Текст книги "Индульгенция на любовь"

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

КЭТ

– Давай сходим! Ну, не понравится – уйдём, в чëм проблема? Ты уже вторую неделю никакая – разговаривать не хочешь, ходишь грузишься. Может, нормально там – потанцуешь, расслабишься! Мы с тобой за девять лет так и не смогли ни разу в клуб сходить подëргаться – всё только собирались, никак собраться не могли – то ты с пузом, то одна малая, то ты опять с пузом, то вторая малая, так и постареем, а на дискотеку не сходим!

– Ну, давай. Давай сходим. Может, правда, немного взбодрюсь. Что-то такая депрессуха на меня накатывает, вообще ничего не охота.

– Да ты накручиваешь себя! Не думай о плохом. Я тебе обещаю – всё хорошо будет!

Я в самом деле погрузилась в какое-то мрачное состояние. Муж предал. Потенциальный любовник отказался быть таковым. Получается, я как женщина не интересую ни того, ни другого? И пусть один всячески пытается меня уверить, что всё будет хорошо, и кроме меня ему никого не нужно, во мне произошёл какой-то надрыв.

В тот вечер с Эмином я почувствовала себя такой желанной, что мне казалось, ещё немного, и он скажет – я люблю тебя… Хотя это странно, конечно – мы виделись второй раз в жизни. Но он был со мной таким… Очень жадным до ласк, очень страстным, таким искренне наслаждающимся нашей близостью, как будто это был не просто одноразовый секс практически незнакомых людей, а что-то большее, что-то совершенно особенное.

Да, всё произошло достаточно быстро, да, я была в алкодурмане, но не настолько, чтобы не чувствовать, не понимать, что для него это был не просто секс на один вечер. Так что же произошло потом, когда я уехала домой? Видимо, он в самом деле настолько правильный, что не может встречаться с замужней. Или я выдумала всё, и на самом деле ему на меня глубоко всё равно, мне просто почудилось, что ему было хорошо со мной. Или ещё проще – ему с каждой так хорошо и он просто вот так вот кайфует от каждого секса. Поэтому ему легко было прекратить общение – ему не нужен секс с замужней.

А мне-то, мне-то зачем это нужно, скажи ты мне на милость? Зачем мне продолжать связь с Эмином? Я ведь прекрасно себя знаю и понимаю, чем это для меня обернётся – я же совсем перестану хотеть мужа. Ну, просто абсолютно. И ничем это уже потом не исправить. И прав он абсолютно – нам не нужно больше общаться и тем более не нужно встречаться. Совершенно ни к чему. Просто забыть, как будто никогда и не было никакого Эмина. Да и не было его. Я его просто выдумала. На один вечер. Иллюзия.

Только почему тогда так тоскливо на душе? Почему душа не верит, что мы с ним больше никогда не увидимся? Почему совсем не хочется верить, что больше никогда в моей жизни не будет его тëплых губ? Что вообще со мной происходит? Что со мной? Чем он меня зацепил? Да и вообще – как это могло произойти? Почему?

Я девять лет была самой приличной женой. И не потому, что так надо, а потому что меня вполне устраивал мой муж. И в постели тоже. Каждый наш с ним секс, ну, хорошо, почти каждый, оканчивался моим оргазмом. Случались нежданчики, конечно, как без этого, когда муж успевал кончить раньше меня и обещал в следующий раз всё исправить. Но это были скорее исключения из правил.

Главное, я всегда хотела его, хотела близости с ним. Муж умело меня заводил и доводил до нужной кондиции. Мне нравилось целоваться с ним. Да, через девять лет, конечно, уже не было такой яркости и остроты, как в первые месяцы общения, но всё же близость с мужем всегда была мне приятна.

А вот сейчас что-то не так было со мной, с моим организмом. Я как будто выключилась. Даже не так. Как будто тумблер переместили с одного контакта на другой. Я перестала думать о близости с мужем, зато постоянно думала о сексе с Эмином. Это и злило, и угнетало, и рождало чувство вины.

Надеюсь всё же это явление преходящее, временное. Не может быть, чтобы внезапно родившееся влечение к малознакомому парню перебило устоявшееся годами влечение к собственному, любимому, родному мужу. Ну, не может же такого быть! Не может! Нужно просто переждать.

Видимо, произошло какое-то психологическое замещение – сильная обида на мужа трансформировалась в такое вот непонятное влечение к другому мужчине. Может быть, в глубине души я никак не могу простить мужа, и это выливается в своего рода месть – влечение к другому? Не знаю… Я психолог такой, доморощенный. Могу делать умные выводы, но совсем не факт, что они правильные.

Ладно, пусть так. Со временем я прощу мужа окончательно, всё у нас наладится, и сексуальная жизнь в том числе. А неправильное, нездоровое влечение к Эмину сойдёт на нет. Я уверена, что так и будет. Но пока всё не очень. Пока мы с мужем идём в ночной клуб на дискотеку для всех русскоязычных – единственную такую во всей Черногории. Ну, что ж, пойдём заценим, что это такое и с чем это едят.

***

Последний раз я танцевала лет десять назад – так давно, просто мрак! Но тело сразу вспомнило, как ловить ритм, как чувствовать себя в свободном полёте и отдаваться танцу с головой… Я отрывалась на танцполе, пока Серж неторопливо потягивал пивко. Я кайфовала. Я сбрасывала весь негатив, что получила за последние дни и подзаряжалась энергией от самого танца и танцующих рядом людей.

Давно заметила эту особенность, раньше, когда ходила с сестрой отрываться на такие вот диско – при случайных прикосновениях к другим танцующим я получала ощутимый приток энергии.

Наверное, в такие моменты я становилась энергетическим вампиром и собирала на танцполе энергию, как пчёлы собирают нектар с цветов. К концу диско я обычно так мощно подзаряжалась, что уже не танцевала, а буквально летала над танцполом, кайфуя неимоверно. И сейчас я снова вернулась к тем, уже малость подзабытым, ощущениям…

Возвращаюсь к Сержу за столик, раскрасневшаяся и со счастливой улыбкой на лице. Серж улыбается в ответ и кричит мне в ухо, пытаясь перебить громкость музыки:

– Я же говорил, надо пойти!

– Да! Да, ты прав! Так круто!

Достаю из сумочки телефон – посмотреть время и заодно, не было ли пропущенных звонков от дочери. И тут же натыкаюсь на высветившееся сообщение на экране. Эмин. Выключаю экран и притягиваю к себе голову мужа, пытаясь перекричать музыку:

– Я в туалет!

– Давай!

Затворив дверь туалета, открываю сообщение – сердце почему-то стучит, как сумасшедшее и ладошки внезапно вспотели – что со мной творит этот парень?!

«Налаживаешь отношения с мужем?»

Ого! Он где-то здесь! В толпе и полумраке клуба, конечно, я его не разгляжу, зато он, видимо, уже разглядел меня! О, Боже, как же мне сейчас тоже хочется его увидеть! Безумно хочется! Настроение становится игриво-возбуждëнным.

«Разрешаешь?»

Отправляю анимацию с зажигающе танцующей девушкой.

Ответ прилетает тут же.

«Конечно»

Ах! Он мне, блин, разрешает, засранец! Хочу прямо сейчас увидеть его, посмотреть в его глаза, утонуть в них…

«Эмин, хочу тебя на игрушки! Давай плюнем на все твои принципы и просто оторвёмся!»

Да, бокал красного вина и дикие пляски на танцполе сделали своё дело – мои демоны проснулись, а тут ещё и Эмин своим присутствием и своими сообщениями подергал их за пятки…

«Кэт, ты красивая умная девушка. Но это уже начинает напрягать. Я уже сказал, не нужно нам общаться. Восстанавливай отношения с мужем»

Блин! Блин! Блин! Всё моё супернастроение как корова языком слизала! Да как же он это делает?! Чувствую себя какой-то куклой в его руках. Только пять минут назад у меня бешено колотилось сердце и глаза сияли возбуждением и счастьем, а теперь как будто внутри кто-то свет выключил. Ну, в смысле кто-то? Очень даже понятно, кто. Одним сообщением Эмин стёр с моего лица улыбку и лишил настроения продолжать веселиться и танцевать.

Стираю переписку. Не только у себя, но и у него. Да пошёл ты! Да пошёл ты! Да пошёл ты!

Наклеиваю на лицо улыбку и возвращаюсь за столик к Сержу. Притягиваю его голову к себе и кричу:

– Пошли домой! Я устала!

Серж кивает, и мы двигаемся между танцующими за столиками телами к выходу. Выходим на воздух – о, Боже, какая блаженная тишина, какая услада для ушей – просто тишина ночного города!

– Домой? Или погуляем? – Серж берёт меня за руку и озабоченно заглядывает мне в глаза. – Ты чего такая?

– Да… чего-то голова заболела. Видимо, с непривычки от громкой музыки. Пошли на море!

– Хочешь искупаться?

– Посмотрим. Как вода. Если тёплая – поплаваю.

Делаю глубокий вздох, пытаясь сбросить с себя негатив и перестроится. Да что же за человек он такой! Никогда я не испытывала, чтобы моим организмом, моим сознанием кто-то так управлял! Как будто у него в руках моя кукла Вуду, и он полностью контролирует и управляет мною – моими чувствами, моим настроением, моими мыслями… Мне такое незнакомо в жизни.

Обычно в общении с мужчинами было всё предельно понятно. Я всегда чувствовала, как примерно будет вести себя тот или иной мужчина. И интуитивно вела себя с ними соответственно. А тут… Он как будто играется со мною, прекрасно понимая свои возможности и свои силы.

Вода в море в самом деле была тёплая. А ночной пляж безлюден и тих. Только приятный, ласкающий шум прибоя. Я скинула всё, кроме трусиков, и шагнула в море. Приятно освежающая вода приняла меня, как родную… Я плавала вдоль берега, немного отплыв от него на расстоянии видимости мужа в темноте ночи.

Мне хотелось плакать сейчас, что я и сделала – солёные слезы уплывали в солёное море. Мне вдруг стало настолько жаль себя, что слезы полились нескончаемым потоком. Я осознала вдруг, что ни разу не заплакала с того момента, как узнала о предательстве мужа. А тут вдруг разом навалилось всё – и блонди, и Эмин, будь он неладен, и собственное ощущение беспомощности, невозможности всё изменить, вернуть, как было…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ЭМИН

– Так ты уже нашёл, какую берём? Давай «Ауди», брат! Крутую такую! Мощную!

– Я понимаю, что ты хочешь покрасоваться, но нам на ней ездить по всему побережью, да вообще по всей Черногории, да ещё и в Боснию на визаран гонять. Сейчас надо думать, как фирму открыть и ВНЖ получить, а не о крутизне тачки. Не крутая она должна быть, а надëжная, чтоб работала, а не на ремонте стояла. И чтоб не вокруг заправки на ней ездить. За сезон надо на ВНЖ заработать. Вот это должно быть в твоей голове, братишка! Взрослей уже, Керим, очень тебя прошу!

– О, ну, снова ты эти песни запел, брат! Всё, я убегаю! Дай мне денег тогда – я друзьям пообещал проставу за выигрыш.

– Керим, полтос дам, больше не дам. И определись уже – если ты со мной работаешь, то работай – клиентов ищи, рекламу давай, договаривайся! А проставы твои подождут до вечера.

– О-о, не нуди, брат! Сегодня давай без меня, сегодня я друзьям уже пообещал. Сам же говоришь всегда – мужчина слово своё должен держать!

– Слушай, мужчина! Ты так слово можешь дать – бухать каждый день и шмаль курить, и что?

– О, так это идея, брат! Как я сам до этого не догадался! Зато такое слово и держать легко – кайфуй каждый день, и все тебя уважают – настоящий мужчина, слово своё держит!

Такие разговоры у нас с Керимом случались чуть ли не каждый день. Даже представить не могу, что будет с ним без меня! Почему он никак не вырастет, не осознает, что уже не подросток, а взрослый мужчина? К тридцати годам уже семьи, детей имеют, а Керим сам как дитë малолетнее. Что его ждёт дальше? Не знаю. Не знаю, но чувствую огромную ответственность перед его родителями. Особенно перед его матерью.

Тëтя Валида была и мне как мать. Потому что своей матери я был не нужен. В детстве я понять не мог, почему моя мама, моя такая любимая мама буквально не замечает меня, отмахивается. Очень часто я слышал: «Отстань! Надоел! Иди к своему отцу!». Иногда я даже замечал, как мама смотрит на меня злым, сердитым взглядом, хотя я ни в чëм не провинился, ни в чëм не был виноват. Никогда она не ласкала меня, как матери ласкают детей, не прижимала меня к себе, не обнимала, не разговаривала со мной ласково, участливо – больше молчала или говорила раздражëнно.

Я быстро научился не задавать лишних вопросов, быть послушным, старался хорошо учится, не совершать плохих поступков, не участвовать в мальчишеских забавах, за которые обычно прилетает – я хотел хоть как-то заслужить одобрение матери. Но она всë равно оставалась холодной и равнодушной со мной. Отдушиной для меня, ребёнка, была тëтя Валида – она со мной обращалась именно так, чего я всегда ждал от матери – и обнимала, и гладила по голове, и хвалила, и любила как родного сына…

Долго я не понимал, не мог понять своим детским умом – чем же я виноват так перед матерью, что она меня не любит – это я тоже понял очень рано. Пока однажды случайно не подслушал разговор матери и тëтушки Валиды. Мне было тринадцать тогда. Почти совсем взрослый. Во всяком случае, я уже многое понимал.

Это было вечером, уже стемнело. Тётя Валида с мамой сидели на террасе и не видели, что я вернулся с улицы. Я тихо прошёл в свою комнату. Они разговаривали совсем в полный голос, думая, что меня нет дома. Не дойдя до комнаты, я остановился и уже не мог идти дальше. Фраза тёти Валиды пригвоздила меня к полу, в этот момент, кажется, я слушал уже не только ушами – я слушал всей душой.

– Почему ты так не любишь Эмишика, Фари? – мягко-вопросительно прозвучал голос тëтушки – она всегда говорила мягко и ласково, боясь обидеть.

Ох, как же я хотел знать ответ на этот вопрос! Всю свою жизнь я искал на него ответ. И вот сейчас я мог услышать мамины слова, понять, почему она действительно меня так не любит – своего родного, единственного, такого послушного, такого любящего еë сына.

Мама не торопилась отвечать на вопрос. Я ждал, замерев в одной позе, весь обратившись в слух. Видимо, мама раздумывала, что ответить, подбирала слова.

– Это так заметно? – наконец услышал я, и горький вздох вырвался из моей груди.

– Заметно, Фари! Как такое не заметить? И он тоже это видит, чувствует. Ты понимаешь, как ему больно, Фари? Что ты делаешь с мальчиком? Хороший же он у тебя!

– А что я могу сделать с собой, Валида? Разве ты не помнишь? Разве ты забыла всё? А я не забыла и не забуду никогда! Никогда не забуду, как разлучили меня с любимым, как силой взял меня Ибрагим, как родители меня отдали ему, как вещь. И как он насиловал меня каждую ночь, пока не начал живот расти. Я всё это помню, сестра, помню, как будто это было вчера. И Эмин для меня – живое напоминание Ибрагима. Пусть он давно не живёт со мной – одна радость. Но глядя на Эмина, я каждый раз вспоминаю всё. Всё, что творил со мной Ибрагим. А ещё я вспоминаю своего любимого Амира и каждый раз понимаю, что не буду с ним никогда. Иногда я думаю – лучше бы я умерла тогда, когда рожала Эмина. Лучше бы я умерла тогда…

– Да что ж ты такое говоришь, Фари! Что ж ты такое говоришь, побойся Аллаха! Молись, милая, молись, Аллах милостив, он ещё пошлёт тебе счастье!

– О каком счастье ты говоришь, Валида? Если бы Ибрагим развёлся со мной, может, кто-то и решился бы женится на мне. Да только Ибрагим не станет разводится. Его всё устраивает. Формально он женат и при этом живёт как ему вздумается. Нет, этому я очень рада, что больше он не приходит в мою постель и не насилует. Но мне бы хотелось полностью освободится от него.

– Фари, Аллах всемогущий и милостивый, молись, родная! И я за тебя молится буду. А Эмишика всё же не обижай, прошу тебя! В чëм же он перед тобой виноват? Может, и похож он внешне на Ибрагима, да только он ведь совсем другой – такой мягкий, такой хороший мальчишка! Послушай, Фари, а давай я заберу Эмишика в свою семью? Нет, я правду говорю – пусть с моими мальчиками растëт. И тебе легче будет, и ему. Подумай, ладно?

– Да что думать, Валида! Хочешь – забирай. Он и так все дни у тебя проводит. Не смогу я изменится и полюбить его. Если раньше, пока малыш был, не полюбила, то уж сейчас и подавно. Он чем дальше, тем ещё больше становится на Ибрагима похож. Пусть с твоими живёт мальчишками. Только ты уж сама с ним поговори, придумай причину какую-нибудь.

– Хорошо, Фари, я придумаю, что сказать Эмишику. Ох, засиделись мы, надо мне уже домой спешить! Побегу, а завтра уже поговорю с Эмишиком.

Я облегчил задачу матери и тëте Валиде, им не пришлось выдумывать причину, по которой я уйду из своего дома жить в дом к тëтушке Валиде.

Утром, выйдя в столовую, я застал маму за чашкой кофе. Она, как всегда, даже не подняла взгляда на меня и на моё – «Доброе утро!» – ответила просто кивком головы.

Сегодняшней ночью я уснул только под утро. Я много думал. Мне безумно было жаль маму, безумно стыдно за отца, за то, что он творил с мамой. И я ничем не мог помочь ей, даже пожалеть не мог – не думаю, что маму бы утешила моя жалость.

Отец ушёл от нас окончательно, когда мне было лет восемь или девять. Сначала он стал пропадать на неделю, на две, приходил, проводил с нами выходные и снова исчезал на неделю или две. Когда я спрашивал, почему папа не приходит домой ночевать, мама сказала, что отцу приходится далеко уезжать по работе.

Потом он стал приходить раз в месяц, а потом и вовсе стал появляться на какие-то праздники, увозил меня к своим родителям – моим дедушке и бабушке, проводил там время со мной, а потом возвращал меня обратно домой. С мамой отец практически не общался, они лишь обменивались какими-то бытовыми фразами, и было видно, что и это им делать неприятно. Они не смотрели друг другу в глаза. Ни разу я не видел, чтобы они обнимались, тем более целовались. Теперь я понимал почему. Они оба не любили друг друга. И скорее всего оба не любили и меня. Если отец ещё какие-то чувства проявлял ко мне малому, то с возрастом мы стали намного реже видиться, и отец стал очень сдержанным по отношению ко мне. Он мог похлопать по плечу, сказать, как я вырос, что становлюсь мужчиной и спрашивал, как мои успехи в школе. На этом обычно и заканчивалось наше общение.

Зато дед и бабушка меня очень любили и баловали. Жаль, что они жили далеко, в селе, я очень редко бывал у них. А потом они умерли, и у меня осталась только тëтушка Валида – единственный человек, который всегда проявлял ко мне любовь, заботу и сочувствие. Как после этого я мог предать её доверие и бросить её сына, моего двоюродного брата Керима, на произвол судьбы? Да, Керима я никак не мог оставить и перестать заботится о нём. И не только из-за тëтушки Валиды.

Когда я пришёл жить в их семью, Кериму только исполнилось четыре. Старшие его братья были погодками, одному было восемь, другому девять, и они терпеть не могли, когда тëтя, их мама, заставляла их гулять с малым. Да и понятно, у старших братьев уже была своя интересная компания и свои дела – они сбегали из дома при первой же возможности. И Керим оставался на меня, что меня совсем не расстраивало. Я водился с Керимом даже с радостью. Во-первых, потому что давно мечтал о младшем брате, а во-вторых, Керим был ужасно забавным и смешным, с ним было классно. Мы нашли общий язык и в самом деле были друзьями, несмотря на разницу в возрасте.

Я единственный мог повлиять на Керима, когда он капризничал или упрямился, я единственный, кто умел с ним договариваться и единственный, кого Керим слушался. Тëтя Валида, конечно, была в восторге от этого и без устали хвалила меня, что для меня было настоящим бальзамом на душу после долгих лет рядом с равнодушной, холодной по отношению ко мне матерью.

Не удивительно, что именно я научил Керима читать и считать, а потом проверял его школьные уроки. А ещё я всё время разгребал проблемы Керима, когда он стал постарше и начал пихать свою башку во всякие неприятности. Этого добра, конечно, было с лихвой! В этом Керим был в подростковом возрасте крайне способный малый. Слава богу, со временем он всё-таки стал более сознательным, но повзрослеть у него так и не получилось, сколько бы я над этим не бился.

Радует, что он всё же добрый парень, в нём практически нет злости, но упрямства, эгоизма, какой-то детской взбалмошности и избалованности – хоть отбавляй. С трудом представляю, что он когда-то создаст семью, возмëт на себя ответственность за свою жену, за детей – это что-то из разряда фантастики!

Ну, что ж, отставим пока фантастические истории в сторону и вернёмся в реальность. Керим сбежал проставляться друзьям за выигрыш, значит, сегодня явится ночью или под утро, а у меня ещё масса дел – пролистать кучу предложений по машинам, найти специалиста для консультации с ним по этому вопросу, да и клиентов по обмену никто не отменял – нужно всё время мониторить новые сообщения в «телеге», вотсапе, вайбере, во всех соцсетях. У меня же, как у Керима, нет такого старшего брата, который позаботится обо всём и всё порешает. А жаль…