Текст книги "Завещание крестоносца"

Алена снова взглянула на неоплаченные счета.

Что же делать? Где найти приличную, хорошо оплачиваемую работу? Где взять денег?

Тут у нее мелькнула еще одна идея. Не то чтобы выход – но способ хотя бы временно перебиться, оплатить самые неотложные счета и выиграть время.

Правда, прибегать к этому способу ей ужасно не хотелось, но другого варианта, похоже, не было.

Она поколебалась еще немного и набрала телефон матери.

Отношения с матерью у нее были в общем-то неплохие, хотя правильнее было бы сказать – никакие. С тех пор как умер отец, а особенно с тех пор как мать снова вышла замуж, Алена почувствовала в сердце какой-то холодок. Они периодически перезванивались, поздравляли друг друга с праздниками, сообщали о новостях, но ни разу за это время не поговорили по душам.

С другой стороны, они уже давно отдалились друг от друга. Похоже, матери не нравилось, что Алена с юности была самостоятельна. «Уж слишком ты умная, – вроде бы в шутку говорила она, – слишком организованная. Все у тебя по плану, все по полочкам разложено. Уже сейчас знаешь, какой будешь через десять лет, а какой – через двадцать… Так нельзя!»

На что отец посмеивался и говорил, что все правильно, нужно заранее продумать свою жизнь, поставить цели и твердо к ним идти. И что Алена в него пошла, он сам так всегда делал. Рано сиротой остался, никто ему не помогал, работал и учился, достиг по нынешним временам, может, и немногого, но все же его семья никогда не бедствовала.

Все верно: жили они неплохо, мать работала от случая к случаю, семью содержал отец.

«Тоже все рассчитывал, – с грустью подумала Алена, – а жизнь внесла свои коррективы. Точнее, смерть».

Отец умер от инфаркта прямо в своем кабинете с телефонной трубкой в руке. Его собеседник не удивился внезапному молчанию – мало ли, что-то со связью, так что секретарь нашла отца только через час, он уже остывать начал.

Алене казалось, что мать слишком легко приняла смерть отца, слишком быстро нашла нового мужа… Настолько быстро, что иногда Алена задумывалась, а не началось ли это еще при жизни отца.

Впрочем, отчим – точнее, новый материн муж – казался ей неплохим тактичным человеком, к ней относился подчеркнуто приветливо, но не переступал черту, что Алене тоже импонировало. Но она не могла преодолеть себя и разговаривала с ним холодно. Впрочем, разговаривать с ним часто ей и не доводилось. Они никогда не жили вместе, Алена сняла квартиру еще при жизни отца. Мать тогда была недовольна, но отец все понял правильно и матери объяснил: дочь хочет начать самостоятельную жизнь, а как это сделать, когда она, мать, все время пытается ее контролировать? Мать тогда здорово на них обиделась, с отцом не разговаривала чуть ли не неделю. Теперь Алена думала, что уже тогда между родителями пробежала черная кошка. Не все в их жизни было ладно, это точно. А тогда она не слишком этим интересовалась, не до того ей было.

После смерти отца они с матерью не только не сблизились, а еще больше разошлись. А когда мать вышла замуж, Алена почти перестала бывать в их квартире и они изредка встречались в кафе, чтобы поболтать и поглядеть друг на друга. По наблюдению Алены, мать тоже не испытывала особой тяги к общению с дочерью.

Но сейчас Алена позвонила матери по вполне конкретному поводу.

После смерти отца осталась довольно приличная дача в хорошем месте, на Карельском перешейке рядом с Зеленогорском. Мать эту дачу продала. Алена имела законное право на половину полученных денег, но в тот момент дела у нее шли хорошо, и когда мать попросила у нее эти деньги на какой-то коммерческий проект, задуманный ее мужем Федором Михайловичем, не стала возражать. Тем более что Федор Михайлович рассчитывал на хорошую прибыль, часть которой пообещал Алене.

Теперь эти деньги могли ее очень выручить.

Как ни странно, мать обрадовалась звонку.

– Как хорошо, что ты позвонила! Я тебе несколько раз звонила, но ты все время была занята…

Алена вспомнила, что действительно два или три раза видела пропущенный звонок от матери.

– Извини, мама, я действительно была занята.

– Понятное дело! У тебя ведь такая ответственная работа…

Алена не поняла – был в мамином голосе сарказм, или это ей только показалось.

– Моя ответственная работа осталась в прошлом, – проговорила она с тихой грустью.

Тут же в душе прозвенел предостерегающий звоночек: «Что ты делаешь? Зачем сразу вываливаешь про свои неприятности? Тебе ли не знать, как с людьми разговаривать? Сколько переговоров с клиентами провела, умеешь человека в чем угодно убедить. Разучилась, что ли?» – «Да что такое! – сама себе возразила Алена. – Я еще должна подбирать выражения в разговоре с собственной матерью!»

– Что ты говоришь? – Кажется, мать не слушала ее. – Я хотела спросить, как у тебя с деньгами.

– Вот как раз по этому поводу я и звоню, мама. Те деньги, которые вы получили за папину дачу… вы не могли бы вернуть мою долю?

– Что? – Мать явно была удивлена. – О чем ты говоришь?

– Как – о чем? Деньги за дачу. Половина из них – моя. Ты попросила их на какой-то проект Федора Михайловича. Так вот сейчас мне очень нужны эти деньги…

– Я надеюсь, ты шутишь! – возмущенно проговорила мать.

– Какие уж тут шутки! – в свою очередь возмутилась Алена. – Через несколько дней мне надо платить за ипотеку и вносить другие платежи.

– Но ты же хорошо зарабатываешь!

– Мама, ты меня совсем не слушаешь. Я же сказала тебе, что потеряла работу.

– Как? Я не думала, что ты способна совершить такую глупость! Уйти с работы в такое трудное время!

– Я не уходила с работы. Меня уволили. – Алена сжала зубы и пыталась говорить спокойно.

– Значит, ты неправильно себя вела! Сейчас такое время, когда нужно держаться за работу! Нужно доказывать руководству свою необходимость…

– Мама! – перебила ее Алена. – Я позвонила тебе не для того, чтобы выслушивать нотации. Тем более ты ничего не понимаешь в том, о чем говоришь…

– Что ты хочешь сказать? Почему это не понимаю? Как ты можешь так разговаривать с матерью?!

– Да хотя бы потому, что ты уже давно не работаешь.

– Как ты можешь ставить это мне в вину? Ты знаешь, как тяжело я пережила смерть твоего отца!

– Так тяжело, что почти сразу вышла замуж, – вполголоса проговорила Алена, не удержавшись.

К счастью, мать этого, кажется, не расслышала, продолжая говорить о своем:

– В любом случае, потерять работу в такое трудное время – это недопустимое легкомыслие!

– Я учту это, мама. А сейчас еще раз спрашиваю: вы не могли бы отдать мне деньги за дачу? Хотя бы половину?

– Конечно, нет! – в голосе матери прозвучало возмущение. – У Федора Михайловича сейчас трудный период. Я думала, что ты сможешь нам одолжить немного денег…

– Трудный период? – переспросила Алена. – Но он ведь говорил, что через три месяца прибыль гарантирована, а с тех пор прошло уже больше полугода!

– Да кто сейчас может рассчитывать на прибыль?

«Все ясно, – поняла Алена, – мамин муженек пролетел со своим коммерческим проектом. Мало того что прибыль не получил, так еще и весь в долгах остался. С чего это ему вздумалось в коммерцию податься? Плакала наша дача…»

– В общем, вы не можете отдать деньги?

– О чем ты говоришь? Мы сами почти без копейки! Федор Михайлович должен возвращать долги своим инвесторам, иначе у него будут серьезные проблемы!

– Ну да, инвесторам нужно, а мне можно не отдавать…

– Тебе деньги нужны на развлечения, а мы с Федором Михайловичем можем лишиться средств существования!

– Развлечения? Ты меня вообще слушаешь? – заорала Алена, потеряв терпение. – Мне нужно выплачивать платежи по ипотеке, иначе я потеряю квартиру!

– Не хочу даже слушать про твои капризы! – И мать отключила телефон.

Алена несколько минут сидела перед столом с закрытыми глазами.

И это родная мать, самое близкое существо… Впрочем, это давно уже не так. Алена всегда умела признавать очевидное.

– Черт!

От переполнявших ее эмоций она взмахнула рукой и случайно опрокинула чашку с остатками кофе. Кофейная гуща разлилась по столу, часть попала на газету, купленную у мальчишки на улице. Собственно, это была рекламная газета, из тех, которые раздают бесплатно, а нахальный мальчишка взял за нее деньги.

Ну да ладно, деньги не велики, а она сделала доброе дело. В конце концов, этот маленький газетчик отвлек ее от тоскливых мыслей, заставил собраться, мобилизовать внутренние ресурсы. Неужели это не стоит тех маленьких денег?

Алена брезгливо взяла газету за уголок, чтобы отнести в мусорное ведро, и случайно зацепилась взглядом за объявление, напечатанное жирным шрифтом в самой середине страницы.

Недавно созданная страховая компания со смешанным капиталом ищет сотрудника с опытом работы в страховом бизнесе не менее пяти лет. Обязательно владение компьютерными программами «1In-плюс», желательно владение английским и немецким языками и наличие собственного автомобиля.

Так это же прямо для Алены! У нее большой опыт работы в страховых компаниях, программный пакет, упомянутый в объявлении, она знает как свои пять пальцев и неплохо владеет именно этими двумя языками! Собственным автомобилем сейчас, конечно, никого не удивишь, но все остальное…

Впрочем, в такую удачу Алена не верила. Наверняка эта компания уже нашла нужного сотрудника, да и вообще, при ближайшем знакомстве окажется, что они предлагают слишком маленький заработок. Но проверить следовало. Она находилась не в том положении, чтобы упустить такой шанс.

Алена снова положила газету на стол, обвела соблазнительное объявление красным фломастером, перевела дыхание, чтобы голос не дрожал от волнения, и набрала указанный в объявлении телефонный номер.

Она почти не сомневалась, что ей никто не ответит. Или скажут, что это ошибка. Или – что сотрудника давно нашли…

В трубке раздался строгий женский голос:

– Слушаю вас!

Алена и до этого чувствовала себя неуверенно, а теперь еще больше расстроилась. Женщина – начальник… что может быть хуже?

– Я звоню по поводу объявления, – проговорила она и почувствовала в собственном голосе жалкую, просительную интонацию. Собравшись с силами, придала голосу большую твердость и уточнила: – Я – специалист по страхованию с приличным опытом, специальные программы знаю хорошо и владею двумя языками, о которых сказано в объявлении. Ваша вакансия еще актуальна?

– Вот как? – в голосе собеседницы прозвучал сдержанный интерес. – Да, вакансия актуальна. А какими видами страхования вы занимались?

– Личным, имущественным и страхованием ответственности, – уверенно ответила Алена. – Если конкретнее – страхованием жизни, страхованием от болезней и несчастных случаев, страхованием имущества, страхованием предпринимательских и финансовых рисков, страхованием ответственности перевозчиков, страхованием ответственности за неисполнение обязательств, страхованием на случай изменения законодательства…

– Стоп, стоп! – перебила ее собеседница. – Я уже поняла, вы сейчас перечислите мне все существующие виды и формы страхования! А в каких страховых компаниях вы работали?

– В «Инастрах», в «Иншуранс-групп», в «Бизнес-страховании», в страховой компании «Модерн», в акционерной фирме «Довлатов и партнеры»… – Алена бойко перечислила все компании, в которых ей довелось поработать хотя бы совсем недолго, и с опаской ждала следующего, вполне очевидного вопроса: почему она ушла с последнего места работы, но ее собеседница почему-то его не задала, а вместо этого проговорила:

– Что ж, у вас солидный послужной список…

Она на мгновение замолчала, и Алена воспользовалась этой паузой, чтобы задать встречный вопрос:

– А какой оклад вы сможете мне предложить?

Собеседница, почти не задумавшись, назвала ей сумму, которая превосходила ее самые смелые ожидания. Алена выдерживала паузу, стараясь не показать свое удивление.

– Плюс к этому, – добавила собеседница, – вы, конечно, будете получать процент от принесенных вами договоров.

– Ну, это само собой… – протянула Алена безразличным тоном. – Что ж, меня заинтересовало ваше предложение. Когда я могу приехать к вам в офис?

– В офис? – Собеседница слегка замялась. – Я думаю, будет лучше, если первый раз мы с вами встретимся, так сказать, на нейтральной территории. Нам нужно обсудить некоторые деликатные аспекты вашей будущей работы. Вы знаете ресторан «Три пескаря»?

«Ага, деликатные аспекты! – подумала Алена. – Наверняка эта жучила намекает на откат. Чтобы получить эту работу, я должна буду заплатить ей какие-то деньги. Ну, правильно, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Что ж, за такое выгодное предложение можно и заплатить. Только вот из каких денег?»

Собеседница по-своему поняла ее молчание и сообщила:

– Этот ресторан расположен на девятой линии Васильевского острова.

– Я знаю этот ресторан. Во сколько?

Женщина назвала время.

В запасе оставалось полтора часа.

Алена оделась в приличный дорогой костюм, сделала минимальный макияж и, оглядев себя в зеркале, осталась довольна: у нее был вид серьезного профессионала, а самое главное – процветающей, обеспеченной женщины. А ведь всем известно: если хочешь получить работу или кредит, нельзя показывать, насколько ты в них нуждаешься.

Поправив прическу, она поехала на Васильевский остров.

– Еще чашку кофе, пожалуйста, – сказала Аля подошедшему к ней бармену.

– Капучино, ристретто, макиато?

– Американо без сахара.

Она вообще не собиралась пить этот кофе – и так уже выцедила две чашки и пропиталась запахом кофе, как рабыня Изаура на плантации. Хотя там, кажется, был сахарный тростник… Господи, какая чушь лезет в голову!

Об этом ли надо сейчас думать? Хотя она готова думать о чем угодно, хоть таблицу умножения в уме повторять, только бы не лезли ужасные мысли.

Аля помотала головой и поймала взгляд бармена, который принес кофе. Показалось ей или нет, что бармен едва спрятал улыбку? Ну да, конечно, на такой работе он видит посетителей насквозь. Что он про нее думает? Сидит тут одна, как полная дура, уже сорок минут. Ясно, что тот, кого она ждет, не придет. А она все сидит с кислой мордой, все ждет, все надеется.

Машинально Аля отхлебнула кофе и скривилась от горечи. Ах да, сама же попросила без сахара…

Внезапно в глазах потемнело, и уши заложило, как под водой. Она с трудом удержала чашку, так задрожали руки, и приказала себе: «Немедленно успокойся! Не хватало еще хлопнуться тут в обморок или забиться в истерике!»

Как ни странно, резкий окрик помог. Аля поставила чашку на блюдце, почти не расплескав, даже бармен не оглянулся.

Пора наконец собраться и взглянуть правде в глаза: Герман не придет. Никогда раньше он не опаздывал так надолго. И мобильник его выключен. Аля еще раз нашла в телефоне запись «Любимый» и нажала кнопку. Ответил автоответчик: «Занят, не могу сейчас с вами говорить, оставьте сообщение после сигнала». Какое уж тут сообщение? Он и так узнает, что Аля ему звонила. В аварию попал? На работе сложности? Да нет, все не то…

Нужно взять себя в руки и признать очевидное: Герман ее бросил. Не захотел даже поговорить, попрощаться, как-то объясниться. Впрочем, что тут объяснять? Все и так ясно.

Да, мать была права, это у них судьба такая. Карма.

– Алька, – говорила она, – слушай меня. Судьбу не изменишь. Если что написано на роду, так оно и будет. У женщин нашей семьи карма такая – любить очень сильно одного-единственного мужчину. Вот как встретишь его, так сразу и поймешь – это он, единственный, твой навсегда. Ты больше никогда ни на кого и не взглянешь.

Все это она повторяла Але много раз, приводя в пример свою и бабушкину жизнь.

Бабушка познакомилась с маминым отцом на вокзале – она провожала свою подругу, а он уезжал по распределению на далекую стройку. Они посмотрели друг другу в глаза, и через месяц бабушка бросила учебу и уехала к нему. Родилась мама, потом была другая стройка, потом третья, а по прошествии десяти лет дедушке предложили должность в Москве. Он уехал и через месяц прислал только денег на дочку. Никакого объяснения, даже письма не написал, по телефону не позвонил.

Бабушка не роптала – значит, судьба такая. Умерла она рано (что-то было у нее запущенное по женской части), не дожив до дочкиного замужества.

Родители Али познакомились тоже случайно – как-то поздно вечером отец подвез мать на машине.

– И представляешь, знала ведь, что нельзя ночью в машину к незнакомому мужчине садиться, – смеясь, рассказывала мама, – а вот как посмотрела на него – так и села. Сразу поняла, что это – он! Так и вышло, через две недели переехала к нему насовсем. И никогда ни о чем не жалела. Он такой был… красивый, ласковый, умный…

Все было как в сказке. Мать отца обожала: замирала от звука его шагов в коридоре, просыпалась по ночам и смотрела на него, спящего.

А он был женат, но, встретив маму, ушел из семьи. У него была комната в коммуналке, куда он ее и привел и где родилась Аля. Но по прошествии десяти лет отец однажды уехал в санаторий и оттуда уже не вернулся. Вернее, вернулся, но к другой женщине, которую встретил там же, в санатории, у теплого моря. Зашел за вещами, когда Али с мамой не было дома. Оставил письмо – небольшое, всего несколько строчек, где объяснил все четко и ясно. Денег на Алю присылал хоть и не очень много, но зато регулярно.

Мать приняла это событие, изменившее ее жизнь, смиренно – значит, судьба такая. Отца никогда не ругала, только по вечерам начала выпивать бокал-другой вина. Цедила вино и рассказывала Але, как любила ее отца, какой он был замечательный, как все женщины ей завидовали, когда они шли рядом.

Аля слышала эти истории много раз, но мать все время вспоминала что-то новое. Не скоро Аля начала понимать, что она просто сочиняет красивые сказки и сама в них верит. А пока Аля слушала с удовольствием, она вообще любила проводить время с матерью вдвоем. Когда мама выпивала, исчезала тоска из глаз, она оживлялась и про свою жизнь с отцом вспоминала с улыбкой. А улыбка у нее была очень хорошая. Такие разговоры они вели вечерами, по утрам же мама обычно торопилась и с дочерью вообще не разговаривала. Аля тоже торопилась в школу, так что они вполне понимали друг друга.

Мать была женщиной привлекательной и умела делать так, чтобы ее пристрастие к алкоголю не было заметно. Она никогда не пила в компании подружек, не принимала приглашения малознакомых мужчин посидеть в ресторане или кафе. На мужчин вообще не смотрела. Со всеми держалась ровно и приветливо, приглашения неизменно отклоняла вежливо, но твердо, так что человек уходил, не обидевшись и понимая, что ничего ему не светит. Один коллега сказал ей о своих чувствах прямо: дескать, она ему давно нравится, но пока была замужем, он и в мыслях ничего не держал. А теперь, мол, просит выйти за него замуж, он давно уже все для себя решил. Мама сказала Але, что даже растерялась и отказала как-то неуверенно.

А мужчина этот однажды подкараулил Алю и, все ей рассказав, попросил помощи.

– Но отчего же ты не хочешь хотя бы попробовать? – уговаривала Аля мать. – Годы-то идут, а человек вроде вполне приличный.

– Когда встретишь свою любовь, ты меня поймешь, – ответила мать. – У женщин нашей семьи такая судьба – любить одного-единственного мужчину. У меня все уже было – самое настоящее, так зачем же мне еще что-то?..

– Да затем, – не выдержала Аля, – что жизнь-то продолжается! Тебе же только сорок два года! По-твоему, лучше торчать вечерами дома с бутылкой?

Мать ничего не ответила, только посмотрела с рассеянной улыбкой. Але стало ужасно ее жалко, и больше они к этому разговору никогда не возвращались.

А мать потихоньку спивалась. Теперь она пила по вечерам уже не два бокала, а больше. И не сухого вина, а дешевой бормотухи. Выглядела гораздо хуже, и по утрам Але с трудом удавалось ее добудиться и отправить на работу.

Коллеги, разумеется, обо всем догадывались и держали на работе исключительно из жалости. Потом пришел новый начальник, и мать уволили. Она пыталась устроиться по специальности, но ее никуда не брали.

Теперь она пила не только по вечерам, но и днем, завела знакомых, таких же, как она, и Аля боялась уходить из дома – еще обворуют алкаши проклятые, унесут последнее, из дома не в чем будет выйти.

Они начали ругаться. Вернее, ругалась только Аля, а мать слушала с рассеянной улыбкой и невпопад говорила об отце. Средств не хватало, Аля едва закончила школу. Правда, на выпускной мать расстаралась: добыла денег, и платье у Али было не хуже, чем у подружек.

А с осени она пошла работать, потому что мать совершенно перестала интересоваться жизнью дочери. Без образования брали только в продавцы, причем с улицы в приличное место было не устроиться. Как-то Аля умудрялась не попадать в неприятности: на нее не навесили недостачу, не подвели под статью. Хозяева попадались относительно приличные, одна дама даже оплатила ей месячные курсы. Потом, правда, магазин продала, и пришлось увольняться.

Мать умерла в сорок шесть лет от пневмонии. Как сказал врач, организм у нее был очень ослаблен и не мог бороться, антибиотики не помогли. Когда закончились печальные хлопоты (очень помогли коллеги с бывшей маминой работы), Аля осознала, что осталась совершенно одна.

К тому времени она работала продавщицей в магазине бижутерии, и хозяйка там была такая зараза, что поискать. Девочки в магазине сразу Алю предупредили, что у хозяйки относительно молодой муж, который охоч до молоденьких блондинок, и велели быть начеку. Аля только пожала плечами – для чего тогда ее взяли на работу?

Мужа хозяйки Аля увидела очень скоро – мордатый мужик с маленькими свиными глазками и пивным животом. Он окинул Алю наглым хозяйским взглядом и отвернулся. Але тогда было не до того – мать как раз забрали в больницу, она работала на автопилоте, нотации хозяйки слушала вполуха.

На следующий день после похорон вышла на работу, все равно торчать дома было невозможно. А после смены ее подкараулил муж хозяйки, предложив подвезти на машине. Аля дико взглянула на него и понеслась к метро. Дома достала бутылку коньяка, оставшуюся от поминок, и сделала прямо из горла несколько глотков. Подействовало мгновенно, едва хватило сил добраться до кровати.

Так продолжалось несколько дней, потом ее встретил тот самый мамин коллега, который предлагал в свое время матери выйти за него замуж. И встретил в тот момент, когда муж хозяйки снова предлагал Але подвезти ее с работы.

Она так устала от всего, что готова была согласиться, – хоть в метро не придется толкаться. Алексей Иванович крупно поговорил с назойливым мужиком, взял Алю за руку и посадил в свою машину.

– Теперь меня уволят, – вздохнула она, хотя на самом деле ей было все равно.

Алексей Иванович привез ее домой, напоил чаем и посоветовал срочно менять свою жизнь. Аля оглядела кухню его глазами – гора грязной посуды в раковине, пустые бутылки на полу, несвежие полотенца, переполненное мусорное ведро – и заплакала.

– Ничего, ты молодая, все наладится, – сказал он и погладил ее по голове.

После чего положил на стол деньги, собранные сотрудниками, и добавил, что если Аля потратит их на секретарские курсы, он устроит на работу в свою организацию. В память о маме. Аля согласилась.

Алексей Иванович съездил с ней в магазин, пригрозил стерве-хозяйке, чтобы не вздумала недоплатить Але денег при увольнении и чтобы перестала подкладывать девчонок под своего муженька, а то как бы не нарваться ей на серьезные неприятности. Никогда ведь не знаешь, на кого попадешь, – может, у девчонки брат боксер или сосед по площадке в полиции работает.

Очевидно, он все угадал правильно, потому что хозяйка не стала заедаться и на прощание прошипела:

– Если так о своей доченьке беспокоитесь, то дали бы ей приличную профессию.

– Учту, – кивнул Алексей Иванович.

Аля тогда подумала, как было бы хорошо, если бы мать все-таки вышла за него замуж: и сама была бы жива, и Але было бы не в пример легче. А еще лучше, если бы встретила Алексея Ивановича еще раньше, тогда у Али был бы отличный отец. Потому что родной просто перестал присылать деньги, как только ей исполнилось восемнадцать. Ни звонка, ни письма, ни подарка. Аля даже не знала номера его телефона, чтобы позвонить, когда мать умерла. Да она и не собиралась этого делать.

Да, как здорово сложилась бы их с мамой жизнь, если бы не злополучная карма…

«Не хочу, – подумала Аля тогда, – не желаю никакой кармы. Это все неправда, что судьбу нельзя изменить. Изменить можно, надо только взять себя в руки».

Она окунулась в учебу, завела новых друзей, приоделась, сделала в квартире генеральную уборку и даже переклеила обои в прихожей. Квартирка была крошечная, в старом пятиэтажном доме, отец в свое время выменял ее на комнату в коммуналке.

Одна комната вообще без окна и узкая, так что когда Аля просыпалась, ей казалось, что она лежит в ящике письменного стола. Другая комната хоть и с окном, зато неправильной формы, и расставить там мебель было проблематично. Однако все же отдельная квартира. В своем прощальном письме отец упомянул и об этом – дескать, ухожу и оставляю тебе с дочерью квартиру. Это был единственный раз, когда он упомянул об Але.

Аля закончила курсы секретарей, но не пошла работать в бывшую мамину организацию, ей не хотелось, чтобы Алексей Иванович ее опекал. Ей хотелось чувствовать себя взрослым, самостоятельным человеком. Алексей Иванович все понял правильно и не обиделся.

Она нашла работу по объявлению в интернете и через месяц встретила Германа.

В ресторан «Три пескаря» Алена вошла за пятнадцать минут до назначенного времени.

Сразу же за дверью ее встретила девушка-метрдотель.

– У вас забронирован столик?

– Нет, у меня назначена встреча… – Алена назвала время.

– Тогда будьте любезны, посидите в баре, вас пригласят.

Бар находился слева от входа, основной зал ресторана, разгороженный на отдельные кабинки, – справа.

Алена села к стойке бара, где кроме нее сидели еще пять человек – пара лет сорока, двое парней хипстерского вида и молодая блондинка, хорошенькая, но заурядная, с внешностью грустной куклы, забытой хозяевами на даче. Она явно нервничала и то и дело оглядывалась на дверь, словно кого-то ждала. Глядя, как блондинка кусает губы, Алена готова была поспорить, что она едва сдерживает слезы.

Впрочем, ее ничуть не волновали чужие переживания, она думала, как бы не упустить хорошую работу. И вообще, ей никогда не нравились люди, которые не умеют скрывать свои чувства. Глядя на эту блондиночку, всякий тут же поймет, что у девушки неприятности, причем личного характера.

Тут Алена поняла, что критикует совершенно незнакомую девицу, которая не сделала ей ничего плохого. У нее самой неприятности – служебные, переходящие в личные. Запросто можно квартиры лишиться, так что не в ее положении злопыхать.

– Что я могу вам предложить? – раздался рядом приятный бархатный голос.

Она подняла глаза и увидела бармена – молодого мужчину с выразительными темными глазами. В ухе у него была гарнитура мобильного телефона.

– Кофе, пожалуйста. Капучино.

– Вам положить корицы?

– Нет, спасибо, не люблю корицу.

– Может быть, добавить какого-нибудь ликера?

– Нет-нет, только молоко!

Ликеров Алена не любила, а на ореховый у нее была аллергия. Как и на сами орехи.

Бармен кивнул, отвернулся и через минуту поставил перед ней чашку с пышной шапкой кремовой пенки. Алена поблагодарила его, пригубила ароматный напиток и взглянула на часы – до назначенного времени оставалось пять минут.

Бармен насторожился, к чему-то прислушиваясь, затем проговорил своим приятным голосом:

– Сергея и Константина приглашают в третью кабинку.

Хипстеры соскочили с табуретов и удалились в ресторан.

В бар вошел еще один мужчина.

Когда он появился в дверях, кукольная блондинка вздрогнула и напряглась, но разглядев его, снова успокоилась и вернулась в режим ожидания. Все ясно – ждет знакомого. Да не просто знакомого – близкого человека. А он все не идет. А может, и вообще не придет, уж больно у нее расстроенный вид. Но Алене ее было совсем не жаль. Подумаешь, хахаль бросил. Алене бы ее заботы!

Мужчина подсел к барной стойке и тоже заказал капучино, но согласился на ореховый ликер. Алена отодвинулась подальше, но это не помогло. Когда перед ее соседом поставили чашку, она почувствовала приторный ореховый запах – и началось…

Она закашлялась, глаза покраснели, в горле запершило.

Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, Алена выскользнула в туалет, умылась, привела лицо в порядок. На все ушло минут десять, не больше. В последний раз взглянув на себя в зеркало, она заторопилась обратно, чтобы не прозевать приглашение.

Аля с тоской уставилась на свой остывающий кофе. Что ж, давно пора посмотреть правде в глаза. Герман ее покинул. Оставил. Бросил. Бросил, как ненужную вещь. Бросил, не утруждая себя объяснениями и выяснениями отношений. Как всегда в их семье мужчины бросали женщин. Бабушку. Маму. А теперь и Алю.

Судьба. Карма, черт ее побери.

Аля встретила Германа почти два года назад. Точнее, один год, одиннадцать месяцев и восемнадцать дней. Скоро будет круглая дата.

Не будет, тотчас же поправила она себя, не будет никакой круглой даты.

Она увидела его, когда в маршрутке возвращалась с работы, и хоть мама и предупреждала, в первую минуту ничего не поняла. Просто загляделась на то, как мужчина перебегает дорогу и машет руками водителю.

Торопился, зажимая плечом мобильный телефон. В одной руке у него был портфель, в другой – подарочный пакет, в котором лежало что-то большое и неудобное. Передвигался он довольно неловко, едва не выронил пакет, и, видя, что маршрутка уезжает, огорченно выругался. Очевидно, тот, с кем он говорил по телефону, принял ругательство на свой счет, потому что мужчина растерялся и быстро затараторил оправдания. При этом попытался прижать руки к сердцу, но выронил портфель, который шлепнулся прямо в лужу.

Маршрутка притормозила на перекрестке.

– Подождите! – неожиданно для себя крикнула Аля. – Там мужчина бежит.

Водитель подождал, мужчина подобрал портфель, забрался в маршрутку и плюхнулся на сиденье рядом с Алей. С портфеля брызнуло грязью на ее светлую юбку.

– Простите! – всерьез огорчился мужчина. – Ну что за день сегодня такой, с утра неприятности начались! Машина не завелась, пока в автосервис дозвонился – на работу опоздал. Попался на глаза начальнице, она велела мне за подарком ехать. Отвык от общественного транспорта, да еще погода сегодня ужасная…

– Ничего, – улыбнулась Аля и протянула ему салфетку: – Вот, возьмите…

Мужчина поднял глаза и коснулся ее руки. И тогда Алю как будто ударило током. Она вздрогнула и поняла, что перед ней – он, единственный и неповторимый. Герман потом ей признался, что тоже сразу обратил на нее внимание.