Текст книги "Эра Стрельца"

…Опять накрапывал дождь. Погода в конце лета, что сердце красавицы. Склонна к измене и перемене. Выставила за дверь, а теперь зовет. Соскучилась, значит.

Подходя к подъезду, откуда ночью вынесли три трупа, Леонидов так и не решил, какие планы могут быть у Светланы Анатольевны и почему она настояла на встрече именно здесь, в этом доме.

А планы у брюнетки были захватнические. В то время как Леонидов гадал, что же случилось, она выбирала наряд. Нарядов у Ланы хватало. Но тут – случай особый. Пари. Нора позволила себе намек. Положение Серебрякова на фирме было выше, чем Паши, ее любовника. Следовательно, Лана считала себя более дорогой и красивой женщиной. Проиграть Норе пусть даже пустяковое пари? Ни за что!

Наконец Лана остановилась на белье красного цвета и таком же алом пеньюаре. Подарки Серебрякова. Брюнеткам идет красное. Лана накинула на плечи пеньюар и, подойдя к зеркалу, сочла себя неотразимой. Взяла с полочки духи, открыла флакончик и чуть тронула пальчиком виски и ямку на шее.

Ничего не подозревающий Леонидов в это время поднимался в том самом лифте и сильно на себя злился. За то, что нервничал и вспоминал подробности убийства. То есть подробности надо вспоминать всегда, чтобы раскрыть дело, а вот нервничать не надо. Железная дверь на седьмом этаже была заперта, он подошел и несколько раз надавил на кнопку. Вскоре раздался скрежет замка. За дверью стояла Светлана Анатольевна в алом пеньюаре. Леонидов так растерялся, что грозно сказал:

– Девушка, я целый час до вас добирался! У меня был тяжелый рабочий день! На улице дождь, я замерз, как собака!

– Проходите, проходите. Я как раз собиралась вас согреть, – промурлыкала Светлана Анатольевна и отступила в коридор.

Все еще не веря глазам своим, Леонидов пошел за ней.

– Вы ослепительны. Просто нет слов. Ждете кого-нибудь?

– Вас.

Светлана Анатольевна щелкнула выключателем. Свет в прихожей погас. Зато горел маленький, в комнате. Несмотря на то что на улице день, окна, видимо, зашторены. Чувствуя прикосновение шелка и одурманивающий запах духов, он пошел за Светланой. На кухне был накрыт стол.

– Глазам своим не верю, – пробормотал Алексей. Ноги подогнулись, он опустился на стул.

– Леша, а сыщики водку пьют? – кокетливо спросила девушка.

– Нет, никогда! – гордо ответил он, чувствуя, что до смерти хочется выпить. В горле пересохло. Ну и цирк! Однако аттракцион со смыслом.

– Леша, а сыщики врут?

– Лана, чего тебе от меня надо? – напрямую спросил он.

– Ну, во-первых, накормить. Ты же с работы. Ты с чем бутерброды будешь, с рыбой или с ветчиной?

– Все равно.

– А пить мы будем мартини или сухое вино? Может, водку?

– Без разницы.

– Тогда я сделаю коктейль: «мартини», сок и лед. Устраивает?

– Может, сначала все-таки поговорим? Что там со звонком Серебрякова? Ты, часом, не выдумала?

– После того как мы выпьем, я все тебе расскажу, – пообещала девушка.

– А может, у тебя там снотворное? – сказал он, с опаской посмотрев на бокал, который протягивала ему Лана.

В фильмах про сыщиков-лохов так и бывает. Это похищение. Его усыпят и вывезут куда-нибудь. С целью шантажа. Зачем? Припасы у мамы вымогать? Он нерешительно смотрел на коктейль.

– Ну давай поменяемся! Или, хочешь, я из него отопью?

Она сделала глоток. На бокале остался след алой помады. Леонидов почувствовал, что попал в глупейшую ситуацию. Сбежать, что ли? Смешно! Сам этого добивался.

Они выпили. Леонидов принялся за бутерброд. Лана смотрела на него, не мигая. Потом с придыханием спросила:

– А ты стрелять хорошо умеешь?

– Еще как! С пятидесяти метров – наповал. Бах-бах, и все! Конец.

– Смеешься. Пятьдесят метров – это много. Я не такая дура. Серебряков водил меня в тир.

– Что, все бизнесмены водят своих девушек в тир?

– У них много странностей.

– У девушек?

– У бизнесменов.

– Нора тоже умеет стрелять? И вообще… Ты не хочешь мне ничего рассказать?

– Хочу, только давай еще выпьем?

После второго коктейля он подобрел. И даже пожалел бедную девушку:

– Я тебе помогу. Ты мне все расскажи, а я тебе помогу.

– Ладно, только пойдем в комнату. Из окна дует, и вообще…

Что вообще, Леонидов так и не понял, но в единственной комнате увидел разобранную постель. Понятно, почему стол был накрыт на кухне. У нее все продумано.

– Лана, я взяток не беру, тем более натурой, – попробовал отбиться он.

– Леша, почему ты так плохо обо мне думаешь?

– Потому что я выслушал столько историй от таких, как ты… Столько…

– Думаешь, я родилась такой дрянью?

– …И все они похожи до тошноты.

– Да откуда ты знаешь?

Она потянулась к выключателю бра, свет в комнате погас. Окна действительно были зашторены. Лана приблизилась, и ситуация вышла из-под контроля. «В конце концов, это следственный эксперимент, – подумал Леонидов уже в постели. – Я должен изучить привычки потерпевшего». Еще он подумал, что после этого могут отстранить от дела, если Лана накатает жалобу. И что это может быть провокация. Следующей была мысль о Джеймсе Бонде. На днях по телевизору шел фильм о нем. Почему ему можно? И со службы не выгоняют. Наоборот, поощряют. Ведь если женщина сама… Потом он перестал о чем-либо думать.

Следственный эксперимент удался. Он понял, почему Серебряков посещал Лану. Та свое дело знала. Если Ирина Сергеевна отказывала мужу в интимной близости, здесь он все получал сполна. Убедившись в том, что мужчина остался доволен, Лана сладко потянулась, потом попросила:

– Подай мне сигареты. И пепельницу. Кстати, почему ты не куришь?

– Потому что не пью.

Поставив пепельницу на кровать, Леонидов отбыл в ванную. В общем-то все не так плохо. Случалось это с ним раньше? Случалось! Знакомиться с девушками, кроме как на работе, негде. Так было с Лялей. Ляля! Опять он ей не позвонил. А может, уже и не надо?

Вернувшись из ванной, Леонидов присел на кровать и вспомнил о том, что было этой ночью. Какая она была независимая и неприступная. Что случилось?

– Ну как? – спросила Лана. – Понравилось?

– Ничего.

– И это все?

– Ты хочешь бурных восторгов?

– Я хочу выпить.

– Сейчас принесу.

Он сходил на кухню и принес бутылку «мартини», и два бокала.

– Почему ты не куришь? – снова спросила Лана.

– Курил. Потом бросил. Может, скоро опять закурю. Если буду попадать в такие ситуации и нервничать.

– А ты нервничаешь? Я не заметила.

– Я же понимаю, что все это неспроста, – сказал он, отпив из бокала. Лана выпила залпом и сказала:

– Еще!

– Давай колись, зачем весь этот цирк со звонком Серебрякова? – спросил Леонидов, вновь наполняя ее бокал.

– Просто так.

– А если бы я не клюнул?

– Ты же клюнул.

– Ну, Лана, говори. А то я заподозрю тебя в причастности к убийству.

– Испугал! Я не такая дура. Могу телегу накатать. О твоем моральном разложении.

– Так я и знал!

– Ладно, не паникуй. Я не совсем тебя обманула.

– Что значит «не совсем»?

– Был звонок. Шура действительно позвонил мне около семи часов вечера. Сказал, что у него ко мне важный разговор, что он обязательно приедет, но ненадолго. Он был очень странным.

– А именно? – насторожился Леонидов.

– Сказал… – она наморщила лоб. – Что-то вроде «это наша последняя встреча, будь готова» и прочую ерунду.

– Последняя? Выходит, он знал, что готовится покушение?

– Может, и знал. Но если знал, почему был такой веселый? Будешь так радоваться, если знаешь, что тебя хотят убить?

– Все говорят о том, что Серебряков перед смертью изменился. И даже помолодел. Казался счастливым. Не в лотерею же выиграл!

– Не хочу об этом говорить. Ты еще придешь?

– А надо?

– Если честно, я с этого ничего не имею. Мне вечерами скучно одной. И квалификацию терять не хочется. Так что заходи. Я не буду возражать. – Она широко зевнула. Потом спросила: – Ты где живешь-то, сыщик?

– С мамой.

– Я спросила «где», а не «с кем». Если ехать далеко, заходи, оставайся ночевать, я привидений боюсь.

– Как-нибудь своими силами, – пробормотал Алексей и потянулся за джинсами.

– Только к Норке не ходи, – обронила Лана. – Услуга за услугу.

– Ты что, знаешь, что она мне звонила?! – удивился Леонидов.

– Вот стервозина! Успела уже!

– Меня как раз начальство вызвало. Телефончик оставила, между прочим.

– Ну не дрянь?

– Не понял… – Он замер с рубашкой в руке. Что-то не то. И грозно сказал: – Колись давай: в чем дело? Что за фокусы?

– Дай слово, что не обидишься?

– Еще чего! На глупых баб обижаться!

– Да? Значит без претензий? Ну, в общем, поспорили мы на тебя.

– В смысле?

– Ну, в смысле, кто тебя быстрее в постель уложит.

– Лихо! А на что спорили-то?

– На ужин в ресторане.

– В каком?

– Да какая разница?

– Действительно, какая разница? Спасибо, что хоть предупредила.

Леонидов не знал, плакать ему или смеяться. Две дуры, которые от скуки не знают чем заняться, придумывают глупое пари. На мужика. Такое могут придумать только дуры набитые и шлюхи. Кто выиграл, а кто проиграл? Ведь он бесплатно получил удовольствие и может получить еще раз.

Тоже бесплатно. От девицы, которая ничем не уступает Лане.

– Псих! Идиот несчастный! – взвизгнула Лана, когда в нее полетела подушка. – Что тут такого?

Он рассмеялся. И в самом деле? Что тут такого? Какие же откровенные дуры! Причем обе! Он рассмеялся еще громче.

– Чего развеселился? – сказала Лана, поправляя волосы.

– Ты права, пойду, воспользуюсь случаем. – Он надел рубашку и потянулся за свитером. – Вдруг блондинка мне больше понравится, чем брюнетка? Надо внести разнообразие в меню.

– Ты этого не сделаешь! – завизжала Лана.

– А что мне помешает?

– Это нечестно!

– Как, как? Ланочка, неужели ты не можешь сама заплатить за ужин в ресторане? Обязательно так унижаться?

– Это дело принципа!

– Есть принципы, которые уважают, а есть те, над которыми только смеются, – глубокомысленно заметил Леонидов и направился к двери.

– Нет, ты к ней не пойдешь! – Лана вскочила и вцепилась в рукав его свитера.

– Не порть хорошую вещь, – сказал Леонидов, легко стряхнув девушку. Он ведь не курил, не страдал алкоголизмом и занимался спортом. И вообще был мужественным и сильным.

Капитан покинул любовницу Серебрякова без сожаления.

Когда хлопнула входная дверь, Лана подумала, а не накатать ли ей телегу, но вместо этого налила еще «мартини» и выпила. Потом еще. И вдруг принялась горько плакать. Должно быть, от обиды…

Ехать домой ему не хотелось. Шесть часов вечера. Всего-то. Может, на работу зайти? Посидеть, все обдумать. Бумагу написать. Отчет об оперативно-розыскных мероприятиях, проделанных по делу об… Бумагу! Нет, какие же все-таки стервы!

Народ успел уже разбежаться. Но начальство словно поджидало его, капитана Леонидова. Едва успел зарыться в бумаги, в кабинет заглянул Матвеев. Алексей вскочил.

– Сиди, сиди. Работай. Ну, как прошел допрос, сыщик?

– Нормально.

Майор подошел вплотную и принюхался:

– Ну-ка, ну-ка… Да… С пристрастием, видно, допрашивал.

– Это чтобы у нее язык развязался.

– Ну и как? Развязался? – с интересом спросил майор.

– Ага.

– А взгляд у тебя, как у блудливого мартовского кота. Я так полагаю, что развязался у нее не только язык, но и поясок халата. Женился бы ты, Леша. И все допросы с пристрастием закончились бы.

– Вы так думаете? А если две свидетельницы, пользуясь моей мужской слабостью, заключили преступный сговор с целью покушения на мою честь? – запетушился Алексей.

– Держи себя в руках, э-э… в кулаке. Или ты не мужик?

– Нет уж, я им еще покажу!

– Леонидов, я пока обойдусь без комментариев твоего аморального поведения, – сурово сказал майор. – Пока. Ибо работать некому. Но если мне на стол ляжет телега…

– Есть!

– Что есть?! Думать надо!

– Я думаю. Думаю…

Матвеев вышел. Что ж. Лучше честно во всем признаться. В том, что в рабочее время пьет «мартини» и спит со свидетельницами. Признаться заранее, чтобы не было неожиданностью, если… Он представил, как Лана сочиняет заявление об утрате девичьей чести, и рука сама собой потянулась к телефону. Надо на ком-то сорвать злость.

– Елена Сергеевна? Добрый вечер, – сухо сказал он, даже не удивившись тому, что девушка мгновенно сняла трубку. Словно ждала. – Капитан Леонидов беспокоит. Звонили мне сегодня? Да, очень рад, что вспомнили нечто очень для меня важное. Весь день работал в поте лица, только сейчас освободился. К вам подъехать? А не поздно? Ах, в самый раз? Ну прекрасно. Где ж вас искать? Адрес продиктуйте.

Не соврала Лана. В голосе Норы многообещающие нотки. Да, лучше не откладывать визит.

…Леонидов не мог понять, почему так не любит бывать в районе «Сокола». Это где-то на уровне подсознания. Здесь во времена туманной юности с ним произошла маленькая неприятность. Фиаско. Назначил свидание девушке и честно ждал ее два часа у выхода из метро, а она не пришла. Вот и не нравится ему на «Соколе». Хватило двух часов, чтобы сформировался комплекс: здесь его мужская привлекательность сводится к нулю. А он так хотел быть неотразимым для женщин! Итак, «Сокол»… Тощий блондин в свитере ручной вязки и потертых джинсах идет, оглядываясь по сторонам. То есть озирается. Ага, там магазинчик закрылся. Понятное дело, учет. У пункта обмена валюты выстроился хвост. Разбогатеть мечтают граждане на валютных спекуляциях. И где же тут обитает гражданка Прохорова Елена Сергеевна? Согласно паспортным данным. Справочки о Пашиной любовнице он навел. Не поленился. Приличный домишко. Дверь железная, домофон, вахтерша сидит в будке. Внимания, правда, не обращает на вошедшего, смотрит сериал по крохотному черно-белому телевизору, но по необходимости можно ее потревожить. Задать наводящие вопросы.

На пятый этаж он поднялся быстрым шагом, раз пошла такая удача – им стали интересоваться красивые женщины, – надо быть в форме. Погорячился, дыхание сбилось, коленки начали предательски дрожать, пришлось остановиться. Не входить же к ней таким запыхавшимся.

Нора открыла дверь мгновенно. Она тоже была в пеньюаре. Но не в красном, а цвета морской волны. Под цвет глаз. А духами от нее пахло теми же, что и от Ланы. Леонидова это рассмешило.

«Смелее, сыщик! Похоже, тебя ждет вторая серия! Фильм-то полнометражный!» – мысленно подбодрил он себя.

– Алексей, здравствуйте. Можно мне вас так называть? Неофициально. Или мы сразу перейдем на ты? – нежно улыбнулась красавица.

Леонидов тяжело вздохнул. «Точно курицы. И приемы у них стандартные». Войдя в прихожую, строго сказал:

– Нет, нельзя, Елена Сергеевна. Я на службе. Пожалуйста, называйте меня по имени-отчеству, Алексей Алексеевич, и на «ты» мы с вами не перейдем. Включите верхний свет, у меня куриная слепота и я могу споткнуться о ваши дивные напольные вазы, разбить их ненароком, нанести материальный ущерб. Что несовместимо с моими принципами и моральным обликом. На кухню пройдемте.

– Может, в комнату? Вы не хотите поужинать и выпить бокал вина после тяжелого рабочего дня?

– Сыщики вино не пьют! – гаркнул Леонидов и, чуть отодвинув в сторону прекрасную хозяйку дома, продефилировал на кухню. Стол Елена Сергеевна, судя по всему, накрыла в комнате. Ну хоть какое-то разнообразие! В кухне стоял только поднос с напитками, который предполагалось внести в самый ответственный момент. Момент взаимного согласия.

– Так, стол очистите, пожалуйста.

– Это еще зачем?

– А мы сейчас составим протокол и зафиксируем ваши показания. Все как положено.

– Протокол? – Нора начинала волноваться.

– Ну да. Вы же хотите дать официальные показания по делу об убийстве господина Серебрякова А. С. Вам известны факты, которые могут помочь следствию, и как ответственная гражданка вы не можете их сокрыть от правосудия. Правильно я вас понял?

– Но я думала, что в неофициальной обстановке, во время доверительной беседы… Можно ведь ничего и не записывать? А после рабочего дня так приятно выпить рюмочку «мартини», отдохнуть. – Она погладила Алексея по руке. Он тут же убрал свою руку и строго сказал:

– Нет, пить мы с вами не будем, Елена Сергеевна.

– Вы не могли бы называть меня Норой?

– Не мог бы. Присаживайтесь, рассказывайте. Ваша фамилия, имя, отчество?

– Прохорова Елена Сергеевна.

– Год рождения?

– Тысяча девятьсот семьдесят второй, – несколько растерянно сказала девушка.

– Где проживаете? Паспорт есть у вас, надеюсь? Давайте сюда.

– Ну зачем же сразу паспорт? Положила куда-то, не помню. Может, не будете настаивать?

– Буду настаивать. Идите, в шкафчиках поройтесь. Несите паспорт, а бутылки со стола уберите, мне вся эта ликеро-водочная симфония писать мешает.

– Ну и ладно, – обиженно фыркнула Нора, но за паспортом пошла.

Как оказалось, московской регистрации у нее не было. Квартира съемная, но Сергеев, хотя и был холостой, проживал в другом месте. Почему? Район «Сокола» престижный, квартиры здесь дорогие. Предпочитал держаться на расстоянии? Может, у Норы есть кто-то еще?

– Так, теперь рассказывайте, что хотели, или признавайтесь, что все это липа и вам нечего сказать. По делу об убийстве Серебрякова.

– Почему же нечего? – Нора слегка надулась. – Уж Серебрякова я знала хорошо. И если не будете так грубо себя вести, то я расскажу, кто его пришил.

– Что ж, давайте вашу версию событий и считайте, что отныне я белый и пушистый, как созревший одуванчик. Так кто, по-вашему, убил?

– Кто-кто! Паша, конечно.

– Интересно, за что?

– Знаете, Алексей, ну хорошо, пусть Алексеевич, Паша должен был Серебрякову большие деньги, а незадолго до смерти тот потребовал вернуть долг.

– Когда это было? Вы слышали разговор?

– Да, представьте себе! Они так орали! Мне стало интересно и я, ну… прислушалась. – Нора скромно опустила глаза цвета морской волны. Прекрасные глаза, между прочим. Леонидов тайком вздохнул. – Вообще-то Серебряков Пашу нещадно эксплуатировал. Официально записывал на него все. Как налоговая полиция или проверяющие, посылал мотаться по всем инстанциям. Сам он был вроде и ни при чем, чистенький. Я думала, что Паша наконец-то решил показать зубы и собирается с фирмы уйти, но говорили они про деньги. Никогда бы не подумала, что у него столько долгов! Мне он говорил, что все здорово, просто замечательно. Только что мы вернулись из круиза, все по высшему разряду. Я попросила новую шубу. Он, конечно, поморщился, но не отказал. И тут я слышу, как Серебряков на него орет и говорит, чтобы он завтра же принес деньги, все семьдесят штук. Представляете? Остальное, мол, можно попозже, а эти деньги срочно нужны, и ждать он, Серебряков, ни дня не собирается.

– Когда это было?

– Подождите-ка… Ну да, двадцать восьмого августа. Мы заехали к ним домой, к Серебряковым, было воскресенье. Ирина почему-то не вышла. Лежала в спальне, сославшись на головную боль. Это меня удивило: она очень гостеприимная. Серебряков отнесся к этому равнодушно: поболит, мол, и пройдет. Пришлось мне суетиться на кухне, делать бутерброды. Странно, да? Как раз, когда я понесла поднос в комнату, они и начали отношения выяснять, я не стала мешать, постояла немного в коридоре.

– Значит, Серебряков велел Павлу Сергееву на следующий день, двадцать девятого августа, вернуть семьдесят тысяч долларов. Правильно?

– Да. И вдруг в этот день его убивают. Я сразу подумала, что это Паша.

– Что еще было?

– Да ничего интересного. Я вошла, они замолчали. Мы немного выпили, закусили, но настроение было не то. Паша дулся, Серебряков думал о чем-то своем и почти не разговаривал. Я пыталась их развеселить, но, в конце концов, это не входит в мои обязанности. Ирина Сергеевна так и не вышла к нам. Мне стало скучно, и мы уехали.

– Паша остался у вас ночевать?

– Нет, конечно. Довез до дома, но даже не поднялся. Он сильно нервничал. Еще бы! Такие деньги!

– Скажите, а почему вы не живете вместе? На два дома – это же так дорого! Тем более с долгами Сергеева. Оплачивать две квартиры…

– Я не жена. Любовница. Пашу это устраивало. Когда хочет, тогда и приезжает. Эту квартиру мне на год снял богатый поклонник. Тот, что был до Паши. Заплатил за год вперед, хозяева за границу уезжали. Когда расстались, денег не потребовал. Расстались мы по-хорошему. Так что Паша за квартиру не платит. Аренда, кстати, заканчивается. Последний месяц пошел. Мне платить нечем. Паше, судя по всему, тоже. Что делать? Ума не приложу!

– Сочувствую, – сухо сказал Леонидов. – Значит, инициатива с раздельным проживанием не ваша, так и запишем. В машине он вам ничего не говорил, когда от Серебряковых ехали?

– Мы молчали. Я понимала, что лучше к нему не лезть, он нервничал и думал о своих долгах, пару раз чуть в задницу кому-то не въехал.

– А может, он достал деньги?

– Может, и достал. Хотя вряд ли. Паша последнее время из доверия вышел. Я чувствовала, как к нам переменились знакомые. Знаете, косые взгляды, перешептывания. Я думаю, что проще ему было избавиться от шефа.

– И вы так спокойно сдаете человека, с которым были в близких отношениях… Он не собирался на вас жениться?

– Ха! Стала бы я тогда про него такие вещи рассказывать! Паша первый меня сдаст. Он, наверное, уже присматривает богатую невесту или состоятельную дамочку средних лет, чтобы поправить свои дела. Он ведь приятный мужик, бабам нравится. Бабы любят таких пижонов. Мне поначалу тоже такую пыль в глаза пустил! А на деле так, погремушка.

– А вы, Елена Сергеевна, замуж не собираетесь? Так, к слову?

– Так никто же не предлагал! В школе один мальчик, но это было несерьезно.

– Попробуйте все же поискать мужа. Похоже, ваш содержатель здорово влип.

– Ну и черт с ним! Хотя не понимаю, как он мог такое придумать? Убить Серебрякова! Паша боялся его до жути. Ругал последними словами, а губы тряслись. От страха. Ладно… Не пора ли перейти к неофициальной части?

Нора тяжело вздохнула и налила полный бокал «мартини».

– Выпьем, что ли?

– Увы, я уже ухожу.

– Ну как хочешь. А я выпью! Значит, не останешься?

– Не люблю пьяных женских истерик. А мне почему-то кажется, что ты хочешь напиться. Интуиция подсказывает.

– Что ж, катись. Смотри, не пожалей потом!

– Да уж постараюсь.

Провожая его, она попыталась прижаться, но Алексей был непреклонен. «Вы мне не интересны, Елена Сергеевна, – подумал, отцепляясь от блондинки. – И у меня такое чувство, что я с вами уже переспал».

Нора и в самом деле напилась. Сначала опрокинула полный бокал «мартини», потом не удержалась, добавила водки. Горько было признавать свое поражение. Легче ей не стало, зато комната погрузилась в приятный сиреневый туман. Около полуночи раздался телефонный звонок.

– Привет, подруга! – Голос Ланы был веселый. – Когда в ресторан поведешь?

– Что, уже пора? – кисло спросила Нора. Язык у нее заплетался.

– А ты сомневалась? Один-ноль в мою пользу, или тебя тоже можно поздравить?

– А я передумала! Нужен мне был этот тощий м… мент!

– Ой ли? Скажи лучше, не получилось. Может, не будем тянуть, а то я тебя знаю, ты долги платить не любишь, как и твой Пашка.

– Да иди ты…

– Что, сдаешься? Проиграла – плати. Или не признаешься, что Леонидов тебя послал?

– Откуда ты знаешь?

– От верблюда. Выяснила сегодня между делом, что он блондинок не уважает, особенно крашеных.

– Ты, что ли, вся натуральная? Посмотрю я, что от тебя останется, если под душем отмыть.

– Чихала я на твои оскорбления, потому что я доказала, что могу, а ты – нет. Значит, я круче! И Пашка тебя скоро бросит. А я себе такого найду, что ты от зависти лопнешь!

– Иди прямо сейчас, пока ночь на дворе и никто не видит, какая ты страшная.

– Ой-ой-ой, да мы, похоже, приняли! Ты пьяная, что ли? Тогда спать иди, я тебе завтра перезвоню.

– Можешь вообще больше не звонить.

– Нет уж, я хочу свой выигрыш получить…

Нора не дослушала и швырнула трубку. Так она и знала! Светка теперь будет задаваться! Наверняка предупредила этого козла! Она играет нечестно! И всегда была такая! Нечестная! Нора не выдержала и расплакалась. А что будет, если она себе больше никого не найде-о-от!