Текст книги "Тень колдуна"

Глава 9

Автобус притормозил возле остановки и выпустил на колючий холод двух пассажирок. Скрип захлопнувшихся за спиной дверей напомнил Лиде недавнюю поездку в детский дом, а за этим воспоминанием потянулось другое – о сообщениях, отправитель которых угадывался без подписи. Лида так и не решила, что делать. Присланный адрес не выходил из головы: что там – ловушка или долгожданные ответы?

– Вперед! – бодро скомандовала Люсинда, натягивая до бровей шапочку. Словно ринулась в атаку. Лида от неожиданности вздрогнула и постаралась прогнать воспоминания об удаленных фотографиях.

Макс позвонил меньше часа назад, категорически запретил соваться в квартиру Василисы, но попросил съездить в Шершенево. Он хотел узнать подробности произошедшей около года назад аварии, которая запустила цепочку несчастных случаев: его насторожила чистота участка, на котором случилось столько трагедий. Лиде с Люсиндой нужно было поговорить с местными жителями.

Шершенево оказалось не деревней с маленькими неприбранными домиками, как успела себе вообразить Лида, а процветающим поселком с двух-трехэтажными коттеджами, с огороженными заборами территориями и асфальтированными дорогами. Но то ли час не располагал, то ли погода, но улицы были пусты.

– Не деревня, а заколдованное сонное царство, – проворчала Люсинда. – Не в дома же звонить! Пошли на кладбище.

– С жителями поговорить не удалось, надеешься на общение с покойниками?

– Иногда они красноречивей живых.

– Ну, мертвые с нами разговаривать тоже не будут. Здесь не хватает Макса.

– Найдем нужную могилу и тем самым сэкономим ему время, – буркнула Люсинда. Лиде ничего не оставалось, как согласиться и поплотнее закутаться в шарф.

Находиться на пронизывающем ветру было неуютно. Ситуацию усугубляла вынужденная перетасовка в команде. Обычно Люси работала с Максом, Лида же выезжала на задания с Герой. А сейчас оба мужчины находились в столице и в напарницы Лиде досталась малоразговорчивая и скупая на эмоции Люсинда.

Молчание коллеги, к которому Лида, казалось, привыкла, на этот раз отчего-то раздражало. Может, дело было в клокочущих внутри эмоциях: сомнения боролись со здравым смыслом. Один в поле не воин – Лида это понимала. К тому же она всегда топила за то, что в команде не должно быть секретов. Но легко рассуждать, когда сложный выбор не касается тебя! Что страшнее – личные демоны или исходящая от сильного врага угроза?

Лида еле сдерживалась, чтобы не грызть ноготь – привычка, которую она тщетно пыталась искоренить. Чтобы не сунуть палец в рот, она открыла на телефоне гугл-мапс. Хоть Люсинда и шла вперед с такой уверенностью, будто знала местность, Лида предпочитала сверяться с картой.

Навигатор уведомил, что кладбище находится в пятнадцати минутах ходьбы, но путь показался бесконечным. Расчищенная асфальтированная дорога разматывалась клубком, и Лиде под гнетом секрета думалось, что идут они в чащу к кровожадным чудовищам. Когда впереди действительно замаячила лесная полоса, она едва не вскрикнула. И, может, поэтому у нее вырвалось то, о чем она тут же пожалела:

– Если бы тебе прислали пару анонимок с намеками и потребовали молчать, как бы ты поступила?

– В смысле? – удивилась Люсинда, затем резко остановилась: – Тебе что, угрожают?

– Эм… Не совсем.

Люсинда вперила в коллегу свой фирменный взгляд, с пару секунд всматривалась так, что у Лиды, казалось, заледенела душа, а затем припечатала:

– Иван Темный. Он взялся за тебя. Да?

– Ты это сейчас считала? – нервно усмехнулась Лида. Коллега не сводила с нее глаз, не хмурилась, не моргала, наоборот, ее лицо вдруг приняло расслабленное, даже просветленное выражение. И от этого стало еще больше не по себе.

– Нет. Но вряд ли он оставил нас в покое. Макс во всем видит подвох, даже в этом деле. И я тоже ожидаю нападения. Ты меня не удивила, если честно. Странно, что не рассказала сразу.

– Меня предупредили, что если я с кем-нибудь поделюсь, то случится что-то плохое с вами, – сдалась Лида, поняв, что напускать туману бесполезно.

– Лида! Тебе двадцать пять лет, и ты понимаешь, что все это уловки. Думаешь, Иван Темный превратился в синицу, сидит вон на той ветке и слушает, о чем мы говорим?

Лида невольно улыбнулась. Ей стало легче, будто вышла причинявшая боль и неудобства заноза.

– Хорошо, я поговорю с Максом… – она втянула в себя воздух. – Расскажу кое-что из моего прошлого.

Люсинда кивнула, а потом, желая приободрить, добавила:

– Мы все с секретами. Вряд ли Макс уволит за то, что ты натворила в прошлом.

Лида криво усмехнулась, потому что Люсинда, сама того не зная, выразилась точно. Натворила. Если, конечно, убийства можно так назвать.

– Но его отношение ко мне поменяется.

– Тебя это волнует?

– Нет, – честно ответила Лида и в этот момент поняла, что действительно свободна. Свободна от чужого мнения. Самое страшное в ее жизни уже случилось.

В какой-то момент, поддавшись шальной браваде, Лида даже решила больше не красить волосы в платиновый оттенок. Но тут же отогнала эту мысль и плотнее натянула шапку, будто случайно выбившаяся прядь могла открыть напарнице другой секрет.

«Ты вся насквозь фальшивая: выдуманное имя, крашеные волосы… Только зверь – твоя истинная натура, но и его ты держишь в неволе».

– Кажется, тут нам повезет больше, – внезапно обрадовалась Люсинда. Ее глухой голос на фоне кладбищенской тишины прозвучал излишне громко. Лида посмотрела, куда указывала напарница, и заметила небольшую сторожку.

Впрочем, сторожкой назвать этот вполне комфортабельный домик язык не поворачивался. Аккуратный, добротный, на фоне снега смотревшийся не печальным атрибутом кладбища, а задорным апельсином из-за терракотового, с оранжевым подтоном цвета, он никак не навевал мысли о конечности жизненного пути. Даже выставленные у торца демонстрационные надгробия не вызывали тоску.

– Однако, – не сдержалась Лида.

Шершенево явно процветало, и не трехэтажные коттеджи служили тому иллюстрацией, а эта благополучная сторожка сразу за коваными воротами.

– Веселенький домик, – согласилась Люсинда.

Они постучали в металлическую дверь, вошли и сразу попали в небольшую приемную, в которой за деревянным столом пила чай крупная женщина в шерстяном темно-синем платье. При виде посетительниц дама подняла тонкие нарисованные брови и отставила чашку.

– Здравствуйте. Мы ищем могилу Пушкова Алексея Семеновича. Похоронен меньше года назад.

Женщина окинула взглядом девушек и тут же потеряла к ним интерес, поняв, что они не собираются ничего заказывать.

– Новые захоронения – сектор Д, – произнесла она малопонятную фразу.

– А где это?

– От центральной аллеи налево.

Женщина демонстративно вернулась к чаепитию, поэтому ничего не оставалось, как уйти. Впрочем, после подсказки нужное место нашлось довольно быстро.

Могила была ухоженной: снег расчищен, на плите лежал свежий, хоть уже и подмерзший букет гвоздик. С фотографии смотрел совсем еще мальчишка. По выбитым на граните датам выходило, что он погиб в неполные двадцать лет. Жить бы да жить… Лиде немедленно захотелось уйти. Нашли могилу – и все! Пора возвращаться. Но Люсинда отчего-то задержалась: вначале долго всматривалась в памятник, будто пыталась разобрать буквы, затем покрутилась на месте.

– Здесь очень много негатива. Какой-то злобы, – вынесла она вердикт.

– А что ты хочешь от места захоронения молодого парня, – хмыкнула Лида. – Наверняка мать приходит горевать. Может, девушка.

– Нет, это что-то другое. Я чувствую холод и такую ненависть, что…

– А вы кто, девоньки? – раздался вдруг незнакомый голос. Люсинда с Лидой разом оглянулись и увидели закутанную в шерстяной платок пожилую женщину.

– Мы…

– Я невеста приятеля Леши, – вовремя сообразила Лида и состроила скорбную мину. – Живем в городе. Но я оказалась неподалеку и решила принести от нас с Витей цветы.

Ложь сочинилась удивительно быстро и легко и, похоже, удовлетворила незнакомку.

– А, ясно. Беда какая… Разбился Лешенька перед самой свадьбой!

Люсинда с Лидой быстро переглянулись. Вот их шанс! Женщина не уходила и явно желала посплетничать. Лида слегка кивнула коллеге и первой вышла за оградку. Задерживаться тут она больше не собиралась, а местную жительницу можно разговорить и по дороге.

– Мы на той свадьбе собирались гулять. Подарок уже купили, – печально вздохнула Лида и опустила глаза.

– Да полдеревни собиралось! И Леша, и Анька местные же. На глазах у нас росли. С первого класса дружили. Все так и думали, что они окончат школу и поженятся. Леша хоть и поступил сразу в университет, но свадьбу откладывать не стал. И вот такое несчастье с обоими.

Женщина шла неторопливо, переваливаясь, как утка, да еще часто останавливалась, потому что ее мучала одышка. Люсинде с Лидой пришлось подстроиться под ее шаг, зато вещи они услышали интересные.

Авария случилась на перекрестке по вине проскочившей на красный свет машины. Другой автомобиль пытался избежать столкновения, сделал крутой вираж и столкнулся с легковушкой, за рулем которой был Алексей. Удар оказался такой силы, что парень погиб на месте, а невеста Аня хоть и выжила, но получила серьезные травмы и осталась прикована к коляске. С таким потрясением девушка не смогла справиться и, со слов рассказчицы, тронулась умом.

– Сидит дома, никуда не выезжает. Мать за ней ухаживает, от горя вся высохла, седая стала, что старуха. Беда!

Женщина то и дело вздыхала, но подробностями сыпала щедро. Видимо, была рада обсудить такую эмоциональную историю уже не с местными, а с приезжими. Возле ворот жительница с явным сожалением попрощалась: собиралась заглянуть в сторожку к своей знакомой. Лида же рассталась с женщиной без сожаления. Все, что они хотели, узнали. Теперь она мечтала об отдыхе.

Но Люсинда предложила пройти по улице, на которой проживала невеста погибшего парня.

– Вряд ли нам это чем-то поможет, – проворчала Лида. Звонить в дверь они не станут: не хватало еще лезть с расспросами к тем, у кого и так беда. Но Люсинда упрямо повторила:

– Пройдемся. Это небольшой крюк.

Дом, в котором проживала несчастная девушка, находился в другой части Шершенево. Видимо, до того, как превратиться в небедный коттеджный поселок, деревня представляла собой эту улицу с одноэтажными домиками. Асфальт здесь был с трещинами и ямами, заборы кое-где с облупившейся краской. При появлении чужаков местные псы мгновенно активировались и включили «собачье радио».

– Как-то это место мы пропустили, – пробормотала Люсинда, но ее голос утонул в басовитом лае, которым крупный барбос передал следующим дворам «депешу»: «Гав! Чужие! Гав-гав!»

Лида не стала комментировать очевидное: эта улочка оказалась отсечена от других высокими коттеджами, которые будто стыдливо задвинули себе за спину неказистые домишки.

Лай стряхнул с улицы сонное оцепенение, и во двор одного из домов выглянула средних лет женщина.

– Если пристанут с вопросами, отдуваться будешь ты, – бросила Лида. Люсинда лишь угукнула.

Дом, в котором проживала пострадавшая девушка, находился в самом конце. Лида с Люсиндой чуть задержались у невысокого синего забора, разглядывая и расчищенный двор, и светлые занавески на окнах. Жильцы хоть и не были богатыми, но исправно следили за благоустройством жилища.

– И что ты тут собиралась углядеть? – прошипела Лида, которая уже изрядно утомилась и замерзла. Но, когда они отправились прочь, что-то заставило ее оглянуться.

На одном из окон шевельнулась занавеска, и Лида ненадолго встретилась с кем-то взглядом. От неожиданности она быстро отвернулась. Но ощущение, что ей смотрят вслед, не покидало до самого выхода из поселка.

В ожидании автобуса Люсинда пересказала по телефону Максу все, что удалось выяснить. Лида же сидела, нахохлившись, на деревянной скамейке, впав в сонное оцепенение. Ей очень хотелось домой – не в гостиницу, а к себе. В горячую ванну, а потом – в привычную постель. Макс сказал, что за ними приедут, но не уточнил, кто и когда. А Лида настолько устала, что у нее не осталось сил думать.

Они снова решили обедать в привычном месте. Посетителей в ресторане при гостинице оказалось много. Девушки заняли последний свободный столик и приготовились ждать, когда их обслужат.

Официантка долго не подходила, молчание становилось все невыносимей, и на его фоне мысли Лиды зазвучали громче. Адрес, этот чертов адрес, который ей скинул Иван Темный, так и не давал ей покоя. Лида вытащила телефон, открыла гугл-мапс, а потом, решившись, показала экран Люсинде:

– Съездишь со мной? Одной у меня не хватит духу.

Коллега поняла все и без пояснений. Только пожала плечами и вяло спросила:

– Ты уверена, что это не ловушка?

– Я ни в чем не уверена! Но не успокоюсь, если не проверю, что там. Это отсюда близко. Можем взять такси. Я оплачу.

– Наши похороны тоже, если что, оплатишь? – мрачно пошутила Люсинда, но Лида не обиделась.

– Так ты со мной?

– Придется. Иначе же сама поедешь?

Ответить Лида не успела, потому что Люсинда вдруг вскинула голову и сощурилась.

– Что? – встрепенулась Лида.

– А вот и Херосима.

От входа прямиком к их столику направлялся Гера собственной персоной, а за ним с недовольной миной плелась девочка-подросток.

От потрясения Лида не смогла оценить женскую солидарность Люсинды.

– Это Макс такую подставу устроил? Прокляну! – прошипела она и вскочила с места. – Я поем в номере.

Лида прошествовала мимо Геры, по пути холодно поприветствовав его кивком, но успела услышать за спиной:

– Люсиндрель, можно к тебе?

Время шло. Сумрак, будто живой, выползал из углов и выметал из комнаты остатки дневного света. Лида уже пообедала, а Люсинда все не поднималась в номер. О чем она там заболталась с предателем Герой? Впрочем, «заболталась» – это не о Люсинде. Да и Гера уже давно изводил коллегу извращенными кличками, которые поначалу казались забавными, а потом стали изрядно подбешивать даже Лиду. И как Люсинда это терпит?

«Херосима»! Если бы Лида не растерялась от внезапного появления в ресторане бывшего жениха, она бы поаплодировала наконец-то показавшей зубы Люсинде. И пусть Люси всего лишь обыграла акцент Мари, услышать от нее остроту оказалось приятно.

Лида успела сходить в душ, но и за это время напарница не вернулась. Зато прислала сообщение:

«Ищу аптеку. Разболелась голова».

И то, что коллега предупредила о причине своего отсутствия, вдруг тронуло Лиду.

У нее уже много лет не было подруг. Да и неудивительно…

Восемнадцать лет назад

– Баба-Яга! Твоя мама – Баба-Яга!

– А папа – Кощей Бессмертный!

От визгливых голосов скачущих вокруг, как мартышки, детей щеки горели, а в глазах закипали слезы. Вера закрыла ладонями уши, но насмешки и хохот все равно были слышны.

– Скелет, скелет, как папочка! – издевались мучители, в то время как девочка пыталась продраться через окружившую ее толпу. Кто-то дал ей пинка, кто-то ущипнул. На белой коже наверняка потом останется синяк. А когда она почти выбралась, кто-то подставил ей подножку.

Девочка тут же полетела в лужу, плюхнулась в застоявшуюся воду не только телом, но и лицом. Мучители заорали от восторга, и, когда Вера поднялась, к ней приклеилась новая кличка:

– Кикимора! Кикимора болотная!

– Ква! Ква!

Расставив в стороны руки, с которых капала жидкая грязь, Вера побрела прочь. В спину ей летели комья земли. Но она не оборачивалась. Главное, чтобы никто не заметил, что она плачет. Что ей больно не только физически, но и морально. Иначе ее затравят еще больше.

Но какой же несправедливый мир!

Зачем она живет? Такая некрасивая, странная, страшная: тощая до невозможности и седая. Разве дети могут быть седыми? Или ее родители и правда старая Баба-Яга и костлявый Кощей Бессмертный?

– Но тогда…

Вера остановилась, осененная внезапной догадкой. И Баба-Яга, и Кощей – не простые люди, а ведьма и бессмертный злодей! Значит, всесильны! И однажды они найдут Веру, которую наверняка кто-то похитил и принес на порог детского дома, и отомстят.

До крыльца она уже не добрела, а добежала. Мысль, что ее родители – не просто алкаши, как у Ваньки, а могущественные волшебники, очень ей понравилась. Нужно взять в библиотеке книгу сказок и снова прочитать про «родителей». Вдруг Вера пропустила упоминания об их дочери?

– Ку-уда такая? – спустил ее на землю оклик уборщицы по прозвищу Косая. Вера, как и другие дети, не любила вечно орущую Косую. Но на то были и личные причины: это с подачи уборщицы пошел слух, что отец девочки – Кощей Бессмертный. «Ты хоть на глаза гостям не попадайся! А то еще подумают, что тебя тут голодом морят! Костями, шо Кощей, гремишь!» – как-то ляпнула при всех Косая, когда намывала крыльцо перед приездом спонсоров. Вера всего лишь имела несчастье не вовремя высунуться наружу.

И вот эта женщина, которая вполне могла бы сыграть Бабу-Ягу, до того была страшна, зла и стара, загородила Вере путь и швырнула ей под ноги мокрую тряпку:

– Вытирайся! Вся! Отмоешься, и тогда заходи! И так страхолюдина, так еще в грязи вывалялась! И куда тебя черти занесли?

Девочке ничего не оставалось, как подчиниться и приняться оттирать мерзкой вонючей половой тряпкой грязь с платья и голых ног. Все это время Косая стояла поодаль и, уперев руки в боки, орала мерзкие словечки.

– Тебя первую… Тебя первую убьют мои родители, когда меня найдут, – шептала про себя девочка, елозя по телу тряпкой. Ей бы только пробраться внутрь, а там она как следует выстирает платьице в туалете – с мылом и теплой водой.

– Сильнее отжимай, сильнее! Шоб не капало! И в кого ты такая дохлая? Глисты у тебя, что ли? Кормим же как на убой!

Вера лишь сильнее сцепила зубы. Огладила на себе мокрое платье и аккуратно протянула тряпку уборщице.

– Куда ты мне ею тычешь! В ведро швыряй! У-у, недоумная…

– Ты станешь первая! – не выдержала Вера. – Первая!

– Да как ты со мной разговариваешь?! – задохнулась Косая. – Я тебя сейчас к директору отведу!

– Давайте! – внезапно осмелела Вера. В груди стало тепло и радостно, как в предвкушении праздника. Это ощущение удивило: ее ругают, грозят наказанием, а Вере весело.

В этом странном спокойствии она пребывала и все то время, пока Александр Павлович ее отчитывал. Директор говорил об уважении к старшим и их труду (Косая вывернула историю так, будто Вера накидала земли на свежевымытый пол, а потом еще надерзила уборщице), но слова не трогали девочку. Она отчего-то знала, что справедливость восторжествует.

Так вскоре и вышло: Косая поскользнулась на мокром полу, который сама же и вымыла, упала и сильно ударилась. Пожилую женщину увезли в больницу.

– Спасибо… мама и папа, – ночью прошептала в подушку Вера, уверенная в том, что это родители отомстили за дочь. На тумбочке лежала начатая книга сказок.

– Спасибо, – повторила Вера и улыбнулась в темноту. А после того, как свалилась с крыши сарая и тоже попала в больницу задиристая Ирка, от которой Вере больше всех доставалось, девочка окончательно поверила, что родители наказывают обидчиков.

Год спустя Веру перевели в другой детский дом. Она заранее приготовилась к тому, что ее начнут травить, но на новом месте жизнь оказалась гораздо спокойнее. Ее сторонились из-за странного цвета волос, но уже не дразнили. Скорей всего, спокойная атмосфера в новом детском доме была заслугой директрисы Поляковой Маргариты Ивановны. Но Вера фантазировала, что ее оберегают родители – могущественные сказочные злодеи. И только значительно позже она поняла, что нет у нее никаких невидимых заступников. Это она была причиной бед недругов.

…А первый детский дом сгорел вскоре после ее перевода. Никто из обитателей не пострадал, но архивы и другая документация оказались уничтожены: будто небо не хотело, чтобы в будущем Вера, ставшая Лидой, не узнала о себе ровным счетом ничего.

Настоящее

Лида потянулась к выключателю, но увидела, что меж неплотно задернутых штор просачивается полоска яркого света. Она подошла к окну и удивилась виду на фасад жилого здания. Почему-то днем Лида не обратила на это внимания: то ли они с Люсиндой были так заняты, то ли от усталости рассеивалось внимание.

Освещенные окна дома напротив транслировали чужую жизнь – домашнюю, семейную, благополучную. Ту, которая так и не сложилась. Лида замерла, положив ладони на прохладный подоконник. Темнота сзади обняла за плечи, но от этого стало не страшно, а уютно – будто прижал к себе любимый.

В одном окне виднелся мальчик лет двенадцати. Он что-то писал в тетради, поглядывая в раскрытую книгу. Видимо, делал уроки. В другой квартире женщина наливала половником суп лысоватому мужу. Лида задержала взгляд на этом окне – такой уютной ей показалась сцена. Даже запахло супом – куриным, наваристым, жирным и с домашней лапшой! Муж кивком поблагодарил жену и взялся за ложку. Женщина поцеловала супруга в макушку, а потом и вовсе обняла сзади и прижалась полной грудью к его спине. Лида тут же придумала, что этот мужчина пришел уставший с работы. Жена его, домохозяйка, весь день хлопотала по хозяйству, ходила на рынок, покупала овощи и мясо, потом готовила ужин, укутывала кастрюлю полотенцем, чтобы суп не остыл. В воображении Лиды в этой семье царили любовь и благополучие. Дети, возможно, уже выросли и уехали в большой город учиться. И друг у друга остались они – немолодые муж и жена, которые утратили с возрастом внешнюю привлекательность, но сохранили теплую любовь.

В следующей квартире парень мерил беспокойными шагами крошечный периметр комнаты. На придвинутом к подоконнику столе мерцал синеватым огнем монитор компьютера. Парень о чем-то размышлял: запускал в растрепанные волосы пальцы, качал головой, будто сам с собой не соглашаясь, замирал. А потом бросался к компьютеру и быстро печатал. Лида придумала, что он пишет девушке электронное письмо. Может, просит прощения за какой-то проступок. Может, впервые пишет любовное послание. А может, и нет девушки, этот парень – писатель, и Лида сейчас наблюдает муки творчества.

В другом окне о чем-то спорила молодая пара. Здесь явно не все было благополучно: в пылу ссоры мужчина размахивал руками, женщина то отшатывалась, то наступала. Лиде отчего-то стало тревожно. Возможно, чужая ссора всколыхнула личные воспоминания? Но нет, Лиде стало не грустно, а действительно тревожно, будто вот-вот случится что-то непоправимое.

Ссора разгоралась. Теперь уже и женщина размахивала руками. Возможно, напуганная криками, в приоткрытую дверь просочилась девочка лет трех. Но родители не заметили ее. Малышка безуспешно подергала маму за край платья, но та лишь отмахнулась. У Лиды сжалось сердце: впервые ей так сильно стало жаль чужого ребенка. Малышка не заплакала, отошла и вцепилась пальчиками в подоконник, до которого едва дотягивалась. В окне показалась ее макушка, а затем – вытаращенные круглые глаза. Сумрак в номере Лиды сгустился до непроницаемой темноты. Стало еще тихо и холодно.

– Надо зажечь свет, – вслух произнесла она, но так и не сдвинулась с места. Девочка подтащила к окну стул и взобралась на подоконник. Родители и тут не прекратили своей эмоциональной ссоры.

– Да как вы не видите этого! – громко возмутилась Лида и задохнулась от ужаса, увидев, что малышка открыла окно.

– Нет! Нет, стой! – замахала руками Лида, забыв о том, что вряд ли ее видят в темноте.

Не тратя время на то, чтобы включить свет, она тоже нащупала ручку и рванула створку на себя. Девочка из дома напротив уже высунула любопытное личико наружу и только чудом удерживалась от падения.

Лида тоже залезла на подоконник и заорала:

– Назад! Стой!

Малышка ее услышала и обернулась. Ворвавшийся ветер растрепал волосы девочки – совершенно седые. И Лида, к своему ужасу, узнала в этой девочке себя маленькую.

– Куда?!

Кажется, это крикнула не она, а кто-то другой. Мгновение, и ее сдернули с подоконника. Лида оказалась в чьих-то объятиях, и кто-то над ухом громыхнул басом:

– Рехнулась?!

Лида тяжело дышала, как после пробежки, сердце бешено колотилось. От шока она не сразу выбралась из медвежьих объятий Геры. На какую-то долю секунды Лида поверила, что ничего у них не разладилось, что он, как и раньше, вопьется ей в губы поцелуем. Но момент нарушил вспыхнувший свет. Лида от неожиданности зажмурилась, но быстро опомнилась, вывернулась из рук Геры и заорала:

– Свет! Выключите свет!

Что с малышкой? Не выпала ли она из окна? Гера, этот чертов Гера, так не вовремя вмешался!

– Лида? – мягко, но с явной тревогой вопросила уже Люсинда.

– Выключите свет! Ничего же не вижу!

Не дождавшись реакции, Лида сама бросилась к выключателю, затем рывком раздернула шторы, которые зачем-то сдвинул Гера, но не увидела ничего, кроме темноты. А где же дом? В нем что, внезапно отключили электричество?

– Там… Там был ребенок, который чуть не выпал из окна.

– Это ты чуть не выпала! – закричал Гера. – Люсинда, зажги же этот чертов свет!

Он снова назвал коллегу полным именем – верный признак чего-то страшного.

– Там нет никакого дома, Лида, – осторожно заметила Люси и усадила ее в кресло. Гера метнулся в ванную и зачем-то принес воды в стакане, в котором до этого стояли зубные щетки.

– Выпей!

– Сам пей, – устало огрызнулась Лида. Она ровным счетом ничего не понимала. Куда девался дом? Ведь он же был!

– Там – пятиэтажка, – повторила она. И то, как переглянулись Люсинда с Герой, ей очень не понравилось. Возле закрытого шторами окна топталась Лайя и с интересом наблюдала за разворачивающейся сценой. Девчонка вряд ли что-то понимала из разговора, но, видимо, ей стало скучно, потому что она поднырнула под одну из штор. Гера этого не заметил.

– Я зашла в номер и увидела, что ты залезла на подоконник и высунулась в окно. Мне показалось, что ты собиралась выпрыгнуть, – сказала Люсинда какую-то дичь. Лида недоуменно подняла брови.

– Я не собиралась этого делать! Говорю же, маленькая девочка чуть не выпала. Я пыталась ее остановить! Или хотя бы привлечь внимание ее родителей!

– Лида, там нет никакого дома. Только пустырь, – сказала после недолгой паузы Люсинда. – Я тебя не обманываю. Завтра рассветет, и сама увидишь. Или, хочешь, выйдем на улицу, чтобы ты убедилась?

– Никуда вы не пойдете! – рявкнул Гера.

– А тебя никто не спрашивает! И вообще, что ты тут делаешь? – взвилась Лида, но не на Геру, а потому что сильно перепугалась.

– На ваши вопли примчался! Обе орали так, что… Ладно, я пошел. Если никто больше не собирается прыгать в окно.

– Разве что твоя дочь, – ляпнула Лида и указала взглядом на чуть колыхнувшуюся штору.

– Лайя!

Гера тут же рванул к окну и вытащил из-за шторы недовольно насупившуюся девочку.

– Я пошутила, – поправилась Лида, тут же пожалев о своем сарказме.

– Пошутила… Мы, если что, в соседнем номере.

Последнюю фразу Гера бросил Люсинде, старательно не глядя на Лиду.

– А теперь рассказывай, – потребовала коллега, когда за непрошеными гостями закрылась дверь.

– Да что рассказывать… – вздохнула Лида и почувствовала, как на нее разом навалилась усталость. – Я действительно увидела дом и девочку, которая чуть не выпала из окна.