Текст книги "Призрачный остров"

Но, конечно, Макс не остановился, а продолжал бежать по изгибающемуся, как лекало, берегу. Кусты, редкие деревья, камни и невысокие песчаные сопки – все быстро сменялось, как узоры в калейдоскопе, и в какой-то момент в этом мельтешении он перестал различать дорогу. Макс бежал до тех пор, пока не споткнулся о камень и не растянулся на песке. Только после этого, убедившись, что никто за ним не гонится, пошел спокойнее.

«Без паники! Дорога рано или поздно куда-нибудь выведет, хоть и закольцевалась она, как бесконечность». Но береговая линия внезапно уперлась в высокую стену из крупного камня. С одной стороны та уходила в воду, и ее конец тонул в густом тумане. Другая часть терялась в лесу. Макс выбрал лес.

Он шел, прислушиваясь и принюхиваясь в надежде различить птичье пение и ароматы сырой земли, грибов и прелой листвы. Но лес безмолвствовал и не пах, словно был не настоящим, а декорацией. Макс потрогал ствол ближайшей осины, желая убедиться, что она не пластиковая, сорвал пару листьев и растер в пальцах. Они слабо пахли зеленью, но это не разубедило его в том, что что-то здесь неправильно, не только тишина и отсутствие лесного аромата. Но вот что еще, Макс не мог понять.

Стена тянулась бесконечно. Он несколько раз останавливался, чтобы перевести дух, а еще – попробовать камни на прочность. Те прилегали друг к другу так плотно, что между ними не прорастали даже хлипкие на вид, но сильные по природе зеленые ростки сорной травы.

Внезапно земля под ногой осыпалась, и Макс провалился в темную и широкую дыру. Падение оказалось недолгим, он приземлился на что-то мягкое, поднял голову и увидел, что глубина ямы около двух метров. Вроде бы и не глубоко, но выбраться оказалось непросто… Он впился пальцами во влажную землю, нащупал ногой тонкий корень и привстал на него, но едва успел обрадоваться близкому спасению, как корень обломился и Макс вновь рухнул на дно.

– Вот же ж! – с досадой обронил он и оборвал себя на полуслове, заметив за сеткой корней лаз – неширокий, но достаточный для того, чтобы в него пролез взрослый человек. После недолгих сомнений – выбраться ли наружу и продолжить путь вдоль «крепостной» стены или воспользоваться лазом (а вдруг его подрыли под стену?) – Макс выбрал последнее, встал на четвереньки и пополз. Земля оказалась рыхлой и влажной. Только бы туннель не обвалился! Макс нащупал в кармане коробок. Хвала его вредной привычке: сунул сигареты вместе со спичками в карман, а не оставил на причале с едой! Огонек осветил обвитые корнями стенки лаза. Видимо, эта естественного происхождения сеть удерживала землю от осыпания. Макс приободрился и пополз дальше.

Полз он долго, до тех пор, пока туннель не стал расширяться. Тогда Макс поднялся с четверенек и пошел, согнувшись. Стены в этом месте оказались выложены камнем – видимо, туннель не вырыли в спешке, а планировали его обустроить. Темнота понемногу рассеивалась, и это дарило надежду на то, что где-то близко есть выход. Макс спрятал коробок в карман, но тут же поплатился за экономию, споткнувшись обо что-то. Он торопливо чиркнул спичкой, посветил себе под ноги и едва сдержал испуганный возглас, увидев, что неизвестным препятствием оказалась большая кость – и, возможно, человеческая. Огонь обжег пальцы, Макс бросил догоревшую спичку и торопливо зажег следующую. Но лучше бы не видел то, что высветил слабый огонек! Поперек туннеля, прижавшись спиной к одной из стен, полулежал обряженный в полуистлевшие тряпки скелет. Голова его была повернута к Максу, белеющий в темноте череп скалил зубы и, казалось, следил пустыми глазницами за вторгшимся в туннель.

– Что за черт? – изумленно пробормотал Лагунов, не в силах отвести взгляда от страшного зрелища. Настоящий это скелет или бутафорский? «Квест» нравился ему все меньше и меньше. К умершему Гоше теперь добавилось вот это!

Макс аккуратно переступил через обутые в ботинки истлевшие ноги и пошел дальше так торопливо, насколько позволял туннель. Спички он больше не убирал в карман, и правильно делал, потому что подобных пленников оказалось еще двое. Макс не задерживался, чтобы их рассмотреть, просто, зажмурившись, переступал через скелеты и торопливо шел дальше, то и дело ожидая, что вот-вот его за ремень схватит костлявая рука.

Возможно, в награду за то, что он оказался неожиданно для себя крепок нервами, туннель закончился ведущей вверх лестницей, часть ступеней которой была сделана из камня, другая – из проржавевшего железа. Макс облегченно выдохнул и принялся подниматься. Металлические ступени стонали под его шагами, а ему казалось, что это призраки умерших в туннеле жалуются на свою смерть.

Наконец лестница привела его к ржавой двери. Макс замер в сомнениях – что, если она останется закрытой? Сил на обратный путь у него не хватит. Он набрал воздуху, как перед прыжком в ледяную воду, налег на засов, с трудом, но сдвинул его и толкнул дверь. Непривычно яркий после темноты свет ослепил его. Макс переждал, пока адаптируются глаза, но, увидев, где оказался, с досады закричал и стукнул в каменную стену кулаком. Туннель привел его обратно в башню, а дверь оказалась одной из тех, которые он не смог открыть. Столько усилий и все напрасно! Макс опасливо покосился на то место, где оставил умершего Гошу и не увидел его. Труп куда-то исчез. Неужели Гоша очнулся и ушел на своих ногах или кто-то его уволок? Что было предпочтительнее – Макс не знал.

Он вытер выступившую на лбу испарину и, почувствовав, что у него подгибаются ноги, облокотился о стену. Что за чертовщина тут творится!

– Игра окончена, – объявил он слабым голосом, так тихо, что сам себя едва услышал.

Затем прокашлялся и закричал:

– Игра окончена! Слышите! Хватит! Баста!

Но тот, кто устроил розыгрыш, не спешил появляться. Макс вдохнул глубже, чтобы заорать во всю мощь легких, и в этот момент в закрытую вторую дверь кто-то постучал изнутри.

Глава 5

Анфису привели в чувство и усадили, прислонив спиной к дереву. Стефания оторвала полу одного из халатов, простирала в воде и, отжав, приложила прохладный компресс к затылку пострадавшей. Затем ножом Данилы отбила от сахарной глыбы кусочек. Анфиса с благодарностью сунула сахар за щеку и зажмурилась от удовольствия.

Когда она почувствовала себя лучше, рассказала, что они с Артемом сидели у костра, потом парень отошел, чтобы принести веток, и в этот момент кто-то ударил ее по затылку. О том, что Артема похитили, узнала Анфиса только сейчас.

– Мы его найдем? – спросила она и обвела всех взглядом. В темных глазах девушки тревоги было больше, чем страха. Марина со Стефанией переглянулись, а Данила тяжело вздохнул, сходил к брошенным вещам и вернулся с тремя швабрами.

– Вот. Это вам на всякий случай, – сказал он, протягивая их своим спутницам.

– А ты куда? – встревожилась Марина.

– Куда-куда… Искать нашего дизайнера визиток!

– Но это опасно! Как ты можешь идти, когда…

– Я дал вам швабры! Надеюсь, сумеете ими защититься. А если нет, то сядете на них и взлетите.

– Я не о том! Одному идти опасно. Мы не знаем, сколько было нападавших!

– Сидя на месте, вряд ли подсчитаем.

– Я иду с тобой! – решительно заявила Марина.

– А в лагере кто останется за старшую? – Данила приподнял бровь с пирсингом и кивнул на следящих за спором Анфису со Стефанией. – Одна из них – ушибленная, вторую саму спасать пришлось.

– А кто-то еще раньше из «разведки» раненым приплыл, – не осталась в долгу Стефания. Данила усмехнулся, словно реплика его позабавила. Не обращая внимания на их возражения, он проверил в кармане нож, перетянул заново резинкой волосы на затылке и кивнул в сторону костра:

– Следите, чтобы огонь не погас.

– Пока мужчины охотятся на мамонта, женщины хранят очаг. Время идет, ничего не меняется, – тихо пробормотала Стефания.

– В следующий раз на мамонта пойдешь ты, – бросил насмешливо Данила и развернулся, чтобы уйти.

– Погоди! – окликнула его Стефания. – Дай нож!

Она отбила от сахарной глыбы еще кусок и подала его рыжему вместе с ножом. А затем протянула и свою швабру.

– Возьми. Мамонта этой палкой не забьешь, но сойдет тебе за трость.

Данила задержал на ней взгляд, и его губы неожиданно тронула улыбка – легкая, мимолетная, но улыбка. Не произнеся больше ни слова, он развернулся и, опираясь на швабру, как на посох, ушел. Стефания проследила за ним взглядом, пока рыжий не скрылся из виду, а затем направилась к брошенным тюкам. Бытовые заботы – лучшее лекарство от тревоги и страха! Они не только успокаивают, переключают мысли на другую волну, но создают некую иллюзию привычной жизни. Возможно, так решила не только она, но и Марина, а за Мариной – и Анфиса, но при виде пакета с испорченными макаронами девушка скривилась:

– Я это есть не буду!

– Тогда остаются лягушки, улитки и червячки, – невозмутимо ответила Марина и подмигнула улыбнувшейся Стефании. – Червячки уже тут, в пачке! Брр!

– А вот чтобы их не было, нужно крупы перебрать, – парировала Стефания, подхватила одну из кастрюль и понесла к воде – отдраивать. Она ожидала, что работать будут лишь они с Мариной, а Анфиса сошлется на травму и уйдет отдыхать, но будущая звезда уже подтащила к воде узел с одеялами и халатами.

– Можно попробовать отстирать с тем же песком. И хорошо прополоскать, – сказала, одобрительно кивнув, Марина. – Ночью нам пригодятся.

– Вы что, всерьез полагаете, что нам придется ночевать тут опять? – воскликнула Анфиса и в отчаянии швырнула один из халатов.

Марина пожала плечами, а Стефания молча зачерпнула горсть песка и принялась отчищать им стенки кастрюли.

– Гадство какое! – выругалась Анфиса, бухнулась на пятую точку и брезгливо подняла уголок одеяла. – Почему мы не можем уйти в то здание, которое вы нашли? Ну и что, что оно разрушено! Зато в нем есть кровати. Есть крыша, стены и пол! Там будет куда удобнее ночевать, чем вот тут, в пещере!

Стефания невольно содрогнулась, вспомнив об увиденном в зеркале, и отставила кастрюлю.

– Я бы не хотела там провести ночь, – уклончиво ответила она. – Там…

– Что там? – ухватилась за недосказанность Анфиса.

– Там условия не предназначены для житья.

– Да что ты знаешь о не предназначенных для житья условиях! – скривила губы Анфиса, и в ее темных глазах внезапно промелькнула горечь. – На кровати, пусть и старой, мне будет куда удобнее спать, чем на песке. Только не говори, что тебя пугают заброшенные объекты!

– Меня пугают, – неожиданно поддержала Стефанию Марина, – там очень нехорошо.

Она повела плечами, будто от озноба. Но Анфису, похоже, это не остановило.

– Да ну, бросьте! «Нехорошо»! Еще про призраков расскажите!

– Призраки не призраки, но… Там нехорошо, и все! – припечатала Марина и отправилась за следующей ношей. Стефания проводила ее взглядом, а затем повернулась к Анфисе:

– Мы все равно никуда не можем уйти без Данилы и Артема, – нарочито спокойно ответила она. Про увиденных в зеркале призраков так и не решилась рассказать. И не потому, что страх до сих пор не отпустил ее, не из-за опасений, что ей не поверят и высмеют, а именно потому, что кто-то может поверить – скорее всего, Марина, а не Анфиса. А они все и так сейчас на взводе.

– Мы так же, как и ты, сходим с ума от беспокойства и непонимания. Мы можем бегать по берегу и орать от отчаяния, можем сесть в кружочек и порыдать. А можем попытаться как-то улучшить наше существование. Уверена, это все временно.

– Пфр-р-р, – фыркнула Анфиса и, решительно поднявшись на ноги, потащила к воде одеяло. При этом ее качнуло, и она чуть не упала.

– Осторожно! – воскликнула Стефания. – Если ты плохо себя чувствуешь, то лучше приляг!

– Я есть хочу, – буркнула она.

– Там яблоки. Правда, они кислые. Лучше их приготовить.

– Ладно, потерплю, – вздохнула Анфиса, – мы можем сделать кашу с яблоками. И сахара добавить. Будет вкусно!

– Еще как вкусно! – улыбнулась Стефания.

Вернулась Марина, взялась за одеяло, которое тащила Анфиса, с другого края. И так, вдвоем, они окунули его в воду.

Время за работой шло быстро. На ветвях уже сушились выстиранные одеяла и халаты, на костре бурлила в большой кастрюле перловая каша с яблоками. В пещере остывали ковши с кипяченой водой. Саднили стертые до ссадин ладони, гудели мышцы, и удовлетворение от выполненной работы разливалось по телу приятной усталостью. Если бы не тревога, не утихающая ни на минуту, можно было бы обмануть себя тем, что находятся они в отпуске, отдыхают «дикарем» у водоема.

Стефания то и дело ловила себя на том, что высматривает вдали рыжего – идет или нет, и, чтобы заглушить беспокойство, принималась за работу с усиленным рвением. То, что Данила не возвращался так долго, пугало. И пусть он – неприятный и язвительный тип и за что-то взъелся на нее, но он сейчас один из них. Беспокойства добавляло и таинственное исчезновение Артема. Анфиса тоже то и дело вглядывалась в даль, горько вздыхала и отворачивалась, будто из желания скрыть страх в глазах. Только Марина монотонно, как робот, выполняла работу: подносила к воде одеяла и посуду, уносила чистое, помешивала кашу. Но, возможно, деланое спокойствие и было ее защитной реакцией.

Первой не выдержала Анфиса – в сердцах швырнула миску на песок и со звенящим в голосе отчаянием выкрикнула:

– Может, хватит?! Хватит делать вид, что все в порядке! Что мы тут просто на пикник собрались, накрываем на стол, пока мужчины жарят шашлык! Да это ж рехнуться можно! От всего этого!

– Чтобы не рехнуться, мы и накрываем на стол, – ровным голосом ответила Марина, выпрямилась и ладонью отерла вспотевший лоб.

– Поговорите со мной! – потребовала Анфиса. – Поговорите! Только без уговоров, что все в порядке. Черт возьми, давайте наконец-то уж прооремся, проревемся! Мы в заднице, и это понимаем! Так давайте об этом разговаривать, а не молчать! Я не могу больше так! Кто-то огрел меня по голове! Кто-то утащил Артема! Рыжий все не возвращается! Если он пропадет, скучать по нему я не буду! Но это страшно, если и он исчезнет!

Стефания отставила в сторону миски и повернулась к Марине:

– Данилы и правда нет слишком долго! Он должен был уже вернуться.

– Думаешь, его похитили, как Артема?

– Не знаю. Но вряд ли он решил нас бросить! С ним могло случиться что угодно – он не спал ночь, не ел, ослаб, и у него сильно поранена нога. Он и сюда еле дошел.

Стефания решительно поднялась, убрала волосы с раскрасневшегося лица и заявила:

– Я пойду его искать.

– Нам нельзя разделяться!

– Мы уже разделились! И неправильно это сделали! Нужно было разбиться на пары. Двое идут искать Артема, двое остаются тут.

– А мы разве не это собирались сделать? Но рыжего разве переубедишь? – возмущенно взмахнула руками Марина. – Решил, и точка. Чужое мнение ему не интересно! Ох, не завидую той, кому он достался или достанется. Хоть и симпатичный он, черт его побери!

Она так похоже передразнила интонации Анфисы, когда та возмущалась и ругалась, что все невольно улыбнулись, и напряжение, заискрившее между ними, пропало.

– Ой! А это кто? – воскликнула вдруг Анфиса. Стефания оглянулась, но, увидев старого знакомого – бродячего пса, – с облегчением выдохнула.

– Эта собака тайно следовала за нами. Потом вылезла из кустов и напугала Марину.

– А рыжий чуть не усыновил эту псину со всеми его блохами. Эй! Блохастый! Иди сюда!

Марина поулюлюкала и похлопала себя ладонью по бедру, как недавно делал Данила. Собака нерешительно переступила лапами, подняла голову и принюхалась.

– Есть хочешь? Так иди! Дадим тебе каши. Тощий какой! Блохи и то жирнее тебя.

Но пес, вместо того чтобы пойти на зов, испуганно отбежал в сторону, однако не ушел, а, скосив глаза, продолжил наблюдать. Марина положила в миску каши, поставила в сторонке и отошла. Пес вытянул шею, повел носом и облизнулся.

– Ну, иди! Каша уже остыла, можно есть!

Собака осторожно шагнула в сторону миски, опять принюхалась и переступила лапами. Анфиса и Стефания, подзывая ее, тихо присвистывали и подбадривали ласковыми восклицаниями. Они почти достигли цели – пес подошел к миске и обнюхал ее, – но, увлеченные приманиванием собаки, пропустили появление Данилы.

– У нас прибавление? – раздалось за их спинами так внезапно, что они резко оглянулись. Пес, спугнутый их движением, убежал.

– Да чтоб тебя! – ругнулась Марина. – Напугал животное!

– Он вернется, – с усталой улыбкой ответил рыжий, оперся о швабру обеими руками и обвис всем телом. Стефания встревоженно переглянулась с Анфисой: вернулся Данила один, без Артема, и выглядел не лучшим образом. Лицо его осунулось, под глазами залегли тени, а на фоне бледности веснушки и пробившаяся темно-рыжая щетина казались черными.

– А Тема? – Анфиса задала вопрос, который мучил всех. Данила покачал головой и вздохнул:

– Не нашел. Обошел все, что можно, но без результата. Завтра возобновим поиски.

Он красноречиво указал глазами на темнеющее небо и спросил:

– У нас есть питьевая вода?

– Есть. Только теплая, – ответила Стефания. Заметно расстроенная Анфиса опустила взгляд, и Марина обняла ее.

– Да хоть горячая! – обрадовался Данила. – Я готов уже из реки пить. Иначе подохну.

То, что он не язвил и глянул на нее с такой надеждой, будто в лице Стефании увидел свою спасительницу, напугало куда сильнее теней в его глазах, что она видела раньше. Она молча сходила за миской, наполнила ее кипяченой водой и подала. Рыжий пил жадно, торопливо, проливая часть воды себе на грудь, и, когда возвращал миску Стефании, легким кивком поблагодарил. Только такие внезапные перемены в его поведении не сулили ничего хорошего. Лучше бы уж язвил и глядел на нее волком!

Данила поднял плоский камешек, отошел к месту, где песок отшлифовал прибой, и с тихим то ли стоном, то ли вздохом облегчения сел. Стефания краем глаза заметила, что собака вернулась и, крадучись, подошла к оставленной ей миске с кашей. Но мелькнувшая на губах улыбка тут же исчезла, стоило рыжему заговорить:

– Плохие новости, девушки. Мы на острове. И находимся лишь в одной его части, отрезанной от остальных.

Он не стал делать театральной паузы, которая обычно следует после сообщения шокирующих новостей и необходима для того, чтобы ошарашенные слушатели выказали реакцию, а начертил камешком на песке кособокий круг. Затем провел через середину горизонтальную линию и нижнюю часть полукруга разделил еще на две части уже вертикальной чертой.

– Вот это наш остров. Здесь, – Данила ткнул камешком в правую нижнюю часть, – находимся мы. А эти две части отделены стенами. Мы шли вдоль вот этой. И если бы прошли чуть дальше, то уткнулись бы в другую стену, которая отрезает половину острова.

– Откуда ты это все узнал? – спросила Стефания, тогда как остальные молча взирали на рисунок.

– Там есть наблюдательные вышки. Вот здесь, здесь и здесь.

Данила поставил три точки в разных частях их территории и повторил:

– Я залез на каждую из них и насколько смог, осмотрелся. Остров небольшой, нашу часть я обошел за полдня. И понадобилось бы гораздо меньше времени, если бы я мог идти быстрее, не заглядывал в каждый уголок и не поднимался на вышки.

– Вышки, – повторила Марина и нервно провела ладонью по взъерошенным волосам. От модной и объемной укладки давно не осталось и следа, намокшие от пота и влаги волосы облепили ее голову, словно шлем. Когда Марина их взъерошила, одна прядь так и осталась торчать, будто перо.

– Зачем тут вышки? – спросила она.

– Возможно, следить за теми, кто находился в госпитале, на случай побега. Вспомни, на окнах решетки. И это неспроста.

– Да тут даже если сбежишь, куда денешься? Там – вода, туман. А там – стена.

– Я просто предположил, – пожал плечами Данила.

– А что, если эти вышки нужны не для того, чтобы следить за беглецами, а затем, чтобы наблюдать, что находится за стенами? – выдвинула свою версию Стефания. Данила наконец-то поднял на нее глаза:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Пока ничего. Ты не сказал, что увидел за стенами.

– Вот тут – ничего особенного, – указал он на большую часть, которая находилась за горизонтальной границей. – Луга, пустоши… Никаких на первый взгляд построек, просто дикая природа. А на соседней с нами части есть башня – прямо сразу за стеной. Еще я там увидел пару похожих вышек – одна за лесом возле дальней стены, другая примерно посередине.

– Но как мы оказались на острове?! – озвучила Марина вопрос, который мучил всех. – Да еще на таком странном? На вертолете нас, что ли, спустили?

– Хорошая версия, – усмехнулся Данила, – не лишена логики. Мы не слишком похожи на жертв кораблекрушения. Впрочем, доставить сюда нас могли и на катере.

– Есть такой тип наркотика, его подсыпают в питье, после чего жертва становится управляемой, как под гипнозом, – припомнила Стефания. – Используют его для ограблений и для изнасилований. И, главное, потом человек не может ничего вспомнить. Не исключаю, что такой гадостью нас и опоили.

– Это могло случиться на экскурсии, – включилась в обсуждение Анфиса. Ее голос звенел, будто она с трудом сдерживала слезы. Марина снова молча обняла ее, и Анфиса благодарно прижалась к ней.

– Может, нас действительно ограбили – судя по тому, что у нас нет с собой вещей. А затем бросили тут, – закончила Стефания.

– Возможно. Но вопрос насущный – не как мы тут оказались, а как нам отсюда выбраться, – сказал Данила и со стоном поднялся. – Только думать над этим будем завтра. Уже темнеет. И я, уж простите, с места сегодня не сдвинусь.

Он, сильно хромая, ушел от воды и тяжело сел рядом с костром. Марина со Стефанией молча переглянулись. Анфиса громко шмыгнула носом и вытерла мокрые глаза.

– Ну что ж, – вздохнула Марина, – Данила прав. Что делать – будем решать завтра. Сейчас лучше отдохнуть и подкрепиться, потому что силы нам еще понадобятся. Каша готова.

– Да как вы можете думать о еде! – закричала Анфиса и, всплеснув руками, торопливым шагом направилась к костру.

– Если честно, мне тоже хочется заорать. Или зареветь, – призналась Марина, и Стефания слабо улыбнулась:

– А кто тогда будет поднимать всем боевой дух? Если и ты раскиснешь, то что нам останется?

Марина улыбнулась в ответ и, меняя тему, кивнула в сторону очага:

– Вон, рыжий уже шурудит в кастрюле! И правильно делает. Пойдем, подруга по несчастью, пока он не умял в одиночку всю кашу. Похоже, ночь у нас будет длинной.

* * *

Остров! Он находится на острове! Макс мог ожидать чего угодно, но не этого. Впрочем, после умершего и внезапно исчезнувшего Гоши, инфернальных голосов в недействующей радиорубке и скелетов в туннеле мог быть готов к любым «подставам».

Он не стал задерживаться в башне. Хотя, превозмогая желание сбежать как можно быстрее, какое-то время выдержал, вопрошая у стучавшего в дверь, не Гоша ли он. Вдруг очнувшийся в его отсутствие Григорий смог открыть дверь, сунулся в нее из любопытства и оказался заперт? Но из-за двери не доносилось голосов, только настойчивый и дробный стук. Три стука и пауза. Затем – еще два и опять пауза. И по новой.

Его куртка с провизией так и осталась возле рубки. Хотя Максу очень не хотелось туда возвращаться, он сделал крюк и подобрал узел. Пригодится! В рубку заглядывать не стал, отправился вновь до стены, углубился в лес, но на этот раз прошел дальше лаза в туннель. Ему больше ничего не оставалось, как исследовать эту территорию. Иногда он делал перерывы, чтобы отдохнуть и пожевать отдающих плесенью картонных галет. Нещадно хотелось пить, галеты царапали горло и с трудом проглатывались. Не выдержав, Макс вернулся к водоему и напился прямо из него. До чего он докатился, раз отважился сыграть в подобие русской рулетки! То ли загнется от кишечной палочки, то ли выживет. А что еще остается, если без воды – верная смерть?

Он исходил вдоль и поперек «пластиковый» лес, пока не вышел из него к стене и не наткнулся на странную вышку. Сделана та была из металла и напоминала огромную треногу, увенчанную огороженной по периметру перилами площадкой. Не колеблясь, Макс поднялся по ступеням.

С высоты открывался вид на бесконечную стену и луга с зеленой травой за ней. Макс пожалел, что у него нет с собой бинокля, потому что как ни всматривался в даль в надежде различить населенный пункт, ничего похожего не обнаружил. Зато по правую руку увидел, что в длинную стену перпендикулярно ей упирается другая такая же. Возле нее торчала уже знакомая ему башня. Лагунов повертелся на месте, осматривая местность со всех сторон, и убедился, что береговая линия между стенами не прямая, а полукруглая, как внешний край каравая. Все это время он метался на одном участке-«ломте» меж двух стен. С высоты Макс разглядел и другие вышки: одну на своей территории, и еще несколько – на чужой.

Он поднялся и на вторую вышку и уже тогда, рассмотрев территорию с другого ракурса, понял, что находится на острове. Обитаемом ли? Вроде бы нет, людей нигде не видно, но таинственные голоса, стук и увиденная тень говорили обратное. Макс решил не сдаваться. Сдаваться – это последнее дело! Поэтому спустился и двинулся в направлении похожей на длинный барак постройки, которую разглядел с высоты.

Приземистое здание одними окнами выходило на длинную стену, другими – на лес. Макс поднялся по деревянным ступеням на крыльцо и толкнул поскрипывающую, будто жалующуюся на судьбу, дверь. Внутри было пыльно, пахло сыростью и въевшимся в позеленевшие стены сигаретным дымом. Отчего-то именно табачная вонь и успокоила его. Макс заглянул в первую комнату и обнаружил приставленный к окну стол, разложенные на нем гроссбухи, стаканчик с затупившимися простыми карандашами и ручками. На подоконнике обнаружились самые обычные предметы: мутный граненый стакан с опущенным в него кипятильником, чашка с засохшими темными разводами, открытая банка с давно выветрившимся кофе и цветочный горшок с окаменелым комом земли. Макс заглянул в ящик стола и нашел записную книжку в красной клеенчатой обложке. Блокнот и пару карандашей он сунул в карман, затем пролистал один из гроссбухов, но увидел в нем лишь цифры. Гораздо интересней показалась дата: двадцать восьмое июля тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Кто-то двадцать лет назад сделал в журнале последнюю запись. Значит ли это, что в барак с тех пор никто не заходил? Макс обогнул неаккуратно, словно в стремительном движении, сдвинутый стул и подошел к похожему на сейф металлическому шкафу. То ли замок оказался сломан, то ли сейф не закрыли, но дверца открылась легко и явила пустое нутро.

Макс еще раз осмотрел комнату, обыскал ящики стола и нашел калькулятор с разрядившимися батарейками, пустую смятую гильзу, моток синей изоленты и пару мужских журналов девяностых годов. Судя по загнутым и замусоленным уголкам страниц, журналы пролистывали не один раз. Поняв, что ничего интересного он больше тут не увидит, Макс отправился дальше по длинному темному коридору, в который выходили двенадцать комнат. Он заглянул в каждую и отметил про себя, что они совершенно идентичны, а размерами и спартанской обстановкой напоминают кельи или тюремные камеры. В каждой стоит кровать с металлическим каркасом и разобранной постелью, рядом – тумбочка, а в углу – узкий, как пенал, шкаф и умывальник.

В первой комнате Макс отвернул один из кранов и, конечно, не увидел ни капли воды. Он поскреб ногтем известковый налет на краю раковины, посмотрел в мутное зеркало над умывальником и горько усмехнулся, не узнав в отражении привычного ему Лагунова. И дело было не в пробивающейся на щеках щетине, не в кругах под глазами и не в усталости, а во взгляде. Это был взгляд человека, видевшего и пережившего многое, а не Макса Лагунова, привыкшего к однообразной, но комфортной жизни в полном достатке.

Он поспешно отвернулся, присел у тумбочки и пошарил рукой по полке. Находка его не удивила, что-то подобное Макс и ожидал найти: затвердевший растрескавшийся кусок мыла, безопасную бритву с ржавым лезвием и помазок. Когда-то здесь проживал мужчина. В шкафу обнаружилась его одежда – затхлая, сырая и изъеденная молью. Похожий гардероб и набор личных вещей нашел Макс и в остальных «кельях»: бритвенные принадлежности, закаменевшие куски мыла и одежду – штаны болотного цвета из грубой ткани, трикотажные футболки и ветровки. Под одними кроватями стояли кирзовые сапоги, под другими валялись тапочки. Кто здесь раньше жил? Этот барак казался похожим на казарму. Может, здесь проходили срочную службу солдаты? Огороженная территория и вышки уверяли в этом. А в длинном сейфе-пенале могло храниться оружие. Макс сунул кусок мыла в узел к продуктам и накинул на плечи стянутое с кровати жесткое одеяло. Эта военная часть вполне могла пустовать двадцать лет. Судя по тому, что постели оказались не заправлены, стул в первой комнате – неаккуратно сдвинут, а сейф – не заперт, казарму покидали в спешке, не по военной тревоге, а в панике. Кто-то успел переобуться из тапочек в сапоги, а кто-то так и выбежал в домашней обуви.

Что здесь случилось? Ответ могли бы дать гроссбухи. Макс вернулся к ним и пролистал все, но никаких записей, кроме цифр, дат и времени, не обнаружил. Смену сдал, смену принял! В армии Лагунов не служил. В университете была военная кафедра, но полученных там знаний оказалось недостаточно, чтобы полностью составить представление о срочной службе. Однако Макс почти утвердился в мысли, что когда-то на острове находилась военная база: башня, запас еды, ограждение, вышки, радиорубка, похожее на казарму помещение. И, черт возьми, скелеты в туннеле.

От внезапной догадки перехватило дыхание. На этой территории мог храниться радиоактивный объект! И двадцать лет назад случиться авария, о которой умолчали в СМИ. Тогда это означает, что и остров, и вода, и воздух, и предметы, к которым он прикасался, – радиоактивны! Макс почувствовал, как кожа внезапно зазудела, а в кишках что-то бурно и больно заворочалось. Кровь отхлынула от лица, ноги ослабли. Лагунов опустился на стул, но тут же испуганно вскочил. Вот объяснение лесному безмолвию: здесь не выжили ни звери, ни птицы, ни даже насекомые. Вот и объяснение той странности, которую он не сразу уловил: возле водоема не было комаров! Вот объяснение скелетам в туннеле: возможно, кто-то пытался спастись, да только был уже обречен. Это мертвый остров. И остров мертвых. Воплотившийся в жизнь кошмар.

Макс закрыл руками лицо и то ли застонал, то ли зашелся нездоровым смехом – он и сам не понял. Привел его в чувство шорох, будто кто-то тихо прокрался в помещение и остановился за его спиной. Макс отнял от лица ладони, быстро обернулся и удивленно воскликнул:

– Ты?!

Он был готов даже к тому, что за его спиной окажутся призраки, или к тому, что позади него выстроится армия мертвецов, но отнюдь не ожидал увидеть живое существо. Тощий пес на длинных лапах, косясь в его сторону карим глазом, издали принюхивался к брошенному на пол узлу. А затем, будто учуяв съестное, облизнулся.