Текст книги "Любовь князя Алексея"

Часть 2

Глава 1

В деревне Алёхино, с тех давних пор, как покинули её все Золотовы, почти ничего не поменялось. Кое-как тянули алёхинские крестьяне вечную свою лямку. Одно поколение повзрослело, другое безвозвратно состарилось. Всех-то и наберётся пять, шесть десятков душ. В эти годы, родилось меньше, чем померло.

Общие очертания деревни мало чем изменились. Она была такой, как и много лет назад. Больше заброшенных изб, зияло оголенными непогодой и человеком боками. Избы что пустели, разбирались на дрова соседями. Порой, служили временным пристанищем странникам и кочующим. Приезжие поприличнее стучались в дома жилые, хоть сколько-то на вид, ухоженные. Туда, где и печка топлена и холстину, в случае чего, дадут укрыться. У тех, кто деревню ещё не покинул, достатка не прибавилось. Перебивались, кто чем может.

Крайняя изба, что упиралась в поле, давно к жизни не пригодна. Не было крыши и двух стен. Как будто перерубили наискось огромным топором. Одну часть откинули и развалили, другая осталась. Видно, не только ветер и дождь трудились над её разрушением. Но и люди. Местами спилено, срублено. Или просто разобрано. Удивительно, что за эти годы часть избы ещё осталась. Верно потому, что доски сплошь гнилью да сыростью покрыты и в топку давно уж не пригодны. Труха одна.

Постояла Лиза, поглядела, взяла узел и пошла вдоль по улице. Сумерки окутали тёмные избы, отчего они казались ещё более угрюмыми, чем при свете дня. Кругом никого. Забрешет вдалеке шелудивая собачонка, а за ней несколько подхватят. Идёт Лиза по колдобинам, то и дело спотыкается. Смотрит, у забора старушка сухонькая, на лавке сидит.

– Здравствуй бабушка.

– Чего? – потянула старуха, – А, здрасте, здрасте.

Лиза подошла поближе. Старушка видать глуховата.

– Скажите, где на ночлег можно устроиться?

– Ааа? Да ночуй не жалко, – махнула старушка рукой на избу.

– У вас можно?

– Можно, можно. Иди.

Удивилась Лиза скорому гостеприимству и калитку поспешила отворить. Пока старушка не передумала. Изба совсем потемнела от ветхости, но твёрдо стоит. У порога куры белыми пятнами. У амбара коза. Из-за угла рябой пёс выбежал, гавкнул было, да и замолчал. Вильнул хвостом и снова куда-то кинулся.

Вошла Лиза в избу, огляделась. В полумраке беленая печь видна. Об остальном лишь догадываться. Стол у окна, лавки да сундук. Старо всё и в потёмках понятно. Спертый запах перемешивался с аппетитным ароматом кислых щей. После дороги показалось Лизе – нет ничего лучше этого. Только бы не прогнали. Упала на лавку и не помнит, как в сон провалилась. Усталость одолела, твердая лавка, мягкой постелью показалась.

Утром рано проснулась, по привычке. Запах куриного бульона по избе разносится. Смотрит Лиза, а бабка уж у печки толчется. Вчера, как не живой показалась, а сейчас гляди, вертится туда-сюда.

– Проснулась уже? Иди к столу, чем бог послал, подкрепись, – проскрипела старушка.

В избе, при утреннем свете, уютнее стало. Чище. Подошла Лиза к столу, на тряпице яйцо лежит и сухарь ржаной. Чашка с похлебкой пшеничной. Кружка с молоком, видать с козы бабка надоила. С голоду, Лиза всё одним махом проглотила.

– Ах ты, бедная, – бабка подлила с кувшина, – молочка-то ещё.

Лиза и то выпила. Чувствует, тошно стало. Терпит.

В тот день, узнала Лиза всё о старушке. Больно бабка разговорчивая попалась. Целую историю рассказала. С детства и по сей день. Про трёх мужей, которых схоронила. Про то, как сына тридцать годков не видала. Всё в солдатах служит и нет от него весточки. Может и нет уже в живых. Дочку, лет пять назад схоронила. Внуки, кто куда, по городам разъехались. И не знает старушка и не помнит давно их лиц. Живет одна. Бедно. Порой голодно бывало, да привыкла уже, справляется. А так, хозяйство небольшое держит, огород. За счёт козы да кур перебивается. Осенью ходит иногда на дальнее поле, вроде ничейное, пшеничкой пополняется. Да кто чего из гостей подбросит. От них и доход небольшой. Сидит бабка у калитки почти целый день, на ночлег проезжающих зазывает. Когда – яйца, да молоко продаст. Зимой больше, потому как непогода людей останавливает. Летом меньше, но и так справляется.

Спросила Лиза и про дом свой, так бабка говорит, давно уже не было никого в том доме. Только на щепы разносят его деревенские. Да детвора лазает, играет. К жизни он не пригоден этот дом. Да уж и не дом вовсе. Так – половина. Рассказала Лиза старушке, что жила здесь, а теперь идти некуда.

– Оставайся, – та говорит, – у меня. Старая я. Сама с трудом управляюсь. А помру – так живи. Никто не выгонит – некому.

Лизе раздумывать негоже. Согласилась. Да и осталась у бабки жить, всё равно идти некуда.

Так и осень подоспела, утром стылым. Часто забарабанили в окно дожди. Небо, чуть не каждый день серой пеленой окутано. Иной раз, солнце выглянет, но тусклое сияние его уж и не греет вовсе.

Живёт Лиза со старушкой в полном ладу. Каждый день новые истории слушает. Ведёт бабкино нехитрое хозяйство. За козой да курами присматривает, небольшой огород за домом обрабатывает. Бабка хоть и старая, сколько лет – сама не может сосчитать, но потихоньку, со всеми делами ещё управлялась. А теперь, с помощницей молодой, так и совсем хорошо. На печи можно отлежаться. А Лиза поначалу суетилась, но уже всё чаше останавливаться приходится. Устаёт. Бабка такую перемену замечает. Забеспокоилась.

– Ты бы отдохнула малость, а то гляди, не ровен час – скрутит.

А Лиза всё отмахивается. Ничего, мол, справлюсь.

Как-то раз, послала бабка Лизу в поле.

– Сходи, милая, на дальнее поле, там пшеничка ничейная. Ещё остатки собрать можно, а то птицы скорее соберут. Я уже не ходок в такую даль. А добро, считай, даром пропадает.

И пошла Лиза, куда бабка направила. Всё утро брела. Вышла к полю, где дерево старое, как коряга, ветви пораскинуло. Вокруг пшеница зрелая уж зерна падают. Ни кто, видать, за полем не смотрит. А если смотрит – то плохо, вовремя урожай не собирает. Подивилась Лиза. Как могла, старым серпом пшеницы покосила. Собрала в ветошь колосьев охапку, да узлом завязала. В обратный путь повернула.

С самого утра было небо светлое, а тут потемнело вдруг. Тучи неизвестно откуда налетели, дождь мелко закапал. Ветер стал пшеницу, с силой из стороны в сторону качать. Бьются колосья друг об друга, Лизу по телу и лицу хлещут. Она руками закрывается. Дождь сильный пошел. Обливает тело девушки, холодом заволакивает. Идёт она меж колосьев, дороги не разберет. Темно кругом. Дождь, серой стеной, все стороны сравнял. Развернула Лиза холстину, колосья вытряхнула и накрылась словно пологом. Присела в грязной жиже. Дрожит. Сколько сидела неведомо. Потом дождь утихать стал. Покапал еще немного и кончился. Туча ушла, тусклое солнце показалось. Встала Лиза, осмотрелась. Куда идти не знает. Испугалась было, что заблудилась. Но тут, вдалеке дерево знакомое увидала. Повернула в ту сторону, да на дорогу вышла. Идёт мокрая, хоть выжимай. Холодная одежда к телу прилипла.

Вернулась домой уже к сумеркам. Солнце за горизонт закатилось, но ещё даёт угадать тёмные очертания деревни. Издалека видит Лиза, окна в избе темные, из трубы дым не идёт. Значит, бабка печь не поддержала. Погасла печь.

Ёкнуло сердце. Что такое?

Подошла ближе, рябой пёс у порога сидит, тихо подвывает. Открыла дверь, крикнула бабку, та не откликается. Лиза во двор вышла. За избой на дровах бабку и отыскала. Померла старушка, ещё утром, видать.

Побежала Лиза, соседям постучала. Пришел мужик старушку в избу затащил.

Не годя долго, схоронили бабку по всем правилам. Осталась Лиза в избе одна-одинёшенька.

Глава 2

Страшно не любила Софья Андреевна, когда на пути к цели встречались серьёзные препятствия. Тем более, не выносила препятствий мелких. Княгиня не привыкла к тому, чтобы проблемы, возникающие в том или ином вопросе, слишком долго решались.

Когда Софья Андреевна узнала о том, что Лиза сбежала, то испытала – огромное облегчение. Потому как, совершенно справедливо полагала, что эта девушка и есть основное препятствие для благополучной женитьбы Алексея. А тут, проблема сама отпала.

Так же, Софья Андреевна испытала разочарование и обиду. Поняла, какой черной неблагодарностью платят те люди, кого она облагодетельствовала. Ещё раз осознала, что молодые горничные все сплошь – хитрые девушки. Только и стремление у которых завладеть вниманием сына, в надежде на его благосклонность, или даже… Нет, нет. Софья Андреевна не собиралась представлять, что ещё хотят молодые горничные. Достаточно одной, что воспользовалась близким знакомством с Алексеем.

Держать взрослых горничных тоже не выход. Молодые здоровые и расторопные. И хитрость их на поверхности, а у взрослых в голове, уже более изощренные планы. Как с хозяев побольше вытянуть.

Всякий раз в общении с мужем Софья Андреевна жаловалась на то, что сын так затягивает женитьбу и как будто нарочно испытывает её не безразмерное терпение. Князь в ответ пенял на молодость Алексея и, разумно, внушал жене – всё равно, выйдет так, как хочет она.

– Не волнуйся душенька, наш сын молод, но он и умён. Понимает ответственность предстоящей женитьбы. Не думаю, что он станет препятствовать, собственной карьере.

– Хоть бы, вы Степан Алексеевич, поговорили с ним по-мужски, – сетовала княгиня, – Вас он послушает, может быть, больше чем меня. Ну что же я бьюсь, бьюсь, столько сил трачу на все эти приёмы и визиты. А в результате – ничего. Он себе спокойно наслаждается жизнью, а я, спать не могу, как начинаю думать о том, что скоро срок, а он ничего не предпринимает. Как бы потом не получилось, что придётся, срочно женить его на первой попавшейся девице. Чего ещё я должна сделать, как убеждать? Этот брак просто необходим для успешной карьеры.

И Софья Андреевна тяжело вздыхала.

– Обязательно поговорю, душенька, в самое ближайшее время, – обещал старый князь.

Быть полезным Алёше в любой науке Степан Алексеевич старался всегда. Как отец ему, а дед отцу. Теперь князь понял, что на его плечи, так же, легли и уроки – отношений сына с женщинами. И хоть сам князь не слишком в них преуспел, спустя годы жизненных перипетий с Софьей Андреевной, ему было чем поделиться с сыном и от чего постараться оградить.

Обычно, в благородных семействах отцы не учат сыновей, как обходить подводные камни в этом, щепетильном вопросе. Но, Степан Алексеевич был взглядов не слишком старомодных и старался говорить с сыном на любые, даже, порой не совсем благородные темы. Естественно – втайне от жены. Иначе не миновать хорошей взбучки.

Стычек с Софьей Андреевной, он не любил и страшился. С возрастом, она стала всё больше его раздражать. Вечные претензии жены, выслушивал без внимания, с некоторой даже апатией. Ведь если приближать это к себе достаточно близко, не миновать и ухудшения здоровья. Чего Степан Алексеевич, старался избегать, особенно последние пару лет. Он хотел покоя. Тишины. Рекомендации княгини относительно сына, Степан Алексеевич незамедлительно старался выполнять. Дабы жене не приходилось повторяться.

В один из вечеров, князь пригласил сына к себе в покои, якобы для партии в шахматы. За игрой поговорили о внешней политике, о короле Испании, об Австрии, о Турецкой компании, о новых указах царя. О будущем развитии государства. О реформе. Степан Алексеевич любил подискутировать на эти темы, так как всегда был хорошо в них осведомлён, а Алёша вполне достойный для этого собеседник и благодарный слушатель. Больше, всё же, Степан Алексеевич предпочитал для таких бесед людей старшего поколения, как например давний приятель, помещик Яворницкий. Тот всегда знал последние новости на политической арене как государства Российского, так европейских и восточных государств.

Так увлёкся Степан Алексеевич беседой, что чуть не забыл о том, чего собственно позвал Алексея. А как вспомнил, то и начал, безо всяких вступлений.

– Что там матушка наша жалуется – женится, совсем не желаешь. Уклоняешься всячески.

– Я батюшка, не уклоняюсь вовсе, просто хотелось девушку по душе подобрать, – Алексей передвинул фигурку слона.

– Эдак, можно всю жизнь искать и, заметь – не найти. Я тебе Алёша как мужчина мужчине скажу, раз у нас уже такой разговор вышел, с женитьбой – для тебя, ничего не изменится. Ты только статус поменяешь с холостого на женатого. Поверь мне, старому и надеюсь уже умудрённому человеку, женившись, ты можешь вести любой, какой захочешь образ жизни. Только иногда нужно не забывать посещать имение и жену не обижать. Чтобы как говорится – род не завял.

– Но как же, батюшка, ведь женитьба связывает по рукам и ногам.

Князь усмехнулся:

– Откуда взял ты такое мнение? Напротив – ты становишься ещё более свободным. Сам подумай, когда ты холост, все взоры обращены на тебя. Все незамужние девицы и женщины, живут мыслями заполучить такого молодца. Шагу не ступишь, чтобы не встретить надоедливых свах и поклонниц. Ты как под увеличительным стеклом. Но когда женишься, все они, тут же теряют интерес и переводят внимание на другого холостяка. Смекаешь, к чему я веду? Я знаю не одного женатого дворянина, который содержит несколько домов и даже имений, – князь хитро посмотрел на Алексея.

– Батюшка, – Алексей сделал вид, что не понимает намёков отца, – ведь, это – серьёзный шаг. Ответственность. Дети – в конце концов.

– Вся твоя ответственность в финансах. Обеспечь жену свою и детей достойным существованием и далее поступай, как заблагорассудится. Делай, как хочешь. Хочешь, живи в имении с женой, веди хозяйство. Хочешь, уезжай, приезжай. Это как кому взбредёт. Но говорю наверняка, если женат – всё, делай как хочешь. Женщины и так будут у тебя всегда. Море женщин. Океан. Вон сколько дворовых под окнами. Все твои. Эти не нравятся, других нанимай. Их тысячи на службу рвутся, в приличный дом. Им всё равно, женат – не женат. А тебе что, никаких обязательств. Всё, – князь подмигнул морщинистым веком и передвинул пешку, – только, дружок, матушке про такое не рассказывай, знаешь ведь.

Удивился Алёша тому, что отец говорит, но лишних вопросов задавать не стал. С такой стороны, на дело совсем не смотрел. Думал, если вступит в брак, всё – пропал. Закончилась свобода. Не предполагал, по запоздалой наивности, что совершенно официально сможет потакать, не всегда правильным своим интересам. И ведь верно говорит отец, всё внимание направлено на Алексея, только от того, что он холост. Богатый князь – кто скажите, не пожелает своей дочери такого жениха. А ещё и не дурён собой. Но стоит только жениться – кончено. Тяжелая артиллерия заинтересованных невест, с мамашами и папашами, тут же понесётся искать новую жертву.

Как он об этом не догадался. Простая задача, а казалась тяжелой. Если уж поступаться свободой ради дела, нужно отыскать в этом и полезные стороны.

Достаточно жениться на любой провинциальной барышне, посадить жену в имении с матушкой, чтобы хозяйничала, а самому заниматься должностью в Петербурге. Там и обосноваться. Снять хороший дом для Лизы. Чего снять, даже купить. Пусть видит, как он щедр.

Это же так просто. Почему раньше мысли эти не приходили в голову?

Алексей даже не посчитал странным то обстоятельство, что его собственный отец поучает таким вещам. Настолько пришлось по вкусу разъяснение старого князя, что уже сегодня, Алёша собрался указать матери, на понравившуюся ему более других барышню – кандидатку на роль жены.

Глава 3

Тихо в избе стало. То, глядишь, бабка историю расскажет. А тут, совсем пустота. Некому и слова молвить. С козой, да с курами немного наговоришь. Кот рыжий приблудился, смотрит с интересом, да пёс рябой уши навострил, слушает. Вот и вся компания.

По соседям Лиза не ходила, знакомства особого не вела. Иной раз ребятишки забегут, угостит – какой краюхой богата. Если кто на ночлег попросится, в другие избы направляла. Опасалась Лиза заезжих людей. Особенно, ночных визитов боялась. Если кто в окно стукнет, говорила – полна изба. Уложить некуда. Ходила, почитай, каждый день, на дальнее поле за пшеницей. Зерна, сколько могла, нанесла. Кто знает, как зимой будет. Для козы, сена заготовить старалась, чтобы и козе не голодать. Справлялась, как могла.

Только вот самочувствие совсем расстроилась. Слабость одолела, да живот тянет. Чего это? Кто поймёт?

А тут ещё, мужики деревенские стали вокруг ходить. Прознали люди, что девка одна живёт, так целый день, то один, то другой нагрянет. Лиза, дверь на засов уже и днём запирать стала. Кто их поймёт, что у кого на уме.

Один мужик, чаше всех заходил. Молодой, усталый. Глядел грустными глазами. Говорил – вдовый он, жена в родильной горячке померла. Остались трое детишек без матери. А он один, не справляется никак. Нужно и по хозяйству, и по дому успевать, и земля чтобы не стояла, и дети не голодали. Звал Лизу за себя замуж.

– Бери, – говорит, – кур да козу и ко мне в дом перебирайся.

Лиза его слушала, но всякий раз отказывала.

– Не могу, без любви.

– Да что тебе та любовь? Уважать тебя буду, не обижу. А там уж, как сладится. Мужик я не пьющий. Только под праздник немного. Детям дурного не показываю. Подумай хорошо. Что тебе одной тут оставаться? Загубишь себя.

Обещала подумать.

Сядет Лиза порой у окошка, на дорогу смотрит, имение княжеское вспоминает. Алексея. И взгрустнёт по тем дням, и пожалеет. Может, как то разрешилось бы, ведь рожают девки дворовые ребятишек и ничего. Ни кто их, за это не наказывает. И не была бы княгиня очень уж строга. Покричала бы, да остыла вскоре. Может статься, сглупила Лиза. Зачем бежала? Теперь уж и не понять, не разобраться.

Вспоминала предложение Алексея. Говорил – всё будет. Всё. А теперь вот, сидит она в глухой деревне беременная, и не знает, что делать. А чем дальше, тем страшнее. Всё в черном свете представляется. Неизвестность пугает. А что если, как жена того мужика – Лиза помирать начнёт. Кто поможет?

Каждый день почти боль тупая одолевает. То, в курятнике скрутило, сидела, встать не могла. То, у колодца вёдра хватанула, что аж вскрикнула. Боль сквозь тело прошла. Походит Лиза, полежит, вроде отпускает. Страшно – а сказать некому.

Осень промёрзлыми холодами окутала. С ноябрём пришли заморозки. Вкруг деревни оголённые поля, темнотой страшат. Небо пепельно-серое, солнца не видно. Выглянет ненадолго и снова за темную пелену спрячется.

Замерзать стала Лиза, а надеть нечего. Пришлось в бабкин сундук заглянуть. Там одёжа сплошь до дыр поношенная, да и та сойдет. Выбирать не приходится.

Куталась Лиза, как могла. А тут ещё, со сквозняка, простудилась. Слегла совсем, сил нет ни печь затопить, ни кур покормить. То в жар, то в холод бросает. Всё равно вставала. До козы в хлев шла.

Так ходила Лиза, два дня. На третий, там, в хлеву и упала без чувств.

Очнулась на холодном, влажном от куриного помёта полу. Острая боль пронизала тело. Словно ножом внутри резануло. Из горла крик рвётся. Скорчилась Лиза, по полу к двери карабкается. А живот как будто раздирает кто, потом с силой сжимает зажимает. Снова дерёт и так несколько раз. Кричит Лиза от боли и ужаса. Кричит словно оглашенная.

Вдруг, словно в тумане увидала силуэты. Голоса услышала. Сама корчится, от чужих рук отбивается.

Очнулась, лежит, вроде, на тюфяке. Старым кафтаном укрыта. Огляделась, избу не узнаёт и опять в сон провалилась.

В следующий раз, когда глаза открыла, лежит, словно в кокон завернута. Кругом бело. Яркий луч слепит. Снова в забытьё. Несколько раз, ноющая боль внутри и жар снаружи выводили Лизу из такого состояния. Потом, снова туда погружали. В какой-то из этих моментов, она разглядела лицо матери. Худое, измождённое лицо. Иногда, видела Лиза Алексея. Он склонялся над ней, и казалось, смотрит нежно. Но всё быстро исчезало и менялось. Оставалась лишь дрожь и боль.

Глава 4

Вот уже несколько дней, Алёша пребывал в некотором замешательстве. Ни как не предполагал, что обычная горничная, сможет ввести его в это непривычное состояние. Почему вышло так? Что плохого сделал? Отчего всё, повернулось против его желаний? Ведь, если бы эти желания, были только капризами, хотением выполнить задуманное, во что бы то ни стало, не оглядываясь на последствия. Но, ведь – это не так. Желания его совершенно искренние, идущие от сердца – обратились во зло. И могут стать причиной загубленной судьбы Лизы. Судьбы небезразличной ему – Алексею.

С одной стороны, он корил себя за содеянное, но с другой не понимал совсем, что в этом плохого. Ведь столько девушек, мечтает об одном лишь взгляде от него. А она – горничная, избегала его, словно взгляда прокаженного. Как она, могла не хотеть быть его любовницей? Любая девушка из прислуги станет руки целовать за подобное предложение. Такое счастье не каждой на долю выпадает. Ведь это означает богатство, роскошь, наряды. Всё. Это открывает многие двери. Но – горничная Лиза, отказывается. Почему?

В этом вопросе понятия и принципы Алексея, возможно и отличались от других, более правильных, но не настолько, чтобы вызывать осуждение. Он считал – если, на месте Лизы оказалась бы барышня благородных кровей, то конечно, такое его поведение было бы недопустимым и даже оскорбительным. Но Лиза – горничная, и разве плохо, когда хозяин желает облагодетельствовать служанку. В этом, он даже усматривал со своей стороны, какое-то благородство.

Девушки из прислуги редко выходят замуж. Часто, по причинам, от них самих мало зависящим. Иногда, по воле хозяев. Так, что плохого в том, если кто-то из них становится содержанкой самого хозяина. Ведь у Алексея, нет умысла – обмануть, но есть желание помочь. И это – никак не может быть плохо. Он считал свои побуждения вполне благородными и достойными взаимности. А ещё, разговор с отцом подействовал на Алёшу вдохновляюще. На многое открыл глаза.

Так же, он решил, что сбежала Лиза вовсе не от него, а от боязни его матери – княгини. От жесткого наказания. Осознание этого, ещё больше вводило в смятение его чувствительное сердце. Каждую ночь Алёше снились ужасные картины Лизиных скитаний. Наутро он просыпался, с желанием сию же минуту бросится её на поиски.

И всё-таки медлил, ждал благовидного предлога. Старался показать равнодушное отношение к побегу горничной, для полного усыпления подозрений матери.

А тут ещё – ливни, дороги размыли. По таким дорогам искать кого-то, бессмысленно, мучить и себя, и лошадей. А время уходило. День за днём в тревоге и сомнениях, неумолимо отдалялся тот момент, когда Алёша снова сможет увидеть Лизу.

Кто знает, где она теперь? В какой-то глухой деревне. А рядом грязь, нищета, чужие люди.

Когда он представлял всю эту отвратительную обстановку, в которой, возможно, находится теперь Лиза, то мотал головой и нервно запускал пальцы в волосы. Бессмысленный взгляд бродил по предметам. Алексей, всё не мог решить, что делать. Нужно действовать. Нельзя сидеть и думать, пока она там загибается. Или всё больше отдаляется и он, никогда уже не увидит милое лицо.

Это не правильно. Это – несправедливо.

Несколько ночей Алёша не мог сомкнуть глаз, всё думал, как поступить. Где искать? Сделать это так, чтобы ни у кого не возникло и малейших подозрений. И, прозорливая матушка, не усмотрела в его действиях умысла.

К тому времени, когда он, наконец, решил начать что-то предпринимать, минуло больше месяца. Промедление раздражало, но Алёша успокаивал себя тем, что Лиза ушла в свою деревню, а значит и найти, не составит большого труда.

Первые заморозки прочно сковали землю, появилась возможность выезжать. По дорогам потянулись длинные обозы. Купцы и крестьяне наверстывали упущенное с дождями время. Помещики, наскучавшись вволю в тишине своих имений, поспешили по соседям, наносить визиты.

Алексей поджидал удобного случая, чтобы под достаточно благовидным предлогом отлучиться надолго. В конце октября, случай такой представился. Когда матушка вызвала Алексея и сообщила о том, что тетка Анфиса прислала письмо с требованием, ускорить дело с женитьбой. Для себя, Алексей давно уже решил, какую из девиц благородных осчастливит, и теперь не замедлил оповестить мать. Он указал, на одну из дочерей помещика Уточкина. Княгиня обрадовалась и одобрила выбор сына. Алексей тут же вставил, что пора ему ехать в Петербург, уладить кое-какие дела до женитьбы. Сразу по-возвращении обещал тут же идти в церковь. Княгиня возражать не стала. Напротив, с большим вдохновением, отпустила и села писать радостный ответ тётке Анфисе.

Долго не мешкал, Алексей собрался в дорогу. Перед отъездом, послал Прошку на конюшни, порасспросить осторожно Ваську, о том, где находится деревня. Прошка в нехитрой беседе узнал у, ничего не подозревавшего, Васьки лишь приблизительные подробности.

Важным моментом, оказалось упоминание о небольшой деревеньке у дороги. Всякий, кто ездил по тому пути, сразу бы вспомнил придорожную деревеньку Алёхино. Только этим, в округе она была примечательна. И Прошка как бывалый слуга, объездивший с хозяином, что называется полмира, уже по наметкам определил нужное направление.

Туда и выдвинулись Алексей и слуга. Долго разыскивать не пришлось. К полудню прибыли на место. Деревня – как стояла, так и стоит. Ни куда не делась. У первой же тетки на лавке спросили про дом Золотовых, та сказала, дома того нет уж почти, а девица из него в другой избе живёт. Проехали куда тетка послала.

Волнуется Алексей. Что если приездом, испугает Лизу? Если прогонит? Как быть тогда? Силой ведь девку не увезёшь, кричать начнет, сопротивляться. А по-хорошему и сама не пойдёт. Тут только, у дома эта мысль его впервые посетила.

Нашли избу, подъехали ближе. Коза рядом бродит. Соскочил Алексей с коня, поводья на забор бросил, во двор вошел, осмотрелся. Тут увидел, сарай открыт, а оттуда звуки непонятные, будто стоны раздаются. Приблизился Алёша, вдруг – истошный вопль услышал. Бросился Алексей в сарай. Страшная картина предстала перед глазами. На полу, в грязи и крови, корчится Лиза. Лицо конвульсией свело, ноги подогнуты, руками вокруг шарит, голову назад запрокидывает. Кричит во весь голос. Страшно кричит.

Подбежал. А она, посмотрела мутным взором и из сознания вон. Схватил Алёша девушку, вытянул из сарая, в избу занёс. Прошка тюфяк на лавку подстелил. Положили бесчувственную Лизу. Встал Алёша над ней, смотрит ошалело. Потом к Прошке повернулся:

– Беги, узнай, может доктор какой есть и у кого бричку нанять можно.

– Да откуда Алексей Степанович, тут доктор? А брички? Лошадь и то не каждый имеет, а телегу и подавно.

– Ну хорошо, найми хоть телегу, до ближайшего города кто довезёт. Там бричку найдём.

Побежал Прохор. Алёша присел возле Лизы, глаз не сводит. У неё по лицу грязные подтёки размазаны, растрепанные волосы соломой мелкой усыпаны. Одежда: рубаха землистого цвета да сарафан – до ветхости истлела, дыра на дыре, грязью и кровью измазана. Онучи лохмотьями свисают да лапти драные.

Отодвинул Алёша ей с лица грязные локоны. Смотрит и неожиданно понимает, вот Она – Та на ком бы он женился.

Встрепенулся Алёша. Мысль эта, со скамьи подбросила. Отошел немного. «Нет, нет, нет, нет. О чём я думаю? Такого даже близко подпускать нельзя». Стал по комнате нервно ходить. Обернулся на Лизу, посмотрел долго и вышел из избы.

Тут Прошка прибежал, сказал – будет телега. Скоро мужик деревенский подъедет, вызвался до города довезти.

На дворе холодно. Облокотился Алеша о балку, поёжился и задумался крепко.

Сегодня, он берёт на себя ответственность за жизнь и будущее этой девушки. Кто она ему – неизвестно. Какое, к нему, отношение имеет – непонятно. Свои чувства Алексей и то не может определить, как назвать их – не знает. Понятно одно, он непременно хочет, чтобы Лиза была рядом. Там – где он. Неизвестно откуда появились эти желания, непонятно когда уйдут, но сопротивляться он не собирался. То, чего он хочет – правильно, так считал Алёша. А что движет этим – неважно.

Редкие хлопья снега стали падать на дорожку. Несколько снежинок упало Алексею на рукав. Он посмотрел на них, улыбнулся и зашел обратно в избу.

Тем временем, Прохор укутывал Лизу в теплую одежду. Сверху накрыл засаленной овечьей шкурой, которая много лет на печке пролежала. Пошарил по углам, нашел Лизины вещи в узелке. Вскоре приехал мужик на телеге. Постелили тюфяки, Лизу на них положили. Прошка всё проверил, не забыли ли чего. Мужику сказал, чтобы козу да кур тот устроил.

Поехали.

Мужик возле своей избы приостановился, бабу кликнул, за козой послал. Та на радостях так и побежала, платка не накинув. А то, кто другой всё хозяйство приберёт.