Текст книги "Шашлык из трех поросят"

– Это вы должны мне объяснить, что произошло! – прервала его женщина срывающимся от волнения голосом. – Кого вы там убили? Мы ни о чем таком не договаривались!

– Я?! – возмущенно выкрикнул мужчина. – Да ты, каракатица безмозглая, курица ощипанная, за кого меня принимаешь? Я профессионал, а не лох какой-нибудь! Я на мокрое дело не подряжался! Я к тому покойнику никакого отношения не имею! Взял то, о чем договорились, вынес – и дело с концом! Моя работа выполнена! А то, что там жмурик какой-то непредусмотренный образовался, – это все дело меняет! Ты меня ни о чем таком не предупредила! На меня хочешь покойника своего повесить? Не на такого напала!

– Я тоже к этому трупу никакого отношения не имею! – прошипела женщина. – И нечего на меня кричать!

– Да я не то что кричать, я тебе сейчас шею сверну! – И мужчина пригнулся к ней, как будто собираясь привести свою угрозу в исполнение.

Женщина отдернулась от него и надавила на кнопку сигнала. Прохаживавшийся возле перекрестка гаишник удивленно покосился на красную машину и неторопливо двинулся к ней, помахивая жезлом.

– Ты что, совсем сдурела? – прошипел мужчина. – Только мента нам теперь не хватало!

– Сам сдурел, – огрызнулась женщина, – нечего мне угрожать!

Милиционер приблизился к машине, наклонился и проговорил, заглянув в окошко:

– Старший сержант Конопелькин. Что тут у нас случилось?

– Ничего не случилось, все в порядке, начальник! – ответил мужчина, изобразив на своем лице подобие широкой улыбки.

– Не тебя спрашиваю!

– Все в порядке, – подтвердила женщина, вымученно улыбнувшись.

– А если все в порядке, – недовольно произнес милиционер, – то зачем сигналите? Что же вы, гражданочка, не знаете, что подача звуковых сигналов в городе запрещена, за исключением аварийной опасности?

– Знаю, – виновато проговорила женщина. – Нечаянно кнопку задела! Сколько я вам должна?

– Ладно, ничего не должны, – расщедрился старший сержант, выпрямляясь, – в следующий раз будьте осторожнее!

Едва дождавшись, когда отойдет милиционер, мужчина вполголоса проговорил:

– Совсем окосела! Сейчас бы этот мент документы потребовал, и горели бы мы синим пламенем…

– А нечего было угрожать!

Мужчина резко выдохнул сквозь сжатые зубы, издав звук наподобие змеиного шипения, и взял себя в руки.

– Ладно, открывай багажник, я к тебе переложу то, о чем договаривались.

– Не надо! – испуганно ответила женщина. – После того что случилось, я ничего не хочу брать…

– Ну уж нет! Хочешь, чтобы меня с этим барахлом замели и повесили на меня того покойничка? Не выйдет! Ты из меня лоха-то не делай! Не на такого напала! Я профессионал!

Он выбрался из «хонды», подошел к своей неприметной «пятерке», покосился на гаишника, убедившись, что тот занят собственными делами, открыл багажник и достал из него какой-то тяжелый объемистый тюк. Поскольку женщина сидела на прежнем месте и не думала открывать багажник своей машины, «профессионал» забросил тюк к ней в салон, под заднее сиденье. Потом он снова сел в красную машину и удовлетворенно проговорил:

– Вот так-то! Как договаривались, так и сделаем, и нечего тут понты кидать! Теперь гони оставшиеся деньги, и разбежимся, как тараканы после дихлофоса! Я тебя не знаю, и ты меня не знаешь!

Женщина что-то недовольно проворчала себе под нос, но не решилась спорить. Она вытащила из бардачка конверт и протянула его своему соседу. Тот довольно ухмыльнулся и сказал напоследок:

– Стоило бы с тебя дополнительную капусту срубить, так сказать, штраф за лишний риск и непредвиденные обстоятельства, но так уж и быть. Уговор дороже денег. На сколько договорились – столько и возьму. Потому что я профессионал, а не лох какой-нибудь!

С этими словами он пересел в свою машину и поспешно отъехал от тротуара.

Женщина еще долго сидела, думая, как поступить в изменившихся обстоятельствах. Все шло наперекосяк, совершенно не так, как было задумано. Она достала пачку сигарет. Руки так тряслись, что закурить удалось с трудом, с третьей или четвертой попытки. Ей показалось, что старший сержант Конопелькин начинает подозрительно коситься на ее машину. Нужно было уезжать и обдумать ситуацию в более удобном месте.

Она повернула ключ в замке зажигания, выжала сцепление и выехала на дорогу. Руки на руле дрожали мелкой дрожью. Женщина несколько раз глубоко вдохнула, стараясь справиться с беспокойством. Обгоняя ее, мужчина за рулем синей «тойоты» покрутил пальцем у виска. Оказывается, она ехала с включенным сигналом поворота. Нет, в таком состоянии находиться за рулем нельзя, нужно оставить машину где-нибудь в безопасном месте и добираться домой на частнике… правда, у нее в машине находится опасный груз…

Она не успела додумать эту мысль до конца. Не заметив сигнал светофора, выехала на перекресток под красный свет и опомнилась только тогда, когда увидела прямо перед своей машиной новый серебристый «ягуар»… В долю секунды в мозгу промелькнула мысль о том, сколько стоит эта шикарная машина и какие неприятности ждут ее, если не удастся избежать столкновения… руки сами вывернули руль до предела, отвратительно заскрипели тормоза, «хонда» резко свернула в сторону. «Ягуар» благополучно промчался мимо, а темно-красная машина, совершив немыслимый разворот, выскочила на тротуар и влетела капотом в стену. Раздался душераздирающий скрежет рвущегося металла, звон стекла, и наступила оглушительная тишина.

Капот красной «хонды» сложился как гармошка, на тротуар посыпались стекла. Женщина ударилась грудью о руль, от этого удара на мгновение перехватило дыхание, но она поняла, что осталась жива.

В окружившей ее глухой, как вата, тишине непрерывно раздавался какой-то резкий, раздражающий звук. Наконец она поняла, что сама нажимает на кнопку сигнала. Отпустила ее, и стало еще тише. Почему-то она вспомнила, как мужчины разговаривали при ней о машинах, о том, что современные модели создаются так, чтобы при ударе машина разбивалась вдребезги, но человек оставался цел. С этой целью для корпуса используют специальные довольно мягкие сплавы, применяют особые конструкции, разрушающиеся при сильном ударе. Сейчас именно это и произошло. Красная «хонда» разбилась в лепешку, сохранив жизнь хозяйки. Кажется, женщина вообще не пострадала. Она толкнула дверь, выбралась из машины и побрела по тротуару, спотыкаясь и неуверенно переставляя ноги. Свернув за угол, подняла руку. Видимо, ее вид оставлял желать лучшего, потому что остановился только третий или четвертый водитель.

Про тюк, оставленный в салоне разбитой «хонды», она даже не вспомнила.

– Так я и знала, – обреченно сказала Катя, – так я и думала…

– Что ты думала? – напустилась на нее Жанна. – Ты вообще никогда ни о чем не думаешь, а витаешь в облаках! А когда что-то случается, ты сразу же начинаешь трястись и реветь, как будто этим делу поможешь!

Ирина протянула Кате свой носовой платок и подумала, что Жанна, конечно, права. Катька совершенно расклеилась. После разговора с грозной капитаншей Матросовой они прошли в выставочный зал и с грустью обозрели оставшиеся четыре Катины работы. При виде зияющих пустот на месте остальных Катерина снова впала в отчаяние, а у секретарши директора галереи кончился валокордин. И корвалол тоже кончился. И капли Зеленина. А настойки пустырника у нее и не было никогда. Девица предлагала какие-то транквилизаторы, но Жанна решительно отказалась – дескать, неизвестно, как Катин изможденный стрессом организм отреагирует на незнакомое лекарство. Жанна нервничала и поминутно смотрела на часы, но нужно было отвезти несчастную Катерину домой. Ирина в который раз возблагодарила Бога, что у нее такая работа. Как раньше говорили – свободная профессия. Нет над ней никакого начальства, не нужно ни у кого отпрашиваться. Давать отчет тоже никому не нужно, она может помочь Кате. Хотя, конечно, Жанка права: Катерина принимает все слишком близко к сердцу. Ну что такого ужасного случилось? Ну украли работы, так, может, еще найдут… Хотя вряд ли. Но и это не самое страшное, могло быть хуже. Ведь не убили же! Хотя как раз убили, но совершенно незнакомого типа, подруги его и знать не знают, так что нечего попусту расстраиваться.

Все это Ирина пыталась втолковать Кате еще там, в галерее «Арт Нуво». Она призывала Катьку успокоиться и взять себя в руки. Куда там! Катерина вошла во вкус и рыдала истерически, она всхлипывала и причитала, кричала, что жизнь ее кончена и ничего уже не будет в ней хорошего.

Жанна свирепела, Ирина растерялась, а администратор галереи Лева Гусь находчиво предложил вызвать «скорую». Катька испугалась, что упекут не в простую больницу, а в нервную клинику или, еще того хуже, в психушку, и на время прекратила истерику. Подруги мигом утрамбовали ее в Жаннину машину и повезли домой. И хоть Жанна страшно торопилась, нечего и думать было добираться общественным транспортом, Катьку просто не пустили бы в таком виде в метро – вся зареванная, морда распухла, а волосы разноцветные, – в общем, вид подозрительный. По дороге, однако, Катерина начала так икать и стучать зубами, что Ирина уговорила Жанну остановиться.

– Ей нужно выпить! – решительно сказала Ирина. – Чего-нибудь покрепче, коньяку, что ли. Или водки.

– Водки нельзя, она обязательно закуски запросит, – отмела предложение Жанна, – а мне некогда. Заскочим в этот бар, там только спиртное подают. Орешки и соломка не в счет.

Подруги выбрали самый дальний столик в углу и влили в Катерину полстакана коньяку. Катька хлопала глазами и удивленно вертела головой.

– Девочки, а как мы здесь очутились? Какое приятное местечко…

Откровенно говоря, заведение было так себе, средней руки. Небольшая полутемная комната, простые деревянные столики, кое-где расставлены искусственные растения в кадках, на стенах декоративные панно, выполненные из кусочков кожи. Даже на непрофессиональный Иринин взгляд видно было, что панно выполнены весьма халтурно. Катерина же, окинув глазами зал, снова загрустила.

Жанна курила и сердито глядела на Катьку. Ирина придвинула страдалице тарелочку с жареными орешками, и Катя ненадолго отвлеклась.

– Что теперь делать? – вздохнула она. – Девочки, все-таки я ужасно невезучая! Только подвернулся случай выставить свои работы – сразу же их украли!

– Наоборот, это тебе на руку! – начала было Жанна, но Катька резко ее перебила:

– Слушай, что ты понимаешь в искусстве? Мне не важно, что про меня напишут журналисты, мне важно, чтобы мои работы увидело как можно больше людей! А работ-то нету! И так жалко, как будто детей потеряла…

Ирина с Жанной переглянулись. Ну, уж это Катька хватила! Детей у нее нет, и вряд ли уж теперь будут. Ясно, что всю нежность и заботу Катька вложила в свои панно, но все же нельзя так говорить. Они-то знают, у них дети есть, у Ирины вот даже двое. Хотя сын уже несколько лет учится за границей и домой даже на каникулы не приезжает, а дочка выросла, школу заканчивает и скоро научится обходиться без мамы.

– Катька, – решительно заговорила Ирина, – ты чего-то недоговариваешь. Рассказывай, с чего это тебя так разобрало. Мало ли у тебя в жизни было неприятностей, никогда я тебя такой расстроенной не видела.

Катя повела глазами и с грустью поглядела на пустую тарелку из-под орехов. Потом она высморкалась в бумажную салфетку и опустила глаза, как будто увидела на столешнице что-то очень интересное.

– Катерина! – прикрикнула Жанна. – Не тяни время!

– Да, Жанна… – начала Катя, – я все собираюсь тебе сказать… когда я была в салоне красоты…

– Не уводи разговор в сторону! – Жанна повысила голос. – Мне твои увертки уже надоели…

– Это Люсьен… – прошептала Катя, не поднимая глаз.

– Что – Люсьен? – хором спросили подруги. – Что с ним?

– С ним – ничего. – Щеки у Кати стали пунцовыми. – Это со мной…

– Та-ак, – зловеще протянула Жанна, – приехали…

– Понимаете, девочки, – Катя прижала руки к сердцу и оторвала наконец взгляд от столешницы, – когда я сижу с ним рядом, со мной творится что-то невообразимое! От него исходят какие-то странные флюиды, просто животный магнетизм!

– Ну да, как от обезьяны, – невинно поддакнула Жанна.

– Ты бы так не говорила, если бы познакомилась с ним поближе! – Катька бросилась на защиту африканского атташе. – Он такой… такой…

– Все ясно! – вздохнула Жанна. – Эта дуреха влюбилась в своего атташе. Глупее ничего не могла придумать?

– Сердцу не прикажешь… – пригорюнилась Катя.

– Слушай, а как же твой муж-профессор? – не выдержала Ирина. – Не ты ли вечно твердила нам, как ты его обожаешь? Не ты ли все уши прожужжала нам о том, как должна себя вести замужняя женщина, и приводила в пример себя?

– Где он, мой муж? – завопила Катерина так громко, что даже сонный бармен покосился в их сторону. – Когда он вернется из своей Африки? Может быть, он меня уже забыл!

Катькин муж профессор Кряквин уже полгода кочевал по пустыням и саванне Черного материка, заходил и в джунгли. Вестей от него не было никаких.

– Между прочим, я с мужем жила меньше, чем без него, – заявила Катерина, – так что вполне могу считать себя свободной.

Даже Жанна не нашлась что ответить на такое заявление.

– Да зачем тебе нужна эта африканская горилла в смокинге? – спросила она. – Что на нем, свет клином сошелся?

– Так я поэтому и расстраиваюсь, – объяснила Катя, – что теперь у меня ничего с ним не получится. Потому что работы украли.

– То есть ты хочешь сказать, что этот самый Люсьен, или как его там, интересовался тобой только из-за этих панно? – догадалась Ирина.

– Ну да, вот вы меня по уши деревянной считаете, Жанна так прямо и говорит. А ты, Ирка, хоть и молчишь, но я же вижу, как ты на меня смотришь…

– Ну что ты, – устыдилась Ирина.

– Да погоди ты! – прервала Жанна. – Что там про работы твои было, говори быстро!

– Вот я же и пытаюсь вам сказать, что я не полная дура и не стала обольщаться насчет Люсьена. Ну, что он на меня запал! Он все меня про панно спрашивал, хотел купить.

– А ты?

– А я отговаривалась, что, мол, пока выставка не кончится, я не могу ничего продавать. Особенно он этим большим панно интересовался, ну, где две звезды и лошади… А я именно эту работу продать ни в коем случае не могу, потому что…

– Катерина, не мямли! – хором вскричали Ирина с Жанной.

– Ну, в общем, я хотела ее себе оставить, а вообще-то эти камни, которые звезды, я без спросу взяла у Валика. Как же я могу продать панно, если Валик очень просил меня ничего не трогать из его вещей?

– А тогда зачем же ты… – начала было Жанна, но Ирина остановила ее, потому что и так было ясно, что Катерина, терзаемая муками творчества, забыла обо всех запретах.

– А чего ж ты нам раньше про это не сказала? – спросила Ирина. – Морочила голову тут про мясо зебу, про кус-кус какой-то, про маниоку с тапиокой…

– А я когда рядом с Люсьеном нахожусь, то голова вообще отказывает, – призналась Катерина, – совершенно ни о чем думать не могу, так на меня его присутствие влияет. Я только его голос слушаю и в глаза смотрю – черные и глубокие, как африканская ночь…

– Все ясно, – отрубила Жанна, – твои тряпочки спер культурный африканский атташе. Уж очень ему приспичило получить панно. У них, у диких народов, всегда так: если чего-то хочется, стало быть, нужно это получить любой ценой. Твой Люсьен – самый настоящий ворюга. Да еще и убийца к тому же!

– Не смей так о нем говорить! – вскричала Катя и стукнула Жанну по руке. – Ты ведь его совсем не знаешь! Он благородный, он там у себя очень знатного происхождения!

Она схватила пустое блюдечко из-под орешков и от полноты чувств стала размахивать им. Скользкое блюдечко выпало у Катьки из рук и разбилось. Бармен вытянул шею, но Ирина успокаивающе махнула рукой – мол, уладим все, не волнуйтесь…

– Ты что – сдурела совсем? – прошипела она Катьке. – Как ты себя ведешь в общественном месте? Хочешь, чтобы нас в милицию забрали за дебош? Вот капитан Матросова обрадуется!

– А чего она, – надулась Катька, – про Люсьена такое говорит.

– Что хочу, то и говорю! – вспыхнула Жанна. – И между прочим, все совершенно правильно! Этот твой атташе какой-то подозрительный, он мне еще вчера не понравился. И вообще, больше думать не на кого, кому еще могли твои панно понадобиться? Это уж я так сказала милиционерше этой, что они десять тысяч баксов стоят, а на самом деле…

– А на самом деле… – зловеще проскрипела Катя, и Ирина поняла, что сейчас разразится гроза.

Как творческая личность, она Катьку в общем-то понимала. Если бы кто-то походя и так неуважительно отозвался о ее романах, она бы тоже обиделась. Жанна же совершенно не представляла себе, что можно и чего нельзя говорить творческой личности, которые, как известно, очень обидчивы.

– Значит, по-твоему, я занимаюсь ерундой и ничего не стою, а интересно, сколько ты сама стоишь без своей нотариальной конторы? Подумаешь, завещания она умеет составлять, скажите, какое достойное занятие! У меня, значит, нет ни таланта, ни вкуса, а ты думаешь, что тебя очень украшает весь тот серебряный лом, которым ты обвешиваешься с ног до головы и звенишь при ходьбе, как китайская погремушка?

Жанна онемела, а Ирина низко наклонила голову, чтобы скрыть улыбку. Катерина попала в самую точку. У Жанны и вправду было странное пристрастие к серебряным украшениям. Она могла бы позволить себе носить бриллианты, а вместо этого надевала чудовищных размеров серебряные серьги и мониста. Однако не следовало спускать Катьке, этак она совсем распояшется.

– Послушай, это уж слишком! – строго сказала Ирина. – Мы вовсе не критикуем твой вкус. А ты сразу переходишь на личности, так нельзя.

– А ты вообще молчи! – отрезала Катька. – Уж ты-то у нас всегда безупречна! И от этой своей безупречности скучна, как двухкамерный холодильник белорусского производства!

– Почему белорусского производства? – удивилась Жанна, из чего Ирина сделала вывод, что сравнение с холодильником ее не возмутило. – Хоть бы «Электролюкс» в пример привела или «Бош» какой-нибудь…

– Ну вот что, – Ирина решительно встала с места, – я вижу, что ты, Катерина, полностью оправилась и сама способна разобраться со своими неприятностями. А мне, знаешь, недосуг с тобой ругаться, дел много.

– Люсьену привет, – поддержала ее Жанна, – если, конечно, он захочет теперь с тобой знаться.

– Ну и пожалуйста, – упрямо сказала Катерина, хотя губы ее дрожали.

Подруги прошли мимо бармена, и Жанна бросила деньги на стойку. У дверей Ирину одолело беспокойство. Они сами завезли Катю в этот бар и напоили коньяком. Она и так в нервном состоянии, да еще выпивши. Как бы чего не вышло…

– Жанка, может, вернемся? – пробормотала Ирина.

– Ни за что! – заявила ее темпераментная подруга. – Пускай этой неблагодарной скотине ее орангутанг помогает!

– Мне почему-то кажется, что он еще появится, – согласилась Ирина.

И как в воду глядела. Подруги вышли из бара и направились к Жанниной машине, которая стояла чуть поодаль. Тут навстречу им попались двое весьма колоритных молодых людей. Один был высокий и широкоплечий негр, не такой черный, как Катькин Люсьен, скорее, кожа его была цвета пористого шоколада. Второй был пониже ростом и поплотнее, гораздо светлее, но черты лица тоже, несомненно, носили печать негроидной расы.

Подруги встревоженно поглядели друг на дружку.

– Кажется, этого высокого я видела вчера на выставке, – протянула Жанна, – хотя так сразу не узнаешь…

Двое вошли в бар, Ирина потянула Жанну следом. К счастью, окна бара не были занавешены. Подруги увидели, как двое африканцев прямиком направились к Катиному столику и тот, что посветлее, сказал несколько слов. Высокий взял Катино пальто, висевшее на спинке стула, и накинул ей на плечи.

– Что этот шоколадный заяц от нее хочет? – встрепенулась Ирина.

Катя поднялась и пошатнулась, высокий тут же подхватил ее под руку. Катя помотала головой и оглянулась, тот, что поменьше, подал ей сумочку и спросил о чем-то бармена, который наблюдал за событиями с большим интересом. Бармен сначала энергично замотал головой, но более светлый Катин сопровождающий наклонился к стойке и сунул, надо полагать, бармену сколько-то денег. Во всяком случае, на лице прожженного типа, каковым, несомненно, являлся бармен, заиграла плотоядная улыбка, он мотнул головой куда-то вбок. Двое мигом подхватили Катерину под руки и чуть ли не на весу проволокли мимо стойки бара в угол. Там они скрылись за коричневой занавеской.

– Это похищение! – взвизгнула Ирина. – Они Катьку украли!

Жанна уже тянула на себя тяжелую дверь бара. Они пролетели между столиками, рванулись в угол, но тут перед ними встал бармен.

– Вы куда это, девочки? – Он раскинул руки, вроде бы в шутку стараясь их поймать, но глаза смотрели колюче, хотя губы улыбались.

– Скотина! – крикнула Жанна, а Ирина молча пнула наглого бармена каблуком под коленку.

Тот охнул, но все равно крутился в проходе, не давая им пройти. Тогда Жанна опрокинула на мерзкого мужика странное искусственное растение – помесь фикуса и пальмы. Бармен упал от неожиданности, Жанна с разбегу перепрыгнула через него и через пальму. Когда так же попыталась сделать Ирина, бармен очухался и схватил ее за полу плаща. Ирина завизжала и стукнула его сумочкой по голове. Жанна уже скрылась за занавеской. Там был небольшой довольно затрапезный коридорчик, который заканчивался железной дверью с облупленной краской. Дверь закрывалась изнутри на огромный крюк, сейчас же была распахнута настежь. Ирина с Жанной выскочили во двор, он был пуст. Пролетели двор со скоростью ракеты и, выглянув из подворотни, увидели отъезжающую машину. На заднем сиденье восседала Катерина рядом с чернокожим типом.

– Катька! – закричала Ирина.

Подруга обернулась и слабо помахала им рукой.

– Мерзавцы! – кипятилась Ирина. – Они увезли ее силой!

– Ну, не знаю, – Жанна перевела дух, – кажется, она не слишком сопротивлялась. Могла бы закричать, а она еще ручкой нам сделала. Вот кто настоящий мерзавец, так это бармен.

Бармен оказался легок на помине. Он выскочил из-за железной двери и направился к подругам широкими шагами, имея на лице очень решительное выражение.

– Линяем отсюда быстро! – крикнула Жанна и припустила по переулку.

Они обогнули дом и нашли Жаннину машину.

– Ужас какой! – сказала Ирина, когда злосчастный бар остался далеко позади. – Что теперь делать?

– Лично я еду на работу, – процедила Жанна, – тебя где высадить?

– Что-то я за Катьку беспокоюсь, – призналась Ирина после долгого молчания, – как бы эти африканцы ей чего плохого не сделали. Интересно, в какой части Африки находится страна Кот-де-Леон?

– Да какая разница! – отмахнулась Жанна.

– А вот большая! Потому что если она рядом с Центрально-Африканской Республикой, то это очень плохо. У них там в двадцатом веке был император Бокасса, так он ел людей! Я читала, он даже одного профессора математики съел, думал, наверное, что поумнеет!

– Ну, от нашей Катьки вряд ли кто-нибудь поумнеет, – заметила Жанна, – даже если съест ее целиком.

– Ты с ума сошла! – испугалась Ирина. – Не шути так!

– Ты сама рехнулась! – огрызнулась Жанна. – Ну с чего ты взяла, что Катьку кто-то собирается есть? Мы же не в Африке!

– Ты сама говорила, что они дикие…

– Это я нарочно Катьку дразнила, – призналась Жанна.

– Все равно мне как-то неуютно, – сказала Ирина, – имей в виду: если к вечеру Катерина не объявится, я звоню капитану Матросовой и все ей излагаю! Пускай милиция спасает Катьку!

На том и расстались.

Все произошло так быстро, что Катя не успела даже пикнуть. Только что она сидела одна за столиком, страшно сердитая, и вот она уже в машине, а рядом кто-то огромный и темнокожий. Машина резко рванула с места, Катю вжало в сиденье, сзади раздавались чьи-то крики.

– Куда мы едем? – робко спросила Катя.

Ответом ей было молчание. Она скосила глаза на своего соседа. Он был коричневый и невозмутимый. Еще он был очень сильный, это Катя поняла сразу. Кажется, она видела его вчера рядом с африканским атташе.

– Вы везете меня к Люсьену? – оживилась Катя, но сосед молчал как каменный.

Катя пошевелилась и попыталась придвинуться к дверце. Сосед шевельнул бровью, и Катя испуганно дернулась назад.

Куда они ее везут? Отчего не сказали сразу, для чего она им нужна? Вчера Люсьен был с ней очень вежлив, но ведь она сама сказала подругам, что теперь он не станет ею интересоваться, поскольку у нее нет больше ее замечательного панно. А вдруг он подумал, что она его обманула? Вдруг он захочет мстить? Она понятия не имеет, как у них в Африке полагается реагировать на оскорбление. Возможно, она, сама того не желая, нанесла вспыльчивому атташе смертельную обиду. И теперь он считает ее своим врагом, оттого и послал за ней своих головорезов.

Катерина отстраненно отметила, что сегодня при мысли о Люсьене сердце ее не замирает сладко, по всему телу не разливается томительное тепло и не хочется плакать легкими светлыми слезами. Плакать хотелось, точнее, не плакать, а реветь от страха. Любовь к африканцу куда-то подевалась.

Машина долго ехала по улицам, от страха Катя совершенно перестала ориентироваться. Наконец машина остановилась перед высокими железными воротами и посигналила. Ворота открылись, и Катя впала в панику. Ей показалась, что за этими воротами ее ждет ужасная смерть. Не зря ее муж, профессор африканистики, рассказывал ей про людоедов. А вдруг они мстят своим врагам путем их немедленного съедения? Впрочем, нет, успокаивала себя Катя, для торжественного съедения, кажется, нужно много места, большой котел, долгие пляски под барабаны… Где они возьмут все это в России?

От сердца малость отлегло. Машина тем временем въехала во двор и остановилась. Катин сосед вышел из машины и открыл дверцу. Несчастная поняла, что спасения нет. Просторный двор наводил на страшные мысли. Они тут, за высоким забором, спокойно могут разложить костер и петь свои обеденные песни, пока из Катерины будет готовиться шашлык.

– Сейчас же меня отпустите! – истошно завопила Катерина. – Отпустите меня немедленно, а то я просто не знаю, что будет! Я буду на вас… Я буду жаловаться в… – Она не смогла придумать, куда можно жаловаться в таком необычайном случае, и поэтому ненадолго замолчала.

Впрочем, похитители не обращали на ее вопли никакого внимания. Они втащили Катю в какую-то огромную комнату и застыли в дверях, слегка склонив головы.

Катя перевела дыхание, чтобы собраться с силами и снова завизжать, и огляделась. То, что она увидела, было так удивительно, что она вообще забыла о своих прежних намерениях.

Комната, в которой она оказалась против своей воли, была вообще не комната, а огромный зал с высоченным потолком и многочисленными ажурными колоннами. Колонны уходили вверх, как целый лес стройных пальм, и, так же как пальмы, разбегались в высоте на множество ветвей, поддерживавших легкий узорчатый потолок. Кроме колонн, были в этом зале и настоящие пальмы в огромных кадках, тоже едва не достававшие ветвями до потолка, были и какие-то другие, незнакомые Кате экзотические растения, покрытые огромными, очень яркими цветами. То ли от этих цветов, то ли от каких-то специальных курильниц исходил сладковатый, слегка дурманящий аромат, от которого у Кати закружилась голова. Пол в зале был выложен многоцветной мозаикой и местами покрыт пушистым ковром. Между колоннами стояло несколько низких диванчиков и глубоких кресел.

В одном из кресел сидел человек. Поскольку кресло стояло боком ко входу и было очень глубоким, Катя не сразу смогла разглядеть этого человека. Только когда ее похитители, почтительно склонившись, проговорили что-то на незнакомом Кате гортанном языке, человек приподнялся и повернулся к двери.

Катя изумленно ахнула.

Это был Люсьен, атташе республики Кот-де-Леон, тот самый лощеный чернокожий джентльмен, с которым она познакомилась на собственной выставке, а потом провела чудесный вечер в ресторане. Но теперь он выглядел совершенно иначе!

На Люсьене был надет длинный бордовый шелковый халат, перепоясанный золотым жгутом с кистями на концах. За этот пояс заткнут кинжал в богато инкрустированных ножнах. На голове атташе красовался парчовый тюрбан с воткнутым в него небольшим изумрудно-зеленым пером.

И как будто этого было недостаточно, у ног экзотического красавца лежала, томно потягиваясь, огромная пантера, покрытая угольно-черной шелковистой шерстью. Под черной шкурой пантеры перекатывались могучие тренированные мускулы.

Катины похитители снова что-то почтительно проговорили, и атташе довольно сурово ответил им на том же незнакомом языке. Похитители поклонились и безмолвно исчезли.

Катя гордо выпрямилась, бросила неодобрительный взгляд на Люсьена и опасливый – на его пантеру и самым решительным тоном заявила по-французски:

– Вы считаете приличным такое средневековое отношение к женщине?

– Средневековое? – удивленно переспросил Люсьен на вполне приличном русском языке. – Почему мое отношение кажется вам средневековым?

– Ах вот как! Вы еще и по-русски умеете говорить!

– Почему это вас удивляет? Мне кажется логичным, что дипломат знает язык той страны, в которой он аккредитован!

– Но во время нашей первой встречи вы не признались, что владеете русским языком!

– Вы тоже не были со мной до конца искренни. – Атташе криво усмехнулся. – В конце концов, у каждого из нас могут быть свои маленькие тайны…

«Да уж, – подумала Катерина, – представляю себе эти маленькие тайны большого Люсьена! Его прихвостни затаскивают к нему во дворец приглянувшихся женщин, и он тут с ними вытворяет что хочет, прикрываясь дипломатической неприкосновенностью! И хорошо еще, если после этого отпускает живыми! А то… всякое в голову приходит! Вон был же в Африке президент Бокасса, который потом провозгласил себя императором. Так он, говорят, съел целую кучу народа… а что, это самый простой способ избавиться от трупа… но мы ведь все-таки не в Африке!»

– Мы ведь все-таки не Африке! – произнесла она вслух, хотя и дрожащим от страха голосом. – Меня будут искать! Меня уже ищут…

– Да что вы себе вообразили? – спросил Люсьен, удивленно подняв брови. – Я вовсе не собираюсь вас удерживать силой! Я только хочу еще раз с вами поговорить, а потом идите, куда вам будет угодно!

«Представляю себе, – подумала снова Катя, – он отпустит меня, а по дороге к выходу я провалюсь в какую-нибудь специальную ловушку и окажусь в подземелье вместе с голодными тиграми… Или просто прикажет своей пантере растерзать меня! Ужас какой!»

– Ужас какой! – Последние слова она снова произнесла вслух.

– Что – ужас? – насмешливо переспросил атташе. – Вы говорите о пантере? Это Багира, я забыл вас представить друг другу… или вам кажется ужасным, что я готов вас отпустить? Но если вы не хотите уходить, я с удовольствием могу предложить вам свое гостеприимство…