская рука.

Я увидела эту руку ясно и отчетливо, как будто снова перенеслась в ту ночь.

И снова я дотронулась до мертвой, холодной руки, как будто она притягивала меня. Пальцы были сжаты неплотно, между ними что-то блестело. Я осторожно потянула блестящий предмет и сжала в собственном кулаке.

– Ну, что? – раздался у меня за спиной нетерпеливый голос Алексея. – Это она?

Я выпрямилась, отступила на шаг от машины, сжимая правую руку в кулак, и уверенно проговорила:

– Она, однозначно она.

– Понятно… – Алексей посмотрел в сторону, потер пальцами переносицу.

И тут я снова заговорила:

– Я сейчас еще кое-что вспомнила.

Не знаю, кто опять потянул меня за язык, но обратного пути уже не было. Алексей вскинул на меня взгляд, как будто навел два ствола охотничьей двустволки:

– Что?!

– Когда она… когда Алиса подошла к этой машине, человек из машины протянул руку. Я вспомнила эту руку. Тяжелая, широкая, квадратная рука и на среднем пальце перстень.

– Перстень? – Алексей явно заинтересовался, глаза его вспыхнули. – Какой перстень?

– Ну, какой… большой мужской перстень с печаткой… кажется, на ней выгравирован паук…

– Расскажи как можно подробнее! Все, что помнишь, каждую деталь! Это может быть важно!

– Ну, я и так все рассказала…

Я увидела знакомый блеск в его глазах и усмехнулась:

– Только не надо больше гипноза!

– Хорошо, обойдемся без гипноза. Заедем еще раз в офис, и ты нарисуешь этот перстень.

– Ну вот, вы же обещали, что это все…

– Ну, я очень прошу! Это последняя просьба!

– Ладно, так и быть…

Все равно день уже потерян, да и вообще, мне не хотелось оставаться один на один со своими собственными проблемами.

Мы опять сели в машину, опять приехали в тот же особняк, пришли в знакомую комнату. Алексей кому-то мигнул, и мне принесли чистый блокнот и фломастеры.

Я постаралась вспомнить мужскую руку и перстень и нарисовала, как могла.

Особенно тщательно я изобразила квадратную печатку, на ней – паука и паутину.

– Вот, все, больше я точно ничего не помню! Кстати, вы не забыли вернуть мне мои вещи?

– Ну да! – Алексей снова мигнул, и чернявый парень принес мне мобильный телефон и бумажник.

Тот самый бумажник, который я позаимствовала у мертвеца. О чем, разумеется, никому не собиралась рассказывать.

– А сумка? – прищурилась я. – Про сумку забыл? Или к рукам прилипла?

– Да никому твое барахло не нужно! – окрысился парень и бросил передо мной сумку. – Дешевка!

Тут я всерьез обиделась, сумка была не то чтобы супер, но вполне приличная, известной фирмы, Инка меня уговорила купить в дорогом магазине, даже денег одолжила. На сумки-то скидки редко бывают, это вам не босоножки.

– Если в модных брендах не разбираешься, то лучше помолчи! – огрызнулась я.

Тут чернявый хмыкнул, и до меня дошло, что он имел в виду вовсе не сумку. И тогда я разозлилась по-настоящему. Вот что я им всем сделала, скажите на милость? За что они меня так?

Вчера Игореша обзывал такими словами, которых я и вовсе не заслужила. И он, кстати, прекрасно об этом знал. Сегодня этот чернявый, он-то какое право имеет так говорить? Он вообще про меня ничего не знает. Совсем ничего.

От злости я перестала бояться. Клянусь, если бы мы остались с этим чернявым один на один, я бы тут же набросилась на него. И кстати, неизвестно, кто вышел бы победителем, во всяком случае, морду я ему здорово бы попортила, уж это точно. Но если я сейчас полезу драться, этот тип, который корчит из себя крутого, крикнет своих подручных, и мне мало не покажется.

Я откинулась на спинку стула и в упор поглядела на них.

– Однако… – протянула я.

Чернявый тип ничего не понял, но Алексей был далеко не дурак, поэтому он пристально поглядел мне в глаза и прочитал в них все, что я думаю.

А думала я о том, что, может, я, по их мнению, и дешевка, но все же не такая, как Алиска. А хозяин их на нее внимание обратил. Значит, не больно он крут, если такая, как Алиска, его вокруг пальца обвела. Так что нечего теперь…

– Болтаешь много! – рявкнул Алексей. – Свободен!

Чернявого как ветром сдуло. Отчего-то мне подумалось, что больше он в охране у Алексея работать не будет. Понизят его в должности, непременно понизят. Будет где-нибудь за мониторами следить или при входе шлагбаумом заведовать. Что ж, поделом ему, и правда лишнего много болтает.

Тут ведь как: нужно всегда нос по ветру держать и чувствовать, что можно говорить, а чего – нельзя. А лучше вообще помалкивать, пока тебя не спросили.

Тут я вспомнила, где сейчас находится Алиса, и как-то мне стало неприятно. И если Алексей в ее смерти не виноват (а я это знаю точно), то это ничего не значит. Все равно у него какие-то дела опасные. Ведь ясно же, что Алиску убили, чтобы она не вывела Алексея на тех людей, которым отдала то, что у него сперла.

Тут я, конечно, вовремя подсуетилась, но ведь он и так бы рано или поздно про Алиску узнал. Возможности у него большие. Мужика в том, с позволения сказать, отеле заставил бы говорить, тот, конечно, Алиску покрывать не стал бы. Но с моей помощью все у него получилось гораздо быстрее.

И никакой благодарности.

Тут я опомнилась и сообразила, что мы с Алексеем сидим уже минут пять и молчим.

Ага, ему-то небось спешить некуда, он озадачил своих подручных поисками того типа с перстнем и ждет теперь результатов. А у меня полдня пропало, и хоть Мирослав – начальник хороший, терпеливый, все же он прогулы и опоздания не приветствует. А я его даже не предупредила.

– Я могу наконец идти? – процедила я сквозь зубы.

– Да иди, пожалуйста, – мирно сказал Алексей, – и куда ты так торопишься?

– На работу! – против воли брякнула я. – Ко всем неприятностям не хватало еще, чтобы с работы уволили!

– У тебя же работа ночная, – хмыкнул он.

– Слушай! – Я решила тоже перейти на «ты», раз уж он себе это позволяет. – Тебе, разумеется, неинтересно, но еще раз говорю – в гостинице той я оказалась случайно, ночевать мне было негде, так обстоятельства сложились. И тебя с Алисой случайно увидела, и машину ночью тоже случайно разглядела. И честно тебе скажу, очень жалею, что об этом рассказала.

Вы не поверите, но он понял намек. Ничего, конечно, мне не сказал, но я по глазам видела, что дошло до него, что со мной он поступает по-свински.

Ну, дойти-то дошло, но это вовсе не значит, что он тут же рассыплется в благодарностях и вручит мне ценный подарок, уж такого я точно не ждала. Им, крутым, на нас, обычных людей, плевать с высокой вышки.

– И что же у тебя за обстоятельства такие особенные? – спросил он, причем я сразу поняла, что ответ в духе «не твое собачье дело» его не устроит.

– Поругались мы с… ну вроде как мужем я его считала… он меня и выгнал, – буркнула я.

– С этим, что ли? – Алексей указывал на фотографию, что была в моей сумке, там меня обнимал тот самый загадочный покойник, которого я нашла в квартире.

Из-за него я попала в ту, с позволения сказать, подозрительную гостиницу и встретилась там с этим крутым Алексеем. Я даже вспомнила, как звали покойника – Павел Мамонов. Артист такой есть, только тот, кажется, Петр.

Ну, неважно. А важно, что на меня, наверно, напало временное помешательство, потому что, кроме денег и своей фотки, я прихватила зачем-то и бумажник покойника.

Ну, взяла бы денег сколько-то, а бумажник обтерла от отпечатков и бросила там же.

Впрочем, ничего удивительного, что я плохо соображала, странно, что вообще с катушек не сошла там от страха.

И разумеется, Алексей бумажник тоже заметил.

– Это его? – Он повертел бумажник в руках и увидел водительские права.

– А ты как думаешь? – скривилась я. – Он у меня все карточки заблокировал, наличных нету, так я хоть что-то унесла. Некогда было разбираться. И вообще я не понимаю, с чего это тебе так про меня интересно знать?

– Совсем неинтересно. – Он пожал плечами. – Только… если тебе деньги нужны, то я дам сколько надо…

– Обойдусь! – Я сделала над собой усилие и сказала это спокойно, хотя хотелось рявкнуть.

Но не удержалась и добавила:

– Ты уж меня с Алиской не путай… – И с удовлетворением услышала, как он скрипнул зубами.

– Скажи там моим ребятам, куда надо – отвезут! – бросил Алексей мне в спину.

– Сама доберусь! – не поворачиваясь, сказала я. Еще не хватало, чтобы они узнали, где я работаю.

Греша вошла в комнату отца.

Отец сидел в потертом кресле с высокой спинкой, на коленях у него лежала раскрытая газета. Как почти всегда в последний год, он был пьян и слезлив.

– Принцесса, посиди со мной! – проговорил он, протянув руки к дочери. – Посиди со мной, как бывало! Твой папочка любит тебя! Ты моя принцесса!

– Хороша принцесса, которой не во что одеться! Если ты меня и правда любишь, дай мне два гульдена на новую шляпку! Моя старая вконец истрепалась!

– Принцесса, – отец отвел глаза, – у меня нет ни гроша… ты же знаешь, твой глупый папочка разорился…

Отец всхлипнул, уронил газету и задремал.

Греша подняла газету, чтобы положить ее на стол, рядом с отцовской щекой.

Взгляд ее случайно упал на последнюю страницу с частными объявлениями.

«Капитан Мак Леод, достойный мужчина в расцвете сил, офицер колониальных войск на службе Голландской Ост-Индской компании, ищет порядочную девушку, которая составила бы ему достойную партию и согласилась бы отправиться с ним на острова Индонезии, к месту его службы».

Греша вспомнила детство.

Вспомнила комнату старой Нелле, вспомнила золотую карусель, рассыпавшую по стенам сверкающие, искрящиеся отблески. Вспомнила удивительные, фантастические картины, которые предстали тогда перед ее глазами.

Отцовская комната куда-то подевалась, Греша плыла теперь по далекому южному морю на корабле… потом она увидела удивительные, незнакомые деревья и цветы и обвитый цветущими лианами полуразрушенный храм, стены которого покрыты статуями танцующих богов, удивительных существ со многими руками, существ с головами диких животных…

Может быть, старуха не обманула ее? Может быть, это ее судьба смотрит на нее с газетной страницы?

Она еще раз перечитала объявление. Достойный мужчина в расцвете сил…

Греша нашла в конце объявления адрес капитана Мак Леода и села писать письмо.

Я вышла из маршрутки на остановку раньше, забежала в торговый центр и купила там пару дешевых трусиков и колготки. А еще съела в кафетерии сэндвич с ветчиной и сыром и выпила большую чашку кофе с молоком, чтобы восстановить силы, которые мне еще очень понадобятся.

Во время еды настиг меня звонок мобильного. Неужели на работе спохватились? Однако звонил Игореша. И чего ему сейчас-то от меня надо? Вот уж с кем мне разговаривать совершенно не хотелось! И я сбросила вызов.

После еды я тщательно накрасила губы и решила появиться перед начальством. Оказалось, зря старалась, Мирослав с утра уехал в командировку.

Я кое-как отбилась от расспросов девчонок и уселась за свой стол поразмыслить. Нужно было срочно прикинуть, что сделать в первую очередь, а что можно отложить на потом.

Не помню, говорила я или нет, что, прежде чем начать какое-нибудь дело, я всегда составляю подробный план. Обычно это помогает, хоть и не всегда.

Мобильник снова зазвонил.

Опять Игореша, да что ему нужно-то? Тут я сообразила прочитать эсэмэски, их было шесть штук, и все от моего бывшего. «Где ты?», «Что с тобой?», «Как ты?», «Где ты находишься?», «Я виноват!» и даже «Вернись, я все прощу!».

Нет, у него точно крыша съехала набекрень. Я подумала, что хорошо бы занести номер Игореши в черный список и забыть о нем навсегда. Как говорится, вычеркнуть его из своей жизни. Но решила пока подождать. С Игорешей разберемся позднее, сейчас же у меня есть более насущные задачи. Мне нужно где-то ночевать.

Очень осторожно я завела разговор насчет квартиры. Коллектив у нас хороший, все мы, в общем-то, работящие, но когда начальства нет, сами понимаете, производительность труда падает. Пришлось кое-что рассказать про Игорешу, офисные дамы приняли мои слова близко к сердцу, и оказалось, что у бухгалтера Софьи Леонидовны как раз сосед сдает квартиру.

Дороговато, конечно, зато дом новый, хороший, и в квартире очень приличный ремонт сделан. Но въехать можно только в ближайшие выходные, поскольку сосед в будни работает и прийти никак не может.

– Соглашайся, Мария, – советовала Софья Леонидовна, – от метро близко, соседи все приличные, в доме чистота и порядок. И мы все будем довольны: ты девушка аккуратная, а то он еще пустит какую-нибудь развеселую бабенку, будут мужики ходить, компании разные… нет, ты нам подходишь.

И хоть жить на одной площадке с Софьей – это все равно что постоянно находиться в рентгеновском аппарате, выбора у меня не было, и Софья позвонила соседу. Договорились на субботу.

А до этого мне предстояло перекантоваться где-то две ночи. Вот где очень пригодилась бы Инка, у нее-то точно нашлось бы для меня местечко, у нее квартира двухкомнатная, и живет она в ней одна, сама себе хозяйка. Но Инка сейчас на семинаре в Турции и вернется только через две недели, к тому времени я свои проблемы решу. По крайней мере, очень на это надеюсь.

Что ж, пора уже перестать прятать голову в песок (или под крыло, как там эти страусы делают) и сказать самой себе честно: нужно идти ночевать к бабке.

Вот так вот, сказала – и сразу мне легче стало, только непонятно отчего.

Только не подумайте, что бабка – это моя родная бабушка, нет, родную бабушку я почти не помню, она умерла рано. Мы жили вдвоем с мамой, потому что с моим отцом они развелись очень давно, мне было три года.

Отец уехал в Москву, он и был оттуда родом, у него там родственники, которых я, да и мама тоже, в глаза не видела никогда. Так что отца я тоже почти не помню, потому что он связи с нами не поддерживал.

Нет, алименты приходили регулярно, раз в месяц, деньги, как мама говорила, вполне приличные, потому что отец там, в Москве, занимал какой-то пост в министерстве или еще где-то. Но видеться с дочерью он не хотел. И если вы думаете, что я очень по этому поводу переживала, то глубоко ошибаетесь.

Как можно скучать по тому, кого совершено не помнишь? В общем, мы вполне себе неплохо жили вдвоем с мамой. А потом она вышла замуж. Мне в ту пору было двенадцать лет, но никаких подростковых вывертов у меня не было.

И опять-таки, все было хорошо, никаких неприятностей отчим мне не устраивал, вел себя вполне прилично. Любви особой между нами не было, это точно, но сами посудите, с чего это я буду бросаться на шею человеку, который женился на моей матери?

Это только в кино показывают, как большой и сильный мужчина полюбил женщину с детьми и стал им родным отцом. Такое кино, вообще-то, даже бабка не смотрит.

Короче, мы с отчимом старались друг другу жизнь особенно не портить, опять же, мама всегда была начеку, так что мы жили все вместе ровно одиннадцать лет, а потом мама умерла. Все случилось так быстро, она даже не жаловалась и к врачу пошла поздно, когда сама уже заметила опухоль в груди. Пока тянули в поликлинике, пока ждали очереди на операцию…

Хотя потом врач мне сказал, что случай очень запущенный, что надежды почти нет. А мама сразу сдалась. Оказалось, ее мать, моя бабушка, тоже умерла рано от этого же самого. И мама, зная про это, не удосужилась лишний раз пойти и провериться… Врач очень ругалась тогда.

В общем, я даже толком не успела осознать, что происходит, как мама умерла. Я как раз полгода назад получила диплом и занималась поисками работы, которые пришлось прекратить из-за болезни мамы.