Текст книги "Айсберг под сердцем"

– А вы у Доры спросили?

– Дора денек посидит в запасных.

– Чем я провинилась, Калерия Константиновна?! – вскинулась та.

– Это не мое решение, а главного тренера. Он хочет посмотреть в деле новых игроков.

– А вам не кажется, что уже поздно? На переправе коней не меняют, – тяжело дыша, сказала Женя Свиридова. – Да еще поставить ведущими Чен с Колупаевой!

– Каждый имеет право сыграть в команде, – пожала плечами Климова.

– Вы бы для начала определились со скипом: я или Зарипова. А там уж и у нас появится право голоса. В конце концов, капитан решает, с кем ему комфортнее будет играть.

– Это ты у Алины научилась? – спросила Климова.

– Я вас очень уважаю, Калерия Константиновна, но ставлю в известность, что отправлю запрос в Федерацию. Кто будет отвечать за провал сборной, если ключевые позиции в команде займут не обстрелянные на самом высоком международном уровне игроки?

– Вон как ты заговорила, Женя! – удивленно сказала Климова.

– Вы знаете, почему я так говорю!

– Шантажировать меня вздумала?!

– А почему вы одна все должны решать?

– Потому что это моя работа!

Почувствовав, что страсти чересчур накалились, обе вдруг резко замолчали.

«Ничего не закончилось с уходом из олимпийской сборной Лукашовой, – подумал Алексей. – Напротив, все только начинается».

– Перерыв на обед, – скомандовала Климова. – Поешьте как следует, отдохните…

– Хорошо, не указала, что именно нам надо есть, – проворчала Женя, первой направляясь в раздевалку принять душ.

– Вася! – Климова обернулась. – Тренировка окончена!

– Можно я останусь, Калерия Константиновна? – попросила Чен.

– Твое дело, конечно, но не устанешь ли ты так, что на вечерней тренировке будешь никакая?

– Да что вы! Я вообще не устаю! Никогда!

– Вот еще одна выискалась, – тихо сказала Роза Маркович. – Прямо подметки на ходу рвет.

– Замолчи! – резко одернула ее Калерия Константиновна. – Тебе бы ее упорство!

– В спорте далеко не все решает трудолюбие, нужен еще и талант, – отчетливо произнесла Маркович.

Алексей напрягся. Их мирок тесен, все спортсменки, похоже, знают, почему ушла из легкой атлетики Климова. Это прямой намек: командуешь нами, а самой таланта не хватило, чтобы побеждать. Ай да тихоня! Ай да неудачница! Поддела железную леди!

Видимо, все это поняли, потому что повисла неловкая пауза. Но Климова сдержалась. На Розу она не наорала, предпочла ее замечание проигнорировать.

– Ты чего тут прячешься, Леха?

Он вздрогнул: дядя Гриша! Вот кто главная помеха в работе! Имеется в виду, в работе сыщика. Алексей успел узнать много интересного, пока айс-мейкер ему не мешал.

– Я не прячусь, просто жду, когда они уйдут.

Он поднялся.

– Так ведь ушли уже! – удивился дядя Гриша.

– Да, но мужчины еще там.

– Они нам не помешают. Идем, глянем, как там девки лед перемесили, – подмигнул ему дядя Гриша. – Кое-где надо подправить, а пэбблы заново наносить.

Алексей покорно пошел переобуваться. Он уже стал привыкать к своей новой обуви. Дядя Гриша наверняка предложит поиграть. Хотя бы попробовать. Придется пойти ему навстречу, контакт только-только наладился, нельзя его терять.

Калерия его заметила, но сделала вид, что очень спешит. Алексей понял: ей сейчас не до нежностей. Маркович здорово ее поддела. Неужели Роза поняла, что ее шансы попасть в сборную нулевые? Маркович уже тридцать лет, понятно, что с большим спортом пора завязывать. Может, она винит в своих неудачах тренера? В том, что Калерия не дала ей шанса? Надо спросить у дяди Гриши. Тот знает всех, а Маркович с Климовой вместе уже давно. Айс-меркейр дал меткую характеристику Рите Майоровой, много рассказал о конфликте между Климовой и Лукашовой, даже поведал о некой Алене, которую Калерия выжила из спорта. Похоже, дядя Гриша знает все и всех. Алексею повезло, что его определили именно к нему в помощники.

– Эй, ты!

Он оглянулся: Мухин. Странная у мужика внешность. Волосы пегие, будто отдельные пряди выгорели на обжигающем солнце и из черных стали рыжими. Но каким образом, если человек вот уже двадцать лет зимним видом спорта занимается и со льда в сезон не уходит? А сейчас как раз зима. Может, седина такая? Всякое в жизни бывает. И радужная оболочка глаз у Мухина какая-то рваная, похожа на грозовые облака, сквозь которые просвечивает то же ослепляющее солнце. Черная с золотом. Интересное сочетание. Красавцем Леонида Мухина не назовешь, слишком уж крупный у него нос и кустистые, широченные брови, но внешность приметная. Женщинам такие мужики нравятся. Грубоватые, надежные, как скалы на безлюдных островах, хотя и такие же мрачные.

– Я сказал: эй, ты. Не ослышался. Иди-ка сюда, – позвал Мухин.

– Меня вообще-то Алексеем зовут.

Он не спеша подошел, и теперь они с Мухиным стояли друг против друга.

– Как-как? Не запомнил. Катни-ка ко мне во-он тот камешек! – Мухин повелительным жестом указал на противоположный бортик.

– А зачем? – поинтересовался Алексей.

– А кто ты такой, чтобы вопросы задавать? – ощерился Мухин. – Делай, что велят, и пошевеливайся!

– Вон мой начальник, – Леонидов кивнул на дядю Гришу.

– Для тебя здесь все начальники, понял?! – заорал Мухин. – А я – тем более! Ты знаешь, кто я?!

– Нет, – ответил Алексей. – Представьтесь, пожалуйста.

– Я те щас отрекомендуюсь! – Мухин сжал кулак.

– Леня, остынь, – миролюбиво сказал дядя Гриша. – Не по-спортивному себя ведешь.

– А ты цыц, говнюк! Это ты их свел! Где ты только откопал такое… такое… – Мухин захлебнулся злостью.

– Говнюк уже был, – напомнил ему Алексей. – У вас, похоже, небогатый словарный запас? Подсказать?

– Ах ты…

Алексей рефлекторно сжал кулаки. Как поступить? Ответить? Тренировки по рукопашному бою он никогда не пропускал, и хоть подрастерял былую форму, но навыки-то остались! Но если он сейчас ударит в нужную точку, Мухин поймет, что «любовник» Калерии Климовой не ведерко с краской всю жизнь носил. Мухин, конечно, здоровый, но на один удар Алексея хватит. Может получиться эффектно. Интересно, Лера уже ушла или задержалась, услышав, как они сцепились?

Ох, какое искушение! Есть возможность покрасоваться перед женщиной, которая ему безумно нравится! Надо хотя бы попытаться ее завоевать. Но тут дядя Гриша проявил невиданное проворство и встал между ними.

– Леня, Леня, что с тобой? Хватит нам уже на поляне драк. Что вы все как с цепи сорвались? – почти ласково попенял коротышка Мухину. – Вы же керлеры. Да прояви ты благородство. Выбирает всегда женщина, при чем здесь он-то?

– Пошел к черту! – Леонид смахнул дядю Гришу с дороги, как перышко. – Слушай сюда, как тебя там. Ты завтра же отсюда свалишь, понял?

– Нет. Я на работе, – спокойно ответил Алексей.

– Я тебе нарисую в трудовой все, что ты захочешь, – оскалился Мухин. – Причем задаром.

– У меня здесь не только работа, но и любимая женщина. – Леонидов нарочно пошел на провокацию. Краем глаза он увидел: Калерия задержалась.

– Да я тебе все кости переломаю! – двинулся на него Мухин. – Ты у меня в больнице будешь лежать до конца этих сборов! Раз не хочешь по-хорошему…

Все-таки он здоровый. Алексей отметил это, когда перехватил нацеленную ему в челюсть, сжатую в кулак огромную руку. Мухин всерьез решил приложить соперника головой о лед. Рядом, открыв рот, стояла племянница Леонида, Василиса Чен. И не трогалась с места. И тут дядя Гриша схватил щетку, которой керлеры метут лед, и изо всей силы огрел ею по спине Мухина. Раз, другой, третий…

– Ты что?! – обернулся тот. Алексей разжал кулаки.

– А ну, пошел! – дядя Гриша воинственно нацелился на Мухина щеткой. Это выглядело очень смешно: карлик пытался напугать великана, да еще предметом, который больше подходит женщине! – Пошел отселева, ханурик!

Леонидов чуть не расхохотался. Ну и словечко его защитник отыскал! И все тычет шваброй в разъяренного медведя. Но Мухину, видать, было не до смеха.

– Ах ты, сморчок! Ты чего вытворяешь?!

– А ну, прекратите цирк! – зазвенел вдруг голос Климовой. – Леонид Георгиевич, вы теряете свой авторитет в глазах спортсменов! Это мальчишество какое-то!

Мухин, тяжело дыша, опустил руки. Спортсмены и в самом деле пересмеивались. Сцена получилась не грозной, а комичной, и главным шутом в ней выглядел Мухин. Его отмолотили по хребту щеткой, да еще и на глазах у любимой женщины! И кто? Какой-то, по его же выражению, сморчок! Мухин понял это и побагровел.

– Калерия Константиновна, нам с вами нужно срочно провести совещание, – пробасил он.

– Совещание – пожалуйста! – ледяным тоном сказала Климова. – Хотя совещаться нам давно уже незачем. Если только о вашей племяннице… – она посмотрела на Чен.

– Я именно это и имел в виду.

– Оставьте человека в покое, – она кивнула на Алексея. – Он пришел сюда работать и будет работать. Если вы им недовольны – делайте замечания. А отдавать бессмысленные распоряжения и тем более угрожать расправой… Леня, да ты ли это? – не удержалась Климова. – А ну приди в себя!

– Извини… те. Все, – выдавил из себя Мухин. – Больше это не повторится.

– То-то, – удовлетворенно сказал дядя Гриша и опустил наконец щетку, Калерия с Мухиным ушли. Спортсмены, уже не сдерживаясь, стали ржать, как кони.

– А ты, дядь Гриш, молоток! – хлопнул айс-мейкера по плечу кучерявый парнишка. – На Мухина – с метелкой!

– И ведь напугал!

– Да еще как!

– Ха-ха!

– Да ну вас, – отмахнулся дядя Гриша. – Валите отсюда, не мешайте работать!

– Да тебе теперь срочно в телохранители надо переквалифицироваться!

– В вышибалы!

– У нас в спортбаре место вакантное! Я тебя порекомендую! Скажу, не мужик – зверь!

– А ты чего лыбишься? – накинулся айс-мейкер на своего помощника.

– Так… Смешно, – Алексей не удержался и хмыкнул.

– Смешно бы тебе было, если б Ленька по морде съездил! Сейчас бы уже в госпиталь везли!

– Живой же, – улыбнулся Алексей. – Вот уж не знал, что вы мной так дорожите.

– Тобой, как же! Я репутацией нашей дорожу! Совсем очумели! Цивилизованно надо такие вопросы решать! По-спортивному!

– Так ведь любовь! – переглянулись спортсмены и снова заржали.

– А ты, дядь Гриш, знаешь, что такое любовь? – подмигнул все тот же кучерявый остряк.

– Знаю, да тебе не скажу, – огрызнулся коротышка.

– О! Дядя Гриша дает сегодня вечером мастер-класс по любви! Надо афиши повсюду развесить!

– Ха-ха!

– А ну, пошли отсюда! – айс-мейкер вновь замахнулся щеткой.

– Парни, валим! Акела вышел на охоту! Так у нас на Олимпиаду некому будет ехать! Всех положит!

– Здоров!

Керлеры, смеясь, ушли. Когда они остались одни, дядя Гриша хмуро сказал Алексею:

– Только не думай, что Ленька тебе это спустит.

– А что он может сделать?

– Ты пойми: ведь он ее давно добивается. Из-за нее так и не женился. Лерка ему Климова предпочла. Это было, еще когда они все трое беговую дорожку топтали, лет двадцать назад. Когда Климовы разбежались, Ленька был уверен: настал его черед. Баба одинокая, разведенка, самое время ее приласкать. А она его послала. Даже слух пошел, что Климова, мол, лесбиянка.

– Серьезно? – уставился на него Алексей.

– А то! Вот Ленька и озверел. У него репутация бабника. Получается, он всех в койку может уложить – а ее нет.

– Так, может, она нарочно? – предположил Алексей. – Я, мол, за мужиком, какой бы он ни был, в очередь становиться не буду.

– Нарочно, не нарочно, чего теперь гадать? – вздохнул дядя Гриша. – Только ты поосторожнее.

– Неужели он будет мне пакостить?

– Кто? Ленька? – уставился на него дядя Гриша. – Скажешь тоже! Мухин – мужик. А ты – «пакостить». Если уж он выйдет, то в лоб, на таран. Ох, что-то будет! – покачал головой айс-мейкер. – Ну и каша у нас заваривается! И кой черт тебя только принес?

«Вы, – чуть не проговорился Алексей. – Точнее, ваши хваленые керлеры. Девушка-то до сих пор в коме. И это сделал кто-то из вас. И я не уйду отсюда, пока не узнаю кто».

Энд четвертый

Леру он перехватил в столовой. Едва не опоздал: спортсмены уже уходили, и старший тренер женской сборной тоже. Канадцы, главный со своим ассистентом, в столовую не торопились, может, вообще питались отдельно, по спецменю. А Леонидов с дядей Гришей подзадержались. Айс-мейкер все никак не мог успокоиться и явно тянул время, зная, что спортсмены обедают рано. Снова встречаться с Мухиным дяде Грише не хотелось.

– Вот чего я полез? – бурчал он, разбрызгивая по ледяной дорожке воду из лейки. – Ты мне кто? Может, родственник? Знакомы мы с тобой без году неделя, толку от тебя чуть, пока одни только проблемы. А Леньку Мухина я сто лет знаю. Я как раз из большого спорта уходил, когда он туда пришел. Пацан еще был зеленый, но уже с характером! Как же! Чемпион!

– А что он выиграл? – не удержавшись, спросил Алексей, когда его начальник присел на скамейку передохнуть.

– Окромя чемпионата мира, ничего, – усмехнулся дядя Гриша. – И то по юниорам.

– С ним-то что случилось? – удивился Леонидов.

– Так ведь Лерка ему отказала! Я ж тебе говорил.

– Ну и что? Подумаешь, трагедия!

– Это у тебя, видать, с бабами все просто, – бросил на него внимательный взгляд дядя Гриша. – Хотя по виду не скажешь. А для иных это трагедия, – он тяжело вздохнул. – Тогда и времена были другие. Это сейчас, куды ни глянь – одни трусы! Тьфу! – сплюнул он. – А тогда баб не клеили, не пикапили, не снимали, за ними ухаживали. Их добивались. Особенно таких, как Калерия.

– Да что в ней такого особенного?

– Как же? – удивился дядя Гриша. – Тогда ведь далеко не каждый за границу-то ездил, а она к своим двадцати годам полмира исколесила. Машина, квартира, одежда вся оттуда… И много ты среди спортсменок такого уровня видел красавиц? То-то. А теперь он Ваську к ней сует, Ленька-то.

– Зачем?

– Чтобы поближе быть. Слыхал? Калерия Константиновна, нам надо провести срочное совещание относительно моей племянницы, – передразнил дядя Гриша.

– Да, слышал, – кивнул он.

– А ты, я вижу, не ревнуешь, – удивленно протянул айс-мейкер.

«Идиот, – мысленно отругал себя Алексей. – Конечно, я должен ее ревновать!» И поспешил реабилитироваться:

– Ревную, конечно. Просто я Мухина испугался. Здоровый он.

– А вот врать нехорошо, мальчик, – печально сказал дядя Гриша. – Нет, ты не испугался. Это-то меня и удивило. Я думал, уши прижмешь и отползешь. А ты ему, похоже, врезать хотел. Это Мухину-то! Ленька сильный, как черт, и горячий, чуть что – сразу в дыню. Вот и все его переговоры: прав тот, кто сильнее. С ним никто связываться не хочет. А у тебя, я вижу, мышца́ напряглась. Лицо аж одеревенело. Ну, думаю, будет дело! Ты кем раньше работал-то? – в лоб спросил айс-мейкер.

– Да везде, – заюлил Алексей. – Охранником одно время служил.

– А чего охранял?

«Мать твою! Мирное население от маньяков!» – чуть не сорвался он. Но, сдержавшись, сказал:

– Да какая теперь разница?!

– Ох, непростой ты парень, Леха, – покачал головой дядя Гриша. – Ох, и не простой. Не наш ты.

– Чего тогда со щеткой на Мухина полез? – Алексей незаметно перешел на «ты».

– Вот и я думаю: с чего это меня пробило? Ладно, идем обедать. Пора уже.

«Интересно, насколько быстро распространяются здесь слухи?» – гадал Алексей по пути в столовую. И, судя по смешкам, которыми их встретили, понял: очень быстро. Героем дня был, конечно, дядя Гриша, а лузером Мухин – это ему на глазах у всех настучали щеткой по хребту. В столовой его не было, тренер мужской сборной, видимо, решил пропустить обед.

Увидев дядю Гришу, керлеры вскочили и вытянулись в струнку:

– Салют, генерал! А боевая щетка где? Мы думали, ты теперь с ней не расстаешься!

– Ха-ха!

– Ничего, через пару деньков забудут, – пробурчал айс-мейкер, идя к столику на двоих.

Алексей увидел, как Климова вместе со своими подопечными направляется к выходу, и поспешил на перехват.

– Лера!

Она обернулась:

– Идите, девочки, я сейчас.

– Я тебя искал.

– Здесь много мест, где я могла бы от тебя спрятаться, – усмехнулась она. – Трудно догадаться, что я рано приду на обед? Однако ты не спешил.

– Это меня не спешили. Дядя Гриша не хотел встречаться с Мухиным.

– Видимо, желание это обоюдное. Как видишь, Лени здесь нет.

– Лера, я хотел поужинать вместе.

– Где? – в упор спросила она.

– Хотя бы здесь.

– Хорошо, – кивнула Климова. – Как обычно, в семь.

– Спасибо! – обрадовался он.

– Значит, нашел себе заступника, – сказала вдруг она.

– Я бы и сам справился.

– Сомневаюсь.

– Неужели ты думаешь, что я его испугался?

– Если бы испугался, я бы не стала вмешиваться.

– Тогда зачем вмешалась? Это же в твоих интересах: я бы полез в драку и выдал себя. И тебе стало бы проще.

– Вот я и боролась с искушением уйти и ни во что не лезть. Разбирайтесь сами, два глупца, – сказала она в сердцах. – Леша, тебе-то зачем это надо? Чтобы все поверили в легенду, будто ты безработный неудачник? И ради этого стоит разбить голову о лед и попасть в больницу?

– Я бы ему этого не позволил, – серьезно ответил Алексей.

– Леня не мальчик для битья, – покачала головой Калерия. – Я с ним, конечно, поговорю…

– Не надо, – тихо сказал он.

– Почему? Ведь на самом деле между нами ничего нет. Зачем рисковать?

– Затем, что есть, – упрямо ответил он.

– Не поняла?

– Я серьезно. Это больше не игра. То есть не легенда. Поэтому не надо ни с кем говорить. Если ему это не нравится – пусть попробует мне помешать. Ударит – я отвечу.

– Ты с ума сошел! – вспыхнула Климова.

– А ты? Как ты себя чувствуешь? – он взял ее за руку.

– Нормально! Пусти!

– А вот дядя Гриша говорит…

– Здесь не место для таких разговоров!

– Хорошо, я подожду до вечера, – он разжал руку.

Она ушла, нет, убежала.

– Поссорились или помирились? – подмигнул дядя Гриша, когда он вернулся за столик.

– Во всяком случае, свидание она мне обещала.

– Ох, Лешка, смотри, не упусти ее! Второй такой может больше и не встретиться.

– Я знаю.

Он чувствовал опьянение, хотя не брал в рот ни капли спиртного вот уже несколько дней. Но в голове стоял туман, сердце билось чаще, чем обычно, иногда он совершенно бессмысленно улыбался и походка становилась неровной. Он сам не понимал, куда идет, зачем? Состояние было подвешенное, такое бывает, когда человек не уверен в ответе: да или нет? То ему кажется, что та, о ком он все время думает, чувствует то же самое, а то вдруг прошибет холодный пот: нет, этого не может быть! Это было бы слишком большое счастье! Но от одной только возможности этого счастья делается так хорошо, что на лице и появляется бессмысленная улыбка. Вот такое у Алексея было сейчас состояние. Он даже забыл, зачем сюда приехал.

«Я не доживу до ужина», – думал он, понуро сидя над полной еды тарелкой.

– Ты бы пошел, вздремнул чуток, – посоветовал ему дядя Гриша.

– А как же работа?

– Работа от нас никуда не убежит. Тебе небось тяжело с непривычки-то. Поднялся в полшестого.

– А куда деваться? Надо привыкать. Постой… А мы и в самом деле раньше полуночи со льда не уйдем? – испугался Алексей.

– Ты разве потренироваться не хочешь?

– Потренироваться?

– Камни покатать. Попробовать на зуб, каково это.

– Хочу, но… Да, наверное, хочу, – с досадой сказал Алексей. Вряд ли Лера согласится прийти сегодня к нему в комнату. Или все же согласится?

– О ней думаешь? – догадался дядя Гриша. – Придет, не придет?

– Да, – не стал увиливать он.

– Что ж… Я у тебя после ужина еще разок спрошу: какие твои планы? У нас вообще-то любовные романы не приветствуются, – буркнул айс-мейкер. – Особенно между начальством и подчиненными.

– Выходит, Лера подставляется? – сообразил Леонид.

– Выходит, так.

– Я об этом не подумал.

– А надо.

«А надо». Надо думать, что можно делать, а чего нельзя. Пока они только играют в любовь, у Леры есть оправдание. Рано или поздно все откроется. И все узнают, что мужчина, с которым она якобы крутила роман, на самом деле сотрудник полиции. И он прибыл на базу с конкретным заданием: найти того, кто покушался на Алину.

Если же все будет по-настоящему…

Он знал, что надо остановиться, но не мог. Потом он понял, что именно с этого момента все и пошло наперекосяк. Когда он, вопреки своему огромному опыту и интуиции и наплевав на все, стал открыто добиваться женщины, о которой даже думать не имел права. Потому что мысли путались и все его расследование летело к чертям. Если бы он тогда остановился…

Придя в свою комнату, Алексей лег, потом встал, потом снова лег. Дядя Гриша дал ему два часа. Это казалось неслыханной щедростью. Но и толку от Алексея сейчас было чуть. Пока он только учился, переваривал полученную информацию и набирался сил, чтобы к вечеру обрести форму. Ему предстоял ужин с Лерой и первая тренировка с дядей Гришей. И Алексей решил пару часов вздремнуть.

«А как же Лера?»

Он вскочил, словно из матраса выбилась пружина и больно ударила в спину. Кинулся к шкафу и торопливо стал вынимать оттуда футболку, шорты, легкий спортивный костюм и кроссовки для зала. За обедом Алексей почти ничего не ел, поэтому не беспокоился, что будет тяжело. То есть он знал, что будет нелегко, но решение было принято.

Он пошел в тренажерный зал. Поскольку это спортивная база, возможностей для самосовершенствования здесь хоть отбавляй! Бассейн с двадцатипятиметровыми дорожками, Ледовый дворец, спортзал для тренировок: футбол, баскетбол, волейбол. Уличные площадки, где спортивные снаряды стояли прямо под открытым небом. Хочешь – солнышко крути на турнике или упражняйся на брусьях, а можешь проделать серию силовых упражнений, хотя зимой легко и дыхалку сорвать, на морозе-то. Тем не менее все спортивные площадки были заботливо расчищены от снега. Спорту здесь отдавали приоритет. И, конечно, в каждом корпусе, независимо от того, кто там жил, спортсмены или обслуга, имелась тренажерка.

Алексей решил начать с малого. С обычной беговой дорожки. Встал на нее, примерился, выбрал режим.

«Когда-то у меня это неплохо получалось… – думал он, перебирая ногами. – Это и многое другое. Например, я знал, как влюбить в себя женщину… Знал, почему люди не летают… И почему они летают… А теперь я знаю лишь два кодекса: Уголовный и Семейный. Зато назубок. Но с этим надо что-то делать! Черт возьми, видимо, это и называется кризисом среднего возраста…»

К себе в комнату он вернулся через сорок минут, весь в поту и совершенно без сил. И поплелся в душ. Лиха беда – начало. Главное, не останавливаться.

Если бы не Лера, он никогда бы на это не решился. Слишком уж тяжело. Но он очень хотел ей понравиться, потому что она тоже хотела понравиться ему. Этот свитерок с укороченными рукавчиками – далеко не случайный выбор. И на Мухина она накричала тоже не случайно. Испугалась, что Алексей грохнется на лед и выйдет из игры. А ей, похоже, этого не хочется.

…Дядя Гриша встретил его, как обычно, бурчанием:

– Отоспался?

– Да, подремал.

– Тогда давай за работу.

В общем, к вечеру он еле ноги передвигал. В таком виде и пришлось идти на свидание к любимой женщине. «Либо помру, либо превращусь в человека», – думал он, еле сдерживая зевоту. Весы показали, что за прошедшие два дня он потерял два килограмма. Правда, за ужином может легко это наверстать. Но он твердо решил держаться взятого курса. Все тело болело, особенно пресс с непривычки. Алексей не удержался-таки и как следует поработал на одном из тренажеров. Хорошо, что этого никто не видел, форма новоявленного бодибилдера была далека от идеала. А завтра Алексей решил начать с гантелей, постепенно увеличивая их вес. Бацилла спорта оказалась заразительной. Жить среди спортсменов и страдать одышкой – это унизительно. Тем более бывшему спортсмену. Хотя Алексей ничего толком не выиграл, но те ощущения он помнил до сих пор. Чувство, когда прибегаешь к финишу первым, не сравнимо ни с чем.

Лера встретила его с прохладцей. Но почувствовав, что все на них по-прежнему глазеют, изобразила на лице приветливую улыбку:

– У тебя усталый вид.

– Я в тренажерку заглянул, – небрежно сказал он.

Она удивленно вскинула брови:

– А я думала, ты после обеда спал… Это Мухин тебя подстегнул обрести хорошую физическую форму?

– Нет. Ты.

Она вспыхнула. Но поскольку он отошел к лоткам за едой, оставила его слова без комментариев. Когда Леонидов вернулся, она удивленно посмотрела в его тарелку и спросила:

– Алексей Алексеевич, что случилось? Зачем вы меня провоцируете?

– Я не провоцирую. И не надо на «вы», я тебя прошу.

– Ты опять похож на мальчишку, – рассердилась она. – На мальчишку, который увидел в витрине магазина красивую машинку и выклянчивает ее у мамочки.

– Я не выклянчиваю, – обиделся он. – И я против того, чтобы ты сравнивала себя с предметом неодушевленным.

– Понятно: препятствия к любви только усиливают ее, – усмехнулась она. – Особенно наличие соперника. Так вот: у меня с Мухиным ничего нет и не было.

– Я знаю, – спокойно сообщил он. – Могу только добавить: и не будет.

– Ого! А ты самоуверенный!

– Зарабатываю очки. Помнится, ты сказала, что во мне нет ни единого качества из тех, которые ты ценишь в мужчине.

– Ба! У тебя прекрасная память!

– Вот видишь: ты открываешь во мне все новые и новые достоинства. То ли еще будет!

– Итак, ты упрямый, злопамятный, себялюбивый, – принялась перечислять она. – Еще и драчун. Не налети на Леньку дядя Гриша – была бы драка.

– Я еще и умный, – гордо сказал он и вонзил вилку в цыплячью грудку.

– И обжора, – ласково попеняла Лера.

– А то!

– Что голубки, воркуете? – раздался над ними грозный голос.

Алексей поднял голову: дядя Гриша.

– Постыдились бы! На вас вся столовая пялится! У нас тут, между прочим, спортивный режим, а не бордель!

– Тихо ты, – вздрогнул Алексей. – Мы просто разговариваем.

– Видел я, о чем вы разговариваете. Да и все видели. Хватит ее глазами облизывать, – рассердился айс-мейкер. – Да и ты, девка, в тарелку смотри, а не мужику в штаны!

– Вы забываете, с кем говорите! – отчеканила Климова. – Я старший тренер, а не девка!

– Тьфу! – сплюнул дядя Гриша. – Хоть бы заради приличия за разные столы сели! Я, Лешка, спросить подошел, как договаривались: ты сегодня в койку али на поляну?

– Что за намеки! – разозлился Леонидов.

– Спать ты собираешься или играть? Какие такие намеки? Это у тебя в мыслях сам знаешь что. А все другие нормальные.

– Лера, какие у нас планы на вечер? – посмотрел он на Климову.

– Я не знаю, какие планы у вас, Алексей Алексеевич, лично я собираюсь выспаться перед завтрашней игрой. Мы экспериментируем с составами команд, и это очень ответственная работа. И она прежде всего остального, – с намеком сказала она.

– Понял. Я могу тебя хотя бы проводить до дома?

– На улице холодно.

– А мне показалось, потеплело.

– Хотя прогулка на свежем воздухе и в самом деле может оказаться полезной, – пропела Климова. – Я подумаю.

– Слушай, парень, отведи ее домой и топай в Ледовый дворец, – разозлился дядя Гриша. – Я тебя там жду. Она еще выпендриваться будет! Хочу – не хочу, надо – не надо. То Лешенька, то Алексеевич. Ишь ты! Старший тренер! Ты, Лерка, доиграешься.

– Сегодня у нас в роли третейского судьи дядя Гриша, – насмешливо сказала Калерия. – А еще говорят, вы мастер-класс по любви собирались дать. С картинками или как?

– С натурой, – брякнул айс-мейкер. – Вот вас и выставлю как наглядное пособие. Сами покажете, что и где.

– Хорошая мысль, – похвалил Алексей. – Я готов!

– Я пойду за десертом, – Калерия поднялась, чтобы скрыть смущение.

– Я приду, – сказал он дяде Грише, глядя, как она идет к лоткам с мороженым. – Похоже, свидание срывается.

– Извини, что помешал, – насмешливо бросил тот.

– Она просто сегодня не в духе. А я решил заняться спортом.

– Я тебя жду, Леша, – просто сказал дядя Гриша и направился к выходу.

«Так он «за» или «против»? – напрягся Алексей. – Ничего не понимаю! Я, кажется, вообще ничего не понимаю…»

…На улице и в самом деле потеплело. Было уже не так студено, да и ветер стих. Самое время для романтических прогулок, когда под ногами мерно поскрипывает снег, а щеки щекочет легкий морозец. Когда редкие снежинки ласкают лицо, трогая лоб и губы, а в особенности кончик носа, и приятно их холодят. Когда деревья похожи на огромные медовые леденцы в звенящем инее, подсвеченном красными и желтыми фонарями. Этакие петушки на палочке, заманчиво выглядывающие из темной коробки, в которую превратила спортбазу стремительная декабрьская ночь. И – ни ветерка.

– До чего же красиво! – не удержался он.

– Да, красиво, – согласилась Лера.

– Знаешь, я давно уже перестал реагировать на смену времен года, – пожаловался Алексей. – Раньше томился, словно жаркое в русской печи, истекая тоской: весной – по звонкой капели, глубокой осенью – по снегу. Едва он выпадет, радовался, как ребенок.

– А ребенком не радовался? – подколола она.

– Я тебе о романтике, а ты… – слегка обиделся он.

– Тогда при чем тут жаркое?

– Я на диете. Поэтому все время невольно думаю о еде.

– Я заметила, – лукаво сказала Лера. – Что на диете.

– Я даже не понял, когда это началось. Мне уже ничего не интересно, ничто не волнует. «А, снег выпал… Резину, дурак, так и не поменял. Весна пришла? Ну, жди обострения у всяких там маньяков!» Вот и все мои мысли. А радости нет. Когда-то я сказал сгоряча: жизнь состоит из сна, еды и проблем…

– Как-как? – рассмеялась она. – А ведь верно!

– Нет, Лера, есть еще и красота, которая, как говорят, спасет мир. И сегодня я ее наконец заметил. Хотя устал как собака, намерзся, перенервничал.

– Я тоже… перенервничала.

– Да слышал я! – с досадой сказал он.

– Что слышал? – сразу насторожилась Климова.

– Как Маркович тебя подколола.

– Так ты еще и подслушиваешь?!

– Это моя работа.

– Ну и что? Ты уже понял, кто бросил камень в Лукашову?

– Прямо по Библии получается, – поморщился он. – Бросил камень…

– Потому что Алине пришло время собирать их, эти камни, – спокойно сказала Климова. – Она последнее время вела себя безобразно.

– А ты? Ты, что ли, без греха?

– Тебе дядя Гриша что-то рассказал? – настороженно спросила Климова.

– Он все время что-то рассказывает. А я слушаю. А слушать, Лера, я умею.

– И какие будут выводы из всего услышанного тобой сегодня?

– Выводы такие, – он нагнулся и взял горсть снега, чтобы слепить из него комок. – Ты знаешь, кто будет играть в олимпийской пятерке. Мысленно ты ее уже составила. На доске пять фигур: белый король, иначе скип, черный король, он же вице-скип, белая ладья – ведущий, второй номер – черный слон, и маленькая черная пешка, запасная, которая вполне может оказаться проходной. И каждой из этих фигур ты уже дала имя. Твоя задача – очень тонко донести свою мысль до мистера канадца. Потому что ему, по сути, наплевать. Он никого из этих девочек не знает, для него все они – на одно русское лицо. К которому в глубине души он испытывает хорошо если просто безразличие, а не отвращение. Они для него – куклы в коробке. Поиграет и бросит, слава богу, если ни одну не сломает. И если ты грамотно поведешь свою игру, ты выиграешь партию. Потому что ты умная. У тебя уже есть план, я в этом уверен, – он с досадой отшвырнул снег, который оказался слишком перемороженным. Калерия слушала очень внимательно.