Текст книги "Попробуйте позвонить позднее"

Наталья Андреева
Попробуйте позвонить позднее

Абонент не отвечает…

– Малыш, мне надо уехать на пару дней.

– Куда? – безразлично спросила она, стоя спиной к мужу у кухонной плиты.

– В командировку.

– А… – И она ловко перевернула мясо.

– Ты будешь скучать?

– Ну конечно! Тебе бифштекс с кровью или просто хорошо прожаренный?

– Мне все равно.

– Нет, ты должен сказать мне: как пожарить мясо?

– Неужели это так важно?

– Ну конечно!

– А моя командировка тебя не волнует?

– Волнует, конечно. – Она улыбнулась. – Но ведь это же не в первый раз. Ты постоянно куда-то уезжаешь. На день, на два, бывает, что на неделю. Я привыкла. Разумеется, я буду скучать. Мы будем скучать. Я и Бельчонок. Но ведь все будет хорошо?

– Да, конечно. Все будет хорошо.

– Так как пожарить мясо?

– С кровью.

– А раньше ты любил хорошо прожаренный бифштекс!

– Инна…

– Что?

– Посмотри же на меня, наконец!

– Погоди. Если ты хочешь мясо с кровью…

– Я хочу, чтобы ты на меня посмотрела. Хочу увидеть твои глаза.

Она аккуратно положила на разделочный столик тефлоновую лопаточку и с улыбкой повернулась к мужу:

– Дорогой, что случилось?

«Папа, мама, я – счастливая семья». «Дорогой», «дорогая», хорошая трехкомнатная квартира в престижном районе Москвы, просторный загородный дом, престижная иномарка, элитная гимназия, в которой учится их единственная дочь, по будням у нее фитнес, у него теннис, по выходным у обоих боулинг, оба не прочь покататься на горных лыжах… Она, разумеется, не работает. Потому что у нее ребенок, фитнес и горные лыжи. Отпуск у него разбит на части: неделя в Швейцарии, десять дней на море, Новый год за границей – в Лапландии или Таллине, а может, и на островах, на берегу океана, смотря по обстоятельствам. Деньги есть. Сколько? Об этом не принято спрашивать. Откуда? Он работает.

О таких и снимают рекламные ролики. Двое взрослых и ребенок, «мама, папа я – счастливая семья», стройные, загорелые, белозубые, ясноглазые, без жилищных и материальных проблем, и все это благодаря зубной пасте, йогурту или крему, которые они пьют-едят-мажут. Они из другой жизни. Они – инопланетяне. Когда они выходят из своей престижной иномарки, стройные, загорелые, белозубые, ясноглазые, чтобы пополнить запасы волшебного йогурта или крема, кажется, что это мираж. Минута-другая – и они исчезают за стеклянными дверями супермаркета. Хочется пойти следом и подсмотреть: а что они кладут в корзину для покупок? Что надо выпить-съесть-намазать, чтобы выглядеть также? И быть такими же счастливыми? Стройными, загорелыми, белозубыми, ясноглазыми? А как же хочется-то! Господи-и-и, как хочется!

Поэтому и:

– Дорогой, что случилось?

Ничего не должно случиться. Потому что он работает. Он – идеал мужчины. Не пьет, не курит, занимается спортом, любит жену и дочь. Кажется, что так не бывает, что это из другой жизни. Что такие мужчины вымерли, как мамонты, в ледниковый период женской эмансипации, уступив все права, какие только есть. Право на труд, право занимать руководящие должности, право водить машину и право материться. Потому что тот, кто работает от зари до зари, занимает руководящие должности и водит машину, не всегда в состоянии справиться со своими эмоциями. Порой надо выражаться коротко и ясно, потому что решения принимаются мгновенно. И надо, чтобы тебя поняли. Мгновенно. Это не люди изменились, это жизнь изменилась. Они же просто экономят силы и время.

Она не такая. Не матерится. Из спиртных напитков только сухое вино, не больше двух бокалов, не чаще двух раз в неделю. Даже не курит. Речь у нее плавная и неторопливая. Она – воплощенная женственность. Блондинка с голубыми глазами. Она не работает и не водит машину. Хотя могла бы. У нее есть водительские права, а одно время было и желание. Но он ее от всего оберегает. Они женаты четырнадцать лет. И вот:

– Дорогой, что случилось?

– Ничего. Ровным счетом ничего.

– Тогда почему такой тон?

– Я просто соскучился.

– Ах, соскучился! – Она лукаво улыбается. – Погоди, Бельчонок уснет…

И вновь поворачивается к плите. Ей надо накормить мужа, который пришел с работы. Это ее долг, и она справляется с этим отлично. Квартиру убирает домработница, которая приходит дважды в неделю, она же гладит постельное белье – обязанность, которую большинство женщин, а особенно работающих, ненавидят. Но ребенком Инна занимается сама. И готовит тоже сама. Ей нравится подолгу выбирать продукты на рынке и в магазине, нравится возиться на кухне, варить, тушить, поджаривать, взбивать…

Он понимает, что изменить ничего нельзя. Он сам сделал ее такой за четырнадцать лет совместной жизни. Сделал все, что мог, никто не смог бы сделать для нее больше. И меньше. Потому что она абсолютно не самостоятельна. Она – его тень. У нее его фамилия, его ребенок, его квартира и его кредитная карта, которой оплачиваются покупки и услуги. Он сам снимает показания со счетчиков электроэнергии, горячей и холодной воды, сам рассчитывается с консьержкой, домработницей и сторожем, который присматривает за их загородным домом. Сам вносит плату за обучение дочери. И часто спрашивает в шутку любимую жену:

– Что будет, если со мной вдруг что-нибудь случится? Сколько дней ты сможешь прожить? Пока в холодильнике не кончатся продукты?

– Не преувеличивай, дорогой, – она надувает пухлые губки, похожие на лепестки розы, – в магазин за продуктами хожу я.

– Это твоя единственная обязанность. Не считая обязанностей по дому. Месяц без меня продержишься?

– Меся-а-ац… – тянет она. Ей все это кажется забавной игрой. Игрой под названием «Что будет, если его не будет?». – Какой ты смешной! Господи, что может случиться за месяц?

– Ничего, кроме того, что ты узнаешь наконец, как зовут консьержку и где оплачивают счета за квартиру. Во сколько обходится содержание загородного дома, у кого можно занять денег…

– Занять? Господи, какой ты смешной! У меня же твоя кредитная карта!

– Да, с таким спасательным жилетом можно долго держаться на плаву. Но ведь всякое может случиться. А что ты будешь делать без кредитной карты?

– Что я буду делать без… Господи, какой ты смешной!

– Инна, ты абсолютно несамостоятельна.

– Ты меня разлюбил?

– Ну при чем здесь это?

– Как при чем? Если тебя во мне что-то не устраивает, так и скажи. Что именно? Я поговорю с мастером по маникюру, со своим косметологом, с тренером по фитнесу.

– Ну при чем здесь это?

– Как при чем?

– Мы с тобой говорим на разных языках. Я хочу, чтобы ты стала самостоятельной. Чтобы ты научилась разговаривать с людьми. Ведь ты даже не можешь позвонить в ЖЭК и вызвать сантехника, когда ломается кран! Ты звонишь мне.

– Я не понимаю… Ведь ты сам говорил, что все бытовые проблемы должны решаться через тебя, потому что ты – ответственный квартиросъемщик.

– Всякое может случиться. Я за тебя боюсь. За вас с Бельчонком.

– У тебя проблемы на работе?

– Работы без проблем не бывает.

– Морозов что-нибудь придумает.

Еще одна ключевая фраза. Их несколько. На все случаи жизни. Фразы-заклинания. Если в семейный очаг супругов Козловых вдруг заползет змея. Едва она поднимет голову, ей тут же говорят ключевую фразу. Самая популярная: «Все будет хорошо». Годится на все случаи жизни и повторяется особенно часто. Если же речь идет о деньгах, есть другая ключевая фраза: «Морозов что-нибудь придумает».

Морозов – это друг мужа. Президент банка. Вот уже десять лет. И муж при нем. При друге и Президенте банка. Вице-президент. Доверенное лицом. Банки меняются, должности друзей – нет. Они дружат с первого курса института, Олег Морозов и Вениамин Козлов. Познакомились у дверей приемной комиссии, когда сдавали физику устно. Сначала вошел Морозов, потом Козлов. Первый получить «пять», второй «четыре». Поступили оба. Так они и идут по жизни, шаг в шаг, след в след. Первым Морозов, вторым Козлов. Обоих это устраивает. Один – мозг, голова Дела, другой – его руки и ноги, потому что приходится побегать. Один – генератор идей, другой – исполнитель. Первый без второго не может, как и второй без первого. Но всем понятно, что главное в Деле – это мозг. Поэтому все связи у Морозова. Козлов же получает четкие инструкции и документы, которые надо отвезти туда-то, и туда-то. С кем встретиться, о чем переговорить. Кому что передать, на словах и в конверте.

Ей всегда говорили, что жена вице-президента банка могла бы позволить себе гораздо больше. В смысле украшений и развлечений. Да и вообще. Это вообще ее пугает. У них с мужем любовь. Настоящая. У нее и так все есть. А банк у Морозова небольшой. И каждый раз – разный. Она в суть этого не вникает. Мозги у нее не так устроены. Не технические. Финансовые схемы друзей ей непонятны, как непонятен и сам Олег Морозов. Она его откровенно боится.

Семьями они не дружат, Морозовы и Козловы. Почему? Она дружна с первой женой Президента, Лидой. У них двое детей, мальчик и девочка, старшему уже тринадцать. Но после Лиды у Морозова было еще четыре жены. Это его принцип: менять жену так же, как и машину, по истечении гарантийного срока. С Лидой они прожили семь лет, Морозов сказал, что больше детей не хочет. А жен хочет. Молодых и красивых. Много. После чего тут же развелся.

Сейчас у него – Пятая. Он так и зовет ее: моя Пятая. Или Дюшкой. Пятая, или Дюшка – настоящая красавица, и имя у нее редкое, красивое: Евдокия. Но Морозов зовет ее, как какую-нибудь свиноматку или корову – Дюшкой. У Президента своеобразное чувство юмора. Поскольку жена вице-президента дружит с Лидой, которую знает еще по институту, то она не дружит со всеми остальными. Кто знает, сколько их еще будет у Морозова? Пятых, Шестых, Юбилейных? До какого числа он собирается дойти? Что ж, со всеми дружить? Они очень разные люди, Морозов и Козлов. Один предан жене и семье, пока смерть не разлучит, другой предпочитает девушек модельной внешности и ненадолго. Один мягкий, добрый, хозяйственный. Другой резкий, стремительный, волевой. И откровенно грубый. Поэтому с Олегом Морозовым все общаются только через его зама, Вениамина Козлова. Тот умеет сгладить ситуацию, обнадежить, утешить, подбодрить… Вениамин Козлов – великий переговорщик. Частенько он повторяет с улыбкой: «Я не кошка, я лучше. Она всегда падает на четыре лапы, а у меня лапы везде: и на боку, и на спине, даже на голове – и там лапы».

Но ключевая фраза все равно: «Морозов что-нибудь придумает». Потому что у очередного возглавляемого им банка то и дело отбирают лицензию. Ситуация настолько типичная, что к ней давно уже все привыкли. Даже она, трусиха и плакса. Как говорит муж, «рабочий момент». Был «Скетч-Банк», «Сокс-Банк», потом «Траузер-Банк», теперь «Бикини». «Бикини-Банк».

– Почему такое странное название, Веник?

Это у них еще со студенческих времен. Она – Белая Мышка, он – Веник. Ласковые прозвища.

– А предыдущие названия не казались тебе странными?

– Не-е-т.

– Эх ты! Учиться тебе надо, малыш. Впрочем, когда тебе учиться? Ты же у нас страшно занята.

В его голосе ирония, но с ласковой улыбкой. Веник ее любит и прощает маленькие слабости. Она и в самом деле ужасно занята. Дашу отвести в гимназию, пройтись по магазинам, у обоих сеанс в бассейне, у девочки – под чутким руководством тренера, у нее – свободное плавание, три раза в неделю. Салон красоты, стрижка, укладка, маникюр, педикюр, солярий, маска для лица, массаж, горячие обертывание с водорослями, после чего контрастный душ… Для кожи, для волос, для ногтей… И так каждый месяц, сеансы пропускать нельзя, иначе запустишь. Запустишь что? Она не знает, она вообще об этом не думает, но пропускать нельзя. Английский для Даши, индивидуально. Пропускать нельзя. Девочке надо развиваться. Говорят, она хорошо рисует. Так может, вместо плавания художественная школа? Боже, сколько проблем! Надо посоветоваться с мужем.

– А надолго ты уезжаешь?

– Я же сказал: на два дня.

– А куда?

– В Саратов. Мы открываем новый филиал.

– В Саратове?

– Тебя это удивляет?

– Нет.

– Может, поговорим об этом?

– Ты же знаешь, дорогой, я никогда не говорю о твоей работе. Мы так условились.

Третья ключевая фраза: «Я никогда не говорю о твоей работе». «Морозов что-нибудь придумает». «Все будет хорошо». Это уже связка. Три ключевые фразы, глядишь, и жизнь наладилась.

– Сегодня двадцать второе.

– Да, двадцать второе мая. У Бельчонка скоро выпускной.

– Выпускной?

– Ну да! Ты забыл, что единственный ребенок оканчивает начальную школу? – Она укоризненно покачала головой. – Веник, как ты мог!

– Но мне всегда казалось, что выпускной в десятом.

– Сейчас одиннадцатилетка. – Она улыбается.

– Да, я немного отстал от жизни. Скажи, а для Бельчонка это важно?

– Ну, конечно! Мы арендуем пароход.

– Как-как?

– Пароход, – невозмутимо ответила она. – Поплывем по Москве-реке, будем праздновать. Веселиться. Родители будут пить шампанское, дети – тоже шампанское. Только детское. – Она хихикнула. – И все мы будем объедаться пирожными. Сначала мы хотели пойти в ресторан, устроить детский праздник, но потом кто-то предложил пароход. И мы подумали, что это гораздо романтичнее. Да и свежий воздух детям полезнее. Лишь бы дождя не было.

– Быть может, ты ее позовешь? – тихо спросил он.

– Кого? Бельчонка? Она уроки делает.

– Инна, это ненадолго.

– Ну, хорошо.

Она улыбнулась и поднялась, чтобы позвать дочь. Муж хочет видеть ребенка. Когда он уходит на работу, Бельчонок еще спит, ее первая утренняя улыбка достается маме. Папа завтра уезжает в командировку, он хочет попрощаться. Это ненадолго, всего на пару дней, но они – дружная счастливая семья. Они же и дня друг без друга прожить не могут.

– Даша, тебя зовет папа.

– Ма-а! Я уроки делаю!

– Это не займет много времени.

– Ну, ма-а! Ты же знаешь, сколько нам задают!

– Даша! – ни тоном выше, на ребенка кричать нельзя. Строго, но мягко.

– Вот пристали!

Даша надула губки, но поднялась. Демонстративно захлопнула учебник, отпихнула груду тетрадей. Очаровательная девочка, как две капли воды похожая на маму. Но немного капризная. Протопав на кухню, она послушно подставила папе лобик. А губки, похожие на лепестки розы, оставались надутыми.

– Как дела, Бельчонок?

– Нормально.

– А в школе?

– Я же говорю: нормально.

– Что сегодня получила?

– У нас была годовая контрольная по математике. Я получила «пять»!

– Ай, умница!

– Я могу идти?

– Да, конечно.

– Им очень много задают в школе, – виновато сказала она, когда дочь ушла. – Контрольные работы за четверть и за год.

– Я все понимаю.

Он невольно вздохнул. Вот так всегда: пашешь, пашешь на них, а вместо благодарности… Но тут же взял себя в руки. Надо быть объективным. Ребенок устал, у него годовые контрольные работы, одна за другой. «Пять» по математике, чего ж тебе еще надо? И в лобик поцеловал.

– Инна, счета за квартиру надо оплатить до двадцать пятого.

– Зачем ты мне об этом говоришь?

– Потому что я уезжаю.

– Но ты же сказал, что уезжаешь на два дня. Сегодня только двадцать второе.

– Обычно я делаю это раньше, оплачиваю счета, но в мае не успел. У меня было много работы.

– У вас что, опять отбирают лицензию? – спросила она беспечно.

– Это рабочий момент.

– Ах, рабочий момент…

– У тебя есть какие-нибудь вопросы?

– Дорогой, я не понимаю.

– Ты знаешь, где лежат документы? Паспорта, документы на квартиру, на дом?

– Ну, конечно, знаю! В спальне, в сейфе.

– Код замка – год, в который мы поженились. Четыре цифры. Надеюсь, ты их помнишь.

– Дорогой, зачем ты мне об этом говоришь?

– На всякий случай. Это – рабочий момент. Я еду на машине, один. При мне будут деньги и документы.

– Ты хочешь сказать, что тебя могут ограбить? – с улыбкой спросила она.

С улыбкой, потому что муж – каменная стена. А изнутри еще и с подогревом. Стена окружает ее кольцом. Ей так удобно засыпать у него на плече, вдыхая запах его волос и кожи, чувствуя тепло его большого сильного тела. Она не допускает и мысли о том, что с ним что-нибудь может случиться. Ведь он такой большой и сильный. С ним не страшно.

– Жизнь – штука сложная и абсолютно непредсказуемая. Недаром в народе говорят: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся». Всякое может случиться. Четырнадцать лет я оберегал тебя от всего. Быть может, напрасно. Но как случилось, так случилось.

– Веник! Что это с тобой? Ты что со мной прощаешься? Давай-ка сменим тему. Скажи лучше, куда мы поедем летом отдыхать?

– А куда ты хочешь?

Мечтать о том, куда бы они еще поехали отдыхать, – их любимое занятие. Искать желания. Люди, у которых все есть, занимаются этим охотно и часто. И соответственно часто разочаровываются. Супруги Козловы, казалось, побывали везде. Начали с Турции и Египта, потом была Европа, острова, затерянные в океане, экзотические туры с особенно острыми ощущениями, Австралия… Человек, который прошел «огонь и воду» частного бизнеса, заработав кучу денег, заработал и право на отдых. Право, которым он пользуется охотно, жаль только, что земной шар такой маленький и вращается недостаточно быстро.

Инна Козлова пальчиком с длинным блестящим ногтем вращала глобус и играла уже в другую игру: «Куда бы я хотела поехать летом?»

– А Бельчонка возьмем с собой?

– Смотря куда мы поедем.

– В крайнем случае, с ней побудет моя мама… А когда у тебя отпуск?

– Летом.

– Я знаю, что летом. А когда?

…Их ночи любви давно уже были наполнены не страстью, а нежностью. Как путешествие по материкам, открытым много лет тому назад, приятное и комфортное, хотя и без особо острых ощущений. Быть может, где-то есть еще затерянные острова, те, что он или она оставили без внимания, но пути к ним надежно спрятаны. Зачем менять что-то, если жизнь удалась? У него никогда не было любовницы, она это знала. У нее никогда не было любовника, он это знал. Их брак держался на доверии, а не на страхе. Она знала, что лучше него никого нет. Он догадывался, что бывает и по-другому, но уверил себя в том, что бывает хуже, чем у них, не лучше. Его жена – красивая холеная женщина, которая каждую неделю по многу часов проводит в салоне красоты. И любовь с ней может быть только на шелковых простынях, в спальне, обставленной дорогой импортной мебелью, и в конце с непременным поцелуем и словами:

– Я тебя люблю.

Как благодарность за то удовольствие, которое она ему доставила.

– Я тоже тебя люблю.

Короткий вздох, счастливая улыбка, и вот уже она спит, свернувшись калачиком, а светлые волосы касаются его плеча.

Он прислушался: дыхание жены было ровным. Спит, и спит крепко. Он отстранился, стараясь ее не потревожить. Она потянулась было за ним – теплое надежное плечо ускользало, но сон оказался сильнее. Она поворочалась какое-то время, но уснула одна, без него. Он тихо поднялся и вышел в коридор. Дошел до спальни дочери и приоткрыл дверь, стараясь, чтобы она не скрипнула. Бельчонок тоже крепко спала. Постоял какое-то время на пороге, глядя на дочь, потом так же осторожно закрыл дверь и пошел на кухню.

И тут он сделал то, чего не делал никогда. Из глубины кухонного шкафа достал пачку сигарет. Он не помнил, как давно она уже там лежит, помнил только, что в ней осталась одна-единственная сигарета. Когда-то на этой самой кухне они с Морозовым обсуждали проект, который должен был обоих сделать людьми не просто богатыми, а очень богатыми. Морозов говорил, и говорил много. Практически говорил он один. И беспрестанно курил. Он курил одну сигарету за другой, опустошил одну пачку, потом открыл вторую. И только когда в этой второй пачке осталась одна-единственная сигарета, они, наконец, разошлись. Светало.

С тех пор прошли годы. Квартиру он так и не поменял, это была хорошая, большая квартира, и Инна к ней привыкла. Зато построил загородный дом. И это все. А вот Морозов действительно стал человеком не просто богатым, а очень богатым. В глубине души Вениамин Козлов понимал, что по отношению к нему допущена несправедливость. Что его, как это говорится, слегка кинули. Он мог бы иметь больше и должен был иметь больше. Но все связи в руках у Морозова. И сделать ничего нельзя. Или можно?

Он достал из пачки ту самую сигарету. Единственную. Которую когда-то оставил ему лучший друг Морозов. А он ее почему-то не выбросил, а спрятал. Поискал глазами, где бы раздобыть огня. Плита была электрической, ни он, ни жена не курили. Вениамин Козлов чертыхнулся и полез по шкафам. Его руки дрожали от нетерпения. Он сам не понимал, что делает, но желание закурить было настолько сильным, что справиться с ним он не мог, а потому перетряхнул все, пока наконец не нашел именинные свечки. В десятый свой день рождения Бельчонок задула их, загадав желание, торт съели, а свечки жена спрятала. Она собирала все, что связано с дочерью: пинетки, выпавший молочный зуб, прядь золотых волос, первый рисунок, дневник с первыми отметками… Инна была хорошей матерью. Быть может, даже слишком хорошей, потому что дочь избалована. Подумав об этом, он укрепился в своем решении.

Рядом со свечками лежала зажигалка. Закурив в первый раз в жизни, он почувствовал себя странно. Ему было тридцать девять лет, он всегда говорил лишь то, что от него хотели услышать, и делал то, что от него ожидали. Он считался человеком надежным, уравновешенным и полностью предсказуемым. Начиная с этой первой сигареты, все, что он собирался сделать, не поддавалось логическому объяснению. Быть может, это кризис среднего возраста? Тем не менее, закурив, он почувствовал острое наслаждение. Подумал, что надо что-то менять. Не жену, не работу – нет. Надо в корне менять свою жизнь. И ее. Женщину, которую он любит. Надо решаться.

…А утром он уехал. Инна Козлова не беспокоилась до самого вечера. У них с мужем было условлено, что, пока он в дороге, никаких звонков. Да и днем его по возможности не беспокоить. У него ответственная работа, он то в банке, то на переговорах. Лишь в случае крайней необходимости.

Поэтому она не забеспокоилась ни в шесть часов, ни в семь, ни в девять. В десять вечера она подумала, что Венику пора бы выйти на связь. Если он уезжал, то перед сном они обменивались нежными словами по телефону. Он говорил, как доехал, в какой гостинице остановился, как устроился и обязательно что-нибудь забавное из «жизни аборигенов». Она смеялась, он говорил «спокойной ночи, любимая» каким-то особенным голосом, и она засыпала крепко, без сновидений. Она вообще была на редкость здоровая женщина, с нервной системой, не расшатанной волнениями и заботами о хлебе насущном. Потому и не нуждалась в стимуляторах, таких как алкоголь.

В десять часов вечера она стала ждать звонка. В половине одиннадцатого надулась. Ах, да он забыл о жене! И даже не пожелал ей спокойной ночи! Нет, она не будет звонить первой.

В одиннадцать она поняла, что уснуть не сможет. Пока он не позвонит, о сне и речи быть не может. Бельчонок уже улеглась, она же немного почитала, посмотрела телевизор, съела шоколадную конфету и тут же себя пристыдила. Надо следить за тем, чтобы фигура не расплылась, не девочка уже, тридцать четыре года. Потом вздохнула и потянулась к мобильному телефону. Она хотела получить свое «спокойной ночи, малыш». Она так привыкла.

– Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее… – раздалось из трубки, в котором для человеческого голоса было с избытком металла.

Сначала она удивилась. Что за шутки? Веник отключил мобильный телефон? Не позвонив жене? Она вновь набрала номер мобильного мужа.

– Абонент не отвечает или временно…

Такого еще никогда не было. Он еще никогда не был вне зоны доступа. Для нее, своей жены – никогда! В крайнем случае не отвечал на звонок, но спустя какое-то время обязательно перезванивал и извинялся. Мол, был на переговорах или же на минутку заскочил в магазин, а телефон оставил в машине.

– Абонент не отвечает.

Она подождала до полуночи. Потом перенабрала номер, уверенная в том, что теперь-то уж он ответит! В полночь всякая работа заканчивается. Он должен лежать в постели, в гостинице или где-то еще. Или где? Она заволновалась. Надо немедленно ему дозвониться!

– Абонент не отвечает.

Аккумулятор разрядился? Взял ли он с собой зарядное устройство? Она заметалась. А как выглядит его зарядное устройство? Какой марки его мобильный телефон? Веник никогда не озадачивал ее проблемами покупки бытовой техники. Это у него высшее техническое, не у нее. У нее – гуманитарное. Он никогда не…

Господи, что случилось?!!

Час ночи, два, три…

– Абонент не отвечает.

Она терзала телефон без устали. Такого еще не было. Муж обязан ей ответить. Он просто обязан это сделать.

…Она уснула под утро, в конец обессиленная, с зажатым в руке мобильным телефоном. Это было утро нового дня и новой для нее жизни. Потому что ни вчера, ни сегодня она так и не добилась ответа.