Текст книги "Раб лампы"

Она по-прежнему не позволяла ему оставаться на ночь. И сегодня сказала «спокойной ночи» и закрыла перед ним дверь. Несмотря на то, что собиралась лепить с него нового идола. Такова была Маргарита Мун. Сначала она должна полюбить его в глине. В мраморе. Или как Лимбо: в металле. И не думая о том, что может владеть самой натурой, она лежала, закрыв глаза, и лепила. Ее пальцы шевелились, ей уже не терпелось вернуться домой и начать работу.

На шестой день Клара сказал:

– Дуня, мне надо с тобой серьезно поговорить.

– А что случилось? – Она счастливо улыбалась.

– Пойдем в бар.

– Лучше на пляж. Я не пью в такую жару.

– Хорошо, пойдем на пляж.

– А где твой… – Она так и не узнала имя паренька.

– Мальчики уехали в магазин. Я дала им денег. Пусть купят себе новую одежду.

– И ты не скучаешь?

– Это ненадолго. Идем же! Они сели в шезлонги; Клара придвинулась вплотную. Сказала с укором:

– Дуня, ты жестока.

– Я? Жестока?

– Посмотри на Сеси! Он страдает.

– Так это он тебя попросил…

– Да, да, да!

– Клара, это не твое дело.

– Разумеется! Но хотя бы объясни.

– Здесь нечего объяснять, – беспечно сказала она. – Я замужем и на семнадцать лет старше.

– А что тебя смущает больше, первое или второе? Только честно.

Она задумалась, потом сказала:

– Скорее второе. Разница в возрасте. Я не могу ему нравиться.

– Глупости! – сердито сказала Клара. – Скорее уж своим ровесникам ты нравиться не можешь. Им нравятся молоденькие девочки с ногами от ушей. Их гладкая кожа, плоские животы и надутые губки. А вот юношам нравятся зрелые женщины. Их опыт, их шарм.

– И их деньги.

– Да! И их деньги! Ты же их заработала, не украла! Посмотри на себя! Тебя окружает тройной ореол! Богатства, успеха и таланта! Это кого угодно сведет с ума! Да, да, да! Ты привлекательная женщина, как бы ты это ни прятала! Но на пляже видно все. У тебя хорошая фигура.

– Толстая.

– Я бы придушила этого Ре-ля! У тебя прекрасная женственная фигура. Тонкая талия, пышная грудь. Я тебе завидую.

– Ты? Мне? Завидуешь?!

– Да! И ты нравишься этому мальчику. Он от тебя в восторге. Поиграла и хватит.

– Что ему нужно?

– О Господи! А ты не понимаешь! Что им нужно в этом возрасте? Секс, конечно!

– Я его не держу. – Она пожала плечами. – Вокруг полно женщин.

– Согласно условиям контракта, он не может тебе изменять.

– Я никому не скажу. Его работодатели получат замечательный отзыв. Это устраивает?

– Значит, ты понежишься на солнышке, разобьешь мальчику сердце и вернешься к Дере?

– Сердце? Какое сердце? Клара, не смеши меня! У него нет сердца.

– Представь себе, есть. Только ты не замечаешь того, что для всех очевидно. Он влюблен.

– Я уеду – он полюбит другую.

– Тебе-то что?

– У меня все серьезно. И любовь для меня – серьезная вещь.

– Но ведь ты его хочешь? Честно признайся.

– Это не имеет никакого значения. Я хочу купаться!

Она поднялась с шезлонга. Побежала, к морю. Скорее, скорее! Окунуться в воду и долго плыть. Маргарита Мун плавала брассом – мощно и ровно, по-мужски, и всегда заплывала далеко за буйки. Кларе за ней было не угнаться. Ни Кларе, ни даже Сеси. У него неплохой кроль, но выносливости не хватает. Маргарита может целый час болтаться в воде. Она плыла, она наслаждалась. И никто не догонит…

Когда она вышла из воды, Сеси сидел в шезлонге рядом с Кларой. Они о чем-то тихо разговаривали. «А зачем это Кларе?» – подумала вдруг Маргарита. И тут же вспомнила: Клара и Дере. Подруга хочет отомстить ее мужу. Потому и старается… Почему она связала подброшенную записку с Дере? Ведь в тот день состоялась и встреча с Кларой. Но зачем это Кларе? А зачем ей надо, чтобы Маргарита спала с Сеси?

Мысль пришла и ушла. Было слишком жарко, чтобы думать. А Сеси был слишком красив. Было приятно смотреть на него и воображать, как хороша будет новая скульптура, как все будут ею восхищаться. Больше ей ничего от него надо.

– Ну как прогулка? – весело спросила она Сеси. – Купили себе что собирались?

Сеси и Клара переглянулись. Они выглядели как заговорщики. Но Маргарита не придала этому значения.

Вечер прошел как обычно. Сначала бар, потом ночная дискотека на пляже. Маргарита ушла раньше, чем подруга. Сеси проводил ее до номера, где она сказала:

– Спокойной ночи, – собираясь, как обычно, закрыть перед ним дверь.

Но он оттеснил ее плечом и вошел. Маргарита Мун растерялась и отступила. Сеси закрыл дверь и повернул в замке ключ.

– Это что такое?

Он, не отвечая, потянулся к ее губам. Сеси и раньше пытался ее поцеловать, но она уклонялась. Сейчас отступать было некуда. В номере они одни, дверь заперта. Его объятия были крепкими, а горячий, твердый язык настойчиво проникал в ее рот. Голова вдруг закружилась. Она почувствовала, что теряет равновесие, и повисла на нем. Сеси легко подхватил ее на руки и понес к кровати.

– Что…

Она попыталась возмутиться – но он перестал повиноваться. Стащил с нее топ, расстегнул бюстгальтер. Жадно набросился на пышную грудь. Маргарите стало страшно. Это была подлинная страсть, сдержать которую трудно. Она слишком долго его томила. До сих пор ни один мужчина не обращался с ней так бесцеремонно. Она растерялась. Дере испрашивал разрешения на близость еще за ужином, потом долго настраивался. И обращался с ней как с дорогой вещью, которая еще долго должна находиться в эксплуатации, а потому ее надо беречь. Всегда спрашивал: «Тебе не больно?» Или говорил: «Если тебе неприятно, я перестану». А времена, когда они с Кларой были молоды и свободны, давно забылись. Все, что происходило сейчас, в номере отеля, было так ново, что она и не знала, как себя вести. Выставить его за дверь? Оттолкнуть? Да, первым делом надо его оттолкнуть. Надо сопротивляться. Но он оказался таким сильным! И вышел из повиновения. А потом новых ощущений стало так много, что она захлебнулась ими и окончательно потеряла разум. Казалось, закончилась многолетняя спячка. Отлаженный механизм, настроенный только на работу и заряженный на успех, дал сбой.

Давно уже с ней такого не было. Давно…

Очнувшись, она первым делом натянула на себя простыню. Сеси видел ее без одежды! Толстую сорокалетнюю женщину, с лица которой ко всему прочему осыпалась косметика. У него-то нет физических недостатков. Еще бы! Ему двадцать лет! Она с нежностью посмотрела на голый торс с рельефными мышцами и подумала, что вкус этой гладкой смуглой кожи восхитителен. Потом спохватилась.

– Я в ванную.

Стянула с кровати простыню, закуталась в нее и побежала принимать душ. Сеси мечтательно улыбался. А когда она вернулась, он спал. Это было замечательно: разбор полетов переносился на утро. Она легла рядом. Сна опять не было. За стенкой, в соседнем номере, было тихо. Ей вдруг захотелось курить, хотя от этой привычки она отучилась лет десять назад. Альберт Дере не выносил сигаретного дыма. Но ей хотелось того, с чем было давно покончено. И казалось, навсегда. Сигарет, вина, шумных вечеринок, а главное – свободы. И во всем виноват этот мальчик!

Завтрак они проспали. Звонил телефон, но Сеси потянулся и, сняв трубку, положил ее рядом. Больше их не беспокоили. А потом они проснулись и занялись любовью. Не спеша и теперь уже ничего не пропуская.

За пятнадцать минут до обеда в номер принялись настойчиво стучать. Она не выдержала, спрыгнула с кровати и, накинув легкий халатик, побежала к двери. На пороге стояла Клара и делала вид, что сердита.

– Да что с тобой?! Спишь как сурок! Добудиться не могу! И Сеси исчез!

– Он здесь.

– Ах, вот оно что!

И тут Клара извлекла из-за спины бутылку шампанского:

– Поздравляю!

«Это заговор», – догадалась Маргарита. Но сил возмущаться не было. Все они остались в постели, где сейчас, зевая, нежился красавчик Сеси.

– Шампанское? – обрадовался он. – Супер!

Они разлили вино в три бокала. Пена пролилась на смятые простыни. Маргарита Мун невольно вспомнила времена студенческой юности, когда они с Кларой были так же близки. Только тогда завернутый в простыню парень принадлежал подруге.

«Дежавю, – подумала Маргарита Мун. – Но зачем это Кларе?»

Оставшаяся неделя отдыха пролетела незаметно. Теперь они с Сеси почти не выходили из номера. Маргарита уже поняла: случилось непоправимое. Она увлеклась Сеси! Влюбилась в двадцатилетнего мальчика! И уже не может оставить все как есть. Он нужен ей как воздух.

– Ты должен вернуться со мной в Москву, – сказала она за день до отлета.

– Сезон только начался. У меня контракт.

– Твой контракт был со мной. И он закончился. Тебе следует бросить эту работу.

– И что делать?

Глаза Сеси потемнели. Разговор был серьезным.

– Ты будешь жить в моем доме.

– В качестве кого?

– Моего друга.

– Кажется, ты замужем?

– Я разведусь, – пообещала она.

– И выйдешь за меня?

– Это преждевременный разговор. Ты даже не представляешь, сколько меня связывает с мужем! Но жить с двумя мужчинами я не могу.

– А я не могу жить за твой счет!

– Жил же ты раньше за счет женщин? – Она удивилась.

– Это моя работа. А тебя я люблю.

– Не бросайся словами, – поморщилась она. – Что ты знаешь о любви?

– Уж побольше, чем ты! – фыркнул Сеси.

Сердиться она не могла. Воображает себя сердцеедом, мальчишка! Если бы на ее месте была Клара, все закончилось бы здесь же, в отеле. Но ему чертовски повезло. Умом Маргарита понимала, что делает глупость. Он того не стоит. Если рассуждать логически, то все это не имеет смысла. Будущего у них с Сеси нет. Но остановиться уже не могла. Останавливаться было не в ее правилах.

– Хорошо, – спокойно сказала она. – Я подумаю, чем бы ты мог заняться. И подыщу тебе работу. Но сначала ты должен поработать у меня.

– Кем?

– Натурщиком. Я хочу вылепить с тебя скульптуру. Ты ведь видел Лимбо?

– Еще бы!

– Мне нужна модель. Такая работа тебя устраивает?

– Но я ведь не могу взять с тебя денег, – пожаловался Сеси.

– Я буду покупать тебе все необходимое. И давать деньги на карманные расходы. Как работодатель. Такой вариант тебя устроит?

– Что ж… Но как же билет? Я не могу лететь с тобой одним рейсом! Мест нет!

– Мы сейчас позвоним в аэропорт. Ты вылетишь в Москву, как только сможешь. Мне все равно надо уладить дела с… Подать на развод. Я буду встречать тебя в аэропорту.

– Здорово! Где же мы будем жить? С твоим мужем?

– В загородном доме. А он – в московской квартире. Потом что-нибудь придумаем.

– Что тут можно придумать? Разводиться надо!

– Это само собой.

Кларе она пока ничего не сказала. Та наконец успокоилась. И даже охладела к своему пажу. Клара готовилась к расставанию. В день отлета она сказала Маргарите:

– Не бойся. Никто не узнает. Я умею хранить тайны.

– Тайны?

– О том, чем ты занималась здесь, на курорте.

– А чем я таким занималась?

– Ну как же? Узнай пресса о твоем юном любовнике… – И Клара сладко зажмурилась.

Узнай пресса! Да скоро и так все будут знать. И пресса, и весь столичный бомонд. Маргарита Мун собирается представить им Сеси. Но Кларе она ничего не сказала. Ей предстоял серьезный разговор с Дере.

Муж встречал ее в аэропорту. Поневоле ему пришлось поздороваться и с Кларой.

– Привет, Си-бемоль! – весело сказала та.

– Привет. – Дере поморщился и зачем-то добавил: – Клара у Карла украла кораллы.

– Ха-ха! – рассмеялась подруга.

– Придумал бы что-нибудь новенькое, – мрачно сказала Маргарита и подумала, что Дере опять угадал. Украла. Не кораллы, а жену. Не своими руками, но…

– Тебя подвезти? – кисло спросил Дере у ее лучшей подруги.

– Спасибо, я возьму такси. Не хочу мешать вашей нежной встрече, – с вызовом ответила Клара.

Маргарита была не против того, чтобы подруга посеяла зерна сомнения в душе Альберта Дере. Так ей будет проще начать неприятный разговор. А дела, даже и неприятные, она не любила откладывать на потом.

Ноги

Откладывать неприятные дела она не любила. Это надо сделать сегодня или никогда. Поскольку «никогда» отпадает, то сегодня. Сеси прилетает через три дня. Надо, чтобы к этому времени все точки над i были расставлены. Ехали долго: пробки. В машине она отделывалась общими фразами, но дома, как только Дере полез с поцелуями, сказала:

– Алик, сядь. Это серьезно.

– Что такое? Разве ты не соскучилась? Две недели не виделись! У меня для тебя приятные новости.

– У меня тоже. Приятные. Мы разводимся.

Сказала – как в ледяной омут нырнула. Но сказала. Дере тоже стоял с таким видом, словно льющаяся из душа вода приятной комнатной температуры вдруг стала ледяной. Он сразу съежился и посерел.

– Что-о?!! Как это разводимся?!!

– Все просто: я полюбила другого. А ты от меня устал.

– Дуся, ты спятила! Кого это другого? Где? Когда?

– На курорте. Я встретила его в отеле.

– Какая чушь! Кого можно встретить в отеле?

– Тем не менее. Мы разводимся, Алик.

– Бред! Я добился для тебя выгодного контракта! Пока ты развлекалась на курорте, я искал ходы, ужинал в ресторанах с нужными людьми, давал взятки. И вот вам, пожалуйста! Для кого я старался?

– Для себя. Ты всегда стараешься для себя. Если ты так переживаешь за наше общее дело, пожалуйста. Мы договоримся. Как деловые люди. Не как мужчина и женщина. Не как муж и жена. Мы можем сохранить партнерские отношения.

– Какие-какие?

– Партнерские.

– Скажи хотя бы, кто он.

– Не имеет значения.

– Как это не имеет? – Дере забегал по комнате. – Как это не имеет? Я хочу знать, на кого ты меня променяла! Что это за сокровище? Сколько у него денег?

– А при чем тут деньги?

– А при том! Свои я собираюсь оставить себе!

– Твои?

– Я двадцать лет на тебя работал!

– Пятнадцать. И даже меньше.

– Без разницы! Здесь все мое!

– Ошибаешься.

– Да я в суд подам!

– Прекрасно! Теперь я вижу, что все правильно. Тебе деньги нужны, не я. Мы договоримся. Через суд или иначе. Ты – разумный человек. Интеллигентный. Давай разойдемся как интеллигентные люди. Без скандала.

– Значит, ты мне изменила?

Дере остановился наконец и посмотрел на нее в упор. Взгляд она выдержала и спокойно сказала:

– Да.

– Дрянь!

– Успокойся. Я ведь знаю: у тебя давно любовница.

– Бред!

– Только не ври.

– Я тебе не изменял!

– Но у тебя другая женщина.

– Я тебе не изменял!

– В мыслях да.

– Я хранил тебе верность! Мало ли… Мало ли, о чем я думал! Физически я тебе не изменил!

– Можешь больше не утруждаться. Дай себе волю, – усмехнулась она.

– А! Я понимаю, откуда ветер дует! Это все Клара! Она! Убью ее!

– Успокойся.

– Гадина! Клара Гадина! Не Гатина, а Гадина!

– Ты стал остроумным. Поздравляю. Слава богу, я не услышу больше про кораллы.

– Убью ее!

– Она ни при чем. Это я тебе изменила.

– Ты пожалеешь! Такие мужчины, как я, на дороге не валяются!

– Вот и отлично. Значит, я могу быть за тебя спокойна?

– Я ухожу, – торжественно сказал Дере.

– Ты можешь жить здесь. А мы с… С моим другом поселимся на даче. К осени будет видно. Или у твоей любовницы есть квартира?

– Сколько можно повторять? У меня нет любовницы!

– Но квартира у нее есть?

Альберт Дере рухнул на диван и застонал.

– У меня такое ощущение, что все это сон… Страшный сон… Мою жену словно подменили. Уехала нормальная женщина, добрая и покладистая, а вернулась ополоумевшая баба – вздорная, склочная…

– Надо было стеречь, – усмехнулась она.

– Что? – удивленно спросил Дере.

– Лампу.

– Какую лампу?

– В которой живет джинн. Исполняющий желания. Ты слишком долго пользовался мной, Алик. Ты меня не берег. А другие мужчины боялись подступиться. По-моему, ты никогда меня и не любил.

– Договорилась! Ты бредишь, Дуся. Но это пройдет.

– Нет.

– Пройдет, – уверенно сказал он.

Вместо ответа она принялась собирать вещи. Как долго продлится бракоразводный процесс? И как поведет себя Дере? Пока он держится достойно. Покричал, конечно. Но истерики не устраивает, за руки ее не хватает. Сидит, смотрит, как она запихивает в чемодан короткую кожаную куртку. Усмехается.

– Зимние вещи можешь оставить. Я думаю, это надолго не затянется. К осени ты сюда вернешься.

– Мечтай!

– Кстати, нам надо обсудить условия контракта. О котором я договорился. Позвони, как только успокоишься.

– Я спокойна. Что же касается работы… У меня другие планы. Творческие.

– Понятно: ваять любовника. – Дере усмехнулся. – Эх, Дуся! Все, что тебе нужно – это натура. В горнило своего таланта ты бросишь все: мужа, любовника, друзей, детей… Если они у тебя будут. Я потому и не хочу детей: им судьба быть несчастными, брошенными. В тебе и страсть-то проснулась потому, что вдохновение ушло. Все расплавится там, в горниле, и превратится в шедевр. На остальное тебе наплевать. Скульптура будет готова – и твое увлечение пройдет. Я представляю, что это. Он, конечно, молод, красив, говорит, что любит тебя. Разумеется, страстно. Но он не понимает, для чего ты живешь. Я это понимаю. – Дере ткнул пальцем в грудь. – А он нет. Вот потому ты и вернешься ко мне. А я тебя прощу, потому что ты – талант. Нет, Дуся. Ты – гений! А жить с гением – это искусство. Не меньшее, чем быть гением.

Маргарита Мун оторопела. Дере впервые так высоко отзывался о ее таланте. А вот ругал раньше много. Что это с ним? Какая муха укусила мужа, что он расщедрился на комплименты? Но какая теперь разница…

– Все. Я ушла.

– Давай, – вяло сказал Дере.

Она закрыла за собой дверь и пошла к лифту. Чемоданы были тяжелые. Попросить мужа донести их до машины? И как это будет звучать? «Милый, я от тебя ухожу, перевези мои вещи к любовнику и переведи все деньги на мой счет». Альберт Дере человек благородный, но всему есть предел. Ему тоже надо на что-то жить. Она старалась не думать о том, правильно ли поступает. Решение принято. Через три дня прилетает Сеси.

Как и обещала, она встретила его в аэропорту. Немного волновалась. А вдруг очарование развеется? Пляжный мачо не впишется в ландшафт огромного мегаполиса? Она увидит его и пожалеет о своем поступке. И что дальше? Сдать его в приют для бездомных животных? Нет, милая. Теперь ты за него отвечаешь. И он будет жить в твоем доме.

Эти три дня она тосковала, пыталась лепить, но за отсутствием натуры работа не шла. Она ждала Сеси. И вот он прилетел. Загорелый дочерна, в шортах и белоснежной футболке. На него оборачивались женщины: он был все так же красив. Нет, еще лучше! Она поняла, как сильно влюблена. В Москве догорала весна. Остаток мая тлел, не грея, но чадя. Солнце было жарким, но его закрывали облака. Люди невольно щурились: солнцезащитные очки только мешали при таком освещении. Ни день, ни сумерки. Чад. И – душно. У нее началась мигрень.

Увидев ее машину, Сеси сказал:

– Здорово!

Она пожала плечами: не бог весть что. Не самая дорогая. Но – новенькая. Спасибо Лимбо! Обивка салона была чуть темнее его глаз: голубая. Вместе они смотрелись: Сеси и машина. Он, вальяжно развалившись, сидел рядом с ней на переднем сиденье.

«В конце концов, он еще ребенок», – успокаивала себя Маргарита. Она немного волновалась. Каково это будет: жить вместе? Что такое жить с Дере, она знала. А с Сеси? Ведь он так молод!

– Ты поговорила с мужем? – спросил Сеси.

– Да. Мы разъехались.

– А когда развод?

– Нам надо делить собственность. Это через суд.

– А разве не все твое? Квартира, машина, дача.

– Мы покупали это вместе.

– А денег у тебя много?

– Достаточно. Я ведь работаю. И ты мне поможешь.

– Как скажешь. Я соскучился!

– Я тоже. – Она улыбнулась.

Дом ему понравился. Какое-то время он стоял у ворот, разглядывая особняк с улицы. Она загоняла машину в гараж. Сосед, проходя мимо, удивленно спросил:

– А вы кто, молодой человек? Здравствуйте.

– Добрый вечер. Я – новый муж Евы, – важно ответил Сеси.

– Новый му…

Карл Янович превратился в соляной столб.

– Сеси! – крикнула она, закрыв гараж. – Ну что же ты? Заходи!

– Маргарита Ивановна! – жалобно позвал сосед.

– Да? Что такое?

– Можно вас на минуточку?

Она вернулась. Сеси же вошел наконец в ворота и направился к высокому крыльцу.

– Этот юноша утверждает, что он ваш новый муж, – наябедничал Карла Янович.

– Да, это так.

– Но… как же? Ему же… э-э-э… лет двадцать.

– Двадцать три.

– Выходит, правду говорят? О распущенности людей богемы?

– А почему я должна это с вами обсуждать?

Она принялась запирать ворота. Карла Янович все не уходил. А когда наконец двинулся вдоль по улице, она усмехнулась: завтра об этом будут знать все. Весь поселок. О том, что Маргарита Мун ушла от мужа и будет жить теперь с двадцатилетним юнцом. Хит сезона! Скоро сюда нагрянут журналисты.

Когда она вошла в дом, Сеси спускался со второго этажа. В глазах у него был восторг.

– Какой огромный дом! Шикарно!

– Ты преувеличиваешь.

– Что ты! Я живу в однокомнатной квартирке на окраине, ты бы видела мою мебель!

– Тебе надо забрать оттуда вещи.

– Конечно! Ты и в самом деле не передумала?

– Нет. Я не меняю своих решений.

Она прошла в мастерскую. Сеси, как пришитый, за ней.

– Стань здесь, – велела она. И принялась поправлять лампу, пока свет не упал на его лицо под нужным углом. Отлично! Так она и думала! У него классический профиль, высокий лоб и замечательная линия губ. Верхняя похожа на изогнутый лук, ямочка между ней и носом четкая. А брови! Какой рисунок! Отлично!

– Разденься.

Он послушно снял футболку. Маргарита Мун прицелилась. Альберт Дере в молодости был не так хорош. Когда охотно позировал ей. Нос у него мясистый, губы сочные, торс мощный, талия не так тонка, мышцы не так рельефны. Нет, лампой Сеси не быть. А быть ему…

– Ева!

– Да? Что такое?

– Я устал.

– Уже?

– Автобус, самолет.

– Ах да! Я совсем забыла! Тебя же надо покормить!

Она прошла на кухню. Сеси следом.

– Ух ты! – сказал он. – Шикарно! Какая огромная кухня! В моей квартирке – шесть метров. А здесь… Ева, а ты умеешь готовить?

– Конечно! Я же в деревне родилась. Приходилось помогать матери по хозяйству. Готовкой я занималась охотно, мне нужна была печь.

– Что?

– Печь. Обжигать глиняные фигурки. Омлет будешь?

– Конечно!

Готовить она умела. И любила. Отвлекало. Думала она при этом о другом. Сейчас, к примеру, пауза была кстати. Она выбирала материал. Что бы пошло Сеси? Он слишком уж мягок для стали.

А если из синтетической смолы? И раскрасить? А может, отлить его из бронзы? Или все-таки глина? Но – хорош! Натура замечательная!

– Сеси, я заработаю на тебе состояние! – сказала она с чувством, перекладывая омлет из сковороды в тарелку.

– Надеюсь, ты со мной поделишься?

– Если будешь хорошо себя вести. – Она улыбнулась.

Он старался. Бурная ночь ее утомила. Даже работать утром не захотелось. «Эдак я совсем разленюсь», – зевнула Маргарита Мун, нежась в постели. Но во второй половине дня дело пошло. Жизнь налаживалась. Постепенно все приходило в норму.

Прошла неделя. Она работала, Сеси осваивался. Ленился он охотно. Подолгу стоять, позируя, она его не заставляла. Работала над деталями, отпустив модель на свободу. Черты его лица были у нее в памяти. Она видела это прекрасное лицо каждое утро. Каждый вечер. И каждую ночь. Это было вдохновение, но не такое, как обычно. Отравленное любовью. Она пока не понимала, хорошо это или плохо. Сердце сочилось сладким ядом, было чувство то ли опьянения, то ли отравления. Когда голова кружится, ноги подгибаются и даже тошнит. Она объедалась любовью. Пиршество длилось вот уже неделю.

Журналисты пока не беспокоили: началось лето, мертвый сезон. Она наслаждалась покоем и работой. Прошла еще неделя: тихо. Зато пожаловал Альберт Дере. Она этого ожидала. Неужели удержится? Ему же интересно взглянуть на ее любовника. Да и контракт надо подписать. Он приехал на машине и долго звонил в дверь. Она уже взяла за привычку вставать поздно, потому что засыпала теперь заполночь. Сеси был ненасытен, ведь ему абсолютно нечем было заняться. Только ею и ее телом. Он был молод и, казалось, неутомим. Бурные ночи отнимали у нее много сил, но остановиться она не могла. Ведь позади пятнадцать лет спячки. Она наверстывала упущенное.

В дверь все звонили и звонили. Она с трудом поднялась с постели и спустилась вниз, на первый этаж.

На пороге стоял Альберт Дере.

– Ну и вид! – Он покачал головой. – Ты здорова, Дуся?

– Да. Прекрасно себя чувствую!

– Оно и видно. – Дере хмыкнул.

– Зачем ты приехал?

– Как это? А контракт? Ты же не звонишь. А люди ждут.

– Ну хорошо. Заходи, обсудим. Только тихо. Сеси еще спит.

– Кто?!

– Сеси.

– Значит, его зовут Сеси. – Дере вновь хмыкнул. – Ну и имечко! Интересно взглянуть, что это за чудо. Он что – француз? Кого ты подцепила в Египте? Надеюсь, не венерическое заболевание?

– Кофе будешь?

– Да!

Она варила кофе, когда в кухню спустился Сеси. Он был в шортах, с голым торсом. Хорошенький, как купидон, изнеженный ее ласками. Глаза в лучах июньского солнца казались совсем светлыми, брови же, напротив, были черны как ночь. «Какие яркие краски!» – невольно подумала она. И тут же мысленно принялась перебирать палитру.

– Как пахнет! – зевнув, сказал Сеси. – Ева, я тоже хочу кофе! У меня поутру зверский голод!

Он направился к холодильнику, по-хозяйски хлопнул дверцей.

– Кто это? – Дере вытаращил глаза.

– Ева, а что он здесь делает? – не остался в долгу Сеси.

– Сеси, познакомься. Это мой муж, Альберт Валерианович.

– Как-как?

– Альберт Валерианович Дере, – сквозь зубы процедил тот.

– Сочувствую. Имечко у вас…

– Кто это говорит?! – взвился Дере. – Щенок с кошачьей кличкой!

– Ева, я вижу, твой муж очень нервный. Ему не нравится пить кофе в моей компании. Я подожду, пока он уйдет. Если что – крикни.

Сеси сделал себе пару бутербродов и ушел, оставив их с Дере наедине.

– Как он тебя называет? – переспросил муж. – Евой? Что это за имя?

– Нормальное. Не хуже, чем Дуся.

– Он ведет себя как хозяин!

– Сеси здесь живет. Он на своей территории, потому так себя и ведет.

– И ты это позволяешь?!

– Не нервничай. У меня все в порядке.

– Заметно!

– Пей кофе.

Он все-таки нервничал и проливал из чашки. Она молчала. Назревает скандал. Видимо, он не ожидал, что Сеси так молод и красив. Наконец Дере сказал:

– Я вижу, тебе не до работы.

– Отчего же? Я леплю новую скульптуру.

– Этого щенка?

– Сеси. Его зовут Сеси.

– Где ты его подобрала? На помойке?

– Если ты не сменишь тему, тебе лучше уйти.

– Хорошо. Покажи.

Она задумалась. В конце концов, Алик больше десяти лет ее менеджер. Сеси в искусстве ничего не понимает. Альберт Дере – дело другое.

Он бывал и за границей, на престижных выставках, аукционах, следит за тенденциями в современном искусстве, за тем, что хорошо продается. Она решилась.

– Пойдем.

И Дере был допущен в святая святых – в ее мастерскую. Она кивнула на неоконченную скульптуру: смотри. Он долго молчал. Это ее насторожило. Если бы Дере начал ругать ее работу, это было бы логично. И она бы успокоилась. Но он молчал.

– Ну, что скажешь? – не выдержала она.

– Тебе надо успокоиться.

– То есть?

– Я понимаю: тебя переполняют чувства. Когда мы с тобой поженились, было что-то подобное. Ты захлебываешься. Теряешь форму, Дуся. А ведь ты за нее так боролась! Но это уже не неоклассицизм. Это – кич! И ты опять промахнулась с руками.

– Убирайся вон!

– Не нервничай, – сказал теперь уже он.

– Вон, я сказала!

– Разве я в этом виноват? В том, что у тебя не получается? Это влюбленность тебе мешает. Ты ослеплена. Заметь: я не сказал «любовь». Любовью здесь и не пахнет. Ну хорошо. Хочешь – ставь в московском сквере это. Наплевать. Только одень его. Создай видимость благопристойности. Найдутся почитатели. Юноша и в самом деле красив. Я тебя понимаю… А о нем ты подумала? Что будет, когда все закончится? Когда скульптура будет готова?

– Я выйду за него замуж.

– Ты спятила!

– Ничуть. Я уже всем об этом сказала.

– Кому это «всем»? – оторопел Дере.

– Соседям. Весь поселок знает. Придут журналисты – я и им скажу.

– Дура!

– Счетовод!

– Никакого развода ты не получишь!

– А мы посмотрим!

– Да я тебя…

– Сеси!

Он влетел в мастерскую.

– Что такое?

– Альберт Валерианович уходит. Проводи его.

– Это мой дом! – заорал Дере. – Если захочу, я останусь!

– Дом мой, – возразила она. – Захочу – и квартира будет моя! И деньги мои!

– Размечталась! Да пусти ты меня! Щенок!

Дере попытался оттолкнуть ее любовника. Он был шире в плечах и тяжелее – но Сеси выше ростом, спортивнее, моложе и проворнее. Завязалась небольшая драка. В конце концов Сеси заломил Альберту Валериановичу руку и повел его к дверям. Дере ругался. В ее адрес сыпались проклятия.

А на следующий день нагрянули журналисты. Она давно их ждала. Лето летом, а сплетни желтой прессе нужны постоянно. Чтобы огонь пылал, в топку надо постоянно подбрасывать дрова. Полено по имени Маргарита Мун с марта месяца в деле, но, как оказалось, и до половины не сгорело. Только-только закончили с Лимбо – а она живые картины приготовила! А натура какова? Замелькали вспышки.

Сеси сначала растерялся от такого внимания, а потом вошел во вкус. Начал объяснять, где они познакомились и как собираются жить дальше. О скульптуре, которую лепит с него великая Маргарита Мун. В конце концов она велела:

– Заткнись!

И затолкала его в дом. Им удалось сделать несколько снимков и получить заявление двадцатилетнего юнца, что он собирается прописаться в ее особняке. И что скоро свадьба. Она задернула шторы и мысленно сказала себе в утешение: ничего, привыкнут. Неделя – и скандал утихнет.

На следующий день они с Сеси были на первых полосах газет.

– А я фотогеничен, – счастливо улыбнулся он, рассматривая фотографии.

Заголовки были впечатляющие. «За натуру платят натурой?» «Новая любовь Маргариты Мун – это надолго?» «Замуж за натурщика!» «Постигнет ли Сеси судьба Лимбо?»

– Твою мать! – с чувством сказала она. И отшвырнула газеты.

– А мне нравится!

– Зачем ты ляпнул, что скоро свадьба?

– Разве ты не собираешься за меня замуж?

– Собираюсь, но…

– Значит, я сказал правду!

А вечером нагрянула Клара. На этот раз без шампанского. Увидев ее, Сеси фальшиво сказал:

– Я пойду в гараж, посмотрю машину.

И испарился. Клара прошла в гостиную и, усевшись на диван, начала ей выговаривать:

– Ну знаешь! Могла бы предупредить!

– Зачем?

– Я твоя подруга! Могла бы посоветоваться!

– В таких делах совета ни у кого не спрашивают. Я влюбилась и решила, что нам с Сеси надо быть вместе.

– Но почему я обо всем узнаю из газет? Лучшая подруга называется! Ты разводишься с Дере, выходишь замуж, а я об этом узнаю последней!

– Ты должна быть счастлива. По-моему, с Сеси у тебя прекрасные отношения.

– Дуня! Опомнись! Положить плоды двадцатилетнего труда, деньги, славу, репутацию к ногам какого-то мальчишки! Это сильно! Слишком сильно!

– Но ты же сама хотела…

– Чего? Твоего развода? Я хотела не этого.

– Чего же?

– Чтобы ты наставила наконец рога этому ослу Дере. Чтобы ему было больно. Я ведь знала, что ты все ему расскажешь.

– За что ты его так ненавидишь? Что между вами произошло?

– Ничего, – ровным голосом сказала Клара. – Абсолютно ничего.

«Все», – поняла она и похолодела. Неужели у них был роман? Но когда? Пятнадцать лет она замужем, столько же Дере и Клара собачатся! Нет, здесь другое. Но что тогда?