Текст книги "Танцующая со смертью"

Наталья Александрова
Танцующая со смертью

© Н. Александрова, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

– Видеть тебя больше не хочу! – Девушка выплеснула бокал красного вина в лицо своему спутнику, вскочила из-за стола и бросилась к выходу. Правда, сделав несколько шагов, не удержалась от соблазна и оглянулась, чтобы увидеть, как он, с перекошенным от ярости лицом, пытается оттереть вино с дорогущего пиджака.

От этого зрелища ей немного полегчало, но совсем немного и ненадолго.

Она сунула гардеробщику номерок, неловко влезла в пальто, вышла на улицу и только там дала волю душившим ее слезам.

На этого козла она угробила целых два года своей жизни!

Целых два года!

Два года она угождала ему, угадывала его желания… два года пыталась превратить его в человека… и вот как он отплатил ей! Завел интрижку с ее лучшей подругой!

Она с трудом справилась со слезами, вытерла глаза и огляделась в поисках такси.

Улица была пуста.

Вдруг за спиной у нее послышались приближающиеся шаги, и незнакомый голос проговорил:

– Он того не стоит!

– Что?

Девушка оглянулась, увидела высокого мужчину лет сорока, с темными глубокими глазами и седой прядью, пересекающей черные волосы, как след сабельного удара.

– Что? – повторила она удивленно.

– Он того не стоит.

Брюнет подошел ближе, взглянул на нее пристально, и от этого взгляда у нее закружилась голова, как будто она оказалась на краю пропасти.

– Жизнь не кончилась, – продолжил брюнет, не сводя с нее гипнотического взгляда. – Вы молоды и красивы, вас могут ждать впереди самые необычайные встречи, самые удивительные события. А он… он ничтожный, жалкий, самовлюбленный тип. Он не стоит и одной вашей слезинки.

– Кто вы? – удивленно спросила девушка, не в силах отвести взгляд от таинственного незнакомца. – Откуда вы знаете…

Поразительно: незнакомец прочитал ее мысли, всю жизнь, как открытую книгу… Она хотела спросить, как ему это удалось, но не договорила, внезапно смутившись: представила, как выглядит сейчас со стороны – со смазанной косметикой, распухшим от слез носом, дрожащими губами…

– Кто я – совсем неважно, – проговорил брюнет и легко дотронулся до ее руки. – Важно, кто вы…

От этого мимолетного прикосновения по ее телу пробежала судорога, словно от электрического разряда.

– Вы достойны лучшего, – говорил он. – Вы достойны самой замечательной судьбы…

Девушка почувствовала, что ноги ее слабеют, они стали ватными, еще немного – и она упадет.

– Вы устали, – проговорил незнакомец мягким, но в то же время убедительным голосом. – Вам нужно выспаться. А завтра вы проснетесь совсем другим человеком… Куда вас отвезти?

– Домой… – ответила она едва слышно, заплетающимся языком.

– Домой, – повторил незнакомец, властно и уверенно подхватил ее под руку и повел к большой темной машине.

– До… домой… – неуверенно повторила девушка.

В глубине души она понимала, что делает что-то неправильное.

Садиться в машину к человеку, которого видишь первый раз в жизни… это неправильно, это опасно и недопустимо.

Но у нее не было ни сил, ни желания сопротивляться ему, сопротивляться этому мягкому, убедительному, властному голосу.

Она сделала несколько шагов, села на пассажирское сиденье и закрыла глаза. Машина тронулась, заскользила по пустынным улицам ночного города. Девушке стало хорошо и спокойно, как будто она, наконец, оказалась дома. Не в жалкой, неприбранной съемной квартирке, а Дома, в том Доме, о котором мечтает каждый из нас…

Перед ее глазами поплыли яркие, радостные картины – широко распахнутое в сад окно… цветущая яблоня… красные ягоды земляники в густой траве…

Дальше картины смешались, образы стали неразличимыми, странными, незнакомыми. Среди них замелькали какие-то смуглые люди. Эти люди улыбались, танцевали, бросали ей яркие тропические цветы, пели на незнакомом, странном языке…

Вдруг девушка проснулась.

Машина стояла, мотор был выключен.

– Мы… мы приехали? – спросила она, оглядываясь.

– Мы приехали, – подтвердил незнакомец своим мягким, обволакивающим голосом.

– Но это… это не мой дом… – пробормотала девушка, выглядывая в окно.

Машина стояла на пустыре, рядом с двухэтажным заброшенным домом. Вокруг была глухая, тяжелая, давящая темнота.

– Где… где мы? – прошептала девушка, и в душе у нее шевельнулся страх, он начал разрастаться, как снежный ком.

Она взглянула на незнакомца.

Он смотрел на нее пристально, и в глубине его темных глаз сверкали багровые искры, как отсвет далекого пожара.

– Где мы? – повторила девушка едва слышно. – Кто вы? Чего вы хотите?

– Ты хотела вернуться домой, – проговорил незнакомец мягко, почти нежно. – И я помогу тебе. Скоро, совсем скоро ты вернешься… вернешься в наш общий прекрасный дом, вернешься к нашей Великой Матери…

Девушка хотела сказать ему, что ненавидит свою мать и вовсе не хочет к ней возвращаться – но эти жалкие слова застряли у нее в гортани, как рыбья кость.

Она не могла отвести взгляд от страшного незнакомца.

А багровые искры в его глазах становились все ярче и ярче, как будто отраженный в них пожар приближался.

– Не бойся, дитя мое, – проговорил он тихо. – Тебе не будет больно. Ты заснешь – и проснешься совсем другим человеком, как я тебе и обещал. Новая жизнь будет ярче и интереснее, чем нынешняя… ты будешь благодарна мне…

– Отпустите меня… – пролепетала девушка непослушными губами. – Пощадите меня, прошу вас…

– Ты сама не знаешь, о чем просишь. – Рот незнакомца недовольно скривился. – Я оказываю тебе огромную услугу… великую честь. Ты должна радоваться и ликовать…

С этими словами незнакомец вытащил из кармана яркий шелковый платок. На мгновение он расправил его, и девушка увидела удивительный узор – языки багрового пламени, а среди них – танцующую обнаженную женщину.

Женщина эта была ужасна.

У нее были темно-синяя кожа, четыре руки и ярко-красный высунутый язык. Шею обвивало ожерелье из человеческих черепов. На талии был пояс из отрубленных рук. По подбородку и груди этой страшной женщины стекала густая кровь, как будто она только что завершила кровавую трапезу.

Но незнакомец уже сложил платок вдвое… вчетверо… Он взмахнул им – и тот живой змеей обвился вокруг шеи девушки, стянул ее…

Мужчина схватил сложенный платок за концы и потянул их в разные стороны.

Платок стягивал шею все туже и туже…

Девушка хотела закричать, хотела позвать на помощь – но не могла издать ни звука, она только бессильно, мучительно хрипела, глаза ее вылезали из орбит.

Она все еще видела взгляд своего убийцы. Багровые отсветы разгорелись живым яростным пламенем, он жадно смотрел на умирающую девушку, как будто впитывая в себя остатки ее жизни.

А потом все померкло и наступила великая тьма.

Мужчина еще несколько минут смотрел на мертвую девушку, словно не мог оторваться от этого зрелища, словно хотел запомнить его навсегда. Затем он открыл дверцу машины, обошел ее и бережно поднял мертвое тело.

С этим телом на руках он направился к пустующему дому, вошел внутрь.

Там было еще темнее, чем снаружи, – но мужчина уверенно шагал, будто видел в темноте, как кошка, – или будто багровые искры в его глазах озаряли темноту.

Пройдя первую комнату, он вошел во вторую.

Посреди нее стояло старинное кресло со сломанными подлокотниками и вспоротой обивкой.

Мужчина усадил мертвую девушку в кресло, придал ей гордую, внушительную позу. Затем набросил на ее лицо шелковый платок и отступил немного назад, словно любуясь делом своих рук. В комнате было темно, как в желудке кита, но он видел мертвую внутренним взором.

Убедившись, что все сделано как следует, он быстрым, решительным шагом вышел на улицу.

Звонок в дверь раздался, как всегда, некстати – Женя только вышла из душа. Ну, кого еще принесло в такую рань, да еще в воскресенье? Не иначе соседка за солью или за сахаром.

Нахальная баба эта Лариска, но не скажешь же ей об этом в лицо. Может, не открывать?

Нельзя, она всегда в курсе, дома Женя или нет. Говорит, что между их квартирами очень тонкая стенка и все ей слышно – как дверь входная открывается, как вода льется, как дверца шкафа скрипит. Так что она всегда знает, дома Женя или нет.

И вот что странно – Женя-то ничего не слышит через стенку, она понятия не имеет, что и как в квартире у Лариски стучит или скрипит. Она вообще никогда в жизни у нее в квартире не была, не тянет ее к соседке в гости.

Звонок все трезвонил, Женя поняла, что Лариска просто так не отвяжется, придется открыть. Опять, что ли, сахар кончился? Или кофе захотелось? У тебя, говорит, хороший, индийский… Подарить ей, что ли, на ближайший праздник кофе? Не поможет, все равно к Жене таскаться станет.

Она накинула на голое тело халат, замотала голову полотенцем и открыла дверь, не спрашивая.

И остолбенела. Потому что на пороге стояла вовсе не соседка, а совершенно незнакомая девица. Да еще в таком виде…

На ней были короткая жилетка из розового искусственного меха, очень узкие джинсы, сплошь расшитые стразами, и сапоги на огромных каблуках. Волосы буквально стояли дыбом, до того обильно были политы лаком. Глаза подведены черными стрелками до висков, губы густо намазаны малиновой помадой. Вдобавок от девицы несло жуткими духами.

Женя даже зажмурилась на мгновенье и потрясла головой, думая, что у нее начались глюки. Ну, это неудивительно – спала сегодня плохо, под утро только уснула, и душ не помог проснуться – вот и привиделось. Надо бы кофе выпить…

Подумав о кофе, она вспомнила навязчивую соседку. И, убедившись, что перед ней вовсе не Лариска, спросила, кто такая неожиданная визитерша. Точнее, только собиралась спросить. Не успела Женя раскрыть рот, как девица всплеснула руками и заорала на всю лестницу:

– Женька, привет! Это же я!

Так. Что-то смутно забрезжило в Жениной непроснувшейся голове. Девица знает, как ее зовут, стало быть, знакомая. Но Женя готова поклясться, что в жизни ее не видела. Ну не может у нее быть таких знакомых! Это же ужас что такое!

И эти духи, это же просто средство массового поражения, а не духи! У нее весной и так аллергия на цветение, оттого и спала плохо, пришлось все форточки закрыть.

Значит… в мозгу всплыло смутное воспоминание… что-то такое было на телефоне… господи, да что же это такое, совершенно голова не работает! Наверно, это от таблеток, она ведь пьет лекарства от аллергии. Правда, они ничуть не помогают, только голова от них чугунная становится.

– Да я же Кристина, сестра твоя!

Девица шагнула через порог, отчего на Женю обрушился запах жутких духов. Она пыталась отступить и задержать дыхание, но ничего не помогало. В носу защипало, и Женя оглушительно чихнула.

Полотенце раскрутилось и упало на пол, халат тоже распахнулся. Однако от чиха в голове малость прояснилось, и Женя обрела способность соображать.

И правда, мама звонила дня три назад и спрашивала, не может ли Женя приютить на несколько дней их дальнюю родственницу, дочку тети Вали. Женя не помнила ни тетю Валю, ни тем более ее дочку Кристину, но согласилась, потому что мама была довольно настойчива. Теперь, дескать, у тебя места много, живешь одна в двухкомнатной квартире, так что можешь гостей принять.

Пришлось согласиться.

– Я думала, что ты еще не скоро приедешь, – сказала Женя, отступая в прихожую.

– А чего тянуть? – весело захохотала Кристина. – Самолеты летают – и вот я тут!

– Да заходи же, а то дует с лестницы!

Женя заторопилась, потому что халат противно холодил мокрое тело и Ларискина дверь начала приоткрываться. Сейчас начнутся расспросы, потом она напросится на кофе, в результате полдня пройдет. А там и конец выходному, а он у Жени один, и так повезло, что на воскресенье выпало.

– Ой, у меня же вещи внизу! – заорала Кристина. – Слушай, дай пятьсот рублей, у меня денег на такси не хватает. У вас цены заоблачные, просто ужас какой-то!

«Ну вот, еще и пятьсот рублей, – обреченно подумала Женя, – если денег нету, то ехала бы на маршрутке. И вообще, не самолетом, а поездом. Не так и долго, всего сутки…»

Получив купюру, Кристина припустила по лестнице, грохоча каблуками. Лифта у них в доме не было.

– Гости у тебя? – Это Лариска высунулась из-за своей двери, сгорая от любопытства.

– Сестра приехала ненадолго, – нехотя ответила Женя.

Захлопнуть дверь она не могла – нужно было ждать Кристину с вещами.

– Сестра-а? – удивилась Лариска. – А ты ведь говорила, что одна у мамы…

– Двоюродная, – буркнула Женя, едва не скрипнув зубами.

Вот что им всем от нее надо?

Шум и хохот возвестили возвращение Кристины. Ее сопровождал шустрый мужичок в кепочке и кожаной куртке. Таксист едва не сгибался под тяжестью большого чемодана. Сама Кристина тащила объемистую дорожную сумку.

У Жени тотчас мелькнула мысль, что для нескольких дней, которые Кристина собиралась прожить в Санкт-Петербурге, у нее слишком много вещей. Впрочем, есть такие женщины, которые меняют туалеты по пять раз на дню. Женя, конечно, к таким не относится, но Кристина, похоже, из таких.

Успокоив себя этой мыслью, Женя посторонилась и распахнула дверь пошире. Таксист, увидев ее, недовольно хмыкнул.

– Сестренка моя! – громогласно возвестила Кристина. – Заждалась уже!

На лице таксиста отразилось откровенное разочарование – очевидно, хитрюга Кристинка пообещала ему неформальное общение или еще какую награду, чтобы донес тяжеленный чемодан на четвертый этаж.

– Однако, – сказал он, – мы так не договаривались.

– А о чем мы договаривались? – заорала Кристина. – Может, тебе натурой доплатить? Ты уж губенки-то свои закатай обратно! Ишь, разлетелся!

– Да тише ты, всех соседей соберешь! – шикнула Женя.

– Мне стыдиться нечего! – орала Кристина. – Это вот он пускай стыдится, вымогатель несчастный!

Таксиста как ветром сдуло.

Кристина с Женей пропихнули вещи в прихожую. Лариска пыталась помочь, но в маленькой прихожей стало так тесно, что соседка просто не влезла туда. Дама она корпулентная, сама про себя говорит, что хорошего человека должно быть много. Она и одна-то в Жениной прихожей с трудом помещается, а уж втроем им точно туда не втиснуться, да еще чемоданы. Поэтому соседка нехотя направилась к себе.

Женя закрыла дверь и перевела дух.

Кристина перепрыгнула через чемодан и поскакала в комнату. Квартирка у Жени была небольшая, одно название, что двухкомнатная. Одна комната хоть и довольно просторная, но проходная, а вместо второй – восьмиметровый пенал с узким окошком, похожим на крепостную амбразуру. Но и такой жилплощади Женя была рада несказанно, получила-то она ее даром.

Женя родилась в Петербурге, но совершенно не помнила этот город, потому что, когда ей было три года, мама развелась с отцом и уехала к себе. Про бывшего мужа мама плохого никогда не говорила – просто поженились совсем молодыми, как говорят, со студенческой скамьи да в загс, по глупости, в общем. Но точно не из-за Жени, она только через полтора года у них родилась.

А тогда казалось, что любовь до гроба, говорила мама. И обязательно прибавляла – дураки оба, ни разу по-другому не сказала. В общем, они быстро поняли, что очень разные и что жить друг с другом не могут. Но из-за Жени продержались еще пару лет. А потом она забрала дочку и уехала к себе домой.

И никогда об этом не жалела.

Женя, в общем, тоже не слишком сокрушалась, что живет в маленьком городке, тем более что мама очень скоро вышла замуж и муж ее открыл успешный бизнес, так что денег на жизнь вполне хватало.

Отчим много работал и относился к Жене по-доброму. И когда она решила ехать в Санкт-Петербург, чтобы поступать на искусствоведческий факультет, отчим сказал, что во время учебы будет ее содержать. В пределах разумного, конечно. Мама тоже не возражала.

Сейчас Женя думает, что лучше бы они ее отговаривали, грозились, что денег не дадут, скандалили бы, упрекали, что сидит на их шее. Авось тогда бы она послушалась и выбрала более приличный институт.

То есть учиться-то было интересно, но вот с работой потом были проблемы.

– Женька-а! – послышалось из маленькой комнаты. – Ты где? Куда пропала?

Женя осознала себя стоящей посреди прихожей и бездумно глядящей перед собой. Точно, нужно бросать пить эти дурацкие таблетки, все равно они не помогают. А сейчас срочно кофе выпить, чтобы в себя прийти.

– Ой, что это? – спросила Кристина. – Ну и ну!

– Не трогай! – закричала Женя и бросилась в комнату.

Но было уже поздно, из маленькой комнаты послышался жуткий грохот, потом крик, потом забористый мат.

По дороге Женя споткнулась о чемодан, ушибла ногу, потеряла тапок и добежала до комнаты, чертыхаясь.

Так и есть, проклятая дверца вывалилась прямо на Кристину, и теперь она сидела на полу, потирая ногу. Дверца валялась рядом, целая и невредимая.

– Ты жива? – спросила Женя.

– Что это было? – Кристина шмыгнула носом.

– Нога цела? Встать можешь?

В Женином голосе прозвучала неподдельная, искренняя тревога – не дай бог, Кристина ногу сломала, это же она месяца два будет тут находиться!

Женя тут же устыдилась своих мыслей, тем более что Кристина встала, охая и стеная. С Жениной помощью она доковыляла до дивана в большой комнате и плюхнулась на него прямо в сапогах.

– У тебя выпить нету? – спросила она. – Чтобы стресс снять.

– Нету, – твердо ответила Женя, – вот чего нету, того нету. Ни выпить, ни покурить в доме не держу.

Тут раздался звонок в дверь. Ну не будет сегодня покоя!

– Кто еще? – не слишком любезно спросила Женя.

– Девочки, у вас все в порядке? – взывала Лариска из-за двери. – Вы там подрались, что ли?

– Ничего не подрались, у нас шкаф упал! – рявкнула Женя, не собираясь отворять. – Все у нас в шоколаде!

Лариска потопталась на площадке и ушла.

Кристина в комнате, морщась, снимала сапоги. Потом задумчиво покрутила ногой.

– Вроде бы ничего, – неуверенно сказала она, – надо холодное приложить…

Женя с трудом вставила дверцу шкафа на место.

В крошечной комнате мебели не было, только вот это дубовое страшилище. Когда Женя въезжала сюда, она выбросила то, что осталось от старой мебели.

Все было темное от грязи и изъедено жучками. А шкаф оказался такой огромный и к тому же тяжелый, что у Жени просто не хватило ни сил, ни времени его разобрать.

Пользоваться этим шкафом она не хотела – пахло оттуда чужой несвежей одеждой и застарелой пылью, да еще и дверца все время выпадала.

И все равно, несмотря на ужасное состояние, Женя считала квартиру подарком судьбы. Ведь это была ее, только ее квартира, она была тут полноправной хозяйкой.

«Раз в жизни повезло», – говорила мама, и Женя была полностью с ней согласна.

И правда, она уж отчаялась тогда, после того, как они расстались с Иннокентием. Не то чтобы страдала от любви и ревности, просто было ужасно муторно на душе.

И вот после того, как она получила бумаги о разводе, прозвенел телефонный звонок и свекровь сказала холодно, что на ее имя пришло официальное письмо из нотариальной конторы.

Хотя нет, к тому времени, как они окончательно оформили развод, свекровь стала гораздо лучше к Жене относиться, уверившись, что добилась наконец своего и Женя ей больше не опасна.

Свекровь сказала, что нужно прийти за письмом как можно скорее – вдруг там что-то важное, нотариус просто так, по ерунде беспокоить не будет.

Когда Женя пришла, свекровь просто умирала от любопытства, но сама письмо вскрыть не решилась – как можно, мы же порядочные люди, не вскрываем чужие письма, не подслушиваем чужие разговоры, не читаем эсэмэски в чужом телефоне.

Был у Жени соблазн взять письмо и уйти, но свекровь буквально затащила ее в квартиру и даже сервировала стол для чаепития. Печенье испекла с глазурью!

Женя открыла письмо и обалдела.

Там черным по белому говорилось, что ее родной отец по завещанию оставил ей квартиру. Буквы прыгали у нее перед глазами, Женя заикалась и мямлила, тогда свекровь вырвала письмо у нее из рук и прочитала все сама.

Она перечитывала письмо раз пять, если не больше, а Женя за это время успокоилась.

Было очень забавно наблюдать за лицом свекрови: она, которая всегда считала невестку то хищницей из провинции, то приблудной кошкой (в зависимости от настроения), своими глазами видела, что теперь невестке принадлежит квартира в центре.

Квартирка оказалась так себе, отец в свое время получил ее от престарелой тетки. Никто из родственников на нее не претендовал, отец, оказывается, умер небедным человеком, недвижимости было у него достаточно.

Свекровь тогда едва не заболела от разочарования, потому что если бы ее сын не развелся с Женей, ему тоже причиталось бы что-нибудь по закону. Теперь же Женя сделала ей ручкой и ушла. Ушла в собственную квартиру.

Это событие помогло Жене перенести развод.

Навалились дела и хлопоты. Квартира была очень запущенной, в ней долгое время никто не жил. У Жени хватило денег только на новый диван – не на полу же спать.

С тех пор, как она официально оформила все документы на квартиру, прошел почти год, и за это время Женя успела накопить денег на новую кухню. Прежняя была вообще никакая, то есть ее просто не было – колченогий столик, покрытый продранной клеенкой, две хлипких табуретки и шкафчик для посуды, в который вместо стекол вставлена была фанера. Все было ободранное и засаленное до неприличия, так что Женя вынесла эту, с позволения сказать, мебель на помойку вместе с закопченными кастрюлями и битыми тарелками.

Теперь кухонька радовала глаз. Все было такое чистенькое и новенькое – и стены, и потолок, и мебель, и посуда. В магазине вдобавок к покупке подарили ей новую кофеварку, и Женя была счастлива. Даже Иннокентий принес на новоселье две чашки.

Чашки были новые, но ужасно старомодные, аляповатой доисторической расцветки, похоже, что свекровь выдала ему из своих загашников. До пенсии она работала учителем в школе, и у нее скопилось ужасное количество хрустальных ваз, чайных сервизов и комплектов постельного белья. Но белья, что неудивительно, свекровь не прислала, видно, решила оставить на черный день.

Оказавшись на своей новой кухне, Женя, как всегда, пришла в хорошее настроение. Кристина, прихрамывая, притащилась за ней.

– Как тебе? – не выдержала Женя.

– Класс! – ответила Кристина. – Очень даже ничего!

– Кофе будешь? – спросила Женя, суетясь у кофеварки.

– А пожрать чего есть? А то в самолете такая тошниловка… Когда попробовала – думала, сразу сблюю… как они не стесняются такое людям подавать?

Кристина сбросила наконец меховой жилет и осталась в обтягивающей трикотажной кофточке с очень большим вырезом. Бюст впечатлил даже Женю.

– Ага! – Кристина перехватила ее взгляд. – Силикон! Денег отдала – жуткое количество, зато красота какая!

«Да уж», – Женя поскорее отвернулась.

– Ой, забыла совсем! – закричала Кристина. – Мать же варенья дала, две банки!

Из прихожей послышался оглушительный грохот, что-то звякнуло, брякнуло, потом на кухне появилась сияющая Кристина с двумя двухлитровыми банками варенья под мышкой. Женя в это время нашла в шкафчике батон.

Позавчера купила, ну, черствый даже полезно.

В холодильнике оставалось только полпачки масла, потому что Женя его ела крайне редко. У нее на сегодня был запланирован поход в магазин, но, видно, не судьба.

Кристина не унывала. Она резала батон толстыми кусками, намазывала их уже вовсе неприличным слоем масла и сверху выкладывала варенье столовой ложкой. Все это она запивала крепчайшим кофе, который попросила налить не в маленькую кофейную чашечку, а в пол-литровый бокал, тоже подаренный свекровью. На белом бокале с широкой золотой каймой была выгравирована надпись: «Вере Анатольевне от благодарных учеников». Свекровь говорила, что бокал преподнесли ей, когда она поскользнулась и сломала ногу, пролежав два месяца в гипсе. Очевидно, ученики были благодарны, что свекровь избавила их от своего присутствия на два месяца.

Варенье и правда было ужасно вкусное – клубничное и из райских яблочек.

– Что думаешь делать? – спросила Женя, управившись с бутербродом. – Куда пойдешь?

На самом деле ей хотелось спросить, надолго ли Кристина явилась, но было неудобно. Как всегда, мешала интеллигентность.

– Да, вот приехала людей посмотреть, себя показать. – Кристина зачерпнула еще ложку варенья.

– Ты в отпуске, что ли? – Женя пыталась намекнуть, что она-то женщина работающая, так что возиться с Кристиной у нее времени нету. Да и желания тоже.

– Ну да, как бы в отпуске… – уклончиво ответила Кристина. – А куда бы мне сегодня пойти?

– Ну… погода не очень, холодно, да и дождик вон собирается, так что нужно под крышу. Сходи в Эрмитаж… Там и снаружи красиво, а уж внутри…

– А что, можно и сходить… – Кристина сорвалась с места и полетела в прихожую. Снова раздался грохот, потом что-то упало, затем шум переместился в комнату.

Когда Женя, вымыв посуду и убрав остатки варенья, вышла из кухни, она просто остолбенела.

Это ничего, что квартирка у нее маленькая и очень просит ремонта. Зато у Жени чисто и все вещи всегда на своих местах. Откровенно говоря, и вещей-то немного, зато просторно. И порядок. Был. Женя вообще девушка очень аккуратная, любит, чтобы все было разложено по полочкам и нигде ничего лишнего.

Теперь же квартира напоминала цыганский табор и восточный базар, что называется, в одном флаконе.

Посреди комнаты стоял раскрытый чемодан. Было такое чувство, что это пасть огромного монстра, который только что проглотил энное количество людей и теперь выплевывает остатки одежды, которые явно вредны для пищеварения.

На диване валялись платья – все яркие, в крупных экзотических цветах. На единственном стуле были навалены пиджаки и джемперы – тоже яркие, но совершенно других оттенков. Таких, которые уместны разве что на морских бакенах и на табличках, предупреждающих о радиационной опасности. Туфли были разбросаны по всей комнате, колготки висели отчего-то на люстре.

Люстра, пожалуй, была единственным предметом прежней обстановки, который Женя не выбросила. Хоть и горели в ней всего два рожка из пяти, все же какой-то свет она давала. Теперь на трех негоревших рожках висели колготки – узорные, в сеточку и просто красные. Из сумки торчали бюстгальтеры и трусы, а еще на полу прямо кучей была навалена косметика – все эти баночки, тюбики и флаконы с лаком. Причем один раскрылся и залил пол.

– Слушай, ну что это такое! – не выдержала Женя. – Что за бардак ты тут устроила!

– Да? – Кристина крутанулась на пятках и удивленно оглядела комнату. – Ну, я вещи разбирала. А у тебя все равно повесить некуда. А что лак разлился, так все равно же ты говорила, что пол в этой комнате нужно менять.

Женя отвернулась и скрипнула зубами. Ну за что ей такое наказанье? Едва ли не впервые с тех пор, как она работает в магазине, у нее выпал выходной на воскресенье – и вот, пожалуйста! Сиди теперь в разоренной квартире, сторожи эту Кристинку. Да ее же на минуту оставить нельзя, она тут все разворотит! Вон, шкаф едва на себя не свалила…

Однако после кофе в голове немного прояснилось, и появились там некоторые практические мысли. К примеру, такая: где Кристинка будет спать? Потому что спальное место у Жени только одно – тот самый новый диван в большой комнате. Ночью она на нем спала, а утром складывала и накрывала покрывалом, опять-таки подаренным свекровью. Той в свое время его привезла из дальних стран мамаша хулигана Шерстоухова. Он был личностью необычайной, свекровь часто вспоминала его особенно удачные проделки.

В пятом классе этот Шерстоухов залез в кабинет биологии и поработал над скелетом, который стоял в шкафу. С помощью сложной системы противовесов он устроил так, что, если открывали дверцу, скелет шагал вперед, поэтому когда свекровь, которая как раз и была учителем биологии, открыла дверцу шкафа, чтобы достать оттуда какое-то наглядное пособие, на нее шагнул скелет, одетый в жакет завуча и беретик престарелого учителя рисования.

Завуч была худа, болезненна и вечно мерзла, для того и держала в кабинете шерстяной жакет.

Увидев такое чудо природы, биологичка так заорала, что прибежали учителя из соседних кабинетов.

Уроки были сорваны, школьники потешались вовсю. Подозрение пало на Шерстоухова, да он не сильно отпирался. Видимо, чувствовал авторскую гордость.

Собрали срочный педсовет, на котором стоял вопрос об исключении из школы.

Больше всех орала завуч, все даже удивились, как в таком хилом, тщедушном теле может быть такой громкий голос. Возможно, она обиделась на то, что какой-то шутник из десятого класса заметил, что скелету жакет идет больше, чем ей. Директриса согласно кивала – будем принимать самые жесткие меры.

Учитель рисования отмалчивался, только когда вопли завуча перешли уже в совсем дикий визг на грани ультразвука, хлопнул кулаком по столу и сказал, что он рассмотрел систему противовесов, которая сделана очень остроумно, и что педсовет будет выглядеть просто глупо, если исключат такого способного парня из школы.

Завуч от неожиданности поперхнулась и замолчала, учитель рисования надел свой потертый беретик и ушел, хлопнув дверью. Он никого не боялся, потому что был старый, многоопытный и повидал в жизни всякого.

Свекровь рассказывала, что она тогда растерялась, с одной стороны, хотелось хорошенько отодрать Шерстоухова за уши, с другой – неудобно было перед учениками, что так орала от страха.

Тогда-то мамаша Шерстоухова и подарила ей покрывало. Оно было в ярких восточных узорах и от долгого лежания в шкафу у свекрови нисколько не потускнело. Сама Женя ни в жизнь бы такое не купила. Но дареному коню, как известно, в зубы не смотрят. Еще пришлось благодарить свекровь по телефону.

Так что со спальным местом вопрос остается открытым.

Женя обреченно оглядела комнату и поняла, что находиться в таком безобразии она не в состоянии. Кристина ведь никуда не денется со своими тряпками. Значит, самой Жене придется спать в маленькой комнате.

Но там, кроме шкафа, ничего нету, стало быть, придется просить у Лариски раскладушку. Она предлагала.

Лариска явилась тотчас, как будто нет у нее никаких дел. Принесла и раскладушку, и матрас, потом еще сбегала за подушкой и одеялом. Пришлось снова заваривать кофе и доставать варенье.

Кристинины шмотки Лариска одобрила все чохом. Да кто бы сомневался, тихонько вздохнула Женя. Пока эти две любительницы экстремальной одежды щебетали и примеряли, она обустроилась в крошечной комнатке. Тесно и душно, зато можно закрыть дверь и не видеть этого безобразия.

Женя раскрыла узкое окошко, похожее на бойницу, отчего-то оно было забрано решеткой. Странно, кто в такое пролезет?

Тут же послышалось громкое воркование, и на окошко сел голубь. Он был не простой, а белый, просто белоснежный, ни единого темного перышка.

– Ух ты! – сказала Женя. – Какой ты…

Голубь повернул голову и посмотрел на Женю хитрым круглым глазом. Затем громко тюкнул в решетку клювом, распустил хвост веером и улетел.