Текст книги "Китайская кукла"

Утром все сомнения исчезли, и Надежда решила съездить по адресу, что дала ей Юлия в музее. В доме под номером двенадцать в Перекидном переулке проживала когда-то Мария Ставрогина, та самая, что прислала открытку, подруга Елизаветы Перовской. Судя по тексту на открытке, у нее тоже была своя кукла. И что? Все это происходило сто лет назад. Однако больше Надежда ничего не могла придумать. Какой-то противный червячок точил и точил ее изнутри – нужно что-то сделать, нужно куда-то пойти.

За сто лет, конечно, много всего произошло, но тот самый дом стоял на месте, так Юля сказала. Уже хорошо.

На улице сегодня было не так жарко, поэтому Надежда надела светлые брюки и блузку в цветочек. Еще прихватила яркую сумку и накрасила губы бантиком. Получилось не то чтобы легкомысленно, но от такой тети никто не будет ждать никакого подвоха. Это и хорошо.

Первой, на кого натолкнулась Надежда, выйдя из подъезда, стала соседка Антонина Васильевна. В этом не было ничего необычного – из-за жары Антонина стала выходить на пост пораньше.

– Утречко доброе, Надя, – сказала она, не оборачиваясь, так что Надежда привычно удивилась – локатор у нее, что ли? Или камера на спине? Или же по шагам она людей узнает?

Как обычно, она ответила на приветствие и попробовала проскользнуть мимо, не вступая в разговоры, и, как обычно, у нее это не получилось. Антонина не глядя протянула руку и схватила Надежду за локоть, как кот, вроде бы равнодушно смотрящий в сторону, прижимает лапой бедную полузадушенную мышь.

– Надя, не нравится мне эта серая машина, – проговорила Антонина Васильевна. – Ох, не нравится! Стоит и стоит вон там с раннего утра, я еще с балкона ее заметила.

– Ну, вчера вам синяя не нравилась, сегодня серая, – попробовала отмахнуться Надежда, но не тут-то было.

– В этом-то все и дело, – серьезно заметила соседка, – вчера синяя так стояла, потом уехала, сегодня серая на том же месте, незнакомая опять же, а водитель тот же самый!

– Да что вы? – недоверчиво прищурилась Надежда. – Вы в этом уверены?

– Раз говорю – значит, уверена! – отрубила Антонина Васильевна. – Мне с балкона хорошо видно. Он один раз окно открывал, а второй раз банку из-под кока-колы ходил выбрасывать вон в урну.

«Точно у Антонины подзорная труба на балконе!» – подумала Надежда.

– И сидит и сидит, никуда не уходит, – продолжала Антонина Васильевна сердито. – Вот чего ему надо, чего ждет? Ежели нанятый водитель, то уж сколько времени зря простаивает, столько денег лишних! А если бабу какую ждет, то уж давно терпение у мужика лопнуло бы и газанул бы он из нашего двора куда подальше! Опять же машины разные…

– Ну-у… – протянула Надежда, – возможно самое простое объяснение. Может, следит он за кем-то. Допустим, жена ревнивая сыщика наняла, или муж жену подозревает…

– Угу, и кто к кому ходит? – ехидно спросила соседка. – У нас только Лилька Маслова из двадцать девятой вольного поведения девушка, так она третьего дня в Турцию улетела. С хахалем, между прочим.

– Все-то вы знаете… – пробормотала Надежда, – полностью в курсе событий.

– Не всё. – Антонина Васильевна никак не отреагировала на сарказм в Надеждином голосе. – Чужая душа, как известно, потемки. Но вот что я точно знаю – мужики у нас в подъезде все приличные. Этим делом не интересуются – по возрасту там или вообще по бабам не бегают, вот как твой муж.

Надежда нахмурилась – не хватало еще собственного мужа с соседками обсуждать.

– Которые семьей замотанные, с работы на дачу, с дачи прямо на работу, им не до баб, – продолжала Антонина Васильевна. – А которые с посторонними бабами валандаются, те знают, что домой в отсутствие жены их лучше не приводить.

«Потому что ты, Недреманное Око, все видишь и незамедлительно жене сигнализируешь», – мысленно усмехнулась Надежда.

– Вот я и думаю, что неладно тут что-то с этим «Опелем», – вздохнула Антонина Васильевна. – Позвонила участковому нашему, Виктору Сергеичу, так он в командировке. А дежурный в отделении отмахнулся, невежливо так ответил. Я ему говорю – проверьте хоть машину, серый «Опель» за номером семьсот восемьдесят пять УГУ, может, за ней что числится? Угу, он мне отвечает, сейчас все брошу и буду проверять. В машине что – труп лежит? Да нет, говорю, вроде водитель живой, шевелится. Ну, так и не отнимайте, говорит, бабушка, время у занятых людей. И трубку повесил. Ну, с ним-то я еще разберусь…

Надежда с большим трудом обошла соседку, поскольку та отличалась завидной комплекцией, и пошла в сторону проспекта, чтобы перехватить там нужную маршрутку.

Водитель, как водится, разговаривал по мобильному телефону, машину вел одной рукой и к тому же на недопустимой скорости. Тормозил он так резко, что даже сидя приходилось держаться, чтобы не тюкнуться носом в переднее сиденье. В конце концов, сзади ребенок чуть не свалился на пол, заплакал, и его мать заорала на водителя:

– Как везешь?! Люди же живые все-таки!

Надежда оглянулась и заметила, что следом за маршруткой едет неприметный серый «Опель». Кажется, тот самый… да не может быть, это совпадение.

– Давайте поменяемся, – предложила она маме с ребенком, – на моем месте не так трясет.

Теперь, сидя сзади, она смогла разглядеть номер серого «Опеля». 785 УГУ.

– Угу, – пробормотала себе под нос Надежда, – это становится интересным…

Следует больше не прятать голову в песок и не отмахиваться от соседки Антонины Васильевны, а посчитать, что этот подозрительный тип в сером «Опеле» следит за ней, Надеждой Лебедевой.

Но почему? Чем она его заинтересовала? Неужели это связано с китайскими куклами?

Так, будем рассуждать здраво. Допустим, Антонина Васильевна права и этот человек ездил раньше на синей машине. Когда она ее заметила во дворе? Позавчера. Следовательно, попасть в поле его зрения Надежда могла накануне. А что она делала накануне? Ага, ездила чинить теткины очки, да будь они неладны совсем. Стало быть, именно там, возле оптики, она и попала в поле зрения этого типа, который меняет машины как перчатки. Неприятно.

Тут она заметила, что едва не проехала нужный поворот, и закричала водителю, чтобы остановился за перекрестком.

Выйдя из маршрутки, Надежда подавила в себе желание оглянуться. Она вспомнила многочисленные прочитанные детективы, в которых прямо было сказано, что ни в коем случае нельзя дать понять, что обнаружила слежку. Как бы остановиться? Сделать вид, что нужно завязать шнурок? У нее вообще обувь без шнурков…

Надежда раскрыла сумку и ловко выронила из нее косметичку. Нагнулась и, бросив снизу взгляд, ничего у себя за спиной не обнаружила. Может, все-таки тот серый «Опель» ехал вовсе не за ней? Однако Надежда очень подозрительно относилась ко всякого рода совпадениям, поэтому как была присевши, так и рванула с места, что называется с низкого старта. Путь ее лежал к переходу, там как раз зажегся зеленый для пешеходов. Бросив быстрый взгляд по сторонам, она заметила серый «Опель». Вот он, голубчик, в правом ряду.

Надежда убыстрила шаг, озабоченно поглядывая на светофор, затем юркнула в небольшой продуктовый магазин и осторожно выглянула в окно. Машины тронулись, водитель серого «Опеля», если он действительно следил за Надеждой, никак не мог бы развернуться посреди улицы. А если едет по своим делам, то сейчас скроется из глаз.

Но не тут-то было. «Опель» свернул в карман возле дома. Стало быть, ищет место для парковки. Надежда выскочила из магазина и пошла быстрым шагом, сделав равнодушное лицо. Пока он там возится, она как раз успеет скрыться.

Надежда Николаевна перешла по мосту через Екатерининский канал, свернула в тихий переулок и увидела красивый пятиэтажный дом девятнадцатого века. Фасад дома украшали коринфские колонны и балконы с лепниной, которые поддерживали мускулистые атланты и пышнотелые кариатиды. На парковке перед домом стояли дорогие представительные машины, из чего можно было сделать вывод о процветании расположенной здесь фирмы.

Над входной дверью висела камера наружного наблюдения, но Надежда спокойно вошла внутрь. Здесь к ней обратился вежливый молодой человек в приличном темно-сером костюме.

– Разрешите узнать причину вашего визита?

– Безобразие! – выдохнула Надежда, попытавшись испепелить молодого человека взглядом. – Натуральное безобразие!

Молодой человек, однако, ничуть не смутился, должно быть, не в первый раз сталкивался с такой реакцией.

– Что конкретно вы имеете в виду? – сдержанно спросил он, отступив на полшага.

– Мне прислали вот этот счет! – заявила Надежда Николаевна, вытащив из сумочки целую стопку распечаток. – То есть вот этот… нет, этот… но это неважно! Короче, мне прислали счет за пользование интернет-тарифом «все учтено», а я им никогда не пользовалась!

– Значит, у вас претензия… – перебил ее молодой человек. – Со всеми претензиями нужно обращаться в отдел претензий, это шестой кабинет. Пройдите по первому этажу налево…

Надежда Николаевна сухо поблагодарила его и зашагала в указанном направлении.

Шестой кабинет оказался большой комнатой, в которой за одинаковыми офисными столами сидели четыре измотанные женщины. Три из них разговаривали с клиентами, четвертая была свободна. К ней-то и направилась Надежда.

– У вас претензия? – строго осведомилась сотрудница.

– Да, претензия! Дело в том… – Надежда говорила быстро и неразборчиво, – дело в том, что мне прислали счет за пользование интернет-тарифом «все учтено» со скоростью трафика пятьдесят тысяч чего-то в секунду, но я им никогда не пользовалась!

– Какой тариф? – переспросила служащая компании.

– Тариф «все учтено» со скоростью пятьдесят тысяч в секунду, а я пользуюсь тарифом «все включено» со скоростью сорок тысяч!

– Сорок тысяч чего?

– Девушка, милая, вы слишком много от меня хотите! Там что-то такое написано, но очень мелко!

– Позвольте взглянуть на ваш счет!

– Это всегда пожалуйста! – Надежда высыпала на стол целую груду бумажек.

Служащая углубилась в их изучение, а Надежда занялась тем, ради чего и пришла в этот кабинет: она выглянула в окно.

Рассмотреть грифона, стерегущего мост, ей не удалось, а ведь Юля говорила, что грифон виден из бывшей комнаты Марии. Впрочем, и сам мост тоже не был виден. Окно выходило на другое здание, также построенное в девятнадцатом веке, но более скромное, чем то, которое занимала фирма «Телесвязь».

Надежда мысленно представила себе план здания и расположение моста. По всему выходило, что нужная ей комната находится левее отдела претензий.

Служащая компании тем временем изучила бумажки и подняла на Надежду удивленный взгляд:

– Что вы мне принесли?

– А в чем дело, в чем дело? – затараторила Надежда. – Я же вам русским языком объясняю, что мне пришел счет за тариф «все учтено», который пятьдесят тысяч, а я пользуюсь тарифом «все включено», который сорок тысяч…

– Я здесь вообще не вижу наших счетов! – перебила ее служащая. – Вот это, например, квитанция из химчистки, а это – действительно счет, но за электроэнергию…

– Из химчистки? – удивленно переспросила Надежда и потянулась через стол. – Надо же, а я думала, что ее потеряла! Спасибо вам, женщина, большое спасибо!

– Пожалуйста, – процедила служащая сквозь зубы. – А где же наш счет, по которому у вас претензия?

– А он, наверное, в другой сумке остался, в голубой! Я ведь сегодня хотела выйти в голубых босоножках, а к ним нужна голубая сумка, правда? Вот я и сложила все бумажки в голубую сумку… А потом увидела, что у голубых босоножек ремешок порвался, и пришлось надеть зеленые. А разве можно к зеленым босоножкам взять голубую сумку? Вот вы скажите – разве можно?

– Нельзя… – пробормотала служащая, у которой уже кружилась голова от Надеждиной болтовни.

– Правильно! – обрадовалась Надежда Николаевна. – Никак нельзя! Поэтому я взяла вот эту сумку, зеленую, а бумажки, наверное, не переложила… Так что я к вам в другой раз приду! – С этими словами Надежда сгребла со стола все свои бумажки и с довольным видом покинула отдел претензий.

Служащая вытаращила глаза ей вслед. На странной посетительнице не было вообще никаких босоножек – ни зеленых, ни голубых. На ней были скромные тапочки – светлые, под цвет брюк.

Выйдя из отдела, Надежда повернула налево, но дальше коридор перекрывала временная перегородка, на которой висела табличка: «Проход запрещен. Ремонт».

Надежда Николаевна разочаровано остановилась. Однако отступать перед препятствиями было не в ее правилах, и она пошла вперед, сделав вид, что не заметила строгую табличку. Но тут же наткнулась на мрачного лысого дядечку в аккуратном синем комбинезоне, который распекал за что-то молоденького маляра. Дядечка строго уставился на Надежду и проговорил:

– Женщина, куда вы идете? Вы что – читать не умеете? Здесь же русским языком написано: проход запрещен, а вы идете! А если с вами что случится – кто виноват будет? Васильев будет виноват, поскольку он ответственное лицо! А ему это надо? Нет, ему это не надо! Васильев, между прочим, это я!

– Извините! – пробормотала Надежда и с виноватым видом вернулась за перегородку.

Однако она не собиралась отступать. Оглядевшись по сторонам, Надежда заметила неплотно прикрытую дверь в чулан, где уборщица держала свой инвентарь. Проскользнув туда, она увидела висящий на гвозде синий халат и тут же напялила его на себя (хотя он оказался ей немного маловат). Повязав голову таким же синим платочком и вооружившись красным пластмассовым ведром и шваброй, она смело проследовала за перегородку.

Лысый дядечка Васильев был на прежнем месте. Он снова кого-то распекал, на этот раз, скорее всего, электрика. Увидев Надежду в ее маскировочном обмундировании, Васильев на секунду отвлекся от своего занятия и строго сказал ей:

– Зульфия, сколько тебя можно ждать? Я же тебе велел прибраться в двенадцатой комнате, там уже маляры должны начинать! Ты всех задерживаешь!

– Я вообще-то не Зульфия… – робко проговорила Надежда. – Зульфия сегодня взяла отгул…

– А мне без разницы, – отмахнулся Васильев и вернулся к прерванному занятию.

Надежда прошла мимо него и открыла следующую дверь.

По ее расчетам, из окна именно этой комнаты должен быть виден грифон. Однако здесь полным ходом шел ремонт, причем, судя по всему, на начальной стадии – трое работяг в покрытых цементной пылью комбинезонах ломали стену и разбирали на составные части красивую изразцовую печь.

– Ты куда? – окликнул Надежду один из них, видимо, бригадир. – Убираться еще рано, тут сейчас самая грязь пойдет! Ты сюда часа через два приходи, когда мы демонтаж закончим!

– Ничего не знаю, – огрызнулась Надеждаю – Мне Васильев велел здесь убирать, вот я и пришла…

– Ну, раз Васильев велел, тогда ладно… – равнодушно отозвался бригадир и продолжил свое занятие.

А Надежда через завалы строительного мусора пробралась к окну и выглянула в него.

Это было именно то окно, о котором писала сто лет назад юная девушка Маша писателю Скабичевскому: из окна отлично просматривался каменный грифон на мосту.

«Да, – подумала Надежда, – я нашла Машино окно, а соответственно, и Машину комнату. Однако если я рассчитывала найти здесь ключ к истории с китайскими куклами или хотя бы какой-то маленький фрагмент этой головоломки – мне явно не повезло. Понятно, что самой Маши давным-давно нет на свете, и в этой комнате не осталось никаких ее вещей, никаких следов ее жизни, и саму эту комнату сейчас разрушают равнодушные рабочие…»

Надежда уже хотела покинуть помещение и вернуться домой, к своим повседневным делам, как в эту самую секунду произошло нечто неожиданное.

Один из рабочих ударил кувалдой по стене и вдруг удивленно выругался.

– Петрович, – проговорил он, отступив в сторону и повернувшись к бригадиру. – Глянь-ка, тут никак тайник!

– Какой еще тайник? – недовольно проворчал бригадир. – Что ты такое несешь? Там просто дымоход, наверное!

– Да ты сам-то погляди! – рабочий отступил еще на шаг, освободив дорогу бригадиру. – Лежит там что-то!

Бригадир подошел к пролому к стене, запустил в него руку и вытащил какой-то предмет сантиметров тридцать длиной, завернутый в пожелтевшую от времени бумагу. Бумага была не оберточная, а страница из старой, возможно, даже дореволюционной газеты или журнала.

– Что же это такое? – Теперь уже все рабочие столпились вокруг бригадира.

Надежда Николаевна во все глаза смотрела на находку, перестав изображать трудолюбивую уборщицу.

Бригадир тем временем развернул бумагу, и все присутствующие увидели старинную куклу – юную китаянку с прелестным фарфоровым личиком, в платье из темно-красного шелка. Одной рукой она кокетливо придерживала край платья, в другой держала изящный веер.

– Кукла! – разочарованно протянул рабочий, нашедший тайник.

– А ты что думал, Павлик, – золото и бриллианты нашел? – проворчал бригадир.

– Ну… вообще-то да!

– Ага, размечтался! – вздохнул бригадир. – Павлик, имей в виду, что от всяких таких находок больше неприятностей, чем чего-то хорошего! Начинаются всякие проверки – чье это, да когда спрятано, да не припрятали ли мы немножко… Работать не дадут, и нам ничего не перепадет! Вот, помню, в девяносто пятом году работали мы в одном особняке…

– Да это же просто кукла, – вмешался третий рабочий. – Кому она нужна? Дайте ее мне, я своей внучке отнесу, у нее как раз день рождения, пять лет исполняется, а я без подарка!

– Ишь, чего придумал, Николай! – посерьезнел бригадир. – Внучке! Эта кукла тут, может, лет пятьдесят пролежала!

«Гораздо больше! – подумала Надежда. – Не меньше ста!»

– Это не иначе как музейная вещь! – продолжал бригадир. – И по всем правилам мы ничего не можем трогать, а должны передать любую находку представителю собственника. А дальше пускай он сам разбирается, что с ней делать. Так что сейчас ты, Павлик, возьмешь эту куклу и отнесешь ее заместителю здешнего директора по административно-хозяйственной части, проще говоря, АХЧ.

– А почему я? – расстроился Павел.

– А потому что ты ее нашел, а инициатива, как известно, наказуема.

– И где этот самый АХЧ сидит?

– Сидит он на пятом этаже, а зовут его Нодар Вахтангович. Так что давай быстро, одна нога здесь – другая там, потому как план и график работ никто пока не отменял!

Павел вздохнул, взял у бригадира куклу и поплелся прочь.

Надежда устремилась следом за ним: она хотела проследить за судьбой китайской куклы. «Надо же, как мне повезло, – подумала Надежда, – что именно сейчас нашли куклу, которую Мария Ставрогина, уходя на фронт сестрой милосердия, не стала доверять никому из знакомых, а спрятала в своей комнате. Мария домой не вернулась, а кукла пролежала в тайнике сто лет, и именно сейчас…»

У Надежды зашевелились сомнения – какое странное совпадение… Но раздумывать было некогда, и она убыстрила шаг, чтобы поспеть за Павлом.

Однако в дверях Надежда на мгновение задержалась, вернулась в комнату и подобрала старую газету, в которую была завернута кукла, – самый естественный поступок для уборщицы, коей она в данный момент представлялась.

Выйдя в коридор, Надежда увидела, что Павел подошел к лифту. Она хотела было догнать его, но когда добежала до лифта, двери кабины уже закрылись. Надежда не могла ждать: она выскочила на лестничную площадку и побежала вверх по ступенькам.

На первых порах адреналин поддерживал ее силы и до третьего этажа Надежда добежала на одном дыхании, но затем возраст дал себя знать, и она пошла медленнее. Наконец дотащилась до пятого этажа и остановилась, чтобы перевести дух. Сердце колотилось, перед глазами мелькали черные точки.

«Нет, – думала Надежда, тяжело дыша, – с завтрашнего дня начинаю новую жизнь: каждое утро делаю зарядку, сажусь на диету… Ну, может быть, не с завтрашнего дня, но с понедельника – точно… Или с первого числа, это будет удобнее… Тьфу, что я рассуждаю как ленивая тетка, любящая покушать. Нужно просто начать бегать по утрам! Или тренажер купить…»

Наконец она отдышалась и вошла в коридор.

Павла видно не было, и вообще, в коридоре не было ни души. Слева от Надежды, там, где находилась лифтовая площадка, раздавались какие-то монотонные ритмичные звуки. Надежда машинально направилась в том направлении – и застыла, как громом пораженная.

Звуки, которые она услышала, издавала дверь лифтовой кабины. Эта дверь то открывалась, то снова закрывалась с неприятным хлюпающим звуком. Но закрывалась она не до конца, поскольку ей мешал лежащий на полу предмет. Хотя вряд ли уместно назвать предметом человеческое тело.

Да, на полу между створками дверей кабины лежало человеческое тело.

Приглядевшись, Надежда Николаевна узнала Павла, того самого рабочего, которого всего несколько минут назад бригадир строителей отправил с китайской куклой к заместителю директора фирмы Нодару Вахтанговичу.

Надежда наклонилась над лежащим телом – и поняла сразу две вещи. Или даже три.

Во-первых, Павел мертв.

Во-вторых, его убили – горло мужчины было перерезано, на полу растеклась огромная лужа крови.

И в-третьих, китайской куклы при нем не оказалось.

Ее не было у него в руках, ее не было на полу. Ее не было в кабине лифта – Надежда не побоялась заглянуть туда, осторожно перешагнув через мертвое тело.

Из этого, опять же, следовали сразу две вещи. Или даже три.

Во-первых, незадачливого Павла убили из-за этой самой куклы. Ведь совсем недавно из-за такой же куклы неизвестные злоумышленники проникли в музей-квартиру писателя-демократа Скабичевского. Правда, в тот раз, к счастью, обошлось без убийства. Но немного раньше кто-то убил несчастную Елизавету Петровну в том доме, возле которого Надежда встретила Игоря. И в той квартире тоже была китайская кукла, которая после ограбления пропала…

Во-вторых, тот, кто убил Павла, вряд ли успел далеко уйти: лифт остался на этаже, а по лестнице никто не спускался, Надежда по пути никого не встретила. Слава тебе, господи, что не встретила, а то он бы и ее как свидетельницу…

А значит, в-третьих, он может прятаться где-то совсем близко и, возможно, в этот самый момент наблюдает за Надеждой…

Она вздрогнула, отскочила от лифта, испуганно огляделась по сторонам. И в ту же самую секунду увидела промелькнувший в дальнем конце коридора силуэт. Это был силуэт человека в развевающемся черном плаще. Кого-то этот силуэт напоминал Надежде… Она вгляделась в него – и поняла, что напоминает он ей летучую мышь с широко раскинутыми угловатыми кожистыми крыльями.

Надежда моргнула, а когда снова взглянула в ту же сторону, загадочного силуэта уже не было. «Да и вообще, – подумала она, – наверняка он мне просто привиделся под действием перенесенного стресса…»

С лестницы, по которой Надежда только что поднялась, донеслись голоса поднимающихся людей. Видимо, они шли, чтобы разобраться с застрявшим лифтом.

В первый момент Надежда обрадовалась, что кто-то придет и возьмет ситуацию в свои руки, она не будет больше одна, наедине с мертвецом, она расскажет обо всем, что видела, обо всем, что поможет найти убийцу, в конце концов, просто выговориться… Но тут же Надежда осознала, насколько неправдоподобным любому постороннему человеку покажется ее рассказ – про китайских кукол, про открытку столетней давности, из-за которой она сюда пришла, про таинственный силуэт. К тому же она взглянула на себя со стороны, представила, как стоит над еще не остывшим трупом, над человеком, которому только что жестоко перерезали горло… Да ее саму запросто могут заподозрить в этом убийстве! Кроме нее поблизости просто нет другого подозреваемого! К тому же, взглянув на свои руки, Надежда увидела на них кровь. Наверное, испачкалась, когда дотронулась до мертвого тела.

Если ее застанут на месте преступления с окровавленными руками – все, ее точно арестуют! Правда, потом, возможно, отпустят, как говорится, за недостатком улик. Ведь у нее нет орудия убийства, и избавиться от него она никак не могла, и вообще, вряд ли женщина средних лет может справиться с крепким молодым парнем, но какое-то время ее продержат в полиции, и до мужа вся эта история точно дойдет…

Станут расспрашивать рабочих, те укажут на нее как на уборщицу – и вот тогда начнется. Как она объяснит, для чего надела чужой халат и сунулась в бывшую комнату Марии Ставрогиной? Из-за куклы? Да кто ей поверит!

Шаги и голоса на лестнице приближались.

Надежда впала в панику и заметалась по коридору пятого этажа, но тут, к счастью, увидела неплотно прикрытую дверь туалета. Она юркнула туда и закрыла дверь за собой.

Переведя дыхание, Надежда подошла к зеркалу и внимательно оглядела себя. Кроме крови на руках, она заметила довольно большое пятно на рукаве халата и еще одно – на юбке. Хорошо, что ее не застали в таком виде около трупа!

Она тщательно отмыла руки, замыла пятна на одежде и просушила их бумажными полотенцами. Халат она свернула и засунула в мусорную корзинку, прикрыв мокрой бумагой. Причесалась и заново накрасила губы. Руки дрожали, и помада легла неровно, но Надежда решила оставить как есть.

Еще раз оглядев себя и не найдя в своей внешности ничего компрометирующего, она подошла к двери и прислушалась. Из коридора доносились озабоченные, взволнованные голоса, кто-то уже распоряжался авторитетным уверенным голосом, какая-то женщина плакала.

Надежда осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Возле открытой двери лифта стояли несколько человек. Все они смотрели на труп, не обращая внимания ни на что другое. Надежда воспользовалась этим благоприятным моментом, выскользнула в коридор и прокралась к лестнице. Ее никто не заметил, и она тихонько спустилась на первый этаж.

По дороге ей никто не встретился, и Надежда приободрилась. Ей оставалось пройти совсем немного, а там – дверь на улицу, свобода и безопасность… Она уже видела в широком окне знакомый переулок и мостик с грифонами…

А рядом с мостиком стоял знакомый серый «Опель». Тот самый, который утром стоял возле ее дома. Тот самый, который ехал за ее маршруткой.

Следовательно, у нее не паранойя, за ней действительно следят. Да еще так ловко! А она-то думала, что ушла от слежки… Стало быть, этот, в сером «Опеле», профессионал, может, у него какие-то приспособления есть, маячок там или еще что…

Как бы то ни было, сейчас самое главное – незамеченной выйти на улицу и уйти как можно дальше от этого здания…

Однако когда Надежда уже подходила к выходу, ее остановил мужчина в черной униформе с нашивкой «служба безопасности» на рукаве.

– Женщина, вы куда? – спросил он строго.

– Как – куда? – растерялась Надежда. – Я свои дела закончила и ухожу… А в чем, собственно, дело?

– Дело в том, что в здании совершено преступление, и мы получили приказ никого не выпускать.

– Как – не выпускать? – возмутилась Надежда. – Это безобразие! Это самоуправство! Вы не имеете права меня задерживать! У меня дома кот некормленый! И вообще, какие у вас основания меня задерживать? В чем вы меня подозреваете?

– Конкретно вас – ни в чем, – заверил ее охранник, несколько растерявшийся от такого напора. – Но у нас распоряжение – выяснить личности всех находящихся в здании и записать их показания. Дело в том, что преступник еще может находиться внутри, его кто-то мог видеть… Вот вы, к примеру, кто такая? По какому делу сюда приходили? Ничего подозрительного не заметили?

– Эта женщина пришла по поводу каких-то претензий, – проговорил появившийся рядом с охранником молодой человек в приличном темно-сером костюме – тот самый, который встретил Надежду в холле и направил ее в отдел претензий. – У нее какие-то сложности со счетами…

– Со счетами? – ухватился за его слова охранник. – И как – вы разобрались с этими счетами?

– Да, разобралась, – ответила Надежда, глядя на него честными глазами. – Оказалось, что мне их прислали по ошибке.

– А документы у вас имеются? – не отступал охранник.

Надежда лихорадочно прикидывала, как ей выкрутиться, не предъявляя свои документы, как вдруг в коридоре появился еще один человек – мрачный дядечка в синем комбинезоне, прораб ремонтников по фамилии Васильев. Он был еще мрачнее, чем при последней встрече с Надеждой.

Подойдя к охраннику, он раздраженно проговорил:

– Когда вы моих людей отпустите? У меня и так один человек выбыл, а теперь и остальным не дают работать!

– Вы вообще понимаете, что произошло? – накинулся на него охранник. – У нас человека убили, а вы…

– А у меня сроки сдачи работ срываются! – перебил его Васильев. – И кто будет платить штрафные санкции, если я не успею вовремя? Ты будешь платить? Или Фритьоф Нансен?

– При чем здесь какой-то Нансен? – опешил охранник.

– При том, что он благотворительностью занимался! – отрезал прораб. – А у меня на благотворительность средств нет, мне семью кормить надо! А вы мне работать не даете! – Тут он заметил Надежду и переключился на нее: – А ты, Зульфия, что здесь делаешь? Я тебе еще когда велел прибраться в двенадцатой комнате? Из-за тебя маляры простаивают, а ты здесь лясы точишь!

– Зульфия?! – удивленно проговорил охранник и взглянул на молодого человека в сером. – А ты сказал, что это клиентка по поводу претензий?

– Конечно, я по поводу претензий! – зачастила Надежда, достала из своей сумки стопку квитанций и замахала ими перед носом охранника. – Вот у меня тут счет на тариф «все включено», а у меня – «все учтено»… Это же совсем другое дело! А что этот гражданин меня с уборщицей перепутал, так это даже удивительно! Я что, похожа на уборщицу? Какая я тебе Зульфия? – набросилась она на прораба. – Где ты тут видишь Зульфию? Совсем с ума посходили все!

Прораб махнул рукой и ушел, охранник же встряхнул головой, как после купания, и проговорил:

– Постойте, женщина! У вас документы…

Но Надежда не дала ему закончить фразу. Она схватила охранника за руку, подтащила к окну и продолжила, округлив глаза:

– Вот вы меня спросили, не видела ли я чего-то подозрительного, так я как раз видела! Вон тот серый «Опель» здесь с самого утра стоит, и человек там внутри сидит и никуда не выходит! Вот вы сами посудите – если бы он к вам по делу приехал, он бы в здание вошел, вопросы свои решил и поехал домой или в другое место. А он там сидит как приклеенный и смотрит! Я когда мимо шла, его заметила. Иногда он просто так смотрит, а иногда в бинокль или в трубу какую-то! Так что вы вот его проверьте, вместо того чтобы посторонних людей допрашивать!

– Вы уверены, что это та же самая машина? – переспросил охранник, нахмурившись. – Мало ли похожих серых машин… Может, сперва вы одну видели, а теперь уже другая стоит…

– Если я что говорю, значит, знаю! – перебила его Надежда Николаевна. – Я и номер его запомнила, потому что он мне сразу показался подозрительным.

– И какой же у него номер? – недоверчиво переспросил охранник.

– Номер его семьсот восемьдесят пять УГУ! – победно ответила Надежда.