Текст книги "Логово скорпиона"

Не поступила в институт, так сразу же подвернулся муж с квартирой. Развелась с первым мужем, он поступил благородно – ушел и оставил ей квартиру, да еще давал хорошие деньги на Сережку. Ну, со вторым мужем все ясно, она несусветная дура, что его упустила, но как только ушел этот – почти сразу же подвернулся Евгений. Ну конечно, он не журавль в небе, и мамаша – форменная жаба, но зато какая замечательная получилась дочка! Развелась с третьим мужем – подвернулась хорошая работа, жила, не бедствуя. А уж когда с работы уволили, так нашлось агентство, и Маринка быстренько отправилась не куда-нибудь в зачуханную банановую республику к царьку полудикого племени, у которого десять жен и сам он недавно с пальмы слез, а в благословенную Францию. Да еще и ребенка с собой взяла.

Рита решительно тряхнула головой:

– Наверное, вы правы. И я зря волнуюсь.

– Вам нужно отвлечься, – заметил Антон. – Вы в первый раз в Петербурге?

Рита кивнула, боясь поверить своему счастью. Только что она думала, что сейчас они с Антоном сердечно распрощаются навсегда. Но оказалось, что, кроме Маринки, между ними существует совершенно иная связь. Рита почувствовала это по его взглядам, уж тут-то ни одна женщина не ошибется. В его взгляде Рита прочитала несомненный мужской интерес. И это при том, что сегодня на ней дурацкий желтый свитер! Он еще не видел Риту в терракотовом брючном костюме… Он еще не видел Риту в открытом вечернем платье, которое Валерий (пусть и от него будет польза) привез Рите полгода назад из Москвы…

Дома, лежа без сна на неудобном, слишком узком Лялькином диване, Рита решила, что не будет ничего плохого, если она поближе познакомится с Антоном. Если Маринка смогла, то почему бы и ей не попробовать заполучить такого мужчину хотя бы на время? Однако отчего же все-таки они развелись?

С этой мыслью Рита заснула, и впервые за много месяцев сон ее был крепок, как у младенца.

Последующие три дня пролетели в каком-то угаре. Антон возил Риту смотреть город (терракотовый костюм), водил в ресторан «Бразилиа» (очень открытое вечернее платье с золотым блеском), они смотрели «Баядерку» в Мариинском театре (трикотажное платье цвета осенней листвы, отлично облегающее фигуру) и опять ресторан «1913 год» (снова костюм, на этот раз оливковый – маленькое французское платье и такого же цвета жакет).

Все три дня Рита не изображала из себя доверчивую провинциалку, не хлопала глазами и не глазела по сторонам. Откровенно говоря, она плохо разглядела достопримечательности Петербурга – было не до этого. Все три дня Рита усиленно пыталась очаровать сказочного, невероятного экс-мужа своей непутевой сестры. В ход пошли не только туалеты. Улыбка, удачный поворот головы, жесты, а главное – голос. Ритин голос завлекал и обещал волнующие приключения и несказанное блаженство, причем совершенно не важно, о чем в данный момент они говорили. Голос жил своей собственной жизнью, Рита полностью ему доверяла.

Нельзя сказать, что усилия ее были тщетны. Нет, интерес у Антона, несомненно, был, самый настоящий жадный мужской интерес. Единственное, что слегка огорчало Риту, – это то, что Антон, на ее взгляд, слишком часто переводил разговор на Маринку. Но Рита была начеку и сразу же отвлекала его внимание.

После ресторана Рита надеялась продолжить вечер у Антона – не могла же она тащить его домой к Сережке. Но ее надеждам не суждено было сбыться в этот раз, потому что Антон обнял ее в машине крепко-крепко и пробормотал, что ему срочно нужно уехать на два дня. Такая уж работа. Хотя Ритиному разочарованию не было предела, Антон выглядел таким расстроенным, что Рита поверила про работу. Но что же это за срочная работа такая, которая мешает личной жизни?

– Я вернусь через два-три дня и сразу же тебе позвоню, – на прощание сказал Антон, – ты не волнуйся, отдыхай пока, по городу погуляй.

Синяя «тойота» стояла в безлюдном переулке с погашенными фарами. Крепкий светловолосый, спортивного вида мужчина подошел, неслышно ступая в кроссовках, и стукнул легонько в затемненное боковое стекло. Дверца открылась, мужчина уместился на переднем сиденье и расстегнул куртку.

– Ну? – Женщина сняла темные очки, взяла холеной рукой сигарету и вопросительно повернулась к своему соседу.

Он расценил ее жест как просьбу прикурить и вытащил из кармана «Ронсон». Женщина нетерпеливо отмахнулась, и тогда он сказал слишком самоуверенно:

– По-моему, ложная тревога. Она ничего не знает.

– Вот как? – Его собеседница мигом распознала в голосе эту нарочитость и напряглась. – Тогда о чем ты разговаривал с ней целых три дня?

– О том, как она в детстве обстригла усы кошке, как в третьем классе мальчишки закинули ее портфель на крышу двухэтажного дома, а ей было стыдно позвать на помощь, и она полезла на обледенелую крышу сама. Свалилась в сугроб и ничего себе не повредила…

– Ты что, издеваешься надо мной? – Она прикурила от собственной зажигалки, выпустила дым ему в лицо и нервным жестом поправила темные волосы.

– Никак нет! – дурашливо гаркнул он и сделал вид, что собирается вытянуть руки по швам.

Женщина посмотрела на него долгим пристальным взглядом, он испугался, что она ткнет ему в лицо горящей сигаретой.

– У нее ничего нет, ничего конкретного. Она просто волнуется, что сестра не пишет, вот и все. Хочет ее найти – кому же неохота побывать во Франции у богатой сестры?

– Родственники в нашем деле очень мешают… – задумчиво пробормотала женщина.

– Ты имеешь в виду именно эту девушку? – Против воли в его голосе прозвучал испуг.

– А что – тебе ее жалко? – насмешливо прищурилась женщина.

Его глаза из светло-серых стали совсем темными, он ответил твердо:

– Я считаю, что экстренные меры должны быть полностью оправданными. В данном случае я не вижу, отчего бы просто не оставить ее в покое. Через некоторое время она прекратит бесплодные попытки и успокоится, возможно, даже уедет в свою Тмутаракань.

– Как знать… Слишком хорошо все складывалось в последнее время, ни одного прокола. Любая операция разваливается от пустяка… – Она докурила сигарету и выбросила окурок в окно. – Ты ручаешься, что за время твоего отсутствия она не будет ничего предпринимать?

– Она будет сидеть дома и мечтать о своем сероглазом короле! – фыркнул он. – Больше в голове у нее сейчас нет никаких мыслей. Вот если бы ты позволила затащить ее в постель…

– С этим не стоит торопиться, – сухо заметила женщина и рывком тронула «тойоту» с места.

– Я пошутил. – Он попытался погладить ее по плечу.

Плечо было такое же равнодушное, как и ее голос.

– Я высажу тебя у метро! – бросила она, не поворачивая головы, и снова поправила волосы.

«Стерва!» – подумал он, глядя, как задние огни «тойоты» мерцают вдали.

Первый день Рита посвятила домашнему хозяйству. На второй день в голову полезли разные мысли.

Почему она спрятала подальше две фотографии и последнее Маринкино письмо? Почему не показала их Антону в первую же встречу? Не потому ли, что не хотела привлекать его внимание к бывшей жене и ее проблемам? Не потому ли, что убедила себя в том, что Антон не может ей помочь? Он действительно ничего не знал даже про то, что Маринка уехала. Но если поставить перед ним задачу, как найти Маринку, возможно, он эту задачу решит. И не потому ли Рита не излагает ему свои подозрения, что не хочет теперь искать Маринку?

– Но это ужасно! – сказала Рита вслух.

– С кем ты там разговариваешь? – немедленно откликнулся Сережка. – Обедать мы будем сегодня? Или ты в ресторане на всю жизнь наелась? Кстати, с кем ты ходишь по ресторанам?

– Это не важно, – улыбнулась Рита, – ты все равно его не знаешь.

Она не говорила племяннику, что встречается с бывшим мужем его матери, этого еще только не хватало!

– Сережка, – взмолилась Рита, увидев, что племянник уплел уже две котлеты с тушеными овощами и потянулся за третьей, – мне нужно очень серьезно с тобой поговорить!

– Поесть спокойно не даст! – заворчал Сережка. – Тебе котлеты, что ли, жалко?

– Милый мой, ешь что хочешь и сколько хочешь, только помоги мне! Войди в положение!

– Ну что еще случилось? – Он отложил вилку и нелюбезно посмотрел на Риту. – Почему ты сама не ешь?

– Не до еды мне! – отмахнулась Рита. – Как ты не понимаешь, что вся история с твоей матерью очень серьезна? Ведь они пропали, и никто не знает, куда они делись. Скажи честно, если отбросить обиду, которую ты так тщательно лелеешь, неужели ты веришь, что мама могла так поступить? Не найти времени, чтобы написать сыну?

– Она написала…

– Ты уверен, что тебе? Обращение в письме было «мои дорогие»… Кого она имела в виду? И ты уверен, что это она сама написала письмо? Одна фраза «У Леночки все в порядке» чего стоит!

– Что-то я не пойму, к чему ты клонишь, – нахмурился Сережка.

Рита выложила перед ним на стол обе фотографии и объяснила ему наскоро, в чем заключаются ее подозрения, про ожог и невставленный зуб.

– Сережка, ты мать знаешь лучше меня, ответь – похоже на нее такое поведение? Письмо это и вообще…

– Вообще-то нет, – признался Сергей, – но я думал, что за границей…

– Ну обалдела в первое время там от впечатлений, ну месяц, ну два, а после-то…

– Может, ты и права, а только что ты конкретно от меня хочешь? – спросил наконец Сережка.

– Вспомни, может быть, остались какие-то документы насчет того агентства? – Видя, что он отрицательно качает головой, Рита заторопилась: – Ну хоть, может, ты слышал обрывки разговоров, может, она по телефону с кем-то говорила, напряги память, дай мне ниточку! Откуда она вообще взяла адрес того агентства?

– Вспомнил! – вдруг заорал Сережка. – Ее в то агентство подруга привела, Катерина. Они на бензоколонке вместе работали, вместе их и уволили. У нее тоже мальчик маленький, они тут бывали. Катерина тоже за границу уехала с сыном, нашли ей кого-то в том агентстве.

– Так. – Рита посмотрела на племянника блестящими от возбуждения глазами. – Фамилия есть у этой Катерины?

Сережка наморщил лоб.

– Птичья какая-то фамилия… как же ее…

– У меня у самой птичья фамилия, – угрожающе начала Рита, – Сорокина…

– Нет, там другая птица, поменьше…

– Воробей, трясогузка, иволга, кукушка… Слушай, тебе надо память тренировать! – Рита потеряла терпение. – Кроссворды, что ли, разгадывай или стихи на память учи! Придется всю телефонную книжку пролистать, может, наткнешься.

Сережка от испуга вспомнил фамилию: Щеглова. Действительно, маленькая птичка. Рита в который уже раз устремилась к телефону, надеясь застать хоть кого-то, хоть соседей. А возможно, у Кати остались родственники, и они знают больше, чем Рита.

В квартире у Кати долго никто не брал трубку, наконец, когда Рита уже отчаялась, на том конце раздался хрипловатый женский голос:

– Алло-о! Кто говори-ит?

Рита не стала долго тянуть кота за хвост. И через несколько минут выяснила, что квартира эта действительно принадлежит Кате Щегловой. Но сама она в отъезде, за границей. А тут проживает ее подруга, которая и хотела бы Рите помочь, да не может, потому что ничего про Катерину не знает, та ей тоже не писала.

– А ты сама-то по какому поводу Катериной интересуешься? – В процессе разговора они как-то незаметно перешли на ты.

Судя по всему, Ритина собеседница оказалась свойской девицей, так что Рита тоже не стала запираться и представилась. Оказалось, что Татьяна хорошо знала Маринку, они встречались у Кати.

– Так-таки и не пишет твоя сестрица? – весело поинтересовалась Татьяна. – Во дают девки! Устроились там как у Христа за пазухой, а с нами и знаться не хотят!

– Я все же хотела бы поподробнее узнать, что это такое за агентство, может, ты знаешь?

– Еще бы мне не знать, когда я сама чуть было с ними не уехала! Да только сорвалось дело, не подошла я им отчего-то…

– Ой, расскажи! – взмолилась Рита.

– Да что мы все по телефону… – протянула Татьяна, – тут рассказывать долго нужно.

Рита быстро прикинула: сейчас четыре часа, а Татьяна дома. Стало быть, не работает или у нее выходной. Готовность, с которой Татьяна выразила желание пообщаться, говорит о том, что она ничем серьезным не занята.

– Слушай, а давай встретимся, а? Посидим где-нибудь, побеседуем…

– Вот насчет посидеть… – Татьяна вздохнула, и Рита сразу поняла причину: у той явно туго с деньгами.

Могла бы и сама догадаться: если у человека много времени, значит, денег нет, а если есть работа и, стало быть, деньги, то некогда рассиживаться со случайными знакомыми.

– А можно, я сейчас приеду? – решилась Рита.

– Да запросто! – И Татьяна продиктовала адрес, как видно, ей действительно было скучно.

Рита вышла из дома и задумалась на ходу: что покупать?

«Рита, если хочешь человека сразу же расположить к себе, никогда не приходи к нему с пустыми руками! – наставляла тетя Люба. – Человеку приятно внимание, он к тебе совершенно по-другому будет относиться».

Рита понимала правоту тети Любы в том, что касается человеческих отношений. За тридцать без малого лет стояния за прилавком тетя Люба накопила достаточно наблюдений, чтобы досконально изучить человеческую природу.

Немного поразмыслив, Рита купила бутылку молдавского вина и коробку пирожных.

По тому, как радостно блеснули глаза отворившей ей женщины при виде бутылки, Рита поняла, что правильно угадала. Татьяна была женщина молодая и достаточно привлекательная. Но чувствовалось, что привлекательность эта понемногу ускользает. И если прямо сейчас взять себя в руки и вплотную заняться своей внешностью и фигурой, то кое-что можно вернуть, во всяком случае, задержать процесс ускользания красоты. Но по некоторым признакам Рита поняла, что в ближайшее время Татьяна этим заниматься не будет.

Квартирка была маленькой, однокомнатной. И в комнате диван был разложен, это в пять часов вечера. Правда, неубранную постель Татьяна прикрыла цветастым покрывалом, но Рита готова была поклясться, что сделала она это только перед ее, Ритиным, приходом. На самой Татьяне был длинный трикотажный халат, целый, но вылинявший от частых стирок. В комнате стоял стойкий дух неопорожненной пепельницы. Да вот и она сама, голубушка, стоит и благоухает. Сама Рита никогда не курила в комнате – вся одежда и мягкая мебель пропахнут дымом, потом так и будешь вонять… Но как говорится, дело хозяйское.

– Может, на кухне посидим? – предложила Татьяна.

На кухне тоже было накурено, и в мойке кисла гора грязной посуды. Татьяна протерла стол и достала из шкафчика чистые стаканы.

– Ну, вздрогнули за знакомство? – Татьяна взглянула на Риту с каким-то тоскливым выражением в глазах.

Они выпили, и Татьяна сразу же налила еще.

– Мне больше не надо, – Рита отвела ее руку безо всякой задней мысли, – я лучше кофе и пирожное… А ты допивай, если хочешь…

– Что я, алкоголичка, что ли, одна пить? – ответила Татьяна с неожиданной злобой, но вдруг успокоилась, сдула нависшую на глаза прядь волос и жалобно попросила: – Выпей со мной, а потом давай кофе… только пирожные… толстеют от них…

– Да ты вроде ничего, в форме, – Рита окинула собеседницу придирчивым глазом, – ну разве что пара килограммов…

– То-то, что пара килограммов! А мне ведь еще человека найти нужно! Замужем-то – там хоть пирожное, хоть торт – уже роли не играет, а мне еще выйти нужно… с моим довеском косоглазеньким… я ведь тоже в то агентство звонила и фотографию послала с Маратиком, как они велели, да что-то не подошла. Чем, спрашивается, не угодила?

– Ты подожди, – Рита отставила стакан и закурила, – ты давай по порядку. Что за агентство, как вы на него вышли?

Татьяна тоже закурила и теперь вертела в руках зажигалку.

– Все хорошо помню. Было это в прошлом году весной – в марте. Звонит мне Катерина и рассказывает, что гуляли они в воскресенье с сыном в парке и подходит к ним женщина. И дает визитку этого агентства, называется «Аист». Катька ей: да мне не нужно. А та в ответ: вы, говорит, девушка, не отмахивайтесь, а лучше позвоните или приходите по этому адресу. Наше, говорит, агентство, помогает молодым женщинам выйти замуж за границу. Причем не просто женщинам, а с детьми, то есть молодым мамам. Мы, говорит, делаем счастливыми не только женщин, но и их детей, то есть стараемся не только мужа подобрать, но и отца ребенку. А то как получается у других? Высылают ему фотографию невесты, мужчина соглашается. А как приедет она с ребенком маленьким, так оказывается, что ребенок ему и даром не нужен, потому что он, допустим, не переносит детского крика. Катька, чтобы возразить, и спрашивает, что, мол, в анкете же он пишет, любит или не любит детей. А та тетка ей и отвечает без запинки, что в анкете-то можно что угодно написать и что покажите мне, мол, такого человека, который теоретически не любит детей, тем более что он хочет на невесту благоприятное впечатление произвести. А может, он всю жизнь любил детей, но издали. И оказывается, что он вблизи их на дух не переносит!

– Резонно, – вставила Рита.

– Вот и Катерина прониклась! И взяла визиточку-то. Потому что муж у нее, конечно, был, но очень давно, и расстались они с ним, когда Максимка – это сын ее – еще в памперсы писал. А тут как раз их с Маринкой с работы уволили, она и пошла в то агентство. Вернулась, рассказывает. Все, говорит, так солидно, офис, секретарша, мягкая мебель, кругом компьютеры. Дали ей анкету, там больше ста вопросов: чем она увлекается, что ребенок любит и так далее. Потом говорят, что агентство это у них не коммерческое, а благотворительное, поэтому, как бы это сказать, не нужно, чтобы о нем многие знали. Мы, говорит, не всесильны, на поток дело поставить не можем, так что лишней рекламы нам тоже не нужно. То есть не надо рассказывать про нас подружкам, потому что отказывать людям тоже ведь неприятно, а всех, как уже говорилось, осчастливить нет никакой возможности. Проходит неделя – звонят Катьке, есть, говорят, для вас вариант, приходите скорее. Она: как же так быстро? А у нас, говорят, все компьютеризировано, все кандидаты уже в списке, остается только им показать ваши данные. Вот, один согласился.

– Ну и кто он оказался? – жадно спросила Рита и налила в стаканы еще вина.

Татьяна внимательно проследила, как Рита это делает, кивнула одобрительно и взяла стакан в руки.

– Французом он оказался. У них вообще с Францией контактов больше всего. А фамилию его ты меня не спрашивай, все равно я не запомнила. Ну, рассказывает нам это все Катерина – как раз втроем с твоей Маринкой здесь на кухне сидели, – мы как взяли ее в оборот. Сама, говорим, поедешь в Европу и будешь там как сыр в масле кататься, а нам тут с голоду помирать, что ли?

Она чуть не плачет: девочки, не могу я вас туда привести, не велят в агентстве. И тогда мы решили обратиться туда сами, на нее не ссылаясь. Якобы случайно нам кто-то в метро сунул такую визитку. Это я так скажу, а Маринка якобы объявление в газете прочитала. Они, и верно, объявление в газете один раз давали, но потом, говорят, столько желающих подвалило, что перестали они объявление печатать. Сделали мы фотографии – мама с ребенком, как полагается, – и отнесли туда. Катерина к тому времени уже уехала, и Маринке тоже ответ вскоре пришел. А мне от ворот поворот! Не требуетесь, мол, девушка! И не ждите, надежд не питайте – в общем, в таком духе. Не угодила, значит…

Татьяна окинула кухню недоумевающим взглядом, как будто призывала грязную посуду в свидетели вопиющей несправедливости. Как вещественное доказательство своего рассказа она выложила на стол цветную фотографию, которую достала из ящика кухонного стола. На фотографии она действительно выглядела неплохо – аккуратно причесанная, умело подкрашенная, в красивом зеленоватом платье, подходящем к цвету глаз. К ногам ее жался темноволосый мальчуган с раскосыми азиатскими глазами на славном выразительном личике.

– Казах он был у меня, – пояснила Татьяна, – ну, Маратик весь в него… Ну скажи, чем я им не угодила? Чего им еще надо?

У Риты мелькнула какая-то мысль, но не оформилась до конца и, как рыба, нырнула обратно в темную глубину.

– Да нет, всем хороша. – Она пожала плечами.

– Вот то-то! – Татьяна обрадовалась сочувствию. – Может, в жизни я не совсем такая, а фотография вышла очень удачная, меня соседка, Нина Борисовна, хорошо так причесала, она в парикмахерской работает. И макияж помогла сделать…

– Сколько сыночку-то? – полюбопытствовала Рита, разглядывая снимок.

– Тогда пять лет было, а сейчас скоро шесть. У мамы он сейчас, в Торошковичах, пока я работу ищу.

Рита постаралась не выдать своих мыслей, но Татьяна что-то почувствовала.

– Ты не думай, это я временно не работаю. Мне тут обещал один человек, скоро место освободится. И еще в другом месте как раз завтра на собеседование идти можно. – Она все вертела в руках снимок. – Но ведь правда хорошая фотография, а их не устроила. Чего им еще надо? Я этого козла спрошу, нет, я его спрошу, какого черта им еще надо.

В голосе Татьяны зазвенело злое возбуждение, она залпом выпила оставшееся в стакане вино и налила снова только себе.

– Постой, какого козла? – прервала Рита собеседницу. – О ком ты говоришь?

– А ну да, я тебе еще не успела про него рассказать…

Татьяна откинулась на спинку стула, не выпуская стакана из руки.

– Слушай, вино скоро кончится… может, еще сбегать? Не хочешь? Ну ладно, ладно… значит, слушай сюда. Я ведь тебе говорила, что Катя сдала мне свою квартиру. Недорого, по знакомству – за сто пятьдесят в месяц…

– Сто пятьдесят? Это же совсем даром!

– Баксов! – уточнила Татьяна, посмотрев на собеседницу как на круглую дуру. – Ты что подумала – рублей? Так не бывает, подруга! Это ведь карточка единая в два раза дороже стоит.

– Сто пятьдесят долларов? – ужаснулась Рита. – Это ведь очень дорого!

– Вовсе не дорого, – отрезала Татьяна, – попробуй найди дешевле. Короче… да не перебивай ты меня, а то я до дела никогда не доберусь. В общем, договорились мы на сто пятьдесят, и она сказала, что сообщит мне, куда и как передать ей деньги, через несколько месяцев после отъезда, если раньше не вернется. Как раз и сумма набежит, чтобы из-за ерунды не суетиться. Ну, проходит несколько месяцев – от нее ни слуху ни духу. Ладно, мне-то что… Вот уже год почти прошел, а от нее ни слова. Мы уж не такие подруги близкие, чтобы каждый день переписываться, но могла бы хоть открытку послать – мол, живу хорошо, все в порядке… А главное – деньги-то ей что, не нужны? Так разбогатела, что уже моими баксами брезгует? Да нет, там все каждый цент считают, даже если очень богатые! А самое главное, я-то уже нервничать стала. Понимаешь, набежало уже больше тысячи зеленых, для меня это деньги большие, сама понимаешь, какая жизнь – не потратить бы. Снова не накопишь. Опять же воровство сейчас ужасное, из дома ухожу – трясусь: залезет шпана какая-нибудь, своего-то ценного мало, а тут деньги лежат, считай чужие. Украдут – что делать? Так бы отдала – и совесть чиста. Ну, короче… Решила я позвонить снова в это агентство, телефон у меня был, я ведь тебе говорила, сама к ним обращалась… ну, они-то должны знать Катькин адрес!

Набрала номер, ответил мужской голос… Надо сказать, он мне сразу не понравился, скользкий какой-то…

– Голос скользкий? – удивленно перебила рассказ Рита.

– Ну да, голос скользкий, – недовольно отмахнулась Татьяна, – что ты все перебиваешь! Я ему говорю: так и так, примерно год назад при посредстве вашего агентства Щеглова Екатерина Андреевна с маленьким сыном уехала за границу, так нельзя ли мне у вас узнать ее адрес? Этот скользкий сразу наезжает: а вы ей кто будете? Родственница или так себе? Я отвечаю, что не так себе, а подруга. Он в ответ: может быть, ваша подруга совсем не хочет, чтобы у вас был ее адрес. Очень, говорит, много таких случаев. Если бы, говорит, она вам родственница была, это можно было бы по документам проверить, а что вы подруга – такого документа нет. В общем, вешает на уши спагетти. Не дает адреса – и все. Говорит: не положено, да и зачем вам это? Я ему как дура и сказала, что должна ей деньги и хотела бы с этим долгом разобраться, не затягивая до бесконечности. Этот козел сразу изменился, сделался ужасно вежливый и говорит: а это совсем другое дело, мы постараемся вам помочь, деньги доставим вашей подруге в лучшем виде, не сомневайтесь. А велики ли, спрашивает, деньги? Я возьми и скажи, что больше тысячи долларов. Он говорит: давайте мы с вами встретимся, этот вопрос решим. Хоть он мне и не понравился, но я ничего плохого не подумала, ладно, говорю, встретимся, там видно будет. Назначил он мне встречу в «Идеальной чашке», знаешь, кофейня такая на Невском… Я подумала: вот ведь жмот, там только кофе, вина даже никакого не подают… Может, все-таки сбегать еще? Ну ладно, не хочешь, так не надо… Что я говорила… Да, значит, он сказал, как его узнать, и я тоже: интересная, мол, шатенка, с зелеными глазами… ну и так далее. Пришел. Действительно козел козлом. Такой же скользкий, как голос, даже еще хуже. Глазки бегают, весь потный какой-то… бр-р! Ладно, у меня к нему в общем-то дело, а не личный человеческий интерес. Ну, говорю, и где же Катин адрес? А он опять начинает юлить: у нас, мол, не положено сообщать адреса клиентов, мало ли, клиенту это не понравится, может быть, клиент не хочет с вами вступать в переписку и общение? А что касается денег – так вы не волнуйтесь, передайте эти деньги прямо мне в руки, и буквально через несколько дней ваша подруга их получит. Ну, думаю это я, нашел дуру! Я отдам тысячу с лишним баксов первому встречному козлу? Да за кого же он меня принимает! Это просто значит попрощаться с деньгами! И вот еще интересно, что же это он меня в агентство не позвал, а в дурацком кафе встречу назначил. Значит, я ему денежки отдала – и привет! Неужели, думаю, у меня вид полной дуры, раз он ко мне с таким предложением обращается?

Но говорю ему: позвольте хотя бы расписочку – я, такой-то, принял у Чижевской Татьяны Васильевны… подпись и число. Он – пожалуйста, конечно, как же без расписки, что же я, не понимаю – и пишет: «Я, Сидоров Сергей Сергеевич…» Я ему сразу: а позвольте, Сергей Сергеевич, с вашим паспортом ознакомиться! Он мне: что вы, не доверяете мне? А я – конечно, когда дело касается денег, я абсолютно никому не доверяю. Этому научила меня трудная женская судьба. А может быть, вы не Сергей Сергеевич, а наоборот, Потап Потапович? Он мне в ответ: ах, извините, я сейчас при себе паспорта не имею! А какого же черта, думаю, ты тогда за деньгами приперся. Обидно мне стало, что за такую идиотку меня держат.

– Ну ладно, – я ему в ответ говорю, – нет паспорта – нет денег. Когда паспорт принесете, тогда и поговорим.

И с этими словами допиваю его поганый кофе и красиво покидаю место действия. А когда вышла на улицу, у меня идея одна шевельнулась. Он ведь еще не успел на работу вернуться, хоть и рядом это где-то. А у меня карточка телефонная. Я нашла автомат, позвонила в это его агентство и прошу: позовите, пожалуйста, Сергея Сергеевича. Какого еще, говорят, Сергея Сергеевича? Сидорова, отвечаю. Да нет тут никакого Сидорова, говорят мне. И Сергея Сергеевича тоже никакого нет. Нет и никогда не было. Благодарю, отвечаю я так интеллигентно, это я, наверное, номером ошиблась. И вешаю трубку. Чего-то в этом духе я и ожидала – очень уж этот липовый Сергей Сергеевич был противный. Весь какой-то фальшивый… Он и оказался фальшивый. Но самое интересное, что у этого козла хватило совести мне после этого позвонить! Ты можешь себе представить?

– А откуда он твой номер взял? – подала реплику Рита.

– А-а, сейчас выяснить что угодно можно, по справке или прямо в компьютере. Я ведь ему сказала свои имя-фамилию, когда расписку диктовала, и Катькины тоже, вот он и нашел… Да не перебивай ты, не в этом дело. Короче, звонит мне и говорит: давайте еще раз встретимся, я документы принесу… А я ему и врезала: нету в вашем агентстве никакого Сергея Сергеевича ни Сидорова, ни Петрова, только что я туда звонила. А ты, голубчик, самый настоящий жулик и козел и не на такую дуру напал, чтобы я тебе свои деньги на блюдечке поднесла, и я завтра же все о ваших в агентстве художествах сообщу в прокуратуру! Это, говорю, еще надо разобраться, что за агентство такое! И почему вы адреса женщин уехавших не даете. И швырнула трубку на рычаг. Такое удовольствие получила – ты не представляешь!

– А вот это ты правильно… – задумчиво протянула Рита.

– Что правильно? Что трубку бросила?

– Нет, что в прокуратуру надо идти. Или не в прокуратуру, а в милицию… не знаю точно куда, но куда-то надо. Не нравится мне эта история. Она мне еще раньше не нравилась, а после твоего рассказа совсем подозрения одолели.

– Да брось ты, – отмахнулась Татьяна, – в жизни я ни с какими ментами дела не имела. Тем более что он ведь меня не надул, я его вовремя раскусила, так что и обвинить-то его не в чем…

– Да нет, я даже не про него. Говорю, мне вся эта история как-то не нравится. Потом, может быть, мы все-таки сможем узнать адреса и твоей Кати и моей Марины. С милицией они не посмеют так разговаривать, как с какими-то девчонками. Знаешь, давай мы с тобой вот как сделаем. Я договорюсь завтра утром встретиться с одним человеком… Ну в общем, это Маринкин бывший муж, не последний, от которого Лялька, а предыдущий. Но и не самый первый, от которого Сережа. В общем, я тебя уже запутала этими прежними мужьями, но суть не в этом. Он про работу свою очень туманно говорил, но думаю я, что у него есть связи в этих, как раньше говорили, органах. А может, и не в органах, но человек он понимающий. Он нам поможет.

– Ну и ну! – завистливо вздохнула Татьяна. – Целых три мужа! Везет же некоторым! А тут одного не найти! Казах мой и то жениться не захотел!

Утром Рита набрала номер Татьяны. Та почти сразу подняла трубку, видимо, сидела у телефона.

– Алло-о! Кто это? – спросила она каким-то нечленораздельным голосом.

– Это я, Рита. У тебя что – каша во рту?

– Нет, бутерброд. – Татьяна проглотила кусок булки и закончила вполне внятно: – Я завтракаю.

– Ну в общем, с Антоном пока придется подождать, он еще не вернулся.

– С каким еще Антоном?

– Ну я же тебе вчера говорила – Маринкиным бывшим мужем.

– А, тот, который не первый и не последний? – Татьяна оживилась. – Ну и как он вообще-то?

– То есть что значит как? Что ты имеешь в виду? – холодно отозвалась Рита.

– А ты не понимаешь? – съехидничала Татьяна. – Мужик-то интересный?

– Интересный, – против воли ответила Рита, а сердце как-то сладко заныло, – но мы ведь с ним вообще-то по другому делу…

Рита сама устыдилась количеству фальши в своем ответе, от Татьяны она тоже не укрылась.

– Ой, не скажи, подруга! Квалификацию никогда нельзя терять… Этот Антон-то неженатый, я так поняла. Так нужно всегда быть в форме, мало ли что… Ой, Ритуля, обожди, ко мне пришел кто-то. В дверь звонят. Я тебе потом перезвоню, через пять минут. Или ты мне звякни.