Текст книги "Квартира, муж и амнезия"
Автор книги: Наталья Баклина
Жанр: Остросюжетные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Дунечка стоила самого лучшего, и он купил ей соболью шубку («Норковая? Фу, это для буфетчиц. Хотя можно вот эту, для простых выходов»). Купил малютку-машинку класса «Мерседес» («Форд-Фокус»? И как ты меня представляешь в этой лохани?»). Купил кучу каких-то безумно дорогих тряпок, потому что Франция и «от кутюр»… И только когда Дунечка притащила ему смету расходов на предстоящую свадьбу, где только платье невесты стоило четырнадцать «штук» («Ну, Мотечка, ну это самое приличное из недорогих. Там ещё есть платье по двести тысяч долларов, можно напрокат взять, всего пять тысяч в сутки. Но ты же не хочешь, чтобы твоя жена ходила в тряпках с чужого плеча!») он будто очнулся. Подсчитал остатки на кредитках и ахнул. За месяц в роли «невесты» Дунечка промотала столько денег, что ему теперь придётся очень постараться, чтобы закрыть эту финансовую брешь. А когда Дунечка замурлыкала, что свадебное путешествие в Испанию – пошло, а две недели на Ибице – в самый раз, он решился.
– Дунечка, – спросил он тогда, – может, ты думаешь, что я миллионер? Ты извини, но у меня кончились деньги. Все. Сразу.
– Ты опять на мне экономишь? – возмутилась Дунечка. – И за этого скрягу я выхожу замуж! Да я теперь десять раз подумаю, стоит ли мне идти с тобой к алтарю!
– Подумай, Дунечка. Наверное, не стоит, – согласился Матвей.
И тогда она закатила ему самый первый скандал. С визгом, топотом и швырянием сервиза. Того, что её мама из Луганска передала по случаю предстоящей свадьбы. Матвей, слегка вздрагивая от звона каждой разбитой тарелки – пятьдесят два предмета, знаете ли – дождался, когда у Дунечки кончилась посуда. Потом крепко взял её за руку, отвёл в прихожую и выставил за дверь.
Пока Дунечка визжала за дверью, он молча, без размышлений, собрал её вещи, жертвуя ради такого случая собственными кофрами – надо же, приходила с чемоданчиком, а теперь её барахло в три сумки еле утрамбовал. Порылся в Дунечкиной сумочке, отыскивая ключи от своей квартиры, мимоходом удивляясь – что в боковом кармашке делает початая пачка презервативов? С ним она «живьём» сексом занималась, говорила, что хочет его чувствовать. Ключ от машины оставил ей. Составил сумки у входа в аккуратную горку, сверху бросил обе шубы и, отгоняя всякие мысли насчёт презервативов – а что думать-то, если – всё?– открыл дверь и ногой вытолкнул Дунечкино барахло на площадку.
– Забирай и уходи.
Потом закрыл дверь, мимоходом отметив живейший интерес на лице соседки Матильды Робертовны, актрисы на пенсии. Старушка стояла в раскрытых дверях квартиры напротив и курила, наблюдая за Дунечкиными беснованиями. Закрыв двери, Самарин какое-то время послушал, как Дунечка пинает их с той стороны и орёт что-то невнятное. «Козёл», наверное. Хорошая всё-таки у этих двойных дверей звукоизоляция»… И решил, что всё, закрыта страница. И с Дунечкой, и с любой другой бабой вообще. Никаких невест. Никаких жён. Так, одноразовый перепих по случаю и без продолжения.
Матвей-то решил так, а Дунечка решила иначе. И хотя он уволил её самым гуманнейшим способом – по сокращению штатов, с двухмесячным выходным пособием – она умудрилась устроить ему второй скандал, уже в офисе. После этого Матвей велел охране в офис Дунечку не пускать, освободившуюся вакансию переименовал в «помощника руководителя» и изо всех сил старался «держать лицо», чтобы сотрудники поскорее забыли, в какое дурацкое он попал положение. А Дунечка время от времени звонила ему на мобильник – Матвей сначала сбрасывал номер, а потом внёс её в «чёрный список». Устроила ещё одну сцену в его любимом ресторанчике – Матвею пришлось сбегать через кухню с помощью сочувствующего официанта. И теперь, вот, закатила очередную безобразную сцену в квартире совершенно случайных людей.
**
– Скажи, чего ты добиваешься, – прошипел Матвей, запихивая Дунечку в лифт.
– Добиваюсь, чтобы всё было, как прежде! Я не привыкла, чтобы меня бросали! – с вызовом глянула на него бывшая невеста.
– Слушай, три месяца уже прошло, пора бы и привыкнуть, – сказал Матвей, ткнул в кнопку первого этажа и чертыхнулся. Без этого их дурацкого ключа – никакого эффекта.
– Что, не работает лифт? Давай, спусти меня с лестницы. Я поору, а соседи послушают. Вот разговоров-то будет! – злорадно прокомментировала Дунечка.
Нет, всё-таки за шесть недель их бурного романа эта мерзавка изучила его основательно! Матвей чуть не застонал, представив эту картину: он тащит Дунечку вниз, она упирается, орёт и собирает благодарных зрителей. И тут двери закрылись, и лифт поехал вниз. На первом этаже остановился, распахнул дверцы, и в них с разгона попытался войти холеный мужик лет сорока с двумя объемистыми баулами из хорошей кожи.
– О, прошу прощения, – отступил мужик, извиняясь по-французски и окидывая Дунечку восхищённым взглядом. Да, согласился Матвей, чертовски хороша.
– О, ничего страшного, – защебетала Дунечка, – это наша вина, что мы задержали лифт.
И змейкой выскользнула наружу, изящно перешагивая через сумку француза. По-французски она говорила прилично, за это, в общем-то, Матвей в своё время и брал её на работу. И за это тоже.
– Мадам – француженка? Мадам проживает в этом доме? – спросил француз
– Мадемуазель, – улыбнулась Дунечка. – Я русская, а сюда заходила навестить одну знакомую. Знаете, Москва город большой, и без друзей так иногда бывает одиноко.
– Совершенно с вами согласен. Мне в Париже тоже иногда бывает одиноко. Не согласится ли мадемуазель показать мне Москву?
– Охотно, – затрепетала ресницами Дунечка, совершенно игнорируя Матвея. Мол, это так, случайный попутчик по лифту. Матвей понял, тоже протиснулся между порожком лифта и сумками и пошёл к выходу, неопределённо кивнув головой. Попутчик, так попутчик. И слава моему богу. И храни тебя твой бог, француз.
– Молодой человек, а разве вы не вместе? – выглянула из будочки консьержка и посмотрела на щебечущую с французом Дунечку. – Девушка же про вас спрашивала! Она передала вам документы?
– Да, спасибо, она сделала всё, что могла! – сухо сказал Матвей.
– А вы не знаете, кто только что так громко кричал наверху? – продолжала консьержка. Скучно ей было, наверное, днями торчать из окошка. – Я даже подняться хотела, посмотреть, что происходит. Да вот иностранец заселяться приехал, квартиру тут снял. Важный какой-то жилец, меня даже предупредили, чтобы встретила обязательно.
– Ну, встреча ему, похоже, обеспечена по высшему разряду, – заметил Матвей, оглядываясь на Дунечку, которая уже чиркала что-то тонким карандашиком у себя в блокнотике. – А крики… Это сериал новый показывают, а дама с третьего этажа, Тамара, кажется, телевизор очень громко сделала и дверь раскрыла, – легко соврал Матвей и вышел, наконец, из этого дома. Ну, и как же ему теперь с Ритой-то общаться? Что она теперь думает про него после Дунечкиного концерта?
ГЛАВА 6
Тишина после визга странной девицы стояла оглушающая. И все невольно держали паузу, будто боялись – стоит сказать хоть слово, и тишина обрушится на них внезапными осколками.
Первым рискнул профессор Дворецкий:
– Классический случай истерического поведения, усугубленного эгоцентризмом с признаками инфантильности.
– Не девка, а кошка бешенная! – согласилась Тамарочка. – Во, Ритусь, повезло-то начальнику твоему! Угораздило же связаться с такой фифой. Попробуй, усмири такую!
– Я бы попробовал. Такой темперамент… – мечтательно сказал Гриша и, наткнувшись на Ритин изумлённый взгляд, добавил:
– А что? Мне всегда интересно было, как дрессировщики с тиграми работают. Вот бы и узнал.
– Узнал бы он! Эй, молодожён, не быстро ли ты на чужих баб заглядываться начал? Или надеешься, что Ритусик и про это позабудет? – подбоченилась Тамарочка.
– Тамара, по-моему, вы лезете не в своё дело! – скрестил руки на груди Гриша.
– Ага! Как жене твоей тут обустраиваться помогать, тётку её хоронить, доктора к ней приглашать – моё дело. А как отлегло от задницы: «Тамара, не лезь»! – неожиданно обиделась Тамарочка.
– Тамарочка, Тамарочка, ты что! Ты очень мне помогла, спасибо тебе! – попыталась вмешаться Рита, но Тамарочка уже решила:
– Ритусь, по-моему, пора мне уже, я к себе пойду. У меня там Толик полдня один сидит. Тоже болеет, между прочим! Пойду за своим мужиком ухаживать! Если что – звони! До свидания, профессор! – попрощалась Тамарочка и закрыла за собой дверь.
– Ну вот, обиделась, – огорчилась Рита. Наверное, эта Дунечка, когда орала, напустила тут каких-нибудь вредных флюидов. Вон, не успела уйти, как Гриша сцепился с Тамарочкой.
– Да ничего, помиритесь. Это даже лучше, что мы остались без посторонних, – отмахнулся Гриша и попросил:
– Профессор, не могли бы вы всё же осмотреть Риту? Всё-таки провалы в памяти – не шутка. Вдруг повторятся?
– Да, конечно. Маргарита..э…
– Ивановна! – подсказал Гриша.
– Маргарита Ивановна, могу ли я занять десять минут вашего времени?
– Конечно, Лев Казимирович! Только давайте пройдем в комнату, – показала Рита на дверь гостиной и взглянула на мужа:
– Гриш, можно, мы поговорим вдвоём?
– Рит, ты что? Почему – вдвоём? Ведь это и меня тоже касается! – начал возражать Гриша, но профессор его остановил:
– В самом деле, Григорий Борисович, мне бы хотелось пообщаться с Маргаритой Ивановной приватно, так сказать, без третьих лиц.
– Ну, как скажете, – недовольно пожал плечами Гриша и вернулся на кухню. А Рита с профессором пошли в гостиную и сели в кресла у журнального столика.
– Маргарита Ивановна, заранее прошу меня извинить, если мои вопросы покажутся вам бестактными. Уверяю вас, я задаю их не из праздного любопытства, а только чтобы иметь максимально полную картину причин вашего… недуга.
– Лев Казимирович, да нет никакого недуга! Честное слово, нет! Я замечательно себя чувствую!
Рита лукавила. Чувствовала она себя не очень хорошо. Почему-то то, что в новой реальности у шефа появилась истеричная то ли жена, то ли невеста подпортило её радость от мысли, что сама она – замужем.
– И всё-таки, Маргарита Ивановна, я хотел бы прояснить некоторые моменты!
– Ну ладно, – сдалась Рита, – проясняйте.
– Скажите, как долго вы знакомы с Григорием?
– Э-э-э… Полгода? – попыталась вспомнить Рита то, что подслушала из спальни.
– А как вы с ним познакомились?
– В Интернете!
– А где встретились в первый раз?
– Э-э-э… В кафе каком-то…
– Сколько времени проболела ваша матушка?
– Три года.
– Когда она умерла?
– Месяц назад.
– Вы рады?
– Что?
– Вы рады, что ваша матушка умерла? Что наконец-то закончился этот кошмар? Эта тягостная необходимость, это мучительное выполнение дочернего долга?
– Лев Казимирович, да что вы говорите? Да как вы можете? – вскочила Рита.
– Сядьте! Как Григорий реагировал на то, что в доме – больной человек?
– Никак…
– Он с вами жил, или отдельно?
– Он на этой жил, как её… На вахте!
– Про болезнь матушки вы ему сказали до знакомства или после?
– До… или после. Я не помню!
– За что вы на него обиделись и отчего разругались?
– Мы не ругались… Профессор, я не пойму, зачем вы задаете мне эти вопросы! Я устала!
– Простите, Маргарита Ивановна. Но мне совершенно очевидно, что вы лукавите, утверждая, что всё вспомнили. Вы почему-то вычеркнули из своей памяти целый кусок. Вычеркнули всё, что связано с вашим мужем Григорием. Почему? Быть может, он сделал что-то, или сказал нечто, с чем ваше сознание не может смириться? А? Что он сделал?
– Не знаю, Лев Казимирович… Не помню… Я устала…
– Лев Казимирович, простите, что вмешиваюсь, но, по-моему, ваша беседа Риту расстроила, – очень вовремя появился Григорий. «Под дверью, что ли, подслушивал?» вяло подумала Рита и провела ладонью по лицу. Мокро. Оказывается, она плакала.
– Рит, может, пойдешь, приляжешь? А мы пока с профессором без тебя побеседуем?
– Не хочу, Гриша, лежать, належалась с утра. Лучше я пойду к компьютеру, почту посмотрю, ладно? А ты мне скажешь потом, какой диагноз поставил Лев Казимирович.
Рита встала из-за стола, кивнула профессору, стараясь оставаться вежливой, и прошла через коридор в третью комнату, где когда-то, судя по стеллажам с книгами и столу с тумбами, был кабинет тёти Таиного мужа. И Рита тоже сделала тут себе кабинет: поставила компьютер и провела Интернет. Сделать это оказалось совсем несложно – к дому была подведена линия, и тёти Таина квартира оказалась единственной не подключённой. Так что когда Рита пригласила мастеров, им только и оставалось, что протянуть кабель из подъезда в кабинет. Хватило сорока минут и четырёх метров провода.
Рита включила компьютер, он начал загружаться, а Рита невидяще уставилась в посветлевший монитор. Вопросы профессора Дворецкого всколыхнули в ней то, о чём она пока не задумывалась. Точнее, старалась не задумываться, загнав мысли об этом, даже не мысли – предчувствие мыслей, зачатки эмоций – в самые глубины подсознания. А теперь Рита поняла: да, она обрадовалась, когда мама умерла. Точнее, не обрадовалась, а испытала огромное облегчения. Будто камень с шеи скинула, который голову к земле пригибал. Будто крылья у неё за спиной выросли. И она подняла голову и впервые за три года мир вокруг увидела. И крылья раскинула, и почти взлетела… Может, ни в какой она не в другой реальности? Может, у неё и вправду не всё в порядке с головой? А Гришу оттого её память из списков вычеркнула, что он – из той, прошлой жизни, в которой болела мама? Может, ей так хотелось начать жизнь с чистого листа, что она её, жизнь с чистого листа, и придумала?
А начальника-буку, сухаря-холостяка, тоже придумала? Ведь она очень хорошо помнит, что ни о какой невесте шефа не слышала. И никто женским голосом ему в офис не звонил. Так в какой она реальности, в этой, или в другой? Впрочем, какая теперь разница, что в лоб, что по лбу. Забыла-не забыла, реальность-нереальность. Дано: она замужем, Матвей почти женат. Требуется: как-то со всем этим сжиться.
Рита вошла в Интернет и набрала пароль на своём почтовом ящике. Три новых входящих письма. Два – явный спам, что-то про фирменные шоколадки и доставку железнодорожных билетов – Рита сразу же отправила в мусорную корзину. Третье, от Майки, раскрыла, ожидая, что оно поможет ей расставить все точки над i.
«Привет, подруга! Долетела прекрасно, здесь жара несусветная! В джунгли пойдём только завтра, пока мечусь, собирая всё необходимое. Видела бы ты, какие у нас рабочие-проводники! Роскошные плечистые мускулистые негры! Гляжу на эти экземпляры и думаю: может и вправду пора с мух на мужиков переключаться? В общем, вернусь из этой экспедиции – вплотную займусь личной жизнью! Чего и тебе желаю!
Всё, пока, моя дорогая, пиши, как у тебя дела!
Целую, Я»
– Рит, выйдешь? Лев Казимирович уходит, – заглянул в дверь Гриша.
– Да, конечно!
Рита встала от компьютера и вышла в прихожую, где профессор уже застёгивал элегантное старомодное пальто с каракулевой отделкой.
– Рад был знакомству, Маргарита Ивановна, даже не смотря на обстоятельства нашей встречи, – поклонился профессор и поцеловал Ритину руку, которую она, вообще-то, подала для пожатия.
– Спасибо, до свидания, – смутилась Рита, освобождая руку, и спросила Гришу, который тоже уже обулся и накидывал дублёнку:
– Ты тоже уходишь?
– Я провожу Льва Казимировича. На лифте подвезу. И за сигаретами сбегаю.
Гриша открыл дверь, пропуская вперёд профессора, и вышел следом, попросив:
– Рит, закрой за нами, неохота ключом ковыряться.
– Здрасьте! – вышел к ним на лестничную клетку тамарочкин Толик. – А мне Томка сказала, что к Ритке профессор пришёл, специалист по сдвигам в голове. Профессор, а я к вам! У меня голова болит – жуть просто! И такие сдвиги – сам иной раз не помню, что творю! Может, посмотрите, а?!
– Ну, вообще-то это не очень удобно… – растерялся профессор.
– Я заплачу, вы не думайте! Томка сказала, какой у вас тариф, вот, у меня есть! – протянул Толик профессору какую-то долларовую купюру.
– Ну что вы, голубчик, сразу деньги вручаете, – переместился профессор, скрыв от Риты Толика. Рука его шевельнулась, пряча деньги в карман. – Вас же сначала посмотреть надо. Куда можно пройти?
– Сюда, напротив мы живём, – сказал Толик. И процессия, которую замыкал Гриша – а он-то что у Тамарочки забыл? – двинулась в пятую квартиру.
**
Рита закрыла дверь и вернулась к компьютеру. Посидела, ещё раз перечитывая Майкино письмо. Никаких точек, никаких i. Хотя, когда раскрывала ящик, что-то её царапнуло. Что? Рита вернулась к раскладке папок. В папке «Майка», куда она складывала все подружкины послания, было пусто. Рита проверила, не веря глазам: два письма она только что отправила в корзину, во входящей почте осталось последнее письмо, Майкино. А остальные письма где? Те, что она хранила и перечитывала иногда, заряжаясь от подруги весельем, оптимизмом и бесшабашной уверенностью, что мир – у её ног? Остались письма, что ли, в прошлой реальности?
Ритка вздохнула, мысленно пополнив список неприятных открытий, и быстро застучала пальцами по клавиатуре, будто скорость, с которой она напишет ответ, укрепит её связь с Майкой, вдруг показавшуюся эфемерной.
«Майка, Маечка, ты не представляешь, как я рада твоему письму! Если бы ты знала, что тут со мной твориться. Май, мы с тобой столько лет знакомы, поэтому не считай меня сумасшедшей, ладно? Ты просто ответь на мой вопрос. Скажи, я замужем? Ты помнишь, что у меня есть муж Гриша? Я почему-то совсем не помню. Со мной вчера в поезде произошёл странный случай: я, которая просыпается от каждого шороха, заснула так, что проводница меня еле растолкала. Приехала домой, и меня встретил муж. Действительно муж – есть свидетельство о браке, моё обручальное кольцо, свадебные фотографии. Вот только воспоминаний у меня об этом нет. Вообще. Профессор-психиатр говорит, что я вытеснила эти воспоминания из-за какого-то шока.Майка, может, я тебе перед поездкой в Прагу рассказывала, отчего у меня случился шок?
Знаешь, мне иногда кажется, что я попала в какую-то другую реальность. В ней всё почти так, как в прежней, только у меня появился муж. А у моего босса – невеста. И он, кстати, не такой уж и сухарь. В общем, от всего этого у меня голова кругом и полная потеря ориентиров. Вся надежда на тебя, Маечка. Скажи, я действительно замужем? Хотя бы ты про это помнишь?
Ответь побыстрее! Я»
Рита нажала на квадратик «Отправить», несколько секунд смотрела на подтверждение, что письмо «улетело», думая, что с кашей, которая у неё в голове, нужно что-то делать. Хорошо бы Майка скоро ответила! Но если она уже в джунглях, то не известно, когда доберётся до Интернета. А кого-то ещё, кто знал бы её в прошлом, рядом нет. А кто вообще знает о её прошлом, кроме Майки? Рязанский Гриша, с которым у неё был двухмесячный роман? Мария Сергеевна, медсестра, которая помогала ухаживать за мамой? Позвонить им, что ли? Гришин телефон она всё ещё помнила, а телефон Марии Сергеевны где-то был у неё записан…
Рита поднялась из-за стола и пошла в прихожую за своей сумочкой, чтобы найти записную книжку. Сумка валялась там, куда она её бросила – на тумбе у вешалки. Рядом весело голубела папочка с договорами. «Матвей не взял, оставил! Не удивительно, эта его сумасшедшая девица так орала – имя свое забудешь, не только документы. Надо позвонить в офис», – подумала Ритка. Так, все звонки по порядку. Сначала – Марии Сергеевне.
Рита закопалась в сумочке, отыскивая записную книжку. Ну что за сумка у неё, ёлки-палки! Не сумка – чёрная дыра. Ничего сразу не найдёшь! Она села на пол и вытрясла перед собой содержимое сумки. Начатый блок жевательной резинки. Связка ключей от дома. Кошелёк. Два патрончика губной помады – один почти съеденный, второй новый совсем, в Праге купила. Зеркальце с крышечкой. Упаковка бумажных платков. «Аварийная» гигиеническая прокладка. Чёрный косметический карандаш. Блестящая металлическая визитница. Россыпь визиток, которые не поместились в визитницу. Две ручки – дешёвая пластмассовая, привет с выставки, и солидная металлическая, в тон визитнице. Две конфетки-«барбариски». Серебристый мобильник. Три чешских монетки.
Записной книжки, маленькой, с палехским пастушком на черной лакированной обложке, среди этого добра не было. Потеряла?
Рита ещё раз заглянула в сумку. На этот раз – в кармашек на молнии, куда она сложила документы в дорогу. Паспорт заграничный, вот он. Проездной на метро. А записной книжки нет. Нет в этой реальности? А Мария Сергеевна есть? Рита попыталась вспомнить номер медсестры. Вспоминались только первые две цифры – тридцать восемь. Зато Гришин номер всплыл в памяти легко, стоило только про него подумать. И Рита решилась – набрала код города и шесть знакомых цифр.
– Алё-у? – сказал на том конце женский голос.
– Здравствуйте, мне нужен Григорий. Могу я с ним поговорить?
– Григорий? Девушка, вы номером ошиблись, – весело сказал голос.
– Извините, – повесила Рита трубку. Действительно ошиблась? Или тот номер, что ей запомнился, в новой реальности не работает? Или Гриши, того Гриши, в новой реальности нет совсем?
Рита машинально опустилась обратно на пол, сгребла в сумку всё, что прежде вытряхнула, поднялась, поставила сумку обратно на тумбу, поверх голубой папочки. И поняла, чем срочно надо заняться: отнести документы в офис. Выйти надо из этой квартиры, убедиться, что остальной мир – в порядке.
Она сунула папку в сумочку, натянула пуховик, схватила шапку и, незастёгнутая, с шапкой в руках, выскользнула из квартиры. Торопясь, замкнула дверь и побежала вниз по лестнице. Хотелось уйти прежде, чем её хватится муж – Рита понимала, что ни отвечать на его вопросы, ни доказывать, что ей надо прогуляться у неё просто не хватит сил. Она спустилась на один пролёт, прислушалась и понеслась вниз, спеша проскользнуть, пока Гриша не вышел из тамарочкиной квартиры. Внизу осторожно выглянула из-за угла, осматривая фойе. Вдруг Гриша спустился провожать профессора и теперь толчётся у лифта? В фойе было пусто.
– Анна Макаровна, вы не видели, мой… муж не выходил? – спросила Рита у консьержки, машинально отмечая, что утром, когда она приехала, за стеклом будочки виднелось совсем другое лицо.
– Нет, Риточка, не выходил. С приездом, кстати, а то утром тебя не встретила, убегала на часок, племянницу просила подежурить. Ох, удивляюсь, какой видный мужчина у тебя муж! – консьержка явно скучала и обрадовалась возможности поболтать. – На артиста похож, как его… на Домогарова! Он у тебя тоже артист?
– Да нет, говорит, что нефтяник… Раз не выходил, значит, у Тамарочки ещё сидит. Анна Макаровна, мне подниматься некогда. Если он спросит у вас, скажите, что я срочно на работу поехала, документы повезла, ладно?
– Ладно. А недавно к тебе ведь кто-то приходил с работы? Тоже видный такой мужчина, тоже на артиста похож, на этого, как его, с американской фамилией…
– Ален Делон! – пошутила Рита.
– Нет, это француз. Кстати, к нам же новый жилец въехал, француз! И девушка, которая к тебе приходила, с ним, представляешь, тут же познакомилась. И он, по-моему, очень ею заинтересовался! Я не очень поняла, они по-французски договаривались. Но, поверь моему опыту, у них взаимный интерес!
– Ну и слава богу. Анна Макаровна, я побежала, а то документы важные очень, а этот человек, что приходил, их оставил, – свернула Рита разговор и вышла из подъезда.
На крыльце она задержалась на минуту и аж задохнулась от восторга: хорошо-то как, господи! Снегопад закончился, и снег уже не летел с неба рыхлыми хлопьями. Теперь он лежал пушистым одеялом, уютно закрыв позднюю ноябрьскую грязь. Падать он перестал совсем недавно, и его девственную белизну ещё не успела перепачкать столичная жизнедеятельность. Разве что машины, буксуя в снежной каше и брызгая из-под колёс желтоватым месивом, разрушали эту зимнюю идиллию. Но если глядеть выше дороги: на карнизы домов в снежных шапках, на фонари в снежных беретах, на указатели в снежной окантовке, – то появлялось полное ощущение, что в Москву пришло чудо. Что столица будто начинает жизнь с чистого листа, и невидимая рука судьбы в задумчивости застыла над белой бумагой: что написать? И Рита, мысленно пожелав судьбе не ошибиться, перебежала через дорогу и пошла по тротуару переулка, с удовольствием оставляя аккуратные следы своих сапожек на чистом, почти не тронутом снегу. А не пройтись ли ей пешочком, по Тверской и до Большой Грузинской? А пройтись! И Рдевушка пошагала, огибая припаркованные у обочин, присыпанные снегом машины.
Очень скоро она вышла на Тверскую улицу и пошла вдоль огромных нарядных витрин многочисленных бутиков. Возле одной остановилась. За прозрачным промытым стеклом стояли дети-манекены. Неизвестному скульптору (или как называют мастеров, которые делают эти фигуры?) удалось поставить этих «детей» в максимально правдоподобные позы. Один мальчик тащил санки на верёвочке. Второй слушал плеер, сунув руку в карман джинсов. Девочка, присев на табурет, разглядывала прохожих. Дети были одеты в нечто спортивно-демисизонное. Шапки, шарфы, куртки, джинсы. На ногах – то ли кеды, то ли кроссовки, почему-то серебристые и золотистые, будто сшитые из парчи. На каждой из одёжек – ценники с несколькими нулями. «Цены какие-то не детские», – удивилась Рита, разглядывая застывшие лица «детей». Им неизвестный скульптор придал живое выражение. Каждому – одно и то же: не по-детски надменное. И чуточку презрительное. Будто эти манекены знали, что на каждом из них одежды – на пару тысяч долларов. И заранее презирали прохожих, которые не могли себе такую одежду купить.
«Интересно – думала Рита – много ли найдётся родителей, готовых потратить тысячу долларов на подростковые джинсы?» Судя по всему, не много. В торговом зале, который хорошо просматривался за манекенами, виднелся рядок вешалок с одеждой и две одетые в одинаковые серые жакеты скучающие девушки-продавщицы. Рита ещё раз поглядела на презрительно оттопыренную губку манекена-девочки («Вот из таких и вырастают всякие расфуфыренные истерички!»), показала ей язык и пошла дальше, стараясь не задерживаться у витрин. До офиса отсюда с полчаса ходу, а будет так глазеть – до вечера не доберётся. Она шагала, а в голове, в такт шагам, почему-то крутилась песенка, что Ален Делон не пьёт одеколон. И говорит по-французски. А она знает, на кого Матвей похож. На Кевина Костнера.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
