Текст книги "Homo conversus. В реальной сказке"

Новая глава

Неделя уборки пролетела неожиданно быстро. В воскресенье Настя зашла на сайт своего института и с грустью посмотрела на предстоящий график занятий. Буквально на следующей неделе начиналась лавина срезов ― не самая лучшая пора пропускать лекции.

Немного поворчав то ли на себя, то ли на расписание занятий, Настя собрала свой рюкзак, установила на телефоне несколько будильников на раннее утро и легла спать. Однако сна не было. Она крутилась с боку на бок, переворачивала подушку, чтобы уснуть на более прохладной стороне, но погрузиться в сон так и не смогла.

– Значит, будем работать, ― решила девушка.

Она достала с полки книгу сказок отца, немного полистала страницы и остановилась на любимой истории. В ней рассказывалась, как однажды юный оборотень полюбил молодую красавицу ведьму. Днём он работал у неё батраком в обличии юноши, а ночью охранял её дом в виде сторожевого пса. Муж ведьмы служил в дальних войсках и вскоре погиб где-то на границе.

Не успела красавица похоронить мужа, как к дому потянулись ростовщики. Наследство ей досталось худое: поле, старый дом и куча карточных долгов. И только маленькая дочка продолжала радовать сердце молодой ведьмы.

Шло время, женщина работала в поле с утра до ночи, однако кредиторы не забывали дорогу к её дому. Измотанная работой, ведьма заболела и начала чахнуть на глазах. И тогда молодой оборотень пришёл в её дом свататься. Он женился на ведьме, выплатил долги усопшего солдата и воспитал маленькую девочку как свою. На этом сказка заканчивалась.

«Какая хорошая сказка, ― подумала Настя. ― Жалко, что в реальной жизни такого не было. Нет сегодня, и никогда не будет в будущем».

Она положила книжку на стол, достала из ящика ежедневник и продолжила писать свою сказку.

⠀

 
                                   * * *
 

Семь лет спустя

― Царевич Пётр ловко запрыгнул на спину жеребца и направил его в сторону поля соревнований. Там под жгучими солнечными лучами проводился большой турнир по скачкам среди взрослых наездников. Доскакав до линии старта, он вместе со всеми участниками ринулся в бой. Ловко ведя своего коня мимо преград, он первый достиг финишной линии. Итак, в этом году первое место на скачках нашего царства получил юный царевич Пётр. Это единственный случай за всю историю нашего государства, когда в соревнованиях принимал участие восьмилетний юноша.

Худенькая веснушчатая девочка сидела на берегу реки и громко читала газету. Её голос, словно колокольчик, звенел на всю округу и радовал пухлых розовощёких тётушек.

– У неё неплохо получается, ― подмигнула старая тётка Агата матери девочки. ― Только одного не пойму: почему она вторую неделю читает одну и ту же статью?

– Ей нравится эта статья, ― сухо ответила женщина и продолжила полоскать в речке бельё.

– А другие что, не нравятся? ― снова спросила Агата.

– В других не пишут про принца…

– Может, она просто не умеет читать? ― задумалась кума Луиза. ― Мария, разве девочка не ходит в приходскую школу на воскресные уроки?

– Ходит, ― отозвалась мать, взяла корзину с бельём и направилась к дому.

Худенькая девочка быстро поднялась и побежала следом за ней. День катился к вечеру, и уставшие от работы мужчины неторопливо расходились по домам.

– Папа, папа! ― закричала девочка, заметив издалека знакомую фигуру. ― Папа, смотри, сколько мы сегодня настирали. Целую корзину!

Она побежала навстречу отцу, он подхватил её на руки и быстро подбросил в воздух.

– Ты ж моя тыковка, ― сказал он, аккуратно поставив девочку назад на землю.

– Папа, а почему я тыковка? ― засмеялась она в ответ.

Мужчина протянул руку и ласково пригладил рыжие кудряшки на её голове.

– Потому… потому что тебя солнышко своим золотом одарило. Смотри-ка, какие у тебя пухлые щёки отросли, как у настоящей тыковки!

Девочка подняла руки высоко к нему и закружилась на месте.

– Спасибо, солнышко! Спасибо!

Вечером мать и отец сидели на крыльце и долго шептались.

– Просто не бери в голову, ― в очередной раз говорил отец. ― Тётки, кумы, сватьи ― всё это бабы. Им только дай повод посудачить, так они весь день будут болтать без толку.

– А что, если она такой всегда будет? Что, если так и не научится грамоте? Кем она потом будет? ― тихонько всхлипывала мать.

– Она прежде всего будет человеком, нашей дочерью. А выучит она буквы или нет ― это уже совсем другая история.

– А как же город? Мы же хотели отправить её в настоящую школу, где детей учат истории, географии, травничеству, магии, наконец.

– А здесь её научат ремеслу, покажут, как хлеб выращивать, лён собирать, ткать, шить, да вот даже как стирать. В городе ты живёшь или в поле ― хорошему человеку всегда работа найдётся. Так что не торопи её. Наша Веселина сама найдёт свою дорогу. Только чую, сердце её уже занято. Слышь, как читает? Старается.

Он обнял жену, коротко поцеловал в щёку и задумчиво посмотрел на небо. Далеко на горизонте медленно ползли фиолетовые облака среди красных всполохов заката. Это был самый привычный вечер в обычном сказочном царстве.

Янко

Уснув ближе к трём часам ночи, Настя долго не могла проснуться. Будильники она не услышала и встала, только когда за окном окончательно рассвело.

– Dammit!22
  В переводе с английского ― «Черт побери».


[Закрыть] ― выругалась девушка.

Она спрыгнула с кровати и, громко стуча босыми пятками по полу, направилась в ванную. Наспех умывшись и нанеся немного косметики, девушка натянула потёртые джинсы и любимую толстовку прямо на майку, напрочь забыв о морозе за окном.

Выскочив на улицу, Настя пулей помчалась к остановке. Только у забора она ненадолго остановилась и задумчиво огляделась по сторонам. На недавно выпавшем снегу девушка заметила цепочку следов от небольших лап. Какое-то животное обходило ночью забор, и это явно была не гостившая у Насти кошка.

– Хм, не помню, чтоб у соседей появилась новая собака. Причём немаленькая… Странно это как-то.

Она ещё немного постояла у калитки, задумчиво разглядывая следы на снегу, но, вспомнив о занятиях, поспешно двинулась к остановке.

Транспорта не было. Настя несколько раз обошла кругом остановочный комплекс, затем пропрыгала тот же путь на одной ноге и, не дождавшись маршрутки, вызвала такси до института.

Старенькая вишнёвая девятка приехала к остановке десять минут спустя.

– Наконец-то, ― буркнула девушка, забираясь в кабину. ― Так и замёрзнуть можно, пока вас дождёшься!

Она подняла голову, чтобы посмотреть в лицо промолчавшего на её возмущения водителя, но вместо этого удивилась сама. За рулём сидел парень с маршрутки, недавно подвозивший её до дома.

– Вот те раз, ― хихикнул водитель. ― Тебя что, мачеха в самый мороз за подснежниками отправила?

– Я в институт опаздываю! ― рассердилась Настя. ― Поехали уже, а то вместо пяти звёздочек две в приложении поставлю.

– Да, моя госпожа, ― сдержанно ответил водитель. ― Просьба пристегнуть ремни. Наш самолёт набирает скорость и скоро взлетит.

Машина действительно начала плавно ускоряться. Недавний знакомый водил аккуратно и точно, словно бы он знал каждый уголок и закоулок ближайших улиц. Однако, выехав на центральные дороги города, он потянул руку к навигатору.

– Как твой институт называется?

Настя громко хихикнула:

– Как же ты водишь такси, если город не знаешь? Или ты не местный?

– Поймала, можно так сказать, с поличным. Я с моей лошадкой недавно в городе. Обкатываемся, как говорится, ― буркнул в ответ парень. ― Ладно, проехали. Сам в заказе адрес посмотрю.

– Езжай сейчас прямо. Потом будет указатель на главную магистраль. Повернёшь налево и прямо. В конце улицы будет институт.

Парень кивнул головой и аккуратно прибавил скорость.

– Меня Янко зовут. Ты извини, если что, я обычно маршрутку вожу по городу. А тут, эх, друг попросил его смену взять… Вот я и поехал.

– А я Настя, ― улыбнулась в ответ девушка. ― А ты откуда приехал?

– С Алматинской области. Слышала про яблоневые сады «Бакдала»?

Настя задумчиво просмотрела в сторону, а затем помотала головой в ответ.

– Вот там и вырос… Там хорошо. Люди душевные, отзывчивые. Не то что в городе.

Подъехав к забору института, Янко быстро вылез из машины и ловко открыл дверь перед Настей.

– До скольких учишься? До трёх? Я приеду за тобой. И даже не отказывайся. В такой тощей одёжке ты только назад в больницу уедешь.

Настя лишь растерянно пожала плечами. Она вышла из машины, помахала водителю рукой и заторопилась ко входу в здание.

На занятиях девушка витала в облаках. То и дело зависая над страницами конспекта, она размышляла о новом знакомом.

«Может, повзрослевшего царевича срисовать с него? Статный, уверенный в себе и при этом закрытый от людей… Как он хорошо об автомобиле говорит: „лошадка“. Видимо, он любит свою машину, а она в свою очередь „понимает“ его желания. Понимает… Хм, интересно, а кто же наконец поймёт меня?»

На выходе из института девушку догнал долговязый староста.

– Койра! Настя Койра! Тебя вызывает к себе декан Талбот.

Парень схватил Настю за руку и с силой потащил на второй этаж.

– Я тороплюсь! ― закричала она, пытаясь вывернуться из его рук. ― Меня ждут в больнице.

– А ты не спорь с ним. Быстрей отпустит, ― хохотнул староста и подтолкнул девушку в открытую дверь. Старая деревянная дверь тоскливо скрипнула за Настиной спиной, оставив её в тусклом запылённом помещении.

– Трэш, ― испуганно прошептала девушка.

Она сделала несколько шагов вперёд и замерла перед столом декана.

Старик Талбот

Профессор Талбот был невероятно стар. Он занимал должность декана около 50 лет и никогда не покидал стены института. Декан попросту не болел и редко выходил из своего кабинета. Среди студентов ходили байки, что по ночам он то ли воет, то ли стонет, и поэтому никто никогда не задерживался в здании до позднего вечера. Все студенты и сотрудники уходили домой сразу после окончания учебного дня.

Сторожа в институте не было. Поговаривали, что эту ставку упразднили. Да и зачем? Декан всегда был начеку. Когда пару лет назад какой-то наркоман пытался влезть в лабораторию, старик Талбот молниеносно оказался за его спиной и лихо стреножил парня, словно жеребца. Когда приехала полиция, наркоман бился в истерике и уверял, что на него напал самый настоящий мертвец. Конечно, это были только слухи, но прямо сейчас в глубине кабинета перед девушкой сидело прямое подтверждение этих рассказов ― мертвецки бледное худое существо, лишь отдалённо походящее на человека.

– Кадет Койра. Эм… студент Койра, объясните своё утреннее опоздание?

Говорил он тихо, почти шёпотом, но каждое слово эхом разносилось по кабинету. И от этого девушке становилось всё больше не по себе.

– Я, эм… Я проспала, ― неуверенно ответила Настя.

Декан, который в этот момент что-то напряжённо чертил в ежедневнике, ненадолго замер. На несколько мгновений Насте даже показалось, что профессор слегка повернул голову, а его длинные острые уши приподнялись вверх и снова опустились вниз.

– Вы считаете это уважительной причиной ― опоздать как минимум на два академических часа?

Настя нервно сглотнула. Спорить с деканом ей не хотелось. Внизу её ждал таксист, и задерживаться в холодном и тёмном кабинете ей совсем не хотелось.

– Не считаю. Я…

Декан неторопливо отложил ручку и линейку в сторону и наконец оторвался от ежедневника.

– Я считаю, что молодой леди стоит научиться пунктуальности.

Он поднял голову, и Настя ощутила на себе его тяжёлый холодный взгляд. Глаза у декана были маленькие, острые. Словно это были не две чёрные маслины, а пара огромных острых булавок, которыми декан пришпиливал провинившегося студента прямо к полу.

– Четыре года назад, когда ваш Papa33
  В переводе с французского ― «папа».


[Закрыть] стоял в этом самом кабинете, помнится, вы обещали придерживаться установленных нашим учреждением правил. Тем более вам, как члену небезызвестной общины…

– Я не состою в общине! ― резко выкрикнула девушка и тут же зажала руками рот.

Она была просто уверена, что теперь уже точно придётся выслушивать продолжительную лекцию о манере разговора с лицами старшего поколения, однако профессор многозначительно промолчал. Он встал из-за стола, прошёл к старому деревянному шкафу у стены. Открыв стеклянные створки, декан несколько минут изучал стоявшие там папки и наконец вытащил личное дело Насти.

– Хм, как я и думал: 21 год ещё не наступил. А до этого момента кадет, точнее, студент находится под опекой конструктора Семёнова Фёдора Петровича.

Вернув папку в шкаф, декан повернулся к девушке.

– На вашем месте я бы взялся за ум. И… община, хм… Хорошо подумайте, прежде чем в неё вступать.

Другая

У входа в институт Настю ждал обеспокоенный таксист. Увидев девушку, он схватился за левый бок и громко выдохнул.

– Фух. Я уже испугался, что с тобой что-то случилось.

– Со мной всё хорошо, ― улыбнулась в ответ Настя. ― Меня декан к себе вызывал. Брр, не особо приятный такой человек: длинный, тощий, бледный как вампир. Одним словом ― упырь.

Она громко рассмеялась, но, услышав недовольное шиканье проходящего мимо студента, поспешила за Янко к машине.

– Слушай, а ты можешь меня до больницы подкинуть?

Парень открыл перед ней дверь автомобиля и нерешительно ответил:

– Могу. А зачем?

– У меня дедушка в кардиологии лежит. Мне минут на пятнадцать туда надо.

– Хорошо, ― сухо ответил Янко. ― Только надо поторопиться. Вечером у меня есть дела.

Он плавно вырулил со стоянки института, а затем ловко нырнул в самую гущу ревущего потока машин.

– А ты давно в город приехал? ― спросила Настя, придвинувшись с заднего сиденья ближе к водителю.

– Нет. Пару недель назад.

– Ты что-то говорил про друга.

– Кому друг, а кому так, знакомый, ― уклончиво сказал Янко. ― Дела у меня были, вот и приехал.

– А что потом? Когда дела закончишь. Назад к садам поедешь?

– Нет.

Он резко вывернул на ближайшую автостоянку и, то ли взвыв, то ли заскулив от боли, обессиленно повис на руле.

– Плохо? Сердце? ― засуетилась Настя. ― Таблетки где? В бардачке есть?

Не дожидаясь ответа, она перелезла на переднее кресло пассажира и распахнула дверцу бардачка. Внутри лежали белые прямоугольные упаковки.

– Это?

Янко кивнул головой и снова схватился за левый бок.

– Скорей, в воду.

Настя достала свой рюкзак с заднего сиденья, вытряхнула его содержимое себе на колени, схватила бутылку с минералкой и быстро высыпала весь порошок из пакетика в воду.

– Держи.

Янко залпом выпил содержимое. Сковывающая его тело тягучая боль постепенно отступала. Он задышал ровно и наконец облокотился на кресло.

– Спасибо. Я… эм… пропустил приём лекарств.

– Лучше?

– Да. Ещё пара минут, и поедем дальше.

– Не торопись.

Голос девушки прозвучал неожиданно сердито. За окном автомобиля резко стемнело, и водитель не смог разглядеть лица Насти.

– Что-то не так? ― осторожно спросил Янко.

– Конечно, ― ещё более сердитым голосом отозвалась девушка. ― Мои вещи. Они теперь где-то на полу твоей машины.

– Хм-м-м, ― многозначительно сказал водитель и потянулся к плафону на потолке автомобиля. ― Извиняюсь. Как-то я не привык ухаживать за девушками…

Он осмотрелся по сторонам, подобрал с пола тюбик с помадой, старенький потёртый кошелёк, пару тетрадок для конспектов.

– Кажется, это всё.

– Нет, ― уверенно ответила Настя. ― Был ещё ежедневник. Я точно клала его в сумку сегодня утром.

Янко открыл дверцу автомобиля, тяжело дыша, выбрался на улицу и осмотрел пол салона ещё раз.

– Ага, вот он. На заднем сиденье.

Он протянул руку, но в этот момент ветер, гуляющий по улице, приподнял обложку ежедневника и быстро перелистал страницы на недавно написанные строки.

– Ух ты, ― удивился водитель, протягивая руку к книге. ― Ты пишешь истории?

Настя кивнула и недовольно покосилась на часы. Поездка в больницу начала затягиваться. Фёдор Петрович явно уже выехал в зал для посетителей и теперь растерянно поглядывает в сторону входа. Ещё полчаса и…

– У тебя неплохо получается, ― прервал её размышления Янко. ― И сама история на мою похожа. Продолжение будет?

– Будет, ― буркнула Настя. ― Может, уже поедем? Больницу скоро закроют.

– Поедем, ― улыбнулся водитель. ― Но сначала ты пообещаешь показать мне продолжение. Как плата за поездку. Идёт?

– Идёт, ― ответила Настя.

Десять минут спустя

– Настя, ты чего так поздно?

Фёдор Петрович встревоженно расхаживал по больничному холлу и, заметив девушку, поспешил ей навстречу.

– Я уже Ясении позвонил, думал, что случилось!

– Это явно было лишним, ― процедила сквозь зубы девушка.

Она шумно выдохнула, заставила себя улыбнуться и продолжила:

– Всё хорошо. Меня вызвал декан Талбот…

– Талбот? ― ещё более встревоженно переспросил Фёдор Петрович. ― Я чего подумал-то: не дело старому упырю девушек в кабинет вызывать.

Настя хихикнула и, прищурив один глаз, внимательно посмотрела на старика. О странном декане института знали в основном студенты, но чтобы взрослые ― это было настоящей редкостью.

– Всё нормально. Я виновата сама ― проспала сегодня утром и…

– Видать, опять истории писала до утра? ― хохотнул Фёдор Петрович, легонько хлопнув девушку по плечу. ― В общем… Я чего хотел-то. Не говорил тебе прежде… Всё время было не то, да дел по горло. Эм…

Старик привычным жестом неожиданно схватился за сердце. Настя подхватила его под руку и довела до ближайшей скамейки.

– Вот что я надумал. Гипс, как вишь, мне того, сняли. В конце недели домой отпустят, в аккурат на твой день рождения. И я решил…

Фёдор Петрович разволновался до такой степени, что с трудом мог подобрать слова. Немного помолчав, он повернулся к девушке, накрыл её руку своей широкой ладонью и продолжил:

– В пятницу моя опека закачивается. Ты будешь совершеннолетней. Сможешь поехать куда хочешь, заняться тем, что на душу ляжет. Но, если ты ещё не решила, куда податься, живи покамест у меня.

Настя молча кивнула. Она подняла голову и посмотрела в голубые глаза старика.

– А знаешь… Иногда мне кажется, что жизнь пробегает где-то в стороне от меня. Сначала куда-то ушёл папа-полярник, потом заболела и умерла мама. Даже профессор Койра, забравший меня из опустевшего дома, испарился в неизвестном направлении. Одна только Ясения звонит каждую неделю и обещает встречу с ним. Четыре года подряд… Может, я проклята? Меня не взяли в общину. Отправили в обычную школу, затем в институт…

– Не наговаривай, ― перебил девушку Фёдор Петрович. ― Подумаешь, не повезло с самого начала. У тебя что, рук нет или ног? Голова не на месте?

Настя растерянно замотала головой.

– Ты, именно ты строишь мир вокруг себя. Говоришь, жизнь у тебя плоха? Не нравится? А ты не будь дурой. Не закапывай свой талант в землю. Вот возьми и построй свой собственный мир. И пусть это будет твой рай, твоя личная вечность.

– Вечность? ― переспросила Настя. ― Как вообще человек может создать или жить в вечности?

– Может, ― уверенно сказал Фёдор Петрович. ― Ещё как может. Вспомни наших классиков, физиков, химиков, конструкторов. Они создали свой путь в вечность. Не веришь? Про их дела помнят по сей день. Чем тебе не вечность? А ты? Просто скажи мне, что ты абсолютно другая.

Домой Настя ехала молча. Янко пробовал несколько раз начать разговор, но она не слушала. В голове, словно заевшая пластинка, играла одна и та же фраза: «Просто скажи… что ты другая».

Часть третья:
Сон наяву

Марси

Двести лет назад

– Кап. Кап.

Снаружи шёл дождь. Капли сползали по неровной поверхности скалы, ненадолго останавливались на кромке вокруг входа в пещеру и падали вниз.

– Кап.

Они медленно рассекали водную гладь небольшой лужи и растворялись в ней навсегда. А следом падала новая капля.

– Кап. Кап.

Марси лежала на подстилке из старой травы и неторопливо считала капли.

– Тридцать два, тридцать три.

Дождь снаружи не давал уснуть. Тонкий от природы слух ловил каждое движение в пещере и будил воображение девушки. Был ли это шорох полевой мыши или просто стрекот лугового кузнечика, Марси открывала глаза и напряжённо вглядывалась в темноту.

– Всё хорошо, ― успокаивала себя девушка. ― Всё хорошо, людей нет.

Она поворачивалась на другой бок и снова засыпала. По крайней мере, так и было семь дней подряд, пока снаружи не начался дождь.

Такую погоду Марси не любила больше всего. Воздух становился мокрым и холодным, а уставшие от скитаний суставы начинали ныть пуще прежнего.

Но это было не самое главное. С наступлением ночи люди уходили с улиц. Единственные, кто оставался, ― это старые забулдыги, чья кровь и кости были насквозь пропитаны дрянным пойлом из местной забегаловки. Марси предпочитала несколько другие «блюда».

– Пятьдесят восемь, пятьдесят девять.

Дождь продолжал идти. Девушка встала с подстилки, подошла к выходу из пещеры и аккуратно выглянула. Снаружи было пусто. Пахло сыростью, грязью и снова сыростью. Ночь медленно подходила к концу, и что-то подсказывало Марси, что охоты сегодня не будет.

«Да и к лучшему», ― подумала девушка.

С последней охоты прошла неделя, но её по-прежнему искали.

– Всего лишь один прогнивший изнутри чиновник, а криков ― словно это был целый полк, ― хихикнула Марси, быстро облизнув пересохшие губы.

Люди вообще странные существа. В отличие от животных, они более хрупкие, более наивные. Их может ранить одно только слово или косой взгляд. Они молятся Богу, прося простить им накопившиеся грехи, а после топят свою боль в бочонке с вином. Они набивают брюхо протухшим мясом и распевают песни о подвигах, которых не совершали. Они легко теряют самообладание, поддаются гневу, и тогда их кровь начинает густеть. Тёмная, с приятной горечью, она ударяет в голову, застилает глаза. Алчное желание быть во всём правым толкает человека схватить нож и выбить правду из соседа по столу. После, осознав своё деяние, он падает на колени и истово молится всем Богам на свете, которых только знает. А Боги молча смотрят на землю с небес и, не ответив, уходят по своим делам. И тогда на зов человека приходит Она.

– Его кровь была лучшим блюдом со времён Людвига!..

Девушка запрокинула голову и издала громкий пронзительный смех. Затем она провела языком по белоснежным зубам и плюхнулась назад на подстилку.

– Какая-то пара недель ― и я выберусь из этой пещеры. Люди смертны. И, если они не убьют себя в следующем крестовом походе, их истребит очередная зараза. Я могу прятаться здесь годами, а после выйти в свет, никем не узнанная. Пожалуй, на сегодня хватит. Пора спать.